Глава 22. Обязательства



Эдвард обхватил ладонями мое лицо и всем своим высоким телом прижался к моему. Словно пытался объединить наши тела, сделать нас одним существом.

Этот поцелуй настолько отличался от любого другого, возникавшего между нами. Они всегда были нежными, ласковыми, но этот… в нем ощущалось отчаяние, будто Эдвард считал, что теряет что-то. Я понимала, что должна отстраниться и объяснить, ведь ему не о чем волноваться, он – единственный мужчина, владеющий моим сердцем, без всякого сомнения. Я знала, что это правда, но не могла заставить себя остановиться, так что целовала его столь же неистово, как и он меня, говоря тем самым, что принадлежала только ему.

Наши губы двигались, и я уже ничего, кроме этого, не ощущала, но все же в момент, когда почувствовала, как его язык ласкает мою нижнюю губу, пытаясь попасть внутрь, была уверена, что у меня подогнулись колени. Мы лишь однажды целовались таким образом, когда наши языки ненадолго соприкоснулись, но инициатором выступила я. Когда мой язык прошелся по его, сначала это немного ошеломило парня, хотя он быстро сообразил.

На этот раз ведущую роль взял на себя Эдвард. И вот поцелуй стал нуждающимся и отчаянным, затем превратился в контролируемый им так, как никогда ранее не бывало, совершенно ясно давая понять его мысли, даже если я до сих пор не осознавала. Он заявлял на меня права. Помечал меня своей.

Его язык скользнул к моему, губы еще оставались требовательными. Все во мне до последней клеточки затянулось в спираль, став потоком бесконечных ощущений. Тело охватил неизведанный жар. Я всегда чувствовала искры, когда соприкасалась наша кожа, и ощущала страстное желание к нему, которое каждый раз должна была сдерживать, но испытываемое в этот момент находилось на уровне, с которым я до сих пор не сталкивалась. Я была неопытна в чем-то еще, за исключением поцелуев, но этот совершенно ошеломил, причем Эдвард его достаточно эффективно контролировал.

Он оторвался от моих губ, чтобы вдохнуть, а затем двинулся вперед, снова к ним приникая, из глубины его груди раздался стон. Звук расплавленным желанием скользнул по моей коже, посылая через тело пульсирующую дрожь необходимости, которая остановилась в самой моей глубине.

Я крепко обняла парня за шею, притягивая ближе к себе... и он поддался. Мне требовалось находиться ближе, чувствовать тепло его тела, показать, как сильно я его любила, пусть даже поцелуй – единственный способ это сделать. Эдварду, казалось, понравилось, потому что он снова застонал, и, о боже, это оказалось еще сексуальнее, чем в первый раз.

Меня одолевала масса ощущений от того, чем мы занимались, не давая задуматься: с чего это началось, а также принять во внимание, что мы находились в сломанном, разбитом туалете в заброшенной больнице. Мой разум оцепенел ко всему, кроме Эдварда и того, что он заставлял меня чувствовать.

Его ладони медленно скользили по моему лицу, словно ему требовалось коснуться каждой частицы меня, впрочем, как и мне. Если бы только он по-настоящему поверил, что уже коснулся моего сердца и души, и для меня не существовало возврата.

Его руки двинулись под моими, словно намереваясь опуститься к талии, чтобы прижать меня к себе. Пальцы медленно скользили, запоминая все, к чему прикасались. И, сдвинувшись еще ниже, задели боковые стороны моей груди. С его стороны это было непреднамеренно, по крайней мере, я в это не верила, но застонала. Непроизвольная и ненамеренная реакция, но звук вышел довольно громким, хотя его губы все еще не отрывались от моих. Я совершенно гиперчувствительна к его прикосновениям.

Его руки замерли, и он отстранился, хватая ртом воздух. Глаза, темнее, чем я когда-либо видела, скользнули к моим губам, а затем туда, где его пальцы лежали рядом с моей грудью. Взгляд ненадолго заметался между ладонями, дыхание стало отрывистым, а затем поднялся, встречаясь с моим, оценивая реакцию, после чего парень снова коснулся пальцами боков моей груди, словно пытался извлечь еще один стон, словно ему требовалось его услышать. И я не разочаровала.

Он судорожно выдохнул, закрыл глаза, скрывая темные нефриты радужки:
– O que você está... o que você está fazendo comigo? Eu sou... Nunca foi assim. Eu nunca me senti assim. Você me faz sentir tão bem, meu anjo¹.

Как только последнее слово сорвалось с его уст, он почти насильно опустил губы на мои, прижался бедрами, и в этот момент моя спина столкнулась с чем-то твердым. Я поняла, что это стена одной из душевых кабинок, но до этого даже не осознавала, что мы двигались.

Он застонал, когда его бедра вступили в контакт с низом моего живота, и я ахнула в рот, ощутив, насколько он тверд за молнией брюк. Эдвард был очень твердым.

Его тело напряглось, и он сразу же прервал поцелуй, откинулся назад, отстраняя тело от моего. Взгляд на его лицо: чувство вины, словно он сделал что-то не так, за что должен быть наказан. Я хотела крикнуть, попросить, чтобы сократил расстояние между нами, сказать, что ему не за что чувствовать себя виноватым, особенно, когда я заведомо наслаждалась нашим контактом. Но этот взгляд на его лице вызвал боль в моем сердце. Он опустил голову, уставился в пол, ссутулился.

– Я... я не имел в виду... прости, что я... просто... – он не мог подобрать слов, черты лица исказило фиаско.

– Нет, – взмолилась я, в результате чего он поднял голову и впился в меня взглядом. – Не извиняйся передо мной. И не стыдись произошедшего. Тебе нечего стыдиться, – я сократила пространство между нами и обхватила ладонями его лицо. – Ты не сделал ничего плохого, ничего, что меня расстроило. Сейчас тебе не за что извиняться.

Его взгляд опустился к джинсам, которые все еще сильно топорщились, в результате чего мои ладони упали с его лица. – Но я... не смог удержаться от... – он замолчал.

– Не смог... Можешь сказать, что чувствовал, когда ты…

– Я знаю, что это значит, – прошептал он, перебивая меня. – Знаю, что я... Eu sinto muito por você, Bella, e às vezes, eu não sei como controlar. Eu nunca almejei tanto algo como eu desejo você, mas I... Eu não sei como colocar em palavras como me sinto quando estou com você, o que você me faz sentir. É como se tudo dentro de mim formigasse, até a minha alma, e eu só quero tocar em você. Eu sinto que cada vez mais estamos juntos. Nós nunca fizemos isso antes, e eu nunca quis mostrar como eu me sinto com meu corpo, não dessa forma, mas eu queria então².

Он всегда говорил по-португальски, когда пытался выразить то, что неловко было сказать по-английски, или же когда боялся, как я отреагирую на слова. Это происходило не так часто, как раньше, но все-таки случалось. Я покачала головой и улыбнулась, давая понять, что не расстроилась.

– Не то, чтобы мне не нравилось, когда ты говоришь по-португальски, совсем наоборот, но знаю, что иногда ты так поступаешь ради безопасности. Эдвард, тебе не нужно скрываться от меня. Я хочу знать, что ты чувствуешь, чтобы мог сказать…

– Это то, как ты заставляешь меня чувствовать, – начал он, повернул голову, оглядывая комнату, потом вздохнул и посмотрел на меня с мольбой в глазах, но в этом я не была уверена. – Все, что ощущаю внутри, что чувствую рядом с тобой – иногда не знаю, как справиться. Это почти переливается через край, потому что все во мне заполнено тобой. Не знаю, как это может быть, но становится все сильнее и сильнее, чем я мог предполагать. Я не... никогда не думал, что у меня что-то будет с тобой. Я даже представить не мог существование подобных чувств.

И когда ты сказала, что брат тебя сводит, я... я не хочу потерять тебя, Белла. Не знаю, если бы я мог... – он, покачав головой, помолчал. – Что-то внутри меня велело бороться за тебя. Не знаю, что именно, но это в моей голове. Что ты заставляешь меня чувствовать здесь... – он положил руку на сердце. – Я хочу удержать это. Удержать тебя. Мне хочется быть достаточно хорошим, поэтому попытался показать поцелуем, что я мог бы быть таким, и когда это произошло, все, что я сдерживал, вырвалось. Я не мог это остановить. Даже не желал.
Не уверен, что делал, но это было правильным, и я... Прикосновение к тебе ощущалось, словно я наконец-то оказался там, чему принадлежал, как дом, который должен быть только моим. А затем ты застонала, Белла? Это заставило меня почувствовать себя... Это что-то со мной сотворило. Мне... понравилось слышать стон. Я хотел его слышать. Ты заставила меня... хотеть…

Я отвернула голову, пытаясь скрыть румянец, который залил лицо и грудь. Эдвард был таким открытым со мной, и я не хотела давать ему повод сожалеть, почувствовать себя некомфортно из-за моей реакции, но не могла сдержать то, какое влияние оказали на меня его слова.

– Белла?

– Ммм? – я по-прежнему прятала от него лицо.

Он шагнул ко мне. Я это и почувствовала, и услышала.

– Пожалуйста, посмотри на меня.

– Я не хочу, чтобы ты…

Он протянул руку, слегка сжал мой подбородок и повернул к себе голову.

– Белла, – прошептал он.

«Пожалуйста, не думай, что я…»

– Вот и ты, – выдохнул он, прерывая мои мысли. – Ты покраснела. – Это не был вопрос. – Я... сказал что-то не так? Не хотел тебя расстраивать.

Я, сглотнув, посмотрела сквозь ресницы и увидела в его глазах озабоченность.

– Вовсе нет. Это просто... твои слова. Я тоже так чувствую, – объяснила я. – То, чем мы занимались, я никогда и ни с кем этого не делала. Только с тобой.

Его глаза заблестели:
– Только со мной?

Я кивнула.

– Я никогда ни в кого не влюблялась, так что мы вместе разделим много нового, – именно после этого заявления я поняла его подоплеку. Естественно, эта мысль заставила меня краснеть и дальше.

– Я боялся того, что ты подумаешь, – признался он. – Опасался, что подумаешь обо мне, потому что я... со мной никогда такого не происходило, и я не... не планировал случившегося, Белла.

– Знаю, что не планировал, – заверила я. – Я не расстроена. Прикосновения, поцелуи: это происходит с парами. Не хочу, чтобы ты боялся... прикоснуться ко мне, – я казалась себе наглой, даже если покраснела как свекла. – Да, это оказалось неожиданным, но я не жалею.

– Неожиданным, – согласился он и улыбнулся. Эта улыбка опалила мне внутренности. – Белла?

– Да? – улыбнулась в ответ я.

– Неужели это так ужасно, если я тоже не жалею?

Сделав последний шаг между нами, обхватила его за талию и посмотрела, надеясь, что он увидит, как сильно я на самом деле его любила, когда он опустил на меня взгляд.

– Нет, – усмехнулась я. – Вообще-то не очень ужасно. А теперь, как насчет того, чтобы я закончила эту стрижку?



Мы находились в его комнате еще несколько часов, волосы Эдварда стали немного короче. Я не смогла заставить себя сделать что-то большее, чем просто немного подровнять. Близилось время уходить, если я собиралась поехать с Эмметом на концерт. Я усиленно думала об этом, когда мы сидели на матрасе, и слушала, как Эдвард читал один из припрятанных журналов. Положа руку на сердце, идти мне не хотелось. Я желала остаться здесь. Проблема, с которой столкнулась: я чувствовала вину, оставляя брата. С недавних пор мы мало времени проводили вместе. Я также знала, что это сделает с Эдвардом. Двое из трех самых важных людей в моей жизни, и я собиралась обидеть одного из них.

– Ты уходишь, не так ли? – Я отметила разочарование в его голосе.

– Что ты имеешь в виду?

Его взгляд опустился на журнал, а левая рука ловко играла с потрепанным мехом Ланселота.

– В то место с твоим братом. Ты же идешь, верно?

– Я не хочу, – сказала я. – Хочу остаться с тобой.

– Я не буду просить тебя так поступать. – Я знала, чего желал он. Эдвард закрыл журнал. – Я бы оставил тебя здесь со мной навсегда, если бы мог. Это заставляет чувствовать себя эгоистом, потому что я всегда хочу тебя, Белла, но у тебя есть жизнь и там, другие люди, которые тоже нуждаются в тебе. Я не понимал, как много забрал у тебя.

– Моя жизнь включает тебя, – возразила я. – Ты – большая ее часть, Эдвард. Я хочу быть здесь, меня не заставляют. Поверь, ты не забираешь у меня. Наоборот, даешь.

– Но пребывание здесь, со мной, означает, что другие люди, которые тоже тебя любят, не могут проводить с тобой время. Ты нужна там столько же, сколько и здесь. – Я подавила реакцию тела, лишь пульс увеличился, когда он упомянул про «другие люди, которые тоже тебя любят». Эти слова оказались самыми близкими к тому, я в этом уверена, что он чувствовал. – И есть место, где я надеюсь, ты в ближайшее время будешь... со мной. – Я почувствовала острую боль в груди, подумав о разговоре, который нам очень скоро предстоит. – Что случилось? – спросил он.

– Не понимаю, о чем ты. – Это как раз тот случай, когда Эдвард был слишком проницательным, и я задумалась: а сколько он на самом деле замечал?

– Я знаю этот взгляд. Я видел... Что-то не так, – он отбросил журнал на край матраса и потянулся за моей рукой. – Почему я чувствую, что ты расстроена из-за чего-то большего, чем просто твой брат. – В его голосе сквозило беспокойство.

Я не хочу делать это так.

– Я должна тебе признаться. И ты прав. Дело не только в моем брате.

– Это плохо. – Опять же, он утверждал, а не спрашивал.

– Это не должно быть таким.

– Что это значит?

– Ты же знаешь: я хочу, чтобы ты покинул больницу. Я имею в виду, мы уже установили это.

– Да, – согласился он.

– И тебе известно, что придется делать кое-что, что может не понравиться, правда?

– Ты об этом... Вот почему ты так вела себя раньше?

– Да, – я видела, как напряглось его тело. – Знаю, об этом трудно говорить, но я должна сказать тебе…

– Я понимаю, ты хочешь, чтобы я ушел отсюда, – перебил он. – Мне самому хочется сделать это. Ради тебя я хочу быть нормальным. Я так много хочу сделать для тебя, для себя, просто... Я очень многого не знаю о внешнем мире, но понимаю: наше время здесь скоро закончится. Я это чувствую, Белла, – он вздрогнул вместе со мной. – Мне нравится то, что у нас здесь есть, только ты и я, но чувствую, что снаружи что-то проскальзывает к нам внутрь. Я боюсь, потому что не знаю, что со мной случится. Не хочу…

– Я ничему не позволю с тобой случиться, – пообещала я.

Он привлек меня к себе, затем обнял за плечо и прижался лбом к моему:
– Знаю, но не все происходящее мы можем контролировать, Белла. Иногда случается то, чего мы не желаем. Я... я боюсь, потому что видел, насколько мрачным это может стать, но постараюсь, потому что узрел и надежду. Но мне хочется, прямо сейчас просто быть, Белла. Можем ли мы оставить снаружи то, что там есть, и немного дольше просто побыть?

– Хорошо, – я прижалась губами к его губам.

– Еще несколько дней, – прошептал он в мои губы, прежде чем углубить поцелуй.

«В среду, – подумала я. – Мы поговорим в среду».



Сейчас – вечер вторника, уже несколько дней я откладывала разговор с Эдвардом о беседе с Карлайлом. Парень знал о приближавшемся обсуждении, знал, что это произойдет в среду, и я готова была покончить с этим.

Я сидела на крыльце, наблюдая за уходом солнца за горизонт, и как луна готовилась занять свое место. Редко в Форксе можно увидеть солнце без облачного покрова, но этим утром случилось грандиозное явление.

Я вернулась домой к пяти, обещая провести вечер с Чарли и Эмметом. Очень обрадовалась, что брат больше не обижался на меня из-за концерта, поэтому столь раннее пребывание дома оказалось менее напряженным. Он был зол и разочарован, когда я позвонила и сказала, что подхватила пищевое отравление из-за гамбургера, но гнев немного улегся, когда Эм вспомнил: что-то подобное происходит с ним и Розали. Я чувствовала себя немного виноватой за ложь и отказ пойти, пока не узнала, что они арендовали гостиничные номера на время после концерта. Этот факт полностью уменьшил вину.

Мы рано поужинали, даже хорошо поболтали после, и я предположила, что мы сыграем в карты или что-то в этом роде, но наш вечер прервал канал ESPN. Мальчишки и их спортивные программы.

Я наслаждалась ветерком и тем, как под его дуновениями трепетали деревья. Какое умиротворение, а я нуждалась в успокоении, в расслабляющем отвлечении от того, что должно было произойти.

Закрыла глаза, когда ветер ласкал мое лицо, трепал волосы, принося с собой аромат лета, которое скоро закончится. А еще ощущался слабый запах дождя то ли прошедшего, то ли будущего. Несмотря на дождливость этого города, мне все еще нравилось здесь жить.

Я размышляла обо всем спокойном вместо того, чтобы думать о чем-то вызывающем тревогу не только в моем разуме, но и в теле. В определенной степени это помогало, но намек на события среды еще оставался.

Понятия не имела, как долго сидела снаружи, разглядывая окружение, слушая шум спортивной передачи, доносившийся из глубины дома, прежде чем встала, готовая зайти внутрь.

– Виски Водки Хострот выходит.

Я отпустила дверь, услышав звук: смеющийся тоненький голос, явно искажавший слова. Безусловно, это Питер, пятилетний сын моих соседей.

– Ты сказал, это неправильно, Питер. – Я услышала новый голос, Джеймса – восьмилетнего брата Питера, но он звучал, словно раздаваясь из... рации? – Виски Танго Фокстрот выходит. Попробуй еще раз.

– Не по правилам, – проворчал Питер, но он все равно повторил.

Какое-то время я стояла там, смеясь над двумя мальчишками, с которыми иногда нянчилась, а они переговаривались по рации на армейском жаргоне. Снова потянувшись к дверной ручке, открыла дверь с сеткой, но остановилась, как только ладонь легла на ручку передней двери.

«Вот оно, – подумала я. – Почему раньше-то не сообразила?»

Я повернула ручку, толкнула створку, остановилась лишь для того, чтобы сказать Чарли с Эмметом, что иду наверх, если им понадоблюсь. Как только оказалась в спальне, схватила телефон и набрала номер Элис.

– Алло?

– Привет, Эсме, Элис дома?

– Конечно, дорогая. Она в своей комнате. Сейчас позову. – Я услышала звук, похожий на то, словно ее рука закрыла микрофон, а затем приглушенный голос, зовущий дочь.

Прошло, наверное, с полминуты, когда в телефоне раздался мягкий голос моей лучшей подруги: – Привет, Белла, что-то случилось?

– Полагаю, да. Кажется, я знаю способ, который может помочь Эдварду привыкнуть к Маркусу.

– Говори, – велела она. Волнение в ее тоне практически соответствовало моему.

– Рации, – ответила я.

– О мой бог, Белла! – завизжала она. – Почему мы не додумались об этом раньше? Это идеально.

– Знаю, – засмеялась я. – Сейчас просто стояла снаружи, пытаясь успокоить нервы по поводу завтрашнего разговора с Эдвардом, а, возвращаясь в дом, услышала, как Питер с Джеймсом играют с рациями. Вот так меня и осенила идя.

– Думаешь, он пойдет на это?

– Есть только один способ выяснить. В любом случае я должна попробовать. Куплю набор, прежде чем отправиться в больницу, там и посмотрим.

Мы еще немного поговорили, в основном о моем разговоре в среду с Эдвардом, потому что подруга об этом спросила, а закончили беседу на том, чем занимались этим днем.

Повесив трубку, я убралась на кухне, приняла душ, а затем попыталась уснуть. Я была слишком взволнована, чтобы сидеть с Чарли и Эмметом и притворяться, что спокойна, но чересчур взбудоражена, чтобы спать. Покупка этих раций могла иметь значение для Эдварда, и я не могла дождаться, чтобы поделиться с ним этим.



Прежде чем отправиться в больницу, я заглянула к Ньютонам и купила пару раций большого радиуса действия. К счастью, Майка не было, а миссис Ньютон не спрашивала о покупке, учитывая, что мой отец был заядлым охотником/рыбаком и любил отдыхать на природе. Рации предназначены только для подобного.

Когда я вошла в котельную, Маркус сидел на деревянном табурете за столом и опирался на что-то, выглядевшее механическим и сложным. Я заметила на его голове какую-то странного вида шляпу, но не разобралась, пока мужчина не обернулся, ослепительно мне улыбаясь. На голове находился, казалось, настоящий фонарь.

Посмеиваясь, я остановилась на нижней ступеньке:
– С этой штукой ты выглядишь как Инспектор Гаджет, – поддразнила я. – Чем занимаешься?

Его улыбка увеличилась:
– Знаю, это глуповато, но намного облегчает работу с мелкими деталями.

– А что это за штука? – спросила я, подходя к столу, чтобы поближе разглядеть.

Он взглянул на аппарат, затем на меня и гордо улыбнулся:
– Найденное старое радио. Для меня это скорее личный проект. Еще в детстве я всегда хотел такое, так что решил починить и забрать домой. Работать оно, вероятно, не будет, но я хорошенько попытаюсь.

– По-моему, отличная идея, – убежденно заявила я. – Думаю, тебе однозначно надо отремонтировать его и взять домой.

Он подмигнул.

– Я тоже, – его взгляд сместился на пакет, который я держала в руках. – Так, что это у тебя там? Что-то для мальчика?

– Ну, – начала я. – И да, и нет.

Он полностью развернулся на табуретке ко мне:
– Не пойму, что ты под этим подразумеваешь.

– Я не могу говорить, когда у тебя на голове эта штука, – расхохоталась я. Он улыбнулся, но снял шляпу и положил ее на стол. – В этом пакете кое-что для тебя и Эдварда.

Он, вздохнув, покачал головой:
– Белла, я уже говорил тебе раньше не покупа…

Прежде, чем он закончил, я залезла в сумку и вытащила приборы:
– Это не еда или что-нибудь подобное, так что не расстраивайся, что я купила что-то для тебя, потому что это не только для твоего блага. У меня уважительная причина приобрести эти рации.

Он с любопытством смотрел то на меня, то на электронику, которую я держала в руке.

– Какая же причина?

– Они для тебя, чтобы поговорить с Эдвардом, и наоборот.

– Что? – недоверчиво спросил он. Даже если в его тоне веры и недоставало, но в глазах светилась такая надежда, которой я никогда раньше там не видела. – Я буду... я поговорю с ним?

Я кивнула.

– Мы провернем это, Маркус, – пообещала я. – Надеюсь, это облегчит ваше знакомство. Если он заговорит с тобой, услышит твой голос, то узнает то, что мне давным-давно известно.

– Что именно?

– Что у тебя добрейшая душа из мне знакомых.

Он отвернулся, но не раньше, чем я увидела влагу в его глазах.

– Не знаю, что сказать, Белла, – его голос дрожал.

Я положила ладонь ему на плечо, слегка сжала в качестве утешения:
– Тебе и не нужно ничего говорить. В течение семи лет ты о нем заботился, Маркус. Безоговорочно его любил, даже если понятия не имел, ответит ли он взаимностью. Пришла пора тебе узнать его.

Он медленно повернул голову и взглянул на меня: одинокая слеза катилась по его правой щеке.

– Спасибо, Белла.

Я снова сжала плечо.

– От всей души пожалуйста.

Он вытер лицо рукавом, затем откашлялся и потянулся к рации:
– Можно?

Я кивнула:
– Конечно. Я не очень хорошо открываю подобные штуки. Наверное, порезала бы себе руку или что-то еще.

Он хохотнул:
– Ты немного склонна к травмам, так что я, безусловно, открою их и спасу нас от поездки в больницу.

Он забрал у меня коробки и начал их открывать.

– Прости, Маркус.

Он прекратил вскрывать частично разорванный пластик и с озадаченным выражением посмотрел на меня:
– Почему ты извиняешься?

Я пожала плечами:
– Потому что не подумала об этом раньше.

Он заерзал на стуле, сжал кулаки на бедрах, на лице было написано неодобрение.

– Не смей извиняться передо мной за что-то подобное, – сердито сказал он. – Ты здесь около двух месяцев и придумала это. А я с ним семь лет, и подобная идея никогда и в голову мне не приходила. Думаю, ничего бы не произошло, потому что ему не было комфортно ни со мной, ни с кем-то другим. Все изменилось, когда появилась ты.
Я не стану принимать твоих извинений за что-то подобное. Ни сейчас, ни когда либо. Ты преподнесла мне удивительный подарок и подарила этому мальчику свое сердце и причину для жизни. Не смей ни за что извиняться, особенно передо мной.

– Знаю, но…

Он поднял руку, призывая меня замолчать.

– Никаких но... и никаких извинений, – он строго на меня глянул. – Как насчет того, чтобы разобраться с работой этих штук, а?

После того как мы вставили батарейки, Маркус вкратце продемонстрировал, как управлять этими штуками. Я сдерживала смех, потому что знала, как они работали, но энтузиазм вернулся, и я не собиралась ничего говорить или делать, чтобы умалить старания мужчины.

– Ну, вот и все вроде, – улыбаясь, сказал он.

– Хорошо, – я схватила другой прибор. – Дай немного времени, чтобы поговорить с ним, а затем мы…

– Я никуда не собираюсь. Не спеши, – ответил он. – Я буду здесь.

Глубоко вдохнув, направилась на встречу с Эдвардом.

Когда я вошла в комнату, он сидел на матрасе, уставившись в стену.

– Привет тебе.

Он повернул голову, глянул на меня и улыбнулся, но улыбка не достигла глаз.

– Ты в порядке?

Эдвард кивнул:
– Да.

Его поведение говорило об обратном.

– Нервничаешь, да? – я села рядом и взяла его за руку. Он слишком хорошо знал, что означала среда. Его взгляд опустился на наши переплетенные пальцы. – То, что я должна сказать тебе, может оказаться неплохим. На самом деле я считаю, что это хорошо. – Мне требовалось убедить его, чтобы знал: независимо от того, насколько тяжелый предстоит путь, мы пройдем его вместе, и окончание будет того стоить. – Речь идет о том, чтобы тебе стало комфортнее, но что еще более важно, о том, чтобы ты вышел отсюда и стал счастливее. Ты же знаешь, что я никогда не совершу ничего, чтобы причинить тебе вред, правильно?

– Знаю, – не колеблясь, ответил он.

– Я думала о том, что нам делать. Не хочу врать и говорить, что не рассматривала возможность твоих встреч и с кем-нибудь кроме меня, потому что пребывание там означает нахождение с другими людьми. – Он сразу же напрягся. Я крепче сжала его руку. – Знаю, ты боишься, но я никогда не сделала бы ничего без твоего ведома, никогда не привела бы того, кому не доверила бы свою жизнь. Помнишь, я говорила о моей подруге, Элис?

Его тело все еще было напряжено, но он сумел слегка кивнуть.

– Если бы я кого-то и привела, то ее. – Я сглотнула, прежде чем произнести следующие слова. – Я бы привела ее, потому что она самая милая из всех, кого знаю, потому что безоговорочно ей доверяю и потому, что она уже знает о тебе.

Его пальцы крепче сжались вокруг моей ладони, в этот момент хватка стала болезненной, но он не отстранился от меня, как я бы предположила. Это прогресс.

Я развернулась к нему, со значительным усилием освободила руку и, преодолев напряженность, обхватила его лицо ладонями.

– Послушай меня. Я люблю тебя. Говорить эти слова нелегко для меня, и моя семья нечасто их произносит, хотя именно это мы и чувствуем. Но с тобой – это как дыхание. Происходит естественно.
Я люблю тебя, Эдвард. Знаю, ты боишься, но на этот раз не останешься в одиночестве. Слышишь меня? Я никуда не уйду. Буду бороться за каждый шаг на пути к тебе, но мне нужно, чтобы и ты боролся вместе со мной. Мне нужно, чтобы ты желал бороться, потому именно это и требуется делать. Мы зашли так далеко, как только могли в одиночку. Думаю, в глубине души ты и сам это понимаешь.
Это будет тяжело, не собираюсь тебе лгать, но знаю: ты преодолеешь все, что тебя преследует, что заставляет бояться. Потому что ты очень и очень сильный. Но до тех пор, пока ты чувствуешь себя потерянным, ощущаешь, словно не сможешь победить это, я буду с тобой, чтобы служить опорой, чтобы поддержать тебя. Обещаю, что буду там с тобой. Твоя отвергнутость осталась в прошлом.

Я наблюдала, как рухнули последние оборонительные стены, возведенные даже от меня. Его тело затряслось от рыданий, когда он заплакал. Эдвард знал, что я права. Словно он почувствовал в моих словах уверенность, понял, что сказанное мной – правда. Я видела это в его наполненных слезами глазах. Он боялся, и не было никаких сомнений, что и я тоже, но обращение за профессиональной помощью – единственный способ двигаться вперед.

Он потянулся ко мне, практически усадил к себе на колени, обнял, уткнулся лицом в мои волосы, бормоча слова, которые я не могла понять.

Я обняла его, давясь рыданиями, позволяя все, что ему требовалось. Я целовала его лицо, проводила пальцами по волосам, гладила спину: делала все что угодно, лишь бы его успокоить.

Даже если у меня и болела душа, я хорошенько это скрывала, являясь необходимой Эдварду силой и поддержкой. Он поднял голову, посмотрел мне в глаза: по его щекам по-прежнему катились слезы, оставляя пятна на прекрасном лице, и прошептал: – Я... я люблю тебя, Белла.

Я больше не могла сдержаться.

Прижалась к его губам, ловя между ними наши слезы. Они саднили, но несли боль, любовь, надежду, страх, множество эмоций, спрятанных в каждой капле.

Наконец, когда слезы унялись, я продолжила и спросила о страхе: чувствовал ли он его только к мужчинам, или к женщинам тоже. Эдвард сказал, что на самом деле меня он совсем не боялся, но думал, это потому, что я предназначалась ему. От подобного сердце защемило от распиравшей его любви.

Я сообщила, что считала встречу с Элис следующим логическим шагом перед движением дальше, это станет проверкой, чтобы посмотреть, с чем мы, возможно, имеем дело, и как поступать, прежде чем обращаться за посторонней помощью. Неохотно, но Эдвард согласился, что попытается с ней встретиться. Если бы мы исключили негативную реакцию на Элис, то узнали бы наверняка.

И еще мне следовало рассказать о беседе с Карлайлом. Я готова к этому и намеревалась осуществить до ухода, но прежде хотела испытать идею с рациями.

– У меня есть кое-что еще, что я хочу попробовать, – сказала я. – Не возражаешь или?..

Эдвард кивнул, но я видела, что он немного нервничал. Он и так уже был весьма ошеломлен, и сердце с разумом умоляли меня остановиться, но я знала, что нельзя. Если бы я остановилась, то нашла бы еще один повод дать ему отсрочку, а парень прав... Наше время здесь на исходе.

Я потянулась к краю матраса за рацией и положила на ладонь, показывая Эдварду.

– Это рация. Не уверена, видел ли ты когда-нибудь это раньше. Она похожа на телефон, но ты можешь соединиться только с парой. Как правило, их две.

Он посмотрел на мою руку, где лежал только один прибор, а затем наклонился вперед, чтобы оглядеть вокруг меня:
– А где вторая?

Я вздохнула:
– Помнишь, я постоянно говорила о Маркусе? Как рассказывала тебе, что он замечательный человек и заботится о тебе?

– Я... я не готов к…

– Знаю, что не готов, – заверила я. – И тебе не придется. Но я надеюсь, что это... – я подняла рацию, – ... в какой-то мере поможет тебе понять. У Маркуса – вторая. Он не собирается приходить сюда, а я не намереваюсь заставлять тебя говорить с ним, если не желаешь, но мне пришло в голову, что если ты с ним побеседуешь, может быть, увидишь то, о чем я тебе рассказывала.
Не ожидаю, что это произойдет в одночасье: могу лишь представить, что ты должен чувствовать даже при мысли об этом, но думаю, что попробовать не помешает. Если станет чересчур, если это каким-нибудь образом тебя расстроит, сразу же выключу и избавлюсь от них, и тебе никогда не придется снова видеть этот прибор.

Так я бы и сделала, как только что сказала. Не желала заставлять его, никогда этого не хотела, но чувствовала: если не дать маленького дополнительного толчка, мы бы застряли на одном месте, а это совсем не то, что я предпочла бы для него.

Передала ему маленькое радио:
– Я буду сидеть здесь, рядом с тобой, держать за руку и сделаю все, что тебе потребуется, если пожелаешь попробовать. Предоставляю решение тебе: как скажешь, так и будет. Клянусь тебе в этом.

Некоторое время он молчал, просто глядя на рацию в руке. Не уверена, собирался ли он отвечать, если я слишком сильно стану испытывать удачу, вывалив это на него за один день. Проблема в том, что я не знала, где это – слишком сильно, но мне следовало попробовать, нам следовало попробовать вместе, если у него существовал хоть какой-либо шанс вести лучшую жизнь.

Я молчала, позволив решать самому, потому что это одно из тех решений, которые он должен принять самостоятельно – не мне принимать их за него. Он наконец-то крепко вцепился в аппаратик, произнеся тихим натянутым голосом: – Это важно для тебя, да?

– Я хочу, чтобы это было важно для тебя, – ответила я.

Его глаза встретились с моими:
– Ты очень важна для меня.

Я понимала, что он имел в виду, и из-за этого не могла спорить, зная, что поступила бы точно так же.

– Если не хочешь…

– Я постараюсь, – пробормотал он.

– Я серьезно. Если не хочешь, то и не должен.

– Я хочу попробовать... Мне нужно попробовать. – Я знала, что его решение было в основном из-за меня, доказать самому себе, что он мог это сделать, преодолеть свой страх.

– Хорошо. Давай я покажу, как это работает.

Я объяснила, как действует радио. Это оказалось легко: Эдвард достаточно быстро уловил. Я включила прибор, звук вызвал испуг, но парень, казалось, пересилил себя достаточно, чтобы продолжать, хотя все еще чувствовались скатывавшиеся с него волны беспокойства, сгущавшие вокруг нас воздух.

Я переплела наши пальцы, поднесла их к губам и поцеловала костяшки, чтобы успокоить его.

– Мы сделаем это вместе, – пообещала я. – И когда ты скажешь «хватит», на этом все. Закончим.

Он, кивнув, провел нашими соединенными пальцами по моим губам. Закрыл глаза, словно черпая у меня сколько возможно сил, затем нажал кнопку, дрожаще выдохнул, после чего заговорил.

– А-алло? – прошептал он.

Приемник в ответ затрещал: звук отразился от холодных стен, резонируя по комнате. Я на мгновение подумала, что Маркус забыл включить его, и собиралась выйти и сказать, когда треск прекратился и раздался выдох с последовавшим за ним ответом, который получился сдавленным от волнения.

– Алло.

---

¹ O que você está... o que você está fazendo comigo? Eu sou... Nunca foi assim. Eu nunca me senti assim. Você me faz sentir tão bem, meu anjo. – (португ.) Что ты... что ты со мной делаешь? Я... Этого никогда со мной не случалось. Я никогда не испытывал подобного. Ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо, мой ангел (здесь и далее – примечание переводчика).

² Eu sinto muito por você, Bella, e às vezes, eu não sei como controlar. Eu nunca almejei tanto algo como eu desejo você, mas I... Eu não sei como colocar em palavras como me sinto quando estou com você, o que você me faz sentir. É como se tudo dentro de mim formigasse, até a minha alma, e eu só quero tocar em você. Eu sinto que cada vez mais estamos juntos. Nós nunca fizemos isso antes, e eu nunca quis mostrar como eu me sinto com meu corpo, não dessa forma, mas eu queria então. – (португ.) Я испытываю к тебе такие сильные чувства, Белла, что иногда не знаю, как с ними справиться. Никогда и ничего так не желал, я тоскую по тебе, но я... не знаю, как выразить словами, что чувствую, когда нахожусь с тобой, ощущения, которые ты во мне вызываешь. Словно внутри все покалывает, даже душа, и мне просто хочется прикасаться к тебе. Испытываю это все сильнее каждый раз, когда мы вместе. Мы никогда раньше не делали подобного, и я никогда не хотел показать, что чувствует мое тело, не таким образом, но потом я испытал желание.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.