ЕPOV

Самым прекрасным в моей способности, хоть она и ограничивала доступ к сознанию моей любимой, было то, что я мог слышать мысли своих детей. В тот момент я почувствовал все прелести моего дара. Все, что я хотел, так это слышать самые прекрасные и чистые мысли, которые мог слышать за целый век на этой земле.

Белла испытывала ужасную боль, когда раздался хруст костей в её теле. Я поймал жену до того, как она упала, и отнес в заранее приготовленную для родов комнату. Ее дыхание было слабым и беспорядочным, но сердце билось довольно быстро. Я сосредоточил внимание на этом звуке, так как он выступал единственным индикатором того, что моя любовь все еще была со мной. Ее глаза были зажмурены. Она то и дела шептала, умоляла меня помочь нашим детям.

Мое сердце разрывалось. Как бы сильно я не хотел моей любви, моей жизни и наших детей, я знал, что она была выше всего этого. У нас просто не осталось выбора. Карлайл и я быстро ввели Белле морфин после того, как Эсми с Хайлин покинули комнату. Я ценил то, как хорошо они позаботились о ней. Два мощных толчка, и ребра моей любимой женщины оказались сломаны. Ужасающий звук заставил нас с Карлайлом остановиться на секунду, прежде чем крик Беллы поверг двух вампиров в шок. Карлайл позволил мне самому решать, что делать сначала.

Я сделал надрез на мягкой коже жены, откуда сразу же потекла кровь. Как ни странно, из-за этой красной жидкости мой рот не наполнился ядом, а мышцы не напряглись. Аромат крови был смешан с моим собственным и наших детей. Карлайл пристально наблюдал за мной, считая, что будто бы я хотел попробовать крови Беллы, но расслабился, когда увидел, что я отлично держусь. Мои дети были напуганы. Они слышали, как рвется кожа их матери, и понимали, как ей некомфортно. Тогда я стал напевать колыбельную моей любимой, чтобы попытаться успокоить малышей прежде, чем принесу их в наш мир. Меня переполнила любовь, когда одно из сознаний запело вместе со мной, а другое отправило в ответ свою нежность, свою девичью любовь. Да, «ее любовь», наша девочка все еще была с нами.

Белла поведала мне, что необходимо делать во время родов, поэтому я поспешил разорвать ее чрево зубами. Это была противная и растекающаяся субстанция, которая защищала и кормила детей, пока они росли. Яд с моих зубов проник под кожу Беллы и начал затягивать разрез на ее животе, когда я попытался вытащить малышей. Первым показался мальчик, наш сын. Он не плакал, когда я его вытащил. Его светящиеся зеленые глаза с любопытством смотрели на меня. Ребенок победно улыбнулся, прежде чем почувствовал изменение температуры и издал протяжный вопль.

- Эдвард, дай мне, - позвал меня слабый голос моей жены. Я сказал Белле, что это наш сын, когда положил малыша ей на грудь. Мальчик незамедлительно потребовал материнской груди, словно натренированный охотник. Белла обвила свои руки вокруг его маленького тельца и с любовью улыбнулась нашему чуду.

- Здравствуй, Энтони Мейсен Каллен. Мамочка ждала тебя, - прошептала она ему. Ребенок был поражен, с интересом наблюдая за своей матерью. Он узнал ее голос, хотя для него он был теперь намного красивее. Энтони моментально забыл о том, чтобы ему необходимо плакать. Нехотя, но я разорвал их с Беллой связь.

«Эдвард, поторопись», - Карлайл заставил меня оторваться от своей семьи, и я забрал сына, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке.

Отдав Энтони Карлайлу, я вернулся к нашей с Беллой дочери, что еще находилась в ее чреве. Девочка чувствовала себя одиноко, потому что раньше рядом с ней был брат, а сейчас малышка была напугана, слыша издали его плач.

- Все хорошо, мой ангел, папочка не позволит никому тебя обидеть, - говорил я дочери, пока вытаскивал ее так же, как и Энтони. Ее глубокие карие глаза были наполнены слезами, а на щеках красовался румянец. Всеми фибрами своего существования я знал, что все мои слова были правдой. «Моя дочь!»
Гордые мысли Карлайла и Эсми вторглись в мое сознание.

Девочка стала плакать, когда заметила, насколько холодно оказалось в комнате. Мне было интересно, почему мы не позаботились о теплоте помещения заранее.

Я поместил дочку на грудь Беллы, где несколько секунд назад лежал ее брат. Она разделила мысли Энтони о матери, хотя не переставала плакать.

- Моя Элизабет Карли, мамочка так сильно тебя любит, - из глаз Беллы потекли тихие слезы счастья, и она повернула голову нашей дочери ко мне. – Они прекрасны, Эдвард.
Если бы я мог плакать…

Эсми зашла в комнату, чтобы забрать детей и привести их в порядок. Карлайл уже вытащил плаценту из Беллы, убедившись, что нет внутреннего кровотечения. Глаза Беллы пересеклись с моими. Спокойствие, одобрение и любовь светились в них, пока она кивала. Я поцеловал ее в лоб, а затем вонзил шприц в храброе сердце. Любимая ахнула, закрыв глаза и стиснув зубы. Я должен был быть быстрым, иначе бы не смог обратить ее. Причинять Белле боль это как словно медленно вырывать конечности самому себе. Нагнувшись, я поспешил покрыть своим ядом разрез внизу живота жены, хотя он почти уже зажил. Я кусал ее лодыжки и запястья, чтобы ввести в тело как можно больше яда и залечить раны.

Она выглядела спокойной, слишком спокойной. Карлайл поддерживал и одобрял мои действия. Он быстро переоделся и ушел искать Эсми. Я завидовал его мыслям об Энтони и Элизабет. Я тоже хотел держать их на руках, но в тот момент моя Белла была важнее. Яд должен был начать распространяться по телу, и я не мог оставить ее одну с этой болью. Я мог видеть наших детей чистыми и накормленными через глаза Эсми, Хайлин и Карлайла. Это оказалось самым красивым зрелищем.

Мысли малышей давали понять, как им было любопытно буквально все вокруг, они с интересом познавали окружающий мир. Теплая вода, в которой их купали. Кровь, которой кормили. Люди вокруг, обстановка в помещении. Однако дети сильно скучали по мне и Белле. Энтони напевал в мыслях нашу с женой колыбельную, пока его кормили. Элизабет чувствовала облегчение после того, как срыгнула, потому что выпила слишком много крови для своего маленького тела.
Я следил за взрослением детей, пока оставался рядом с их матерью. Все, чего мы так долго желали в течение нескольких дней, наконец-то, случилось, осталось совсем немного, нужно было только подождать.

Эсми принесла малышей, чтобы показать их мне и посмотреть, как проходит процесс обращения Беллы. Она была достаточно тихой, чтобы никого не напугать. Семья интересовалась ей, хотя я все им объяснил. Они заметили в моей жене небольшие изменения: ей кожа стала бледнее и тверже, а красота более заметной. Белла выглядела еще лучше, чем Розали, и она была моей. Мысли о Роуз напомнили мне об отсутствии в доме моих братьев и сестер. Мне было грустно, что они пропустили момент рождения их племянника и племянницы, а также обращения Беллы. Мысленно я пожелал им благополучного возвращения домой.

BPOV

Онемение… тьма… боль.
Я закрыла глаза, когда Эдвард вонзил шприц в мое сердце, и оставила их закрытыми. Я не хотела, чтобы он видел боль и страх, которые до сих пор не покидали меня. Я должна была быть сильной… ради своих детей. Я хотела скорее преодолеть мучительную боль, которая должна была последовать, поэтому была готова, что она вот-вот нагрянет. Какие-то высшие силы посчитали нас достойными двух малышей вместо одного ребенка, о котором я читала в книге. Я даже и мечтать не смела о мальчике – сыне Эдварда.

Мое тело было уставшим и тяжелым, наверняка из-за действия морфина. Я бы сказала Эдварду и Карлайлу об его эффекте, но предпочла ощутить маленькое облегчение, которое он принес. Я хотела вести себя тихо во время обращения, как это было в книгах, ведь совсем не желала причинять боль Эдварду и пугать наших детей.

Онемение сменилось тьмой, что оказалось странно. Меня не существовало и ничто более в этом мире. Нечего было видеть, нечего слышать и нечего чувствовать. Я осталась в темноте. Я не рисковала двигаться, чтобы не ранить кого-нибудь, кого люблю, или чтобы не остановить свое сердце, пока обращение не завершится. Темнота стала моей темницей на неизмеримый срок. Я старалась думать об Эдварде, моей семье, детях, но эти мысли были кратковременными. Боль стояла на первом плане моего сознания. Я знала, что должна бороться с любыми попытками двигаться или кричать, иначе бы просто проиграла борьбу.

Не помню когда, но издалека ко мне стал пробиваться свет. Пока я ждала его приближения, осознала, что чувствую огонь во всем теле. Мне казалось, что я нахожусь внутри горячей лавы. Я хотела попросить помощи – пусть кто-нибудь обольет меня ледяной водой или обложет льдом, – но знала, что это бесполезно.

Как только я привыкала к боли, она становилась в разы сильнее, а огонь еще жарче. Иногда мне казалось, что я нахожусь в аду, ибо пекло было просто неимоверное, бесконечное. Сознание кричало о помощи, даже о смерти, не справляясь со столь сильным страданием. Я старалась вслушиваться в звуки вокруг, но спутником была лишь тишина. Где же Эдвард? Почему он не рядом со мной?

Вспомнив о муже, я тут же переключилась на другую проблему. Страшные мысли пришли мне в голову. Что если Волтури придут, пока я беспомощна, пока еще не стала вампиром? В таком состоянии я не смогу помочь своей семье. Может, поэтому я не слышу или не чувствую рядом никого из них? Где мои дети? Агрх.

Самой ужасной и разочаровывающей вещью стало то, что подобные мысли следовали друг за другом. Я совершенно не могла сконцентрироваться.

В тот момент, когда свет достиг меня, я поняла, что перестала ощущать реальность и просто растворилась в небытие. Испугавшись, я посчитала, что горела настолько сильно, что теперь мое существование оказалось под вопросом. Однако где-то вдали я, возможно, слышала слабый голос, шептавший какие-то неразборчивые слова мне на расстоянии. К сожалению, я не могла ничего разобрать, но яростно пыталась это сделать. С течением времени голос не переставал шептать, и с каждой секундой звуки становились все отчетливее, пока не обрели смысл. Кто-то говорил обо мне.

Шепот долгое время помогал мне игнорировать боль, пока она не рванула к центру груди, образовав адское пламя. Стало интересно, почему я вообще не сгорела, ведь пожар был колоссального масштаба. Сердце, казалось, должно было взорваться, стуча в ушах, словно лопасти вертолета. Я знала, что это значит. Совсем скоро мне предстоит окунуться в бессмертие со своим любимым. Скорее всего, я торопилась, но уже сейчас хотела узнать, остался ли у меня мой дар, и смогу ли я немедленно его испробовать.

В одно мгновение мое сердце замерло, а глаза распахнулись навстречу неизведанному миру. Наконец-то. Получилось. Сделав первый вдох, я тут же почувствовала успокаивающий аромат солнца и сирени, который привел меня к Эдварду. Какое-то время я разглядывала его своими новыми глазами, поражаясь красоте мужа. Он выглядел невероятно, стоя возле двери вместе с Карлайлом. Эсми находилась позади мужчин, держа на руках два свертка. Мои малыши. Я подняла голову, когда поняла, что они выглядели обеспокоенными.

- Эдвард, - меня удивил звук собственного голоса.
- Я здесь, любовь моя, - сказал он и сделал осторожный шаг в мою сторону.
- Они боятся меня? – задала я насущный вопрос, и боль проскальзывала в моем голосе. Я не хотела, чтобы мои собственные дети боялись меня.

- Нет, моя дорогая, они просто не могут усидеть на руках Эсми, потому что очень сильно хотят увидеть свою мать. Эсми беспокоилась… о твоих глазах, - страх появился на моем лице, как напоминание о том, что я выгляжу сейчас как настоящий вампир. – Твои глаза прекрасны, любимая. Да, все еще наполнены твоей кровью, но все равно прекрасны.

Мягкие руки мужа легли на мою шею, пока мы смотрели друг другу в глаза и заново узнавали свою вторую половинку. Эдвард был мягким и теплым. Теперь его прикосновения чувствовались немного иначе, и я сглотнула при мыслях о времени, когда мы останемся с любимым наедине.
- Белла, как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Карлайл, отслеживая мои движения.
- Спасибо, пап, я в порядке. Эдвард отвлек меня, - после моего ответа на его лице появилась улыбка.

- Могу я увидеть их? – спросила я, переводя взор на своих нетерпеливых деток. – Не думаю, что раню их. Они не пахнут, как еда, - стоило мне озвучить просьбу, как Эсми неспеша подошла к нам и передала Эдварду нашего сына.

- Помнишь Энтони? – произнес муж, поворачивая малыша в мою сторону. Улыбка в тридцать два зуба появилась на его лице, когда он увидел меня. Маленькие ручки потянулись ко мне, и я приняла сына в свои объятья. Энтони тут же прислонил ладошки к моим щекам, и я ахнула, после чего вопросительно посмотрела на Эдварда.

- Он может проектировать чужие мысли, - ответил мне мой любимый. - Прости, не предупредил тебя. Я думал, твой щит… - он отпустил мысль и обменялся с Карлайлом быстрым взглядом.
- Чьи это были мысли, Эдвард? – поинтересовалась я, будучи все еще слегка шокированной.
- Наши, любимая. В семье появился еще один чтец мыслей, - изрек он и гордо улыбнулся нашему сыну. - Хотя Энтони в состоянии отключать эту способность.

- Его дар работает только с помощью прикосновений? – спросила я, довольная тем, что сын может не слышать то, чего не хочет, в отличие от Эдварда.

- Да, насколько мы можем судить. Когда он касается тебя, то позволяет слышать мысли тех, кто находится рядом, - я пыталась сохранить спокойствие, чтобы не напугать сына своим удивлением. Эдвард же тем временем взял маленькие пальчики Энтони в свои и приложил их к своим щекам, после чего вздохнул. – Твой щит все еще работает. Я не слышу тебя даже посредством нашего сына.

Я хихикнула вслед за Карлайлом. Эдвард дулся, словно маленький. Я не была удивлена, что дар Энтони смог пробиться через мой щит, потому что он был моим сыном, моей кровью. Я поцеловала малыша в лоб и передала его Эсми, а Эдвард обратил мое внимание на Элизабет. Слезы, которые никогда не прольются, заполнили глаза. Моя дочь выглядела так, как и описывалась в книге Ренесми. Невидящим взором я смотрела на нее и едва дышала.

- Любимая? – позвал Эдвард, на что я покачала головой и улыбнулась прекрасной малышке в своих руках. Приготовясь к очередному дару, я прислонила маленькую ладошку девочки к щеке, и она не разочаровала меня. Я увидела каждую деталь своего превращения, увидела все, что происходило, и обрадовалась, что вела себя тихо. Улыбка не покидала моего лица, и могу сказать, что Элизабет наслаждалась, показывая мне все, что я пропустила.

- Ах, какая прекрасная малышка, - улыбнулась я, и улыбка дочери стала еще шире.
- Ты все видела? – спросил Эдвард, и я знала, что в этот момент он думал о моем щите и способности наших детей пробиваться сквозь него.

- Да, - подтвердила я. – Думаю, мне надо притормозить. Не хочу рисковать. Спасибо вам за доверие, ведь я даже не поохотилась, - свет в глазах Эдварда был лучшим ответом. Эсми с любовью обняла меня, прежде чем забрала Элизабет, а Энтони отдала Карлайлу.

Вместе с Эдвардом мы покинули дом, крепко держась за руки и спеша на мою первую охоту в роли бессмертной. К слову сказать, я была рада надеть тренировочные штаны и кеды…



Переводчик: Grimmie
Бета: LanaLuna11