С тех пор, как прошлой ночью мы вернулись из бара, Карлайл почти не смотрел на меня. Впрочем, сегодня не было исключением: стоило мне войти на кухню, как его взгляд оказывался прикован к столешнице. Зрительный контакт между нами длился всего секунду, а затем он вновь сконцентрировался на приготовлении обеда.

— Интересный выбор наряда, — говорит он. — А я-то гадал, куда она делась.

Я опускаю взгляд на свою грудь. На мне его футболка из тура U2.

— Хочешь, чтобы я вернула её? — спрашиваю я. — Ты говорил, что ничего не имеешь против.
— Это не так.

Карлайл вытаскивает из стола точильный стержень и водит им по лезвию ножа четкими, быстрыми движениями.

— Извини. — Я не знаю, что ещё ему сказать.
— За что? — со вздохом он откладывает стержень, затем опирается на столешницу. — Ты не сделала ничего из того, чего я просил не делать.
— Знаю. — Я думаю о прошлой неделе и всём, что хотела бы сделать, но так и не решилась.

Карлайл наливает немного мед на кусочек сыра Пекорино* и предлагает мне. Когда я поднимаю руку, чтобы взять его, мне приходит в голову, что разговоры — не тот способ, чтобы разрулить ситуацию; мне нужно показать Карлайлу, что я хочу его, но я просто не знаю, как это сделать. Когда я была с Эдвардом, то почти никогда не брала инициативу на себя — в основном потому, что он пугал меня до усрачки. Секс был одним из аспектов наших отношений, в котором Каллен, как правило, не пытался заставить меня быть той, кем я не являюсь. Не думаю, что я бы справилась с этим, ведь он бы раскритиковал мое исполнение даже в этом.
Но я не могу представить, что Карлайл делает нечто подобное. Во всяком случае, он заставляет меня принимать человека, каким я являюсь, человека, который в данный момент хочет лечь с ним в постель. Я почти уверена, что испорчу всё к ебеням, если скажу ему об этом, поэтому у меня нет выбора, кроме как показать ему.
Поэтому я ем сыр прямо из его руки.

— Тебе нравится? — спрашивает он.
—Да, мне нравится. Вообще-то, я хотел бы попробовать еще кое-что, если ты не против.

Он начинает поливать мёдом еще один кусочек.
Я же качаю головой.

— Нет, я говорю не об этом.

Давай Иззи. Ты сможешь сделать это.

Я подношу его руку к губам и, засунув в рот указательный палец, начинаю сосать. Карлайл задыхается, а лицо выдаёт удивление, но он не отстраняется от меня. Наоборот, он наклоняется немного ближе.

— Иззи, — говорит он хриплым голосом. — Ты понятия не имеешь, что ты делаешь со мной.

Я выпускаю его палец изо рта, но не отпускаю его руки.

— Тогда скажи мне.

Карлайл прижимает мою руку к передней части своих штанов. Я чувствую его сквозь ткань, и он тверд.
Даже после того, как я отвергла его, даже после того, как причинила ему боль, даже несмотря на то, что я — распоследняя психичка, он — тверд.

— Хочешь меня? — спрашиваю я.

Кивнув, он отдёргивает свою руку. А моя рука почти непроизвольно сжимается вокруг него, и большой палец задевает головку сквозь штаны.

— Серьёзно? А я думала, что уничтожила все шансы на примирение с тобой. Большинство парней…
— Чёрт побери, Иззи. Я мужчина!

Следующее, что я помню — его язык у меня во рту. В отличие от прошлой недели, я не паникую и не убегаю. Я целую его в ответ, трепеща от ощущения того, как его эспаньолка щекочет мое лицо.

— Карлайл...
— Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет. О боже, нет. Просто... Черт, я даже не знаю, как это назвать.

Он отодвигает мою руку со своего «петушка» и кладёт её на столешницу, накрыв своей.

— Думаю, нам будет легче поговорить, если мы не будем отвлекаться, — предлагает он.
— О, поверь мне, я все еще не сосредоточилась. Карлайл... — я делаю глубокий вдох, — если мы это сделаем... я просто беспокоюсь, что между нами всё изменится.
— На прошлой неделе я признался, что влюблен в тебя. Думаю, можно с уверенностью сказать, что изменения уже есть.
— Я не хочу использовать тебя только для секса.

Он смеётся.

— Я открою тебе небольшой секрет: невозможно использовать мужчину для секса.
— Ты понимаешь, что я имею в виду… Я просто не хочу… — Я вздыхаю.
— Что ты хочешь?

Я глубоко дышу и сосредотачиваюсь на его глазах.

— Я хочу, чтобы ты снял с меня одежду. Ну, если ты сам этого хочешь... — Я снова смотрю в пол. — Дерьмо.

Он касается моего лица и поворачивает так, чтобы я посмотрела на него.

— Я хочу, — говорит он. — Я хочу тебя.

Я закрываю глаза и с трудом сглатываю. Когда я их открываю, то не могу заставить себя взглянуть на него.

— Хорошо.
— Расслабься, Иззи. Это всего лишь я.
— Знаю… Но до тебя у меня был только он.

Он прижимает свои губы к моим; на этот раз нежно и сдержанно. Одну ладонь он кладет мне на затылок, а другой проскальзывает под край моей футболки. Когда я чувствую на своей коже его мозолистый палец я перестаю думать.

— А сейчас? — спрашивает он.
— О чем ты?

Он прокладывает дорожку поцелуев от моего рта до уха.

— С кем ты сейчас?
— Только с тобой, — отвечаю я ему.

На данный момент это правда.
Он обнимает меня и усаживает на кухонный островок. Следующее, что я помню — его голова оказалась между моих бёдер. Как любовник он опытен и щедр, а его язык может заставить меня забыть обо всё на свете.
Кроме Эдварда.



Эдвард поднимает руку.

— Прошу никого никуда не уходить.
— Хорошо, — Уильям открывает дверь и, глядя на Эдварда, показывает на коридор. — После тебя.
— На самом деле, отец? — обращается к ним обоим Карлайл

Он произносит слово «отец» так, словно это оскорбление.

— Выходи, Эдвард, — говорит Уильям, игнорируя Карлайла.

Что это Уильям себе решил? Что собаку завел?

— Всё так и должно происходить? — насмешливо интересуется Карлайл. — Я не должен бы удивляться. В смысле, за тридцать девять лет ты ни разу не позвонил и не пришел меня навестить. Но теперь мы в одной комнате, и ты смотришь на меня... — Когда Уильям отворачивается к двери, Карлайл переходит на крик: — Посмотри на меня, черт возьми! Посмотри на меня и скажи, что ты ничего не чувствуешь.

Уильям поворачивается к Эдварду.

— Я подожду тебя в холле.

Глаза Эдварда расширяются.

— Прошу, сэр. Не нужно. Поверьте, он не собирается…
— Эдвард. — Голос Уильяма становится всё выше от одного слога к другому.
— Я никуда не пойду, — Эдвард сложил руки на груди.
— Ты лишился рассудка? — спрашивает его Уильям.
— Нет, сэр. Но если что и мучит, так это угрызения совести. — Эдвард переводит взгляд на Карлайла; выражение его лица меняется от неповиновения к сопереживанию. — Прости, ты этого не заслуживаешь.

Уильям бросает взгляд на Сару.

— Ты прекрасно знаешь, что я не играю в игры. Даже не понимаю, почему ты здесь оказалась.

Сара закатывает глаза.

— Уильям, у твоей дочери случилась остановка сердца в доме моего сына. Мы с Карлайлом оказали ей сердечно-легочную реанимацию.
— И ты просто случайно оказалась там? — смеётся мистер Каллен. — Как удобно для тебя! Скажите: сколько ты хочешь?
— Я ничего не хочу.
— Конечно.
— Кто-то должен был что-нибудь сделать, — вздыхая, качает головой женщина. — Я здесь, потому что мне не всё равно, что происходит с твоей дочерью. Вот и всё. Я понятия не имею, с чего ты взял, что я…
— Сколько тебе нужно, Сара? — повторяет мужчина. — В твоей голове уже должна была сформироваться цифра. Тебя бы здесь не было, если бы это было не так.

У Сары не дрогнул ни один мускул на лице; ее глаза по-прежнему сосредоточены на Уильяме.

— Прошу прощения, — говорит она, — мне бы хотелось поговорить с Уильямом наедине.

Карлайл кладёт руку ей на плечо.

— Ма...
— Всё будет хорошо, милый.

Его скептицизм виден на лице.

— В самом деле. — Её улыбка отражает печаль и решимость.

Карлайл переводит взгляд на Уильяма.

— Я буду снаружи.

Как только мы втроем оказываемся в коридоре, дверь за нами захлопывается.
Через некоторое время Карлайл прислоняется к стене и вздыхает.

— Когда твой — в смысле — наш отец попросил тебя выйти, ты сказал, что тебе жаль. Почему?
— Я знал, что так будет, — тихо произносит Эдвард. — Он делал так и раньше.

Карлайл сглатывает.

— Так есть и другие? Ну, кроме нас...
— Не думаю.
—Тогда откуда ты знал, что он?.. — Карлайл качает головой. — Я даже не знаю, как назвать то, что произошло.
— Подкуп и взятка — вот его методы, — говорит Эдвард. — Обычно это работает. Бросьте достаточно денег и большинство людей, сделают всё, что угодно...
— Проголосуют за любого? — спрашивает Карлайл.

Эдвард пожимает плечами и печально улыбается в ответ.

— Что-то вроде того.

Прежде чем успеваю попросить его уточнить, я замечаю, что к нам приближается один из врачей Элис. Я ищу на его лице подсказки, чтобы узнать, как она, но остаюсь ни с чем. Во всяком случае, доктор выглядит просто уставшим. Наверное, мы все так выглядим.
Я тянусь к руке Эдварда. На секунду-другую он прижимается ко мне, но затем глубоко вздыхает и подходит к доктору.

— Есть новости? — спрашивает он.
— Состояние критическое, но мы ее стабилизировали. До сих пор не понятно, что привело к остановке сердца. Но она в сознании, поэтому если вы хотите, то можете ее увидеть.

Эдвард хватает меня за руку и начинает тянуть за собой по коридору.
Доктор жестом останавливает его.

— Один человек за раз, и только семья.
— Спасибо, — произносит Эдвард.
Мы делаем несколько шагов, прежде чем Эдвард останавливается. Через плечо он бросает Карлайлу:
—Ты идешь?

Карлайл выглядит потрясенным.

— Э-э ... нет. Мне нужно позвонить Эсми, и я лучше здесь подожду. Знаешь, на всякий случай... — он кивает в сторону двери. — Кроме того, для Элис мое пребывание там не имеет никакого смысла, за сегодня она и так достаточно пережила. Но если вдруг будут новости о ее состоянии... найдете меня?
— Конечно, — кивает Эдвард.

И прежде чем мы сворачиваем за угол, я оглядываюсь через плечо на Карлайла, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Он улыбается так же, как Эдвард.

---

*Пекорино — обширное семейство итальянских сыров, вырабатываемых из овечьего молока. Как правило, обладает зернистой структурой, становящейся более заметной в зависимости от срока созревания. Название сыра происходит от итал. pecora — овца, а происхождение его восходит к древнеримским временам.

Предыдущая глава