Глава 16. Англия

Я медленно крутила бокал, наблюдая за вращением бордовой жидкости. Вечер постепенно превращался в ночь, когда солнце скользило вниз по западной стороне небосклона, фоном музыканты исполняли не особо знакомые песни. Передо мной стояла тарелка, поверх которой соответствующим образом уложены грязные вилка с ножом. Кудри на макушке потеряли упругость и блеск и, уверена, лицо требовалось повторно припудрить.

Но он все еще заставлял меня чувствовать себя самой красивой женщиной на планете.

– Потанцуешь со мной? – из-за спины раздался шепот мне на ухо, и я ощутила на шее дыхание.

Поставив бокал, повернулась к мужу лицом:

– Уверена, что в таком состоянии не гожусь украшать танцпол, – небрежно сказала я, указывая на свои спутанные волосы, усталое лицо и помятое светло-розовое платье.

– А я уверен, что не понимаю, о чем ты говоришь.

Эдвард взял меня за руку, провел на танцпол, где и закружил, как только притянул ближе к себе. Я положила голову ему под подбородок и позволила глазам, наконец-то, отдохнуть за много часов¹.

– Ты выглядишь сегодня изысканно, – прошептал он.

– Ты неоднократно говорил это, – так же тихо ответила я.

– Потому что это правда, – заявил он.

День не мог быть более совершенным. Алис была видением в своем кружевном платье. И Эдвард признался, что Джаспер никогда в своей жизни так много не улыбался.

Зима пролетела в вихре тканей, дегустаций и тщательной разработки планов. В мгновение ока наступил апрель, а вместе с ним и свадьба Джаспера и Алис. Церемония была простой, что, по моим представлениям, потрясло большинство людей. Но с приемом была уже совсем другая история. Присутствовала половина города. Горы еды, танцы, смех и просто всеобщее счастье. Это был такой изнурительный и волнующий день, все сплелось в один клубок. Но, как ни грустно, это подходило к концу.

– Белла, еще есть время...

– Вот тут и остановись, – быстро сказала я.

Теперь Эдвард спрашивал меня, по крайней мере, дважды в день, хотела ли я все еще поехать в Англию. Он настаивал, что мы могли просто отменить всю поездку, вырази я желание.

– Дорогой, я хочу поехать. И с нетерпением жду встречи с твоей семьей! Кроме того, у нас уже все улажено. Шарль справится с любыми делами, которые могут навалиться, а юный Филипп собирается кормить кур и заботиться о доме. Не говоря уже о том, что ты взял отпуск на работе, и я провела последние три недели не только в подготовке к свадьбе, – я на мгновение замолчала и вскользь глянула на него.

Он вздрогнул и кивнул. Эдварду стало лично известно, какой... истовой могла быть Алис при планировании. Я почти сошла с ума, когда дата становилась все ближе и ближе, помогая с примерками и прочими мелочами, о существовании которых даже не знала. Это почти заставило меня радоваться нашей с Эдвардом свадьбе, даже если она и была чуть-чуть нетрадиционной.

– Но еще и упаковывала наши вещи. Мы поедем, – закончила я.

– Знаю. Просто не ожидал, что в этот день настанет так скоро.

– Я тоже, – прошептала я.

– Совсем скоро из поездки вернутся Алис с Джаспером.

– Остался лишь месяц, – прошептала я.

– Спасибо, Белла, что делаешь это ради меня. Я... я скучаю по ним. Особенно по Бри.

Я крепче его обняла. Не думаю, что он когда-нибудь признался бы, с каким волнением ожидал возвращения домой. В последние несколько месяцев он все больше и больше говорил о своей семье. Его сестра, Бри, частая звезда его историй. Он рассказывал, как дразнил ее, когда та вела себя несносно, и читал, когда не могла заснуть. Бри намного моложе Эдварда, почти на десять лет.

Мать родила Эдварда в положенное время после того, как вышла замуж в восемнадцать. Его родители пытались завести еще одного ребенка, но безрезультатно. Они почти сдались, когда родилась девочка.

Я любила слушать о его семье. В глазах мужа загорался свет, и после этого было практически невозможно испортить ему настроение.

– Белла! – услышала я зов Алис.

Я отстранилась от Эдварда и посмотрела на свою прекрасную лучшую подругу. В течение нескольких месяцев она словно сияла.

– Я лишь хотела попрощаться. Мы едем в отель «Рафаэль». Не думаю, что завтра до отъезда в Ниццу сможем заехать и увидеться, – печально сказала она.

– Ни на секунду об этом не задумывайся! Желаю замечательно провести время, и мы увидимся, когда вы вернетесь, – сказала я, притягивая ее в объятия.

– Я буду скучать по тебе, – прошептала она.

– И я буду скучать, но категорически запрещаю тебе грустить.

– Oui, Madame², – она сделала реверанс своей лучшей служанки, а затем рассмеялась.

– Не волнуйтесь, Алис, она и со мной тоже все время такая властная, – самодовольно заявил Эдвард.

Я ткнула его локтем в бок.

Именно в этот момент к нам приблизился Джаспер.

– Как поживают мои любимые дамы? – спросил он, одной рукой обнимая за плечи меня, а другой – Алис.

Должна признаться, за последние несколько месяцев я очень полюбила Джаспера. Стало далеким воспоминанием то, как он когда-то думал обо мне... менее чем приятно. Действительно, чудо, что все мы стали такими счастливыми.

– Ты будешь готова к отъезду к нашему возвращению? Меня беспокоит, что не смогу быть здесь и помочь тебе выбрать правильные платья для поездки... – подруга замолчала.

– Я справлюсь, Алис, – засмеялась я. – Я уже уладила деловые вопросы, и упаковка не должна занять много времени, особенно после того, как в ближайшее время Эдвард возьмет отпуск.

– Хорошо, если ты так говоришь.

– Милая моя, нам пора, – прошептал Джаспер на ухо Алис.

– Да, конечно. Эдвард, – сказала она, притянув его к себе для объятия. Они расцеловали друг друга в щеки. – Позаботься о себе, – решительно сказала она. Тот улыбнулся и кивнул.

Двое мужчин прекратили пожимать друг другу руки, и, уверена, попытались дать нам с Алис попрощаться наедине.

– Месяц – такой долгий срок... – пробормотала новобрачная.

– Это не так долго. Кроме того, ты будешь с Джаспером. Могу себе только представить – Ницца весной! Там замечательно.

– Знаю, но буду по тебе скучать.

– Я тоже, дорогая. Ты – моя лучшая подруга. Я люблю тебя.

Я крепко обняла ее, поцеловала в обе щеки, она взяла Джаспера под руку, и пара ушла. Я слабо махала им вслед.

Эдвард поймал в воздухе мою руку и поцеловал ее:

– С тобой все будет в порядке?

Я повернулась и посмотрела на него.

– Конечно, – сказала я, в основном, себе.

– Пойдем домой. Это был долгий день.

Я улыбнулась и взяла его под руку.

Домой мы шли молча, слишком уставшие, чтобы поддерживать беседу.

Оказавшись внутри, Эдвард отпустил мою руку и направился к кухне. Я закатила глаза и пошла вверх по лестнице. Мужчина не мог и двух часов обойтись без еды: просто ненасытен... во многих отношениях. Этой мысли я улыбнулась.

Дойдя до верха лестницы, почувствовала незнакомый аромат. Пахло... цветами?

Но это же неправильно: сейчас – всего лишь апрель, а в это время года распускались только несколько видов цветов. И уж, конечно же, в доме у меня их не было.

Дойдя до двери, я приписала это сознанию, которое сыграло со мной злую шутку. Толкнула створку, и от зрелища на глазах выступили слезы.

Я подбежала к тумбочке и быстро зажгла лампу. Вся комната была заполнена прекрасными белоснежными лилиями. Ваза за вазой стояли на моем туалетном столике, на полу, на комоде.

– Боже, что это? – спросила я и развернулась к дверям, зная, что там будет стоять он.

Там он и находился, выглядя так же робко, как и ожидалось. Я подошла к нему.

– Я чувствовал себя... виноватым.

– Почему?

– Ты провела так много времени, помогая Алис с подготовкой к свадьбе. И событие было прекрасным, Белла, в самом деле. Но у тебя этого никогда не было. Когда мы поженились, тебе не пришлось ни танцевать, ни смеяться с друзьями.

– Я не стала бы ничего менять в том, что произошло между нами, и ты это знаешь.

– Знаю, но это не меняет того, что мне хочется, чтобы ты чувствовала себя особенной... и любимой.

– Эдвард...

– Так что я переговорил со всеми городскими флористами. Они рассказали мне об этих цветах. Это – лилии «Мадонна», символизируют чистоту. Я купил для тебя все, которые смог найти, любовь моя, потому что они напоминают мне о чистоте твоей души. Ты самая удивительная женщина, которую я когда-либо знал, и я просто... люблю тебя, Белла. В тебе есть все, что я когда-либо мог просить в другом человеке.

Я наконец-то встала перед ним, подняла ладонь и нежно коснулась его щеки. Он обхватил мою талию и потянул к кровати.

Я села в ногах, Эдвард наклонился и несколько минут страстно меня целовал. Я тащила и дергала его рубашку, а затем почувствовал, как его губы растянулись в улыбке. Он перестал целоваться, но не отстранился.

– Закрой глаза, – прошептал он.

Я недоверчиво на него посмотрела.

– Прошу тебя, – выдохнул он и нежно меня поцеловал.

Я вздохнула и повиновалась, почувствовала отсутствие Эдварда, когда тот отошел от меня, услышала, как выдвинул ящики своего туалетного столика.

Через некоторое время он прошептал:

– Хорошо, открывай их.

Я медленно послушалась: передо мной на коленях стоял Эдвард и держал в руках бархатную коробочку. После того, как мои глаза распахнулись, он открыл футляр.

На шелковой ткани лежало самое потрясающее ожерелье, которое я когда-либо видела. Оно было из старинного серебра: на цепочке располагались несколько затейливо исполненных подвесок. Они, сплетаясь, сходились к центру, большому серебряному овалу с завитками, собранными в собственный красивый рисунок. Другие свисающие подвески представляли собой блестящие голубые каплевидные кристаллы.

– Эдвард, что ты сделал? – ахнула я.

– Это для тебя, – выдохнул он.

– Я не могу, это слишком!

– Да, можешь. Я хочу побаловать свою жену.

– Это не причина, чтобы тратить... – запротестовала я, но он меня прервал.

– Тебе нравится?

– Оно прекрасное, – ответила я.

– Тогда ничто другое значения не имеет, – заявил он, еще раз быстро целуя меня.

– У меня ничего для тебя нет... – я замолчала.

– Конечно, нет, это суть «сюрприза», – рассмеялся он, а потом вдруг посерьезнел. – Не смей думать, что тебе теперь тоже нужно что-то мне дарить. Мужья, как предполагается, балуют своих жен. Мне захотелось сделать для тебя что-то приятное. И это конец.

– Эдвард... – снова начала протестовать я.

– Нет, развернись, – сказал он, доставая из футляра ожерелье.

Он встал, и я, поморщившись, отвернулась. Он потянулся, расположил на моей шее украшение, с легкостью застегнул его и позволил пальцам задержаться на моей коже.

Когда я повернулась к нему лицом, в его взгляде затеплился огонек.

– Красота... – выдохнул он.

– Да, так и есть, – сказал я, касаясь камней вокруг шеи.

– Я не об ожерелье, – с самодовольной улыбкой заявил он.

Я покраснела:

– Спасибо, дорогой, за цветы, колье... за все.

– Пожалуйста. Я люблю тебя, Белла. Всеми фибрами моей души.

– И я люблю тебя не меньше.

Он снова меня поцеловал, и мы принялись нежно раздевать друг друга. Я никогда не устану заниматься любовью с мужем. То, как мы прекрасно подходили друг другу заставляло чаще биться сердце, а тело – дрожать.

Выбившись из сил, мы заснули, свернувшись рядышком под одеялом, с лиц не сходили улыбки.



Я стояла на крыльце и наблюдала, как лакеи загружали наши чемоданы на крышу кареты.

Не могла поверить, как для нас быстро, словно мимоходом, прошел месяц.

Вчера домой приехали Алис с Джаспером. Мне не выпало шанса поговорить с ней о путешествии, но уверена, что она прекрасно провела время. Смею признаться, меня очень взволновало известие, что Алис едет с нами. Не поймите неправильно, Эдвард – замечательная компания, но я и так буду чувствовать себя, как вытащенная из воды рыба, и мысль о том, что рядом окажется подруга, действительно приободряла меня.

Я с нетерпением ждала бесед с ней. Думаю, мы вчетвером вполне прилично узнаем друг друга, поскольку в одной карете поедем отсюда до Кале, а после – из Дувра в Лондон.

Я улыбнулась, почувствовав, как теплая рука обхватила мои плечи.

– Ну, вот и все, Беллз.

– Знаю, – сказала я, поворачивая голову. – Спасибо большое за помощь, Шарль. Вам не следовало утруждаться.

Он усмехнулся:

– Конечно, следовало, кроме того, мне хотелось... знаете ли... попрощаться.

Развернувшись, я обняла его. Столь многим я обязана Шарлю. Он единственный постоянно присутствовал в моей жизни. И я тосковала при мысли, что не увижу его.

– Просто заботьтесь о себе, вы меня понимаете?

Он усмехнулся:

– Хорошо, до тех пор, пока вы делаете то же самое.

Мы отпустили друг друга. Шарль наклонился и быстро поцеловал меня в щеку, а затем направился вниз по лестнице. На последних ступеньках он обернулся:

– Ох, и Белла?

– Да?

– Эдвард. Он... он хороший человек. Я очень рад за вас.

– Спасибо, Шарль. Я счастлива.

С легким мерцанием в глазах он улыбнулся и, дойдя до тротуара, быстро поклонился и ушел.

Я стояла и смотрела вдаль. Меня одолевала нервозность, хоть я и знала, что до приезда в Англию еще предстоит долгая дорога. По большей части, я была взволнована, но главная причина этого – счастье Эдварда.

Я услышала, как позади меня закрылась дверь, обернулась и увидела вышедшего Эдварда, несущего последний сверток.

Он потянул меня, и мы вместе пошли к карете.

– Ты готова? – спросил он.

– Насколько возможно, – ответила я.

– Еще раз спасибо за это, Белла...

– Пожалуйста, прекрати, Эдвард. Я рада сделать это.

– Я прошу слишком многого, – прошептал он.

– Ты не просил.

Он улыбнулся, передал сверток лакею, затем повернулся и взял меня за руки. Мы поднялись в экипаж и поехали.



Стемнело, когда весь наш багаж выгрузили. Прошло уже несколько дней, как я в последний раз видела свой дом, и ужасно по нему скучала. Поездка в карете – худшая часть путешествия. Невозможно было приспособиться, а постоянная тряска вызывала у меня тошноту.

Плавание же на корабле через Ла-Манш оказалось совершенно другим опытом. Я обнаружила, что раскачивание корабля на волнах успокаивало. Никогда ранее не видела такой большой водной глади. Меня заворожили плеск волн и запах воздуха. Эдварда очень удивила моя реакция.

Как только мы достигли берега, я подавила стон, увидев ожидающую нас другую карету. Знала, что до приезда в Лондон нам остался лишь день-два пути, но мои нервы были уже на пределе, а ухабистая дорога в экипаже никак не помогала успокоению.

Я пребывала в полусне, когда почувствовала остановку. Эдвард поцеловал меня в лоб и взял за руку.

– Где мы? – пробормотала я.

– Почти дома, – сказал он. – Но сначала нам нужно сменить карету.

Я вылезла с заднего сиденья и, спотыкаясь, пошла туда, где под фонарем находились Алис и Джаспер.

Мы вчетвером стояли кружком, пока лакеи переносили багаж. Было довольно прохладно. Под светом фонаря поблескивали уличные булыжники, в воздухе висел холодный туман, который появлялся только после сильного дождя. Я плотнее натянула на плечи шаль.

– Зачем нам пересаживаться, Эдвард? – спросила я.

– Эта карета только для проезда к Дувру и обратно, а эти – сдаются внаем до Лондона, – сказал он, указывая на каждый экипаж. – Осталось всего несколько миль.

Мужчинам не потребовалось много времени для перегрузки всех вещей. Раздав им чаевые, Джаспер протянул руку Эдварду. До этого момента я не замечала, что багаж разделили по двум каретам.

– Что ж, тогда увидимся через несколько дней, – по-деловому сказал он.

Через несколько дней? Я начала паниковать. Что он имел в виду? Я открыла рот, чтобы заговорить, но горло уже пересохло.

И тут меня осенило. Ну, конечно же! Алис отправлялась в дом Джаспера, чтобы остаться с его матерью, тетей Эдварда. Отец-то должен быть мертв, раз Джаспер теперь граф. Какая же я глупая! Меня настолько охватило волнение, что я даже не поняла, что подруга останется в другом месте.

Сердце заколотилось. Я окажусь в полном одиночестве. Маленькая француженка врывалась в британскую аристократию. Эдвард с Джаспером продолжали разговаривать, Алис разглаживала морщинки на своей юбке, а я едва дышала. Даже не глядя на меня, Эдвард почувствовал что-то неправильное, потому что обнял за талию и прижал к своему боку.

Их голоса стали стихать, и я смутно услышала, как со мной попрощалась Алис, но все это звучало, как эхо. Она улыбнулась и помахала мне, кажется, я попыталась улыбнуться в ответ, но не уверена, справилась с этим или нет. Подруга выглядела совершенно непринужденно, должно быть, знала, что отправится с Джаспером, разлучаясь со мной и Эдвардом. Как я могла не понять! И что мне делать? Я не имела представления...

Вдруг мои панически мечущиеся мысли затихли, когда я чувствовала на виске теплые губы.

– В ближайшее время ты ее увидишь.

Я резко крутанула головой в его сторону.

– К-как ты узнал? – замялась я.

– Просто предположение. Пожалуйста, не волнуйся, ладно? Я позабочусь о тебе.

– Но я так многого не понимаю! Наши культуры очень разные... что, если я что-то скажу... не так?

– Не скажешь. Верь в себя, любовь моя, все будет в порядке.

– Я просто думала, что со мной будет... кто-то.

Эдвард легонько улыбнулся:

– У тебя есть я.

Я покраснела:

– Это не то, что я имела в виду, и ты это знаешь.

– Знаю, но обещаю, что все будет хорошо. Просто будь сама собой. Уверен, все тебя полюбят.

«Это ты так считаешь,» – подумала я.

У Эдварда очень практичная натура, и, справедливости ради, трудностей он повидал больше. Из-за этого думал иначе, чем другие люди. Он видел сущность каждого, но не осуждал. Он был чист душой. Для него ни в малейшей степени не имело значения, что я француженка. Так же, как и для меня не было никакой разницы, что он англичанин.

К сожалению, остальной мир не разделял нашу философию.

Вполне вероятно, что его семья не примет меня, и следовало быть готовой к этой возможности.



Карета подъехала к старинному, но отлично выглядящему дому, покрытому плющом. Несмотря на поздний час, я увидела все еще горящие внутри лампы.

Эдвард взял меня за руку, и мы вместе поднялись по лестнице. Он протянул руку и постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, я встала на цыпочки и шепнула ему на ухо: – Добро пожаловать домой.

Он улыбнулся. В этой улыбке я рассмотрела все его возбуждение. Он вообще не тревожился. Как же мне хотелось испытывать те же чувства.

Входная дверь распахнулась, за ней стоял мужчина, одетый в черное с белым. Я предположила, что это дворецкий.

– Мастер³ Каллен, – сказал он с каким-то намеком в голосе. Счастья? Я не была уверена.

– Рэндалл, рад вас видеть, – сказал Эдвард, сопровождая меня через переднюю дверь в фойе. – Это моя жена Изабелла, – продолжил он.

– Прошу, зовите меня Беллой. Приятно с вами познакомиться, Рэндалл, – улыбаясь, сказала я.

Он смущенно помялся и откашлялся:

– Ну, да. Хм, миссис Каллен должна сейчас спуститься.

Именно тогда с вершины лестницы раздался взволнованный голос: – Эдвард!

Я подняла голову и увидела спускающуюся по ступенькам поразительно красивую женщину. Когда она достигла подножия, Эдвард шагнул ей навстречу, и они крепко обнялись. Отстранившись, она обхватила его лицо ладонями:

– Ты никогда не заставишь меня пройти через что-то подобное еще раз. Ты меня понимаешь?

– Да, мэм, – тихо и по-детски ответил Эдвард.

Она пробормотала что-то Рэндаллу, который кивнул и пошел к входной двери. Я услышала, как он заговорил с лакеями.

Эдвард взял ее за руки и повернулся ко мне:

– Мама, это моя Белла. Белла, моя мать, Элизабет.

Она медленно подошла ко мне, и только теперь я заметила, как сильно они с Эдвардом похожи: необычным медным оттенком волос, манерой держать себя очень грациозно и гордо. С легкостью можно сказать, что она была матерью Эдварда.

– Приятно наконец-то познакомиться с вами, миссис Каллен, – тихим голосом сказала я.

Она потянулась к моей левой руке и долго разглядывала кольцо с бриллиантом. Вскинула взгляд, посмотрела прямо в глаза и просто сказала: – Оно вам подходит, – после чего похлопала по руке и натянуто улыбнулась.

У меня вырвался крошечный вздох облегчения. Конечно же, я не ожидала грандиозного радушного приема, но она, кажется, явно не возражала против моего присутствия.

– Так почему ты еще не спишь, мама?

Она тихо засмеялась:

– Я знала, что ты приезжаешь на этой неделе, и просто не могла уснуть. Твой отец считает, что я схожу с ума. Конечно же, он ушел несколько часов назад.

– А Бри? – спросил Эдвард.

– Спит. Она собиралась бодрствовать со мной, но я не могла этого допустить. Достаточно плохо, что я делала это, – решительно заявила она. – Что ж, уверена, вы оба просто измучены. Белла, я велела отнести твой багаж во вторую спальню слева, и, Эдвард, ты, конечно же, занимаешь старую...

Разряд чистейшего ужаса пронзил мое тело. Мы с Эдвардом не останемся в одной комнате? Что мне делать? Алис нет, а сейчас не будет и Эдварда тоже? Я ощутила, как ускорилось и углубилось мое дыхание, и почувствовала, что вот-вот упаду в обморок.

– Хм, мама?

– Да, дорогой? – нежно ответила она.

– Мы с Беллой останемся в одной спальне, – сказал он твердым голосом, в котором звенело окончательное решение.

С лица Элизабет исчезла улыбка:

– Эдвард, ты же знаешь, что так не полагается...

– Мы с Беллой не станем разлучаться.

– Но, Эдвард, дорогой, муж и жена в одной комнате – это так буржуазно.

– Мама, ты забываешь, что я и есть буржуа. Я зарабатываю на жизнь, помнишь? И я люблю, когда жена согревает мою постель.

Элизабет вскинула брови, но спорить дальше не стала:

– Конечно, Эдвард, если ты этого хочешь. Тогда Белла останется в твоей комнате. Я распоряжусь, чтобы Рэндалл организовал перемещение ее чемодана.

– Спасибо, мама. Тогда мы говорим «спокойной ночи», – сказал Эдвард, наклонил голову и поцеловал мать в щеку. – Белла? – он потянулся и, взяв меня за руку, повел вверх по лестнице.

– Спокойной ночи, миссис Каллен, – пробормотала я, проходя мимо нее. Я едва смогла выдавить слова через комок в горле, и уж, конечно же, не смотрела на нее. Мое лицо горело от стыда. Я была полностью подавлена поступком мужа!

Наверху он провел меня по коридору в спальню. Я даже не заметила, как выглядела комната. Мое смущение уступило место ярости, затуманивая зрение.

Я молчала и ничего не делала до тех пор, пока два лакея принесли мой чемодан, который и положили на пол у комода. После их ухода я метнулась к нему, открыла и принялась резко вытаскивать первые же вещи, которых касались руки. Я выдвинула ящик комода и швырнула туда одежду.

Услышала, как скрипнула кровать, когда на нее сел Эдвард. Я продолжала свою молчаливую тираду, бросая в ящики наряд за нарядом.

– Белла, это может подождать до утра, – сонно пробормотал муж.

Я проигнорировала его.

– Белла? – сказал он, имея наглость казаться искренне озадаченным.

Я развернулась и посмотрела на него:

– Как ты мог так поступить со мной?

Его глаза расширились от потрясения:

– О чем ты говоришь?

– О спектакле, который устроил внизу! Твоя мать хотела, чтобы мы спали в разных спальнях, нам следовало сделать так, как она просила!

– Почему? – спросил он, казалось бы, бесхитростно недоумевая, что только сильнее разозлило меня.

Я медленно повернулась, не в силах больше на него смотреть. Как он не понимал? Я положила ладони на комод и, наклонившись вперед, от отчаяния ссутулилась.

Я начала кричать на него, но в процессе мой голос становился все слабее и слабее, пока, наконец, я не закончила пристыженным шепотом: – Потому что я хотела произвести хорошее впечатление, а теперь... теперь она думает, что я какая-то... шлюха.

Услышала, как Эдвард встал с кровати, медленно подошел ко мне и обнял за талию, а я была слишком слаба, чтобы бороться с ним.

Он наклонился и начал молча целовать шею. Я откинулась, позволяя ему поддерживать мой вес.

– Неужели ты хочешь спать порознь? – тихо спросил он.

– Нет, – прошептала я.

– Тогда я не уверен, что понимаю, – ответил он.

– Эдвард, твоя мать попросила нас сделать что-то, и мы должны этому подчиниться. Что она станет думать о нас... обо мне? – сказала я, в основном, самой себе.

– Не имеет значения, что она думает, – заявил он.

– Конечно, имеет! – запротестовала я.

– Милая, я люблю свою мать. Я скучал по ней в разлуке. Но я провел большую часть своих двадцати пяти лет без тебя и не собираюсь скучать эти ночи один только потому, что британское общество считает «приемлемым».

Я поджала губы. Почему он должен быть таким романтичным?

– Моя мать не будет из-за этого думать о тебе плохо. Если и рассердится на кого-нибудь, то только на меня. Уверяю тебя.

– Я тебе верю, – пробормотала я.

– Хорошо, тогда, пожалуйста, не думай об этом. Мы женаты. Если хотим, мы должны иметь возможность делить постель вне зависимости от того, где находимся. И я вообще не желаю, чтобы ты когда-нибудь снова называла себя «шлюхой».

Я вздохнула, признавая поражение.

– Хорошо. И где мы остановились? – он начал целовать мою шею, на этот раз с большей страстью.

– Эдвард! – чуть не вскрикнула я, пытаясь вывернуться из его объятий, но он железной хваткой прижимал меня к своей груди.

– Что? – спросил он, скользя губами вверх и вниз по моей шее.

– Мы не можем заниматься этим здесь! Твои родители через коридор! – пыталась протестовать я, но его губы так приятно чувствовать на коже...

– Ох, Белла, ты действительно собираешься отказывать себе, не говоря уже обо мне, все время, что мы пробудем здесь? – поинтересовался он, начиная вести руками вверх по животу к моей груди.

Я застонала.

Я знала, чего мне хотелось. Но мои разум и тело спорили друг с другом. Разум говорил, что это неуместно, что я должна быть идеальной гостьей с самым лучшим поведением и заставить Эдварда спать на дальнем конце кровати.

Но тело...

Мое тело требовало его. Я желала, чтобы он прикасался ко мне всюду. Мне хотелось, чтобы он заставил меня забыть все тревоги и страхи.

Он развернул меня, чтобы я оказалась лицом к нему. Прижавшись, я чувствовала твердость его груди, ощущала его аромат, который мог принадлежать только моему мужу.

– Эдвард, – простонала я, пряча лицо у него на шее и покусывая там нежную кожу.

Это было то приглашение, которое ему и требовалось.

Наконец-то разум уступил телу. Я отодвинула иррациональные страхи в глубину сознания и отдалась удовольствию, которое могла испытывать лишь с Эдвардом. Единственная оставшаяся мысль была о том, как сильно я его люблю.

Мы, спотыкаясь, двигались к ложу, сдергивая друг с друга одежду. Оставшись лишь в нижнем белье, он взял меня на руки и положил в центре кровати и принялся развязывать ленточки и освобождать застежки.

Я протестующе хныкала и стонала. Ну, почему он всегда должен действовать так медленно!

Прошла, казалось, вечность, когда я, наконец, оказалась обнажена. Эдвард сел, снял свое белье, а затем опустился на меня.

Я никогда не ощущала себя с ним нагой. Но всегда чувствовала себя... прекрасной.

Он обхватил мое лицо ладонями и соединял наши губы снова и снова в долгих, томных поцелуях.

Затем его руки принялись исследовать мое тело. И хотя мы раньше проделывали все это бесчисленное количество раз, каждый вызывал новые волнения, новые стремления.

Его руки точно знали, где прикоснуться, чтобы заставить мое тело выгнуться или изогнуться. Я часто думала, что не могла вызвать у него таких же чувств, какие он пробуждал во мне, но издаваемые им звуки и то, как он подрагивал, когда я касалась его, наводили меня на иную мысль.

С тихими стонами и тяжелым дыханием мы стремились к чему-то невероятно интенсивному. И, когда Эдвард подвел меня к этому, я закрыла подушкой лицо, выгнула спину и испустила приглушенный вздох, пока на меня одна за другой накатывали волны.

Наблюдение за мной отправило Эдварда следом, он тоже глухо застонал и, наконец, рухнул на меня.

Через несколько мгновений муж скатился и устроился рядом.

Я перевернулась на бок, спиной к нему, пытаясь отдышаться, улыбнулась и, свернувшись в комочек, почувствовала, как расслабляются мои мышцы.

С подножия кровати Эдвард взял простынь и накинул ее на нас.

Он свернулся вокруг меня и поцеловал за ухом.

– Любовь моя, – прошептал он, обнимая меня. Я взяла его ладонь и положила себе на сердце, а затем я позволила тихим звукам его дыхания убаюкать меня в мирный сон.

---

¹ – Собственно, я уже высказала свое мнение о подобной манере танца в примечании к 8-й главе, больше мне добавить нечего (здесь и далее – примечание переводчика).
² – Oui, Madame – (франц.) Да, мадам.
³ – Мастер – то же, что и господин, домашний вариант обращения к мужчине в Англии.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.