Я был доволен проделанной работой. Утром мне удалось найти группу психологической помощи для Кэти. Теперь я знал, что Белла была права.
Кэти нужна консультация.
Она пережила не меньше меня. Она не видела ада с Викторией, но ее ад был не менее ужасным. Она чуть не умерла, ее тело почти сгорело, но случилось чудо, и она выжила. Ей пришлось терпеть боль и страдания… больничный ужас. Потом была потеря матери… и МЕНЯ. И после всего этого она была вынуждена годами выносить болезненные операции. Реабилитации. Инфекции. Болезни. Неприятие. Одиночество. Изоляцию.
Чем больше я думал об этом, тем сильнее мое сердце разрывалось от боли за пережитое этой девочкой… и сколько еще ей придется вынести сейчас.
Скорее всего, на самом деле ей было еще тяжелее, чем мне. В конце концов, я взрослый человек, и то не в состоянии справиться со всем этим дерьмом. А ей было всего три года!
За прошедший месяц я многое узнал о Кэти. Иногда она могла быть не по годам мудрой во всем, что видела и чувствовала. Ее глаза время от времени выглядели слишком взрослыми, пронизывающими насквозь.
Но в другие моменты она становилась намного моложе, более невинной, чем обычные девятилетние дети. Все эти годы она была под покровительством… под защитой Бена и Анжелы. У нее не было опыта социального общения с другими детьми своего возраста. Должен признать, мне нравился образ этакого замороженного ребенка, это значило, что я пропустил не все ее детство. Но меня мучил вопрос, как другие девятилетние дети будут реагировать на нее, когда узнают ближе. Она была очень наивной даже для маленькой девочки, намного простодушней, чем ее сверстники.
Часть меня хотела сохранить это в ней, но другая половина знала, что она не сможет остаться ребенком навсегда. Я твердил себе, что она наверстает упущенное, как только увидит, как ведут себя другие дети. Она будет исправляться, чтобы стать одной из них. Ужас от этой мысли я ощущал физически. Она изменится… и станет одной из них. Я не хотел этого.
Кэти особенная. Разве плохо, что она другая? Джон Леннон и Элвис были другими, и они изменили мир.
Я посоветовал ей сегодня довериться, открыть свое сердце, хотя риск отторжения будет всегда. И эта мысль по-прежнему пугала меня. Это выглядело так, словно я, лежа со сломанными ногами, учил ее ходить.
Правильно ли я делал? Все ли родители задаются вопросами о каждом передвижении или выборе их ребенка? Смогу ли я жить, если сделаю неправильный выбор, и от этого разрушится жизнь Кэти?
Пока я отвечал на собственные вопросы о жизни и смерти, мои руки по инерции работали, вычищая стойла. Забавно, но через пару проработанных здесь дней я перестал чувствовать даже запах дерьма. Или, может, я просто был слишком занят сегодня.
В любом случае я просто окунулся в работу, даже Боб сказал, что сегодня я двигаюсь с суперскоростью. Пару раз он притормаживал меня, предлагая успокоиться и умерить свой пыл. Может быть, в процессе работы я просто дал выход своему гневу, но ему казалось, что я тружусь в каком-то исступлении.
Некоторое время я не видел Боба, но это было нормально. Я много времени проводил в стойлах с лошадьми в полном одиночестве.
Думаю, все заметили, что сегодня я был сам не свой, казалось, на меня смотрят с недоумением. Иногда доносились обрывки разговоров, в которых обсуждали меня.
Я снял шляпу, повесил ее на ручку дверцы стойла и вытер потный лоб рукой. Услышав шаги позади себя, я замер, предположив, что это может быть Дженна. Напрягшись, я выпрямился и обернулся посмотреть, кто там был.
Йо-Йо стоял посередине прохода, вне своего стойла. Он смотрел на меня, ухмыляясь, как будто знал, что нахулиганил.
- Эй! – я воткнул вилы в землю. – Что ты здесь делаешь?
Клянусь, он поднял глаза и попытался изобразить невинность, когда я подошел к нему.
Может быть, я не закрыл дверцу. Весь день я думал о Кэти. Я должен обращать внимание и на лошадей. Они тоже живые существа, и я несу за них ответственность.
Я погладил его гриву, нос и огляделся вокруг. Его родители были сейчас снаружи на тренировке. Может быть, ему просто стало одиноко.
- О, они скоро вернутся, большой парень, - я улыбнулся, глядя в его милые глаза, в то время как он смотрел на меня. – Давай иди обратно. Я поиграю с тобой позже, хорошо?
Я отвел его назад в стойло и проверил воду. Ее по-прежнему было много, и вокруг было чисто. Хорошо. На стене висела корзинка, полная морковки, яблок и сахарных кубиков. Боб принес ее, объяснив, что иногда это можно давать лошадям, награждая их. Сегодня он оставил ее мне, чтобы я сам решил, кто заслуживает угощения, а кто нет.
Психо не получит награды от меня, даже если доживет до ста лет. Но Йо-Йо хороший мальчик. Он одним из первых подружился со мной.
Я убедился, что хорошо закрыл его стойло. Закрепил засов, потянул за дверцу. Закрыто. Хорошо.
- Постой там секундочку, - сказал я ему, когда он с грустью взглянул на меня.
Я протянул ему морковку, не слишком уверенный в том, что вместе с яблоком он не откусит мне пальцы. С морковью казалось проще.
Другие лошади наблюдали за нами, и чувствовалось, как волны ревности исходили от них. Их глаза следили за тем, как я подавал морковку.
- Вот так, малыш, - я нежно улыбнулся, показывая, что он может доверять мне, - спасибо, ты такой хороший…
Мне нравился звук, который он издавал, жуя морковку. Это напомнило мне мультфильм про Bugs Bunny, который я любил в детстве. Он издавал такой же звук, когда хрустел морковкой.
Мне хотелось сказать «спасибо, что дружишь со мной», но это прозвучало бы слишком сентиментально. Я знал, если ребята услышат это, они засмеют меня. Поэтому я просто погладил морду Йо-Йо, пока тот жевал, и думаю, он понял все, что я хотел сказать.
Когда он дожевал, я повернулся к другим лошадям и сказал:
- Если вы тоже хотите получать угощение, предлагаю относиться ко мне хоть немного лучше.
Я улыбнулся себе. Их глаза, казалось, отвечали мне: «Пошел ты».
Вернувшись к работе, я попытался сосредоточиться на том, что делаю.
Потом я услышал: ЦОК – ЦОК – ЦОК.
Обернувшись, я обратил внимание, что Йо-Йо опять не было в его стойле. Он замер в проходе посередине конюшни, когда заметил, что я отвлекся от работы. Предположив, что, если он не будет двигаться, я не замечу его. Я решил сделать вид, что не обращаю на него внимания, и вернулся к работе. Но, на самом деле, наблюдал вполглаза. Что ОН будет делать?
Несколько минут, не двигаясь, он следил за мной. Он был очень осторожным, не трогался с места, пока полностью не убедился, что я не обращаю на него внимания.
Потом, наконец, он сделал один шаг вперед, пытаясь переступать очень аккуратно, стараясь не издавать шума, чтобы ни одного звука не донеслось до моих ушей. Я делал вид, что ничего не слышу, напевая под нос, пока он медленно двигался в мою сторону.
Через секунду я забеспокоился. Что, если он попытается укусить меня? Но он же моложе, чем все остальные, и, кажется, очень добрый. Что он собирался делать?
Жеребец был сейчас так близко ко мне, я тайком наблюдал. Он приоткрыл рот, и показались зубы. Но Йо-Йо не стал наклоняться ко МНЕ… он разомкнул зубы рядом с моей черной ковбойской шляпой… и, немного прикусив, аккуратно и медленно стянул ее с ручки двери! А затем бросился, словно на цыпочках, обратно в свое стойло.
Дверь его стойла была широко распахнута, а я пытался найти объяснение, как он смог выйти оттуда. Я помню, что хорошо запирал дверь!
А я думал, что ОН хороший! Я уж было решил наплевать на эту шляпу и оставить ее у лошади на некоторое время, но потом подумал, вдруг он ее съест или, что еще хуже, кинет на кучу дерьма, и решил вернуть ее обратно. Как бы я ни ненавидел эту шляпу, она была нужна мне. И Белла повернута на ней. В моем мозгу вспыхнуло воспоминание: я в своей шляпе изображаю ковбоя и с помощью лассо держу Беллу.
Я пошел в стойло и, опираясь на открытую дверь, поднял брови на Йо-Йо. Он стоял задом, полностью игнорируя меня.
- Извините, - сказал я, а он взглянул на меня, словно говоря: «О, привет, что тебе надо, глухой человек?»
- Йо-Йо, - сказал я, лицом и голосом пытаясь изобразить строгость.
Он снова проигнорировал меня, только взмахнул хвостом.
Я вошел в стойло и огляделся вокруг в поисках шляпы бормоча:
- У меня нет на это времени… Вот она, - сказал я сам себе, когда увидел шляпу, наполовину торчавшую из сена. Мало того что незаметно украл, так еще попытался спрятать ее! Каков подлец!
- Ты знаешь, я не оценил это, Йо-Йо, - подняв шляпу, я стряхнул с нее солому, - тебе повезло, что мы не в Нью-Йорке.
Однажды меня пытались ограбить. И я надрал задницу грабителю! Эмметт так гордился мной. Не хочу даже думать, что сделала бы со мной Виктория, вернись я к ней без вещей, которые она дала мне.
Я надел шляпу на голову и вышел без лишних слов, взглянув на Йо-Йо. Снова убедился, что хорошо запер дверь.
- Я пожалуюсь на тебя маме, Йо-Йо, - сказал я в надежде, что он испугается.
Меня все это очень забавляло. Еще вчера я понял, что ему нравится моя шляпа, когда повесил ее на колышек в его стойле. Но на самом деле мне действительно было интересно узнать, как он выходит из своего стойла. Я не хотел, чтобы он проделал это ночью. Ведь в темноте и в полном одиночестве он мог пострадать, пораниться.
Я вошел в следующее пустующее стойло. Оно принадлежало лошади по имени Темпер.
Боже, как я ненавижу этого Темпера! Он такая свинья! За несколько дней чистки загонов я выяснил несколько вещей. Некоторые лошади были очень аккуратными, даже гадили в одном и том же месте каждый раз. Но другие, такие как Темпер, были отвратительны! Темпер любил размазывать свое дерьмо по подстилке из сена, по земле. Так, наверное, он пытался спрятать его от меня… или заставить работать как можно больше. Он с упоением вытанцовывал на своих фекалиях. Мог навалить в свое корыто с питьевой водой! Боб сказал, что знает это, и ничего с Темпером не поделаешь, остается только стойко переносить боль.
- Гореть тебе в аду, Темпер, - простонал я про себя не в первый раз и начал копаться в его соломе, словно ребенок в поисках пасхальных яиц.
Ой, чуть не забыл… Я же должен проследить за Йо-Йо.
Сделав вид, что работаю, я наблюдал за ним. Он небрежно оглядывался вокруг, будто сегодняшний день ничем не отличался от остальных. Я продолжал смотреть в течение нескольких минут, а он, казалось, чувствовал это и не делал никаких телодвижений. Но я был терпелив. Ждал.
Наконец, он зашевелился. Я прищурился, желая лучше разглядеть происходящее. Он открыл рот и опустил голову к дверной ручке. Его зубы мастерски обхватили металлический штырь, и он медленно вытащил его из отверстия. Дверь открылась.
- Вот дерьмо, - усмехнулся я, любуясь им, как ребенком. Нужен творческий подход, чтобы делать такие вещи.
На секунду я взглянул вниз, находя лошадиные какашки… говоря о дерьме.
- Гребаная эврика! – ворчал я, словно старик.
Я взглянул в сторону Йо-Йо и увидел, что тот подошел к корзине, взял ее своими белыми зубами и пошел обратно в стойло.
О, теперь он занялся более страшными вещами! Воровством!
- Эй! – закричал я и погнался за ним. Это было ошибкой. Вместо того чтобы забежать в свое стойло, он перешел на галоп и помчался по проходу!
- Йо-Йо, НЕТ! – крикнул я еще громче, преследуя его. Мелкий хулиган все еще держал корзину в своих проклятых зубах, когда убегал от меня.
- Ты мертвец, когда я поймаю тебя! – крикнул я ему вслед. Это прозвучало так, словно он смеется надо мной.
Я даже не обращал внимания, куда, черт возьми, он бежит… видел только жеребенка перед собой и хотел поймать его во что бы то ни стало!
Мы промчались мимо нескольких парней, все усмехались, глядя на нас. Я чувствовал себя глупой задницей и знал одно – Йо-Йо поплатится за это!
Неожиданно перед беглецом возник черный конь, и я увидел, как большая петля троса взлетела в воздух и изящно упала на шею воришки, Йо-Йо медленно остановился. Я был рад! Я почти выдохся! Черт, а он довольно-таки быстро бегал для жеребенка!
Задыхаясь, я подошел сзади к своему маленькому беглецу, черный конь тоже приблизился. Я повернулся посмотреть на парня и поблагодарить его за помощь. Но это был не парень.
Мое горло пересохло, когда я увидел длинные светлые волосы, развивавшиеся на ветру. Сейчас она выглядела более естественной, чем во время нашей прошлой встречи. Но эта улыбка все еще была на месте. Свежее мясо… это я.
- Привет, Энтони, - улыбнулась она, потянув за веревку, державшую Йо-Йо.
- Привет… Дженна, - я опустил глаза вниз.
- Ах, Энтони… ты такой застенчивый, - рассмеялась она. – Почему ты все время смотришь вниз?
Я не знаю… Я чуть не сказал: «Потому что я облажался, вот почему». Но я только пожал плечами и покосился на Йо-Йо.
- Спасибо, что… остановила его, - я взглянул на нее, а потом снова сосредоточился на жеребце.
- Его было несложно поймать, - в ее голосе слышалась улыбка. – Мне в любом случае нужна практика в накидывании лассо. Соревнования, знаешь ли…
Она держала ее передо мной, и я не мог спокойно думать. Вид веревки бросал меня в холодный пот, но, думаю, я неплохо скрывал это.
- Это хорошо, - поддержал я разговор бессмысленной фразой.
Она не предпринимала никаких попыток освободить Йо-Йо и дать мне возможность отвести его назад. Если она снимет веревку, он может снова побежать.
Я посмотрел вниз и увидел валявшуюся на земле корзину, вокруг были разбросаны морковь и яблоки. Прекрасно, я соберу их! Это даст мне возможность что-то делать, пока она болтает.
Наклонившись, я начал складывать фрукты в корзину. Йо-Йо смотрел на меня возмущенно. Он даже наклонился, чтобы снова схватить мою шляпу, но я быстро оттолкнул его морду от себя, бормоча: «Нет, Йо-Йо!»
Я услышал смех Дженны и почувствовал, что тут же покраснел от унижения. Как она смеет смеяться надо мной? Но ведь многие женщины обсмеивали меня. Я должен был привыкнуть к этому.
- Вы так мило смотритесь вместе, - заметила она, смотря на нас сверху, - он любит тебя…
- Я тоже хочу любить ЕГО сейчас, - я посмотрел на Йо-Йо, и он почти застыдился.
Она снова рассмеялась, наблюдая за нашим маленьким шоу. Я хочу, чтобы она уже отпустила нас. Сейчас бы вернуться в конюшню, там я чувствовал себя комфортно.
Боже, я чувствую себя КОМФОРТНО и уверенно? Ничего себе.
Я рассматривал веревку вокруг шеи Йо-Йо. Через секунду мне представилось, что лассо накинуто на меня, веревка плотно затягивает шею. Я увидел себя волнующимся, кричащим и…
Нет, Виктория, не надо! Пожалуйста! Прости меня!
Это был мой голос из прошлого… Я кричал так, когда меня в первый раз связали… Когда она познакомила меня с игрой в боль. Я не доверял ей тогда, а она связывала меня, закрывала мои глаза и извращалась над моим телом. Бритвы… зажигалки… сигареты… лимонный сок… ей нравилось слышать мои крики… и рев.
Я заставил себя прекратить думать об этом, почувствовав, что мое дыхание ускорилось. «Контролируй себя, - велел я, - успокойся».
- Ты забавный, - сказала Дженна, словно что-то заметила.
- Да ну… - я оторвал глаза от веревки, - они не платят мне за то, чтобы я рассказывал анекдоты, так что…
Я надеялся, что она, наконец, уступит мне дорогу и даст возможность уйти, но все было не так просто.
- Ты идешь… - спросила она, делая паузу, а я смотрел на нее снизу вверх, не понимая, о чем она, – …на родео, я имею в виду, завтра, - закончила она.
Ах да, сегодня же пятница. Круто. Я совсем забыл об этом из-за всех своих проблем.
- Э, нет… Наверное, нет, – я посмотрел на корзину в своей руке, - у меня на завтрашний день уже есть планы.
Я бы хотел провести день с Беллой и Кэти, только мы втроем, до того, как пойду на прием к доктору Ф.
Я усмехнулся про себя, думая о ДРУГОМ докторе Ф., который специализируется на проблеме Беллы.
- О, приходи, - позвала она. - Это очень весело. Ты можешь привести свою дочь, ей понравится! И ты посмотришь, как лошади делают свое дело. Неужели тебе неинтересно увидеть, как работают твои питомцы?
- Я сказал – нет! – разозлился я, видя вместо Дженны Викторию. – Ты знаешь, что ОЗНАЧАЕТ это слово? И откуда ты знаешь, что у меня есть дочь?
Она удивилась, но не выглядела оскорбленной от моей вспышки гнева.
- Я не знаю… Где-то слышала, я думаю, - пожала она плечами.
- Тогда закончим обсуждать меня и мою семью всем городом, - резко прервал я неприятный разговор, глядя вокруг. – Последнее, что я хочу сделать в свои выходные, это вернуться сюда! И если я хочу увидеть, что могут показать лошади, я просто беру и с радостью выгребаю лопатой их ДЕРЬМО! А потом я делюсь этой магией со своей семьей, когда возвращаюсь домой, и они говорят мне, как сильно я ВОНЯЮ.
Я дернул веревку на шее Йо-Йо, не заботясь о том, позволили мне сделать это или нет. Дженна отпустила веревку, подавая ее мне, а я сорвался с места, волоча идиота Йо-Йо за собой. Корзину я держал в другой руке.
По дороге назад я прочитал Йо-Йо длинную лекцию. Он не сопротивлялся, когда я завел его обратно в стойло, мне показалось, что он даже сожалел о своем поступке.
- На этот раз ты отсюда не выйдешь, - я снял веревку и откинул ее так, словно она вся была измазана в дерьме… но когда стал запирать засов на двери, вдруг передумал и воспользовался ею. Завязал хороший крепкий узел вокруг штыря и ручки. Я мог не знать что угодно, но не то, как завязывать надежные узлы.
- Вот… как тебе это, - я собрался было уже отойти… как вдруг услышал, что Йо-Йо тихонько хнычет. Я не могу уйти.
- О, иди сюда… - выдохнул я, почесывая за его маленьким ушком, - я не сержусь на тебя. Я все еще твой друг, хорошо? Ладно…
А потом я спросил его очень тихим голосом:
- Тебе бывает когда-нибудь страшно?
Я услышал тихое урчание в животе лошади и снова напрягся. Боже, что за намеки делала эта девушка?
Я оглянулся и увидел, что Дженна спрыгнула с лошади. Она погладила бок лошади и отошла от нее. Я остановился в ожидании. Йо-Йо должен взять пример с ее коня.
Мои глаза опустились, а челюсть снова сжалась, когда Дженна подошла ближе. Но, не посмотрев на МЕНЯ, она ласково любовалась Йо-Йо.
- У тебя хороший характер… ты прощаешь… - сказала она, ее голос отдавался эхом в воздухе. – Я работаю с лошадьми уже долгое время, - улыбнулась она мне, потом снова взглянула на Йо-Йо, лаская его челку, свисавшую между ушей. Она передвинулась к его глазам и в ту же секунду рассмеялась. Он, казалось, наслаждался ее вниманием. – Ты не можешь сердиться на них, потому что у них есть душа, - поделилась она, глядя на меня, - некоторые подходят и едят прямо с рук, другие шипят и встают на дыбы, показывая тебе свои зубы. Лично я люблю тех, которые сопротивляются. Намного приятнее потом понимать, что они уступили и катают тебя.
В ответ я лишь хмуро кивнул.
- О, видишь? – она улыбнулась и указала на меня. – Душа. Мне нравится это.
- Мне есть чем заняться, - я поднял корзину и пошел прочь.
- Ну, вообще-то, я пришла сюда за своей веревкой, но это не проблема, - она взглянула на узлы, которые я навязал на задвижке. – Оставь ее себе. У меня еще есть.
Кто бы сомневался.
- Спасибо, - буркнул я, вешая корзинку на крюк.
- Еще я хотела сказать… - она скрестила руки на груди, глядя на меня, - извини, что вчера я вела себя как сучка. Иногда на меня находит что-то. Я не хочу, чтобы ты чувствовал какую-то неопределенность или еще что-то.
Ну, все будет хорошо, я полагаю.
- Спасибо, - ответил я, слегка улыбнувшись ей, сложил руки на груди и прислонился к стене с корзиной.
- Это правда, ты мне нравишься, - она усмехнулась, когда мои глаза дернулись в пол. Она была хорошей одну секунду, а теперь снова атаковала меня. Пожалуйста, уйди! – И я не ходила в школу застенчивых тихих девочек, которые опускают ресницы и ждут, когда их пригласят на танец, - поведала она. – Я была воспитана по-другому. Если я что-то увидела и захотела, то добиваюсь этого… и не прошу прощения за свое поведение. Но это не делает из меня шлюху, Энтони.
Я был шокирован услышанным, собирался сказать: «Нет… я никогда так не думал…»
- Ну, ты ВЫГЛЯДИШЬ испуганным, Энтони, - она усмехнулась и подошла ближе, - или ты думаешь, что я дешевка?
Она стояла на расстоянии нескольких шагов от меня, и мне некуда было отойти. Дерьмо!
- Я не боюсь, - пробормотал я, пытаясь поднять на нее глаза.
Она ждала, ухмыляясь… рассматривая меня сверху донизу. Если она дотронется до меня, клянусь Богом…
- Нет, я, - я посмотрел на нее, защищаясь. – У меня есть девушка. Девушка, которую я НИКОГДА не предам, на которой я хочу жениться когда-нибудь.
Вот. Получи.
- О, ага, - она улыбалась. – Я когда-то тоже была чьей-то девушкой. Он однажды сказал, что собирается жениться на мне. Мужчины лгут. Им это надоедает. Они меняют свое мнение.
- Я не собираюсь изменять своего решения, - ответил я, слегка качая головой, - я люблю ее.
Вдруг она презрительно усмехнулась:
- Любовь.
Она сказала это так, словно это было какое-то грязное слово. Боже, она напоминает мне Викторию. Виктория всегда говорила: «Любовь – это яд. Она может убить тебя».
Я думаю, она была права. Она думала, что любит меня, и теперь она мертва.
И думаю, что тоже согласен с этим, любовь – яд, дерьмо. После того как я потерял Таню, я больше не хотел знать ни одной женщины, и я на самом деле не желал рисковать снова быть раздавленным. Я понимал, когда люди рассуждали так, но знал больше. Потому что теперь я знал Беллу.
- Ну хорошо, Энтони, - Дженна, улыбаясь, кивнула, - я буду хорошей. Я могу подождать.
- Нет, не надо ждать, - я поморщился и сжал кулаки.
- Ш-ш-ш… - она улыбнулась еще веселее, играя со мной, положила пальцы на мои губы, а я скосил глаза на них и не двигался.
- Я получу тебя, - она убрала руку, а я мгновенно вытер рот.
Я хотел послать ее, но мой живот скрутило. Я почувствовал, что подкатила тошнота. Что со мной происходит?
- Можно я возьму одно яблочко? – она дернула головой в сторону корзины.
- Да, если после этого ты УЙДЕШЬ, - я схватил одно яблоко и протянул ей.
Вместо того чтобы забрать его из моих рук, она подошла ближе и, положив руку на мою, приоткрыла губы и… откусила небольшой кусочек яблока. Она томно простонала от вкуса и всосала брызнувший сок… ее язык прошелся по желто-красным краям, слизывая капельки.
Не вставай, Франки… не вставай! Я, черт возьми, убью тебя! Оставайся внизу, мальчик! Подумай о голых морщинистых дамах! О том, как трахаются Бен и Анжела… простите, ребята.
Потом она взглянула на меня и скромно улыбнулась. Я нахмурился.
- Спасибо, Энтони, - сказала она кукольным голоском, - если тебе будет скучно, ты знаешь, где меня найти. Я могу хранить секреты.
Я не двигался, не говорил… Просто смотрел, как она возвращается к своей лошади, садится на нее, поправляет шляпу и уезжает прочь без лишних слов.
И только тогда я смог облегченно вздохнуть. Может быть, она оставит меня в покое. К счастью, на этот раз Франки послушался и остался не при делах. Это было впервые. Я был уверен, что, встань он, она бы увидела… И, прежде чем я смог среагировать, она имела бы меня прямо здесь, на земле!
Может быть, Франки было сложнее играть здесь, в этом небольшом городе. Или он больше не вставал… на что попало… Хороший мальчик, Франки! Я люблю тебя!
Я чувствовал, что горжусь собой. Я отказал женщине… не поддался. Я устоял перед ней. Я знаю, что это не так уж и много, но это заставляло чувствовать себя лучше. Мой желудок уже успокоился.
Я осознал, что все еще держу надкушенное яблоко в руке. ФУ! Я закинул его подальше, вытирая липкую руку об рубашку. Йо-Йо смотрел на яблоко… но для него оно было вне зоны досягаемости. Он был в ужасе от такой несправедливости.
- Так тебе и надо, - сказал я ему и решил вернуться к работе.
Видите? – сказал я себе. – Я отвлекся от мыслей о Кэти на целых пятнадцать минут!
- Энтони, - позвал меня Боб, подходя ко мне.
- Да? – я сглотнул, думая, какая неприятность ждет меня теперь.
- После того как закончишь с уборкой, у тебя будет первый урок верховой езды! – объявил он.
- Круто! – я был удивлен, что это случится так скоро. Я предполагал, что должно пройти несколько недель с момента начала работы, но, должен признаться, был взволнован возможностью попробовать езду. Виктория на протяжении действительно долгого времени не выпускала меня на сцену…
Первое время я отдыхал с ней. Отдых заключался в загорании возле бассейна, массажа в спа-салоне… нудистские пляжи, вечеринки. Я всегда был объектом, даже на отдыхе. Она хотела видеть женщин, желающих меня, спрашивала, хотят ли они оттрахать меня прямо на ее глазах. К вечеру три из четырех женщин накидывались на меня, срывали одежду, а она смотрела… Иногда даже записывала на видео. Я молился, чтобы этих записей не было на YouTube.
Я чувствовал, как сильно нервничал из-за того, что придется садиться верхом на лошадь. Некоторые из них мечтали, чтобы я сел на них, и тогда они смогут убить меня! Может быть, Боб разрешит мне выбрать лошадь самому.
Я продолжил поиск пасхальных яиц в стойле Темпера. Кого я считаю своими любимыми лошадьми? Йо-Йо был слишком мал, чтобы я ездил на нем. Он не подходил. Фаззи была милой кобылой… Казалось, что она всегда хихикала и радостно ржала, когда я входил в ее стойло. Дэзл была еще одной моей любимой лошадью. Она очень ласковая и всегда старалась лизать меня, когда я кормил ее.
Прежде чем я что-то понял, Боб открыл стойло лошади по имени Солнце Полуночи. Это был мерин, мальчик. Насколько я помню, этот конь никогда не пытался съесть или лягнуть меня, так что я был не против него.
Он уже подобрал лошадь для себя и начал показывать мне седло и уздечку Солнца Полуночи. Он был милым конем, не противился мне, я погладил его, повторяя за Бобом. Слава богу, конь был очень терпелив со мной, и даже как будто ухмылялся, глядя на меня.
Раньше я думал, что мы просто вскочим на лошадь и понесемся, но я был неправ. Сначала Боб научил меня, как надо вести коня. По-видимому, это очень важно. Я жалел, что не узнал этого чуть раньше, до того, как Йо-Йо ускакал от меня.
Мне нравилось, что можно было сказать «ну», и лошадь шла с нами. Потом «тпру», и она останавливалась. Они понимали! Это нетрудно. А вот заставить их идти в обратном направлении было немного сложнее. Мы говорили «назад» и поворачивали морду лошади, потянув ее немного вниз и назад, моя правая рука надавливала на ее левый плечевой сустав.
Еще Боб объяснил, что нельзя заставлять коня. Чем сильнее ты тянешь, тем больше лошадь будет сопротивляться. Хорошо, что Йо-Йо не сопротивлялся. Я догадывался, что эти лошади подготовленные, они уже все знали, как бежать рысью или следовать командам.
Потом я узнал, как нужно садиться на лошадь. Они были чертовски высокими! Я не представлял, как на них можно взобраться! Боб заставил меня забираться на лошадь и спускаться с нее несколько раз. Я чувствовал себя идиотом. Даже лошадь, казалось, говорила взглядом: ты собираешься ехать или что? И когда я, наконец, прошел испытание Боба, он позволил мне остаться на лошади.
- Ничего, что первый урок такой тяжелый, Энт, - усмехнулся Боб, - давай просто немного походим по кругу.
Боб показал мне, как держать вожжи… даже это было важно. Я не представлял, как много надо знать о лошади, прежде чем поехать на ней верхом. А ведь мы еще даже не шевельнулись!
- Вот и все, - сказал он с одобрением, - держи запястья и пальцы расслабленными. Пусть твои руки и локти располагаются естественно, но не позволяй им КАЧАТЬСЯ. Держи вожжи так, словно ты сжимаешь губку.
Я слушал все, что он говорил, и, казалось, он был доволен мной.
- Ты быстро учишься, это хорошо, Энт, - Боб улыбнулся мне. – Готов совершить небольшую прогулку?
- Да, - я улыбнулся, желая наконец начать двигаться.
- Хорошо… - Боб смотрел на меня и объяснял: - Аккуратно потяни вожжи к себе, делай это не спеша.
Я наблюдал за движениями Боба, он действовал медленно. Я скопировал все в точности.
- Нажимаешь ногами на бока лошади… - сказал он, в то время как наши лошади начали медленно двигаться. – Отлично, все превосходно. Еще поддай своими бедрами немного вперед. Хорошо.
- Ты можешь расслабить ноги, если лошадь начала реагировать, - советовал Боб спокойно, когда мы прошли несколько шагов, - и подвинь сейчас свои руки вперед, чтобы не дергать рот лошади.
Так много вещей нужно запомнить, так много принять во внимание. Боб сказал, что, чем увереннее я себя чувствую, тем спокойнее будет вести себя лошадь. Я никогда не думал об этом. Полагал, что все всадники для лошади одинаковы, но Боб сказал – нет. Плохой или злой наездник может нанести вред лошади.
- Ну вот, - Боб смотрел на меня, кивая, - теперь ты можешь просто расслабиться и двигаться вместе с лошадью… и не напрягайся, а то твое БОЛЬШОЕ седло будет болеть сегодня вечером, - он рассмеялся.
Я сконцентрировался на том, чтоб расслабить ягодицы, Боб рассматривал травянистые поля, среди которых мы прогуливались. Здесь было очень красиво, вдалеке виднелось озеро, деревья. На пути встала небольшая речушка, мы просто перешли ее вброд.
- Сколько времени нужно, чтобы научиться ездить? – спросил я, стараясь не отрывать взгляда от лошади. Боб так не делал.
- Это зависит от человека, - пожал он плечами. – У меня заняло год… выучить все, что знаю сейчас. Но оно того стоит. Я никогда не ездил верхом раньше, а теперь это мое любимое занятие. Очень расслабляет. Мы просто прогуливаемся… я и моя любимая лошадь… это объединяет. Я и Салли навсегда, так ведь, моя девочка?
Он почесал ей гриву, а она издала удовлетворенный звук губами, взбрыкнув головой. Я рассмеялся.
- Это круто, - я чувствовал, что на моем лице появилась широкая улыбка, открывающая зубы, - я бы тоже так хотел.
- Всему свое время, - предсказал Боб, - мне потребовалось время, чтобы найти здесь свою вторую половинку. А ты найдешь свою.
- Здесь все лошади ненавидят меня, - я отрицательно помотал головой, разглядывая пейзаж.
- Я говорил, что ЗДЕСЬ сложно подобрать лошадь, - Боб указал на конюшню. - Это лошадиное родео, они конкурируют, и многие из них жесткие сволочи! Ты должен хоть раз посмотреть родео, чтобы понять, о чем я говорю. Кроме того, чем больше аплодисментов они получают, тем больше зазнаются! Твоя лошадь будет проще.
Проще.
- То есть, ты только что назвал меня идиотом? – нахмурил я лоб.
Боб рассмеялся:
- Боже, нет. Ты, правда, умный. Я уже сейчас это вижу. Посмотри, как хорошо ты ухаживаешь за лошадьми, к каждой имеешь свой подход. Я имел в виду, что твоя лошадь будет менее зазвездившейся. Я могу сказать, что ты человек, который не любит показного блеска. Например, я уверен, если бы у тебя был выбор между Анджелиной Джоли и… м-м-м… Риз Уизерспун…
- Риз, - сразу ответил я, хотя предпочитаю брюнеток.
- Я знал это, - усмехнулся он. – Кстати, сегодня я встретил твою Мари.
Мари? О, БЕЛЛА! Дерьмо! До сих пор не привык к этому.
- Да? – я улыбнулся ему, думая о ней. Я помнил, она собиралась сказать им, что сегодня утром я доберусь до работы самостоятельно. Уверен, Боб спустился и познакомился с ней.
- Она ДРАГОЦЕННОСТЬ, Энтони, - заявил он, - очень милая девушка.
- Я знаю, - улыбнулся я ему в ответ, радостно поправляя край шляпы, прикрывая глаза от солнца.
- Тебе повезло, - он смотрел на горизонт.
- Это тоже знаю, - я отвернулся. - Я все время думаю, как однажды она очнется и поймет, что я недостаточно хорош для нее.
Я слегка усмехнулся. Боб тоже. После этого мы некоторое время молчали. Вынужден признать, было приятно… просто прогуливаться верхом… тихо.
Мы поговорили и на другие темы… мужские. Спорт, автомобили, женщины. Я не понимал этого до сегодняшнего дня, но Боб немного сплетник. Он рассказал мне про некоторых женщин в городе. В основном это были забавные истории, так что я просто молча слушал, словно старая сплетница.
Мне, в свою очередь, хотелось рассказать ему о Белле. Я хотел рассказать ему о ее целях, мечтах… достижениях… но больше всего мне хотелось защитить ее. Не хотелось рассказывать о ней всему городу. Я боялся, что случайно выдам что-нибудь, боялся вскользь назвать ее Беллой! Мне не нравилось, что приходится так скрываться. Как я могу обрести здесь настоящих друзей, если не могу быть откровенным с ними, быть самим собой? Я чувствовал, что я обманщик.
Он рассказывал о своем последнем дне рождении, а я печально вздыхал.
- У Белл… - я сказал, - у Мари день рождения через две недели. Очень хочу придумать что-то особенное для нее. Это первый раз, когда мы будем отмечать его вместе. Но у меня нет ни одной идеи. В Нью-Йорке с этим у меня не было бы проблемы. Там я все знал… а тут… не имею никакого понятия.
- О, отлично! – Боб широко улыбнулся. - Ты попал в правильное место, я знаю каждый сантиметр этого города!
- Я не хочу вести ее на танцы, Боб, - я насмешливо скривил лицо.
- Эй, в этом городе можно сходить не только на танцы, парень! – он выглядел обиженным. – Я женат восемнадцать лет! И каждый день рождения жены мы отмечали просто замечательно. Но если тебе не нужны мои советы…
Он изобразил оскорбленное достоинство.
Я закатил глаза:
- Ну хорошо, какие у тебя идеи?
Когда я вернулся домой, то с удовольствием отметил, что все нормально, за исключением отсутствия Бена и Анжелы. Белла готовила обед, а Кэти сидела на полу и смотрела Спанч Боба.
И снова Кэти бросилась к двери, когда я вошел.
- Я знаю, я знаю… аккуратнее, - сказала она, и я улыбнулся ей с благодарностью.
- Да, - я чуть не вздрогнул, моя задница горела огнем. Угадайте, кто забыл, что нужно расслаблять ягодицы в течение часовой езды на лошади?
Она очень осторожно обняла меня, а я поцеловал ее в макушку, проходя внутрь.
Белла подошла и оставила быстрый поцелуй на моих губах, в то время как Кэти присела обратно на пол. Взяв карандаш, она вернулась к своей книжке-раскраске. Она была очень артистичной, как и ее мать. Я был рад. Искусство имеет большое значение.
- Чем-нибудь помочь? – спросил я у Беллы и прошел за ней на кухню. Снял шляпу и повесил ее на спинку одного из стульев. Садиться мне пока не хотелось.
Она наклонилась и понюхала меня:
- Ты пахнешь не так ужасно, как вчера, - думаю, что это была похвала.
- Спасибо, - ответил я, а секунду спустя позади нас стояла Кэти.
Я не мог понять, она шпионила за нами или просто хотела присоединиться к нам.
- Угадайте, что я сегодня делал? – спросил я их с небольшим волнением в голосе.
- М-м-м… - Белла глубоко задумалась. – Ты участвовал в рождении семерых пингвинов… нет, подожди! Восьмерых!
Кэти это показалось ОЧЕНЬ смешным. Я стрельнул на них взглядом. Рассмеялся над комментарием Беллы, но потом вдруг резко оборвал смех и, нахмурившись, отрезал:
– НЕТ!
- Подожди, подожди! – Кэти подпрыгнула. - Теперь позволь мне!
Я скрестил руки на груди в ожидании, сжимая челюсть. Я не догадывался, что это может обернуться в вечер «насмешки над ковбоем».
- М-м-м… - Кэти сделала такое же лицо, как Белла секунду назад… - ты… летал на метлах вместе с Гарри Поттером!
- Боже, нет, - усмехнулся я. – Я НИКОГДА не делал этого!
- Что же тогда? – спросила Кэти, стрельнув в меня обиженным взглядом за оскорбление имени ее новой любви – Гарри.
- Сегодня я катался на лошади, - выдал я, забирая у Беллы тарелки, которые она подавала мне, начиная накрывать на стол.
- О-о-о… - воскликнула Белла так, словно она любила это, а Кэти громко ахнула.
- Это так круто, папа! – просияла она. – Когда я тоже смогу покататься на лошадках?
Белла рассмеялась, а я чуть не сказал: после того, как в течение трех дней поубираешь лошадиное дерьмо.
Я был не очень увлечен идеей Кэти вернуться к тем монстрам, с которыми я работал каждый день.
- Кэти, это часть папиной работы, - улыбнулась нам Белла, перемешивая спагетти в кастрюле, - он делает это не просто для забавы, ты знаешь.
- Но это было весело, - признался я, кладя вилки рядом с каждой тарелкой, - мне понравилось, Белла!
- Неужели? – она посмотрела на меня, не уверенная, правду ли я говорю.
- Правда, - сказал я, с улыбкой наблюдая за Кэти, схватившей вилку и плюхнувшейся на свое место.
- Боб сказал, что я был неплох для первого урока, - я гордился собой, - на следующей неделе, может быть, он научит меня двигаться немного быстрее. Сегодня мы просто ходили.
Белла подарила мне самую широкую улыбку.
- Мне нравится, что ты такой взволнованный! – заявила она. – Я так рада!
- Ты не делал никаких прыжков, папа? – поинтересовалась Кэти.
- Нет, пока нет, детка, - ответил я. – Знаешь, нельзя просто залезть на лошадь и делать что хочешь. Нужно многое знать. Пройдет несколько месяцев… или лет, прежде чем я узнаю, как скакать на лошади или делать еще что-то.
- Не подавай ему никаких идей, Кэти, - игриво прошептала ей Белла, - мы не хотим, чтобы папа упал на голову!
- Ха-ха, - я закатил глаза, принимая от Беллы миску со спагетти и поднося ее к столу.
- Кстати… - спросила она, - разве тебе не положен шлем?
- Шлем? – я нахмурился. – Нет! У меня есть шляпа.
- Ах, - Белла разливала холодный чай по нашим стаканам, - я хочу, чтобы ты надевал его… что если ты УПАДЕШЬ?
- Я не буду надевать шлем! – уперся я. – Боб не надевает его.
- Меня не волнует Боб, только ты, балда, - она поставила холодный чай обратно в холодильник.
- О-о-о, ты говоришь приятные ВЕЩИ! – я обнял ее за талию и приподнял, приводя ее в небольшое замешательство, она вскрикнула. Кэти смотрела и смеялась над нами.
- Отпусти меня, БАЛДА! – засмеялась Белла, отталкиваясь от меня и садясь за стол.
- Белла, там настоящие КОВБОИ! – я разломил кусок хлеба на четыре части, передав пару кусков Кэти. - Я не могу надеть шлем во время верховой езды! Это все равно, что езда на велосипеде в Нью-Йорке, там же мы не носили шлем!
- Но это же ЗАКОН! – Белла вздохнула, накручивая на вилку немного лапши, вечная дочка полицейского. Боже, я люблю ее.
- Ну, я одиночка, Белла… БУНТАРЬ! – я цитировал Пи Ви Германа, болтая, пока обе женщины смотрели на меня, словно я чокнутый!
Их взгляды мгновенно меня отрезвили.
Ужин был прекрасным. Наша беседа текла без пауз. Мы смеялись, рассказывали истории из наших жизней… Казалось, что мы не замечали два пустых стула за столом… Казалось. Мы просто делали вид, что не замечаем.
Мы говорили о завтрашнем дне и тех вещах, которые мы могли бы сделать завтра, в субботу.
Кэти была так взволнована, рассказывая, что где-то здесь есть огромный парк, в котором можно увидеть много интересного.
- Например, что? – спросил я.
- Подождите, в моей сумке есть это! – она убежала и вернулась с брошюрой, кладя ее между нами.
- Вы готовы? – оскалился я, глядя на нее. – Национальный парк Эднесс Кимбалл Уилкинс, - читал я вслух, пока все ели. – Этот небольшой парк расположен в шести милях от Каспера, тенистый оазис на реке Норт-Платт.
- Все еще звучит скучно, - заметил я.
- Читай, папочка! – ругалась Белла.
- Выходя одной стороной к карьеру, этот парк в настоящее время знаменит своей живой природой, рыбалкой и пикниками.
На западном конце, недалеко от главного управления, есть спуск к воде, приспособленный даже для инвалидных колясок. Рыбаки ловят здесь карпов, белых и длинноносых прилипал (семейство рыб отряда окунеобразных), разноцветных мальков и бурую форель, сомов, черных бычков, голавлей и пучеглазых рыб.
Кроме этого, на реке популярны гребля, катание на лодке и каноэ, а также рафтинг (сплав по реке).
Ближе к центру парка карьер преобразован в пруд с песчаным пляжем, там можно поплавать. Зимой этот пруд используется как каток для фигуристов.
На расстоянии трех миль (почти 5 км) по Эднесс К. Уилкинс тянется аллея для прогулок, усаженная тополями. По ней также удобно передвигаться на инвалидных колясках. Она приспособлена для туристов, скейтбордистов и велосипедистов. А еще по ней можно совершить прогулку верхом на лошади по грунтовой насыпи.
Парк является убежищем для диких животных. Здесь обитают мул и белохвостый олень, лиса, бобер и многие другие млекопитающие.
Также этот парк значим тем, что здесь гнездится множество разновидностей птиц. Этого удалось добиться путем размещения большого количества разнообразных скворечников. Местное отделение национального общества Одюбон (американская некоммерческая экологическая организация, занимающаяся охраной природы, а также исследованием птиц) насчитывает в парке более двухсот видов птиц, в их числе желтоклювые кукушки, белоголовые и золотистые орлы, остроносые ястребы и более шестнадцати видов уток.
Здесь сохранились остатки эмигрантских дорог XIX века, парк является исторической демонстрацией полуторавековой великой миграции на запад.
Когда я дочитал до конца, то был уверен, что они уже спят.
- Это звучит ЗДОРОВО! – Белла взяла брошюру из моих рук, разглядывая фотографии. – Смотри, какое все красивое! Посмотри на этих людей, разглядывающих воду…
Я оглядел ее, словно она была сумасшедшей.
- Белла, они просто сидят на скамейке и глядят на ВОДУ! Если тебе тоже хочется этого, ты можешь поставить стул в душ!
Я рассмеялся над своей шуткой, но никто ко мне не присоединился. Женщины. Где ты, Бен, когда так нужен? Я нахожусь в доме, полном ДЕВЧОНОК, и знаю, что всегда буду в меньшинстве.
- Там есть БОБРЫ, папа! – закричала Кэти, указывая на какую-то картинку в брошюре.
Я сжал губы, пытаясь не дать своему рту сказать хоть одно непристойное слово.
- Я люблю бобров больше, чем кого-либо, - отметил я, наблюдая, как Белла прикрыла свой рот ладошкой, чтобы не рассмеяться. – Но что мы будем там делать? Погуляем подольше… и вы устанете. Мне придется носить вас весь день!
- Ах... – отказалась она. – Мы можем ПОРЫБАЧИТЬ! Смотри, папа, кажется, там рыбачат вместе с детьми? И если мы что-нибудь поймаем, Белла приготовит это на ужин!
- Рыба? – я почувствовал, что мое лицо искривилось от отвращения и шока. – Ты кто?
- Кэти, - ответила она, озадаченная тем, что я мог забыть ее имя.
- Я знаю, что ты Кэйтлин! – сообщил я, макая хлеб в томатный соус.
Белла рассмеялась и попыталась остановить себя.
- Тогда я пристрелю оленя, пока мы будем в парке, – поддразнил я ее, слегка закатив глаза.
Кэти ахнула, как будто я разозлился на Дэниэла Рэдклиффа.
- Нет, папа, ты не можешь пристрелить оленя! – ее глаза сделались круглыми.
- Я пошутил, - покосился на нее.
- Фух… - она помахала рукой на свое лицо… привычка Анжелы.
- Нет ли поблизости какого-нибудь парка развлечений или чего-то подобного? – спросил я. – Я люблю большие американские горки!
- Почему ты смотришь на Кэти, спрашивая об этом? – Белла указала рукой в сторону Кэти. – Она что тебе, гид?
Белла взяла брошюру и начала читать про себя.
- Здесь ГОВОРИТСЯ, что в парке есть люди, обучающие детей ловить рыбу, - уточнила Белла, заставив Кэти подпрыгнуть в кресле и воскликнуть:
- О-о-о, о-о-о-о-о-о, О-О-О-О!
Заметка: Убить позже Беллу.
- Ну я вместе с папой ловила рыбу, когда была маленькая, - усмехнулась Белла, вспоминая, - было бы весело... вы с Кэти можете вместе научиться этому.
- Я что, похож на маленького? – я указал вилкой на свою грудь. – Ты представляешь, каким КЛОУНОМ я буду смотреться, сидя рядом с детьми и учась ловить рыбу?
- Никогда не поздно научиться чему-нибудь, - сказала она. – И да, большую часть времени ты для меня ребенок.
Она усмехнулась, глядя на меня. Я не мог не ответить ей тем же. Я проиграл эту битву… но на самом деле в основном я шутил. Мне было все равно, куда мы поедем, лишь бы делать все это вместе. Я просто люблю подкалывать их. Это доставляет мне удовольствие.
- Устройте вместе с семьей пикник и отвлекитесь от городского шума, - читала Кэти.
Я рассмеялся.
- Шум города? – спросил я. – Единственный шум, который я слышал здесь, это чавканье Бена, когда он ел бобы! Здесь так тихо, что я с трудом засыпаю по ночам!
- Я знаю, - наконец согласилась со мной Белла, хихикнув над моим замечанием насчет Бена, - раньше я закрывала глаза и просто хотела услышать шум проехавшего мусоровоза.
- Да, - вздохнул я, вспоминая свои темные дела в Нью-Йорке. Неужели мы никогда не вернемся туда вновь? Таня умерла бы еще раз, узнай она, что Кэти никогда не увидит культуру Нью-Йорка. Театры, музеи… она жила этим. Она хотела передать все это Кэти.
- А я хорошо сплю здесь, - прокомментировала Кэти, втягивая длинную нить спагетти в рот, соус с нее брызнул ей в лицо. Я думал, она научилась есть правильно… но у нее выходило так каждый раз, когда она ела спагетти. Я вытер ее нос своей салфеткой, качая головой и посмеиваясь.
- Ты могла бы спать в ЦИРКЕ! – ответил я.
Белла рассмеялась, за то короткое время, что она знала ее, это было правдой.
- Ну, папа! – заскулила Кэти. - Я хочу ловить рыбу!
Не слушай этого, Таня. Но я думаю, что наша маленькая девочка – мальчик.
- Я тоже, - присоединилась Белла, сексуально покусывая губы. О люди… она сейчас грязно играет.
Я решил прекратить дразнить их и согласиться. Похоже, что мы могли бы весело провести время.
- Ну теперь я не могу выкинуть бобров из своей головы! – заметил я, взглянув на Беллу, когда она повернулась, немного порозовевшая, и хлопнул ладонями по столу. – Давайте сделаем это!
- Вау! – все одобрительно воскликнули, а я закатил глаза, накручивая спагетти на вилку.
- Как вы могли заставить меня, люди? – спросил я… Белла встала. – А…
И через три секунды меня кинулись обнимать и целовать обе мои любимые маленькие женщины. Я в раю!