Глава 9: Питер

- Нет, - снова повторяю я.

- Ты говорил, что я не пленница.

- Конечно, нет. Скорее четвероюродная сестра, с которой мы не виделись раньше.

- Тогда почему я не могу пойти в магазин? А?

- А что если тебя кто-то узнает?

- По новостям ничего не было. И вы можете просто использовать своё вампирское обаяние на всех источниках проблем. Часто ли сбегают шизофреники, прикончившие троих работников? Такое освещение в прессе им точно не нужно. Скорее они сделают всё, чтобы это никуда не просочилось, - закидывает она меня крайне разумными аргументами для того, кто менее суток назад находился на постоянке в психушке.

Что-то не так. Она что-то задумала…

Как по мне, ночь прошла весьма хорошо. Она не просыпалась, крича. И не начала вопить, когда увидела нас, или когда мы наконец умудрились убедить её в своей реальности. Это было интересно, но, чёрт… что не было интересным с момента её пробуждения? Она была воплощением интересности, густо обмазанной смущением с огромным прилепленным сбоку бантом «какого хрена».

Пока мы стояли за дверью, прислушиваясь к ней, пытаясь понять, проснулась она или нет, нас достигла презентация того, что ждёт в будущем. Сначала я подумал, что мне померещилось, но меня разубедил один взгляд на Гаррета. Его брови сдвинулись в замечательной имитации классической «моноброви», а нос сморщился, пока он пытался разобраться в услышанном. Тыковка бормотала, и звуки казались странно приглушёнными. Она накрыла голову подушкой?

Облака? По крайней мере, ей понравилась кровать.

- Где мы? – спросила она чуть громче. Я потянулся к ручке, чтобы ответить, но был остановлен сбитым с толку Гарретом.

- Она сказала «мы»? – Он был прав. Я замер, пытаясь понять, что бы это значило, но, так как сверление взглядом двери никак не могло прояснить данную ситуацию, я вошёл в комнату – и снова замер.

- В нашей палате, - ответила она на собственный вопрос тихо, но раздражённо. Голос её всё ещё был приглушён, но стал отчётливее бормотаний о кровати. Пока она продолжала вспоминать вчерашний день, мне стало легче отслеживать ход её размышлений, которые, казалось, то и дело перескакивали с одного на другое. И раз уж Гаррет до сих пор пытался понять, что за нахрен с ней творится, я решил пожалеть ублюдка и дать ему подсказку.

- Самые тихие слова – это, думаю, её мысли, и мы многого ещё не слышим. Она разговаривает сама с собой. – Теперь замешательство сменилось на озабоченность. И не зря…

- Это нормально для людей? Знаю, у меня не так уж много опыта общения с ними, но такое поведение не кажется типичным, - ответил он настороженно. Видимо, беспокойство перевесило желание не оскорблять меня. И пусть до этого он так и сыпал подначиваниями, мысль о том, чтобы взбесить меня, никогда его не привлекала.

- Насколько нормальной может быть цыпочка, тусующаяся с такими, как мы? И одному Богу известно, какое ещё дерьмо происходило в её короткой жизни. По мне так она отлично держится! – Я сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить спокойным тоном в попытке дать некоторые облядьснения своему другу. – Слушай внимательно, дружище. Насколько я понимаю, будучи в психушке, она не разговаривала. Ты же слышал тот кусок дерьма! Он даже не знал, как звучит её голос, а мы не в курсе, как долго она там находилась. Если ты разумный человек, окружённый безумцами, с кем будешь говорить? Если тебя ранили и бросили в аду все, кого ты знал, с кем ты будешь общаться? С кем обсуждать свои размышления? Единственный, кого ты знаешь и кому доверяешь, это ТЫ САМ. Она не чокнутая; она борец. Не то чтобы у неё не будет никаких проблем и заморочек, но у меня есть такое чувство… - И тогда я снова прислушался к Тыковке.

- Она считает, что мы существуем только в её голове. Мало существует на Земле мест, которые меня пугают, но её голова входит в этот короткий список. – Я сердито уставился на Гаррета, когда тот тихо хмыкнул. – Должен признать, она забавная. – А вот это было преуменьшением.

- Обязательно скажи ей об этом, – с опаской посмотрев на дверь, он снова сконцентрировался на мне.

- Позволь перефразировать. В ближайшем будущем наши жизни будут намного менее предсказуемы. Лучше? – Я закатил глаза, и мы оба обратили всё своё внимание на приглушённый голос, доносящийся из комнаты. Она ничего не могла увидеть из-за выключенного света – того, о чём нам никогда не приходилось задумываться.

- Для мужика, постигшего суть мира, ты частенько промахиваешься, - озвучил Гаррет мои мысли, только вот его тон был поддразнивающим, а мой – вполне серьёзен. Я не знал, что ей нужен свет. О Боже! И куча всяких других штук. Еда, вода, одежда… В эпицентре своей панической атаки я мысленно составлял список. Впервые я задумался, не хватанул ли больше, чем смогу осилить, но не то чтобы у меня был выбор. Тут всем руководила судьба. Гаррет, почувствовав напряжение, дал мне подзатыльник, вызвав свою внутреннюю Шар. И хотя я зашипел, цель была достигнута. Просто будем делать, что можем, и проконтролируем ущерб, когда опростоволосимся, что, полагаю, произойдёт не раз и не два. Открыв дверь, мы замерли на пороге, дожидаясь, когда она обратит внимание на наше присутствие.

«…сон… не вижу снов…они…по ошибке…дали…пурпурные таблетки…потому что…нырнула…забытья…если бы знала…горячие парни…попялиться на меня…давно бы туда сиганула. Они не настоящие. Всё это не настоящее…»

Из её рта лилось беспрерывное отрицание реальности, и она начала раскачиваться, но всё, что мы могли делать – это пялиться на неё. Не будь я вампиром, не думаю, что понял бы, что она говорит. Она могла бы стать лучшим чревовещателем во всём грёбаном мире. Поэтому её голос был приглушён. Губы приоткрывались на крохотную долю дюйма. Такое развитие событий впечатляло и тревожило. Марионетки всегда пугали меня до усрачки.

Одно из немногих человеческих воспоминаний, которые у меня остались – о моей бабушке. Помню, мне нравилась её стряпня. Особенно печенье с патокой. Но самые яркие образы принадлежат моим ночёвкам у неё в доме. Он был маленький, с двумя спальнями, и во второй комнате она держала свою коллекцию кукол. Мой дедушка покупал их ей в подарок по поводу и без, и маленькое помещение было обрамлено полками, так плотно заставленными куклами, что в итоге она начала вешать их на крюки на потолке. Днём они казались просто хламом, ничего зловещего. Но ночью, пока я лежал на своём тюфяке на полу, эти чёртовы штуки оживали, покачиваясь на ветерке, врывавшемся в открытое окно, и бросая на стены и пол тени. Эта картина до сих пор вызывает у меня полчища мурашек. Говорящие и двигающиеся куклы – это неестественно.

Раз Тыковка очевидно не понимала, что говорит вслух, я решил быть милым. Побуду джентльменом, раз уж Гаррет не может перестать хихикать как школьница и поэтому абсолютно бесполезен.

- Изабелла, мы вполне себе здесь. Как и ты. – Она продолжила своё жуткое марионеточное действо, поэтому я снова её прервал: - Твой диалог не такой уж «внутренний», Тыковка. – Её глаза сузились. Неуверенный, что именно сделал не так, я осторожно продолжил: - Я не плод воображения. Я Питер, а Хохотунчик также известен как Гаррет.

Двадцать минут спустя знакомство можно было считать завершённым. Мы обсудили «инцидент», и обрывок мысли, который я не должен был слышать, обрушил на меня цунами осознания. Тыковка в итоге была не такой уж незнакомкой – скорее подруга друга, если я был прав… а обычно так и оказывалось. Вот чёрт! Либо имело место чудо в стиле Аллилуйя, Иисус, либо мы столкнулись с огромным мусорным баком, полным лжи и предательства. И я ставлю на последнее.

- Ты собираешься рассказать, что только что произошло? – быстро спросил Гаррет. Вместо того, чтобы ответить, я вернулся к нашему с Тыковкой разговору по душам.

- Потом мы вытащили тебя оттуда и принесли в наш дом. – Она не двигалась на секунду дольше, чем я считал нормальным, поэтому я добавил: - Всё. Конец.

- Конец, как же – чушь, могу поклясться своей скучной, не сияющей задницей. – Она попыталась подняться с кровати, не обнажаясь, но с каждым произнесённым дрожащим голосом словом звучала всё безумнее. - Слушайте, я ценю то, что вы для меня сделали. Правда, ценю! И теперь, когда вы позаботились о бригаде извращенцев, со мной всё будет в порядке. Так что давайте, возвращайте меня обратно. Я должна вернуться. – На последней мольбе в её глазах заблестели слёзы.

Чёрт! Может, она и правда чокнутая. Она не может вернуться. И не может хотеть вернуться. Я видел, как она одинаково проводила свои дни – живая и дышащая, но не живущая, по любому из определений этого слова. Окружённая безумием, пытающаяся ухватиться за реальность, но не желая этого, ведь реальность была так ужасна; и как долго она так существовала? И сколько ещё смогла бы продержаться? Должно быть, у неё была причина для того, чтобы там находиться. Это единственное объяснение всего происходящего дерьма, хоть оно и отдаляет меня от понимания. Ненавижу секреты.

Пока она сидела на полу, всхлипывая, в то время как Гаррет снова начал нервно расхаживать туда-сюда, я пытался понять, что делать. Почесал щёку в попытке сконцентрироваться на проблеме, а не на рыдающей девушке.

- Я скорее разрушу к чертям это место и выпью там всех, чем верну её обратно, - выплюнул Гаррет.

- Я охуительно согласен. А теперь будем настаивать на ответах или просто попробуем остановить эту протечку?

- Приоритеты, друг мой. – Чёрт, он был прав. Сперва устраняем ущерб; потом утоляем любопытство. На одном дыхании выпалив солидный поток ругательств настолько ужасных, что Шарлотта за такое сквернословие надрала бы мне задницу, я подготовился к действиям.

Медленно подошёл к сидящей Изабелле и осторожно и неторопливо опустился рядом, повторяя её позу и следя за тем, чтобы между нами оставалось пространство. Мягко положил руку ей на плечи. Учитывая её нынешнее состояние и всё то, что мы лицезрели этим вечером, мне не нужно было напоминать об осторожности. У неё буквально на лбу было написано: хрупкая.

Изабелла напряглась. Хотела отодвинуться, но я надеялся, что она примет от меня это слабое утешение. Когда она наконец подняла взгляд, я увидел в её тёмных глазах одобрение. Они демонстрировали каждую испытываемую ею эмоцию, говоря: она знает, что здесь её место, - даже если подтверждают это лишь её сломленные мысли.

По крайней мере, пока.

Она не знала того, что было известно мне. Я лишь придерживал место для кое-кого другого. Того, кто сможет исправить сломанное, и она, конечно же, ответит тем же. Это была судьба. Она завершала нас – и не временно; сделка заключалась на целую вечность. Тыковка начала неуверенно подниматься на ноги, отвлекая меня от мгновения Джерри МакГвайр – я едва успел поймать девушку, прежде чем она успела грохнуться носом о пол.

Она вновь собралась с духом.

- Всё в порядке. Теперь верните меня обратно.

Мгновение на раздумья – и мы рявкнули:

- Нет!

А так как сердитые взгляды не привели бы к достаточно скорому отъезду, я попытался воззвать к её разуму.

- Изабелла, ты не можешь вернуться. Во-первых, тебя, скорее всего, сейчас разыскивают по подозрению в убийстве. – И так как этот кусочек реальности уже словно выпустил из неё весь воздух, я решил не перечислять сотню других причин, по которым возвращение – идиотская затея. – И я уж не говорю о том, что тебе там не место. – Её место рядом с нами. – А теперь поднимай свою костлявую задницу, одевайся и делай то, что обычно делают люди. Через пятнадцать минут выдвигаемся.

После того, как я оповестил её о сломанном фильтре, Тыковка стала не так часто озвучивать мысли, но большинство её разговоров с собой всё же становились общедоступными. И кроме того момента, когда Гаррет не сдержался, мы пытались не отвечать на её мысли. Я вполне мог понять её желание не открывать посторонним свои спутанные размышления; это было бы охренительно смущающе, а у неё сейчас, казалось, в этом плане не было выбора. Однако я не мог дать той, последней, пройти незамеченной.

- О, и Кексик? – Я положил на кровать кое-какую одежду Шар. Не совсем по фигуре Тыковки, но пока сойдёт. – Даже не думай об этом. – И я ушёл, подмигнув, оставляя девушку, чтобы та могла ещё немного подуться и переодеться.

- Дорожные приключения! – О, это будет весело!

К одиннадцати я уже сидел за рулём своего кобальто-голубого Форда F-150. Мне нечасто приходилось управлять им, но, чёрт возьми, я любил эту машинку. Когда Изабелла забралась на заднее сиденье, я разобрал её бормотание.

- Ох! Посмотрите, как мягко-нежненько он поглаживает панель. Мило.

- А после он начнёт лапать руль. – Я повернулся, чтобы кинуть на неё сердитый взгляд, но устроившись на сидении, она просто уставилась в окно, не обращая внимания на удар, нанесённый моему эго. Гаррет же молча поддерживал её. Ублюдок.

Успокоившись благодаря своему пикапу, который я любил исключительно в подобающей степени, мы наконец выехали. Если не считать бормотания, то и дело доносившегося сзади, и тихого кантри, еле слышно раздававшегося из колонок, первые несколько часов поездки были однообразны. Я знал, что ей нужно поспать ещё, но не был уверен, как долго. Раздражало собственное незнание людей. Я же когда-то тоже был человеком, чёрт побери! Разве забота об одном из них не должна была возродить хотя бы искорку моей погребённой человечности? Разве это не как езда на велосипеде? Но уверен – спросите обычного Джо с улиц, как долго корове нужно спать по ночам, и он ни черта не сможет вам ответить. Если узнаёшь слишком много о своей еде, она становится чем-то большим.

Около четырёх она стала ёрзать. А потом началось – пение, которое никто не должен слышать. Никогда. По столь многим причинам.

«Еду с вампирами в своём автомобиле. Да-ду-ду-ду-да-да-дан.
Вампиры хотят, чтобы только они рулили. Да-ду-ду-ду-да-да-дан». Следующие две строчки я даже примерно не мог расшифровать. Не думаю, что она сама знала слова, и после невнятного бормотания она вернулась к началу и пропела его заново.

Снова, и снова, и снова.

После первого получаса Гаррет начал тихо умолять меня сказать хоть что-нибудь, но мы договорились не показывать, что она озвучивает все, даже случайные, мысли. После ещё тридцати минут той же песни я сломался.

- Изабелла, - выпалил я излишне резко. Но зато привлёк её внимание и, что важнее, прервал это чёртово пение. – Ты голодна? Не знаю, как часто мы должны тебя кормить, - добавил я небрежно.

Из разъярённого шипения и того, как её взгляд сверлил мой затылок, я сделал вывод, что попал по больному.

- Я не грёбаная золотая рыбка, которую нужно кормить, и поить, и собирать её дерьмо, ты, засранец! Этим вы меня считаете, парни? Глупым питомцем?

Отметить: слишком нервничает, когда речь заходит о питомцах. И, кажется, ни хрена не знает о нуждах золотых рыбок…

Гаррет тихо зарычал над её формулировкой. У него тоже были проблемы с «питомцами».

- Малышка, ты знаешь о нашем мире – настолько много, что это для тебя опасно – но послушай. Тебе ещё многое предстоит выяснить. Повадки вампиров разнятся так же, как повадки и привычки людей. Термином «питомец» не стоит разбрасываться. Вампиры и люди с подобным титулом в полной мере являются чьей-то собственностью, их держат в жутких условиях и по воле хозяина низводят до состояния ничтожеств. Их статус ниже, чем статус еды. Будь ты питомцем для представителя нашего вида, даже вопроса бы не возникло, где твоё место.

Она казалась заинтересованной, но приняла это, как окончание конкретного направления беседы. И хорошо, потому что им моя речь и являлась. Так что после небольшого «внутреннего спора» перефразировала вопрос.

- Но чем я для вас являюсь в данной ситуации? Узницей? – Она кинула взгляд на Гаррета, чтобы убедиться, что он не обижается. Тот хмыкнул и посмотрел на меня в ожидании ответа.

А я не думал, что она готова к разговору о том, что «это твоя судьба», поэтому решил не усложнять.

- Ты наша гостья. И раз тебе известно, кто мы, это сохранится на постоянной основе. – Она медленно кивнула, обдумывая новую информацию. И пока она не начала петь, мне плевать, как долго она будет сидеть и разговаривать с собой.

Спустя тридцать минут рассвет застал нас подъезжающими к подозрительного вида мотелю у трассы. Если администратор спрашивает, желаете ли вы выбрать почасовую оплату, сразу понятно, насколько это шикарное место. Я надеялся, что удастся заставить Тыковку наконец-то отдохнуть и, может, что-нибудь съесть. Плюс к тому, поездка эта была незапланированной, так что я понятия не имел, какая ожидается погода. И решил, что лучше ошибиться, перебдев, чем ехать по трассе, сверкая, как начищенный бриллиант.

Когда она осторожно уселась на грязную постель, мы услышали тихое рычание. Оно исходило изнутри Тыковки. Мы встревоженно переглянулись. Когда она в последний раз хоть что-то ела?

- Тебе нужно перекусить, Тыковка, - сказал я сухо.

- Нет, я не голодна. – Да, это то, что она сказала громко и ясно. Остальное прозвучало в её жутковатой манере.

Почему бы тебе просто не перестать париться и не съесть что-нибудь?

Не хочу.

Серьёзно. Ты можешь стать ещё больше похожа на двухлетку? Ты можешь заказать, что хочешь. Уверена, они это доставят.

Нет. Не хочу есть.

Пытаешься прикончить себя?

Нет.

…может…если…умереть… так хреново…

Гаррет заржал. Я начинал сомневаться, не заразно ли сумасшествие.

- Если я получу малейший намёк на то, что ты подумываешь о самоубийстве, то не задумываясь укушу тебя. И выбора у тебя не будет, - объявил он радостно, демонстрируя свои жемчужно-белые зубы.

Её лицо исказил искренний ужас.

- Ты не посмеешь!

- А ты проверь, - ответил он без затей, без тени сомнения на лице.

- И обречёшь меня на вечность в одиночестве? Проклянёшь мою душу? – спросила она неуверенным, но полным любопытства голосом. Да, кто-то высыпал на неё вагон и маленькую тележку этих оправданий, прежде чем свалить с «ты для меня недостаточно хороша».

Гаррет фыркнул.

- В одиночестве? Ты кем меня считаешь? Уверен, ты не низвергла бы меня до уровня выдумки так скоро. – Он слишком наслаждался издевательством над ней, хотя должен признать - когда она топнула ногой и тихо взвизгнула, это было уморительно. Она была ходячим противоречием – тело женщины, душа воина и приступы гнева младенца.

- Отбивная ты наша… - Она обратила свой уничижающий взор на меня. – Мы не заберём у тебя смертность или выбор, только если ты не свяжешь нас по рукам и ногам. Гаррет искренен в своей клятве, и так как, насколько я знаю, он никого не предавал уже больше двух столетий, советую воспринять её серьёзно.

Эту беседу стоило отложить на будущее, так что я вернул разговор в изначальное русло.

- Так что, ты будешь завтракать или мы? – сказал я, слишком широко улыбаясь.

Выдав ещё одно раздражённое фырканье, она капризно ответила:

- Поем позже, – в её глазах вспыхнула опасная искра, и Тыковка добавила: - Но сперва мне нужно в магазин, и погода вроде бы подходящая.

- Она чокнутая, - с тихим недоумением и восторгом сказал Гаррет.

- Что такого тебе нужно в магазине, чего не может принести Гаррет? – спросил я, сомневаясь, что получу правдивый ответ.

- Когда меня понизили до мальчика на побегушках? Захватить что-нибудь ещё, когда я буду в лавчонке, хозяин? – Гаррет закатил глаза. Ублюдок просто любил создавать сложности. Он не знал, что играет ей на руку. Я начал объяснять ему, что что-то не так, но она прервала меня.

- Вы двое хуже старушек, сплетничающих за игрой в бинго. Давайте-ка поболтаем так, чтобы в разговоре могли принимать участие все присутствующие, окаюшки? – мило скомандовала она, сузив глаза. С её губ не срывалось лишних мыслей; никакого недоумения в чертах. Она летела вперёд на всех парах, и я всерьёз встревожился. Я чётко могу определить, когда у женщины есть важная миссия, но что именно было ей нужно?

Она смущённо опустила взгляд, после чего посмотрела на нас сквозь ресницы. Чёрт, это было нечестно. Тыковка выглядела как щеночек со своими умоляющими невинными глазами.

- Мне нужны женские штуки. Это то время месяца. – О. Она хороша. Если бы не моя интуиция, я бы проглотил это дерьмо.

- Чушь, - сказал я сухо.

- Какие женские штуки, Малышка? – спросил недоумённо Гаррет. Я не мог поверить, что он купился на это. Она посмотрела на меня с лёгким беспокойством, но я не собирался помогать ей отмазаться от объяснений. Пусть сама объясняет проблемы женщин трёхсотлетнему вампиру.

Ещё минута – и она выпрямила спину.

- Красный Г, ты же был с женщинами, верно? Ну, знаешь, секс и всё такое?

Он всё ещё оставался в замешательстве.

- Я не знал, что это можно купить во Всемогущем Уолмарте. – Я буквально свалился с кресла от смеха, пока она снова собиралась с духом.

- Давай попробуем ещё раз? – заговорила она, перекрикивая мой хохот. – Я женщина детородного возраста. Мне присущи овуляция и менструация, и второе случится очень, очень скоро, судя по моим приступам сучества. – Я был впечатлён. Её нежный умоляющий голосок дополнился неразрывным зрительным контактом, и Гаррет оказался потерян.

- Что тебе привезти? – Теперь он переживал за неё, думая, что Тыковке больно.

- Кое-какие товары для женщин, прежде чем всё начнётся. И обезболивающее… - она знала, что полностью перетянула Гаррета на тёмную сторону.

- Почему бы мне просто не поехать и не купить всё, что тебе нужно? – спросил я, сдаваясь. Победа была у Изабеллы в руках, и она это знала.

- Не то чтобы я не считаю всеобъемлюще восхитительным тебя, выбирающего мне тампоны, но мне кажется, нам стоит держаться вместе. Я же теперь часть команды, верно? – она была всеобъемлюще саркастична.

- В слове «команда» нет буквы «я», - отметил я безучастно.

- Как нет и «т» и «ы».

- Не вижу ничего такого в том, чтобы отвезти её в магазин, - с сочувствием улыбнулся ей Гаррет.

И я сорвался.

- Ты, ублюдок-предатель! Меньше пяти минут назад ты называл её - и я цитирую - чокнутой.

Тыковка громко фыркнула.

- На всю голову!

Пока я сверлил её сердитым взглядом, Гаррет попытался восстановить мир.

- Я же не утверждаю, что она вовсе не сошла с ума…

Сошедшая с ума злобно что-то пропыхтела и быстро оборвала то, что он пытался сказать.

- Да, я чуток безумна. А ты – чуток мёртв, но я не твержу об этом факте, как заведённая! - Должен признаться, в её словах был смысл. Конечно, беспокойство до конца не улеглось, но, по крайней мере, у нас было численное преимущество.

- Да и в конце-то концов, сколько проблем может доставить один маленький человечек? – Думаю, это было риторически, но я всё равно ответил Гаррету.

- Ты где, мать твою, провёл последние двадцать четыре часа? Склероз с возрастом замучил? – Он только улыбнулся, весь такой сверхсамоуверенный сукин сын. Всевозможные свистки, и колокола, и огни твердили мне, что она что-то запланировала и преуспеет в этом. Если Тыковка прикладывает столько усилий, значит, для неё это важно. Раз уж на то пошло, может, я смогу хотя бы получить некоторые ответы на ту гору вопросов, что всё продолжала расти.

Теперь, убедившись, что Гаррет её поддерживает, Изабелла повернулась ко мне и обрушила решающий удар.

- Ты и правда хочешь подождать, пока не почуешь их? Или, что ещё хуже, дождёшься, когда моя задница оставит кровавый след на кожаном сидении твоего любимого…

- Стоп! Боже, пожалуйста, хватит! Тьфу, мерзко. Ладно, мы тебя отвезём. – И прежде чем она смогла зайти слишком далеко в своём победном танце, я добавил: - Но пойми кое-что, мой маленький персик – ты всё время будешь находиться в радиусе трёх футов от меня. Если нет, я закину тебя на плечо, потом засуну твою задницу в машину, и в следующий раз ты увидишь следы цивилизации, будучи дамой пенсионного возраста. Поняла? – процедил я сквозь стиснутые зубы.

- До последнего слова, Пити, - ответила она голосом, который был сахаром, и перчиком, и всем, присущим хорошим девочкам. – Двигаемся, мои сучки! – пробормотала она тихо, направляясь к двери в полной уверенности, что мы последуем за ней – как и случилось.

Гаррет почти беззвучно хихикал за её спиной.

- Мы должны были это слышать?

Я только пожал плечами. Всё из-за него. Мы не были готовы иметь дело с этой женщиной-ребёнком. Надеялись, что будет достаточно просто довезти её до Шар, но я не был уверен, что мы продвинемся так далеко. Я вампир, господи боже. Гаррет вампир. Она – просто маленькая человеческая женщина. Нет никакого сравнения…

Вот блин, мы по уши в дерьме. Я шёл к машине, свесив голову.

- Думаю, ты чрезмерно нервничаешь. Серьёзно, Питер, уверен, в этой поездке не будет ничего такого, - попытался успокоить меня Гаррет лёгким, беспечным тоном.

- Знаешь, я бы согласился, но тогда мы оба оказались бы неправы.

Взяв для нас тележку и протолкнув её в двери, Тыковка продолжила разговор, который занял у них всю дорогу.

- Ты никогда не был в Уолмарте? Ни разу? – Изабелла просто не могла принять этот факт. Скажите девчонке, что вы мифический монстр – и она согласится с этим без проблем. Но упомяните, что не знаете о понижении рыночных цен, и она просто не поймёт вас. Поразительно.

- Нет, у меня никогда не возникало потребности в посещении магазинов, - ехидно ответил Гаррет, надеясь, что она задаст следующий вопрос, и она так и сделала.

- А откуда ты берёшь одежду, и предметы гигиены, и всё такое?

- Мне не нужно «всё такое». Я кочевник, путешественник. Поклажа должна быть лёгкой, – он подмигнул ей, пока мы бок о бок шли по проходу между стеллажами.

- Хорошо. Это я понимаю. Но дезодорант, мыло?..

- Я принимаю душ, когда навещаю остальных или когда ищу компании. Мы не потеем, кожа не выделяет натуральных масел. Душ нужен только чтобы смыть пыль. Это приятно, но необязательно – если ты, конечно, не пачкаешься во время еды.

- А откуда одежда? – Я просто покачал головой. Он скажет ей. Хочет посмотреть на реакцию.

- Я переодеваюсь раз в полгода, так что когда наступает время – просто охочусь на кого-нибудь своего размера, - выпалил он радостно.

Она остановилась и уставилась на него. Пока наконец не пожала плечами и не продолжила путь.

- В этом есть смысл, – и пробормотала себе под нос, явно закрыв для себя тему: - Слава Богу, он не трансвестит.

Гаррет выглядел разочарованным отсутствием реакции, но ещё и впечатлённым бесстрашием Тыковки. Я же всё ещё хихикал, когда мы дошли до нужного стенда.

- Красный, достанешь мне мороженого и обезболивающее? – приказала она в вопросительной форме.

- Нет. – Прежде чем она продолжила спор, Гаррет вызвался помочь. Думаю, он пытался использовать Chunky Monkey, чтобы втереться ей в доверие, этот жополиз. Она кивнула, и он отправился на поиски, как хороший мальчик.

- На человеческой скорости, - прошептал я, напоминая.

- Что ж, это займёт много времени.

- Не забывай, Печенька, радиус три фута. – Всё, что нам нужно было сделать – это купить ей «личные» товары и свалить отсюда. Проигнорировав меня, она решила поспорить. Я думал, она просто возьмёт коробочку и уйдёт, но нет… это было бы слишком просто.

- Я не знаю, какие лучше взять. Как ты думаешь, Пити? – начала она громогласно и продолжала увеличивать громкость. Мы начали привлекать внимание. – Такой большой выбор. Посмотри на эти! Ну, сперва основное, тампоны или прокладки? Питер? – Я просто пялился на неё. Уже собирался схватить её и утащить эту задницу подальше отсюда в стиле пещерного человека, но она умудрилась собрать вокруг нас толпу. Чёрт её дери.

- Думаю, тампоны, - продолжила она театральным шёпотом, который слышал весь магазин. – Я знаю, как тебя и твоих друзей привлекает этот запах. – Она ухмыльнулась, а моя челюсть оказалась на полу. Меня не так просто смутить; на самом деле, это я обычно издеваюсь над остальными мужиками, послабее. Но если бы по моим венам всё ещё текла кровь, я бы светился ярче Рудольфа. Матери кидали на меня презрительные взгляды и оттаскивали детей подальше, мужчины хмыкали, а компания подростков не стесняясь показывала на меня пальцем, умирая со смеху.

- Что ты думаешь? Playtex или Tampax? Пластиковый аппликатор или картонный? Знаю, ты говорил взять самые дешёвые, но эти царапаются при вводе, и… - Она продолжала, громко, быстро и драматично. О чёрт! Продолжала, и продолжала, и продолжала, и всё, что я делал – это стоял там, глядя на неё с открытым ртом, пока она не подошла к великолепному финалу.

- Это сбивает с толку! – провыла она. – Хочу к маме, и ты не помогаешь, и я не знаю, что взять! Чего ты от меня ждёшь? – Работница пожалела меня, всё ещё замершего столбом, и подошла к Изабелле.

- Пойдём, милая, - сказала она успокаивающим тоном. Тыковка, должно быть, была серьёзно настроена относительно своего плана. Я видел, как она вздрогнула и сжала зубы, когда добрая женщина приобняла её.

Она касается меня!

Потерпи ещё чуть-чуть.

Придерживайся плана. Придерживайся плана, - пробормотала она, беря себя в руки.

Женщина же, понятия не имея о панике, которую вызвала своим прикосновением, повела Изабеллу сквозь небольшое собрание зевак, остановившись только чтобы вручить ей три коробки с тампонами.

- Возьми их все. – И мне: - Она встретит вас у входа в магазин. – И снова повернувшись к шмыгающей носом актрисе, она проговорила тихим, успокаивающим тоном: - Это может быть непонятным, милая, но мужчины тут не помогут. Пойдём, приведём тебя в порядок.

Я уже двинулся к ней, готовясь возразить, когда две вещи произошли одновременно. Женщина сузила глаза: - Мой менеджер проводит вас к кассе. – Она указала на прыщавого парня справа, и Изабелла выдохнула:

- Камеры наблюдают, Красный. Если не подчинишься, я закричу «вампир», поверь мне, закричу! Пожалуйста, просто пойди за мужчиной. – Ещё пару секунд её глаза умоляли, а потом в них снова появился тот злорадный блеск.

- Пожалуйста, Пити, и не забудь ежедневки, – она всхлипнула, прикрывая смешок. Когда чувак с зализанными волосами сопроводил меня к самой медленной очереди в мире, я уловил краем глаза Гаррета, который пребывал в крайнем замешательстве и направлялся ко мне со своей собственной охраной. Когда они остановились рядом, менеджер прочитал нам лекцию о достойном поведении в магазине и отрывисто попросил в следующий раз ставить на уши какой-нибудь другой супермаркет.

- Не понимаю. Она хотела уйти? – допрашивал меня Гаррет. Я только шикнул на него, пытаясь найти Тыковку в толпах, запертых в этом торговом аду, и снова чувствуя себя бессильным, стоя беспомощно с руками, полными гигиенических товаров, под суровыми взглядами охранников и бесчисленными камерами.

Я прошипел, услышав, как она просит работника, заканчивающего смену, подвезти её.

- Поймаю и прикончу.

И пришёл в ещё большее смятение, когда она протанцевала через чёрный выход. Мой мозг решил, что это неплохое время для возвращения онлайн, так что я сунул кассиру и менеджеру по сотке, и мы снялись с места на максимальной скорости, которую можно было счесть подходящей для людей (конечно, это всё равно шло на олимпийский рекорд, но выглядело естественно), каждый из нас продолжал сжимать в руках тампоны.

Я уловил её запах на парковке справа от магазина, и мы пошли по нему, пока не увидели, как потрёпанная Хонда сворачивает за угол, а в ней раздаётся знакомый звук её пульса.

- Она залезла в машину к незнакомцу. Я её прикончу, - прорычал Гаррет.

Согласно простонав, я побежал бок о бок с ним, следуя за машиной как можно ближе к ней и при этом оставаясь в тени леса, что рос по сторонам дороги. Кажется, она стремилась добраться до старейшего существующего 7-eleven. Поблагодарила водителя и, не оборачиваясь, понеслась в этот древний магазинчик. Гаррет хотел последовать за нашей маленькой беженкой, но я его остановил.

- Хочу глянуть, чего она в итоге добьётся. Что ей нужно? Сомневаюсь, что Изабелла проделала всё это ради печенья. Мы знаем, что сейчас она в безопасности, так давай посмотрим, чем всё закончится. – По его напряжённой позе и недовольному взгляду я понял, что он не согласен с моим видением ситуации, но мне было насрать. Мы сделаем это по-моему; нам нужны эти ответы.

- Простите? Простите, сэр, можно мне воспользоваться вашим телефоном? Это срочно.

- Да. Выйдите на улицу. Он между туалетами, - ответил продавец скучающим тоном. Поблагодарив его, она поспешила наружу и обошла здание, оглядываясь, чтобы убедиться, что рядом никого нет.

- Но у неё нет… - начал Гаррет, смолкнув, когда она вытащила из кармана необходимую мелочь. Я не знал, откуда, чёрт возьми, Тыковка её достала, но тем яснее было – мы её недооценивали. И это не повторится.

Мы переместились на нужную сторону здания, пока она набирала номер. Услышали, как кто-то поднял трубку всего после двух гудков. Хриплый мужской голос пролаял: - Полицейское управление Форкса, шериф Свон.

- Папа? – она выдохнула это слово так нежно, с такими эмоциями, что я замер, вновь поражённый этой девочкой. Она проглотила слёзы, которые грозили потечь по щекам, и продолжила: - Папа, это я.

- Белла? – спросил он с недоверием.

- Да, Ча… папа, а сколько у тебя ещё дочерей?

- Изабелла! Где ты? Мы слышали, что произошло в клинике.

- Мы? – из её голоса исчезли все эмоции, он был вычищен до скрипа.

Он хмыкнул.

- Да, мы. Джейк твой лучший друг. Конечно он переживает. Если ты сдашься сейчас, мы сможем сделать так, что тебе окажут необходимую помощь.

- Папа, я не могу. Я звоню, чтобы преду… - Но он оборвал её прежде, чем Тыковка успела договорить.

- Перестань. Просто хватит, Белла. Я не смогу тебе помочь, если ты этого не хочешь. Пришла пора для жёсткой любви. Я слишком долго позволял этому идти своим чередом.

- Да, конечно. Как скажешь, папа. Мне ничего от тебя не нужно. Я звоню, чтобы предупредить тебя насчёт Дж-Дже-Джейкоба. – Она начала задыхаться, выплёвывая его имя. Заглянув за угол, я увидел, что она прислонилась к зданию, прижав лоб к стене и прикрыв глаза.

- А что с Джейком? – грубовато спросил он прежде чем прошептать: - Если ты про оборотничество, так я уже знаю.

Оборотень? Я лишился дара речи. Кинул взгляд на Гаррета и увидел на его лице то же выражение ужаса и замешательства, которое, уверен, исказило и моё. Её шрамы – от оборотня. Как этот обычный человечек пережил и вампира, и атаку оборотня? Чёрт…

Она резко втянула носом воздух.

- Ты знаешь… знаешь, что он напал на меня?

- Напал? – Чарли устало вздохнул. – Белла, мне стыдно за тебя. Он твой лучший друг, тот, кто собрал тебя по кусочкам, когда та пиявка и его семья оставили тебя словно пакет с мусором посреди леса. Как ты можешь пытаться обвалять его имя в грязи?

- Нет! Папа, он… - Но её снова прервали. Создавалось впечатление, что разговоры – не сильная часть их отношений.

- Он сказал, что ты можешь обвинить его, но я не верил в это. Только не моя дочь. Джейк уже рассказал мне, что ты сделала, Изабелла, так что лгать нет смысла. – Когда мы снова выглянули из-за угла, я увидел дорожку слёз, бежавших по её порозовевшим щекам. Моё сердце болело, а рукам хотелось обнять её. Я не знал, стоит ли вмешаться или позволить ей закончить, так что мы бездействовали.

- Что он сказал? – спросила она слабым голосом.

- Рассказал о голосах и о попытках суицида.

- Попытках? – она звучала так вымотанно, словно вот-вот рухнет в обморок.

- Да, всё рассказал мне. Что когда он сообщил тебе о своём намерении ухаживать за Эмили после смерти Сэма, ты кинулась на него. – Его голос был таким холодным и беспощадным по сравнению с её. И словно это было недостаточно гнусно, он продолжил: - Когда Джейк отказался от тебя, ты начала заводить его, пока он не сорвался. Это было случайностью, ничем более.

- Папа! Я отправилась в то место ради тебя. Чтобы защитить тебя… - Сердце разрывалось, пока мы слушали, как она умоляет его прислушаться, поверить, но всё проходило мимо ушей этого мужчины.

- Изабелла! Я не буду слушать, как ты поганишь имя хорошего молодого человека в попытке оправдать своё непозволительное поведение. Ты сама отправилась туда, чтобы получить помощь, и теперь я советую тебе вернуться. – И он повесил трубку.

Она замерла на месте, зажмурившись и держа у уха телефон, выкрикивающий короткие гудки. Мы все замерли. Как можно это исправить? Она снова приспосабливалась к реальности более жестокой, чем ждала её по пробуждении, и я был в растерянности. Наконец трубка выскользнула из её ладони и Изабелла развернулась на месте, словно на автопилоте, и направилась к женской уборной.

Боясь, что она сделает что-нибудь глупое, мы отправились за ней. Прошли по грязному помещению с одним туалетом. Вид её, скрючившейся на полу, трясущейся от всхлипов, продирающихся из её груди наружу, был ужасен. Гаррет тихо опустился на пол, прижимая к груди её женские штуки и подтаявшее мороженое, а я осторожно добрался до угла, в который забилась девушка.

- Тыковка? – мягко позвал я её. Она никак не показала, что осознаёт моё присутствие, поэтому я сделал то, что хотел ещё с того мгновения, как увидел её слёзы – взял её на руки и сел, устроив её, свернувшуюся клубочком, у себя на коленях. На мгновение замерев, она почти сразу растаяла в моих объятиях и горько расплакалась. Я сидел, мягко покачивая её, готовый обнимать и сделать ещё что угодно, только бы успокоить Тыковку в этот охрененно неправильный момент.

Когда она наконец, наплакавшись, заснула, я уложил её на заднее сиденье пикапа и мы молча отправились в путь.