Последние дни ноября были туманными и ненастными; декабрь настал раньше, чем Гермиона успела заметить.

Ночи нагоняли тоску; природа медленно умирала от мороза, погружаясь в холод и устрашающую тишину. Ветра стали редкими, и за это она была благодарна, но, Господи, тишина была такой навязчивой.

Грейнджер старалась загружать себя делами и как можно меньше времени проводить в Башне старост, порхая между библиотекой и организацией бала с Майклом и остальными старостами. После ссоры с Драко дортуар стал для нее удушающим, и она не осмеливалась проводить в обществе слизеринца более нескольких минут. Несмотря на то, что с момента их бурного выяснения отношений прошло уже больше двух недель, она по-прежнему чувствовала неловкость. Лишь один неудобный момент — и ее тело снова начнет реагировать: жар окрасит щеки румянцем, а в животе запляшут пиксии.

Малфой же, с другой стороны, старался при любой возможности встретиться с ней; без видимых на то причин выскакивал из спальни, когда она была на кухне или в гостиной. За последнюю неделю они пересекались непривычно часто, и все это случалось лишь благодаря его стараниям и ужасно смущало Гермиону. Она старалась скорее избежать его общества, при этом не встречаясь взглядами, будто бы опасаясь, что его глаза поглотят ее; хотя пару раз Грейнджер все-таки уступила и заглянула в них. Дыхание куда-то исчезло и во рту пересохло, но, несмотря на это, она всегда старалась сохранять беспристрастное выражение лица и поскорее скрыться в комнате; он каждый раз глядел ей вслед.

После того дня, когда их поцелуи переросли в ссору, состояние Драко начало ухудшаться; его лицо выглядело побледневшим, а сам он — поверженным. Грейнджер до ломоты в костях желала общения с ним, лишь бы прогнать с его лица выражение боли, но она была полна решимости держаться от него на безопасном расстоянии. Разумеется, она продолжала готовить еду, правда, это было единственным, что теперь связывало ее с Малфоем, даже если ей очень хотелось сделать больше.

Он все еще был ей небезразличен. Даже не взирая на отчаянные попытки Гермионы оставаться в стороне.

Но сейчас ее многое отвлекало от мыслей о Драко: Майкл и подготовка к балу, конец семестра и Джинни, уговорившая отправиться по магазинам. Была суббота, и ученикам позволили посетить Хогсмид и купить все необходимое к торжеству; Гермиона надеялась, что праздничная атмосфера, царящая в деревне, поднимет ей настроение.

Она всегда любила Рождество, но в этом году веселье казалось притворным и неловким; Гермиону беспокоило то, что этот праздник ей не удастся провести с Гарри и Роном или с семьей. Это было бы слишком рискованным. И даже снег, который она обожала так же, как и в детстве, прятался от нее — этой зимой не выпало ни единой снежинки.

Но еще оставалось время.

— О чем задумалась? — спросила Джинни, выходя из примерочной.

Гермиона подняла на нее взгляд и искренне улыбнулась. Выбор Уизли пал на очаровательное черное платье с узором на лифе и швах; оно идеально подходило ей.

— Ну? — спросила она с нетерпением, перекидывая волосы через плечо. — Нормально?

— Ты выглядишь потрясающе, — с любовью в голосе произнесла Гермиона. — Правда, Джин. Тебе не нравится отражение?

— Здесь все зеркала зачарованы и треплются о том, что каждое платье прекрасно, — фыркнула она. — Ты же говоришь так не для того, чтобы не обидеть меня?

— Нет, — покачала головой Грейнджер. — Это платье создано для тебя. Ты прекрасна.

Джиневра улыбнулась и расправила складки на ткани.

— Спасибо, — сказала она. — Думаешь, будет нормально, если я сделаю несколько фото, чтобы показать Гарри, когда он вернется?

Если он вернется...

— Обязательно, — кивнула она в ответ. — Он начнет заикаться, как дурак, если увидит тебя в этом платье. Хотя, уверена, что у Невилла будет такая же реакция.

— Нет, — усмехнулась Джинни, — сейчас щенячий взгляд Невилла направлен на Ханну Эбботт.

— Серьезно? Тогда почему он не пригласил ее?

— Ты же знаешь, какой он застенчивый, — с нежностью произнесла она. — Плюс, я появилась до того, как он успел хоть кого-нибудь позвать. Мне хотелось пойти с тем, кому я доверяю. И тебе стоило бы поступить так же.

— Майкл вполне безвреден...

— Он неровно к тебе дышит, — прервала ее Джинни тоном, не терпящим возражений. — Знаю, что они с Роном не были близкими друзьями, но все же, ему стоило бы хорошенько...

— Наши с Роном отношения никогда не были официальными, — напомнила Грейнджер, — да и Майкл для меня просто друг...

— Если он попробует подкатывать, то будет всю следующую неделю блевать слизнями.

Гермиона не удержалась и хихикнула, и это показалось таким нормальным.

— Твой брат тоже любит это заклятье.

— Даже после того, как оно отразилось в него? — ухмыльнулась Джинни, с интересом выгибая бровь. — Ладно, мне платье выбрали. На каком остановилась ты?

— У меня есть платье...

— Тебе нужно новое, — настояла Уизли, указывая на разнообразие нарядов в «Шапке-невидимке». — Вот это темно-синее тебе точно подойдет...

— Не вижу смысла покупать платье для бала, на который я даже идти не хочу, — возразила Гермиона, правда, платье привлекло ее внимание. — У меня нет никакого желания впечатлить своего спутника...

— Сделай это не для него, а для себя, — сказала она и направилась к висящему на вешалке наряду. — Цвет очень милый, да и платье совсем не похоже на расфуфыренное барахло, которое ты так ненавидишь.

Гермиона с сомнением протянула руку к шифоновому платью; в сравнении с остальными нарядами в магазине на этом почти не было никакой отделки, но Грейнджер всегда придерживалась принципа «меньше — лучше».

— Оно очень красивое, — задумчиво пробормотала она, — но я...

— Просто примерь.



Держа в руках рождественские подарки и чехол с новым платьем, Грейнджер шла в дортуар. Причиной этому было настойчивое поведение Джинни, но Гермиона готова была признаться, что после прогулки по магазинам и сливочного пива в празднично украшенном пабе она расслабилась; все изменилось, как только она очутилась перед входом в комнаты.

Как и всегда, она сделала глубокий вдох и распахнула дверь; увешанная пакетами, вошла внутрь и снова обругала себя за то, что не взяла с собой зачарованную сумку. Грейнджер хотела быстро и бесшумно пройти через гостиную, но этот план оказался провален в тот же миг, как она споткнулась, раскидав по комнате часть покупок.

— Блин, — пробормотала она и присела, чтобы собрать вещи.

Гермиона подобрала последнюю упаковку с пола, когда услышала звук открывающейся двери; она так и не подняла глаз, когда он появился в гостиной. Атмосфера в комнате в одно мгновение стала тяжелее; Грейнджер сглотнула нервный комок, встала и расправила плечи.

— Для чего оно? — изучающе спросил Драко, указывая на платье в прозрачном чехле.

Он преградил проход, и ответ сорвался с ее губ прежде, чем она успела словить его:

— Для Рождественского бала, — быстро промямлила она, неуклюже обходя диван, но Малфой снова встал на ее пути; задержал взгляд на платье. — Свали, пожалуйста...

— Ты избегала меня, — обвинил он хриплым голосом. — Почему?

Гермиона отвела взгляд.

— Ты знаешь причину, Драко, — бросила она. — Свали...

— И как долго ты планируешь испытывать меня молчанием? — сердито продолжил он. — Это начинает бесить...

— Я не стану повторять, — произнесла она напряженными губами, неуклюже ища в кармане палочку. — Отвали, или я тебя заставлю.

Он смотрел на нее взглядом, полным противоречивых чувств, от раздражения кусая щеку изнутри; затем отступил в сторону и смиренно вздохнул. Руки, сжатые в кулаки, затрясло, когда она проскочила мимо; Гермиона отчаянно старалась не обращать внимания на его успокаивающий аромат. Дыхание Малфоя задело ее ухо, но она решила заглушить дрожь, что угрожала выдать ее слабость.

— Грейнджер, мы и раньше спорили, — сказал он, пока она не скрылась за дверью; голос звучал почти удрученно. — Почему в этот раз... так реагируешь?

Она остановилась и почувствовала нарастающий в груди гнев.

— Ты просил оставить тебя в покое, — холодно ответила она, — именно это я и делаю...

— Но я...

— Ты сам сделал свой выбор, Драко, — сухо произнесла Гермиона, решив не развивать тему, — Теперь живи с ним.

Непослушными руками она взмахнула волшебной палочкой, быстро наколдовала «Маффлиато»¹ и прошептала недавно измененный пароль — Живоглот. Она сомневалась, что Драко может знать кличку ее любимого питомца; вдобавок, теперь она была в курсе, что стоит быть осмотрительнее, произнося его. Гермиона слышала, как он прошептал что-то, пока она заходила в комнату, но решила пропустить это мимо ушей.

— Погоди, — пробормотал Драко, но Грейнджер уже захлопнула дверь.

На ум пришло одно ненадежное выражение, которое мать сказала ему, когда он впервые отправлялся в Хогвартс и отрицал, что будет скучать по поместью: «Ты не поймешь, чем обладаешь, пока не потеряешь этого». Спустя две недели, в течение которых они с Грейнджер едва ли обменялись жалкой парой слов, он начал жалеть об их бурной ссоре, ведь Гермиона была непреклонна в своем решении даже не смотреть в его сторону. Это медленно убивало решимость притворяться, что подобное положение дел его совершенно не беспокоит, но разрушительная для гордости правда была такова: он тосковал по ней.

Тосковал по страстному спору, по разумной дискуссии... по поцелуям.

По всему.



Среда тянулась невообразимо медленно, подобно хромому калеке.

Занятия наконец-таки подошли к концу, и остаток дня она провела, помогая завершить приготовления в Большом зале. Поняла, что пора бы сбежать от чрезмерно воодушевленных старост и провести несколько часов в библиотеке; поиски материалов о крестражах были весьма непродуктивными, и это расстраивало. Было уже около десяти вечера, когда глаза начали слипаться и она решила вернуться в дортуар, надеясь, что Малфой не будет ошиваться в гостиной.

Гермиона бесшумно проскользнула внутрь и только прошла на кухню и налила воды в стакан, как раздался стук во входную дверь. Он выпал у нее из рук и разбился; она выругалась под нос, и бросила настороженный взгляд в сторону спальни Драко.

— Гермиона, ты там в порядке? — донесся из-за двери голос Майкла; Грейнджер закатила глаза. — Мне послышалось...

— Все в порядке, — выпалила она в ответ, — чего ты хочешь, Майкл?

— Есть вопрос...

— Я уже собираюсь спать, — сказала она, аккуратно обходя осколки. — Давай все решим завтра...

— Мне на минутку, — настаивал он. — Слушай, Гермиона, еще только десять.

Грейнджер вздохнула и принялась массировать переносицу, а затем, сделав глубокий вдох, обернулась и бросила на дверь Драко еще один недоверчивый взгляд. Конечно, он не покажется, пока у Гермионы гости, но ведь в большинстве случаев он был непредсказуем. Решив, что следует как можно быстрее избавиться о Майкла, она трансфигурировала одежду в пижаму и скинула обувь, сумку и волшебную палочку оставила на кухонном столе; подошла к двери и открыла ее.

— Можно войти? — спросил Корнер, как только Гермиона появилась в проеме.

— Нет, не сейчас, — она была слишком уставшей, чтобы придумывать отговорки. — Что тебе нужно?

— Ну, я просто хотел узнать, какой план на пятницу.

— Ты и так знаешь, — она нахмурилась, — я отослала тебе все детали.

— Я говорю о нас, — пояснил Корнер, потирая шею, — Мне зайти за тобой? Или ты...

— А, это, — пробормотала Гермиона, стараясь сохранить терпение, ведь не было его вины в том, что в последнее время она стала весьма раздражительна. — Нет, не нужно, Майкл. Мы же все согласились встретиться у входа в Большой зал, так и сделаем.

— Ладно, — кивнул он, едва скрывая разочарование. — Ты уверена, что не хочешь встретиться пораньше?

— Уверена. Как всегда все будут спешить, так что будет проще встретиться уже там, — разъяснила она и притворно зевнула. — Ты хотел что-то еще? Я очень измотана.

— Эм, нет, — он расстроено пожал плечами. — Это все. До завтра.

— Спокойной ночи, — пожелала Гермиона и плотно закрыла дверь, прислушиваясь к эху удаляющихся шагов Майкла. Она уже успокоила дыхание, когда ощутила знакомое покалывание на плечах и спине; она знала, что он стоит позади нее.

— Во что ты играешь? — спросила Грейнджер, развернулась и, допуская ошибку, заглянула ему в глаза. — Хочешь, чтобы тебя поймали?

Бледные черты Драко исказились в болезненной гримасе, что заставило ее запнуться. Он выглядел... преданным.

— Ты сказала, что между вами с Корнером ничего нет, — мрачно проворчал он, от чего у нее что-то сжалось в груди.

Гермиона двинулась вперед, но Малфой ожидаемо преградил ей путь.

— Так и есть, — растерянно прошептала она. — Драко, отойди...

— Очевидно же, что-то происходит, раз ты собираешься с ним на бал, — продолжил он охрипшим голосом, медленно подбираясь к ней. — Никогда не считал тебя лгуньей, Грейнджер...

— Я не лгу, — возразила она и вздрогнула, вспомнив, что оставила волшебную палочку на кухонном столе. — Пропусти меня в комнату...

— Ты ему нравишься, Грейнджер, — произнес он. — Уверяю тебя...

— Не будь смешным, — фыркнула Гермиона, расстроенная его тоном. — И проваливай с...

— Заставь меня, — бросил Малфой. — Я еще не договорил об этом уроде.

Решив, что без волшебства с этой ситуацией не справиться, она перевела взгляд на оставленную палочку и рванула за ней. Грейнджер поскользнулась на воде, которую пролила ранее, и, вскрикнув, упала на деревянный пол и рукой угодила прямо на разбитое стекло.

Почувствовав, как боль пронзает всю кисть от самых кончиков пальцев, она всхлипнула и одернула руку. Опустила взгляд и скривилась, когда увидела зияющий порез размером с галеон, украсивший ладонь, и струящуюся между пальцев кровь. Она привстала, чтобы прислониться к одному из шкафчиков, но прежде, чем успела понять, что произошло, Драко очутился перед ней на коленях. Он был сосредоточен, но так же на его лице читалось беспокойство.

— Покажи мне руку, — приказал он, — нужно достать стекло...

— Нет, все в порядке, — прошипела она через сжатые от боли зубы, — просто подай мою палочку...

— Я не могу до нее дотрагиваться, — напомнил он. — Позволь мне достать его, и, когда успокоишься, сможешь залечить порез.

— Помоги мне подняться...

— Сиди спокойно, — строго произнес он. — Ну же, Грейнджер, покажи мне руку, и я быстро со всем этим покончу.

— Ай-яй-яй, — прохныкала она, когда Драко аккуратно взял ее за запястье и начал рассматривать рану.

Его неожиданные нежность и самообладание успокоили ее; она растеряно изучала его задумчивое, мягкое выражение лица, а затем покорно выдохнула:

— Хорошо. Я готова.

Гермиона подавилась вздохом, когда Малфой ухватился за край осколка и потянул его.

— Больно, — всхлипнула она, не удержавшись, — Драко...

— Все в порядке, — успокоил он, в последний раз дергая стекло и вытаскивая его из раны.

Драко наблюдал, как на ее медово-нежном лице проявляется облегчение, и почувствовал, как что-то перевернулось в груди. Кровь перепачкала его пальцы, засохла под ногтями; он знал, что это должно обеспокоить его, но все было не так. Малфой неосознанно рисовал большими пальцами узоры на ее запястье; она глубоко вздохнула, помогая колющей боли в ладони утихнуть. Между ними повисла напряженная тишина, он с надеждой смотрел на Грейнджер, ожидая хоть каких-либо слов.

— Акцио, палочка, — прошептала она, отводя взгляд.

Драко неохотно выпустил ее руку, и Гермиона принялась залечивать неприглядный порез; он остался сидеть у ее ног. Грейнджер не подпускала его к себе ни на шаг, поэтому Малфой не преминул использовать возможность насладиться ее близостью, пока она снова не начала его избегать. Он облизал губы, цокнул языком и заставил себя оставаться терпеливым; окинул ее оценивающим взглядом и решил, что ему следует вести себя тактично, поскольку желал, чтобы для него все закончилось, как надо.

— Я бы и без тебя справилась, — строго произнесла Гермиона, очевидно, довольная своими заживляющими чарами.

— Возможно, — произнес он, насупившись, — мне...

— Это ничего не меняет, — выплюнула она, отстраняясь и одаривая его предупредительным взглядом. — Я по-прежнему на тебя зла...

— Поэтому ты идешь на бал с чертовым Корнером? — прорычал он; к его разочарованию, в голосе сквозила ревность, — Чтобы доказать мне это?

— Мне не нужно тебе ничего доказывать! — прокричала она в ответ, вскакивая с пола и направляясь в свою комнату. — Ты прекрасно дал понять, что обо мне думаешь...

— Не убегай от меня, Грейнджер! — заорал он в ответ. — Какого черта в этот раз все иначе?

— Ты знаешь причину! — выкрикнула она; щеки горели румянцем, глаза наполнились слезами. — Я устала от того, что ты постоянно отталкиваешь меня и ебешь мне мозг! Я прямо рассказала о том, что чувствую к тебе, а ты...

— Что ты ко мне чувствуешь? — спросил он; сердце громыхало о ребра. — Что ты...

— Это уже не важно, — поспешно вставила она, ругая себя за то, что сболтнула лишнего. — Ты ничего от меня не хотел, вот ничего от меня и не получишь...

— Грейнджер, погоди! — крикнул он, но ответом ему был лишь резкий хлопок двери. — Да твою ж мать, — прошипел он в пустоту и направился в ванную, чтобы смыть кровь, что покрывала его ладони.

В этот раз он не стал беспокоиться и искать в ней признаки грязи; он знал — она была такой же, как и у него.

Малфой нагнулся над раковиной и открыл воду, наблюдая, как извивается бархатисто-красная жидкость, пока не превращается в бледно-розовую. Оскалившись и сжав край умывальника, он постарался взять себя в руки, не смотря на сжимающую боль в груди. Ее нежелание общаться опускало его на дно, и после прошедших двух недель Драко стал забывать, каково ощущать ее в своих объятиях, какова она на вкус.

В действительности, он не смел винить ее за подобное поведение, вот только возможность, что она отказалась от всего, что было между ними, ранила. Было забавно играть с ее чувствами, когда существовало негласное обещание того, что она будет упорно продолжать начатое, не смотря ни на что. Но он был слишком хорошо знаком с ее упорным характером, чтобы понять — в этот раз все иначе.

Он оттолкнул ее слишком далеко, и поплатился за это.

Осознание этого причиняло боль, но он все еще желал ее; мощь и ярость этого желания с удвоенной силой кричала в его голове о неправильности всей ситуации. Он нутром ощущал необходимость поддаться своим страстным желаниям, и он сильно переживал, что скоро что-то должно произойти.

Его поглощала тревога.



Гермиона с безразличием посмотрела на свое отражение в зеркале и нанесла блеск на губы.

Небесно-голубое платье казалось бессмысленным, потому что она не чувствовала никакого всплеска эмоций от ожидания бала, но, чтобы хоть как-то скоротать время до торжества, она экспериментировала с сияющим макияжем. Джинни поделилась спреем, способным укротить ее кудри, похожим на тот, который она использовала перед Святочным балом; на этот раз она решила не собирать волосы в высокую прическу. Гермиона не сомневалась, что при иных обстоятельствах она бы чувствовала себя и элегантной, и воодушевленной; но сегодня ей никак не удавалось рассеять облако меланхолии, что окутывало ее сознание еще со среды.

Деликатное и спокойное поведение Драко, когда она поранила руку, полностью потрясло ее. В тот момент она с легкостью смогла бы нарушить данную себе клятву держаться от него подальше, но ей нельзя было терять здравомыслие. Воспоминание о брошенной им фразе — «обычный трах» — отрезвило ее, но даже после этого она обдумывала его заботливое поведение. Он обращался с ней словно с хрупким стеклом, и она была очарована его неожиданным вниманием. Возможно, ее отстраненность возымела над ним свой эффект...

Гермиона тряхнула головой, чтобы отогнать нежеланные мысли, и решила, что уже довольно долго откладывает встречу со старостами у Большого зала. Она взяла зачарованную сумочку и вышла из комнаты; застыла в дверях, увидев одинокую фигур на одном из диванов.

Драко сидел, склонив голову, его плечи были ссутулены, он бездумно барабанил пальцами по колену. Внезапно Грейнджер почувствовала волнение из-за его присутствия, несмотря на свое раннее безразличие; поспешно расправила несуществующие складки на платье и ощутила нервный узел в животе. Должно быть, он услышал шелест ткани — вскинул голову, широко распахивая серые глаза и впиваясь в нее взглядом; он изучал ее с откровенным интересом, и от этого щеки Гермионы залил румянец.

Драко разглядывал ее и чувствовал, как ускоряется его пульс; план сохранять здравомыслие и тщательно обдумывать каждый шаг таял на глазах. Она выглядела слишком притягательно, чтобы оставаться благоразумным. Он не мог позволить ей уйти, зная, что она проведет вечер в обществе этого задрота с Рейвенкло; и неважно, насколько невинными были его намерения.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Гермиона, вырывая его из задумчивости. — Я...

— Не ходи к нему, — вырвалось у Малфоя, но ему было все равно, даже если он прозвучал жалко. — Не ходи к нему, Грейнджер.

Гермиона поджала губы.

— Ты не должен этого говорить...

— Должен, — возразил он, вскакивая с места. — Останься...

— Для чего?

— Потому что мне этого не вынести! — закричал он; напрягся каждый мускул на его теле. — Я не могу... не могу с этим справиться! Не проси меня об этом!

— Я ни о чем тебя не прошу, — возразила она, надеясь, что эмоции в голосе не выдали ее — Майкл просто друг! А даже если и нет, это не твое дело...

— Тогда сделай так, чтобы оно стало моим! — крикнул, Малфой, направляясь к ней. — Сделай его моим...

— Не приближайся ко мне, — предупредила Гермиона неуверенным голосом. — Пожалуйста, Драко...

— Останься, — снова попросил он, подойдя настолько близко, что от его дыхания по ее ключице пробежали мурашки. — Останься, — мягко попросил он.

Гермиона прикрыла глаза, и Малфой наклонился для поцелуя, уверенный, что выиграл этот бой, но она отчаянно оттолкнула его до того, как он поймал ее губы.

— Грейнджер...

— Нет! — запротестовала Гермиона, качая головой. — Я давала тебе столько шансов, Драко! Но ты всегда поступал одинаково! Я переживу твои комментарии насчет грязнокровки, но я не позволю тебе играть с моим сердцем! Ты причинил мне боль.

Его накрыла разрушительная волна вины.

— Я не стану...

— Станешь! — проорала она, указывая на Малфоя дрожащим пальцем. — Ты не можешь просто использовать меня, а затем выбросить!

Он снова попытался приблизиться к Гермионе, но она увернулась.

— Грейнджер...

— Скажи, что я не стану обычным трахом! — она выплевывала слова, словно они обжигали язык. — Скажи!

Он вздрогнул, но так и не отвел взгляд от ее глаз.

— Ты можешь быть какой угодно, но только не обычной, Грейнджер, — честно ответил он, — знаю, ты хочешь, чтобы я... прикоснулся к тебе...

— Прекрати, — выдохнула она, смахивая предательские слезы. — Хватит...

— Я знаю, ты сама хочешь прикоснуться ко мне, — осмелев, продолжал Драко, снова подступая к ней и хватая за плечи. — Ты сказала, что...

— Я знаю, что сказала, — перебила она, но на этот раз не предприняла ничего, чтобы избавиться от его рук. — Но ты ответил...

— На хер мои слова, — хрипло прорычал Драко, склоняя голову. — Если ты попросишь не целовать тебя, я не стану.

Гермиона взглянула ему в лицо, и терпение Малфоя растаяло за миллисекунды. Она стояла в оцепенении, но уже через пару мгновений нечто, напоминающее принятие происходящего, украсило ее черты; он посчитал, что двенадцать дней ожидания стали для него слишком долгим сроком, чтобы упустить эту возможность.

Драко яростно поцеловал ее; неспособный отступить и готовый утонуть в Грейнджер, если она позволит. Гермиона откликнулась почти сразу же, раскрыла губы, и он с блаженной легкостью принялся ласкать и целовать ее. Он слышал ее нервное сердцебиение, когда она обрамила ладонями его лицо; Грейнджер ногтями вырисовывала узоры на его висках, медленно спускаясь к шее. Крепко сжав ее бедра, он прижал Гермиону спиной к ближайшей стене и почувствовал вибрацию от стона, что отразился в его горле. Дрожь прошлась вдоль позвоночника, вызвав опасный кульбит в паху, и он еще яростнее впился в ее губы.

Сладкие влажные звуки смешивались между ними, их ласки становились все более неистовыми; Драко прикусил ее нижнюю губу и после запрокинул ее голову, чтобы подобраться к шее. Пульс забился под его языком, когда мечтательный вздох Грейнджер прошелся вдоль горла, и Малфой жадно впился губами в ее плоть.

Независимо от желания, его напряжение и потребности кипели внутри неделями; он не удержался и провел рукой вдоль ее живота, затем спустился ниже. Драко осознавал, что торопится, но после бесчисленного количества утренних фантазий, вдохновленных стонами из ванной, он не смог больше сдерживаться и нетерпеливо проскользнул ладонью меж ее бедер.

— Стой! — проскулила Гермиона, вонзая ногти в его плечи. — Мне нужно идти ...

— Нет, — прорычал он ей в шею, — Грейнджер...

— Все слишком быстро, — настояла она, и Малфой неохотно отстранился. — Я должна пойти на бал...

— Нет! — решительно сказал он, стараясь поймать ее взгляд своим затуманенным взглядом. — Я знаю, ты хочешь этого...

— Мне нужно подумать, — запротестовала Гермиона, отходя в сторону двери. — Ты... ты можешь делать все это только чтобы...

— Это не так! — возразил он с возрастающей в голосе яростью. — Не смей уходить сейчас, Грейнджер!

— Я... я не могу, — промямлила она, вырываясь из комнаты.

Оказавшись в коридоре, Гермиона прислонилась к входной двери и постаралась взять себя в руки; исправила свой взъерошенный вид взмахом волшебной палочки. В глазах стояли слезы, грудь сдавливало от невыраженных эмоций; ее трясло.

О боже... О боже... О боже...

На шатких ногах она направилась в Большой зал. Она опоздала; уже слышалась мелодия, эхом отражавшаяся о стены древнего замка. Казалось, что ритм музыки поощрял чувствительную пульсацию внизу живота, она старалась не обращать внимания на вызывающий воспоминания жар между бедер. Уже стали слышны голоса студентов, поэтому Грейнджер быстро обуздала свои эмоции, надев маску спокойствия, что скрыла страх и волнение.

— Гермиона! — послышался оклик Майкла Корнера, и она приложила все силы, чтобы не вздрогнуть, когда тот вырос прямо перед ней. — Вот ты где. Я волновался, что что-то случилось. Выглядишь волшебно.

В попытке поцеловать в щеку, он с нетерпением потянулся к ней, но Грейнджер удалось увернуться от нежеланного жеста.

— Спасибо, — она вежливо склонила голову. — А где Джинни и остальные?

— Все уже в нутрии, — ответил Майкл. — Готова присоединиться?

— М-м... конечно, — пробормотала она, позволив проводить себя.

Они вошли в пышно украшенный зал, и Гермиона окинула взглядом весь праздничный интерьер, на планирование которого была потрачена не одна неделя. Она предпочла сохранить морозно-зимнюю стилистику Святочного бала, но сделала несколько дополнений: искусственный снег, падающий с потолка, и ледяные скульптуры, которые танцевали, среди учеников. Одного взгляда на знакомые лица было достаточно, чтобы понять, — все наслаждались вечером; вот только радостная атмосфера, о которой она отчаянно мечтала с самого начала семестра, не утешала ее душу.

Все, о чем она могла думать, — это о ласках Драко, его губах, прикосновениях, которые она все еще чувствовала кожей и которые посылали электричество по телу. Да, она переживала из-за того, куда могла завести ее вся эта ситуация; и она сбежала, потому что была уверена, что его действия были продиктованы эгоизмом и похотью. Но сейчас у Грейнджер начали появляться сомнения. Его сегодняшнее поведение отличалось от того, что она видела в среду; он казался искренним. Но она так легко могла обманываться, или же Малфой мог оказаться великолепным актером.

Но что, если...

Что, если это было нечто большее, нечто настоящее? Что, если она слишком поспешно сбежала? Годрик, ей необходимо узнать...

— Прости, Майкл, — быстро проговорила она, отходя от него, — я не могу...

— Что? — спросил он, не отводя от нее недоуменного взгляда. — О чем ты?

— Прости, — повторила Гермиона.

Не дожидаясь ответа, она развернулась на каблуках и со всех ног бросилась назад в дортуар. Назад к нему.

__________________

¹ Маффлиато, или Оглохни (Muffliato) — заклинание, изобретенное Северусом Снейпом, вызывает у окружающих жужжание в ушах, мешая расслышать разговор заклинателя и его ближайших соседей.
__________________

Переводчик: Agripina
Бета: Frantsuzova