– Чарли, прошу тебя, – молил его Билли. – Послушай меня. Знаю, что ты не веришь мне, но ты должен понять. Они опасны. Ты не должен позволять Белле находиться рядом с ними. Ты не знаешь, что они такое.
Вот оно. Таня снова посмотрела на него. У нее было такое выражение лица, словно она знала, что он хочет сейчас сказать и тоже этого боится.
– Нет, я знаю, – ответил Чарли.

Высказывание Чарли было встречено тишиной с обеих сторон (как от Билли, так и от Тани). Чарли знал, что этот момент настанет еще с тех пор, когда после отъезда Беллы домой после Пасхи нашел на полу клочок бумаги. На нем почерком Джейкоба был написан адрес web-сайта. Чарли стало любопытно, что же это за сайт, и он нашел там истории и легенды племени квилетов.

Наполненный злостью и непониманием, мужчина просидел перед монитором компьютера больше часа. У всех Калленов была редкая и необычная болезнь, но сейчас на дворе двадцать первый век, а не средневековье. Сегодня медицина призвана понять, что с ними, несмотря на то, насколько это редко или необычно, а не считать данную болезнь результатом проклятья или божественной кары для грешников. Чарли не верил, что все квилеты ненавидели Калленов из-за каких-то смехотворных старых предрассудков.

В течение нескольких следующих дней легенда о «хладных» не покидала его ни на секунду. Все мысли из глубины его подсознания стали выходить в центр, и он стал замечать вещи, на которые раньше не обращал внимания. Или он подсознательно отодвигал их на второй план, потому что они не вписывались в картину реальности. Ему казалось, что он сходит с ума, но его полицейский мозг уже просто не мог остановиться. Как бы сильно Чарли ни пытался это не замечать, но мозг все продолжал и продолжал собирать доказательства до тех пор, пока они не накрыли его, и отрицать их было просто глупо.

Когда мужчина наконец-то понял правду про человека, который всегда был рядом, а вернее, с которым делил свою постель, Чарли не мог понять, почему так долго ничего не замечал.
Несмотря ни на что, у женщин есть места, которые, каким бы ни было их состояние с точки зрения медицины, не могут быть холодными.

Но Таня была. Она была холодной везде.
А другая правда, которую пришлось принять Чарли, оказалась в том, что неприятие квилетами Калленов было основано не на вере, а на знаниях. Они знали, кто такие Каллены, потому что знали, кем являлись сами. Но вера Чарли в Калленов и его любовь к Тане тоже были основаны на знаниях. Его знаниях о них и о ней. Он судил о них по их действиям, а не действиям таких, как они. Видит Бог, что по долгу службы, Чарли знал, что на свете очень много людей, которые куда опаснее, чем они.
– Чарли, прошу тебя. Послушай меня. Ты не знаешь. Они не те, кто ты думаешь. Они не… – взывал к нему Билли.

Продолжая смотреть на Таню, Чарли прервал его предупреждения:
– Нет. Они не те, кто думаешь ты.
Билли замолчал, а Таня стояла неподвижно. Казалось, что за последние две минуты она не моргнула и не сделала ни одного вдоха.
– А кто, по-твоему… как мы думаем… они? – спросил Билли.
– Те самые «хладные», – ответил Чарли.



Наверху в своей комнате Белла сидела на кровати, обхватив руками ноги, и раскачивалась вперед-назад.
Что с ней было не так?
Как она могла?
Это все было ошибкой. Приехать сюда было ошибкой – ужасной, ужасной ошибкой. Она никогда не должна была сюда приезжать, но что ей теперь делать? Она не может вернуться обратно в Финикс так скоро. Отец был так счастлив, когда она рассказала ему, что будет с ним жить. Он сразу всем в городе рассказал, что дочь остается с ним. Она не может так быстро уехать. Он будет разочарован. Она просто не может так с ним поступить.

Плюс, у нее не было денег. Еще один билет на самолет и перевозка стола окажутся слишком дорогими для нее.
Но что она собирается делать? Она не может вернуться в эту школу. Сначала она разговаривает с Элис и забирает у школьного секретаря свое расписание, и все в порядке. А затем в дверь входят Джаспер, Эммет и… он, и весь мир переворачивается с ног на голову.
Боже. Она даже не могла вспоминать его имени без учащения сердцебиения.
Ее Эдвард умер всего шесть месяцев назад, и вот она уже была готова заменить его другим Эдвардом.

Что с ней было не так? Что она за человек-то такой?
Она больше не сможет встретиться… с ним… снова.
Боже, он, наверное, решил, что она абсолютно сумасшедшая. Она только на миг взглянула в его золотистые глаза и забыла свое имя. Она забыла все.
Белла предала саму себя. Она была не лучше, чем Джессика Стенли.

Джессика казалась такой милой, такой дружелюбной и радушной. Белла не знала, что удивило ее больше, то, как Джессика говорила о нем за обедом, – словно он был приз, а не живой человек, – или то, насколько это ее вывело из себя. Но, сказала себе Белла, у нее нет права критиковать Джессику, ведь она вела себя не лучше. Она никогда в жизни не вела себя подобным образом. Боже, как же ей было стыдно. Она просто стояла и, словно парализованная, смотрела на него. Все Каллены были невероятно красивыми, но Эдвард оказался… чем-то еще.
Он мог бы быть ангелом.

Белла пыталась убедить себя, что она все же не так плоха, как Джессика. Влечение, которое она чувствовала к нему, было больше, чем просто… притяжение к красивому лицу. Она никогда раньше не чувствовала такую сильную связь… с кем-либо до этого. Даже на формирование такой связи с ее Эдвардом ушло какое-то время.

Цвет его глаз был таким красивым оттенком янтаря. В этих глазах она видела столько глубины и эмоций, сколько не видела никогда раньше. Но еще девушка заметила в них очень много боли, потери и одиночества. Смотреть в них было, словно видеть отражение собственных переживаний.
Но в его взгляде виднелась надежда. А вот в ее глазах, она точно это знала, такого не было.
Интересно, что с ним произошло? Что случилось с его биологическими родителями? Как давно его усыновили? Почему его усыновили?

Пока они шли в класс истории, Анжела рассказала, что Эдвард летом навещал своих биологических родителей и вернулся только в конце каникул.
Но если у него до сих пор была биологическая семья, почему Каллены усыновили его?
Белла со злостью потерла заплаканные глаза тыльной стороной ладони. Кем бы ни был Эдвард Каллен, это ее не касалось. Он был братом ее подруги и все.
И, что более важно, он не был ее Эдвардом.
Ее Эдвард. Ей был нужен ее Эдвард.

Белла с силой сжала в ладони кулон, но этого оказалось не достаточно. Она достала прядь его волос и провела ею по губам, но и этого было мало. Девушка вскочила и снова потерла глаза. Письма Эдварда. Ей нужны письма Эдварда. Единственный раз она касалась их после его смерти – когда собирала послания для перевозки, но сейчас хотела прочитать их. Он был нужен ей, ведь находился в каждом их слове.

Белла отодвинула всю одежду, купленную для нее Элис, и достала оттуда фиолетовую коробку, которую купила в «Mann's» специально для писем целую жизнь назад; сейчас она покоилась в углу у задней стенки шкафа, там, куда девушка спрятала ее в первую ночь после переезда в Форкс. Писем было несколько десятков, поэтому Белла обвязала коробку лентой, чтобы они не выпали при транспортировке. Забравшись под одеяло, которое ей связала бабушка, она погрузилась в чтение. Некоторые письма читать было еще очень больно, те, где он писал про смерть отца или эпидемию. Белла также не читала его первое письмо, ведь оно было адресовано не ей, а Мику. А сейчас ей нужны были слова, которые он писал только для нее.



– Эдвард, может, хватит уже париться? Все прошло не так уж плохо, – настаивала Элис.
– Не так плохо? Не так плохо?
Было уже за полночь. После школы Эдвард побежал прямо к водопаду, который считал своим, и до сих пор сидел здесь, прислонившись спиной к дереву, обхватив руками ноги.
Элис пришла час назад, но была осторожна и ничего не сказала, пытаясь не думать о Белле. Она ждала, что он что-нибудь скажет, но, в конце концов, потеряла терпение.
– Почему ты решила, что все прошло не так плохо? – спросил брат Элис.

– Она просто была переполнена эмоциями. Ты ведь слышал, что сказал Джаз.
Остальное вампирша произнесла в мыслях, вернее, пропела. Ты ей нравишься.
– Она выбежала из кабинета, не сказав ни слова.
– Только после того, как несколько минут пристально смотрела на тебя практически с открытым ртом.
Эдвард воздел очи к горе и позволил дождю капать на лицо. Он мог представить, что это его слезы. Его Белла даже не поздоровалась с ним.
– Тебе надо научиться слушать меня, ты ведь знаешь. Я ведь была права насчет одежды, верно?
– О, да. Джессика точно одобрила выбор одежды. Слышала бы ты, какие мысли витали в ее тупой голове.
– Да, я слышала. И Белла тоже.
Упоминание Беллы сразу привлекло его внимание.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– Серьезно, Эдвард. Ты хоть немного на что-нибудь обратил сегодня внимание? Белла была просто в ярости. Очень обозленной. Я знаю, ты не можешь слышать ее мысли, но если бы ты на нее посмотрел, то увидел бы, что на ее лице было все написано. Она ничего не сказала Джессике. Было бы слишком много приключений для нее в первый день. Для этого она слишком скромная и стеснительная. Но как она этого хотела. На пару секунд мне показалось, что Белла прыгнет через стол и вцепиться в нее. Джаз был впечатлен. Так же, как и Эммет. Она настоящий боец. Так что миссия перевыполнена. Теперь Белла знает, кто такая Джессика.
Эдвард находился в шоке.

– Так ты сделала все это… заставила надеть меня эту одежду из-за… из-за Джессики?
– Да. Знаю, я настоящий гений. Можешь поблагодарить меня в любое время. Кстати, я очень люблю сапфиры. Камень того, кто родился в сентябре, если я не ошибаюсь. – Элис перепрыгивала с камня на камень на вершине водопада. В руках она держала большой зеленый зонтик, и скакала босиком. Никогда раньше девушка еще не выглядела такой милой пикси, особенно когда улыбалась. – Неужели ты решил, что я сделала это все ради Беллы? Серьезно, Эдвард. Я пыталась понять ее мысли. Ты должен знать ее намного лучше. Ты должен знать, что она не из тех девушек, которые западают на внешность. Тебе придется потрудиться, дорогой братец.
– Друзья, Элис. Все, чего я хочу – это стать ее другом.
Ухмылка и приподнятая бровь оказались ему ответом.

– Друзья. Понятно. Так ты собираешь просто сидеть и смотреть, как Джейкоб Блэк подбирается все ближе и ближе? Он точно хочет быть с ней больше, чем просто друзьями, и не будет стесняться. Как ее друг, ты сможешь быть для нее плечом, на котором она станет плакать, когда он запечалится на другой и оставит ее без единого слова объяснений.
Все тело Эдварда превратилось в тугую струну. Он ничего не сказал, но быстро сломал ветку, на которой сидел.

Наконец-то она чего-то добилась. Эдвард перешел от безумной стадии «Ей будет лучше без меня» к осознанию того факта, что она нужна ему. Теперь он должен пройти через глупость под названием «Мы будем просто друзьями». Белла являлась его суженой. Просто друзьями… И в чьей голове он нахватался таких глупых мыслей? Просто друзьями – ну, да, как же.
– Я не могу увидеть, что происходит, если в это замешаны волки. Как думаешь, он, как обычно, все объяснит фразой «Дело не в тебе, дело во мне»? Хотя, в его случае, это будет истинная правда.

Элис услышала, как скрипнули зубы Эдварда, и он отвернулся от нее. Его руки так сильно сжимали древо, что даже костяшки побелели.
Воодушевившись своей работой, вампирша продолжила:
– Интересно, может это событие и приведет к ее последней депрессии? Я никогда не видела его причину. Может именно поэтому. Или может он обратится в ее присутствии. Ты ведь в курсе, что тогда сделал их вожак со своей любимой? Может, это будет не депрессия. Может она просто физически пострадает, я точно не могу сказать.

Эдвард вскочил и побежал в сторону леса, и Элис еще несколько миль слышала его ругательства, пока он несся в сторону Форкса. Она не пошла за ним. В этом не было необходимости. Ей не нужно было видение, чтобы понять, куда направился брат.



Хорошо, Белла. Ты можешь это сделать.
Идя по коридору, Белла пыталась набраться сил для своего первого занятия по английскому языку. Это был первый из двух ее общих занятий с братом Элис. Сначала английский, а сразу после обеда шла биология.

За письмами ее Эдварда Белла провела весь вечер после школы, смеясь и плача, пока не провалилась в сон среди разбросанных листов. Она словно проглатывала их, читая снова и снова, и проснулась уже поздно вечером. Проснувшись, девушка поняла, что уже поздно, и забеспокоилась, что отец или Таня могли заглянуть к ней, чтобы проведать, и увидеть письма, но когда она спустились, чтобы извиниться за свое поведение, никто не сказал ей ни слова. Дочка Чаарли была рада, что никто не стал на нее давить и пытаться узнать, что произошло. Если бы там была ее мама, то Белле пришлось бы провести остаток вечера, если не больше, пытаясь уверить, что ничего не случилось. Белла предполагала, что Таня, должно быть, поговорила с Элис и уже знает, какой идиоткой мисс Свон выставила себя в школе.
Пока она была наверху, Таня с отцом уже поужинали, и после того, как она съела свою порцию, стала смотреть в окно на деревья, виднеющиеся на заднем дворе. Ветки столетних деревьев уже были голыми, создавая совершенно другую сцену, отличную от тех, которые она помнила с прошедшей Пасхи и августа. Другую, но такую же манящую. Даже голый лес казался ей успокаивающим. Ветки, которые раньше были покрыты листьями, сейчас, казалось, переплетались, пряча то, что было за ними.

Глядя на деревья, Белла сделала глубокий вдох, уговаривая себя, что просто бурно отреагировала. Ну, да, она опозорила себя перед братом Элис, и что теперь? Словно она раньше себя никогда не выставляла дурой, а Элис несколько раз повторила, что не стоит из-за этого переживать. Белла, по крайне мере, не упала и не разбила лицо, пока выбегала из помещения.

Вернувшись в настоящее, девушка снова уговорила себя, что переезд в Форкс оказался не такой уж плохой идеей. Что-то в приезде сюда казалось ей правильным. Ей было намного лучше, теперь она была в этом уверена. Здесь Белла чувствовала себе сильнее, и она не позволит какому-то парню все это испортить. И не важно, насколько он красив.
Белла закрыла глаза, досадуя на саму себя. Она действительно была ничем не лучше Джессики. Почему ее должно волновать, как выглядит брат Элис? Мало было бедному мальчику иметь дело с жадной Джессикой и интригами вокруг себя, так теперь еще и Белла оказалась такой же ветреной девчонкой, которая пускала по нему слюни. А таких в школе – Белла могла сказать это уже из опыта одного только дня – хватало и среди учениц, и среди преподавателей. И вот она, первая подруга его сестры Элис в городе, сначала строит ему глазки, а потом просто игнорирует.

У них было всего два общих урока, но, поскольку и для нее, и для него это первый учебный день в новом городе, в итоге на двух уроках они сидели вместе. На первом уроке Эдвард дружелюбно улыбнулся Белле и сказал «привет», а она вела себя, как дурочка. Даже слова не могла произнести, чтобы спасти свое положение. Она просто сидела и смотрела на него, как полная идиотка, пока ее сердце практически выпрыгивало из груди. Боже, что он о ней подумал? Она была такой грубой.

Биология прошла не лучше, и если девушка в скором времени не соберется, произойдет катастрофа. Партнеры по лабораторной работе. Они будут партнерами по лабораторной работе. Как она сможет работать с ним, если даже посмотреть на него не может, не теряя дар речи?
Мысли о том, что Эдвард Каллен подумал, что она просто сумасшедшая, была ужасна. Это стало уже слишком. Белла больше не могла об этом думать. Она должна извиниться перед ним. Он должен понять, что она не просто пустоголовая дурочка, западающая на красивую внешность.

Прежде чем войти в класс и чтобы успокоить свои нервы, Белла остановилась, дабы отдышаться. С чего она вообще запыхалась, спрашивала девушка себя, снова перебирая в голове заготовленные еще с утра извинения.
– О, эй, привет, Аризона. Я звал тебя пока бежал по коридору. Хотел поговорить с тобой до урока.

Белле не надо было поворачиваться, чтобы понять, кто это. Она уже знала этот голос. Это был Майк Ньютон, парень с футбольным мячом с пляжа, тот, чья семья владела магазином спорт-товаров. Она до сих пор так описывала себе детей из этого города. Сначала вспоминала их имя, а потом все, что о них помнила. Белла не могла до сих пор сообразить, что у нее есть друзья, и пыталась держать их на расстоянии, чтобы привыкнуть. Она была уверена, что справится. Это было мило и грустно одновременно. Уже сейчас девушка знала больше людей, чем когда училась в школе в Финиксе. Анжела Вебер была «девушкой из церкви на Пасху, которая пригласила ее в кино». Джессика Стенли изменилась с «прикольной девушки» на «ту, от кого надо защитить Эдварда Каллена».

Когда они вошли в класс вместе, Белла отрешенно извинилась перед Майком, что не слушала его, а потом он сказал еще что-то, но она снова не услышала.

Эдвард уже сидел рядом с ее пустым стулом. Он смотрел в сторону двери, когда она вошла, и всего на пару секунд их глаза встретились. Лицо его озарила самая потрясающая улыбка. Но это продолжалось всего мгновенье, пока он не увидел рядом с ней Майка. Улыбка сразу же угасла, сменившись взглядом, что оказался полон такого разочарования и опустошения, что вызвал у Беллы боль, проникающую прямо в ее сердце. В тот момент Белла осознала, что больше никогда не хочет видеть на его лице это выражение. Она знала, что значит этот взгляд. Не важно, что он не был ее Эдвардом – никто не заменит ее Эдварда, ее сердце всегда будет принадлежать только ему, – но этому Эдварду было больно. И никто не знал, как сильно может быть больно, как ни она сама.

Присев рядом, девушка подумала, что неважно, что стало причиной его боли, он всегда должен улыбаться так же, как в тот момент, когда она вошла в класс.
Что-то странное промелькнуло в его глазах, когда Белла присела рядом, и он пожелал ей доброго утра. Белле показалось, что он чего-то испугался и, возможно, даже задержал дыхание. Но прямо сейчас ему нечего было бояться. Да и чего можно так испугаться, чтобы задерживать дыхание?

– Привет, Эдвард… я… – пробормотала она.
В голове Беллы было пусто. Она провела все утро, тщательно придумывая слова извинений, слово за словом, но его имя застряло в ее горле, а теперь эти самые тщательно продуманные извинения просто пропали.

Эдвард ждал, пока она продолжит, глядя на нее с улыбкой и подбадривающим взглядом, но Белла больше не могла думать. Ей нужно было что-то сказать, но она просто потеряла способность ясно мыслить. Девушка чувствовала себя раздавленной. А еще она ощущала смущение и злость. Вскоре прозвенит звонок, и у нее уже не будет шанса. Но все было бесполезно; она не могла заставить свой рот функционировать, и мнение Эдварда о ней явно станет еще хуже.

Что с ней было не так? Она никогда не могла с легкостью завязывать разговор с людьми, но это было просто смешно.
Улыбка, начавшаяся с легкого подрагивания уголка его рта, медленно растянулась на все лицо, коснувшись его сверкающих золотистых глаз, которые проникали в самую глубь сознания. Белла почти могла ощутить ее внутри своего разума.

– Да? – спросил он с ноткой юмора в голосе.
– Ну…
О боже. Этого просто не может быть. Может ли стать еще хуже? Лицо Эдварда выражало поощрение, без насмешки, и это немного успокаивало ее. Сердце перестало вырываться из грудной клетки, куда вернулось после того как поднялось к горлу, и ритм его постепенно приходил в норму, хотя все еще был слишком быстрым, чтобы считаться нормальным. Когда она смогла связно формировать свои мысли, Белла прочистила горло и предприняла еще одну попытку заговорить.

– Что?
– Ты хотела что-то сказать.
Белле показалось, что ее лицо просто горело от смущения, и она уронила голову на руки. Стало еще хуже, чем вчера. Она стала быстро бормотать извинения себе под руку, и была удивлена, что он смог ее услышать.
– О боже, Эдвард. Мне так жаль. Я не знаю, что со мной случилось. Ты, должно быть, подумал, что я сумасшедшая.

– Вовсе нет. На мой взгляд, нормальность переоценивают. Ты так не думаешь? Один мой хороший друг однажды сказала мне это. Мне кажется, что она совершенно права.
Белла удивилась, что Эдвард смог ее услышать и понять, а еще оказалась потрясена его ответом, да так, что несколько секунд даже не могла дышать. Эдвард игриво засмеялся, и девушке показалось, что ее окружает музыка. Белла чувствовала его смех даже в своих венах. Ее глаза поднялись к его, и в этот же момент она просто пропала.
– Белла?

Она не могла говорить. Почему она не может говорить? Почему он сказал ей это? Это именно то, что она сказала своему Эдварду в одном из первых писем.
– Белла, дыши, – скомандовал Эдвард.
Белла почувствовала, как ее легкие наполнились воздухом, а растерянность пропадала по мере дыхания.
– Лучше?
Все, что она могла сделать, это кивнуть и тупо сконцентрироваться на дыхании, когда юноша опустил голову. Краем глаза девушка увидела, как он закусил губу, чтобы не рассмеяться. Находясь в шоке, Белла на самом деле даже забыла дышать. Кто забывает дышать? Как это вообще возможно?

Даже сейчас все, что она видела на его лице, – это одобрение. В этом не было флирта, просто дружеская поддержка. То, как могут дразнить только близкие друзья. То, как когда-то они дразнили друг друга с ее Эдвардом.

Белла подготовилась к боли, но когда та якобы должна была прийти, стала всего лишь тенью той боли, что была раньше. Она ждала, что станет больнее, но вместо этого все пропало, когда Эдвард снова посмотрел на нее.
Как раз в этот момент прозвенел звонок, и учитель призвал всех к вниманию. Белла краем глаза посмотрела на Эдварда; он все еще продолжал улыбаться.



– Так вы с Калленом, кажется, сдружились.
– Да. Он милый.
Майк больше ничего не сказал, но выражение его лица дало девушке понять, что он не разделяет ее мнение. Так же, как и вчера с Джессикой, Белла чувствовала необходимость защитить Каллена, но так же, как и вчера, она пропустила это мимо ушей. Она была в слишком хорошем настроении, чтобы спорить. Она так давно не чувствовала себя настолько хорошо.
Они с Эдвардом Калленом сдружились. Они шептались каждый раз, когда учитель поворачивался к ним спиной, а после урока Эдвард проводил ее до класса истории. Сейчас был обед, а следующий урок – биология. Она снова его увидит. Белла опустила голову, смешивая ягоды с йогуртом, пытаясь скрыть свое ожидание следующего урока.

– Кто милый?
Джессика опоздала на обед и только села, поэтому до ее ушей донесся только ответ девушки на вопрос Майка. Белла услышала раздражение в его голосе, пока он отвечал Джессике, и начала закипать.

Подняв глаза, Белла посмотрела через столовую туда, где сидели Каллены, отделившись от всей школы. Она кидала на него взгляды с тех пор, как пришла. Он сидел и ковырялся в своей еде, но девушка не видела, чтобы он что-то съел. Его пальца замерли, когда Майк произнес его имя, и он поднял свои глаза на Беллу. Нет, это было неправильно, сказала себе дочка Чарли. Эдвард не смотрел на нее, он смотрел на Майка, сидящего рядом с ней. Его лицо было похоже на маску, не показывая никаких эмоций, но Белла могла поклясться, что он повернулся к Майку на звук своего имени, так, словно находился всего в паре шагов от Ньютона, а не на расстоянии в целую столовую.

Джессика пыталась вести себя круто весь оставшийся обед, словно примеряла себя рядом с Эдвардом. До Эдварда – ее Эдварда – у Беллы никогда не случалось приступов гнева. Но теперь случались. Она вспомнила первый раз, когда это произошло: это были слова дяди ее Эдварда. И теперь в жизни девушки появилась необходимость защищать этого Эдварда. Глупая ревность Джессики была глупа по двум причинам. Во-первых, Белла не интересовалась Эдвардом, не более чем просто другом. Во-вторых, и что более важно, Белла говорила самой себе, когда замечала, что рука сжимается под столом в кулак, что для каждого, у кого на голове есть глаза, очевидно, что Эдвард не был заинтересован в Джессике, даже как в друге.
В течение следующих двадцати пяти минут Белла продолжала украдкой поглядывать на Эдварда, каждый раз думая, что может уйти с ним, и вот, наконец, после самого продолжительного обеденного перерыва за всю историю государственных школ Америки, прозвенел звонок, и вся ребятня поспешила на уроки.

Белла собрала свои вещи, чтобы выбросить, и наблюдала, как Эдвард поднялся, держа в руках поднос с крошками бублика. Даже его походка оказалась прекрасной. В каждом движении Эдварда Каллена была естественная грация танцора, над достижением которой они работают всю жизнь, но так и не достигают. Помимо крошек от бублика на подносе Эдварда стояла газировка, которая тоже отправилась в мусор. За все время наблюдения Белла ни разу не заметила, чтобы он к ней прикасался.

Он вообще что-нибудь ест? Она не видела. Неужели ему так плохо? Когда она покидала столовую с друзьями, ее накрыло чувство жгучей боли, которое было так ей знакомо. Пусть эпидемия гриппа сейчас казалась не такой опасной, как раньше, много людей все равно заболевало. А много людей умерло. Самое ужасное было позади, но кто знал точно? Испанская лихорадка пришла тремя волнами, а первая была самой легкой, поначалу ее даже не заметили. Что если сейчас происходит то же самое? А что если самое ужасное еще впереди?
– Белла? Могу я проводить тебя до класса?

Белла вскрикнула, и все ее книги упали на пол, карандаши и бумаги разлетелись и раскатились во все стороны. Эдвард ждал девушку на выходе из столовой, но она настолько задумалась, затерявшись в своем стремительно растущем страхе, что не сразу заметила парня, поэтому удивилась так сильно, что подпрыгнула и уронила книги.
Эдвард встал на колени и, улыбнувшись Белле, принялся собирать все, что выпало из рук девушки. Его улыбка была такой яркой, что полностью поглощала ее и вечно заставляла смущаться.

– Прошу прощения. Я не хотел напугать тебя. Могу ли я спросить, что тебя так отвлекло?
Улыбка Эдварда была такой искренней и обезоруживающей, что Белла сразу потеряла ход своих мыслей.
– Ты уже сделал прививку от гриппа?
Он стоял, держа ее книги и не отдавая. Лучистая улыбка пропала с его лица, сменившись странным взглядом.
– Мою прививку от гриппа? – шепотом спросил Эдвард.

Ее окатило чувство стыда, заставив покраснеть. Белле показалось, что она сходит с ума, потому что в один момент прекрасные глаза Эдварда цвета меда превратились в темные. Она увидела на его лице боль, прежде чем он сглотнул, словно у него болело горло. Ее желудок свернулся в комок.

– Ты заболел? Ты не ел свой ланч и… – глаза Беллы округлились от удивления, когда она увидела на его лице тень паники. Не подумав, девушка подняла руку и приложила ладонь к его лбу. Ей показалось, что она прикоснулась к граниту, холодному и гладкому. Однако еще Белла считала, что, прикасаясь к Эдварду, трогает раскаленный провод. Она почувствовала покалывание, распространяющееся по всей руке, словно электрический ток, но вместо боли это принесло удовольствие.

Кто-то рядом прочистил горло, и девушка неохотно убрала от него руку, не разрывая зрительного контакта.
– Можно мы пройдем? Или вы планируете провести здесь целый день?
Майк. Они ведь не одни. Она забыла, что они не одни. Они стояли в коридоре, где была еще сотня человек. Голос Майка был раздраженным, и он демонстративно грубо пробирался мимо них.

Белла и Эдвард медленно шли в сторону класса. Они молча сели на свои места и стали ждать, когда начнется урок. Тишина была просто ужасной. Ее это просто раздражало. Казалось, что между ними появился физический барьер. А первый урок прошел так здорово, когда неуверенность улетучилась; она чувствовала себя рядом с ним очень уютно. Но сейчас неуверенность вернулась.

Белла так хотела что-нибудь сказать, но ничего не могла придумать. Она знала, что Таня и доктор Каллен страдали от каких-то проблем со здоровьем. Таня и Элис тоже были холодными при контакте. У Эдварда и Элис имелись такие же проблемы, как и у их приемных родителей? Может поэтому доктор Каллен усыновил Эдварда, хотя у него есть и биологические родители? Может поэтому он усыновил и всех остальных? Потому что у них у всех проблемы со здоровьем?
Но это не объясняет того, что Белла почувствовала, когда прикоснулась к его лбу. Она посмотрела на свою ладонь и сжала пальцы. Они и ее ладонь все еще горели, но это было приятно.

Учитель вошел в класс, но, прежде чем обратить на него внимание, Белла взглянула на Эдварда. Его голова была опущена, а глаза закрыты.

На столе стоял древний микроскоп, и мистер Баннер шел между партами, раздавая все нужное для лабораторной работы. Им необходимо было разложить срезы лука по стадиям митоза. Белла уже делала эту работу в прошлом году. Слава богу, что ей не придется над этим думать, потому что прямо сейчас она могла размышлять только о своей руке. Казалось, что по ней постоянно тыкают иголочками, но это было очень приятно. Невероятно приятно. Когда через пару минут все это прошло, Белле показалось, что она что-то потеряла, и девушка перевела взгляд на шапку их лабораторной работы, куда Эдвард записал их имена.

Она искала хоть какой-то маломальский предлог, чтобы прикоснуться к нему снова, потому что хотела вновь почувствовать те ощущения, но и от того, что ей просто хотелось к нему прикоснуться. Однако все мысли вылетели из головы, когда девушка увидела почерк юноши. Не веря своим глазам, Белла не могла отвести взгляд. Она даже не моргала. Эдвард Каллен написал их имена почти тем же почерком, которым писал ей Эдвард Мейсен. Она сразу же вспомнила его письма, только почерк Эдварда Каллена был еще совершенней, чем у ее Эдварда. Белла не была бы удивлена, если бы даже у эксперта-почерковеда возникла проблема с обнаружением различий.

Девушка услышала, как он зовет ее по имени, но не могла отвести свой взгляд от надписей имен. Когда она наконец-то это сделала, то увидела, как янтарные глаза Эдварда с беспокойством смотрели на нее.

– Белла, ты в порядке?
– Да, в порядке.
Белла поняла, что говорит, только когда услышала свой собственный голос, но он казался ей таким далеким и чужим, словно не она им говорила.
Мистер Баннер встал перед всем классом и снова повторил свои инструкции – не использовать никакие записи и книги.

Белла слушала его только на каком-то подсознательном уровне, словно фоновую музыку во время просмотра фильма. Казалось, что время движется нелогично в своем беге, то ускоряясь, то притормаживая, как в замедленной съемке. Ей попеременно казалось, что она то взлетает, то начинает тонуть.

– Дамы вперед, партнер? – Эдвард подвинул микроскоп в ее сторону, но она просто сидела и смотрела на него, не в силах ответить. Белле чудилось, что она упускает что-то до боли знакомое и пугающе неизвестное. Она не понимала этого, пока не увидела глядящие на нее янтарные глаза Эдварда Каллена, а ей хотелось увидеть там зеленые глаза Эдварда Мейсена.
Знакомая боль снова пыталась накатить на нее, но угасла, словно накрытый мокрым одеялом пожар, прежде чем он набрал бы силу и причинил какой-либо ощутимый ущерб.
Эдвард начал двигать микроскоп обратно к себе, озадаченность была написана на его лице.

– Или, если хочешь, я могу начать.
– Нет. Я начну.
Белла протянула руку и прикоснулась к его кисти. Все было так же, как и в прошлый раз. Запястье Эдварда оказалось таким же гладким и холодным, как и его лоб, и ее руку снова накрыло электричеством. С той лишь разницей, что сейчас все было сильнее, чем в первый раз. Белла слышала, что когда люди прикасаются к электрическому проводу, то не могут сами его отпустить. Это была именно такая ситуация. Ее рука держала запястье Эдварда Каллена, и Белла не могла разжать пальцы. И даже не хотела. Она схватилась за него в попытке найти спасение, словно он был единственным, что осталось вокруг.

Но все это являлось неправильным, ей нужен был ее Эдвард. И со стороны девушки стало неверно использовать их сходства – в цвете волос, в их почерке, совпадении в том, что он сказал сегодня утром, даже их имена – для того, чтобы заменить этим Эдвардом ее. Это было нечестно по отношению к ним обоим.

Повторяя это у себя в голове, Белла неохотно отпустила запястье Эдварда, а он же быстро схватился за коробочку с предметными стеклами. Юноша протянул первое стекло Белле, и она заметила, что он при этом пытался не коснуться ее рукой. Почувствовал ли он тот же самый электрический разряд? Девушка решила, что он должен был, потому что боялся встретиться с ней взглядом. Он смотрел на нее, но избегал глаз Беллы. Может он задумался, почувствовала ли она то же самое? Может он знает, что это вызвало? Или она просто все это выдумала? К этому моменту она уже дважды к нему прикасалась. Может он против? Может он хотел, чтобы она держала руки при себе? Неудивительно, что такие девушки, как Джессика, находили причины, чтобы прикоснуться к нему, и, должно быть, его это очень раздражало. Может он думает, что она делает то же самое?

А может она и вправду так делает?
Они молча сделали назначенную работу. Пытаясь выиграть для себя некоторое время, чтобы подумать о чем-то, что не выглядело бы глупо, когда скажешь это вслух, Белла оглядела класс. Только они закончили. Она видела листы с ответами рядом сидящих; там было написано всего два ответа, один из которых являлся ошибочным. Другая пара открыла под столом одну из своих книг.

Белле понадобилось не так уж и много времени, чтобы распознать все фазы митоза на предметных стеклах, но это было только потому, что она уже делала эту работу раньше. Но Эдвард тоже сделал это так же быстро, прямо с одного взгляда. Они словно создали из этого соревнования «Кто сможет узнать быстрее?»

Мистер Баннер подошел к их парте и спросил, почему они не работают, а когда увидел их заполненную бумагу, то спросил Эдварда, почему он не позволил ей сделать все самой. Не желая мириться с таким отношением, Белла уже хотела возразить учителю, когда Эдвард его поправил. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он улыбается. Девушка чувствовала это в его голосе и не могла не подумать, что он говорит о ней с гордостью.
– Вообще-то, Белла определила три из пяти.

Отвечая на немой вопрос во взгляде мистера Баннера, Белла сказала, что делала эту работу раньше. Он поинтересовался, училась ли она по продвинутой программе в Финиксе. Когда она ответила, что да, он ушел, бормоча что-то себе под нос. Эдвард тихо рассмеялся, но когда Белла повернулась к нему, сразу перевел взгляд в окно.

– Вчера, должно быть, для тебя стало просто ужасным днем, - произнес он.
Белла потеряла дар речи. И была поражена. Эдвард действительно хочет обсудить то, как она вела себя вчера? Прежде чем девушка успела сформулировать хотя бы два слова, он продолжил:
– Я рад, что дождь прекратился. Тебе, скорее всего, очень тяжело находиться здесь. Тут так холодно и влажно. У нас вчера, наверное, было столько дождя, сколько в Финиксе выпадает за целый год.

Она подняла голову. Эдвард знал, сколько дождя выпало в Финиксе за прошлый год? Откуда он это знает? Даже она сама этого не знала.
Прежде чем Белла успела спросить у Эдварда, не подрабатывает ли он ясновидящим в прогнозе погоды, он быстро сменил тему.

– Завтра мы с братом придем к тебе домой.
Он сказал это так быстро, что она практически пропустила его слова.
– Серьезно? – удивившись, переспросила девушка.
– Твой отец нас попросил. Он сказал, что тебе что-то должны доставить, и это надо будет занести наверх.
– Я думала его… не важно.
– Ты думала, что придут его друзья из резервации. Все в порядке. Ты можешь упоминать их при мне.

– Ну… да. Стол. Я думала, что придет Джейкоб Блэк с парой его друзей, и они перенесут стол.
На лице Эдварда появилось выражение разочарования, пока он не заговорил:
– Мне кажется… я понимаю, на какой почве у них случилось, гм, разногласие.
Белла простонала.

– О боже. Только не снова. Мне так жаль, Эдвард.
Он выглядел разозленным, но не из-за ссоры, а потому что она попросила за это прощения.
– Тебе не за что извиняться, Белла. Ни тебе, ни твоему отцу. Если псы не могут вести себя нормально… – Эдвард отвернулся, и Белла увидела, как он сжал челюсть, чтобы не закончить фразу.

Она понимала, что семнадцатилетний парень не простит разногласия с квилетами так быстро, как простила Таня, но термин «псы» был странным упоминанием. Ей показалось, что собеседник стал сжимать зубы сильнее. Это было странно. Он выглядел так же, как и Джейкоб, когда она упоминала Калленов. Точно так же, как и у Джейкоба, злость у Эдварда была инстинктивной. Белла хотела что-то сказать, дабы успокоить его, но мистер Баннер призвал класс к вниманию и сказал заканчивать свои работы. Они были единственными, кто сделал все пять заданий.



– Ты ведь знаешь, что можешь вернуться домой в любой момент, солнышко.
Джаспер с Эдвардом только что свернули за угол на улицу, где стоял дом Беллы, и он слышал, как его половинка разговаривала с матерью по телефону. Эдвард знал, что Белла общалась с ней каждый день с тех пор, как вернулась в Форкс, и каждый раз мать говорила дочери одно и то же – она может вернуться домой всегда, когда захочет. Он знал, как сильно Белла не любит холод и дождь, и боялся, что в один прекрасный день она решит, что с нее хватит, согласится и уедет домой. Эдвард не был достаточно сильным, чтобы отпустить ее снова. Он пойдет к ней и во всем сознается. Он скажет, как сильно ее любит, и, упав на колени, будет упрашивать и умолять девушку остаться с ним. Если решение вернуться в Финикс – это все, чего хочет Белла, то он пойдет за ней, даже если ему придется сидеть взаперти восемнадцать часов в сутки.

Элис поехала с Беллой к ней домой сразу после школы, чтобы помочь организовать все в комнате так, лишь бы уместить стол. Она направила свои мысли Эдварду, чтобы успокоить и убедить брата, что Белла не собирается никуда уезжать. Элис продолжала говорить ему все это с тех пор, как его суженая приехала сюда субботним вечером.

– Мам, я дома, – изрекла Белла.
Никакие убеждения со стороны Элис не подействовали на него так, как те три слова, которые Белла говорила так часто. Определенность. Абсолютная уверенность. Теперь Форкс был ее домом; не Финикс.
Но это было пять дней и несколько дюймов дождя назад.

По крайне мере, сегодня его сопровождал Джаспер, а не Эммет. Сложившаяся ситуация слишком веселила этих двоих, но Джаспер был хотя бы не так плох, как Эммет. Джаспер остановился возле соседского дома, чтобы оставить место для грузовика, который приедет через полчаса.

Вот оно. Он собирался зайти в дом к Белле. Однажды он уже посещал ее дом, но это было совершенно по-другому. Раньше этот дом принадлежал только Чарли. А теперь здесь обитала и Белла.

Эдвард не только войдет в дом своей возлюбленной, но и окажется в ее комнате. Ведь он все равно рос в другой эпохе, которая, даже если он не мог этого вспомнить, вдолбила ему, что вход в комнату возлюбленной – табу, запрещено. Было время, когда выглядывающий носочек из-под платья девушки казался захватывающим зрелищем. Теперь все совсем по-другому. Во многих отношениях мир сейчас был бесконечно лучше, но именно из-за этих моментов Эдвард скучал по своему прежнему времени. Тогда секс значил куда больше. Сейчас он потерял всю свою тайну, всю свою загадочность. Никакого ожидания, никакого удивления. Это стало чем-то повседневным, вместо того, чтобы быть ценным. Сейчас дети никогда не поймут, что потеряли.
Джаспер и Эдвард посидели еще какое-то время в машине, пока не услышали, как Белла прощается с матерью, сообщая, что приехали ее друзья и скоро будут грузчики. Улыбка Эдварда стала шире; его Белла воспринимает его как друга. Даже ухмылка Джаспера и дурацкий звук, который он издал в голове, не могли испортить ему настроение.

К тому же был еще и их стол, и Эдвард просто не мог дождаться, когда сможет увидеть этот атрибут мебели лично. Его единственные воспоминания о нем складывались из двух: когда Карлайл находился в его человеческой комнате, и отвлеченных воспоминаний Тани, когда она была в комнате Беллы в Финиксе.

Тот второй раз, когда Карлайл посещал его дом, был описан более детально. Он обшаривал помещение в поисках чего угодно, что, по его мнению, возможно, Эдвард хотел бы сохранить от своей человеческой жизни. Тогда доктор Каллен еще не знал, что для обращенного Эдварда все, что оказалось собрано, не будет иметь никакого значения, потому что он просто не сможет вспомнить, что когда-либо раньше видел эти вещи.

Эдвард не любил вспоминать о том, как Карлайл посещал его спальню в доме в Чикаго. Ведь это было тогда, когда он заболел. Из воспоминаний Карлайла он знал, что мать позвонила ему в истерике и умоляла приехать к ним сразу после обеда, сразу после того, как заболел его младший кузен. Всю ночь он провел сидя в кресле и держа своего младшего братишку на руках рядом с кроватью его дяди, а в итоге сам заболел этим страшным гриппом.

Когда на следующий день Эдвард не спустился даже к обеду, мать пошла его проверить. Воспоминание о матери, нашедшей его теряющим сознание, обливающегося потом, сгорающего от лихорадки и слабо постанывающего от боли – было одним из тех немногих, которые Эдвард никогда не хотел бы вспоминать. Ему хватило воспоминаний Карлайла о телефонном звонке, испуганном голосе матери и его ужасном состоянии.

С тех пор, как он нашел письма от Беллы, некоторые вещи, которые Карлайл забрал из его дома, пока юноша сгорал в муках трансформации, приобрели смысл. Некоторые вещи оказались очень важными, потому что были связаны с Беллой. Например, его фотокамера и фотографии, которые он сделал и хотел отправить Белле, а также ее фотографии, присланные ему. Но ничто не имело большего значения, чем их стол.

Их стол был единственной вещью, которая связывала его человеческую семью и Беллу, и он не мог дождаться, когда его увидит.
Когда они подходили к дому, Эдвард услышал, как Белла спускается по лестнице. Она споткнулась, но Элис успела ее поймать.

Успокойся. Я знаю, что ты взволнован. ПОВЕРЬ МНЕ, я знаю. Но тебе нужно расслабиться. Я понимаю, почему ты в панике, а вот Белла – нет.
Джаспер был прав. Он уже и так показал себя перед Беллой не совсем адекватным. Он не знал, что с ним произошло вчера в классе. Он практически процитировал одно из ее писем и не понял этого, пока сам не услышал свой голос. Было нормально, что она даже рот открыла от удивления. Она была просто обезоружена. Но Чарли уже все понял, как и его родная мать много лет назад. Эдварду надо быть поосторожнее. Белла никогда не должна узнать этой ужасной правды.

Черт возьми, Эдвард! Я же сказал, успокоиться, а не впадать в ДЕПРЕССИЮ! ПОСТАРАЙСЯ вести себя, как нормальный человек, прошу тебя!
Эдвард смотрел перед собой, пока они шли к дому.
– Я уже не помню, как быть простым человеком, Джас.
Спокойный ответ Эдварда удивил Джаспера. Думая о Белле, он не хотел вспоминать свое прошлое, и семья тоже решила ему не напоминать об этом. Джаспер посмотрел на брата.
– Я не думаю, что когда-то ты вообще был нормальным, - бросил он.
– Отлично. Спасибо. Даже тогда я был чокнутым.

– Прекрати. Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Вы с твоей суженой нашли друг друга за три поколения до того, как она родилась, еще до того, как ты сам стал вампиром.
– Я не хочу, чтобы она стала такой, Джас. Не хочу. Она заслуживает намного большего. Она заслуживает все. Настоящего будущего с семьей и детьми. Я не могу ей этого дать.
– А разве ты знаешь, чего она хочет? – Джаспер продолжил, прежде чем Эдвард успел ответить. – Ты сравниваешь мечты Элис, Эсми и Розали с мечтами Беллы. Но Белла не они, Эдвард. Она из другого времени. Сейчас девушки не всегда хотят найти мужа и нарожать кучу детей.

– Нет. Ты прав, они не хотят. Они могут достичь куда большего. У Беллы так много возможностей. Больше, чем имелись у нас с тобой, когда мы были людьми. Она может делать что угодно и стать кем угодно. Я не буду отбирать у нее шанс на карьеру, о которой она мечтала.

– И снова ты не знаешь, нужна ли ей эта карьера. Только потому, что перед ней открыты какие-то возможности, это не значит, что они ей нужны. А даже если и нужны, разве она не сможет воплотить их, став вампиром? Карлайл смог, а Эсми стала знаменитым дизайнером и архитектором, – остальное он продолжил молча: – А я писал книги о войне, хоть идиоты-издатели и сказали потом, что все мои факты ошибочны. Можешь в это поверить? Они сказали, что я неверно изложил факты. Не бывает хороших янки. Без обид.

Братья молча поднимались по лестнице на крыльцо, оба погруженные в свои мысли. Джаспер вспоминал, каким адом на земле была гражданская война, и возмущался выводам о том, как толстозадые издатели двадцатого века утверждают, что лучше него знают о том ужасном времени. Эдвард вспоминал недоверчивые взгляды и мысли людей, когда он стал изучать медицину. Людям было сложно поверить, что он старше семнадцати, да и рост у него выше шести футов [прим. пер.: около 185 см]; так что они никогда не поверят, что Белла подходит ему.

– Ей только семнадцать, и она выглядит младше своего возраста. Хочешь, чтобы она говорила всем, что она из продвинутых детей? Что она закончила колледж в двенадцать?
– Ей сейчас только семнадцать.
– Я именно об этом и говорю. Ей только семнадцать.
– Нет, ты не понимаешь меня. Ей сейчас только семнадцать. Она не будет такой всегда. Ее не надо обращать именно сейчас. В этом нет спешки. Подожди пару лет, пока ей не будет чуть за двадцать.

– Ее никогда не надо обращать.
Элис и Таня внутри дома все слышали. Элис позволила Эдварду увидеть ее видение, как они с обращенной Беллой счастливы вместе.
– А что если она сама хочет, чтобы ее обратили? - мысленно поинтересовалась Таня.
Но мысли Джаспера игнорировать было сложнее.

– А что если она заболеет? Или поранится? Если она останется человеком, это обязательно произойдет, ты ведь и сам это знаешь. Она не будет жить вечно. Ты готов увидеть, как она умрет? И что ты будешь делать дальше? Выставишь себя на солнце? Эсми уже потеряла одного сына, не заставляй ее проходить через это снова.

Таня открыла ребятам входную дверь. Чарли стоял за ее спиной. Джаспер и Эдвард впервые встретились с ним с тех пор, как он выяснил всю правду о них. Это было странно. Он посмотрел, как они неуверенно мнутся на пороге, и спросил, нужно ли ему приглашать их войти. Таня повернулась и, обняв его, рассмеялась, сказав, что в этом нет необходимости.

– Это еще один миф.
– Ну. Хорошо, тогда заходите.
Белла и Элис зашли в гостиную из кухни, смеясь и что-то усердно обсуждая. После возвращения домой из школы Белла переоделась, и сейчас на ней была надета теплая зеленая толстовка с белой водолазкой под ней. На ногах были старые джинсы, растянутые на коленях. Эдвард знал, что Элис тяжело переносит подобный внешний вид, но ему казалось, что Белла стала еще красивее. В этой одежде было больше Беллы, чем в дизайнерской одежде от Элис.

И он должен был признать, было что-то в этой паре поношенных джинсов.
Единственное из того, что действительно имело значение на Белле – медальон, который покоился на ее груди, у сердца.

Служба доставки должна была подъехать с минуты на минуту, и в мыслях Джаспера Эдвард мог слышать, как Белла была этим взволнована. Ему нравилось видеть ее счастливой. Но его хорошее настроение не длилось слишком долго. Он провел в доме Беллы не больше пяти минут, когда услышал их мысли, и все его тело напряглось. Эдвард автоматически стал приближаться к Белле в попытке ее защитить, и потребовалось приложить много усилий, чтобы не выбежать на крыльцо и не приготовиться к атаке. Джаспер напрягся в ответ на реакцию Эдварда, а Элис с Таней с беспокойством посмотрели на них. Взгляд Тани бегал от Эдварда к Чарли. Все трое задали один и тот же мысленный вопрос.

Что случилось?
Эдвард ответил слишком тихо, чтобы Белла и Чарли смогли услышать.
– Осложнения.

Историческая справка:

Общее количество дождевых осадков в Финиксе в 2009 году было около 3,26 дюймов; среднее количество осадков за первый квартал 21 века было примерно 5 и 3/4 дюйма в год. В понедельник, 4 января 2010 года в Форксе выпало 2,62 осадков в виде дождя за один день. Так что, за один день в Форксе выпадает столько же осадков, сколько в Финиксе за год.




Автор: Momatu
Переводчики: лебедь & Deruddy
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: ♥Sweet_Caramel♥