«Моя самая дорогая Белла,
Я сделал что-то действительно ужасное. Мне так стыдно за себя, и я не знаю, как смогу показать своё лицо своей семье снова. Я едва могу заставить себя написать слова, умоляющие тебя о прощении.

Братья моего отца, дядя Ричард и дядя Майкл, прибыли в Чикаго некоторое время назад и оставались здесь, в доме с нами. Братья моей матери, дядя Джордж и дядя Чарльз, сопровождали меня на станцию, чтобы встретить их. Я пригласил их остаться на ланч, но они отказались. Теперь я очень благодарен, что они не остались. Мой дядя Ричард был уже в плохом настроении, когда приехал. Не буду вдаваться в подробности, достаточно сказать, что он не был счастлив узнать, что мой отец назначил моего дядю Майкла и меня самого исполнителями его воли. Он продолжил надеяться на то, что будет управлять поместьем моего отца, несмотря на то, что я ясно сказал ему по телефону, что этого не случится. Мы оба стали закипать и поссорились. Я оскорблён своим поведением. Он высказал замечание, которое, я верю, не собирался говорить вслух, по крайней мере, не в моём присутствии. Семья моей матери хорошая и заслуживающая уважения, но не из того же круга, что семья моего отца, а моя мать была медсестрой в госпитале перед замужеством. Дядя сказал, что мой отец заключил очень скудный брак, и что ему никогда не следовало жениться на ком-то ниже себя по положению. Он использовал некоторые более красочные слова, которые я не стану повторять, но смысл был в этом.

Белла, его слова рассердили меня так сильно, что я не был способен мыслить ясно. Я не могу сейчас думать о своём поведении. Мне так стыдно. Я хотел ударить его. Я хотел бросаться вещами. Я был не лучше, чем монстр, чем животное. Я не хотел ничего больше, чем обхватить руками его шею и сжать ее. Мой дядя Майкл положил руку мне на плечо, и я почувствовал, как мой гнев начал затихать. Он сильно напоминает моего отца, и этого было достаточно, чтобы я смог взять себя в руки. В конце концов, я выставил его из дома и убежал в свою комнату, как напуганный ребёнок. Я очень сожалею, Белла. Я разочаровал своих родителей и тебя, мой дорогой, самый дорогой друг. Я могу только молить и надеяться на твоё прощение, чего я не заслуживаю. Но я всё ещё
Твой Друг,
Эдвард».
…

Белла была в ярости. Ты хочешь задушить ублюдка, Эдвард? Я подержу его для тебя. Восседая на стуле за своим столом, девушка не могла усидеть на месте, и её трясло от гнева, но, прочитав письмо Эдварда во второй раз, она почувствовала, как её гнев стало оттенять беспокойство. Почему ты так суров к себе, Эдвард? Я бы не стала осуждать тебя, если бы ты ударил его, кто бы стал? После своих слов он совершенно точно заслужил это. Ты монстр? Умоляю. Никто не может быть более непохожим на монстра чем ты. В конце концов, её беспокойство о нём окончательно превысило злость на его дядю, и Белла написала ответ, попытавшись убедить юношу в том, что он не сделал ничего, что заставило бы его испытывать стыд.
…

Рене находилась на кухне, а содержимое её сумочки было рассыпано по всему столу, когда Белла вошла в комнату чуть позже в этот же день.
- Что ты ищешь, мама?
- Я не могу найти бумажку, на которой записала подробности твоей встречи в воскресенье. Ты помнишь, какое там было время?
- Час тридцать.

Белла подошла к холодильнику, сняла с него записку и протянула её своей матери перед тем, как взяла себе витаминизированной воды и села за стол. Её мать вздохнула.
- Я могла бы поклясться, что положила её в свою сумочку.
- Как прошла игра?
- О, хорошо, я думаю. Команда Фила победила. Так что это хорошо, верно? Как прошёл твой день?

- Окей. Я делала BTL* ранее, хочешь один? Я купила помидоры на фермерском рынке после школы.
- О, это звучит замечательно, я проголодалась.
Белла встала и достала бекон из холодильника.
- Оставить для Фила?

Когда Рене не ответила, девушка обернулась и увидела мать полностью поглощённую другим журналом для невест, где в этот раз она разглядывала платья для подружки невесты. Фу. Не розовое, не розовое, не розовое. Пожалуйста, Боже, что угодно, но не розовое.
- Что ты думаешь о розовато-лиловом? Думаю, это будет смотреться мило с твоими тёмными волосами.

Белла скривилась при мысли о том, что придётся надеть что-то розового цвета. Он смотрелся хорошо на других людях, но сама она не была без ума от него. Скорее, от платьев в целом. Но… это была свадьба её матери, и если она действительно хотела видеть её в розовом, то смирится с этим и наденет розовое.
Однако это не означает, что она сделает это, не попытавшись добиться выбора другого цвета.
- Я не знаю. Я думала, может, синий или фиолетовый. – Её мать ничего не ответила, и Белла не была уверена, что та услышала её. – Мама?

- Что насчёт этого, сладкая? Думаю, это будет замечательно на тебе смотреться.
Когда Белла взглянула на картинку, которую имела в виду Рене, то застонала.
- Я не знаю, мама. Оно довольно длинное, и я ведь обладаю навыками запинания и падения…
- Хм. Возможно, его можно укоротить.
Платье было длиной до пола, приталенное и без бретелек. И – что ещё лучше – оно было в шести разных оттенках розового.

Без бретелек. Замечательно. Идеально. Я могу просто порвать его сразу же, как только начну двигаться в нём. «Как прошла свадьба? О, это было превосходно. Тебе следовало там быть. Дочка невесты споткнулась, упала и разорвала своё платье на две части. Обнажилась перед всеми прямо там, в церкви». Будет веселейшее видео в следующем месяце.

- Я действительно думала о чём-то с бретелями.
- Ах, Белла, но без бретелек будет стильно. Ты должна надеть платье без бретелей.
- Ты не наденешь.
- Мне не шестнадцать.
Белла закрепила улыбку на своём лице. Это её свадьба. Просто расслабься и смирись с этим. Если ты когда-нибудь будешь выходить замуж, сможешь сбежать в Вегас, надеть старую футболку, джинсы с дырками на коленях и шлёпанцы. Неподходящие шлёпанцы.
- Ты невеста, мама, всё, что ты захочешь.
…

- Ну? – Эдвард сидел за столом с окружающими его кузенами, ожидая какой-либо реакции после того, что он только что им рассказал. Он был рад, что решил поделиться с ними этим, и был уверен, что это было правильным решением, но его кузены просто переглядывались, не произнося ни слова. Откровенно говоря, Эдвард был немного огорчён. Это было разочаровающим, по меньшей мере. Он не знал, чего ожидал, но, несомненно, они должны были хоть как-нибудь отреагировать.

Наконец, Мик заговорил первым:
- Эдвард? Ты не ударялся головой недавно?
Они думали, что и кузен не в себе. Не удивительно, он помнил, что думал то же самое о себе когда-то.

- Уверяю вас, я в своём уме. Это правда.
- Ты действительно предполагаешь, что мы поверим, будто ты… кладёшь письма в дедушкин стол… и… они исчезают?
- Они не просто исчезают.
- О, нет. Нет, конечно, нет. Это было бы нелепо. Они магически перемещаются в… куда ты сказал? Двадцать первый век, где кто-то отвечает тебе.
- Белла.

- Точно, точно. Да, конечно, Белла. Эдвард, ты уверен, что чувствуешь себя хорошо? Ты был под страшным напряжением в последние несколько дней, ты же знаешь.
В это время заговорила Лаура перед тем, как её прервал Томми.
- Это не означает, что мы не верим тебе, Эдвард…
- Нет, это так. Именно так. Мы не верим тебе.

- Ты не можешь искренне надеяться, что мы поверим тебе, Эдвард, - сочувственно добавил Мик.
Покачивая головой, Эдвард улыбнулся, прикрывая улыбку рукой. Просто подождите и вы увидите. Он достал лист бумаги и приготовил ручку.
- Я знаю, это кажется невероятным. Когда я нашёл её первое письмо, то искренне думал, что потерял разум. Просто смотрите, и я покажу вам.

Молодой человек написал короткую записку Белле, но, открыв потайной отсек, оказался удивлён, увидев там письмо, уже ждущее его. Он был поражен, что она ему уже ответила, и колебался, стоит ли брать её письмо при кузенах. Эдвард радовался, что решил рассказать им о ней, но никогда не намеревался делиться с ними её письмами. Они были личными. Он никогда не хотел, чтобы кто-либо ещё видел именно это письмо. Что если она разочаровалась во мне?

- Будем серьёзными, Эдвард. То, что ты прячешь письмо и притворяешься, что оно от какой-то мистической девушки из будущего, не забавно. Ты меня удивил. Это не время для шуток. – Того, что Лаура протянула руку, дабы забрать письмо Беллы, веря, что он сам положил его туда, лишь бы разыграть их, было достаточно, чтобы Эдвард пришёл в себя и быстро схватил письмо Беллы перед тем, как его кузина смогла прикоснуться к нему. На один миг ему показалось, что его кузены исчезли, и он остался один в своей комнате наедине с письмом Беллы. Он мог слышать удивлённое восклицание Лауры, но это было не важно. Всё, что было важным, - простила ли его Белла.

«Дорогой Эдвард,
Когда ты сказал, что выбросил своего дядю из дома, то полагаю, говорил в буквальном смысле. Я надеюсь, ты подразумевал, что взял его за шею и за брюки и физически вышвырнул его за дверь. Это было бы то, чего он заслуживает. Тебе следовало пнуть его по заднице.

Единственное, чего я не понимаю, это то, почему ты чувствуешь себя так плохо насчёт этого. Ты слишком строг к себе, Эдвард. Вспомни, мой отец – шериф полиции, верь мне, когда я говорю, что желание задушить кого-то – не преступление. Если бы так и было, то не было бы возможным построить достаточно тюрем. Ни один живой человек не смог бы, услышав, что он сказал, не отреагировать. Если на то пошло, я думаю, ты продемонстрировал поразительную сдержанность. Гораздо большую, чем я когда-либо смогла бы проявить. Пожалуйста, оставь это. У тебя достаточно того, с чем нужно разобраться; не трать время или энергию, волнуясь о нём. Он этого не стоит.
Всегда твой друг,
Белла».

Она прощает меня.
- Эдвард, ты болен? Ты довольно бледен.
Она прощает меня.
- Эдвард? Эдвард, ответь мне.
- Она прощает меня.
- Эдвард, о чём ты говоришь? Кто прощает тебя?
- Она… Белла… она… прощает меня.

Похоже на то, как он чувствовал себя, когда впервые услышал голос Мика на станции в тот день. Эдвард почувствовал огромное облегчение от её слов, словно с него сняли огромный груз, и он был способен снова дышать. Он так беспокоился, что она будет плохо о нём думать, но теперь чувствовал положительную слабость и облегчение.
Мик сидел достаточно близко к нему, чтобы суметь наклониться вперёд и схватить письмо Беллы.
- В самом деле, Эдвард, это заходит слишком далеко.
- Нет! – Эдвард вскочил на ноги и выхватил письмо, держа его на расстоянии от кузена.
- Эдвард! Хватит.

Эдвард пробежался слегка дрожащей рукой по своим волосам и извинился перед кузенами.
- Мне жаль. Но я не шучу. Обещаю, я говорю вам правду. Смотрите. – Подняв письмо, которое он только что написал Белле, Эдвард положил послание в отсек перед тем, как закрыть его и задвинуть ящик обратно в стол. - Вот. Откройте его и посмотрите сами.
- В самом деле, Эдвард, я не понимаю…

- Просто... Пожалуйста, Мик, доверься мне. Открой его и посмотри. Убедись сам.
Эдвард отодвинулся, и Мик, заметно раздосадованный, приблизился достаточно близко к столу, чтобы открыть ящик снова и открыть скрытый отсек. – Эдвард, если ты оборудовал там что-то, чтобы оно выпрыгнуло на меня…
Мик откинулся на своём кресле с ящиком на коленях, явно удивлённый.
- Оно исчезло.
- Видишь, я же говорил вам.
Закатив глаза из-за своего доверчивого старшего брата, Томми шагнул вперёд и взял у него ящик.

- Позволь мне посмотреть. Оно просто спрятано где-то. Что ты сделал, положил что-то липкое на заднюю сторону двойного дна?
Томми отнёс ящик сестре, и они вместе осмотрели его перед тем, как неохотно признать, что это был хороший трюк.
- Как ты это сделал?
- Это не трюк. Я положил своё письмо к ней в секретный отсек, и каким-то образом она получила его. То же самое с её письмами ко мне.
- Так они просто появляются в её столе?

- Нет, вообще-то. Я не думаю, что они когда-либо вообще покидают её стол. Каким-то образом они просто… Я осознаю, это звучит безумно, невероятно, и поверьте мне, сначала я искренне беспокоился о том, что потерял рассудок, но они покидают наше время и появляются в её. Как случается и с её письмами ко мне. – Было ясно, что его кузены всё ещё не верят ему, но Эдвард с трудом мог винить их. У них было только его слово о том, что то, что происходило с ним и Беллой, было реальным; он был единственным, с кем это фактически происходило, и он с трудом мог принять это сначала.

- Как она может получать их, если они никогда не покидают дедушкиного стола?
- У неё есть именно этот стол. Она получила его в подарок от одного из наших потомков.
Мик, почёсывая голову, потёр рукой лицо.
- Эдвард, это просто невозможно.
Его беседа с доктором Калленом недели назад вернулась в разум Эдварда.
- Вещи невозможны до тех пор, пока кто-нибудь делает их такими. Посмотрите на самолёты. Дедушка никогда бы не подумал, что их существование возможно, но у нас они есть.
Лаура и Томми были согласны со своим братом.

- Мне жаль, Эдвард. Я не могу поверить в это.
- Если это правда, докажи нам.
- Вы видели, что это случилось, как ещё я могу доказать это?
Томми был тем, кто выдвинул неизбежное требование.
- Попроси её рассказать нам о чём-нибудь. Спроси её, когда закончится война.

Чувствуя себя неудобно, Эдвард посмотрел вниз на пол и очень тихо ответил:
- Одиннадцатого ноября. Она уже сказала мне. – Как он и ожидал, его заявление было встречено абсолютной тишиной. Это было не тем, что кто-либо ожидал услышать. – Вы не можете рассказать кому-нибудь ещё. Никому. Кто бы поверил вам? Вы мои кузены, и даже вы не верите мне.

Мик заговорил очень нерешительно.
- Ноябрь? Этот ноябрь? Это… это через… меньше чем через четыре месяца.
Эдвард мог видеть, что его кузены всё ещё считают, что в это очень трудно поверить, но они смотрели на него сейчас с надеждой в глазах. Они знали о его намерении уйти на войну и о его друзьях, которые уже участвовали в борьбе; они знали, что он не будет говорить о подобном с легкомыслием. Лаура и Томми всё ещё молчали. Мик наклонился вперёд, так сильно, как мог.
- Эдвард… ты… ты серьёзно? Война действительно закончится… через… меньше чем через четыре месяца?

- Да. Честное слово, война закончится, и мужчины вернутся домой.
Глаза его кузенов были направлены на него. Мик облизнул губы и вытер их рукой.
- Как?
- Она не вдавалась в детали. Помните, для неё, - он махнул рукой, будто показывал комнату кому-то, кто никогда её прежде не видел, - это всё было очень давно. Вы изучали войну тысяча восемьсот двенадцатого года, но как много вы помните? Она только сказала, что мир будет заключён.

Мик посмотрел вверх, шокированный, но на этот раз Лаура заговорила неуверенным голосом.
- Тысяча восемьсот двенадцатый? Но… но… это было… это было…
Эдвард кивнул в понимании, заканчивая предложение, которое она не смогла.
- Очень давно.
И снова юноша встретил тишину. Он не говорил несколько минут, зная, что его кузенам нужно было время, чтобы постичь то, что он им сказал, и когда Эдвард заговорил, его кузены подпрыгнули, хотя он использовал очень мягкий тон.

- Это ещё одна вещь, о которой она мне рассказала. Две вещи, вообще-то. Ни одна из них не является хорошей, и обе произойдут очень скоро.
Глядя на испуганные лица своих кузенов, Эдвард поспешил объяснить.

- Не для нас. Во всяком случае, не напрямую. Семнадцатого… - он замолчал, удивлённый, что время прошло так быстро, и, чувствуя вину за то, что не осознавал этого. Два дня. Люди умрут через два дня. А я забыл. Я совсем забыл. - Русский царь и его семья в заключении. Вы все знаете это. – Не говоря ни слова, его кузены синхронно кивнули.
Эдвард сделал глубокий вдох и выпустил воздух с суетливыми словами:
- Их убьют. Всех. Семнадцатого. Об этом официально объявят несколькими днями спустя, но только об убийстве царя. Объявление будет сделано шестнадцатого, но это было – или будет – после полуночи, в первые часы семнадцатого числа, и будет сказано, что его жена и наследник перевезены в безопасное место, когда на самом деле они все будут убиты.

Когда он сделал паузу, Мик проговорил:
- Ты сказал… о двух вещах.
- Карпатия будет затоплена. В тот же день. Пять людей будут убиты. Около Ирландии.
Лаура обняла себя и вздрогнула.
- Это ужасно. Ох, это ужасно. Я никогда не пойду к гадалке снова.
Эдвард согласился.

- Я подумал о том же, когда она рассказала мне. Притворяться, что знаешь что-то хорошее это одно; по-настоящему знать что-то плохое – нечто совершенно другое.
Всегда оптимист, Мик попытался увидеть светлую сторону.
- Но война закончится. Это… Это самое важное. Война будет закончена.
Все молча кивнули с торжеством, думая о людях, которые не знали о том, что их жизни закончатся меньше чем через сорок восемь часов.
Лаура нарушила молчание.
- Я бы не хотела знать. Если бы это была я, я бы не хотела знать.
- Я хотел бы.

Все посмотрели на Мика, и Эдвард спросил:
- Ты бы хотел?
Глядя вниз на свои бесполезные ноги, Мик медленно кивнул.
- Да, хотел бы. Без сомнений. Тот последний день… Никто из вас не сможет понять… Так много вещей, которые я хотел бы сделать. Я хотел бы, чтобы я пошёл гулять. Я хотел бы, чтобы я играл в мяч. Пошёл на рыбалку. Сделал что-нибудь. Что угодно. Просто… даже просто прыгал вверх-вниз. Но я ничего не делал. Просто сидел у дома, хандря о какой-то нелогичной вещи, которую я даже не могу вспомнить. Затем они просто ушли. За одну ночь. Они просто ушли. «Потерять что-то – не самая худшая вещь в мире. Знать, что ты растерял это зря в последний день, когда владел этим, гораздо хуже».

Стряхнув с себя меланхолию, Мик посмотрел на Томми, который не проронил ни звука с тех пор, как потребовал доказательств того, что Эдвард говорит им правду.
- Ты в порядке, Томми-бой? – Глаза Томми были прикованы к полу. Он был очень большим для своего возраста, что иногда было так легко забыть, ведь ему всего лишь тринадцать.
Он кивнул, но не смотрел вверх, и Эдвард подумал, что услышал мягкое сопение. Остальные трое переглянулись и дали младшему мальчику немного приватности.
- Что насчёт тебя, Эдди? Если твои дни сочтены, ты хотел бы об этом знать? – спросил Мик у Эдварда.

Эдвард ответил не сразу. В его случае это не было справедливым вопросом. Он знал, что у него было время. Время, достаточное для того, чтобы жениться и завести детей или хотя бы одного ребёнка. Он не сказал своим кузенам, кто именно был тем, от кого Белла получила стол их деда – что это был, или будет, его внук.

Хотя… Просто потому, что это не случится скоро, это не означает, что, когда моё время придёт, это не будет внезапно. Хотел бы я знать? Хотел бы отец знать? Было бы лучше знать, чтобы дать тебе шанс сделать то, что наиболее важно для тебя, сказать кому-то, что ты любишь их, или получить возможность попрощаться с ними? Или это было бы мучительно - подсчитывать каждую минуту, наблюдать, как они уходят одна за другой, зная, что есть так много вещей, которые ты никогда не сможешь сделать, мест, куда ты никогда не попадёшь, людей, которых никогда больше не увидишь?

- Я не знаю. Я, честно, не знаю. Думаю, я рад, что не имею выбора.
…

Фу, иу, иу, иу. Белла закрылась в своей комнате, изо всех сил пытаясь выбросить воспоминания о том, как её мама и Фил смотрели друг на друга, из своей головы. Это просто так неправильно. Иу, иу, иу. Что же с ними будет после свадьбы? О, Боже…
Она понимала, что сейчас началось время перед началом сезона, и Фил будет много времени проводить в дороге, и пришла к выводу, что это будет ужасно для её матери. (Однажды она сделала ошибку, думая, как тяжело это будет для Рене. Только однажды). Белла знала, что первая поездка Фила начнётся завтра, и уже сейчас могла предугадать, что они будут скучать друг по другу.

Это не означало, что она хотела быть где угодно неподалёку, когда они будут прощаться.
Белла не была достаточно наивной, чтобы думать, будто её мать хранила целибат с тех пор, как рассталась с отцом. Но Рене всегда была достаточно осторожной, не делая ничего такого, как поцелуй с мужчиной, пока Белла находилась рядом, и никогда, никогда не было ночёвок. Теперь, когда они были обручены, хотя то, что ожидалось, могло и не произойти, не было больше никаких стеснений.

Белла вздрогнула. О, Боже! Есть другое выражение, чтобы добавить к запрещённому навсегда списку.

Девушка посмотрела на часы; было почти четыре. У Фила сегодня игра дома в семь тридцать, она и её мать собирались пойти, и он должен был быть на поле к пяти пятнадцати.
Услышав, как закрылась дверь в комнату её матери, Белла быстро решила убраться отсюда на следующий час и пятнадцать минут. Схватив свой iPod с зарядки и кошелёк со стола, а после удостоверившись, что наушники на месте, Белла крикнула с порога: «Ухожу гулять!» и выбежала за дверь так быстро, как смогла, избежав падения.

Преодолев только несколько ступенек по ту сторону двери, девушка почувствовала, как что-то маленькое врезалось в неё сзади, и повернулась, вытаскивая наушники.
- Что..? О, Кенни. Как поживает мой самый лучший маленький кроха?
Кенни возбуждённо прыгал вверх и вниз, указывая на свой рот и крича:
- Мисс Белли, смотрите, смотрите! Мисс Белли, смотрите, смотрите!
Соня Руйз подошла к ним.
- Кенни, скажи мисс Белле, что тебе жаль. Ты побежал прямо на неё.
- Мне жаль, мисс Белли, но посмотрите, посмотрите, посмотрите!
- Всё в порядке, Кенни. Я не слышала тебя. На что я смотрю?

Кенни всё ещё прыгал вверх-вниз.
- Мой зуб, мой зуб, мой зуб! Посмотрите на мой зуб, он шатается! Посмотрите на это, мисс Белли! У меня шатается зуб! У меня шатается зуб!
- Правда? Дай мне посмотреть.
Взволнованный маленький мальчик перестал прыгать на достаточно долгое время, чтобы дать своему переднему зубу покачаться.
Белла могла только улыбаться, глядя, как взволнован маленький мальчик. Она опустилась на колени рядом с ним, прикасаясь руками к лицу и притворяясь, что чем-то удивлена.
- Кенни! Угадай что?!

Начав бегать кругами, снова изображая самолёт, Кенни остановился и побежал обратно к Белле, которая схватила его на руки.
- Что? Что? Что? Что?
- Кенни! Угадай что, угадай что?!
- Что, мисс Белли?! Что?!
Щекоча его, Белла пробормотала:
- Знаешь ли ты, что твой зуб шатается?
Кенни неистово захихикал, пока она продолжала щекотать его перед тем, как опустить обратно на землю.

- Думаете, Зубная Фея придёт, мисс Белли? Думаете, думаете?
Перед ответом Белла бросила короткий взгляд на Соню и, увидев её кивок, ответила:
- Могу поспорить, придёт. Хотя это случится, только если ты был хорошим. Ты был хорошим?
- Да! Да! Да!
- Тогда точно придёт.
Соня и Белла наблюдали, как Кенни бегал вокруг кругами.
- Когда-нибудь кто-нибудь обнаружит, как собрать в бутылку эту энергию, и разбогатеет.
Белла кивнула, соглашаясь.
- Как идут свадебные планы?
Белла пожала плечами, когда ответила.
- Хорошо, полагаю. У нас завтра встреча насчёт моего платья.
Соня посмотрела на Беллу.

- Твой голос не звучит взволнованно. Тебе нравится Фил или нет?
- Ох. Ох, да. Фил замечательный. Ходить по магазинам – вот, что мне не нравится.
Соня рассмеялась.
- Я думала, все девочки-подростки любят магазины. Знаю, я любила.
- Но не я. Моя мама всегда говорит, что я была рождена среднего возраста и становлюсь старше с каждым годом.

- Куда ты направляешься? Планы на вечер пятницы?
- Нет, просто собираюсь на прогулку. Фил должен уехать в его первую поездку завтра. Вообще-то, у него игра сегодня вечером, и их автобусы отправляются сразу после неё. Они прибудут в Вегас завтра ранним утром. Его не будет восемь дней. – Она посмотрела через плечо на дом и оглянулась по сторонам, чтобы узнать, как близко находился Кенни. - Они, ах… они… прощаются.

Соня понимающе кивнула и засмеялась.
- Ага, понятно. Они берут автобус? Я всегда думала, бейсболисты путешествуют на самолётах.
- Не малая лига.
Кенни подбежал к ним.
- Мамочка, может мисс Белли пойти поиграть со мной? Вы можете, мисс Белли? Можете? Можете?
- Не сегодня, сладкий. Мисс Белла и её мамочка идут на бейсбольную игру.
- ОООХХ! Могу я тоже пойти? Могу, могу, могу?
Белла опустилась на колени рядом с ним.

- Не в этот раз, маленький мужчина. Это будет очень поздно. В другой раз, я обещаю. Я думаю, они даже проводят экскурсии по стадиону для экстра-хороших маленьких мальчиков. Ты знаешь каких-нибудь экстра-хороших маленьких мальчиков? Я имею в виду на самом деле экстра, экстра-хороших?
Прыгая вверх и вниз, Кенни кричал:
- Я! Я! Я! Я! Я! Я!
- Думаю, я смогу, возможно, посмотрю, что смогу сделать.
- Да! Да! Да! Да! Да! Да! Спасибо вам, мисс Белли! Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Обнимая её ноги, Кенни продолжал прыгать вверх и вниз в своём возбуждении, и Белла взъерошила его волосы.

- Будет нормально, если Кенни пойдёт со мной на маленькую прогулку, миссис Ру… извините, Соня? Я просо собиралась в книжный магазин на Оак-стрит.
- Думаю, это было бы замечательно. Хочешь пойти на прогулку с Мисс Беллой, Кенни?
- Да! Да! Да!
- Тогда идём, маленький мужчина.

Маннс Букс был любимым местом Беллы в мире. Он существовал с конца тысяча девятьсот двадцатых годов в этом же месте, и нынешние владельцы были представителями третьего поколения Маннов, владеющих этим магазином. Он был достаточно большим, чтобы она могла найти то, что хотела, но не таким, чтобы для неё было невозможно найти то, что она хотела. И лучшая часть – здесь не было пластика, стекловолокна или ламината где-либо в этом месте.
- Смотри, Кенни, у них есть читатели историй. Хочешь услышать историю?

Старая женщина, которая была, как знала Белла, представителем второго поколения Маннов, уже читала середину истории, когда она зарегистрировала Кенни. Они сфотографировались вместе, и она нашла ему место среди других детей. Белла видела, как многие родители делают это. Здесь часто было время историй для детей, так что родители могли делать покупки спокойно. И, конечно, все книги, прочитанные во «время историй», были выставлены на продажу в тот же день. Снимок делался для безопасности. Тот, кто зарегистрировал ребёнка и сфотографировался с ним, и только он мог забрать ребёнка.

Белла мало осматривалась вокруг, но было кое-что, что она в частности искала. И мы начинаем. Она взяла экземпляр «Бейсбола для Чайников» и усмехнулась. Только для тебя, Эдвард. Только для тебя.
Девушка начала перелистывать страницы. Что такое бейсбол… Экипировка… Правила… Замах…Подача… Защита… Бег по базам…. О, да, это идеально.

На пути к кассиру Белла заметила витрину с красивыми бланками бумаги, декоративными шкатулками в Викторианском стиле, ручками и дневниками. Все они были в продаже, и она остановилась, чтобы взглянуть на них, прикусив губу и неожиданно смутившись. Эдвард всегда писал ей на явно дорогой бумаге, а её письма к нему были написаны на тех листах, которые она просто вырывала из школьных тетрадей.

Большинство из листов были слишком девчачьими на её вкус, но были те, что привлекли её внимание. Лист был просто белым и очерчен по краям фиолетовым. Девушка взяла коробку, что была открыта для демонстрации, и потрогала бумагу. Она была тяжёлой и слегка шероховатой. Белла кивнула себе и взяла коробку, а после и новую ручку. Некоторые девушки делают причёски или макияж, или сексуально одеваются, чтобы произвести впечатление на парня. Но не я, я покупаю бумагу. Она посмотрела также на шкатулки. Было бы хорошо иметь что-то особенное, где можно было бы хранить его письма. Я просто сложила их в нижнем ящике. Белла подняла прямоугольную шкатулку тёмно-фиолетового цвета, которая не была богато украшена.

Заплатив, она вернулась в детскую зону. Ей повезло, история только что закончилась.
- Ты готов идти, Ангел?
Кенни взял её за руку, и она сообщила, что забирает его. Им отдали их фотографию, и она положила её в свою сумку.
По пути домой Кенни рассказал Белле всё об истории, которую они читали.
- Амелия Беделия глупая, мисс Белли. Кто-то сказал ей отправиться в путь, и она вышла и отправилась в путь с палкой!

Когда они спустились по их улице, Белла с облегчением увидела, как машина Фила выезжает с подъездной дорожки. Проводив Кенни к матери, она зашла в свой дом, чтобы найти Рене.
- Эй, мама. Я вернулась. Во сколько ты хочешь идти?
Рене сидела на диване, складывая одежду в корзину для белья, стоящую на полу рядом с ней. Она не ответила Белле, а вытащила только что одну из футболок Фила из корзины и заплакала.
О, дерьмо.

- Мама, эй. Всё хорошо. Это ненадолго. Не надо… не плачь. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не плачь. – Он скоро вернётся. Вот увидишь.
Её мать кивнула и вытерла глаза, но ничего не сказала.

- Я просто, ах. Я просто собираюсь пойти потусоваться в своей комнате. Позови меня… когда… Когда будешь готова идти. – Не привыкшая утешать людей, Белла подошла к матери и неловко её обняла перед тем, как сбежать в свою комнату и спрятаться там. Как только она добралась до своих апартаментов, то положила книгу на стол и проверила, нет ли нового письма, но ничего не нашла. Она думала об Эдварде всю неделю. Он похоронил своего отца два дня назад, и с тех пор она ничего от него не слышала. После того письма о ссоре с его дядей четыре дня назад Белла получила лишь одну короткую записку в тот же день. Она до сих пор не могла поверить в то, что он сказал.

«Моя дорогая Белла,
Я рассказал своим кузенам о тебе. Они думают, что я ударился головой. Всё ещё
Твой Друг,
Эдвард».

В самом деле, Эдвард. Я не знаю, есть ли какие-нибудь космические законы о письмах, путешествующих во времени, но если есть, я абсолютно уверена «НИКОМУ НЕ ГОВОРИ!» находилось бы на вершине списка. О чём ты думал?

Хотя она не была совершенно удивлена, что не слышала от него ничего, учитывая обстоятельства, но всё ещё беспокоилась. Надеюсь, его дядя не доставляет ему неприятностей.
С другой стороны, хотя это было то, о чём изначально она думала только в шутку, что если то, что он рассказал своим кузенам, что происходит, разрушило то заклинание, под которым они находились?

Стараясь не думать об этом, Белла села за стол и начала просматривать «Бейсбол для Чайников». Она только дошла до раздела с правилами, когда её мать позвала её, и Белла спустилась в гостиную, продолжая читать книгу.
- Я не понимаю эту игру вообще, мама. У всех правил есть исключения, и даже у исключений есть исключения.
- Что там у тебя, милая?
Белла позволила маме увидеть книгу.
- О, детка, что за чудная идея. Спасибо тебе, сладкая. Может быть, мы сможем понять, что происходит на игре.

- Что? О, верно. – Чёрт побери, я снова это сделала. Я никогда даже не задумывалась о Филе. – Я думаю, потребуется больше чем одна ночь, чтобы разобраться с этим, мама. Это действительно сбивает с толку. – Белла протянула матери книгу, и Рене, просматривающая теперь её, была настроена более оптимистично, по мнению дочери.
- Я уверена, мы сможем разобраться. Насколько сложным это может быть? Это всего лишь игра, в конце концов.
…

- Разве это не аут? Мяч попал туда, почему он засчитан? – Вопрос был задан Беллой жене одного из друзей Фила по команде, которая представилась в первом иннинге и совершила ошибку, предложив им помочь разобраться в игре. На самом деле «допрос с пристрастием» был бы лучшим термином для того, что она делала с бедной женщиной, которая, как подозревала Белла, жалела, что вообще открыла рот, но она была решительно настроена, чтобы понять так много, как могла, до окончания игры.

Её матери хватило лишь до первой части третьего иннинга, прежде чем она сдалась.
Первая часть иннинга это период, в который подаёт приезжая команда, а не команда хозяев на поле. Видишь, Эдвард, я научилась кое-чему сегодня.
Сейчас шла вторая часть девятого иннинга, и подавала команда Фила. Белла делала заметки в своей книге уже три часа.

- Он наш игрок, Белла. Хорошо, что засчитали.
- Нет. Я имею в виду, да. Я понимаю это. Я просто не понимаю, почему засчитали, если мяч был там первым.
Бедная женщина – чьё имя Белла уже забыла – объяснила.
- Он достиг второй базы без удара. Когда игрок достигает базы без удара (крадёт базу), это не форс плей*. Он должен быть осален* вместе с мячом. Ты не можешь просто осалить базу и вывести его в аут; ты должен осалить его. Его нога была на базе перед тем, как было осаливание.

Белла повторила, что сказала женщина, и сделала записи, будто изучала все к финалу.
- … украсть базу… не форс плей… осалить раннера…
Женщина снисходительно ей улыбнулась.
- Ты напоминаешь мне меня, когда я начала встречаться с Дейвом, Белла. Я совсем ничего не знала о бейсболе, и мне очень хотелось узнать всё, что можно было узнать. Я думала: «насколько трудным это может быть? Это просто игра».
Белла рассмеялась и постаралась прошептать это, но было слишком шумно.
- Это именно то, что сказала моя мама на пути сюда. Так как вы с Дейвом встретились?

- Он был звездой шорт-стопа* в нашей школьной команде. Все знали, что он будет профессионалом уже тогда, и к нему приходили разведчики на младшем курсе. У него могла быть любая девушка в школе, какую бы он ни захотел. – Она рассмеялась и покачала головой, вспоминая события шестилетней давности. – Была одна девушка, Тиффани. Она на самом деле предложила нести его книги. Тебе следовало видеть эту девушку. Куклы Барби бросили бы на неё один взгляд и сказали: «О, пожалуйста, это тааак поддельно».

Белла засмеялась и женщина – Кейт, как она вспомнила – продолжила:
- И если бы её самолёт упал в океан, у неё было бы встроенное устройство для плавания.
- Что случилось? Он пригласил куда-нибудь Тиффани?
- Все предполагали, что пригласит. Кого Тиффани хотела, того Тиффани получала. И она очень хотела его. Но нет, он этого не сделал. Он пригласил члена команды дебатов на бал неделей позже. Это удивило всех в школе, позволь мне сказать. – Кейт посмотрела на мужа, подходящего к плите. Она помахала ему и послала поцелуй, прежде чем повернуться обратно к Белле. – Моё платье было синим. Мы вместе с тех пор.

Белла широко улыбнулась, когда Кейт показала ей обручальное кольцо и свадебное.
- Мы поженились в декабре.
- Это великолепная история. Тиффани, должно быть, разозлилась.
- Очень зла. Она до сих пор сердито смотрит на меня, если видимся, когда мы с Дейвом возвращаемся домой.
Кейт посмотрела на Беллу со знающей улыбкой на лице.

- Если бы я не знала лучше, то сказала бы, что ты немного увлечена бейсболистом.
Белла почувствовала, как её лицо горит, и огляделась, чтобы убедиться, что внимание её матери не направлено на неё, прежде чем ответить так тихо, как только смогла:
- Может быть, немного.
Кейт подмигнула ей.
- Я знала это. Кто-то из школы?

Когда Белла ответила, что нет, Кейт посмотрела на неё с формирующейся в глазах озабоченностью.
- Все парни из команды замечательные, Белла, но они немного взрослые для тебя.
- Что? О, нет. О, Господи, нет. Ему семнадцать, - ну, технически ему сто восемь, но кого заботит семантика, - но он не ходит в мою школу. Просто парень, которого я знаю.
Питчер устроил шоу, сделав несколько бросков на вторую базу, чтобы удержать бегуна, одного из самых быстрых парней в команде, от слишком большого преимущества, но делал подачу отбивающему теперь, и обе, Белла и Кейт, снова сфокусировались на игре. Было два аута. Счёт стал два и два, Дейв отделился, и бегун продвинулся к третьей базе. Другой игрок прошёл к плите, и Фил вышел из дагаута*.

Наклонившись к Белле, Кейт произнесла:
- Посмотри, Белла, Фил на палубе*.
Белла листала свою книгу, пытаясь найти, что такое «на палубе».
Кейт рассмеялась и объяснила.
- Это означает, что он следующий отбивающий на базе.
- Ох. Почему они так это называют?
- Понятия не имею.
Белла повернулась к маме и указала на Фила.
- Мама, смотри, Фил на палубе.

Её мать рассеяно огляделась, но просияла, когда увидела Фила. Он размахивал битой с кругами на конце.
Раннер на третьей базе занял ведущую позицию. Белла хотела спросить Кейт, что за круглые штуки были на бите, но та снова наблюдала за игрой, и она не хотела отвлекать её. Было два аута, но сейчас счёт оказался сравнен. Белла должна была признать, что это являлось увлекательно.

Отбивающий замахнулся на первый мяч и пропустил его. Судья крикнул: «Страйк!» Вторая и третья подачи были выше и вышли из дома, счёт стал два - один. Питчер сделал бросок к третьей, пытаясь лишить раннера возможности увеличить счёт, и Белла встала на ноги с остальными. Все кричали: «Давай!», и она была удивлена осознать, что кричит с ними.
Питчер смотрел на катчера, и Белла смогла увидеть, как он качает головой, словно говорит «Нет». О чём это он говорит? Кому он это говорит? После нескольких качаний его головы, катчер встал и побежал к холму. Инфилдеры подбежали к питчеру и катчеру, переговариваясь и держа перчатки.

Судья подошёл и прервал их, и игроки вернулись на свои позиции.
Питчер посмотрел на третью, куда побежал баннер и коснулся базы ногой перед тем, как занять ведущую позицию. Следующая подача оказалась ниже, но отбивающий не замахнулся. Счёт стал три - один. Питчер снова посмотрел на третью, прежде чем бросить мяч прямо посередине. Отбивающий принял подачу и замахнулся. Мяч полетел. Белла стояла на ногах, крича с остальными. Почти казалось, что мяч летит в замедленном действии.

Раннеры сорвались с места, раннер с третьей уже получил преимущество с Дейвом, следующим к третьей. Мяч направлялся прямо к линии третьей базы, но отклонился влево. Он вышел с другой стороны ограды, и раздался коллективный вздох, возвращая толпу на свои места.
- Второй страйк! – крикнул судья.
Белла почувствовала, будто её ударили. Она посмотрела на Кейт, которая положила голову на руки, качая ей.

- Почему это не хоум ран? Он перелетел через ограду! Почему не хоум ран?
Кейт не ответила; старый мужчина позади неё наклонился вперёд и сказал:
- Это то, что они называют «шумным страйком», милая.
Мужчина был дедушкой одного из игроков. Кейт обернулась и улыбнулась ему.
- Это был бесчестный мяч, Белла. Хоум ран есть только тогда, когда это честно. Если это нечестно, это просто страйк, просто очень шумный страйк. Вышедший из игры мяч. Раннеры должны вернуться на свои базы.

- Ты имеешь в виду, мы должны делать это всё снова и снова?
- Да.
- Не думаю, что мне нравится это игра.
- О, просто подожди. Будут времена, когда ты будешь совершенно ненавидеть её.
Счёт был три - два. Следующие две подачи были сделаны не по правилам и вышли из игры. Белла сидела на краю сиденья, положив руки на лицо, и смотрела сквозь пальцы. Я действительно не думаю, что мне нравится игра.

Следующая подача была резкой, мяч упал на линию третей базы, честно на этот раз. Раннеры сорвались с мест, и раннер с третьей пересёк плиту. Третий бейсмен играл серьёзно, только достигнув мяча. Он обернулся и бросил на первую с коленей. Дейв представлял победную пробежку и сменил направление, вместо второй направляясь к третьей. Белла встала на ноги, задержав дыхание и сжав руки в кулаки.
- Ты в ауте!

- Что?! Что! – Белла осмотрелась, все ворчали и начинали собирать свои вещи. – Но, но… Что?
Кейт сочувственно на неё посмотрела.
- Знаю, это отстой, Белла. Это было непросто, но если ты положила глаз на бейсболиста, ты должна будешь привыкнуть к этому. Нельзя преуспеть во всём, что делаешь.
- Но…
Кейт оглянулась, пропустила Беллу и попрощалась с Рене.
- Было приятно познакомиться с тобой, Белла. – Подмигнув, она шёпотом добавила: - Удачи с твоим парнем, - и затем ушла.
Белла наблюдала, как Кейт уходит.

- Но… Но…
- Ох, моя спина убивает меня, эти сидения ужасны. Ты готова, милая? Всё взяла? Давай уйдём отсюда. Это был долгий день, и я устала.
- Что? О. О, да. У меня, у меня всё с собой. – У Беллы была её книга, а кошелёк лежал на соседнем сиденье. Она направилась за своей матерью со стадиона, продолжая смотреть на поле, будучи сконфуженной.

Но он забил. Парень с третьей, он забил. Ничья. Мы сыграли вничью. Какого чёрта? Я действительно, действительно не думаю, что мне нравится эта игра. Эдвард, ты должен мне кое-что объяснить.



От автора:

- Что насчёт бейсбольной сцены? Сама игра ничего не значит, но сцена – наоборот. Моя бета упоминала, что это может быть понято как сцена укрепления отношений матери и дочери, но я вижу это как нечто противоположное. Я хотела показать, как Белла пытается изучить что-то, чем интересуется Эдвард. Также я хотела показать некое подобие «зеркального отображения» Джейсона. Муж Кейт Дейв пригласил девушку, которая ему на самом деле нравится вместо Тиффани – популярной девушки, пригласив которую, он бы оправдал ожидания всей школы – и они живут счастливо после этого. Но Джейсон не стал. Он уступил и оправдал ожидания своих друзей, пригласив популярную (читай: легкодоступную) девушку. Он жалеет об этом, но уже поздно. Также это подготавливает сцену в одной из следующих глав. Наконец, я была немного увлечена Королевской Свадьбой в прошлом году, так что Кейт – недавняя невеста – названа в честь Кэтрин, герцогини Кэмбриджской. Я подумала, это будет немного слишком – назвать её мужа Уильямом.

- Я была удивлена, как много людей говорило, что Мейсены не могли плыть на "Титанике", потому что тот так и не достиг Нью-Йорка. Хотя на борту было много возвращающихся домой американцев. И не обязательно нужно было плыть в обе стороны на одном и том же корабле. Но в том-то и суть, что они должны ыли отплывать позже. Это просто рассуждения о том, что меня удивило. Особенно учитывая то, что в фильме Джек - американец, возвращающийся домой.

Примечания переводчика:

* BTL – разновидность сэндвича с беконом. Обычно состоит из пяти ингредиентов: бекон, помидоры, салат-латук, майонез и хлеб.

* Форс плей - вынужденная игра, когда нападающий обязан бежать на следующую базу.

* Осаливание – база считается осаленной, если игрок, владеющий мячом, коснулся её какой-то частью тела. Игрок считается осаленным, если противник тронул его рукой с ловушкой и мячом или же свободной рукой. Если защитник успел осалить базу или игрока, а затем выронил мяч, осаливание засчитывается. Осаленный игрок нападения выбывает в аут. При осаливании базы тот игрок, который не успел добраться до неё раньше соперника, выбывает в аут.

* Шорт-стоп – часть бейсбольного поля между второй и третьей базой.

* Дагаут – скамейка под навесом на краю бейсбольного поля, где во время матча находятся игроки, не принимающие участия в игре в данный момент, запасные игроки, тренер.

* Выражение «on deck» переводится как «на палубе», так и «следующий», «готов к действиям».