2024-4-25

16

0

0

На полу, рядом с прикроватной тумбочкой, я перебираю море фотографий, использованных билетов, сухих лепестков, рекламных буклетов, палочек для размешивания напитков.

Нагромождение воспоминаний, отражающих годы нашей совместной жизни.

Продолжая вытаскивать из тумбочки коробки с безделушками, натыкаюсь на пакет для сэндвичей, полный ракушек. Они еще хранят слабый запах океана. Я провожу пальцами по неровному острому краю плоского морского ежа, тоже входящего в эту коллекцию. Улыбаюсь, но понимаю, что так и не привязала ленточку, чтобы использовать ежа в качестве украшения. То есть повесить на елку в то первое Рождество, которое мы отмечали как молодожены.

Наверное, многое из того, что я намеревалась сделать, так и не осуществится.

Ненадолго прервав свое занятие, внимательно рассматриваю фото, на котором мы с Тайлером стоим под пальмой. Солнце садится за Тихий океан. Тайлер обнимает меня сзади, уткнувшись лицом в шею, а я смеюсь от щекотки. И сейчас я всё еще чувствую колючее прикосновение щетины и теплое дыхание, от которого бегут мурашки по плечам.

Он никак не мог от меня оторваться.

Словно на «белой вечеринке» у Пи Дидди¹, мы оба в белом – мой муж в льняных брюках и рубашке навыпуск, а я в сарафане на тонких бретелях с открытой спиной.

Проклятье, тот медовый месяц в Кабо² был чертовски сексуальным. Днем мы принимали вдвоем солнечные ванны на нашем частном пляже, вечером танцевали под звездами, а потом занимались любовью, пока не взойдет солнце – и начинали всё по новой.

Десять дней чистого блаженства. А за ними – еще семь лет, наполненных тем, что, как я считала, было меняющими жизнь моментами счастья. У нас были веселые и безумные приключения, которые, сквозь смех и слёзы, сблизили нас. Такими воспоминаниями когда-нибудь можно было бы поделиться с внуками.

Я хмурюсь, эта боль всё еще ощутима. «Гладко было на бумаге…»

Странно, но я стала плакать гораздо реже. Что вызывает еще большее удивление? Я не сержусь, как раньше. Признала поражение и готова начать сначала.

Нажать кнопку перезагрузки.

Еще два часа я провела, освобождая свой секретер, гардеробную и шкафчики в ванной комнате. Всё, что мне нужно для начала, аккуратно упаковано в семь чемоданов. Мебель и не самые памятные безделушки остаются.

На следующем месте жительства я позволю себе полностью изменить внешний вид, изменить свою жизнь. После всего, что выяснилось, я достойна нового старта.
.
.
.
– Ну вот, билет забронирован на восьмое.

«Ты уверена, что не хочешь приехать раньше? Весенние отпускники начнут прибывать к первому. Ты могла бы найти себе горячего парня помоложе и сыграть “Увлечение Стеллы”³ в постановке Панама-Сити».

– Помоложе? – я качаю головой. – Ты слишком долго пробыл на солнце. У тебя мозг расплавился.

На другом конце провода Джаспер издает кудахчущие звуки, и это облегчает постоянную изжогу, которая мучает меня последние девять недель.
«Ладно. Значит, восьмого. И эй, ведь есть парни, которые зависают здесь после того, как схлынет толпа. Возможно, они бросили колледж, но зато рядом».

Я закатываю глаза:
– Спасибо, Джаз. Знаю, ты всей душой за меня и на тебя всегда можно положиться.

«До скорого, сестренка, – отвечает он, хихикнув. – Люблю тебя».

– Я тоже тебя люблю. Пока!

Плюхаюсь с утрированным вздохом на диван и тут же задаюсь вопросом, не использовал ли Тайлер и эту поверхность, когда трахался с той мерзкой шлюшкой. Хорошенько подумав, встаю, беру газету, застилаю ею подушки и снова сажусь. В любом случае, этот диван со мной не едет. Тайлер сохранит все воспоминания, имеющие отношение к этому месту, грязные и не только. Всё, что эмоционально удерживало меня здесь, ликвидировано больше недели назад.

Прошедшие несколько месяцев были бурными, но я почти завершила этот горестный этап. В тот вечер я всего за два часа, остававшиеся до встречи с Тайлером преодолела фазу отрицания. Побороть гнев оказалось несколько сложнее. Благодаря итальянским и ирландским корням у меня тот еще характер, я мгновенно распаляюсь в ответ на провокации. Возможно, я разбила одну тарелку… или девять… и разок-другой закричала как сумасшедшая. А несчастная хрустальная ваза, подаренная нам родителями Тайлера на пятилетие свадьбы, наверняка не ожидала от меня подобного обращения.

В последние дни я зависаю между депрессией и смирением. Бог свидетель, я не хочу никаких сделок и уже оставила этого мерзавца в прошлом. Да и ради чего торговаться? Зачем мне муж, для которого наши брачные обещания ничего не значат?

Мой гнев доходит до бурного кипения, только когда я думаю о том, как обнаружила неверность Тайлера. Словно если бы я не увидела ту фотографию, то так и жила бы в сказочной стране, считая, что состою в идеальном браке с потрясающим мужчиной.

Всё изменилось в мгновение ока.

Фейсбук – занятная, занятная штука.

Я помню, как просматривала свою ленту двухмесячной давности и обнаружила фото, сделанное кем-то незнакомым и попавшее ко мне из-за того, что на нем была отмечена одна из моих школьных подруг – Джианна. Она принимала участие в какой-то фармацевтической конференции в Нью-Орлеане, и ее друг запечатлел ее вместе с коллегами. Как ни странно, на этой же фотографии обнаружился мой муж… хотя в то время он якобы был в деловой поездке в Чикаго… но вместо этого обольщал какую-то распутницу, которая, я уверена, не страдала ни от расширенных пор, ни от целлюлита.

Нечаянная горькая мысль – жгучая, словно желчь в горле.

Я смотрю на входную дверь, представив себе, как выглядел Тайлер, когда в тот вечер пришел домой с работы. Наш разговор я помню слово в слово, как будто он состоялся вчера.

– Привет, детка, – он кинул ключи на скамью под вешалкой. – Как ты?

У меня словно отнялся язык, горло перехватило спазмом. Несколько секунд я лишь терла глаза, потом снова надела очки, надеясь удержать себя в руках достаточно долго, чтобы не попасть в одиннадцатичасовые новости:
– Не блестяще. Вот думаю, можем ли мы поговорить об этом.

Он наклонился, поцеловал меня в лоб и рухнул на диван рядом со мной:
– Конечно. Что случилось?

Я показала на экран:
– Хочу показать тебе одно фото.

Он повернул к себе мой лэптоп, чтобы лучше видеть, и кровь отлила от его лица.
– Я… я могу объяснить.

Я наклонила голову к плечу:
– Держу пари, можешь.

Дверной звонок отрывает меня от этих тошнотворных воспоминаний почти трехмесячной давности. Я изо всех сил стараюсь не переживать заново тот вечер. Он не был приятным.

Открыв дверь, вздыхаю с облегчением.

– Со мной двое моих любимых парней для подобных случаев, – Розали поднимает две бутылки, которые держит в руках. – Хосе и Джим⁴.

Я приветствую подругу усталой улыбкой, с удовольствием принимаю ее объятия и признаюсь:
– Как бы то ни было, это единственные мальчики, с которыми я готова проводить время.
Никто из нас не спешит отстраниться. Мне необходимы дружеские объятия, и она это знает.

Пока Розали, не теряя даром времени, начинает опустошать мой развлекательный центр, я иду прямиком на кухню и ставлю в духовку замороженную пиццу. После ужина мы наливаем виски в кофейные чашки с мультяшными картинками и кладем перед собой пласт домашнего шоколадного печенья. Я догадываюсь, что сегодня мы ничего больше не сделаем, но мне плевать. Розали проводит неделю весенних каникул вдали от мужа и двух малышей, чтобы помочь мне переехать из этого дома в квартиру в Декейтере, поближе к моей работе.

Мы как минимум имеем право напиться и просто побездельничать.
.
.
.
– Ты ведь понимаешь, что Эммет чувствует себя ответственным?

Я морщусь, ощущая, как онемело лицо, и тянусь за пультом, потом чудесным образом умудряюсь с четвертой попытки попасть по кнопке отключения звука:
– Ш-ш-шо?

Розали пожимает плечами и не слишком женственно рычит, зевая, но всё-таки продолжает:
– Он винит себя в том, что пригласил Тайлера на нашу свадьбу. Если бы его там не было… – она ковыряет угол нашего общего блюда с печеньем. Мы не дали себе труда разрезать пласт, просто вооружились вилками и двинулись напролом. – Тогда вы не оказались бы в этой грязи.

Я запрокидываю голову и кладу ее на диванную подушку, всё еще накрытую газетой:
– Ну, ты знаешь, что это смешно и твой муж должен прекратить эту фигню. Я не виню никого из вас. Только Тайлера, – я выпрямляюсь и приглаживаю пальцами волосы. – И меня это бесит, потому что у нас с ним было много хороших лет. Все эти наши турпоходы вчетвером, – начинаю перечислять я, качая головой, – Мы хорошо проводили время.

– Наш круиз! – скулит Розали. – Этот ублюдок запятнал все воспоминания. Крысёныш! – она взмахивает вилкой, и кусочки печенья разлетаются в разные стороны. – Тебе следовало поступить с ним как Лорена Боббит⁵.

Я хихикаю над ее безумным, но соблазнительным советом, и через секунду мы обе уже истерически хохочем.

– Он долгое время очень любил тебя.

Я перестаю смеяться и вздыхаю:
– Любил. А я любила его.

– Мы не можем понять, что заставило его изменить, – бормочет Розали, дергая край лежащей под нами газеты. – Тайлер никогда ничего не говорил Эму. Никаких намеков, никаких настораживающих признаков, – она щелкает языком.

– Не знаю, что привело его к измене, но чертовски уверена, что его до безумия пугала мысль о детях, – высказывая единственную правдоподобную версию, не свожу взгляда с потолочного вентилятора. – Я так долго говорила с ним об этом, приставала весь прошлый год. Ну, то есть мы ведь не становимся моложе.

– Но вы ведь обсуждали с ним вопрос о детях еще до помолвки?

– Ага.

– И оба согласились, что хотите настоящую семью, но склонны несколько лет подождать, – громкость голоса Розали нарастает в идеальном соответствии с ее раздражением.

– Ага.

– Зачем же тогда, черт возьми, ему было менять правила в разгар игры?

У меня не осталось сил, чтобы покачать головой. В последние девять недель я только этим и занималась. Что толку пытаться понять, о чем думал Тайлер. Он поступил так, как поступил, потому что он трус.

Сердце болезненно сжимается, ведь я никогда не предполагала использовать это слово для описания мужчины, с которым мы женаты. Он был смелым, честным, даже во вред себе, и никогда не пасовал перед выяснением отношений. Обнаружив, что не прав, первым извинялся и прояснял ситуацию. Ни разу не заставил меня почувствовать себя нелюбимой, я постоянно была для него на первом плане.

Его связь тянулась с самой осени, и это открытие оказалось еще более разрушительным и сбивающим с толку. Я почти сразу осознала, что с начала этого романа Тайлер стал даже более внимательным, более любящим и щедрым, чем был раньше. Он и всегда был таким, просто эти свойства возросли вдесятеро, пока он боролся со своей трусостью и чувством вины.
Эмоции встают комком в горле, и я судорожно сглатываю, чтобы сдержать слезы.

Проходит несколько секунд, потом Розали протягивает руку через диван и сжимает мои пальцы, никто из нас не обладает достаточной храбростью, чтобы упомянуть об очевидном.
– Это будет, – шепчет она всё же. – Когда-нибудь ты станешь потрясающей мамой, Белла. Тебя где-то ждет твой мужчина, я просто знаю это.

Я хмыкаю и меняю тему, чтобы не позволить слезам пролиться:
– Да, на кухне, горячий латинос по имени Хосе. Добавить бутылку «Кока-Колы» – и получится групповушка, – я хлопаю себя ладонью по лбу. – Ох… наверное, неправильно продолжать финансово поддерживать компанию, где работает будущий бывший?

Розали расплывается в чеширской улыбке:
– Правильно, если это поможет тебе получить ощутимую компенсацию при разводе.
.
.
.
Сон ускользает от меня, не знаю почему. Некоторые считают, что, если ты не можешь спать ночью, значит, бодрствуешь в чьих-то снах. Это мило, но сейчас не приносит мне ничего хорошего. Надеюсь, моя снящаяся ипостась отлично проводит время, где бы она ни была. Она этого достойна… мы обе достойны.

Розали отключилась в гостевой спальне, поэтому я прокрадываюсь вниз, чтобы посмотреть телевизор. По крайней мере, это быстро меня вырубит. Держу пари, в таком полупьяном состоянии должно хватить двадцати минут продажи ювелирных изделий в «Телемагазине».

Прежде чем свернуться калачиком на диване, я бросаю взгляд на ящик дисков и видеокассет с фильмами, уложенных Розали сегодня вечером. Узнаю́ старую коробку, лежащую сверху и подписанную моей рукой еще полудетским вычурным курсивом: «Выпускной вечер восьмого класса».

Я вставляю кассету в плейер и слежу за тем, как устройство проводит корректировку, чтобы убрать с экрана белые извилистые линии. Первые десять минут занимают кадры, на которых мои бывшие одноклассники входят и фотографируются с друзьями. Меня просто убивают укладки «перышками», не говоря уже о высоко взбитых прическах, на сооружение которых уходило по полбаллончика лака для волос. Уверена, именно мы, девочки из Джерси, несем ответственность за значительное истончение озонового слоя атмосферы. Хлорфторуглероды⁶ – это вам не шуточки.

С трудом подавляю хихиканье, когда Шон Норкросс и Брэндон Такер проходят через арку из разноцветных надувных шариков и оба при этом выглядят как Дон Джонсон времен «Полиции Майами»⁷. Наряд каждого включает светлую футболку в обтяжку, белый спортивный пиджак и мокасины на босу ногу. Видео дает панораму спортзала и захватывает меня, занятую фотографированием Шарлотты и Мэгги перед уменьшенной копией воздушного шара. Я снимаю их фиолетовым дисковым фотоаппаратом «Le Clic». Господи, как он мне нравился! Единственное, чем я тогда дорожила еще больше, – это мои наручные часы «Swatch» со сменными ремешками и защитными панельками. Мама и папа, конечно, не могли позволить себе покупать множество пар джинсов «Guess» и свитеров «Forenza», как поступали родители некоторых других девочек, но часы у меня были крутейшие, это уж точно.

Следующую пару минут запись показывает ребят, движущихся вдоль линии буфетных стоек, а сопровождает это действие композиция «Какими мы были» в исполнении Барбры Стрейзанд⁸. Я собираюсь выключить звук, не в силах вынести мучительную красоту этой песни, но тут на экране появляется юный Эдвард. Еще через несколько секунд я обнаруживаю, что сентиментально улыбаюсь, снова восхищенная его лицом. Даже после всего, что произошло в моей жизни – с Тайлером и без Эдварда, – меня по-прежнему завораживает его вид.

Эдвард одет в черные брюки, белую рубашку с черным галстуком и серый твидовый пиджак. Я помню, как думала в тот вечер, что он выглядит очень клёво. Он смеется и разговаривает с людьми, которые подают еду. Я хихикаю, увидев, как он морщит нос, когда официантка кладет на его тарелку зеленый горошек, который Эдвард страстно ненавидел.

Чуть позже видео переходит к следующему эпизоду, где примерно половина девочек нашего класса танцуют под «Supersonic» группы «JJ Fad»⁹, возвращая меня во времена, когда по планете бродили динозавры. Не могу не рассмеяться, заметив, что мальчики, похоже, всегда толпились на краю площадки, где танцевали девочки. Никогда не принимали участия в быстрых танцах, должно быть, считая это занятие недостаточно крутым, просто наблюдали со стороны, пока ди-джей не сбавлял обороты, и тогда приглашали девочек.

Я вышла танцевать под руку с Джеком Морганом. Очень милый парень и большой молодец, учитывая наличие гипсовой повязки на моем левом запястье. Он ни разу не пожаловался на боль в ключице после того, как на ней лежала моя рука во время нескольких медленных танцев.

Ди-джей продолжает расспрашивать школьников о том, в какой школе они будут учиться со следующего года и планируют ли вступить в какие-нибудь клубы или спортивные команды. Эдвард, разумеется, взволнованно говорит о футболе, а его спутница и еще несколько девочек млеют от восторга рядом с ним. Правда, он не замечает их заигрываний, и это заставляет меня покачать головой и улыбнуться еще шире.

После всех интервью камера показывает общий план, и я замираю, увидев, что Эдвард пересекает спортзал, подходит туда, где мы с подругами сидим на скрепленных вместе стульях, и приглашает меня на танец. Он берет меня за руку и ведет в центр танцплощадки. Там уже танцуют несколько пар, но большинство ребят, похоже, устали и толпятся вокруг столов, вечер уже заканчивается. Запись нечеткая, и в помещении темновато, но в луче света от камеры видно, что мы оба улыбаемся, танцуя и разговаривая.

Жаль, что я не помню, что мы говорили друг другу.

Я сажусь на диване, захваченная милой сценой, которую чуть ли не полжизни назад любила просматривать по вечерам, мечтая. Но внезапно сердце начинает биться чаще. Я обнаруживаю, что в шоке сжимаю ладонью горло. Спрыгнув с дивана, переворачиваю ящик с дисками и роюсь в них в поисках видео с моей свадьбы.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – Я пугаюсь, внезапно обнаружив присутствие Розали, но, извинившись, продолжаю перебирать диски. – Кто… о Господи, неужели это вы с Эдвардом?

Трудно поверить, что еще пять минут назад моя подруга спала как убитая, потому что она прыгает на диван и хватается за пульт:
– Я должна увидеть этот танец с самого начала.

Она перематывает пленку назад, и за эти десять секунд я нахожу коробочку, на которой написано: «Изабелла и Тайлер, 10 апреля 2004». Сдергиваю свой лэптоп с кофейного столика и вставляю свадебный DVD в дисковод. Пропускаю церемонию, не видя необходимости в выслушивании слов, которые больше не имеют никакого значения. Когда мы приезжаем на прием, я перехожу на более медленную прокрутку, потому что не могу точно припомнить, когда был нужный мне момент. Возможно, после «Electric Slide».

– Погоди, так что ты здесь ищешь?

– Мне нужно проверить одну песню… ту, под которую танцевали мы с Тайлером. Я знаю, что оператор заснял ее, – я продолжаю прокручивать запись и вздыхаю: – Наверное… а, вот она.

Поставив на паузу запись выпускного, поворачиваю компьютер к нам с Розали, чтобы видеть свадебный DVD. Начинается танец, и я чувствую влагу в уголках глаз. Из динамиков льется мелодия композиции «The Flame» в исполнении группы «Cheap Trick»¹⁰, перенося меня почти на семь лет назад, в тот прекрасный вечер, когда я вышла замуж за Тайлера. С усилием сглатываю, снимаю с паузы видео выпускного, и реальность наносит удар.

Семь лет назад – и двадцать два года назад. Два разных вечера, два разных парня, одна и та же песня.

Теперь я очень ясно вспоминаю тот танец с Тайлером. Обняв мужа за шею, я положила голову ему на плечо. Я настолько нервничала из-за подступающих слез, что закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы не заплакать. Строчки стихов разрывали мне сердце. И сейчас разрывают.
«Помни, после пожара, после всех дождей… я буду пламенем».

Смахивая льющиеся слёзы, неотрывно смотрю на монитор. До сегодняшней ночи я не вспоминала, как танцевала под эту песню с Эдвардом много лет назад… но теперь уверена, что узнала ее тем вечером, во время моей свадьбы. Я гляжу на себя на экране и снова переживаю боль, которую испытывала в тот момент. Сдерживаясь, напоминаю себе, что я была довольна и счастлива, начиная новую жизнь с мужчиной, который несказанно любил меня. И понимала, что должна навсегда оставить Эдварда в прошлом. Но звуки неотступно следующей за мной песни оказались последним ударом под дых от Вселенной, заставившим меня во время того танца усомниться во всём.

Теперь я это помню. Помню каждую чертову миллисекунду эмоций.

Розали, должно быть, как раз взглянула на меня, потому что притягивает меня к своему плечу и откидывает волосы с моего лица.
– Всё будет хорошо, Белла.

Я качаю головой, мне необходимо исповедаться.

Я никогда никому не рассказывала, что творилось со мной во время того танца, а происходило что-то очень странное. Весь день я не пускала Эдварда в свои мысли, пока ди-джей не поставил ту композицию. Муж потянул меня прочь от каких-то гостей и обнял, чтобы танцевать. Кажущийся безобидным момент привел к тому, что в моей голове за время той песни воцарился настоящий хаос.

Пристально рассматриваю себя на дисплее, зачарованная тончайшими нюансами, которые замечаю по окончании песни. Я поднимаю голову и отстраняюсь от груди Тайлера, мои обнаженные плечи приподнимаются и опускаются в тяжелом вздохе. Я улыбаюсь мужу, говорю одними губами: «Я люблю тебя», – а он возвращает мне эти слова с поцелуем. Потом нас окружает толпа, мы продолжаем танцевать и праздновать наш день, и на мое лицо возвращается искренняя улыбка.

– Знаешь, что я подумала тогда? – шепчу я лучшей подруге срывающимся голосом. – Во время той песни, под которую танцевала с двумя мужчинами, – повернувшись, я встречаю взгляд ее наполненных слезами глаз, а она разделяет мою печаль. – Подумала, что танцевала с человеком, за которого вышла замуж, и с тем, за кого хотела бы выйти.

Розали сдвигает брови:
– Но… – она смотрит на телеэкран, где выпускники-восьмиклассники машут руками, прощаясь, а камера дает общий план. – Эдвард?

– Он всегда подсознательно присутствовал в моих мыслях. Мы провели вместе детство. Даже когда уже не были лучшими друзьями… он постоянно находился в пределах досягаемости, – я всхлипываю. – Мы шли каждый своим путем, и у меня было грандиозное прошлое. В колледже было прекрасно, молодость была прекрасной… но время от времени я мечтала о нём, понимаешь?

Розали кивает.

– То есть я хочу сказать, что да, сцена на твоей свадьбе была абсурдной, но я оставила всё это в прошлом. Познакомилась с Тайлером, встречалась с ним, влюбилась. Никогда не сохла по Эдварду, нисколечко. Однако, столкнувшись друг с другом прямо перед девичником, мы переворошили наши воспоминания, – я снимаю очки и вытираю слезы. – Хорошее, плохое. Это ничего не решило, но заставило убедиться в том, что я всегда буду думать об Эдварде. И верить, что он нашел свое счастье. Что благополучен… люби́м, – я снова всхлипываю. – И да, в юности я держалась за крошечную надежду, что Эдвард тоже думает обо мне.

– Но вышла замуж за Тайлера, – Розали ободряюще сжимает мою руку.

– Да. Без сожалений. Я не была глупой или готовой потратить свою жизнь на эфемерную вероятность того, что, возмооооожно, в одну из наших случайных встреч Эдвард объяснится мне в любви.

Грустная улыбка подруги говорит о том, что она понимает меня, несмотря на мою чрезмерную эмоциональность.

– И, ффу… те две недели перед свадьбой были настоящим испытанием, – говорю я сипло. – Помнишь ту рекламу «Фольксвагена»? Где парень безрассудно гонит машину, чтобы успеть на свадьбу.

Она морщит лоб:
– Не могу вспомнить.

Я пожимаю плечами, беру салфетку, сморкаюсь и продолжаю:
– Ну, этот парень в костюме и гонит машину на предельной скорости, застревает в пробке и так далее, а на другом конце города ты видишь прихорашивающуюся невесту. Все девушки собрались вокруг нее, отец постоянно смотрит на часы. Музыка пугающая, вроде как навязчивая. Звонят колокола, и ты словно чувствуешь тревогу этого парня, который пытается попасть вовремя в церковь, – я откидываюсь на спинку дивана. – Наконец он подъезжает на своей «Джетте» к дверям церкви, вбегает внутрь, а священник как раз говорит: «Скажите сейчас или вечно храните молчание…» – и ты понимаешь, что это другой парень, тот, кто отчаянно пытается завоевать эту девушку и готов для этого прервать свадьбу. Жених смотрит на этого парня, а потом невеста – она просто молчит и вздыхает, – я качаю головой. – В следующем кадре улица, машина, припаркованная возле церкви, и слова в самом низу экрана: «Пристегните ремень безопасности».

Розали сердито фыркает и падает на диван рядом со мной:
– Явный образчик запудривания мозгов.

Я приподнимаю брови:
– И не говори. За две недели, предшествовавшие свадьбе, мне пришлось просмотреть эту рекламу по меньшей мере пару дюжин раз. Меня от нее тошнило. Я всё спрашивала себя, как, черт побери, поступила бы, если бы такое когда-нибудь случилось со мной.

– Легко, – она пожимает плечами. – Ушла бы с Эдвардом.

– Думаешь? – я качаю головой. – Не уверена. Зачем бы мне отказываться от чувств, которые, как я знала, испытывал ко мне Тайлер, ради вероятности того, что Эдвард действительно будет так же дорожить мной?

– Ну, если бы он появился, как в той рекламе, или в «Выпускнике»¹¹, или еще как-нибудь, ты бы поняла, как он к тебе относится.

– Не знаю. Возможно, я почувствовала бы что-то вроде «кто не успел, тот опоздал». – Розали несколько секунд не отвечает, поэтому я посмеиваюсь над своим предположением. – Ладно. Хорошо, что этого не случилось, да?

Она поворачивается ко мне, наморщив лоб:
– Хорошо? Черт, после того, что мы все теперь знаем, тебе лучше было бы уйти с Эдвардом с самого начала.

Я насмешливо улыбаюсь:
– Когда мы виделись в последний раз, он намеревался поехать за своей танцовщицей, то есть девушкой, в Город Грехов¹², чтобы строить там свою жизнь в стиле Багси Сигела¹³.

– Ну, я сомневаюсь, что он стал гангстером, но с тех пор прошло семь лет, – возражает Розали. – За это время многое могло измениться.

– Ага. Возможно, сейчас у него уже жена и целый отряд детишек.

– Жаль, что Эммет не нашел его. Мы много раз пытались, но безуспешно. Как бы то ни было, Эдвард может быть одиноким и совершенно свободным, кто знает.

Я встаю, вынимаю диск из компьютера и кассету из видеомагнитофона:
– В том-то и дело, Роуз. Я никогда ничего о нем не знала и чертовски уверена, что ничего не знаю сейчас, – я убираю фильмы и провожу рукой по волосам, пытаясь на пару секунд отключить мозг. – Если бы он хотел остаться в моей жизни, то не запирал бы от меня свою. Кроме того, сейчас в моем мире всё и так хреново. Мне не нужно снова начинать мечтать об Эдварде Каллене. Этот корабль уже уплыл¹⁴, утонул и обрастает ракушками на дне моря.

– Разве «Титаник» не пытались поднять? – в ее голосе звучит надежда, странная для трех часов ночи.

– А разве у них получилось?

Розали вздыхает и показывает мне язык, не желая продолжать спор.

– Вот именно.

---

1 – Пи Дидди (англ. P Diddy) Шон Джон Комбс (англ. Sean John Combs) – американский рэпер и музыкальный продюсер. В ходе своей карьеры использовал сценические псевдонимы Пафф Дэ́дди (Puff Daddy), Пи Ди́дди (P Diddy), Ди́дди (Diddy). В 2009 году основал группу Diddy – Dirty Money. Ежегодная Белая Вечеринка P Diddy славится жесточайшим дресс-кодом: все гости должны прийти именно в белоснежных туалетах;
2 – Кабо – вероятно, имеется в виду Кабо-Сан-Лукас (исп. Cabo San Lucas) – город в Мексике, один из популярных морских курортов;
3 – «Увлечение Стеллы», или «Увлечения Стеллы» (англ. How Stella Got Her Groove Back) – американский фильм 1998 г. режиссёра Кевина Родни Салливана, снятый в жанре любовной истории, по одноимённой книге Терри Макмиллан;
4 – Хосе и Джим – скорее всего эти «парни» – текила «Хосе Куэрво» (исп. José Cuervo) и бурбон/виски «Джим Бим» (англ. Jim Beam);
5 – Лорена Боббит (англ. Lorena Bobbitt) – американка, которая в ответ на домашнее насилие со стороны мужа отрезала ему ножом половой член. У Лорены появились подражательницы, фамилия «Боббит» стала нарицательной: появился глагол to bobbit, означающий «отрезать член» или просто «резать, кромсать», выражения «боббитизированное наказание» или «процедура Боббит». Собственно, в оригинале почти так: "You should'a Lorena Bobbitted his ass."
6 – Хлорфторуглероды – органические соединения, состоящие исключительно из атомов хлора, фтора и углерода (к ним относятся, например, фреоны). Широко использовались в качестве пропеллентов аэрозольных упаковок, вспенивателей, растворителей и хладагентов. Накапливаются в атмосфере. Считается, что производные низших хлорфторуглеродов способны эффективно разрушать молекулы озона;
7 – «Полиция Майами: отдел нравов» (англ. Miami Vice) – американский телесериал о двух полицейских, работающих в Майами под прикрытием (1984 – 1990). В главных ролях снялись Дон Джонсон и Филипп Майкл Томас;
8 – Барбра Стрейзанд (англ. Barbra Joan Streisand) – американская певица и актриса, также достигшая успеха как композитор, режиссёр, продюсер и политическая активистка. Обладательница двух «Оскаров» в номинациях «Лучшая актриса» и «Лучшая оригинальная песня», а также премий «Эмми», «Грэмми» и «Золотой глобус»;
9 – «JJ Fad» («Причуда Джей Джей», активно выступала в 1985 – 1992 гг.) – американская женская рэп-группа, название первоначально представляло собой акроним имен участниц;
10 – «Cheap Trick» (рус. «Дешёвый трюк») – американская рок-группа, созданная в 1973 году в Рокфорде, Иллинойс. Работала в жанре пауэр-поп. Наиболее известные хиты группы: «Surrender», «I Want You to Want Me», «Dream Police» и «The Flame»;
11 – «Выпускник» (англ. The Graduate) – комедийный «фильм воспитания» американского режиссёра Майка Николса с Дастином Хоффманом в главной роли. Один из самых кассовых фильмов 1960-х годов, сделавший Хоффмана голливудской звездой. Ныне считается одним из величайших комедийных кинофильмов в истории. Розали говорит о финальном эпизоде фильма, где главный герой срывает свадьбу своей возлюбленной и увозит ее. Кстати, «миссис Робинсон» в «Master of the Universe»/«50 оттенков серого» - как раз из этого фильма;
12 – Город Грехов, Город Греха (англ. Sin City) – неофициальное название Лас-Вегаса;
13 – Багси Сигел (англ. Bugsy Siegel; 1906 – 1947) – Бе́нджамин Си́гельбаум (англ. Benjamin Siegelbaum) – известный в 1930–1940-х годах американский гангстер еврейского происхождения. Был убит по приказу криминальных боссов.
14 – Корабль уплыл (англ. ship has sailed) – аналог русскоязычной идиомы «поезд ушел».

---

От автора:
Как вам эта ускоренная перемотка, с помощью которой проскочили годы неприятного «Белла не вышла за Эдварда, поэтому я не хочу ничего об этом знать», LOL?!
И просто чтобы держать вас в курсе: она была замужем за Тайлером почти семь лет… то есть технически сейчас 2011-й, но для нас во всех отношениях удобнее считать это настоящим временем. Белле тридцать шесть лет (как и Эдварду, где бы он ни находился :)).
хо, Джен

Иногда кажется, что мы поступаем правильно, и только со временем становится ясно, что выбор был трагической ошибкой. Жизнь есть жизнь. Важно, чтобы эта ошибка не перечеркнула будущее.
Как всегда, ждем ваших комментариев здесь и на
ФОРУМЕ