Охренеть.

Это бы он сказал. Разве нет? То есть, я думаю, что он отреагировал бы именно так. Хотя на самом деле он, должно быть, пробормотал бы это себе под нос, а потом начал смеяться, как одержимый. Что насчёт меня? Я непрерывно материлась. Думаю, что некоторые из оборотов, пришедших мне на ум, не были известны даже морякам. Но разве меня можно винить? Я же, на хрен, случайно выдала нас.

Клянусь, я не хотела этого.

Между нами с Робом всегда всё было именно так. Мы знали, кем являемся друг для друга – важность признания этого статуса вслух явно переоценена. Но, опять же, я, в общем-то, чертовски любила, когда он представлял меня друзьям и семье как свою девушку. И когда я представила его как своего парня кругу ближайших друзей, секс после встречи был фан-блин-тастическим. Так что я сделала это снова. И снова. С тем же результатом. Но это? Эта обмолвка, когда я расслабилась и потеряла бдительность? Что ж, она приведёт или к лучшему сексу в моей жизни, или к необъятному грёбаному кошмару.

Я должна была сказать ему. Правда, должна. Но каждый раз, когда у меня появлялась возможность это сделать, у одного из нас как раз был небольшой перерыв в съёмках, так что время было слишком дорого, чтобы портить его такими признаниям. Не то чтобы меня это так уж охренительно волновало. С ним я всегда была честна и верила, что честность в любом случае лучшая политика. Но это? Это было чертовски существенно, и после года, на протяжение которого он пытался нас выдать, а я пыталась скрыть наши отношения – да, привет премьере «Воды слонам!» - что ж, я просто надеялась, что они будут уважать мои желания и вовсе не станут печатать эти слова.

Так что дни перетекали в недели, август сменился на сентябрь, а я всё ещё не сказала Робу ни одного, чёрт его возьми, слова. Всё это, конечно, трусливая чушь, но, если быть честной, я была чертовски занята своей трансформацией в гота, и он тоже, мягко говоря, не скучал. В сентябре намечалось немного свободного времени, но мы уже договорились посвятить его друзьям. И вообще, я пыталась сказать ему, когда он был здесь, в Лондоне. Правда, пыталась. И не нужно так на меня смотреть, я не вру. Тогда я решительно посмотрела прямо ему в глаза – в эти прекрасные, серо-зелёные, как море в солнечный день, глаза – и сказала: «Роб, возможно, я нас выдала». Знаете, что он ответил? «Кристен, я очень в этом сомневаюсь». Ну, что я могу сказать? Я пыталась. Но потом он прижал меня к кровати в моей съёмной квартире и, что ж, секс был великолепен. И это я ещё не упомянула обо всех моментах, когда я просто забывала – а их было много. Да, я прекрасно помнила, что мне нужно обо всём ему рассказать, пока мы не встречались: в то же мгновение всё это ускользало из моего разума. Чёрт, мне определённо нужно было добавить в своё питание больше Гингко.

И вот всего несколько дней назад журнал прислал мне фотографии. С той съёмки, когда я потеряла бдительность после ночи отличного секса и выпалила ответ, не подумав. Роб уехал от меня утром перед съёмкой, и, садясь на самолёт и возвращаясь в Торонто, я была не в себе. Скучала по нему и знала, что мы только через несколько недель сможем провести время вместе. И проговорилась, так что вперёд, осуждайте меня. Я просмотрела пробные фотографии, буквально дышавшие эстетикой и в то же время выглядевшие довольно вызывающе. Не то чтобы я разбиралась во всех тенденциях, но, судя по фотосессиям с GQ и Glamour, 1965 вернулся в моду. Ха.

А потом журнал вышел в печать.

Стрелять-колотить.

Усевшись на стул в своей маленькой съёмной квартирке в Лондоне, я с опаской открыла журнал на отмеченной странице (спасибо тебе, добрый человек из GQ, который позаботился о том, чтобы я сразу нашла результаты своего словесного поноса). И начала читать.

Да, я прекрасно знала, что именно говорила в интервью; в конце концов, я была там. Как и обычно, не могу сказать, что я была счастлива открывать детали своей личной жизни, но такова жизнь в Голливуде. Нужно немного поступаться своим личным пространством. И я сколько угодно могу ненавидеть это, но, в конце концов, я сама решила ввязаться в эти игры. Так что я просто ответила на вопросы, отыграла свою партию, но потом… БАМ. Вырвался небольшой необдуманный комментарий о моём парне. Блин.

Вот как всё это происходит. Обычно парикмахеры и визажисты видят и слышат кучу всего – и в трейлерах для подготовки к съёмкам, и на самих съёмках. Они ведь всегда рядом с актёрами, но никогда не разговаривают. Просто появляются, поправляют или переделывают что-то в твоей внешности, и снова исчезают, как непостоянные бабочки. Те же правила применимы и во время фотосессий. Ты просто болтаешь ни о чём, потому что тебе довольно неуютно находиться в тех странных позах, которые тебя просят принять. И ты несёшь чушь просто чтобы убить время и отвлечься от спазмов и судорог. И если только у тебя не берут официального интервью прямо во время съёмки, то, что ты говоришь, обычно забывается или оказывается сокрыто в голове какого-нибудь фотографа, чтобы выплыть на поверхность годы спустя. К примеру, посмотрите на тех фотографов, что написали книги о времени, проведённом с Мэрилин. Именно это я и имею в виду. На фотосессиях ты будто находишься в странном защитном пузыре.

Я знала, что не стоило говорить подобное. Чёрт, да только сказав это, я захотела буквально съесть свои слова, заставить их исчезнуть. Но я надеялась и молилась, чтобы эта обмолвка осталась там же, где ей и было место – на белом полотне под светом прожекторов и среди щелчков затворов.

Так что когда журналист упомянул о моих словах уже сидя в ресторане, я была шокирована! Была… ну да, шокирована. И сказала ему: «Это не для печати», - но знала, что никто не станет меня слушать. Потом была предпринята тщетная попытка объяснить ему, как я отношусь к своей личной жизни, заставить его понять, насколько я не хочу, чтобы мир увидел эти три слова. Но он всё равно их напечатал. Вот они, ярко-чёрные на белой глянцевой странице журнала.

Теперь мне нужно было принять антикризисные меры.

Нда, прозвучало слишком пафосно. А ведь всё, что нужно было сделать – это сказать Робу. Снова. И, блин, предупредить его. И извиниться.

Так что я позвонила ему, но оказалась перенаправлена на голосовую почту. Где оставила сообщение о том, что мне нужно с ним поговорить. Думаю, я звучала довольно нервно, но Роб точно решит, что это тон «гиперактивной модели Кристен-актрисы». А потом до меня дошло, который час, и что я позвонила ему в шесть утра по времени ЛА. Его милая задница в такое время была прикрыта одеялом, и он лежал, обнимая подушку, со своими взъерошенными волосами и стояком, вжатым в матрас. Я прекрасно могла увидеть эту картину. Чёрт, хреновы километры между нами.

Около девяти вечера он позвонил мне. Я как раз собиралась ложиться.

- Стюарт! Что случилось, мой милый сексуальный котёнок? – спросил он, хмыкнув.

- Нам нужно поговорить, - как чертовски мрачно это прозвучало. Но я не знала, собирается он кричать или смеяться, а возможность обоих вариантов меня, чёрт возьми, нервировала.

В трубке раздавалось только тихое гудение – мы оба молчали. Тяжело сглотнув, я молилась, что он скажет хоть что-то, что поможет мне понять, с чего лучше начать.

- Хорошо. И о чём именно, - сказал он очень тихо. Что-то в его тоне обеспокоило меня. Чёрт, я точно не лучший собеседник. Ну какая девушка будет звонить своему парню и приветствовать его фразой «нам нужно поговорить»? Разве я не могла хотя бы поздороваться для начала? Очевидно, нет.

- Хм, ну… - я замолчала. Ёлки-палки, я же уже один раз сказала ему это, почему теперь произнести то же самое вдруг стало так сложно?

- Кристен. Что случилось, - отрывисто выпалил он, забыв о вежливости.

Ну, хорошо. Пора сорвать этот пластырь. Просто оторвать и покончить с этим. Не так уж и сложно.

- Знаю, что мы договаривались не раскрывать наши отношения, говорить, кем мы являемся друг другу. Но я была на фотосессии GQ, и совсем потеряла бдительность, пытаясь встать в нужную им позу… а потом они заговорили о моих съёмках в Англии, что я наслаждаюсь ими и всё такое… и я проговорилась.

- Проговорилась.

- Ага, совершенно, на хрен, точно.

И-и-и-и-и-и снова тишина.

- Я запутался. О чём ты?

Раздражённо вздохнув, я сделала ещё одну попытку:

- Я раскрыла нас, приятель!

- Нас?

- Ага.

- Всё равно не понимаю.

- Боже, Роб! Я, блин, сказала им, что ты мой парень. Ну, я не упоминала твоё имя, но твою мать! Я сказала это! – слова вырывались из меня каким-то скомканным хаосом. Роб называл это словесным поносом.

- Эм… хорошо. Ладно. Значит, как я понял, ты сказала им, что мы встречаемся. На фотосессии, верно? Недели назад? И сейчас решила мне об этом сказать?

- Точно.

- И всё это ты рассказываешь мне только сегодня. Впервые.

Я тихо застонала.

- Нет, не впервые. Я уже пыталась всё рассказать тебе, да и, в общем-то, рассказала, но ты, наверное, не расслышал.

- Когда?

- Ну, когда мы все были здесь. И потом я пыталась сделать это ещё раз, но… мы занимались сексом, и у меня всё вылетало из головы.

Роб хохотнул.

- Ладно. Что ж… объяснимо. Знаешь, я не могу сейчас разговаривать. Но я перезвоню, хорошо?

Что? Не может разговаривать? Какого хрена?

- Ладно. Как хочешь, - сказала я с раздражением в полном сарказма голосе.

- Нет, Крис, не «как хочешь», - сказал он успокаивающе. – Мне сейчас нужно уйти, но я скоро перезвоню. Обещаю. Люблю тебя, глупышка.

Глупышка? Я только что сказала ему, что выдала нас, а он собирается просто перезвонить мне?

Прошло пять минут, и телефон затрезвонил.

- Алло?

- Ага, всё удалось. Взял билет на сегодня. Увидимся завтра после твоих съёмок, - он так быстро выпалил всё это, что я еле-еле уловила смысл его слов.

- Воу. Подожди, Роб. Ты летишь. Сюда? Сегодня? Но ты не можешь, - ошеломлённо проговорила я.

Роб снова хмыкнул.

- Конечно, могу. У меня есть и деньги, и время. На хрен Summit, если она считают, что мы не должны встречаться до ноябрьской премьеры. Они ведь не забрали мой паспорт, так что могу делать всё, что захочу. Так что я прилетаю, если только у тебя в квартире не завалялось постороннего парня. Да, и ещё если она не совсем захламлена. Нет? Тогда я приеду, и ты меня не остановишь.

Он был прав. Я не могла остановить его, да и не хотела, если честно.

- Нет, я буду рада тебя видеть. И мне ужасно жаль, Роб, правда. Чертовски жаль.

- Не переживай ты так. Всё в порядке. Честно. Так что иди отдыхай, а я пока вещи соберу, хорошо?

- Разве ты не хочешь узнать, что именно я сказала? – Как бы мне ни хотелось поскорее его увидеть, я думала, что ему будут интересны детали.

- Не-а. Расскажешь мне завтра. В кровать, Кристен. И до встречи.

Попрощавшись, я поставила телефон на зарядку и попыталась выкинуть все мысли из головы. Но всё равно заснула только несколько часов спустя.

***

Я с трудом пережила следующий день. Постоянно думала о Робе, и о хреновой статье, и о своём длинном языке. Дымя как паровоз при малейшей возможности, я тщетно пыталась успокоить свои нервы. Не помогало. Может, сигареты стоило бы дополнить пивом. Но это мне не светило.

Вернувшись в свою съёмную «квартиру», я приняла душ и высушила волосы – старательно высушила, вытягивая их расчёской. Несколько раз задумалась, почему от Роба весь день ничего не было слышно. Ни смс, ни звонков. Выкинув эти мысли из головы первые три раза, на четвёртый я поняла, что все эти сомнения меня вконец измучили. Наконец около восьми вечера в дверь постучали. И мне не нужно было спрашивать, кто там: я и так знала.

Как только я распахнула дверь, Роб тут же быстро вошёл внутрь, бормоча что-то о задержках рейсов и ливне в Нью-Йорке, и ещё упомянул парой ласковых слов севшую батарейку телефона. Судя по его словам, в Нью-Йорке собрались дождевые тучи со всей страны. Кинув сумку на один из стульев в гостевой, он повернулся ко мне.

- Итак, что именно ты сказала этому фотографу? – прежде чем заговорить, он чмокнул меня в висок и мягко погладил по плечу, видимо, пытаясь успокоить. Это сработало. Он не казался злым: просто уставший мужчина, у которого был напряжённый день и которому хочется сразу разобраться с причиной своего приезда. Вроде бы.

- Эм… Я просто сказала, что мне нравится тут сниматься, и что мне хотелось бы поездить по Великобритании, особенно учитывая, что мой парень – англичанин, - ну хорошо, это было невероятно легко. Почему я не рассказала ему раньше?

Глаза Роба стали похожи на блюдца, и его прекрасное лицо приобрело шокированное выражение.

- Ты что? Ты сказала это? Правда?

Ну, хорошо. Я ожидала не такой реакции. Мне казалось, что он может разозлиться, но в его глазах скорее сверкало радостное изумление.

- Ну да, сказала. И мне очень жаль. Знаю, что мы уже месяцы – да что там, годы – строили из себя суперсекретных ниндзя, но я просто… это вырвалось, понимаешь? – я начала расхаживать по комнате, как лев в клетке. – Я слишком расслабилась тогда. Ну, понимаешь? Пыталась объяснить, что мне нравится жизнь не в Голливуде, и надеялась, что журналист поймёт. Но… эх… блин. Думаю, он всё-таки не понял.

Я плюхнулась на диван и откинула голову на мягкую спинку. Потерев лицо руками, я потянулась к волосам – нервная привычка, от которой нам с Робом уже, наверное, никогда не отделаться – но только коснулась пальцами выпрямленных прядей. Чёрт, даже волосы не взъерошить. Оставалась только одна доступная вредная привычка, там что я закурила.

Роб опустился рядом со мной, положив руку мне на бедро. Послышался щелчок зажигалки, и запах его сигарет тут же заполнил комнату.

- Крис? Ты же понимаешь, что это охренительно смешно, верно?

Ну, всё, он напросился. Как можно над этим смеяться?!

- Нет! Не вижу! Блин, Роб! Мы два года умудрялись сохранять свои отношения в тайне. Но один день и сногсшибательный секс накануне всё разрушили.

Оглушительный хохот Роба эхом отразился от стен комнаты.

- Охренеть!

Ага, вот и она. Реакция, которой я ожидала.

- Видишь? Ты же понял, да? – уверенно сказала я.

Роб хмыкнул.

- Нет. Это ты ничего не поняла.

- Прости? – выдавила я, сделав офигеть какую длинную затяжку.

Зеркально отразив мои действия, Роб ответил:

- Кристен, не было никаких «тайн» ещё где-то с… 2009, - его брови поднялись, а глаза просто умоляли меня засмеяться вместе с ним.

- Что?! Были, конечно!

- Да, хм… нет, не было. Ну брось, Крис! Вспомни премьеру «Воды слонам!» Я же пытался поцеловать тебя на заднем сидении машины! Да и мы оба забыли, что не стоит держаться за руки на публике.

- Ну, да, но…

- Нет, мы с тобой просто никогда не говорили, что встречаемся. Помнишь, когда репортёр спросил меня, кто моя девушка?

- Ага, и что?

- Что-что… Я сказал ей: «Она вернулась в ЛА». Если кто и запорол наше прикрытие – это был я!

Ну хорошо. Поддел. Он на самом деле тогда сказал это.

- Просто я постоянно веду себя как чокнутый, так что мне никто не поверил.

- Ты мог иметь в виду кого угодно, Роб. Это не сравнится с «мой парень – англичанин». Ты знаешь, что это никто не упустит из виду! Ну брось, сколько англичан в моём ближайшем окружении? – схватилась я за свою последнюю соломинку.

Вздёрнув бровь, Роб опустил голову.

- В последнее время? Около пяти! – он засмеялся.

Блин. И правда.

Сделав последнюю затяжку, я потушила сигарету.

- Ну, мы с Томом просто снимались вместе…

- А-а-а-ага. И ты снялась в видео с Маркусом (пр.пер.: речь о Маркусе Фостере), - Роб издевательски ахнул. – Святое дерьмо! Ты что, встречаешься с Маркусом?

Я ударила его по руке.

- Чувак! Заткнись!

Щёки Роба немного втянулись, когда он шутливо согнулся пополам от боли.

- Без обид! Ты и правда сделала с ним то видео. И выглядела такой одинокой, и грустной, и скучающей по своему мужчине. Я понимаю. Такое же выражение обычно красуется на лице Сэма, когда он уезжает от Маркуса.

- Роб! Зат! Кнись! – сказала я, борясь с хохотом.

- Теперь мне кажется, что я совсем тебя не знаю. Всегда думал, что тебе больше нравится Тейлор, - он широко улыбнулся, и эта озорная ухмылка явно показывала, насколько забавным он себя считает.

- Боже, Роб! Это не смешно! – кого я обманывала? С каждой минутой сдерживать смех становилось всё сложнее.

Робу потребовалась минута, чтобы перестать хихикать.

- Так повтори, пожалуйста, что ты сказала?

Закрыв глаза, я наклонила голову направо, потом налево.

- Сказала, что «мой парень – англичанин».

- Прости, - проговорил Роб, от смеха которого не осталось и следа. – Ещё разок?

- Мой парень – англичанин, - сказала я виновато.

Его взгляд стал совершенно серьёзным.

- Что?

- Мой парень – англичанин, - тон стал нежным.

Роб мягко погладил мою щёку своими длинными пальцами, потом коснулся ими моих губ.

- И снова, - практически промурлыкал он.

- Мой парень – англичанин, - вот и всё. Решительность испарилась. Всё, в чём нуждалось моё беспокойное сердце – это его рука, касающаяся моего лица, и нежность его слов.

Губы Роба оказались в миллиметрах от моих.

- А теперь только первую часть.

- Мой парень, - пробормотала я, потерявшись в его запахе.

- Моя девушка, - прошептал он и коснулся моих губ.

После чего я сделала то, о чём кричала каждая мысль в моей голове и чему вторила каждая клеточка моего тела.

***

- Чёрт возьми! – отрывисто выпалил он.

Я смогла только согласно кивнуть, ну, и ещё положить голову ему на плечо. Лениво обхватив ладонями мои бёдра, он только время от времени мягко поглаживал меня по спине, после чего возвращал руку обратно. Я же гладила волосы на его затылке. И, уткнувшись носом ему в шею, жадно втягивала потрясающий запах Роба: немного пряностей, мыла, и уникальный, его собственный аромат.

Так мы и лежали несколько минут. Потом, оттолкнувшись от него, я прошла в душ. Вернувшись, забралась под одеяло, уступив ванную Робу. Он же быстро помылся, вернулся и плюхнулся рядом со мной на кровать лицом вниз.

- Ради этого определённо стоило лететь сюда, - пробормотал он приглушённо.

- Точно.

Комнату заполнила уютная, удовлетворённая тишина, которая возможна только после секса. Повернувшись на бок, Роб посмотрел на меня.

- И что теперь? – спросил он, гладя мои волосы.

- Что ты имеешь в виду?

Он посмотрел на меня; на его лице расползлась сексуальная улыбка.

- Ну, раз твой парень англичанин, а ты по воле случая оказалась в Англии… что бы тебе хотелось увидеть?

Я счастливо вздохнула.

- Не знаю. Наверное, Котсуолд.

- Договорились.

- И, может, Кембридж? – зная, что это только мечты, я всё равно не могла сдержать радость, думая об этом.

- Естественно.

- Ты же не собираешься показывать мне всё это, да? – спросила я, уже зная ответ.

Нежно улыбнувшись, Роб вздохнул.

- Ну, наверное, не в ближайшее время. Но как-нибудь нам определённо стоит отправиться сюда на отдых. Может, когда закончим с промо-турами, перед отправкой на остров Уайт?

Моя улыбка вышла почти что застенчивой. Роб был самым необыкновенным парнем в мире.

- Звучит отлично.

- Кроме того, - сказал он, переворачиваясь на спину, - было бы неплохо провести с тобой немного времени, прежде чем твои «мальчики» заявят на тебя права.

- Эй! Никаких прав, мы же просто вместе снимаемся, - сказала я, хмыкнув.

- Съёмки, претензии… Для таких, как они, эти слова – синонимы!

- Ревнуешь? – поддразнила я его.

- Не-а. Вот блин! – воскликнул Роб, резко садясь на кровати. – Я совершенно забыл связаться с тем парнем, что собирался взять у меня интервью. Чёрт. Нужно ему написать.

- Сейчас? – спросила я. Он, должно быть, шутит.

- Ага. Видишь ли, я отослал ему сообщение, в котором говорилось, что я направляюсь в Англию, чтобы переспать со своей девушкой-американкой. – Роб замолчал и повернулся ко мне. На его лице красовалась дразнящая ухмылка, а в глазах плясали смешинки. Наверное, увидев шок на моём, лице, он быстро добавил: - Просто шучу, не было такого… во всяком случае, пока.

Охренеть.