— Не уходите до темноты, — предостерег нас Деметрий, прежде чем помчаться обратно на дьявольский праздник, происходящий в комнате, из которой мы недавно освободились.

Джанна взглянула на нас, но ничего не сказала. Тем не менее, в мыслях девушки проскальзывала озабоченность состоянием Беллы, потому что ее лицо было бледным, а затем перешли к предположениям, стану ли я частью клана Вольтури. Я заметил, как ее взгляд сосредоточился на моем плаще.

Переключившись с Джанны, я сосредоточился на Белле. Она выглядела бледнее, чем обычно – неприятная встреча в зале повлияла на нее, не говоря уже о перепуганных криках, которые мы слышали, прежде чем покинули зал.

Я мог только вообразить яростно пробегающие в мыслях Беллы видения того, что только что произошло в комнате, которую мы недавно покинули; вдобавок к тому факту, что она едва избежала участи стать частью этого ужасного праздника. Когда начались крики, она бы увидела всех этих мужчин и женщин с разорванными шеями, когда каждый вампир приступит к пиру. Это было более милосердно для первых жертв, потому что это произошло бы так быстро, что они не успели бы среагировать, но для других… они бы видели происходящее и осознавали, что будут следующими.

В мыслях Беллы она бы видела кровопролитие и выражение ужаса на лицах людей в комнате; она могла бы даже разделить их чувство безнадежности, когда они осознали, что нет никакого спасения или шанса на выживание. Из-за сострадания Беллы к другим, ей бы хотелось защитить каждого из них, рискуя собой, но попытайся она, то поплатилась бы собственной жизнью вместе со всеми. В ее воображении это, должно быть, выглядело, как в тех разрекламированных фильмах ужасов, которые столь популярны у подростков.

Ее образы были бы правдивыми по отношению к выражению ужаса, беспомощности на лицах и гибели людей, но она не увидела бы кровопролитие. Эти вампиры будут крайне осторожны и употребят каждую каплю крови; это было бы пустой тратой жизненно важной и утоляющей жажду жидкости – допустить потерю даже одной капли.

Побывав одним их таких кровопийц, я знал, насколько ценной для них была человеческая кровь. Людей было тяжелее получить, требовалась большая осторожность, чтобы сохранить свое присутствие незамеченным, так что каждая капля человеческой крови была такой же ценной, как драгоценная жемчужина или камень. Позволить потеряться даже одной капле крови – словно небрежно выбросить горсть алмазов, считая их просто милыми камушками. Кровь животных другое дело; упустить часть в безумном кормлении не страшно, потому что в окрестностях всегда есть еще животные. Единственной нашей мерой предосторожности, как я однажды рассказал Белле, было избегать чрезмерного убийства любого вида животных на территории, потому что это могло нарушить экологический баланс. Хотя, в целом, когда мы были осторожны, никто не замечал потерю нескольких животных – но они бы заметили потерю нескольких людей.

Питание кровью животных вместо людей включало в себя другие преимущества. Гораздо проще избавиться от тела животного в лесу, чем найти возможность избавится от человеческого тела, особенно, если требуется переместить его за пределы территории. В данном случае я решил не размышлять над данной проблемой, потому что не хотел знать, куда Вольтури утилизируют свои остатки.

Тихо, чтобы только Белла смогла слышать меня, я тревожно спросил:
— Ты в порядке?

Вдруг, она задрожала сильнее, чем раньше, и я мог отчетливо слышать, как стучат ее зубы. Меня изрядно встревожило ее здоровье и самочувствие.

Даже Элис заметила, что что-то не так, поскольку она предложила:
— Лучше бы тебе усадить ее прежде, чем она упадет. Она разваливается на части.

Элис была права в обоих предположениях – как только я начал подталкивать Беллу к дивану, то услышал глубокие мучительные рыдания, которые заставляли хрупкое тело Беллы бесконтрольно трястись. Моей первой мыслью было: «Великолепно, Эдвард, ты не смог защитить ее от того, чтобы увидеть и услышать, на что похожи настоящие монстры». Пока душераздирающие рыдания продолжались, я начал волновался о ее самочувствии. Ее тело дрожало так сильно, я понял, что надо сделать что-то, утешить ее и помочь успокоиться. Моим самым большим страхом в этот момент было то, что она могла захотеть не иметь ничего общего со мной теперь, когда она знала, каким чудовищем я действительно был, и могла сопротивляться комфорту, который я мог попытаться предложить.

Опасаясь того, что она могла оттолкнуть меня, но по-прежнему отчаянно нуждаясь помочь ей, я тихо и нежно сказал:
— Тише, Белла, тише.

Пытаясь помочь, Элис предложила:
— Я думаю, у нее начинается истерика. Может, тебе дать ей пощечину?

Я сердито посмотрел на нее, не потому что не поверил ей, так как знал симптомы истерики, а потому что я все еще думал: «Как она могла предложить такое? Белле и так плохо, моя пощечина не поможет ей, а в случае неосторожности нанесет более серьезный вред». Нет, я решил, что Белле требовалось утешение, и если позволит, то я бы с удовольствием утешил ее и утихомирил весь страх и боль.

— Все хорошо, ты в безопасности, все хорошо, —мурлыкал я, а затем рискнул притянуть ее к себе на колени, надеясь обеспечить больше удобства, но снова опасаясь, что она может отпрянуть от меня. Помогая ей сохранить тепло, я также использовал плащ, оборачивая его вокруг нее так, чтобы она не соприкасалась с моей холодной кожей, которая только способствовала бы ее замершему состоянию.

— Все эти люди, — плакала она.

— Я знаю, — в ответ прошептал я.

— Это так ужасно.

Белла, наконец, получила реалистичную картину, но я был безумно рад, что мы не пробыли в той комнате достаточно долго, чтобы она воочию увидела нашу настоящую сущность. Если раньше она испытывала хоть каплю страха или отвращения к нам, то сейчас должна была быть в ужасе от того, на что мы способны. Должна была увидеть, что я говорил ей правду – мы действительно были монстрами. Чудовищами, которые должны жить только в страшных снах и в кино, но не в реальной жизни.
«После произошедшего она должна ненавидеть нас всех!» — подумал я.

— Да, это так. Жаль, что тебе пришлось это увидеть, — пытался я успокоить ее еще больше. Если бы я мог, то заставил бы ее полностью забыть все произошедшее.

— Я могу чем-то помочь? — спросила Джанна, в то время как ее мысли были сосредоточены на том, насколько болезненной выглядела Белла. Я знал, что она была вежливой, но я предпочел сам ухаживать за Беллой. Я планировал защищать ее так долго, насколько она позволила бы.

Хотя она и хотела как лучше, я в итоге сорвался на Джанну за то, что испытала Белла. В результате чего, мой ответ отражал мое недовольство и был довольно холодным, чтобы любой человек ощутил дрожь.

— Нет.

— Она знает, что здесь происходит? — требовательно спросила Белла. Ее голос был очень тихим и хриплым, но дыхание, наконец, стало возвращаться к норме, что немного уменьшило мое беспокойство, но совсем чуть-чуть.

Я отказывался лгать ей, так что сообщил ей истинную ситуацию.

— Да. Она знает все, — и, молча, добавил: «включая то, что происходит в той комнате. На самом деле, вероятно, она ободряюще улыбалась и приветствовала туристов, когда они проходили через эту комнату».

— Она знает, что однажды ее убьют? — еще тише спросила она.

Белла все еще поражала меня своими вопросами. Я не ожидал, что она спросит нечто подобное в этот момент, но все же попытался беззлобно ответить обо всем, что знал, и как-нибудь смягчить ответ.

— Она знает о такой возможности, но надеется, что они решат ее оставить.

Я хотел добавить «прямо, как я хочу оставить тебя с собой, навсегда», но это не означало, что я хотел изменить ее. Я решил, что моей самой большей проблемой было то, что я не хотел отпускать ее или уходить от нее, но я также не хотел обращать ее. Вероятно, после увиденного она не захочет обращения, но я боялся, что это будет также означать, что она не захочет видеть меня, ведь теперь она увидела, каким монстром я был на самом деле.

Я заметил, что Белла побледнела еще больше, когда она спросила:
— Она хочет стать одной из них?

Это было тем, что однажды хотела она. Интересно, станет ли это причиной, по которой она наконец-то сбежит от меня с криками. В ответ на ее вопрос, я только кивнул головой, и затем внимательно изучал ее лицо.

Когда она спросила, я почувствовал, что она стала немного дрожать.

— Как она может этого хотеть? — Прежде чем я мог ответить, она тихо продолжила, будто обращалась к самой себе. — Как можно смотреть на людей, входящих в этот ужасный зал, и мечтать участвовать в этом?

Мое сердце сжалось в ожидании, когда она оттолкнет меня и поймет, что я был ничем не лучше их. Я ожидал от нее размышлений, насколько отвратительным и чудовищным я был, и насколько далеко ей хотелось бы находиться от меня в этот момент. Так что произошедшее дальше удивило меня.

— Ох, Эдвард, — всхлипывала она, пока слезы текли по ее щекам.

«Вот» — подумал я. — «Она собирается вскочить и убежать как можно дальше от меня, насколько это будет возможным, или же скажет мне, как сильно ненавидит меня и больше никогда не хочет видеть снова». Мне казалось, будто кто-то крепко зажал мое сердце в тиски и сжимал сильнее в попытке разрушить его. Я терял надежду на то, что смогу все исправить, и уверенность в том, что я мог когда-либо вернуть ее благосклонность, казалась совершенно невозможной в данный момент.

— Что случилось? — с опаской и беспокойством спросил я.

Честно говоря, я почти боялся услышать ее ответ, но я пытался обеспечить ей хотя бы немного комфорта, ласково массируя спину.

Я был окончательно потрясен, когда вместо того, чтобы оттолкнуть меня как можно дальше от себя, она надежно обернула свои нежные тонкие руки вокруг моей шеи. В тот же миг я понял, что она избрала меня тем, кто может успокоить ее. Сломались оковы, сдерживающие мое сердце, оно раздувалось от великой любви к Белле, которую я никогда не мог представить.

Как только я подумал, что ничего не может быть лучше, она обняла меня еще крепче.

— Очень глупо в такой момент чувствовать себя счастливой?
Я чуть ли не рассмеялся от прилива счастья, когда она обвила меня руками и крепко обняла. В ответ я прижал ее поближе к себе. В этот момент, единственное, что я хотел сделать – это рассказывать ей о вечной любви, прижимать ее крепко-крепко и никогда не отпускать, и заявить всему миру, что вся моя жизнь находится в ее нежных ручках.

Вместо этого я мягко прошептал:
— Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду. — И я действительно знал, что она хотела сказать, ведь сам понимал, что никогда не буду счастливее, чем сейчас. — Но у нас и так есть множество поводов на счастье. Во-первых, мы живы.

И это была другая интересная правда – в этот момент я чувствовал себя живым. Живым от ее прикосновения; живым от ее дыхания; и живым от ее пульса – все это будоражило мои чувства.

— Да, отличный повод, — прошептала она, в то время как ее дыхание ласкало мою кожу.

Одно ощущение ее теплого дыхания напротив моей холодной, гранитовой кожи, посылало всплески электрических импульсов по всему моему телу. Я чувствовал, как доходил к чувствительной перегрузке, и наслаждался каждым этим мгновением. Не осознавая того, что задерживал дыхание, я выдохнул, мягко добавляя:
— И мы вместе.

Мне понравилось, как это прозвучало – вместе. Что еще можно желать, думал я, кроме как быть вместе с человеком, которого я искренне любил так сильно, насколько это вообще возможно. Но реальность вернулась, и я вспомнил, где мы были, и знал, что единственное, чего нам не хватает – это быть дома, в безопасности.

Я почувствовал, как Белла согласно кивнула, и затем добавил:
— И, если повезет, мы все еще будем живы завтра.

«Все, что нам нужно сделать, – выбраться отсюда, сесть на самолет и вернуться домой, но в этот раз домом будет Форкс – я не покину ее снова. Я не смогу оставить ее; даже если она не хочет меня видеть рядом с собой, я останусь довольно близко, чтобы у меня была возможность видеть ее, хотя бы на расстоянии», — подумал я.

— Надеюсь, — ответила Белла на мой комментарий о том, что мы останемся живы, но она казалась не слишком убежденной этим фактом.

«Она все еще боялась того, что Аро может изменить свое решение? Или что нас остановят и не дадут уйти?». Успокаивать ее было бы намного проще, если бы я знал, о чем она думает, чтобы я мог решать ее проблемы сразу же, как только они появлялись.

Уверяя, Элис вступила в разговор:
— Перспектива весьма хорошая, — ее мысли были сосредоточены не на уходе, а на встрече с Джаспером, как только мы приземлились бы в Вашингтоне. Фактически, Джаспер был единственным, на ком была сосредоточена Элис, пока мы сидели в ожидании темноты. — Я увижу Джаспера меньше чем через двадцать четыре часа.

Белла посмотрела на меня. Она напоминала человека, который умирал от жажды и, наконец-то, получил возможность выпить большой стакан холодный воды. Я чувствовал, как ее глаза поглощали меня, пока она продолжала пристально смотреть на меня, но затем я понял, что чувствовал то же самое. Она была моим большим стаканом холодной, освежающей воды. Она освежала мое сердце так, как я и подумать не мог. Я был все еще поражен, что всего лишь этим утром я чувствовал себя настолько подавленным и опустошенным от потери Беллы, и мне лишь хотелось быть вечно мертвым: не как вампир, но чтобы мое существование окончательно прекратилось. Я бы поприветствовал Феликса и Деметрия, положивших конец моему существованию, но больше такого желания не имелось. Теперь я не мог найти ничего лучше, кроме как сидеть здесь и держать Беллу на моих коленях так близко, насколько было возможно.

Мне хотелось изучить и запомнить каждый дюйм ее лица, и, пока я продолжал смотреть на нее, то начал замечать, что ее лицо изменилось с тех пор, как я покинул ее в сентябре. Оно выглядело более худым, нежели раньше, появился новый оттенок печали в ее глазах. Если бы я не знал лучше, то подумал, будто мы проиграли спор по поводу нашего ухода. В глазах Беллы читалось много печали, и я знал, что не вся она была вызвана недавним человеческим кровопролитием. Я не мог назвать причину, просто посмотрев на нее, но чувствовал, что сейчас было не время и не место для выяснения того, что видел. Присмотревшись к ее прекрасному лицу, я также заметил следы усталости вокруг глаз.

Мне нравился цвет и глубина ее глаз, но меня беспокоило, что они оба потускнели, и под ними пролегли новые линии, так что я бережно проследовал пальцем по ним, комментируя:
— Ты выглядишь такой уставшей.

— А ты выглядишь измученным жаждой, — тихо прошептала она. Ох, так похоже на Беллу – думать о других вперед себя.

— Это ничто, — и, на удивление, это было правдой, ведь в этот момент жажда не была на первом месте. Сейчас я был полностью сосредоточен на здоровье и самочувствии Беллы, а не на своих потребностях.

— Ты уверен? Я могу посидеть с Элис.

Это был один из тех моментов, когда я мог читать Беллу, как открытую книгу; я мог сказать, что она лгала мне по какой-то причине. На самом деле ей не хотелось, чтобы я уходил, возможно, это означало то, что у нас была надежда, но это могло означать и то, что она просто боялась оставаться под защитой одной Элис. Я вернулся к тому, откуда начал, будучи озадаченным истинными чувствами Беллы.

Вздохнув, я, наконец, сказал:
— Никогда я не держал под контролем эту сторону моей сущности лучше, чем прямо сейчас. — К счастью, это было правдой, потому что последней вещью, что я когда либо хотел сделать – причинить Белле боль.

Белла прильнула ко мне ближе, словно искала тепло, но не от тела. Ей все еще было холодно, но не так, как раньше. Я знал, что плащ помогал ей немного согреться, но казалось, что она не искала такой вид тепла. Пока я смотрел на нее сверху вниз, меня удивляло, насколько маленькой и хрупкой она выглядела. Почему-то она казалась еще меньше, чем я помнил, но у меня совершенная память, так что я удивлялся, как такое было возможно. Я также заметил, насколько уязвимой выглядела Белла, смотря на меня широко раскрытыми глазами, ее полные губы, казалось, просили поцелуя. Я хотел поцеловать ее; все внутри ныло от желания поцеловать ее, но, как и в случае с ее кровью, я воздерживался от одного маленького поцелуя, хотя желание ее поцелуя было сильнее, чем жажда крови. Если бы Белла только знала, как сильно я любил ее, изменилось бы ее отношение ко мне? Помогло ли это восстановить отношения, которые были у нас раньше?

Я должен был перестать мучить себя; мне нужно было сосредоточиться, как доставить нас домой. Таким образом, пока Белла свернулась, прижимаясь к моей груди, – она ощущалась такой теплой в сравнении со мной – мы с Элис тихо и быстро обсуждали, как добраться домой.

— Пока ты будешь выводить Беллу отсюда, я пойду вперед и найду подходящий автомобиль, чтобы довезти нас до Флоренции.

— Что с билетами? Ты покупала билеты в оба конца или только сюда?

— В один конец. — Элис казалась застенчивой в ответе. — Не забывай, Эдвард, никто из нас не знал, смогли бы мы приехать вовремя, и если так, то у меня не было никакого понятия, как долго мы бы находились здесь. Билеты не слишком сложно приобрести. Я больше волнуюсь за Беллу. Выглядит она не очень.

— Она пережила огромный шок, и я рискну предположить, что она слишком устала. Когда она в последний раз спала? — Благодаря этой информации, я смогу точнее определить степень усталости Беллы.

— Я сомневаюсь, что она спала с тех пор, как мы покинули Сиэтл. Может быть, ты должен уговорить ее поспать, когда мы будем на борту самолета? — предложила Элис. Она тоже была обеспокоена, насколько уставшей и истощенной выглядела Белла.

— Когда она ела в последний раз? — Моя семья иногда забывала о нужде Беллы в еде. Ей нужно было питаться чаще, чем нам.

— Последний раз она ела в самолете. Прости, Эдвард, я совершенно не думала об этом, и у нее не было возможности поесть весь день. Я удивлена, что она все еще стоит, не говоря уже о бодрствовании.

— Элис, посмотри, как она похудела. Я обеспокоен ее здоровьем. Это действительно сильно ударило по ней. Мало того, что стресс от этой ситуации брало свое, так еще у нее не было возможности справить человеческие нужны, что увеличило негативный эффект на нее.

— Эдвард, она будет в порядке. Белла сильнее, чем ты думаешь. Гораздо сильнее, чем ты порой считаешь. — Она задумалась на мгновение, вспоминая разговор с Чарли, но не вникая в подробности. Единственным, что я смог увидеть – она была обеспокоена тем, как все это может сказаться на Белле впоследствии, и как Чарли отреагирует на тот факт, что Белла сбежала ко мне. Затем мысли Элис сосредоточились текущей проблеме.

— Как только мы выйдем отсюда, я угоню самую быструю машину, которую смогу найти, по пути во Флоренцию позвоню в авиакомпанию и позабочусь о билетах. Мы поскорее вернем Беллу домой и в самые короткие сроки накормим ее.

Я нахмурился, когда Элис упомянула о еде.

— Эдвард, не беспокойся, с ней все будет хорошо, — заверяла меня Элис. — Мы доставим ее домой целой и невредимой, и когда это произойдет, тебе придется принять решение.

— Нет, Элис, я уже принял решение, — видя, что она собирается что-то сказать, я поспешно опередил ее. — Только не здесь и не в присутствии Беллы. Просто добудь быструю машину, а об этом мы позже поговорим.

Пока мы говорили, я не спускал глаз с Беллы, выискивая признаки шока, истерики или физического опустошения. Я пытался разговаривать тихо и быстро, чтобы ни Белла, ни Джанна не могли услышать нас, но я все же подозревал, что Белла поняла часть разговора. Она стала лучше слышать; на самом деле, намного лучше, чем я мог считать возможным для любого человека. Впрочем, Белла никогда не была и не будет просто «любым другим человеком». Нет, моя Белла была уникальной, невероятно особенной, и я никогда не хотел потерять ее.

---

Перевод: ღSensibleღ

Редакция: Catherine, Limon_Fresh и ButterCup