Действие 9. Пройти точку невозврата

Дневник Беллы Свон

Понедельник 27 сентября 2004

Дорогой дневник,

Я ударила его. Сильно. Он был настоящим мудаком и заслужил это, но все же... я так плохо себя чувствую. Я не должна чувствовать себя плохо. Я не хочу чувствовать себя плохо. Но все равно это испытываю.

После всего того дерьма, что он вылил на меня за последние две недели, он признался, что его влечет ко мне. Я думаю. Ну, он сказал, что он «твердый как ад», с тех пор как прочитал мой дневник, что означает, что я привлекаю его, не так ли? Или все эти разговоры о сексе и порно и твердых пенисах просто возбуждают его?

О, черт, я не знаю.

Думаю, что все-таки я.

Должно быть так.

То, как он иногда смотрит на меня... будто боится, что я исчезну, если он моргнет.

Он хочет меня.

Я уверена в этом.

Отчасти.

Или все-таки не я?

Боже, я так растеряна.

Почему я вообще об этом беспокоюсь? Я не хочу, чтобы он меня хотел. Он грубый, эгоистичный, страдающий фобией извинения говнюк, и ничего хорошего не выйдет, если мы начнем встречаться. За исключением, возможно, умопомрачительного секса.

О, секс. Я могу это себе представить.

Он был бы умасленно горячим в постели – весь страстный и пылкий, и издающий стоны. Черт, держу пари, он очень хорошо знает, что делать. Он заставил бы меня кончить не менее десяти раз. У меня было бы столько оргазмов, что я бы забыла свое имя и просто осталась бы с ним в постели на весь день, а он бы творил свое горяче-голое сексуальное волшебство на моем теле.

Проклятье.

Теперь все, о чем я могла думать, – это о голом Каллене, дарившем мне оргазмы своими пальцами, ртом и получившим награду членом.

Черт, дерьмо, блядь!

Я больше не могла отрицать этого. Насколько я хотела этого, настолько я не могла игнорировать то, как он заставлял меня чувствовать: я хотела его. Я хотела коснуться руками его тела и почувствовать каждую его часть. Я хотела, чтобы он поцеловал меня и потрогал в местах, которые никогда не были тронуты мужчиной. Я хотела метаться и стонать, и кричать его имя в экстазе.

Я не хотела хотеть его в этом плане, но все равно хотела. Чрезвычайно. Я хотела коснуться его «твердого как ад» пениса и увидеть его лицо, когда заставлю его кончить.

Боже, я так влипла.

И теперь, когда я фактически призналась себе (и тебе, дорогой дневник), я в ужасе, что он будет читать это, потому что, по его словам, это неизбежно. Как только я запишу что-то столь унизительное, Вселенная найдет способ, чтобы он это увидел.

Ну, в таком случае: «ЭЙ, КАЛЛЕН! ДА, ТЫ, БОЛЬШОЙ ВТОРГАЮЩИЙСЯ В ЧАСТНУЮ ЖИЗНЬ МЕРЗАВЕЦ! Я ХОЧУ ПОЩУПАТЬ ТВОЕ ХОЗЯЙСТВО! ВОТ, Я СКАЗАЛА ЭТО! ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО Я НЕ НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ПОТОМУ ЧТО Я ВСЕЦЕЛО ТЕБЯ НЕНАВИЖУ. ХОЧЕШЬ ИМЕТЬ БУРНЫЙ СЕКС СО МНОЙ И ВЫНЕСТИ МОЙ ПОХОТЛИВЫЙ ДЕВСТВЕНЫЙ МОЗГ?»

Я бросила ручку и вырвала страницу из моего дневника, в отчаянии простонав, когда смяла ее и выбросила в мусорное ведро. Она отскочила от края и присоединилась к другим семи скомканным бумажкам, замусорившим пол.

- Сладкочленная туфта! - завопила я и запустила свой дневник через всю комнату.

Он ударился об дверь с глухим стуком, а я плюхнулась обратно на кровать и закинула руку, прикрывая ею глаза.

Это бесполезно. Я больше не могла писать в своем дневнике. Он разрушил ритуал. Потому я не могла заставить себя забыть прошлый ужас – вдруг он опять прочитает его. Единственная вещь, которая помогала мне разобраться в своих нелепых чувствах к нему, теперь недоступна, и это было невыносимо за пределами всех слов.

- Белла?

Раздался стук в дверь, и появилась голова Роуз.

- Ты в порядке?

- Нет, - сказала я, потирая лицо и вздыхая.

- Каллен?

- Кто же еще.

- Что случилось?

- Я ударила его.

- Ничего себе.

- Да.

- По-прежнему никаких извинений?

- Конечно, нет. К тому же он практически потребовал, чтобы я подрочила ему.

- Это хреново. Он должен был, по крайней мере, сказать «пожалуйста».

- Я знаю, ладно?

Она подошла к кровати и села на краешек, и я знала, взглянув на ее лицо, что она собирается сказать.

- Ты ему нравишься.

- Меня это не волнует.

- Да, волнует. Тебе он тоже нравится.

- Я не хочу этого.

- Иногда симпатия к кому-то не имеет ничего общего с тем, что ты хочешь, и связано с тем, что тебе нужно.

- Мне он не нужен.

- Да, нужен. И ты нужна ему. Любой человек с глазами на голове может это заметить.

- Роуз, он мудак.

- Я знаю.

- Невероятный мудак.

- Прекрати заводить меня.

- Он раздражает меня больше, чем кто-либо другой на планете.

- Ты неравнодушна к нему.

- Нам было бы просто ужасно вместе.

- Или замечательно.

Я выдохнула и села.

- Что ты такое говоришь?

- Я говорю, что ты должна сделать первый шаг.

- Боже, Роуз... нет. Мы просто... мы несовместимы. Это как будто мы масло и уксус, и независимо от того, сколько бы мы взбалтывались друг с другом, мы никогда не смешаемся.

- Белла, - заговорила она, вперив в меня свой лучший «прислушайся к жемчужинам мудрости, которые я собираюсь рассыпать» взгляд. - Ты забываешь, что когда масло и уксус встречаются вместе, они не могут смешаться, но они по-прежнему являются вкусной приправой для салата.

Я уставилась на нее, и целая вереница мыслей из серии «что за умасленное дерьмо?» промелькнула по моему лицу.

- Роуз, в этом нет никакого смысла.

Она вздохнула и ответила:

- Я знаю. Извини. Я ничего такого не имела в виду. Тем не менее, приправа для салата восхитительна. Моя точка зрения заключается в следующем: ты должна трахнуться с Калленом. Это было бы вкусно.

Я в шоке посмотрела на нее:

- Что? Я должна... что? Тр... Переспать с Калленом? Я имею в виду... Я не могу даже осознать…

- Только не надо, блядь, говорить мне, что ты никогда не думала о том, чтобы попрыгать на стояке этого парня, потому что я знаю, что ты думала.

Я ссутулилась и надулась.

- Ладно, хорошо, я думала об этом. Но это не значит, что я на самом деле это сделаю.

- Э-э, нужно ли мне напомнить тебе, что ты устроила ему бесстыжий петтинг, когда была пьяна? И из того, что говорили, я поняла, что он совсем не жаловался.

- Это не в счет.

- Ты терлась своими девичьими прелестями о его причиндалы, Белла. Это считается.

Я накинула волосы себе на глаза и простонала:

- Роуз...

Она откинула мои волосы и посмотрела на меня.

- Белла, ты очевидно одержима этим парнем...

- Он сводит меня с ума.

- Он горяч как ад.

- Он прочитал мой дневник.

- Он хотел знать о тебе больше.

- Я думаю, у него эмоциональные проблемы.

- Он нуждается в твоей помощи.

- Я не хочу помогать ему.

- Я думаю, что хочешь.

Я проворчала в расстройстве и плюхнулась обратно на кровать.

- Он не хочет моей помощи, Роуз, - вздохнула я. - Или чьей-либо другой в этом отношении. Он – Каллен, покрытый тефлоном суперкретин.

- Или, - проговорила Роуз, направившись к двери, - он – Каллен: Грустный мальчик, который сбился с пути. - Она положила руку на ручку двери и посмотрела на меня. - Кто бы он ни был, тебе придется иметь дело с тем, что бурлит между вами, прежде чем вы оба слетите с катушек. Ты не можешь жить дальше со всей этой неразрешенной сексуальной напряженностью. Это вредно. Я бы на твоем месте трахалась с ним до тех пор, пока вы оба не смогли бы подняться, но, эй... я – это я. (п.п.: Грустный мальчик - Little Boy Blue – персонаж из английского фольклора)

Я засмеялась, когда она пошевелила бровями.

- Спасибо, Роуз. Буду иметь это в виду.

Она улыбнулась и сказала:

- Спокойно ночи, Беллз, - прежде чем открыть дверь и выйти.

В ту ночь мне приснился Каллен, представший передо мной: обнаженный и желающий меня, во всем своем великолепии.

...

...

На следующий день я пошла на репетицию, все еще не уверенная в том, что же мне делать. Часть меня думала, что я должна извиниться за пощечину, а другая часть по-прежнему хлопала себя по плечу, потому что он действительно это заслужил.

Когда я повернула за угол к блоку драмы, я увидела его. Он стоял, прислонившись к перилам, возле театра, в темных очках и с картонными стаканчиками в каждой руке. При моем приближении, он увидел меня и выпрямился, наблюдая, как я подхожу. Я остановилась перед ним и заметила след от удара на его лице.

Мне стало плохо. Я не думала, что ударила его так сильно.

- Эй, - сказала я, сдерживая желание извиниться.

- Эй, - ответил он, глядя на меня сверху вниз и прикусив внутреннюю сторону щеки.

Мы стояли так в течение нескольких секунд, а затем он сунул один из картонных стаканчиков мне и произнес:

- О... дерьмо... это... э-э... это для тебя.

Я взяла его, и поднесла к своему носу.

- Что это?

Он усмехнулся и ответил:

- Это «я-мудак-чино с дополнительной порцией пожалуйста-не-бей-меня-снова-даже-если-я-заслуживаю-потому-что-это-блядски-больно».

Я попыталась остановить улыбку, которая вспыхнула на моем лице, когда я пожала плечами и сказала:

- Ха. А пахнет как простой горячий шоколад.

Он улыбнулся и опустил голову.

- Да, что ж, оказывается, у них закончился я-мудак-чино. И я предложил сделать еще немного, но они сказали, что я чересчур квалифицированный.

Я подавила смех.

- Да... ну... они были правы.

- Подумаешь.

У меня вырвался смешок.

- Что? - спросил он, очевидно задетый. - Я не могу использовать крутой городской сленг?

- Нет, - сказала я, качая головой и смеясь. - Нет, и еще раз нет.

- Сучка, пожалуйста, - вздохнул он, закатывая глаза.

Я рассмеялась и позволила ему на этот раз выйти сухим из воды.

Мы потягивали наши напитки, какое-то время не говоря ни слова, и, так или иначе, я знала, что чашечка горячего шоколада очень близка к извинению, которое я собиралась получить от него, и в данный момент я была этим удовлетворена.

В конце концов, Ирина прошла мимо нас и открыла двери театра. Мы проскользнули мимо нее и выбросили наши пустые стаканчики в мусорную корзину, когда вошли в полутемный театр. Каллен снял темные очки, и после того как мы оставили наши сумки в зале, мы присоединились к Ирине на сцене.

- Как вы сегодня чувствуете себя, ребята? - спросила она, разглядывая опухшую щеку Каллена.

Каллен и я пробормотали что-то неопределенно положительное. На этом светская беседа была закончена, и мы приступили к делу.

- Итак, не хочу вас пугать, - проговорила Ирина, глядя на каждого из нас. - Но успех всей этой постановки зависит от вас двоих и правдоподобности ваших отношений.

Каллен выдохнул и нервно посмотрел на меня, прежде чем сказать:

- Иисус, Ирина. Только не надо давить.

Ирина сочувственно улыбнулась ему и продолжила:

- Хорошей новостью является то, что я знаю, что вы оба более чем способны вдохнуть жизнь в эти персонажи. Но вы должны будете довериться мне и друг другу и полностью отдаться ощущениям, понимаете?

Мы оба кивнули. И хотя я знала, что Каллен отчаянно пытался не волноваться, он все равно нервничал.

- Итак, сцена вечера у Капулетти, где вы впервые увидели друг друга, и, как бы банально это не звучало, вы должны убедить нас, что это любовь с первого взгляда.

- Каллен не верит в любовь с первого взгляда, - ухмыльнулась я.

Он кинул на меня сердитый взгляд, будучи явно не в восторге.

- Он не должен в это верить, - сказала Ирина, улыбаясь. - Он просто должен заставить зрителя поверить в это. Не так ли, мистер Каллен?

- Как скажете, - пробормотал он, пытаясь прозвучать легкомысленно, но вышло весьма жалобно.

Она рассмеялась и поставила нас по разные стороны сцены, прежде чем дать наставления.

- Итак, вы должны представить себе, что пространство зала заполнено завсегдатаями таких вечеров. Ромео, вы от скуки сходите с ума. Ваши друзья обещали заставить вас позабыть о Розалине, познакомив вас с другими красивыми женщинами, но вы совсем не заинтересованы в этом. Вы считаете, что Розалина погубила вас для любой другой женщины, и просто подсчитываете минуты, пока вашим друзьям не надоест так, чтобы вы смогли уйти.

- Джульетта, вы отчаянно пытаетесь избежать своей матери и Париса. И когда Ромео впервые увидит вас, вы в полном неведении, что за вами наблюдают. Тем не менее, когда вы сами в первый раз увидите его, это будет подобно щелчку внутри вас. Все и вся исчезнет в темноту, и все, что вы будете видеть, – это он. Вы боитесь вашего невероятного влечения к нему, и когда он попробует поцеловать вас, вы попытаетесь отказать ему, но не сможете.

Я кивнула, в то время как нервозность бурлила внутри меня. Я посмотрела на Каллена. Он выглядел совсем больным.

- У кого-нибудь из вас есть вопросы?

Каллен сглотнул и покачал головой. Я сделала то же самое.

Мы знали, что должны это сделать, но было страшно. Нам обоим.

- Тогда с этим все. Давайте начнем с того, как вы увидели друг друга через весь зал. Как только ваши глаза встречаются, то словно стальной трос протягивается между вами, привлекая вас друг к другу. Это странно и опьяняюще, и вы не можете остановить это, даже если бы попытались. Я хочу увидеть страсть. Ощущение судьбы. Почему бы нам не сделать первый проход и не посмотреть, что произойдет?

Она прошла и села в первом ряду зрительного зала со своим сценарием и ноутбуком, а Каллен и я остались одни на сцене. Он выглядел таким же нервным, как я себя чувствовала.

- Ладно, как только будете готовы, - обратилась к нам Ирина.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, а потом посмотрела на Каллена. Его глаза были закрыты, и он так сосредоточенно хмурился, будто психологически настраивался выпрыгнуть из самолета или пройти по горячим углям. Он сделал несколько глубоких вдохов и встряхнул руками. И я видела, что он шевелит губами, но не слышала, что он говорит.

Наконец, он открыл глаза и посмотрел в мою сторону, начав с моих ног. Он, казалось, был удовлетворен ими и передвинулся к коленям. Сегодня я одела юбку. Джинсовую. Довольно короткую. Его глаза переместились выше, на мои бедра, затем продолжили свой путь по моему животу, моей груди, затем шее и, наконец, остановились на моем лице.

Он несколько секунд смотрел на мой рот, а затем... О, Боже... затем он посмотрел мне в глаза. Я задохнулась, когда почувствовала, как наши энергии соединились через пустое пространство. Будто я растворилась в нем и поглощала его в одно и то же время. Это слишком сильно, слишком быстро, но он позволил мне – всецело, – и если я отдалялась, он замыкался снова.

Я видела, что он старался не бояться, но было очевидно обратное. И на мгновение мне показалось, что он сбежит. Его тело застыло, и в глазах мелькнула вспышка паники, но потом он выдохнул, и я увидела, что появился Ромео, впечатлительный и отчаянный. Он направил свои эмоции на героя. Используя страх. Преобразовав его. Создавая отвагу.

Я посмотрела на него глазами Джульетты, и он был самый красивый человек, которого я когда-либо видела.

Мой Белла-мозг запутался. Вчера днем мы кричали друг на друга, и я врезала ему и ненавидела от всего сердца, а теперь...

Теперь он для меня – всё.

Мы двинулись навстречу друг другу: каждый шаг был отяжелен потребностью, желанием и предназначением. Моя кожа трепетала от пульсирующего волнения, а тело наполнилось ожиданием. Его глаза прожигали мои, глубоко и интенсивно. Когда он остановился передо мной, я едва могла дышать.

Он смотрел на меня так, будто я красива... драгоценна... особенна. Как будто я какое-то чудо природы, которое было создано специально для него.

Никто никогда не смотрел на меня так, и какой-то частичке меня хотелось верить, что это больше, чем просто точка зрения его персонажа.

Мне так хотелось прикоснуться к нему, чтобы почувствовать, что он настоящий, что он здесь и хочет меня, но я не должна была. Поэтому я просто стояла и смотрела на него: его сильные челюсти и высокие скулы, его красивые глаза, обрамленные густыми ресницами, его густые брови и непокорные волосы.

Все его части имели свою собственную уникальную красоту. Но когда они сложились вместе, он был великолепен, и я не могла описать это.

Страх все еще таился в его глазах, но он игнорировал его, и я наблюдала, как его рука потянулась к моему лицу. Он нежно коснулся меня, большой палец слегка погладил мою щеку. Его веки дрогнули, и я резко вдохнула. Жар обосновался под моей кожей, и он усиливался с каждым мягким прикосновением его пальцев. Его страх стал ощутим немного больше – будто мерцающая тень позади его решимости.

Его глаза сосредоточились на моих губах, и он прочистил горло, прежде чем прошептать:

- Когда моей рукою недостойной

Я мог твою святыню оскорбить,

Позволь губам моим, двум пилигримам,

Мой сладкий грех лобзаньем искупить.

Слова были формальными... устаревшими, и все же мое тело отреагировало на них так, будто они были обычными. И неподвластными времени.

Его пальцы все еще были на моей щеке, и он наклонился так медленно, что я едва могла заметить его движение. Но все, что видела, – это его губы, приоткрытые и мягкие, и я осознавала, что Джульетта бы отстранилась, но мне не хотелось.

Я помнила свою цель и убрала его руку от моего лица, задержав в своей ладони, мягко поглаживая пальцами.

- Но, пилигрим, невелика вина

Твоей руки: в ней набожность видна;

Паломникам позволено руками

С молитвою касаться рук святых,

И жмут они друг другу руку сами,

Пожатие руки – лобзанье их.

Я стиснула наши руки вместе, и мой голос был отвлеченным, а ритм дерьмовым. Я не могла мыслить здраво. Он был слишком близко. Я могла чувствовать его аромат – мыло и одеколон и сладкий запах шоколада в его дыхании.

Я чувствовала его каждой частью своего тела, и мои руки начали дрожать.

Он накрыл своей второй рукой мою руку, лаская ее; в мягкой тишине кожа скользила по коже, и это было самой интимной вещью, которую я когда-либо испытывала. Интенсивный ток, который возник между нашими руками, заставлял меня желать его слишком сильно, учитывая, что это влияло на него точно так же, потому что его голос вдруг стал низким и тихим.

- Но, кроме рук, даны и губы им.

- Да… - ответила я, наблюдая как двигаются его красивые руки, лаская, поглаживая, переплетая его пальцы с моими, касаясь там нежной кожи и заставляя меня дрожать, - …чтоб читать молитвы, пилигрим.

- О, если так, то, милая святая, - проговорил он, опять сосредоточив внимание на моих губах. - Позволь губам молиться, подражая моей руке; даруй ей благодать, чтоб веры мне своей не потерять.

Интенсивность его энергии заполнила меня, затруднив дыхание. Мне едва хватило воздуха, чтобы сказать свои слова.

- Недвижными святые пребывают, - прошептала я. - Хоть милость за молитву посылают.

- Не двигайся ж… - пробормотал он, придвинувшись ближе, - …пока не испросил я милости молитвами своими. Ну, вот, теперь я прегрешенье смыл, соединив мои уста с твоими.

Я задержала дыхание, когда его губы приблизились, задержавшись рядом с моими, так далеко от того, где я отчаянно хотела, чтобы они были. Я хотела закрыть глаза и насладиться моментом, но он остановился, прежде чем соприкоснуться, моргнул и покачал головой. Его руки напряглись в моих руках, и я поняла, что что-то не так.

Он зажмурился и издал разочарованный, сдавленный стон.

- Мистер Каллен? - обратилась к нему Ирина из зрительного зала. - Это была ваша реплика, чтобы поцеловать ее. Какие-то проблемы?

Он отбросил мои руки и сделал шаг назад. Страх, который он так старался подавить, вырвался на свободу и бурлил в глубине его глаз.

- Я не могу, - сказал он низким, полным сожаления голосом. - Мне очень жаль... Я просто... Я не могу.

- Вы не можете что, мистер Каллен?

- Ничего из этого. Все это. Я думал, что смогу, но... Я не могу. Дайте ей другого Ромео. Кого-нибудь, кроме меня.

Он вылетел из зала как на крыльях и, хотя Ирина звала его, не остановился.

Я пошла было за ним, но Ирина жестом попросила меня подождать.

- Белла, - сказала она, поднявшись ко мне на сцену. - Будьте осторожны с ним. По некоторым причинам он оказывает сопротивление любой эмоциональной близости. Я не сомневаюсь, что он может сыграть эту роль, но он должен быть убедителен и реалистичен, и вы единственная, кто может помочь ему.

- Я не уверена в этом, - скептически проговорила я. - Большую часть времени он не говорит со мной, а когда делает это, все заканчивается тем, что мы кричим друг на друга.

Она сдержанно улыбнулась мне.

- Разве вы не заметили, что вы единственный человек на курсе, с которым он делает хоть какое-то усилие? Он едва ли разговаривает с кем-нибудь еще.

- О.

Я проводила так много времени, наблюдая за Калленом, зацикленная на том, как сильно он меня раздражал, что не заметила, насколько он одинок. В обеденное время он исчезал, и я сидела с Райли и Хайди, а после занятий, когда все остальные уходили, болтая о том, что мы только что делали, он первый оказывался у двери, исчезая прежде, чем у меня появился бы шанс узнать, куда он направляется.

Один.

Я думала, что он избегал только меня, но, возможно, избегал всех.

- Я поговорю с ним, - заверила ее я.

Она улыбнулась и кивнула.

- Белла, иногда люди возводят стены, чтобы не только не впустить людей, но и увидеть, кто достаточно заботится, чтобы разрушить их. Понятно?

Я кивнула и пошла за сцену, следуя по пути Каллена, который исчез за черными занавесями в закулисную темноту, когда я услышала шаркающий шум и направилась в ту сторону.

- Каллен?

Я нашла его в одной из раздевалок, где он сидел на стуле, обхватив голову руками. Свет, отражающийся в зеркале, сиял за ним, подобно нимбу.

Я остановилась в дверях и посмотрела на него, не зная, что и сказать.

- Я не могу это сделать, - сказал он, не поднимая глаз. - Я говорил ей, что был выбран не на ту роль, но она не слушала. Тебе нужен кто-то другой. Не я.

- Я не хочу кого-то другого, - мягко проговорила я, направляясь к нему.

Он резко поднял голову, и я знала, что он не ожидал услышать от меня эти слова.

- Почему? - недоумевающе спросил он.

- Я не знаю, - честно ответила я, останавливаясь перед ним и посмотрев вниз. - Я просто думаю... Если ты доверишься себе и мне... мы могли бы создать что-то действительно потрясающее.

- Свон... - Его голос прозвучал умоляюще, и я знала, что он не хотел, чтобы я пыталась переубедить его, но я должна была.

Он встал и подошел к окну, что-то высматривая через мутное стекло. Оттуда, где он стоял, все выглядело туманно и неопределенно, и мне отчаянно хотелось протянуть руку и протереть стекло, чтобы мы оба смогли увидеть что там.

- Просто попытайся, - стала убеждать его я, оставаясь позади него. - Это все, что я прошу. Я знаю, это трудно для тебя, но не уходи, по крайней мере, не попытавшись.

- Стоит ли пытаться, когда я знаю, чем все обернется? - вздохнул он. - Я облажаюсь, Свон. Я буду зажат, и ты будешь скована из-за меня.

Я озвучила вопрос, который так и горел у меня на языке:

- Почему это так трудно для тебя?

Он выдавил горький смешок:

- Долгая история.

- У меня есть время.

Он покачал головой и посмотрел в окно.

- Просто поверь мне, когда я говорю, что лучше закончить это прямо сейчас, пока у тебя есть время отрепетировать свою роль с кем-то другим.

- Уже слишком поздно, - сказала я, испытывая желание прикоснуться к его спине. - Ты мой Ромео, так что просто смирись с этим и прими, или, клянусь Богом, я буду звать тебя Капитан Слабак каждый день в течение следующих четырех лет.

Он протянул руки и положил их на подоконник, опустив плечи и склонив голову.

- Свон, почему ты постоянно бьешь меня по яйцам?

- Потому что это весело.

- Не для меня.

Я не смогла больше сдерживать себя, поэтому положила руку между его лопаток и мягко погладила.

Его мышцы напряглись под моими пальцами, и когда он вдохнул, это вышло громко и неровно.

- Эдвард... пожалуйста, не уходи. Ты можешь сделать это.

- Нет, не могу.

- Почему нет?

- Мне... блядь, Свон, мне...

- Страшно?

Он молча кивнул.

- Ты думаешь мне не страшно? Боже, каждая девчонка на нашем курсе хочет эту роль, и я уверена, они все только и молятся, чтобы я облажалась, и они могли бы найти недостатки и посмеяться над ними. Я имею в виду, Лорен и Тане понравилось бы, если бы я…

- Я не могу сыграть поцелуй, - выпалил он и повернулся ко мне лицом. - Я не могу, блядь, поцеловать тебя, понятно? Теперь мы можем просто оставить все это? Райли может сыграть эту роль. У него получится. Он зацелует тебя до смерти. Он, наверное, кончит в свои гребаные штаны, но сделает это.

Я посмотрела на него, смущенная и немного задетая.

- Ты не можешь меня поцеловать? - спросила я, дрожащим от нахлынувших эмоций голосом. - Так... я настолько противна тебе, что ты даже не можешь СЫГРАТЬ, что тебя влечет ко мне? - Я засмеялась, чтобы он не заметил, как я расстроена. - Боже, Каллен, я знаю, у меня нет большого опыта, но я не совсем невежественна…

- Иисус, Свон, не в этом дело, и ты это знаешь.

- Нет, не знаю! - выплюнула я. - Я не знаю, какого черта ты говоришь большую часть времени. Ты ходишь вокруг да около, будто это чертов медвежий капкан, а затем говоришь, что чтение моего дневника делает тебя «твердым»? Я не знаю, как, черт возьми, воспринять и половину того, о чем ты говоришь. Почему ты не можешь просто сказать, что ты имеешь в виду?

- Блядь, неужели ты в самом деле еще ничего не поняла? Может, мне стоит все это записать и оставить, чтобы ты прочитала. Посмотрим, как тебе это понравится!

Мы сердито уставились друг на друга, а напряжение между нами стало еще гуще. Мы оба знали причину, по которой он не хотел целовать меня – потому что я нравилась ему, и он не хотел этого. То, что он испытывал влечение ко мне, смущало и раздражало его.

Я точно знала, как он себя чувствовал, но понимала, что он не признается в этом, так же, как и я.

Полагаю, единственным, что было общим у нас обоих, это наше упрямство.

Тем не менее, я хотела, чтобы он увидел, насколько глупо себя ведет. Я хотела, чтобы он остался.

Я хотела, чтобы он понял, что ему не нужно бояться.

- Послушай, - вздохнула я, - все, что я знаю, это то, что ты упускаешь фантастическую возможность для нас обоих, отказываясь играть в этом спектакле, и все потому, что ты не хочешь поцеловать меня? Это смешно.

- Для меня это имеет смысл.

- Ну так объясни мне, - потребовала я. - Скажи мне, почему, потому что я понятия не имею, какого черта тут происходит.

- Почему ты так настаиваешь на этом? - спросил он, подходя ко мне. - Я думал, ты будешь рада иметь другого Ромео. Того, кто не будет раздражать тебя как ад и относиться к тебе как к дерьму!

- Что ж, значит, ты снова ошибся! Я хочу тебя! Поэтому перестать быть беснующимся идиотом и поцелуй меня!

Он замер и уставился на меня, и я думаю, он перестал дышать.

Так же как и я.

Мое лицо стало горячим от смущения, от которого теперь не осталось и следа. Я это сказала.

Теперь его ход.

- Ты не знаешь, о чем просишь, - проговорил он, в его глазах застыла мольба.

- Знаю, - возразила я, делая шаг навстречу. - Если это то, что тебе нужно сделать, чтобы увидеть, что ты можешь играть эту роль, то давай сделаем это. Это всего лишь поцелуй.

Он отступил назад, не отрывая глаз от моего лица, в то время как я двинулась вперед.

- Что, если это будет не просто поцелуй? - спросил он, когда его спина наткнулась на стену. - Что мы тогда будем делать, Свон, а?

Я положила руки ему на грудь и почувствовала, как учащенно билось его сердце. Он издал звук, и я посмотрела на него. Его глаза блуждали по моему лицу, и я чувствовала, что он хотел этого, но боялся. Мне хотелось показать ему, что он не должен бояться.

- Каллен, я понятия не имею, что произойдет, если мы поцелуемся, - проговорила я, желая разрушить страх в его глазах. - Но, на самом деле, неужели это может быть так плохо? Всего лишь один поцелуй.

- Очень плохо, - сказал он, с трудом сглатывая и глядя вниз на мои руки, перемещающиеся по его груди. - Катастрофически плохо. Мы можем потом довольно долго сожалеть об этом.

- Не будь таким драматичным, - прошептала я, проводя пальцами по его шее, а потом вдоль его челюсти. - Мы, наверное, тут же выясним, что наши тела так же глубоко несовместимы, как и наши личности.

Боже, я такая лгунья. Я уже вовлечена больше, чем когда-либо еще за всю мою жизнь. Каждая часть меня кричала ему прикоснуться ко мне. Он так хорошо ощущался под моими руками. Так... правильно.

- Свон, - проговорил он, в то время как его руки обхватили меня за талию и придвинули ближе. - Мы, определенно, НЕ являемся физически несовместимыми.

Он притянул меня к себе, и я задохнулась, потому что вдруг почувствовала себя окруженной его дыханием и ароматом, и ощутила его, длинного и твердого, своим животом.

Он закрыл глаза и простонал:

- Нам не стоит этого делать. Серьезно. Просто дай мне уйти. Пожалуйста.

- Нет, - отрезала я и запустила одну руку в его волосы. - Поцелуй меня.

- Я не могу, - проговорил он, не открывая глаз. - Ты не понимаешь...

- Тогда объясни мне.

Я осторожно коснулась кончиками пальцев его губ, и они приоткрылись: его теплое дыхание трепетало на моей руке. Я провела своим пальцем по его верхней губе, а затем погладила нижнюю.

Так гладко. Тепло. Желанно.

- Свон... - простонал он, крепче зажмурившись.

- Если ты не можешь поцеловать меня, - сказала я, все еще очерчивая его губы. - То позволь мне поцеловать тебя.

Он открыл глаза и посмотрел на меня сверху вниз – в его взгляде плескалось столько эмоций, что я не понимала, как они все вмещаются в нем.

- Ты хочешь меня поцеловать? - спросил он, и его руки крепче сжали мои бедра.

Ты понятия не имеешь, как сильно.

- Я бы не предложила, если бы не хотела.

- Ты хочешь поцеловать Ромео или Эдварда?

Обоих. Без разницы.

- Кого угодно, лишь бы ты почувствовал себя более комфортно.

- Скажи мне, кого ты хочешь.

Тебя.

- Эдварда.

Он недоумевающе посмотрел на меня.

- Но я был таким говнюком с тобой с самого первого дня, как мы встретились.

- Я знаю.

- Тогда почему?

- Я понятия не имею.

Он уперся своим лбом о мой, и его руки начали двигаться по моей спине.

- Иисус, Свон. Это именно та ситуация, которой я пытался избежать. Я испробовал все, что можно, чтобы заставить тебя ненавидеть меня.

- И это сработало.

- Тем не менее, ты все еще хочешь поцеловать меня?

- Да. Сильно.

Он провел руками по моим ребрам, и когда он заговорил, его голос был мягким и задыхающимся:

- Разве ты не видишь насколько это блядски глупо? Как мы облажались?

Я схватила его за волосы и в нетерпении дернула.

- Каллен, меня это не волнует. Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя или нет?

Он сглотнул и сжал челюсти.

- Свон, серьезно, будет очень плохо, если ты поцелуешь меня.

- Я знаю, - проговорила я, не в силах заставить себя не пялиться на его рот, - но ты хочешь этого? Ты хочешь... меня?

Просто скажи это. Скажи это. Скажи это. Пожалуйста... скажи это.

Он снова сглотнул и прошептал:

- Блядь, да.

Я встала на цыпочки и чуть наклонила его голову, и когда его рот оказался достаточно близко, я осторожно прижалась своими губами к его. Мы громко вдохнули, когда нечто мощное и будоражащее прошло через нас, заполнив пространство между нашими телами энергией тока. Мои внутренности скрутились и завязались в узел, а он издал хриплый звук – идеальное сочетание удовольствия и боли.

Я выпустила его губы и отступила. Его глаза медленно открылись и были почти черными. Его рот был приоткрытым и мягким, и я снова поцеловала его, немного сильнее. Я чувствовала его дыхание на своей коже и не знала, какого черта я делаю, но обхватила ртом его губы и нежно втянула их. Он издал еще один вымученный стон, а затем тоже впился в мои губы. И я понятия не имела, какого черта я не целовалась с этим парнем с первого дня как встретилась с ним, потому что то, что он делал со мной, было просто невероятным.

- Неужели никто не целовал тебя так раньше? - еле выдавил он между все более и более отчаянными поцелуями.

- Нет, - выдохнула я, а наши рты стали еще более неистовыми. - Никогда.

- Это гребаная трагедия, - задыхался он, а затем его язык проник в мой рот, и ад разверзся. Умеренное количество сдержанности, которой мы придерживались, мгновенно растворилось, и мы стали целоваться еще отчаяннее. Вдруг все исчезло, кроме него: никаких ощущений в моем теле, только те, что он давал мне; не было ничего, кроме его кожи под моими руками.

В этот момент я та самаядевушка. Та, которая уверена в себе, и красива, и желанна. И все это из-за него. Из-за того, что он вызывал во мне.

Я отодвинулась, чтобы посмотреть на него, задыхающаяся и ошеломленная. Его взгляд был диким. Грудь вздымалась. Он выглядел так, как я себя чувствовала. Открытым. Необузданным. Ненасытным.

- Вот дерьмо, - проговорила я, потому что теперь знала, что мы уже прошли точку невозврата, и я была не в состоянии не желать его больше. - Это плохо. Плохо, плохо, плохо, плохо.

- Я тебя предупреждал, - сказал он, тяжело дыша и удерживая мое лицо руками. - Я говорил тебе, что это случится. Какого черта ты не слушаешь? Это самая глупая хрень, которую я когда-либо делал, и все это твоя вина.

Потом он поцеловал меня снова, и все, что, как я думала, я знала о поцелуях, стерлось его губами и языком и небольшими хриплыми стонами его горла. Его руки были везде и нигде, а я запустила пальцы в его волосы и стонала ему в рот, пытаясь получить достаточно и потерпев неудачу.

- О, блядь, - задохнулась я, когда он передвинулся на мою шею, посасывая кожу и доводя меня до безумия. - Блядь... блядь... блядь...

- Я же говорил тебе регулярно употреблять это слово, - тяжело дыша произнес он, подхватив меня и усадив на столик перед зеркалом. Он протолкнул свои бедра между моих ног, и моя юбка задралась кверху, когда его набухшая промежность прижалась ко мне.

- Ты не имеешь ни малейшего представления, насколько ты охренительно сексуальна, когда ругаешься, - пробормотал он, когда стал тереться об меня, уткнувшись головой в мою шею. - Скажи это еще раз.

- О, БЛЯДЬ! – вскрикнула я, когда он впился зубами в мое плечо.

- Ебать, да.

Мы целовались и шлифовались друг о друга, и переплетались вместе, отчаянно нуждаясь в большем... во всем... и было слишком много ткани и не хватало воздуха, и его твердость прижималась к моей мягкости, и я никогда не думала, что что-то в мире может чувствоваться настолько чертовски хорошо.

- О, Иисус, - простонал он, одной рукой схватив мои волосы, другой нащупав мою грудь. - Это просто... ты так охренительна... проклятье, Свон. Я знал это. Я так блядски глуп, потому что знал, что это будет именно так. Я знал, что ты меня погубишь, и, так или иначе, позволил этому случиться. Я так облажался. Целиком и полностью все проебал.

- Пока нет, так что заткнись к черту, - скомандовала я.

Я схватила его за голову и заставила поцеловать меня сильнее, потому что я пристрастилась ко вкусу его губ и языка, но мои руки нуждались в большем, поэтому они проникли под его футболку и нашли его живот, плоский и теплый, дрожащий под моими прикосновениями.

Он простонал в мой рот и глубже поцеловал меня, а затем его руки скользнули под мою рубашку и оказались поверх моего бюстгальтера, поглаживая и лаская, и возбуждая меня так, что это было почти болезненно.

Он надавил сильнее, и я застонала, потому что этого было недостаточно. Я прижималась к нему сильнее и сильнее, но мне было этого мало. Мне нужно было больше. Весь он. Голый.

- Пожалуйста... - умоляла я, даже не понимая, чего прошу. Чтобы он трахнул меня? Здесь? Это то, что я хочу?

- Мы должны остановиться, - прохрипел он, оставив мои губы и спускаясь с поцелуями по моей шее, его горячее и частое дыхание испепеляло мою кожу. - Это просто сумасшествие, Свон. Скажи мне остановиться.

- Я не могу, - простонала я, когда он сильно прихватил губами кожу у основания моей шеи. Я вскрикнула, потому что осознала, что он ставил отметину, но боль не имела значения, поскольку так он предъявлял на меня права. Желая, чтобы все видели это.

- Пожалуйста... - выдохнул он, обхватывая меня и приподнимая вверх. - ...мы не можем сделать этого. Скажи мне остановиться.

Он повернулся и прижал меня к стене, надавив на местечко у меня между ног, что заставило меня вскрикнуть от удовольствия. Он снова стал толкаться в него, его грубые джинсы поверх его твердости, мои ноги обхватывали его бедра, нуждаясь в его близости, отчаянно нуждаясь в большем.

Боже, он такой твердый. Я хотела его. Хотела его всего внутри меня, утихомирив желание. Утолив голод.

- Иисус гребаный Христос, Свон, - предупредил он, его бедра стали двигаться быстрее, его руки сильнее сжали мою задницу, - скажи мне, чтобы я остановился, или, клянусь Богом, я трахну тебя у этой стены. Я не могу помочь себе. Ты чувствуешься так хорошо. Я знал это. Я ведь, блядь, знал, что так и будет.

- О... Боже... Каллен… - простонала я, не в силах сказать ему, чтобы он остановился, даже если бы к моему виску был приставлен пистолет. Он толкался в меня, и все, что я могла делать, это держаться и молиться, чтобы он продолжил двигаться. Все внутри меня натянулось, сжалось и напряглось от невероятного удовольствия. Ничего подобного я никогда не чувствовала прежде, и не хотела, чтобы это закончилось. Я ощущала себя так, будто взбираюсь на вершину горы, и если он просто продолжит так двигаться, я улечу в космос.

Он поднял на меня свои глаза, и они были темными и полными вожделения. Каждый раз, когда он шлифовался об меня, его рот немного приоткрывался, выдыхая, и, Бог мой, его лицо – это самое прекрасное, что я когда-либо видела.

- О, Боже... Белла... я не могу... я не должен... - тяжело дышал он, и я понимала, что что-то должно произойти. Что-то невероятное.

Я уткнулась головой в его шею и пососала сладкую кожу там, помечая его так же, как и он отметил меня. Аромат его одеколона покалывал на моем языке, в то время как мы оба стонали и испускали проклятия.

- Бляяяяядь, - громко простонал он, и я задержала дыхание, ожидая взлета. - Я так близко... Иисус... Белла...

- О... Эдвард...

- Мистер Каллен? Мисс Свон?

Мы замерли, когда услышали голос Ирины. Он перестал двигаться. Перестал дышать. Напряженность внутри меня раскрутилась и растворилась.

Нет, нет, нет, нет, нет, нет, неееееет!

Я услышала шаги, а затем ее голос:

- Вот вы где. А мне было интересно, где потерялись мои ведущие актеры, но, как оказалось, вы действительно, так сказать, работали над персонажами. Погрузились с головой.

Она стояла прямо за нами.

В этой комнате.

Я оторвалась от шеи Каллена, и он посмотрел на меня, его глаза были полны паники. Мы оба тяжело дышали и дрожали, наши губы были распухшими и покрасневшими.

Ирина прочистила горло, и я убрала ноги с талии Каллена, чтобы он мог опустить меня на пол.

Я поправила свою рубашку и юбку, и увидела, что Каллен провел рукой по волосам, прежде чем засунуть руки в карманы и громко выдохнуть.

Я перевела взгляд на Ирину.

Она выглядела смущенной, чему я удивилась, потому что, уверена, Каллен и я были загнаны в угол на мировом рынке смущения. И у меня было ощущение, что если я не брызну водой на свое неизменно румяное лицо в ближайшие несколько секунд, то моя кожа просто расплавится.

- Так, - сказала Ирина, снова прочистив горло, - похоже, у вас двоих было интересное... обсуждение. Я так понимаю, вы проработали вашу проблему с поцелуями мисс Свон, мистер Каллен?

Каллен прочистил горло и сказал:

- Ну, не совсем. Я только добрался до... сути проблемы, когда вы вошли.

Ирина ухмыльнулась:

- Да. Так я и поняла.

Нервный смешок вырвался у меня, и я прикрыла рот рукой, потому что, думаю, я и так слишком часто смеюсь. Мое тело все еще колотило, влагалище пульсировало, сердце билось в груди, а ощущение Каллена, стоявшего за моей спиной, без сомнения все еще твердого и возбужденного, не помогало делу.

- Итак, я могу предположить, что вы не бросаете спектакль, мистер Каллен? - спросила Ирина, наклонив голову набок, и таким образом давая понять, что она уже знает ответ.

Каллен вздохнул и сглотнул, прежде чем сказать:

- Похоже на то.

Ирина кивнула и улыбнулась.

- Отлично. Ну, в таком случае, нас ждет много работы. Увидимся на сцене через пять минут.

Она повернулась и вышла из комнаты, и вдруг снова остались только Каллен, я и целый мир сексуальной напряженности, которая была настолько густой, что ее можно было резать ножом.

Я повернулась и посмотрела на него. Он взглянул на меня и нахмурился, и глаза, которые несколько минут назад были переполнены вожделением, опять заволокло паникой.

- Свон... - осторожно начал он, и я знала, что он собирался сказать.

- Все в порядке, - сказала я, взмахнув рукой. - Не о чем беспокоиться. Я ничего не ожидаю от тебя.

- Я не могу быть твоим парнем, - припечатал он, будто я была глупая или на что-то рассчитывала. - Мы можем играть вместе в спектакле, и делать все, что это в себя включает, но... я не могу... всецело быть твоим «парнем». Это была бы... Ну, это была бы гребаная катастрофа.

- Я не хочу, чтобы ты был моим парнем, - резко сказала я, ненавидя, сколько лжи в этом было. - Просто потому, что между нами есть умеренное количество сексуальной химии, не значит, что я хочу блядское обручальное кольцо, Каллен. Ты не настолько хорош.

Его глаза сверкнули от гнева, и я почувствовала немного раскаяния. Но и возбуждения тоже.

- Ты чуть не позволила мне лишить тебя девственности около треклятой стены, - прорычал он. - Думаю, мы оба знаем, насколько я, блядь, хорош.

- О, да? - возразила я, делая шаг вперед и сердито глядя на него. - Что ж, я не слышала, чтобы ты жаловался, пока шлифовался об меня, испуская стоны, будто умираешь и повторяя мне, насколько я невероятна. Если бы сюда не зашла Ирина, то у тебя был бы огромный липкий беспорядок прямо в твоих штанах. Вот насколько я хороша.

Его ноздри раздувались, дыхание участилось, и я знала, что выиграла этот момент, потому что он не мог этого отрицать.

Я посмотрела вниз, на его промежность. Я все еще могла видеть его очертания: твердого и длинного.

Интересно, быть таким твердым больно?

Я протянула руку и провела пальцем вдоль него, чувствуя его странную жесткость под денимом. Он издал сдавленный стон, прежде чем схватить меня за руку и плотно прижать к нему.

- Не мучай меня, Свон. Или бери его или оставь в покое. Нехер дразнить.

Я крепко схватила его, и он резко откинулся к стене и застонал. Он ощущался просто потрясающе – твердый и мягкий одновременно. Ничего подобного я не чувствовала раньше и хотела большего, но не могла иметь. Так же как и его.

- Время игр закончено, - сказала я и отстранилась, наслаждаясь видом крайнего разочарования на его лице. - Кроме того, уверена, что это грубо – прикасаться к гениталиям «друга». А так как это то, что мы есть – просто « друзья» – я, вероятно, никогда не должна делать этого снова, не так ли?

Он оттолкнулся от стены и привел себя в порядок, прежде чем возвыситься надо мной.

- Верно, Свон. «Друзья» не прикасаются друг к другу таким образом, и так не целуются, так что давай держаться профессионально. Желание только на сцене. Ты сможешь справиться с этим?

Я приподняла подбородок.

- А ты сможешь?

- Конечно, - ответил он, возвращаясь к своему мудачеству. - Если я случайно приду в возбуждение рядом с тобой, я просто смогу потом подрочить и снять мое напряжение. А ты что будешь делать?

Я сердито посмотрела на него, и он выгнул бровь.

Ублюдок.

Он знал, что я не могу довести себя до оргазма. Он также знал, что чуть не заставил меня кончить несколько минут назад, когда мы оба были полностью одетыми.

- Мистер Каллен! Мисс Свон! Пора!

Я вздохнула и пошла к раковине, быстро смочив лицо водой перед тем, как взглянуть в зеркало, и задохнулась, когда увидела темно-розовый засос, темнеющий на моей шее.

Каллен встал позади меня, и нежно коснулся его, пальцы были мягкими и осторожными.

- Я бы сказал, что мне жаль, но это не так.

Я обернулась и посмотрела на соответствующую отметку, что я оставила на его шее. Я провела по ней кончиками пальцев, и он вздрогнул.

- Каллен, если бы ты сказал мне, что тебе жаль, то я, скорее всего, упала бы в обморок от шока. И я тоже не жалею.

Он улыбнулся, и это была первая настоящая улыбка, что я увидела на его лице за эту неделю. Я не могла не улыбнуться в ответ.

- Присоединишься ко мне на сцене, чтобы мы могли подвергнуть пыткам пентаметр? - спросил он, предлагая мне руку. (п.п.: ямбический пентаметр - стихотворный размер произведений Шекспира)

- Абсо-умасленно-лютно, - ответила я, соединяя свою руку с его, и мы вышли из кроличьей норы раздевалки обратно в реальный мир.

...

...

...