[b]АКТ 2

2010

Воскресенье 13 июня 2010[/b]

Я подскочила и схватилась за грудь, в то время как пот и слишком реальные остатки сна «его-руки-на-мне» покалывали на моей коже. Мое сердце колотилось, кровь пульсировала. Заставляя все неправильные места желать его.

Я откинулась обратно на подушку, еще не пришедшая в себя, поскольку инстинктивно использовала свои руки, чтобы попытаться успокоить пульсацию и отогнать наводнившие меня мысли о нем. Изгоняя его с моей кожи, пока фантазия проигрывалась еще и еще раз, отталкиваемая, вломившаяся обратно, грубо вторгшаяся и отказавшаяся быть удаленной.

Решимость и горечь объединили свои силы, поощряя меня. Подбадривая и умасливая, рассказывая мне, что я могу сделать это, даже в то время как картинки в голове делали из них лжецов. Это та память о нем, что действительно перевозбудила мои нервные окончания. О призрачных прикосновениях его пальцев. Весе его бедер, прижимающихся к моим. Мягких звуках, когда он раскачивался и заполнял меня, и взрывался во мне.

Мои нервные окончания кричали за пределами отчаяния. Они скручивались и вытягивались, умоляя и нуждаясь в том, чтобы обнаружить сходство с ним. Я потирала и нажимала. Представляя себе его, нахмурившегося и сосредоточившегося, пока он зажигал яркие искры внутри меня.

Но хотя я и балансировала на грани полета, я просто не могла сделать мою руку его рукой, и в конце концов сдалась.

Я материлась и проклинала его, и сдерживала слезы разочарования, по-прежнему желая его слишком сильно. Я стиснула зубы от своей слабости. Я была выше этого сейчас и отказывалась скатываться в эту гигантскую яму потребности.

Я повторяла себе, что мне он не нужен. Это помогало облегчить ужас осознания, что на самом деле все было наоборот.

...

...

...

Понедельник 14 июня 2010

Я вытащила другой журнал. Мои глаза уже устали и были как будто засыпаны песком, но я не могла прекратить чтение. Став для моей головы своего рода наркотиком: вызывающим привычку и не совсем здоровую.

Я говорила с ним вчера вечером по телефону. Гораздо легче это делать, когда мы не находимся лицом к лицу. Я могла сосредоточиться на том, что он говорил, а не на том, как он влиял на меня. Я клянусь, что когда мы вместе, половина моей энергии расходовалось на то, чтобы просто держать мои руки при себе. У него был этот интенсивный если-я-буду-смотреть-на-тебя-достаточно-сильно-уверен-я-смогу-расплавить-твою-одежду способ смотреть на меня так, что это сводило с ума. По крайней мере по телефону я была от него изолирована. Вдобавок, если его гóлоса становилось слишком много, я всегда могла потереться об свою подушку, и он бы этого не заметил.

Не то, чтобы я так делала.

Много раз.

Мы не говорили долго. Он хотел проверить, как я, и еще раз извинился за приставание ко мне за ужином в субботу вечером. Я сказал ему, что это не полностью его вина. Он откашлялся и пообещал постараться держать свои руки при себе. Некоторые части меня были недовольны этим решением.

Он спросил о журналах. Я сказала ему, что почти дошла до конца 2005 года, а затем мы замолчали, оказавшись в наших собственных мыслях того времени, я полагаю.

Сегодня утром я обнаружила все журналы 2006 и 2007 годов, ожидающих меня на пороге в компании с бутылкой валиума. Думаю, это было его представлением о шутке. Если бы я не чувствовала такую тошноту, я бы рассмеялась.

И без того я пробиралась сквозь записи, которые делали меня одновременно злой и возбужденной. Я, возможно, бросила что-то в стену около часа назад. Джейк, по понятным причинам, избегал меня. До сих пор записи 2006 были немногочисленными и редкими. Краткими. Почти скучными. Я отчасти ожидала длинных прозаических отрывков о том, насколько он скучал по мне, но получила обратное. Как будто бы он закрылся.

А затем я увидела запись в день после той ночи, которая изменила все.

[i]Суббота, 11 февраля 2006.[/i]

Вчера вечером. Иисус. Как мне вообще описать это? Глупость? Да. За пределами потрясающего? Да, черт возьми. Лучшая ночь в моей жизни? Абсолютно.

Я хотел бы сказать, что понятия не имею, как это произошло, но это не так. Я был пьян, но не настолько. Я знал, когда сидел рядом с ней, что делал. Я знал, когда коснулся ее лица. Когда наклонился, чтобы попробовать эти чертовски удивительные губы, на которые я пялился весь вечер.

Когда она начала целовать меня в ответ? Вот тогда я знал, что не смогу остановиться. Никакое количество логики или страха не могло остановить меня тогда. Текила была хорошим оправданием, но правда в том, что я хотел этого. Желая этого больше, чем чего-либо другого за всю мою жизнь.

К счастью для меня, она хотела этого так же.

Не могу выразить словами, что я чувствовал, когда, наконец, прикоснулся к ней так, как я мечтал эти слишком долгие месяцы. Ночью, когда она отдала мне свою девственность, я был слишком озабочен беспокойством о последствиях наших действий, и не мог по-настоящему отдаться переживаниям. Вчера вечером, все, что я делал, – это чувствовал, после того как слишком долго не чувствовал ничего. Может быть, выпивка помогла отключить мой мозг, или, может быть, я просто устал от своего страха, разрушающего ее для меня. Я не знаю. Все, что я знал, – это что никогда не чувствовал себя так правильно, как находясь внутри нее. В тот момент, когда я вошел в нее... Боже. Мне казалось, что моя грудь взорвется. Слишком много эмоций. Слишком много любви.

Слишком много всего.

Я пытался убедить себя, что это просто трах, но я очень хорошо знал, что это не так. Этого никогда не могло быть с ней. Насколько мне нравилось думать, что я становлюсь менее чувствительным к тому, как она влияет на меня, настолько же я осознавал, что это чушь. Я был нечувствительным до тех пор, пока она не прикоснулась ко мне. Или не посмотрела на меня. Когда она так смотрела на меня, мне хотелось броситься через всю комнату и схватить ее. Поцеловать так, чтобы она не смогла встать. Заниматься с ней любовью так, чтобы она не смогла потом сесть.

Уверен, я добился этого в пятницу вечером. И снова этим утром.

У нее должно все болеть, потому что мой член истощен, и, несмотря на ее новое увлечение на батарейках, я уверен, моя сексуальная выносливость намного превосходила ее. В конце концов, я больше тренировался. Мой парень привык дрочить несколько раз в день, каждый день. Это было единственным способом остаться в здравом уме, будучи рядом с ней.

Ублюдочная часть меня надеялась, что у нее все болит, и что каждый раз, как она будет вздрагивать при ходьбе, она вспомнит ощущения меня глубоко внутри нее.

Ебать.

Теперь я твердый снова.

Я не мог мастурбировать. Я серьезно не мог. Помимо того, что я, наверное, кричал бы в агонии, если бы даже посмотрел на свой член сейчас, я просто не мог вернуться к траху моей руки, когда познал совершенство быть внутри нее. Это все равно, что сравнивать кусок дерьма с алмазом.

Я знаю, мы согласились, что это было глупо и что мы не должны делать это снова, но черт возьми, я хотел этого. Ужасно хотел. Если бы я не был такой гребаной киской, я спросил бы ее, можем ли мы попробовать снова, но я знал, что это не вариант. Я так ужасно облажался со всем, что было между нами, что не думаю, что это когда-нибудь будут правильными, независимо от того, насколько сильно я хотел, чтобы так было. Кроме того, несмотря на наш охеренно потрясающий секс-марафон, это не изменило то, как работает мой мозг. Просто отвлекло его на некоторое время. Дало ему что-то более приятное, о чем думать, чем высматривать все способы, которыми вселенная может причинить мне боль.

Тем не менее, отвлечение очень захватывающее. Если бы я занимался с ней сексом довольно часто, интересно, смогли бы мы полностью заглушить мой мозг? Заставило ли бы это меня почувствовать, что я могу поверить, что она моя? То, что она меня любит? И неважно, кто еще придет в ее жизнь, она все равно будет любить меня и никогда не оставит?

Настолько заманчиво убедиться в этом.

Очень заманчиво.

...

Понедельник, 13 февраля 2006

Да, у меня проблемы. Не уверен, что, как я думал, произойдет, когда я увижу ее сегодня, но точно не ожидал, что она превратится в кого-то, кто сделает мой член еще более твердым, чем он уже был. Она вошла в эту аудиторию так, будто владела ею и направила на меня взгляд настолько сексуальный, что я не думаю, что когда-либо буду вялым снова. Я имею в виду, она всегда была воспламеняющей, но сегодня... Я не знаю. Будто ночью в пятницу что-то пробудилось внутри нее. Что-то могущественное. Как только она вошла в класс, я не мог отвести от нее взгляда. Она источала энергию.
Сексуальную уверенность.

Это охеренно завораживало.

Я понятия не имел, что делать. Будто теперь она сверхновая звезда – ослепительная и смертоносная – и, хотя я знал, что она сделает меня слепым, я не мог отвести взгляд.

Она флиртовала со мной, и что еще более странно – я флиртовал в ответ. Что, блядь, происходит?

Возможно ли, что одна необыкновенная ночь сможет все исправить? Преодолеть все наши проблемы? Это казалось маловероятным.

Думаю, мы оба просто немного в эйфории от произошедшего, но я уверен, что когда это пройдет, я пойму, что она слишком хороша для меня, и она вспомнит, что ненавидит меня, и мы опять станем разобщенными и отдаленными.

Если честно, я надеялся, что так и произойдет, потому что эта новая Белла… Если я не буду осторожен, она, нахер, погубит меня. И да поможет мне Бог, я бы наслаждался каждой секундой этого.

...

Пятница 10 марта 2006

У меня нет слов. Действительно нет. Она соблазнила меня сегодня. На самом деле соблазнила. Заставила меня сойти с ума от похоти так, что я не смог устоять перед ней. Я имею в виду: я и так был на пределе, но все же. Я пытался сопротивляться, а она пыталась разрушить мою решимость своей невероятной сексуальностью.

Само собой разумеется, она выиграла.

И потом мы трахались. О Боже, как мы трахались.

Я чувствовал, будто резиновая лента, которая медленно растягивалась, растягивалась, растягивалась все эти недели мучений, натянулась так же туго, как и наша сексуальная напряженность. И когда я кончил, то чуть не потерял сознание. Удовольствие было слишком сильным. Оно взорвалось во мне как чертово торнадо, вращаясь и закручиваясь, и преодолевая все причины, по которым я не должен быть с ней вот так.

После этого она не сказала ни слова. Оделась, поцеловала меня и ушла. Вернувшись на вечеринку, будто ничего не произошло.

Я был бы зол тем, что меня использовали, если бы так отчаянно не нуждался в этом.

Какое-то время я диктовал, как будут идти наши отношения. Пытался контролировать их и мои чувства к ней. Теперь она была в сиденье водителя и, я уверен, безрассудно мчала нас в массивную гребаную стену. Инстинктивно я понимал это, но если она захочет, чтобы я трахнул ее снова, я знал, что мигом примчусь. В зависимости от того, насколько я буду возбужден, последнее утверждение может быть в буквальном смысле.

...

Пятница 17 марта 2006

Прошла неделя с той вечеринки. Я просто умираю. Я настолько возбужден, что все, о чем я могу думать, – это о ней. Прикоснуться к ней. Вкусить ее. Найти сладкое облегчение в скольжении моего бедного ноющего члена внутрь ее.

И она это знала. Как она может не знать? Это было написано на моем лице каждый раз, когда я видел ее. С таким напряжением. С таким дискомфортом. С таким отчаянием.

Думаю, она наслаждалась моей агонией. Она мучила меня. Она задевала меня, будто не видела насколько я твердый, и так смотрела на меня, будто она проголодалась, а я – антрекот. Трахая меня глазами, когда сосала кончик ручки, очень хорошо зная, что я представляю ее рот вокруг моего члена.

Я так постоянно тверд, что мне физически больно, и никакое количество мастурбации не дает мне облегчение.

Я поймал ее взгляд, которым она смотрела на меня сегодня, и видел, что она понимала это. Будто это игра для нее, и нравится мне это или нет, я позволю ей победить. Видеть ее такой? Властной и уверенной? Сексуально всемогущей? Это почти делало сильную боль в моих яйцах оправданной.

Вообще-то, нет. Не делало. Мне нужно трахнуться. С ней. Сейчас же.
...

...

...

Я рассмеялась. Он был довольно точен в своей оценке.

В то время дразнить его – всегда было одним из моих любимых способов иметь контроль над ним, независимо от вины, что я чувствовала, потому что была настолько мелочной. Это не было чем-то, чем я гордилась, но это увлекало. Властью. Временной близостью. В некотором смысле, это было так просто. Кроме того, что на самом деле не было.

Я отложила журнал и игнорировала покалывание между ног. Это жаждущая маленькая боль и стала причиной стольких неприятностей в то время. Она убедила меня, что я могу иметь его физически, не желая большего. Требуя его, снова и снова. Утихомиривая мое сердце, когда оно жаловалось, что мы становимся слишком близкими. Чувствуем слишком многое.

Она просто хотела, и не важно, сколько границ стали размытыми в процессе.

Я закрыла глаза и игнорировала ее. Обняв свою подушку и сопротивляясь гипнотическому шепоту моего глупого, властолюбивого либидо.

...

...

...

Среда 16 июня 2010

Это был наш первый день в театре. Когда я шагнула через дверь, острые ощущения волнения прошли через меня. Находиться в театре – всегда волшебное впечатление. Эта энергетика. Облупившиеся стены и толстые шерстяные шторы. Памятные вещи за десятилетия постановок. Нацарапанные сообщения на кирпичах за кулисами, запечатлевая историю и традиции, объединяющие искусство и воображение.

Сет встретил меня и протянул стаканчик с кофе, затем показал мне мою гримерную. Как и большинство гримерных, она не была роскошной, но резонировала аурой всех исполнителей, которые были там раньше. Я нашла минутку, чтобы просто сесть перед зеркалами и закрыть глаза, впитывая атмосферу, позволяя ей вселиться и вдохновить меня.

Я не говорила с Калленом с вечера воскресенья, хотя не думала ни о чем другом. Я провела весь понедельник и вторник, читая его дневники и чередуя желания вмазать ему по лицу и оттрахать его до полусмерти.

Я не могла заставить себя заглянуть в 2007 год. Думаю, сейчас это принесло бы больше вреда, чем пользы.

Я услышала выдох позади меня. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, глядя с такой интенсивностью, что это заставило меня отвернуться.

- Эй.

- Привет.

Тяжесть миллиона вопросов повисла в воздухе, но он не задал ни одного из них. Он хотел знать, что я думаю о том, что прочитала. Я бы сказал ему, но у меня не было ни малейшего понятия. Он хотел знать, делает ли это все между нами лучше. Если бы понимание приравнивалось к отпущению грехов… Не приравнивалось, но это не мой выбор. Думаю, если бы я была способна отпустить – простить его и изгнать каждую унцию недоверия и подозрительности, что скрывались в самых дальних уголках моей души, – вся эта ситуация уже бы разрешилась к настоящему времени. Я бы исцелилась, и он был бы благодарен, и мы провели бы бесчисленные ночи, вдыхая наше счастье в кожу друг друга.

Если бы я была на это способна, это было бы здорово. Но это было не так.

Странное дело, я не думала, что он ожидал от меня этого. Он понимал, что какой бы путь нам не предстоял, он будет пройден маленькими шагами, и, пока мы продолжим двигаться вперед, его не волновало, сколько расстояния уже позади нас. Я была более нетерпелива. И расстроена из-за себя. Невозможно полностью очистить и перезагрузить мою эмоциональную систему. Я колебалась между желанием убежать вперед и пропустить всю гонку в целом. Мне хотелось бы иметь возможность перепрыгнуть через мои психологические барьеры, вместо того, чтобы врезаться в них, но мои ноги были обременены страхом, и сейчас заставить их летать казалось почти невозможным.

- Ты в порядке? - спросил он, все еще оставаясь в дверном проеме.

Я встала и пошла посмотреть на мои костюмы. Это не заняло много времени. У меня их было только три. Тем не менее, я провела по ним руками, касаясь швов, внезапно занервничав и чувствуя себя все хуже с каждой секундой. Часть этого была связана с ним, часть с осознанием того, что через три дня мы будем выступать на предпремьерном показе. В любом случае: я в ужасе, что могу разочаровать кого-то.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.

- В целом нормально. Немного, будто меня сейчас вырвет.

- Меня тоже.

- Ты скрываешь это лучше, чем я.

- Думаю, я просто больше привык к этому сейчас. Хочешь обняться?

Его вопрос застал меня врасплох. Моя рука замерла на рукаве моего платья.

- Э-э...

- Раньше это помогало, помнишь? Нам обоим.

Я чувствовала его позади меня, прежде чем он провел пальцем по моему костюму чуть выше моей замершей руки. Когда он заговорил, его дыхание опалило мое ухо:

- Кроме того, думаю, я сойду с ума, если не прикоснусь к тебе в ближайшее время. Строго платонически, конечно.

Я не могла поднять глаз. Не могла повернуть голову. Не могла даже прикоснуться к его пальцу.

Я уставилась на шов на рукаве. Такой отчетливый и ровный. В отличие от меня.

- Белла? - Он прикоснулся к моим волосам и откинул их через плечо. - Я не прошу у тебя секса. Или поцелуя. Я просто хочу обнять тебя. Можно?

Это не просто объятия. И никогда не были. Они интенсивно интимные. Смешивающие нашу энергию. Позволяющие нашим сердцам говорить друг с другом, когда слова, казалось, только мешали.

Я была спасена от отказа ему, когда Элис появилась в дверях.

- Эй, вы двое. Мы собираемся начать технический прогон. Не могли бы вы появиться на сцене в костюмах, пожалуйста? И будьте готовы проявить терпение. Аро любит заниматься своими техническими прогонами красиво и медленно.

Она исчезла, и я отошла от Каллена. Он выдохнул и протянул мне мой костюм.

- Это то, что ты одеваешь в первом акте?

Я кивнула.

- Неудивительно, что я влюбился в тебя.

Он улыбнулся, показывая мне свою привязанность и терпение.

По некоторым причинам это заставило меня ощетиниться. Почувствовать себя слишком уязвимой.

Он ушел, а я попыталась избавиться от негатива. Мне он был не нужен сегодня. Я должна быть сосредоточенной. Невозмутимой.

Контролирующей.

...

...

...

- Теперь расстегни его рубашку. Хорошо. И положи голову так, будто целуешь его грудь. Так, отлично. Останьтесь в таком положении.

Каллен напряг и расслабил свой захват на моих бедрах, в то время как я удерживала свои губы в миллиметре от груди. Аро бормотал инструкции художнику по свету, жалуясь, что свет центральных прожекторов слишком поверхностный и боковой свет перебивает его. Ему хотелось, чтобы сексуальная сцена была затененной и переменчивой, но, видимо, единственным, кто был в театре сейчас переменчивым, это он.

Этот технический прогон продвигался черепашьими темпами. Я никогда не работала с режиссером, который был так зациклен на освещении и позиционировании. Это будто он делал покадровую анимацию.

Я сосредоточилась на изучении волосков на груди Каллена и пыталась блокировать то, насколько его запах влиял на меня. Это было нелегко. Прямо сейчас я была заведена сильнее, чем швейцарские часы, и за то, что он так старался уважать мое личное пространство, мне хотелось его ударить.

- Белла?

- Хмммм.

- Я собираюсь спросить тебя кое о чем, и хочу, чтобы ты пообещала, что ответишь честно.

Я сразу насторожилась и посмотрела на него.

- Белла! Положи голову обратно. Лэнс фокусирует дополнительный свет. Не двигайся!

Каллен простонал.

- Нахер этот гребаный технический прогон.

Я снова уставилась на его грудь.

- Придвинь голову ближе!

Я ее опустила. Мои губы случайно задели кожу. Каллен выругался.

- Что за вопрос? - спросила я.

- Ты пытаешься спровоцировать нервный срыв и убить меня? Потому что, клянусь гребаным Богом, твой рот около моей груди, даже не целующий ее – это жестокая и разочаровывающая версия ада. Я не хотел бы быть ее частью.

Он проговорил это таким плаксивым тоном, что заставил меня смеяться.

- Блядь, - проговорил он снова, и выдохнул. - Теперь твое дыхание задевает мой сосок? Просто... ебать. Если я еще не мертв, то, пожалуйста, убей меня.

- Ладно, Эдвард, сними с нее блузку.

Он вздохнул.

- И мучения продолжают прибывать.

Он расстегнул мою блузку и раскрыл ее. Затем закрыл глаза и прошептал:

- Господи, пожалуйста, пусть Аро скажет замереть с руками на ее груди. Пожалуйста.

- Этого не было в расстановках для этой части.

Он глянул на меня сверху вниз.

- Тихо, женщина. Я разговаривал с высшим духом. Не отвлекай его своей мелочной логикой.

Он стал медленно поднимать руки к груди, когда Аро прокричал:

- Ладно, Эдвард, подними ее.

- Проклятье.

Он обернул руки вокруг меня и поднял, а я скрестила лодыжки за его спиной.
Чувствовалось странно делать это по частям. Даже без поцелуев. Его руки спустились на половинки моих ягодиц. Я подняла бровь.

- Так тебя легче держать, - невозмутимо сказал он. - Это не имеет ничего общего с тем, что мне хочется пощупать твою задницу.

- И все же, ты щупаешь мою задницу.

- Ну, полущупаю. Обрати внимание, мои руки над, а не под твоей юбкой.

Пожалуйста, обратите внимание, мое тело реагировало таким же раздражающе нуждающимся образом. Оно хотело, чтобы он был под юбкой, теребя резинку моих трусиков. Отвлекая меня от всех противоречивых эмоций, с которыми я, как слабачка, не хотела разбираться.

Свет сменился снова, и Аро закричал:

- Ради любви к Богу, Лэнс! Они выглядят как гигантский двуглавый Квазимодо! Можно мне получить что-то попадающее под определение перекрестного освещения? Это же смешно!

Ассистенты по свету забегали по сцене, в то время как Каллен чуть опустил меня и полностью обустроил на своей промежности. И опять я подняла бровь.

- Что? - Его игра в невинность стала лучше за эти годы, но ему было меня не одурачить. - Так тебя легче держать.

- Потому что я опираюсь на твою эрекцию.

- Я знаю. Это как на полку.

Я покачала головой.

- У тебя совсем нет стыда, ты знаешь?

- Неправда. У меня много стыда. Я только что дал ему выходной. Я так тяжело им работал в последнее время, что он очень устал, и ему необходимо восстановить силы.

- В отличие от твоего пениса.

- Он редко нуждается в восстановлении. Не около тебя, во всяком случае.

Он говорил спокойно, но то, как он дышал и едва заметные движения бедер говорили мне иное. Видеть его таким – едва сдерживающимся – заставило меня захотеть помучить его еще сильнее. Аро помог мне в этой миссии.

- Ладно, Эдвард, перенеси ее на кровать. Белла, я хочу, чтобы он лег между твоих ног.

- О, твою бога мать.

Каллен опустил меня на кровать и заполз между моих ног. Я стянула с него рубашку и обернула руки вокруг его шеи, в то время как он обосновался напротив моей промежности. Он застонал и опустил голову на мое плечо.

- Это просто смешно. Почему это не может быть как в кино, где есть дублеры для этого?

- Больше синего! - сказал Аро. - И добавьте сзади немного розового!

Я сглотнула и попыталась держать себя в руках. Если бы я уже не ненавидела технические прогоны, то этого опыта было бы достаточно, чтобы заставить меня презирать их. Я уже и так была запутана тем, как держаться около него, и вот сегодня изменила все правила без собственного разрешения. Я не имела никакого контроля, и он был не намного лучше. Будто сама вселенная просила меня трахнуться с ним, и, черт меня дери, если я не думала, что это самая лучшая идея из всех.

Я могла переспать с ним. Почувствовать это тело-содрогающее удовольствие. Пусть это притупит все мои другие мыслительные процессы. Приведет нас к нашим базовым инстинктам, вместо запутанного беспорядка и перекрестных целей, чем мы в настоящее время являемся.

Упростит вещи самым сложным из возможных способов.

- Ты как? - спросил он, опираясь на локти. - Я не давлю на тебя?

- Ты все делаешь хорошо.

- Благодарю. Я работаю над этим. Мне было интересно, когда ты заметишь. Ты тоже хороша.

- Ты пытаешься вывести меня из себя сегодня?

- Нет. Просто так получается само собой. Ты хочешь свести меня с ума, двигаясь вот так?
- Как так?

Он смотрел между нами. И я поняла, что раскачиваю мой таз в направлении его. Совсем немного. Но достаточно, чтобы снять остроту желания.

Он, по всей очевидности, не чувствовал то же самое.

- Белла... - Он закрыл глаза и прижался ко мне. Дополнительное давление – это хорошо, но оно остановило мои движения. - Имей каплю жалости, женщина, ради Бога. Ты убиваешь меня.

Я выдохнула, когда свет стал немного ярче.

- Ладно, Эдвард. - проговорил Аро. - Теперь толчки, пожалуйста.

Каллен выпустил короткий смешок.

- Толчки. Ну конечно. Как раз то, что надо.

Он стал симулировать толчки, удерживая свою эрекцию подальше от меня.

У меня были дурные помыслы, когда я погладила его по затылку и одной рукой спустилась вниз к его груди, затем провела пальцем по соску.

Его ритм сбился.

- Перестань.

- Почему? - Я опустила руку на его пресс, и его лицо покраснело.

- Ты знаешь, почему. - Его голос упал на октаву ниже; задыхающийся и источающий желание.

- Скажи мне.

- Белла... пожалуйста... не сейчас.

Я снова Афродита. Он не мог скрыть, как сильно хотел меня, и это опьяняло.

- Разве ты не хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе? Разве ты не хочешь, чтобы я была твоей девушкой снова? Прервать трехлетнюю засуху?

Я провела рукой по его длине через штаны, едва касаясь. Он зашипел и ругнулся. Я улыбнулась и продолжила дальше.

- Это, блядь, не смешно. Мы работаем.

- Ты был тем, кто начал щупать, я просто хочу это закончить.

- Я тебя не мучил.

- Нет, мучил. Ты всегда мучаешь меня. И это приводит в бешенство. Ты делаешь это, даже не стараясь.

- Я не пытался сделать так, чтобы ты кончила перед всей нашей производственной группой.

- Это то, что я делаю?

- Ты знаешь это.

- Неужели это работает?

Я полностью прижала к нему мою ладонь. Все его тело напряглось.

Ахххх, вот оно. Кайф власти. Мое господство над ним было написано у него на лице. В том, как его веки задрожали и закрылись. Это работало, о, да.

- Блядь, Белла... остановись.

- Нет.

Я продолжила поглаживать его, и он выглядел так, будто находился на электрическом стуле. Он пытался отодвинуться, но деваться ему было некуда. Он что-то пробормотал и опустил свой таз вниз, прижав мою руку между нами. Я сжала его, потому что это все, что я могла сделать. Видимо, этого было достаточно. Он замер и зажмурил глаза, сжимая челюсть и подавив стон. После долгих секунд напряженности, он расслабился и впился в меня взглядом.

Я пыталась изобразить невинность, но была в этом не так хороша, как он. После того, что я только что сделала, это было более чем очевидно.

Он схватил меня за руку, находившуюся между нами, и расположил ее рядом с моей головой. Он был зол. Реально зол. И это заставило меня еще больше захотеть его трахнуть.

- Ты перешла все границы, - прошептал он. - Что, блядь, я сделал, чтобы заслужить это?

- Дважды разбил мое сердце и бросил меня.

Он сглотнул и пристально оглядел меня, выискивая признаки, что я шучу. И я не знала, почему. Никто не может притвориться таким долбанутым. Если бы я могла, то уже выиграла бы Оскар.

- Тебе не нужно делать это, - проговорил он, и было ясно, что он пытался не показать мне, насколько на самом деле был разозлен. - Независимо от того, игра ли это, просто, блядь, остановись. Тебе это не нужно. Ты и так владеешь мной. И всегда владела. Я думал, чтение моих журналов тебе это докажет.

- Ладно, все, - сказала Элис по системе громкой связи. - Тридцатиминутный перерыв, пока мы все подготавливаем для следующей сцены. Всем вернуться через тридцать минут, спасибо.

Каллен поднялся с меня и схватил свою рубашку. Затем он ушел со сцены, даже не оглянувшись.

Мое лицо горело, в то время как сожаление и чувство вины расползались по моим венам. Я прикрыла рукой глаза, как будто так могла скрыться сама от себя.

Что, черт возьми, со мной?

Он так старался показать мне, что изменился, а я полна решимости утянуть его обратно в наши старые модели поведения. Почему? Потому что мне они знакомы? Потому что я чувствую себя с ними в безопасности? Что, черт возьми, хорошего они кому-то дадут, особенно мне?

- Белла?

Я открыла глаза и увидела Элис, возвышающуюся надо мной.

- Ты в порядке?

У меня появилось желание истерически расхохотаться. Я уж точно далеко не «в порядке».

- Конечно, Элис. Все отлично.

Она кивнула, но я могла сказать, что она на это не купилась.

- Угу. Эдвард в бешенстве. Что ты сделала?

Я села и запустила руки в свои волосы. Стыд Каллена может быть и отдыхал, но мой очень даже присутствовал и грыз меня, как росомаха.

- О, ну, ты знаешь. Как обычно. Спустила на него мою внутреннюю суку.

Она снова кивнула, а рот сжался в линию. Ее неодобрение окутало меня как ядовитое облако.

- Как помощник режиссера, я должна напомнить тебе, что поддержание профессионального поведения со всеми членами этой группы обязательно. А как сестра Эдварда, я напоминаю тебе, что он протащился в ад и обратно, чтобы стать лучше для тебя, и если ты понимаешь, что у него нет никаких шансов, так скажи ему об этом и позволь ему жить своей жизнью.

- Это не так просто, Элис. Я не могу измениться в одночасье.

- Я знаю это. Не мог и он, но хотел этого. А ты?

Аро появился на сцене, явно взволнованный.

- Элис! Ты мне нужна. Я намереваюсь разыскать Лэнса и содрать с него кожу до костей. Мне нужно, чтобы ты остановила меня.

- Иду.

Она ушла, и осталась только я, сидящая на поддельной кровати в поддельном доме, пытающаяся выяснить, как заставить все мои части состыковаться в нормального человека. Человека, который лучше, чем я бывшая, и больше, чем я настоящая. Самое главное, человека, который бы мне понравился. Потому что та, какая я сейчас? Ее я не слишком-то жалую.

...

...

...