АКТ 2

7 марта 2005

- Знаешь, он скучает по тебе.

Я не думала, что кто-то знал о моем тайном уголке для чтения около блока драмы, но, очевидно, у Элис нюх как у ищейки.

Я закрыла свою книгу, не зная, что сказать. Она помогла, плюхнувшись рядом со мной и заполнив молчание.

- Я знаю, ты думаешь, что он мудак или кто там, но... Я никогда не видела его таким сломленным как сейчас. Он как призрак того, каким он был, когда был с тобой.

Горький смех сорвался у меня с губ.

- О, да? Ну, может, тогда он не должен был меня бросать.

Она пощипала траву рядом с ней.

- Он думал, что защищает тебя.

- Ну, он не прав.

- А что, если прав? - Она подняла руку вверх, чтобы оградить глаза от яркого света солнца. - Что, если бы он остался с тобой, и все его нерешенные проблемы, так или иначе, разрушили бы тебя? Это было бы менее или более болезненным?

Я пожала плечами.

- Думаю, мы никогда этого не узнаем, верно?

- Полагаю, нет.

Она помолчала, а потом сказала:

- Он не плохой человек, Белла. Он просто... поврежден. Напуган.

Я моргнула и пригладила траву, пытаясь успокоить тепло, поднимающееся вверх по моей шее.

- Я знаю. И теперь, благодаря ему, я знаю, на что это походит.

Она не ответила на это. Я и не ожидала. Это разговор убивал, и мы обе знали это.

Она встала.

- Ты, по крайней мере, скучаешь по нему?

Больше, чем по кому-нибудь или чему-нибудь в моей короткой и ничем не примечательной жизни.

- Я на самом деле очень сильно пытаюсь этого не делать.

- Ну и как получается?

- Паршиво.

- Мне очень жаль.

- Элис, тебе не из-за чего извиняться. В конце концов, он твой брат...

Она кивнула.

- Как думаешь, ты когда-нибудь сможешь простить его?

- Не в ближайшем будущем.

- Но в один прекрасный день?

- Не знаю. Я, честно, не знаю.

Это правда. Мне хотелось бы думать, что я смогу пройти через все это, но не знала, достаточно ли я сильна для этого.

- Я надеюсь, что так и будет, - проговорила она. - Вы двое должны быть вместе. Я чувствую это до мозга костей.

И больше всего меня расстраивало то, что я знала, что она была права. Я тоже чувствовала это до мозга костей.

Просто не видела, возможно ли это.

...

...

...

25 марта 2005

Это день представлений.

Мы репетировали наши отрывки в течение пяти недель. Каллен и я не сказали и пары слов за все время.

Избегание стало формой искусства для нас обоих.

Моя группа играла сцену из «Трамвая Желание». Райли играл Стэнли. Я – Бланш.

Теперь я понимала, почему Ирина первоначально хотела, чтобы Каллен играл Стэнли. Он идеально подходил для этой роли – непростой характером, интенсивный, полный волнения и страсти, неуверенный в себе и агрессивной из-за этого. Райли играл хорошо, но Каллен был бы захватывающим.

Бланш являлась вызовом для меня. Стареющая красавица с юга. Обезумевшая после самоубийства мужа. Преследуемая мыслью о том, как она застала его, занимающегося сексом с мужчиной. Растерянная жестокостью неотесанного мужа ее сестры и боровшаяся со своим примитивным влечением к нему.

Пока мы готовились выйти на сцену, я украдкой заглянула в зрительный зал. Все наши однокурсники сидели там, а также актеры со второго курса. Я увидела Каллена, сжавшего челюсть и ерзающего в кресле, пытающегося выглядеть заинтересованным тем, что ему говорил Джеймс.

Как только Ирина объявила нашу сцену, Каллен встал и вышел из зала.

Даже при том, что это причинило мне небольшую боль, я также отчасти была освобождена. Теперь я могла вся выложиться в своем исполнении, не смущаясь тем, что он смотрит на меня с Райли, и не беспокоясь о том, что я могла его расстроить. И теперь я не чувствовала себя так плохо по поводу того, что я скрылась в туалете, когда он ранее играл любовную сцену с Лорен. Я не могла смотреть на них вместе. Я просто не могла. От одной мысли об этом у меня голова буквально взрывалась от ярости.

Да, безразличие друг к другу работало отлично.

...

...

...

15 апреля 2005

Роуз указала на третьекурсника с лохматыми волосами.

- Поцелуй его.

- Нет.

Она кивнула на парня, которого я никогда не видела прежде, но поразительно похожего на Мэтта Дэймона.

- А с ним?

- Нет.

- Давай, здесь есть еще текила.

- Это не заставит меня хотеть целовать случайных парней.

- Заставит. Поверь мне.

Я вздохнула и плюхнулась на диван.

- Роуз, я никого не хочу целовать.

- Нет хочешь, да только того кретина, что бросил тебя несколько долбаных месяцев назад, и именно поэтому я решила стать посредником.

- Ладно, во-первых, притащить меня на вечеринку и напоить, чтобы потом свести с незнакомцами, это не посредничество.

- Ну, а у меня посредничество.

- А во-вторых, я НЕ хочу поцеловать Каллена.

Она закатила глаза.

- Конечно, не хочешь. Именно поэтому за эти четыре месяца после разрыва, ты даже не посмотрела на другого парня.

- Это неправда. Я смотрела.

- Да, просто держалась на расстоянии. - Она вскинула руки. - Белла, ты не понимаешь, что лучший способ забыть одного парня – заполучить другого?

- Я просто не хочу влезать во что-то опять, понятно?

- Я и не говорю, что ты должна занести его в быстрый набор или броситься выбирать китайский фарфор или что там. Просто веселись. Целуйся. Тискайся. Перепихнись. Это не обязательно должно быть с любовью всей твоей жизни. Тебе всего девятнадцать лет, ради Бога. Ты не можешь отречься от всех мужчин только потому, что с Калленом все кончилось неудачно. Мужчины, как вибраторы: только потому, что они члены, не значит, что ты не можешь их использовать, чтобы хорошо провести время.

Она протянула мне еще одну стопку текилы и я выпила ее, в основном потому что не могла больше с ней спорить.

Я начала чувствовать себя расплывчато. Будто комната наполнилась желе и от этого все двигались медленнее.

Роуз все еще что-то говорила, но я не обращала на нее внимания. Я не хотела быть здесь. Кроме того, я знала, что она была права. Я боялась, что мне снова причинят боль.

Как в то время, когда мне было двенадцать, и мама врезалась сзади в пикап. Она ехала слишком быстро, а дорога была скользкой, и хотя она нажала на тормоза, было уже слишком поздно. За секунду до того, как это случилось, я поняла, что мы попадем в аварию, поэтому схватилась за приборную панель. Но даже тогда я не оказалась готова к свирепости воздействия.

Это чудо, что мы остались относительно невредимы.

Мама получила травму шейного отдела позвоночника и массивный ушиб на ноге, где произошел удар в центральную консоль. У меня был огромный синяк на груди – там, где в мое тело врезался ремень безопасности.

В течение многих месяцев после этого я чувствовала знакомую боль в груди каждый раз, когда садилась в машину. Я всегда ожидала визга шин. Болезненного удара.

Часть меня хотела внять советам Роуз и подцепить кого-нибудь, просто чтобы почувствовать потребность в этом. Будто я привлекательна и желанна, а не пустое место, коим я себя чувствовала. Но я знала, что всегда буду ощущать фантомный ремень безопасности. Сдерживающий меня, поскольку я ждала неминуемой аварии.

Я встала.

- Я иду домой, Роуз. Прости. А ты оставайся. Желаю приятно провести время.

Она встала и обняла меня.

- Ну, то, что я хорошо провожу время, это данность. Мне просто хотелось помочь тебе забыть мистера Трахнименялицом.

Я рассмеялась.

- Я забыла его. Клянусь. Я не мечтала о том, чтобы ударить его или трахнуть, вот уже почти три недели.

Она отступила и в шоке посмотрела на меня.

- Серьезно?

- Да.

Она погладила меня по щеке.

- Оуууу, я так рада за тебя.

Я шлепнула ее по руке и обняла снова. Ее объятия были лучше всех в мире.

Я вызвала такси и направилась к двери. Только прежде чем туда добралась, я увидела знакомые очертания силуэта в коридоре, высокого и долговязого, с буйными волосами. Я замедлилась и прислонилась к стене для поддержки, когда оглядывала его, протискиваясь мимо.

К моему облегчению, я поняла, когда он обернулся, что это не Каллен. Это был парень, которого я никогда не видела прежде. Темные волосы. Темные глаза. Образец абсолютного великолепия. Он улыбнулся мне и попятился от стены, чтобы пропустить меня.

- Пожалуйста, скажи, что ты не уходишь, - проговорил он, очевидно, немного навеселе. - Это будет полным преступлением, если самая красивая девушка на этой вечеринке уйдет домой прежде, чем я получу шанс поговорить с ней.

Я пожала плечами.

- Извини. У меня есть важные дела. Я не могу тратить весь свой вечер, празднуя.

Он протянул руку.

- Я Пол, кстати. Третьекурсник с факультета изобразительного искусства.

Я вложила свою ладонь в его, и когда мы обменялись рукопожатием, я удивилась, ощутив небольшой трепет.

- Белла. Первый курс факультета драмы.

- Очень приятно познакомиться, Белла.

- Взаимно, Пол.

Он не отпустил мою руку, и я не убрала ее. Что-то в том, как он смотрел на меня, заставило меня почувствовать себя менее пустой. Я знала, что мы оба были немного пьяны, но все равно приятно было знать, что кто-то считал меня желанной. Эго – голодный зверь, и иногда его просто необходимо подкармливать.

- ПОЦЕЛУЙ ЕГО! - крикнула Роуз по коридору.

Я подняла свободную руку и закрыла лицо.

Пол посмотрел на Роуз, явно ошеломленный.

- Э-э... это твоя подруга?

- Уже нет.

Он рассмеялся.

- Она часто кричит, чтобы ты целовала людей, с которыми только что познакомилась?

- Да уж. Чаще, чем мне хотелось бы.

Он подошел ближе.

- Ну, она, кажется, очень милая. Не хотелось бы ее разочаровывать.

Прежде, чем я сообразила, что происходит, он наклонился и прижался губами к моей щеке. Мою кожу покалывало не таким уж и неприятным образом, и я инстинктивно вцепилась в его рубашку.

Он отступил и улыбнулся.

- Я надеюсь, все хорошо?

- Да, - проговорила я, моя голова немного кружилась. - Все хорошо.

Я ждала, что вина нахлынет на меня, и когда это произошло, то ее интенсивность оказалась гораздо менее мощной, чем я ожидала.

Может быть, в конце концов, я забыла Каллена. Или, возможно, это просто текила.

Независимо от причины, когда мое такси подъехало и оповестило об этом громким гудком, я попрощалась с Полом, чувствуя себя намного более уверенно насчет моего романтического будущего, чем до моего прихода сюда.

Быть отчасти увлеченной кем-то еще не значит, что я близка к тому, чтобы быть абсолютно равнодушной к Каллену, не так ли?

Не так ли?

...

...

...

20 апреля 2005

Склад с костюмами располагался в цокольном этаже блока драмы. Там было тесно и пыльно, бесчисленные костюмы из сотен постановок были плотно развешаны на стойках, стоящих ряд за рядом от пола до потолка. Студентам разрешалось брать их с разрешения координатора объекта, но найти именно то, что хотелось, всегда было невероятно трудно.

Я искала что-то для моего монолога из «Двенадцатой ночи» уже почти час, и от спертого воздуха у меня кружилась голова.

Внезапно, все волосы у меня на затылке встали дыбом, и конечно же, обернувшись, я обнаружила Каллена, наблюдающего за мной.

- Я не знал, что ты здесь, - сказал он, казалось, раздраженно. Мое сердце учащенно забилось просто от одной его близости.

- Да, ну что ж, я тут.

Перестань. Ты равнодушна к нему, помнишь? Он больше не оказывает никакого влияния на тебя.

Он выдохнул и запихнул руки в карманы.

- Ты уже заканчиваешь?

Его тон вызвал у меня раздражение.

- Понятия не имею. А что?

- Мне нужен костюм. Думаю, я подожду, пока ты не уйдешь.

Я вздохнула и повернулась к стойке.

- Просто найди свой чертов костюм, Эдвард. Как будто меня заботит, что ты находишься в одной комнате со мной. У меня есть более важные дела, чем избегать тебя.

И все же, мои инстинкты кричали «Убирайся! Ты не можешь быть здесь с ним! Брось все!»

Я утихомирила их и напомнила, что мы равнодушны.

Я бегло просматривала костюмы, старательно игнорируя его.

Он пробормотал:

- Прекрасно. Похрен, - и исчез из моего прохода. Я слышала его в нескольких ярдах от меня, перемещающего вешалки так же агрессивно, как и я.

Еще через двадцать минут поисков, я обнаружила платье, которое, как я подумала, подойдет Виоле, и направилась в небольшую примерочную, чтобы попробовать его одеть. Когда я отодвинула занавеску, там оказался Каллен, без рубашки, наклонившийся к ширинке чего-то наподобие кожаных бриджей.

Он посмотрел на меня, стиснув зубы и потянув за молнию.

- Я не могу застегнуть эти гребаные штаны. Это все равно, что пытаться продеть нить в проклятую иглу с помощью банана.

Я бы посмеялась, если бы не была так опустошена и раздражена, увидев его полуголым и практически трогающим самого себя.

- А, ебать это, - бросил он, отказавшись от бесплодных попыток, и накинул соответствующую куртку. Стиль отчасти напоминал байкерский, отчасти камзол Елизаветинской эпохи. Эффект сногсшибательно сексуальный.

Он вышел из примерочной и жестом указал, что я могу войти.

- Заходи. Я могу бороться с этим тупым костюмом и здесь.

Я шагнула внутрь и задернула занавеску. Я бы солгала, если бы сказала, что не кинула быстрый взгляд на то, как сгибалась его грудь, когда он боролся с пуговицами на куртке.

Безразличие, черт возьми! Ты целиком и полностью равнодушна!

- Так чей монолог ты читаешь? - спросила я, оторвав от него глаза и сняв свою футболку.

Он в отчаяние проворчал.

- Гамлета. Клянусь Богом, эти пуговицы не подходят к этим отверстиям. Мне что, нужен диплом инженера, чтобы застегнуть этот чертов костюм?

Я воспользовалась моментом, чтобы отметить, что мы относительно нормально разговаривали. Это было странно, но и отчасти здорово. Может быть, мы действительно в один прекрасный день сможем стать друзьями.

Я натянула платье через голову и попыталась добраться до молнии.

- Гамлет немного очевидный выбор для тебя, не так ли? Переменчивый. Обеспокоенный. Саморазрушительный?

- Да, ну, я сейчас не в том состоянии, чтобы играть что-нибудь легкое и пушистое.

- А ты когда-нибудь был в таком состоянии, чтобы играть легкое и пушистое?

Он сделал паузу.

- Нет. Не совсем. Что ты хочешь этим сказать?

Я закинула руки за спину и потянула молнию, но она не поддалась.

- Чертово дерьмо.

- Дай угадаю: ты не можешь застегнуть молнию.

- Что не так с этими вещами? Будто они злятся на нас, что мы их одели.

Занавес отодвинулся, и он стоял там – в распахнутой куртке, с голой грудью и наполовину застегнутых штанах – с расширившимися глазами, когда увидел, насколько глубокий вырез у моего платья.

- Э-э... Ты хочешь, чтобы я?.. - Он показал пальцем, очевидно, пытаясь переместить глаза к моему лицу. Ему наполовину это удалось, прежде чем он опять уткнулся ими в мое декольте. - Э-э... помог с... э-э...

- Молнией?

- Да. Именно. Я помогу тебе, если ты поможешь мне. Если бы разочарование имело форму, оно бы выглядело как эта куртка. Ее труднее застегнуть чем брюки, если это вообще возможно.

Я повернулась и почувствовала его шаги позади меня. Он с усилием застегнул молнию до середины моей спины, а затем теплые пальцы коснулись моей шеи, когда он перекинул мои волосы через плечо. Я уверена, что слышала, как он сглотнул. Молния протестовала, пока он застегивал ее, но он все-таки это сделал.

Лиф был настолько плотным, что я едва могла дышать. Делая неглубокие вдохи, я повернулась и обхватила руками мою талию.

- Боже, как женщины носили такое каждый день? Я чувствую себя так, будто мои внутренние органы слиплись вместе.

Молчание.

Я подняла глаза.

Каллен уставился на меня.

От вожделения на его лице мое тело пронзила дрожь.

- Аха.

Он шагнул ко мне, и теперь это было не платье, от которого было так трудно дышать. Я сверлила глазами его шею, потому что на самом деле была сейчас не в состоянии смотреть на его лицо. Изучая рисунок его щетины и проглядывающую через нее гладкую кожу. Даже сейчас, после всех этих месяцев, я ясно помнила, какова она на вкус. И как он стонал, когда я посасывала и покусывала ее.

- Белла?

- Хммм?

- Пуговицы? Твои пальцы должны быть более ловкими, чем мои.

О. Верно. Я должна помочь.

Я взяла края куртки и потянула их друг к другу. Его грудь была слишком широкой, так что это было нелегко, и он оказался прав – пуговицы, кажется, были большеватыми для дырок. Я сражалась с плотной тканью и застегнула нескольких нижних, прежде чем начались проблемы.

- Ты прибавил в весе?

- Немного. Я тренируюсь.

- Бокс?

Он сделал паузу.

- Да. Откуда ты узнала?

Я пожала плечами.

- Просто предположение.

Я потянула края снова и попыталась всунуть пуговицу в отверстие. Безуспешно.

- Дерьмо. У меня не получается.

- Оставь тогда, - проговорил он низким голосом. - Все нормально.

Мне не хотелось сдаваться, поэтому я попыталась снова, дергая за края, стараясь просунуть пуговицу.

- Почти... - Я стиснула зубы и потянула сильнее, решив не позволить этому победить меня. И снова пуговица соскочила. - Проклятье!

- Свон... - Он положил свои руки поверх моих. - Ради Бога, просто... остановись.

Я замерла. Время замедлило ход.

Он прикоснулся ко мне.

Эффект был мгновенным и изнурительным. Мое сердце пустилось вскачь, наращивая темп, когда у него вырвался рваный вдох. Я уставилась на его руки, лежащие поверх моих. Такие чужие. Такие знакомые. Правильное и неправильное скручивалось вокруг друг друга и в моем животе. Я наблюдала в болезненном очаровании, как он медленно потирал большим пальцем костяшки моих пальцев. Я хотела отойти, но не могла. Я не могла смотреть на него, потому что боялась того, что могла сделать. Или того, что мог он. Даже через толстую кожу куртки я чувствовала как бешено колотилось его сердце: быстрее, чем мое. Его грудь поднималась и опускалась слишком быстро, и я знала, что все, что произойдет в ближайшие несколько секунд, может разом уничтожить последние четыре месяца культивируемой отчужденности.

- Белла...

Его голос напоминал стон. Он прижал мои руки еще сильнее к своей груди, и у меня не осталось сил – ни в моих руках, ни в ногах, ни в голове или сердце. Мне хотелось распахнуть куртку и прижаться ртом к его коже. Попробовать его теплоту на вкус, прежде чем перейти к его шее. Он тоже хотел этого, потому что схватил мои руки и переместил их под ткань, выпустив длинный выдох, когда мои ладони прижались к его голой груди.

Я закрыла глаза и стала искать в себе силы остановиться. Я должна была их найти. Я не могла опять быть в этом снова – отчаянии и потребности. Вне контроля. Потому что ничего не изменилось. Особенно он.

Он не хотел вернуть меня назад. Просто он меня хотел. И я хотела его. Биение сердец и голодная кожа, и гормоны, кричащие, чтобы мы просто поддались примитивному желанию.

Я скользнула руками по его коже, и почувствовала под ними учащенный пульс. Отыскивая повод, чтобы позволить этому случиться. Чтобы разрешить себе иметь его тело без претензии на что-то большее. Чтобы облегчить ноющее сексуальное расстройство, которое преследовало меня день и ночь с тех пор, как мы расстались. Чтобы оправдать прикосновение его рук там, где я фантазировала все эти месяцы.

Но не было никаких оправданий. Никакой альтернативной реальности, в которой можно было бы себе это позволить, не сделав все неизмеримо хуже.

Я сжала пальцами его мышцы, прежде чем резко вернуться к реальности. Найдя в себе невесть откуда взявшиеся силы, я убрала руки и отступила, мое смущение подпитывало мое раздражение. Я ненавидела, что была практически без костей от желания. Что одно лишь мимолетное его прикосновение еще могло вот так влиять на меня.

Я уставилась на него и попыталась обрести дар речи.

Он уставился в ответ, по-видимому, тоже потрясенный тем, что случилось.

- Что, черт возьми, это было? - Я чувствовала себя так, будто только что избежала апокалипсиса. Адреналин бушевал в моих венах, делая меня разгоряченной и неустойчивой.

Он моргнул и покачал головой. Злой. На себя? На меня? Я понятия не имела.

- Я не… Иисус, я понятия не имею. - Его челюсть напряглась, и он склонил голову. - Это было блядски глупо. Я... я не должен был...

- Нет, не должен.

Он вскинул голову, чтобы посмотреть на меня. Определенно разозлившись на меня на этот раз.

- Я не заметил, чтобы ты так уж быстро отстранилась. Ты дышала так же тяжело, как и я.

- Это не значит, что ты можешь... что мы можем… - Я запустила пальцы в мои волосы. - Черт побери, Каллен, к этому времени у нас, как предполагается, все должно быть уже в прошлом, и я не должна чувствовать себя так, когда…

- Когда что?

- Когда ты рядом со мной! Когда ты прикасаешься ко мне! Ты не можешь... делать это со мной! Это несправедливо!

- Поверь мне, я знаю это чувство.

- Тогда не своди меня с ума!

- Я перестану, если перестанешь ты!

- Я ничего не делала!

- А тебе и не нужно! Просто твоего гребаного существования достаточно, чтобы полностью уничтожить меня!

Серьезность в его тоне заставила меня остановиться, но это не сделало меня менее злой. Я могла бы возразить, что если не быть со мной для него такая пытка, он не должен был просрать наши отношения, но знала, что он приведет те же старые аргументы, а я, откровенно говоря, была сыта ими по горло.

- Все равно, - проговорила я, пытаясь расстегнуть мое платье. - Забудь об этом.

Он снял куртку и сказал:

- Какого черта ты думаешь, я пытался сделать весь этот год?

Лиф платья, казалось, стянул меня, словно питон, сжимая почти до удушья.

- Твою мать! Расстегни это чертово платье!

Я повернулась, чтобы он мог открыть молнию, и когда он это сделал, я зашла в примерочную. Сорвала с себя платье и натянула мою футболку, собрала мои вещи, и откинула занавеску.

Он стоял там, наблюдая за мной, будто собирался извиниться или что-то типа этого.

Я остановилась.

Мы уставились друг на друга.

Никакого извинения так и не последовало.

Конечно, нет.

Что и следовало ожидать.

- О, привет, ребята.

Мы оба повернулись и увидели Йорки, державшего целую охапку костюмов.

- Оу, я помешал? Хотите, чтобы я ушел? Вам нужно уединение? Или презервативы?

Я издала звук отвращения и протолкнулась мимо него.

- Заткнись, Эрик.

Когда я была у выхода, то услышала как Йорки сказал:

- Чувак, ты все еще делаешь вид, что целиком и полностью не у нее под каблуком? Кого ты пытаешься обмануть?

Я открыла дверь, когда Каллен ответил:

- На этот раз, я согласен с Беллой, Йорки. Заткнись, нахрен.

Час спустя, когда я вернулась домой, мои руки все еще помнили покалывающие ощущения от кожи его груди. Они жаждали почувствовать ее снова. Хотели узнать больше. Так же как и остальная часть моего тела.

Я простонала и свернулась в клубочек на своей кровати, разочарованная сверх всякой степени.

Безразличие? Да уж, как же.

Я, очевидно, абсолютно без понятия, что означает это слово.

Моим единственным утешением было то, что он не знал тоже.

...

...

...

2010

Когда я вышла из душа, Джейкоб уже освободил мою кровать. Он также оставил один из журналов Каллена открытым на моей подушке. Его утонченный способ указать мне на то, что, как он полагал, я должна была прочитать.

Я плюхнулась на кровать и посмотрела на запись. От увиденной даты, мой живот сделал сальто. Конечно, он выбрал именно этот день, чтобы показать мне. Это страшно, насколько хорошо он знал меня.

Среда, 20 апреля 2005

Я сделал что-то действительно чертовски глупое сегодня. Я коснулся ее. Удержал ее руки. Передвинул на свою кожу и позволил напалму ее пальцев сжечь меня до костей.

Это был момент слабости. Она была так близко, прямо здесь, передо мной – место, где ее не было очень долгое время. Каждый раз, когда она тянула за отвороты куртки, она становилась немного ближе, пока я пялился сверху вниз на ее губы и блокировал все мои суставы, чтобы не провести по ним пальцами.

То, что я сделал, было достаточно плохо, но это чудо, что я смог воздержаться и не сделать что-то гораздо хуже.

У меня не было оправданий. Я был слаб. Я скучал по ней. Не только по прикосновениям, или поцелуям, или занятиям любовью. Просто... по ней. По ее чертам. Ее запаху. Ее смеху, по тому как она хмурится и кидает яйцедробильные взгляды. Я скучал по всему этому.

Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что сегодня день, когда я забыл ее. Что я прекращу истекать слюнями каждый раз, когда она облизывает губы. Что я не буду трястись от ревности каждый раз, когда другой парень заговорит или прикоснется к ней. Что мне не будет так чертовски тяжело, когда она будет проходить мимо меня по коридору. Что меня не будет накрывать чувство вины каждый раз, когда я увижу, что она реагирует так же как я в подобных ситуациях.

Сегодня был не тот день.

Сегодня я понял, что никогда ее не забуду. Пока я буду жить, она будет главным сожалением моей похеренной жизни.

Есть лишь некоторые люди, которые должны быть частью вас, и если это не так, по какой бы то ни было причине, останется боль точно по их размеру и форме, что будет жить внутри вас. Иногда боль уменьшится, а иногда вы будете слишком отвлечены, чтобы заметить это, но она всегда там будет.

Всегда.

Лучшее, что вы можете сделать, это научиться лучше ее игнорировать. Держать достаточную дистанцию между вами и причиной боли, чтобы она не ослабила вашу решимость остаться в стороне от нее.

Сегодня я почти поцеловал ее. Боже, я так ужасно хотел этого. Я мог почти попробовать ее. Почувствовать ее губы моим языком.

Так что, теперь, я думаю, все опять вернулось к тому, что было. Четыре месяца пониженной чувствительности были спущены в унитаз.

Я все еще чувствовал отпечатки ее ладоней на моей груди, как будто она ими меня заклеймила. Ее пальцы татуировались в кожу и кости, покрывающие мое сердце.

Ебать.

Я ненавижу это чувство, что принадлежу ей. Я никому никогда не принадлежал. Даже Карлайл и Эсме получили меня бывшим в употреблении. И да, я имею в виду «бывшим в употреблении», а никаким не «заранее любимым». Этот термин – куча дерьма. Если бы люди любили кого-то так сильно, как они утверждают, они бы не отдавали их, не так ли? Они бы не отказывались от них, будто они обычный мусор.

По крайней мере, я избежал этого с Беллой. Это единственный чертов плюс во всем этом гребаном фиаско. Я оставил ее первым. Главное достижение. Причинив боль, прежде чем ее причинили мне. Оставив, прежде чем оставили меня. Отказавшись, прежде чем отказались от меня. М-да, я редкий экземпляр. Правда.

А что насчет сегодня? Моя ошибка? Как я помешаю этому случиться снова? Потому что знаю, что если бы я мог вернуться назад во времени и иметь шанс уйти прежде, чем коснуться ее, я бы им абсолютно точно не воспользовался.

Зная это? Признавая как главную неоспоримую истину? Это заставило меня понять, насколько слабым она меня делала.

Прикосновение к ней было пыткой и экстазом, и если у меня был шанс, я бы сделал все это снова, и даже больше.

Очевидно, я монументальный идиот.

...

Я потерла глаза и вздохнула. Меня отчасти удручало, как он ясно формулировал все то, что я в настоящее время чувствовала. Это запись отражала мои мысли о том, что произошло вчера вечером. Это походило на один из тех ужасных фильмов, где герои не могут по-настоящему понять друг друга, пока не обмениваются телами и не проживают жизнью друг друга.

Беда в том, что я понятия не имела, как не быть такой, какой я была, и если у нас с Эдвардом был хоть какой-то шанс, мне действительно необходимо было меняться. Так же, как это делал он.

- Интересно, да? Уверен, нынешняя-Ты может извлечь некоторые уроки из Его-прошлого.

Я подняла глаза, чтобы увидеть Джейка, опирающегося на дверной проем.

- Заткнись.

- Ты всегда говоришь мне заткнуться, когда знаешь, что я прав.

- Дважды заткнись.

Он рассмеялся и повернулся, чтобы уйти.

- Я сделаю тебе завтрак.

- Я люблю тебя.

- Я знаю.

Я шлепнулась на кровать и открыла телефон, чтобы проверить сообщение, что Эдвард послал мне ранее.

«Сомневайся в том, что звезды – огонь, сомневайся в том, что солнце движется, сомневайся в том, что истина не есть ложь; но не сомневайся в моей любви».

Я улыбнулась. Это была цитата из Гамлета. Одна из моих любимых.

Дело не в том, что я больше не сомневалась, что он меня любит. Я просто сомневалась, что любви будет достаточно.

Я закрыла глаза и не ответила ему. Я действительно не знала, что сказать.

Во всяком случае, пока не знала.

Избегание – вот мой друг, даже если безразличия нет и в помине.

...

...

...