Действие 24. Озарение

Прошлый раз в 2010 году

- Белла, я бы солгал, если бы сказал, что не хочу, чтобы люди думали, что мы вместе, потому что, по моему мнению, мы уже вместе. Но если это нервирует тебя, то мы можем замедлить темп. Держать руки подальше от тебя будет охрененно мучительно, но я смогу справиться с этим, если ты решила, что так лучше. Но согласиться сделать шаг назад полностью отличается от твоих попыток оттолкнуть меня, что ты только что делала. Позволь сэкономить тебе силы, сказав, что ты не сможешь избавиться от меня так легко. Я не боюсь расставаний. Я использовал все эти уловки, когда оставил тебя. Я, наконец, узнал, что не могу жить без тебя, и что еще более важно: что не хочу жить без тебя. Так что, можешь идти и нервничать из-за всего, чего хочешь. Я все еще буду здесь, когда ты закончишь. Понятно?

Он выжидающе смотрел на меня, пока я не подтвердила то, что слышала его, кивком головы. Затем, прерывисто вздохнув, он пристально смотрел на меня еще несколько колени-подкашивающих секунд, прежде чем сказать:

- Хорошо.

С этими словами он развернулся и исчез внутри театра, двери закрылись за его спиной.

Я осталась там, с бешено колотившимся сердцем, учащенным дыханием, пытаясь осознать, какого черта только что произошло.

Я думала, что знаю, какими мы были. Насколько уклоняющимися и уворачивающимися. Но этот новый Эдвард продолжал делать то, что удивляло меня. Разрушая наши старые модели поведения. Изменяя наши формы в нечто новое и незнакомое.

________________________________________

2010

Неделю спустя

Дорогой дневник,

Я не знаю, почему побеспокоилась сделать в тебе запись. Полагаю, я надеюсь, что ты внесешь хоть какую-то ясность. Для меня это способ очиститься от тех противоречивых эмоций, которые практически парализуют меня.

Каллен в настоящее время удивителен, и мне так сильно хочется ему довериться. Но желание и на самом деле сделать это – разные вещи. Каждый раз, когда я делаю шаг вперед, следующий шквал горечи накрывает меня, и я возвращаюсь к домысливанию каждого его движения, поиску улик, которые юная, более наивная-Я отказывалась видеть.

Если бы я только могла вернуться назад во времени и упросить себя не влюбляться в него так сильно. Не то чтобы юная-Я послушалась бы. В то время я думала, что держу в руках все ответы. Я знала, что он был поврежден и испуган, но полагала, что мы были достаточно сильными, чтобы сгладить все трещины и щели.

Какое-то время казалось, что это так, но это была всего лишь иллюзия, как зимой, когда снег покрывает гигантские дыры, делая вид, что земля идеальная и цельная.

Каллен и я никогда не были цельными. Просто в различной степени сломанными. Всегда балансирующими на грани нашей бескрайней неуверенности в себе.

И вот теперь он просит меня пройти по этому скользкому пути еще раз, но проявляет такую заботу обо мне, убеждая меня сделать осторожный шаг вперед, искушая верить, что наш новый путь имеет твердый фундамент, а не воздух.

Заманчиво.

Проблема в том, что независимо от того, насколько заботлив бы он ни был, я всегда буду помнить другие падения. И не важно, сколько раз он будет говорить мне, что он изменился и вырос, я всегда буду знать, что это было за мой счет. Потребовалось два раза разбить мое сердце, чтобы даровать ему озарение. Чертовски хорошо для него.

Что же дарует мне мое?

...

...

...

Я стояла в баре и потягивала водочный коктейль. Он был третьим. Я, наконец, начала чувствовать меньше. Или, может быть, я чувствовала больше. Трудно сказать.

Я слышала их в дальнем углу ресторана, смеющихся и разговаривающих, хорошо проводящих время. Голос Каллена выделялся, хотя он и не был особенно громким. Будто мое радио было настроено на его частоту, в состоянии слышать его через все окружающие разговоры; почувствовать его, даже когда он находился на другой стороне зала.

Все отмечали наше предстоящее тесное сотрудничество в театре на следующей неделе. Технические репетиции. Предварительные прогоны. Полировка и совершенствование игры, чтобы она стала настолько идеальной, какой только может быть. Готовой быть увиденной. Оцененной.

Я должна быть с ними, но была не в настроении.

Не знаю, почему они так счастливы. Я была в ужасе.

Если я облажаюсь, спектакль провалится. Даже если Каллен выдаст лучшее исполнение за всю свою карьеру, он там будет не один, и чем ближе премьера, тем больше сомнений закрадывалось в пространство между моими страхами.

Я смотрела на них, таких шумных и уверенных. Аро поднял в моем направлении бокал, широко улыбаясь. Такой довольный тем, что он создал. Такой уверенный в моих способностях.

Я слабо улыбнулась и вернулась к моему напитку.

Неужели он действительно верит, что кто-то, чьи эмоции медленно душат его, сможет собраться, невзирая на все свое дерьмо, чтобы добиться достойного исполнения?

Не стоит верить мне. Я не доверяю себе.

Я даже себя не знаю.

Я так часто изображала разных людей на протяжении многих лет, что больше не знаю, какая же я реальная. В свое время я думала, что знаю, но, похоже, это было целую жизнь назад, и этот человек, так жаждущий любви и склонный быстро прощать, чужой для меня сейчас.

Я такая дура.

Я услышала низкий смех и повернулась, чтобы увидеть смеющегося Каллена и дико жестикулирующего Аро. Он выглядел таким счастливым. Беззаботным.

Когда-то я испытывала что-то подобное.

Я закончила со своим напитком и заказала другой. Может быть, четыре будет моим счастливым числом.

Какой-то мужчина подошел и сел на табурет рядом со мной, улыбнувшись мне, когда заказывал виски. У него были темные волосы и голубые глаза. Привлекательный. В дорогом костюме. Узел галстука ослаблен, рубашка расстегнута.

Я, должно быть, уставилась на него, потому что он пристально посмотрел на меня, в то время как бармен подал ему напиток.

- Я бы тоже заказал вам, но, похоже, ваш еще свежий.

Я моргнула и отвернулась.

- Э-э... да. Спасибо, но у меня все хорошо.

Запах виски донесся до меня, когда он пригубил свой напиток, и это напомнило мне о другом времени, миллион лет назад, когда я была доверчива и наивна.

- Вы здесь одна?

Я знала, о чем он спрашивает. Я больше не наивна.

- Я здесь с друзьями, - сказала я, указывая на громкий стол в углу. Каллен изображал кого-то. Возможно, Джека Николсона. И очень хорошо.

Незнакомец кивнул.

- А. Взяли перерыв от легкомыслия?

- Что-то вроде этого.

Вдруг, теплое покалывание прошло по моему позвоночнику, и я повернулась к Каллену, к его острому и пылающему взгляду с другого конца зала. Он остановился прямо посередине импровизации. Я знала, что он следил за мной весь вечер, стараясь быть деликатным, но это был другой взгляд. Я больше не была одна.

Еще воспоминание: каким он был до своего прозрения. Всегда такой ревнивый. Боявшийся меня потерять. Достаточно боявшийся, чтобы разрушить нас, прежде чем это смог сделать кто-то другой.

Я выпила еще, пытаясь заглушить боль воспоминаний, которую вытягивали эти мысли. Это не помогло.

Каллен продолжал смотреть. Я развернулась обратно к бару и постаралась его игнорировать.

Незнакомец наклонился, виски в его дыхании заставило меня наклониться вперед в желании воспроизвести чувственную память.

- Вы слишком красивы, чтобы выглядеть такой грустной. Могу ли я чем-нибудь помочь?

Я слышала вариации этой фразы бесчисленное количество раз на протяжении многих лет, и в очень многих случаях я позволяла, чтобы эти люди помогали мне. Позволяла их рукам касаться меня, пока я закрывала глаза и думала о нем. Воображала, что их губы были его, их руки, их тела. И когда я занималась с ними сексом, то делала это отчаянно, пытаясь почувствовать его в них, во мне, представляя, что он не оставлял меня. Используя их и ненавидя их потом за то, что они не были им. Ненавидя себя еще больше, за то, что все еще так сильно хотела его.

Ненавидя его больше всего.

А теперь он заставлял меня не ненавидеть его. Полностью меняя направление, которым я шла после него. И я так изменилась, что больше не знала, какого черта я делала. Что я чувствовала. Кто я такая.

Он когда-то был таким же. Эмоциональным кренделем. Закрученным так сильно, что не мог развязаться самостоятельно, даже для меня.

Что ж, он больше не такой.

Он сейчас намного лучше. Исправленный.

Или это он так говорит.

Я посмотрела на незнакомца, такого симпатичного и надеющегося, что мое хрупкое эмоциональное состояние приведет к тому, что он сможет меня трахнуть. В прошлом так вероятно бы и произошло, и даже сейчас я испытывала желание попробовать виски на его языке, но я знала лучше. Несмотря на знакомый запах, он не его, и даже в темноте с зажмуренными глазами, он никогда даже приблизительно не заставит меня почувствовать тоже самое.

Было бы намного проще, если бы мог. Если бы каждая молекула в моем теле не тянула меня к мужчине на другой стороне зала.

- Пока я просто хочу выпить, - сказала я незнакомцу и улыбнулась, понимая, что Каллен наблюдает за каждым моим шагом. - Но спасибо за предложение. - Я коснулась его руки. Начала с плеча и добралась до локтя. Мои слова говорили «нет», но прикосновение говорило «может быть». Я не подразумевала «может быть», но Каллен этого не знал и, возможно, я хотела, чтобы он помучился. Может быть, я мелочная и достаточно ожесточенная, чтобы проверить его вновь обретенное спокойствие и посмотреть, действительно ли он так изменился, как утверждает.

- Ну, а что, если я выпью с вами? - спросил незнакомец, принимая мое «может быть», как вероятное «да». - И вы сможете рассказать мне о том, почему такая красивая женщина пьет в одиночестве в зале, полном людей.

Я кокетливо улыбнулась, поддерживая эту игру. Убедившись, что Каллен видит.

Я говорила. Я смеялась. Я смотрела в глаза и касалась руки мужчины. Это все была игра, но я хотела подтолкнуть Каллена проявить скрытые трещины и изъяны, которые могли бы причинить мне боль снова.

Его пристальный взгляд, как тепловой луч, обжигал меня каждую секунду, что я говорила с незнакомцем. Я находила болезненный комфорт в этом. Его ревность была знакома. Я по ней даже соскучилась.

Интересно, как далеко мне надо подтолкнуть его, прежде чем он сломается? Мне просто нужно остаться здесь и говорить? Касаться незнакомца так, будто я хочу от него большего, чем просто разговор? Или мне нужно зайти дальше? Поцеловать его? Уйти с ним?

Позволит ли новый и улучшенный Каллен мне уйти вместе с ним? Или он опять превратится в пещерного человека-собственника, каким часто был в прошлом?

Меня так и подмывало это узнать.

Я знала, что это делало меня плохим человеком, но ебать... Я так долго была хорошей, и посмотрите, куда это меня завело.

Еще один коктейль. Еще больше болтовни. Каллен прожег дыру на моем лице, и я могла чувствовать, как его расстройство вибрировало в воздухе, говоря мне, что то, что я делала, был неправильным.

Настолько неправильным.

Пагубным.

Мстительным.

После пяти коктейлей, я больше не могла притворяться и продолжать игру. У меня не было ни энергии, ни желания. Причинив страдание Каллену, я не смогу стереть свою боль, независимо от того, сколько частей меня думает, что это произойдет. Это просто сделает нас обоих несчастными.

Ну, еще более несчастными.

Пожелав незнакомцу спокойной ночи, я игнорировала его очевидное удивление.

Я чувствовала себя немного виноватой, что обманула его, но не настолько виноватой, как то, что я сделала с Калленом. Я не могла даже смотреть на него, когда, пошатываясь вернулась к столу и пожелала всем спокойной ночи. Раздались крики, чтобы я села, осталась и выпила еще, но я не могла.

Когда я повернулась, чтобы уйти, Каллен встал и позвал меня. Я проигнорировала его, и прежде чем я это осознала, уже была на улице, споткнувшись о сточную канаву и прислонившись к припаркованной машине в попытке поймать такси. Все накренилось, и все казалось неправильным, и я не могла справиться с ощущением, что был только один человек, который мог сделать это снова правильным, и из-за этого я была чертовски злой.

- Белла?

Еще одно такси проехало, когда я небрежно махнула, бросившись вперед, прежде чем сильные руки обхватили меня и оттащили.

- Иисус Христос, ты чуть не попала под колеса.

Я вцепилась в его рубашку, когда мои ноги подкосились, а затем все, что я чувствовала, это тепло, и руки, и губы на моем лбу, пока я вдыхала его такой правильный запах.

- Белла, что ты делаешь?

- Отпусти меня. Я должна идти.

- Тогда позволь мне пойти с тобой.

- Нет.

- Почему нет?

Так много причин. Целая вселенная причин.

Я должна была сказать ему обо всех них, но не могла.

- Я не могу сделать это.

- Что?

- Это.

- Я не понимаю.

- Это! - Его лицо было слишком близко. Рот слишком заманчив. - Это! - Я нажала на грудь, руки поверх его сердца. Так быстро бьется. Как и мое. - Ты!

Я была взволнована. Зла. Ожесточена вещами, которые я не могла изменить, и слишком напугана, чтобы думать о вещах, которые могла.

- Я должна идти.

Он плотно обхватывал меня своими руками, и его тело такое теплое, его твердые мускулы под моими руками, которые двигались по нему без всякого разрешения: его груди, рукам, по его шее, в его волосах.

- Белла, да ладно тебе... ты пьяна.

Так хотелось поцеловать его. Хотелось его губ, заставляющих меня все забыть.

Вместо этого я уткнулась своим носом в его шею. Закрыла глаза. Такое головокружение. От него, не от алкоголя.

Мои ноги обессилели снова. Он крепко прижал меня к себе; нога к ноге, грудь к груди, лицом к лицу. Убивая меня близостью. Пронизывая меня слишком красивыми глазами.

- Белла, пожалуйста. - Умоляя. Желая. - Позволь мне отвезти тебя домой.

Я покачала гоовой.

Нет. Потому что если отвезешь меня домой, то распорешь все мои швы, а я действительно не могу развалиться сейчас. Обида – единственное, что удерживает меня цельной. Без нее я бесформенная. Мягкотелая.

- Я не могу. - Мой голос звучал почти как рыдание. Упрашивая его отпустить меня.

Он ослабил объятия; его рука оказалась на моей щеке. Зная, как близка я к тому, чтобы сломаться.

- Ладно. Шшшш. Все хорошо. - Поглаживая и успокаивая; поставив меня осторожно на ноги, убедившись, что я не упаду. Какая ирония.

Я вцепилась в его рубашку, и он приобнял меня. Прошептал на ухо:

- Все в порядке, Белла. Я держу тебя. Все хорошо. Все будет хорошо.

Я не верила ему.

Он придерживал меня одной рукой, в то время как другой махнул проезжающему такси. Машина остановилась, и внезапно он подхватил меня на руки. Посадив меня на заднее сиденье и передав деньги водителю, он проинструктировал его, чтобы тот помог мне у моей двери, если это будет необходимо. Затем его лицо появилось перед моим, обеспокоенное и несчастное. Он не хотел меня отпускать, но знал, что должен был.

- Позвони мне, когда вернешься домой, ладно?

Я кивнула, не глядя на него.

- Белла?

Я все еще не подняла глаз.

- Белла, посмотри на меня.

Моя голова была такая тяжелая. Это все слишком сложно.

Рука оказалась под моим подбородком, помогая мне. Мрачные глаза глядели в мои.

- Скажи, что позвонишь мне, когда доберешься домой.

Я пробормотала:

- Ладно.

Он не был удовлетворен.

- Я серьезно, Белла. Обещай, что позвонишь мне, как только ты войдешь в дверь, иначе я поеду с тобой.

- Конечно. Когда доберусь домой.

Он наклонил голову, заставляя меня посмотреть на него.

- Белла, я... - Я отвернулась. Я ничего не хотела слышать сегодня вечером, независимо от того, что бы это ни было.

Он вздохнул и провел пальцами по моему лицу. Узел сжался в горле, когда он поцеловал меня в лоб.

Он делал все таким легким, когда я знала, что это невозможно.

Затем он отошел и хлопнул дверью, и когда мы отъехали и я знала, что он больше не смотрит, я развалилась на части.

...

...

...

Когда я, спотыкаясь, зашла в свою квартиру, Джейк был там. Он видел меня такой и раньше и знал, что делать. Он помог мне зайти в ванную и приказал принять душ. Делая воду холодной.

Когда я вышла, он держал мои волосы и потирал спину, когда меня рвало, как и всегда, если я много выпивала. Он вытирал мое лицо, когда я плакала по слишком многим причинам, чтобы сказать, и наблюдал, когда я чистила зубы. Потом он помог мне забраться в постель, убрав мои волосы от лица и шепча, что все будет в порядке, в то время как я зажмурилась и попыталась успокоить свои разбушевавшиеся эмоции.

Он сидел со мной довольно долгое время. Он знал, что мне было нужно. Он всегда знал.

Я, должно быть, задремала в какой-то момент, потому что когда открыла глаза снова, он ушел, но оставил на тумбочке две таблетки тайленола и немного воды. Я взяла их и проглотила вместе с водой.

Я чувствовала себя сухой внутри. Обезвоженной и хрупкой.

Эмоционально пустой.

Я схватила свой ноутбук со стола и взяла его в постель, а потом легла, открыв письма Каллена, нуждаясь в какой-то его части. Какой угодно. Чувствуя себя слишком полной и безутешно пустой сразу.

Я впитывала каждое слово, читая их снова и снова. И каждый раз слышала его голос в моей голове.

Они были наполнены расплывчатыми сожалениями, но лишь одно он никогда не говорил. Одно, что мне нужно было услышать в то время, чтобы убедить меня, что то, что я испытывала к нему, не было совершенно односторонним.

Но он никогда не говорил этого. И никогда не печатал. Оставив меня задаваться вопросом, чувствовал ли он это на самом деле за все эти годы.

Я почти спала, когда мой телефон зазвонил, и, не глядя на дисплей, я знала, что это он.

- Эй, - ответила я спросонья.

- Ты сказала, что позвонишь мне. - Его голос был строгим. Взволнованным.

- Извини.

- Иисус, Белла, я уж думал, что таксист выбросил тебя в Центральном парке. Что, блядь, с тобой сегодня вечером?

- Я не знаю. Прости. - Прости за очень и очень многое.

Он вздохнул.

- Ты просто… ты не можешь так поступать со мной. Ты и понятия не имеешь, насколько я... я имею в виду, я хотел...

Он секунду помолчал.

- Извини, что сорвался на тебя. - Он звучал так же устало, как я себя чувствовала. - Я просто беспокоился о тебе. Я пытался дать тебе некоторое пространство. Некоторую... дистанцию от меня или всего остального, но потом увидел, как ты разговаривала с этим парнем и я... Черт возьми, ты должна была знать, как я буду реагировать.

- Я знаю.

- Я не чувствовал такого довольно долгое время. Я почти забыл, каково это.

- Но ты не забыл.

- Ты хотела увидеть мою реакцию? Сделать мне больно?

- Полагаю так.

- Миссия выполнена.

Признание не принесло мне комфорт. Фактически, заставило почувствовать себя дерьмом.

Я так устала ощущать себя подобным образом, но не знала как быть.

Давным-давно я думала, что два человека, которые заботятся друг о друге, могут решить любые вопросы, пока они разговаривают друг с другом, но теперь я видела, что это не так-то просто. Разговор на самом деле требует от человека определенного мужества, чтобы выразить то, что он чувствуют, а я в значительной степени растеряла все свое мужество.

Мне так много надо было сказать ему, но я даже не знала с чего начать.

К счастью, начал он:

- Ты бы пошла домой с этим парнем, если бы меня там не было?

Хороший вопрос.

Я думала об этом.

- Теперь, когда ты вернулся и мы... говорим и... так дружелюбно? Нет.

- Почему нет?

- Потому что... - Я изо всех сил пыталась подобрать слова.

- Потому что, что? - Доверься ему, чтобы суметь ответить.

- Потому что... - Поговори об этом. Будь честной. - Если бы я привела его домой, я бы... - Моя голова раскалывалась.

- Ты бы, что? Белла, пожалуйста.

Я вздохнула, раздраженно и оборонительно.

- Если бы я пошла с ним домой, то просто представила бы себе, что он – это ты, ясно? Теперь все понятно?

Повисла долгая пауза. Мое сердце билось беспорядочно, пока я ждала его ответа.

- Ты делала это раньше?

Скажи ему. Не позволяй этому тлеть.

- Да.

- Как часто?

- Все время.

Он вдохнул.

- И как мне это понимать?

Он подталкивал меня, но несмотря на мой дискомфорт, какая-то моя часть хотела, чтобы меня подтолкнули. Я была бы не в состоянии сделать это без него, но говорить об этом – как проводить наждачной бумагой по моему сердцу.

- Белла?

- Я хотела сказать... что делала это каждый раз. Притворялась с каждым мужчиной. После твоего ухода, все они были просто... - Я сглотнула. - Я хотела, чтобы они были тобой. Я закрывала глаза и пыталась представить, что это ты. Со всеми ими. Даже с Райли. Это не работало. Каждый раз, когда так получалось, я думала «может быть, на этот раз», но... ни один из них даже не приблизился.

Мое дыхание казалось неприлично громким в моей тихой спальне, и тиканье моих часов заполнило долгие секунды.

- Иисус... Белла...

Итак, теперь он знал. Для лучшего или худшего, он знал.

- Я думал... - Он остановился, собираясь с духом. - Когда я узнал о них, я думал... ты делала это, чтобы забыть обо мне. Или наказать меня.

- Отчасти так и было, я думаю, но не главное.

- А сегодня вечером?

- Я хотела подтолкнуть тебя. Увидеть, вернешься ли ты к своей старой личине. И, как ты и сказал, может быть, сделать тебе больно.

Говоря это, я понимала, какой это низкий удар. Как глубоко я упала. Какая ядовитая стала.

- Я понимаю. Я знаю, ты думаешь, что я, вероятно, заслуживаю боль, учитывая то, что я сделал, но ты не понимаешь… - Он вздохнул. - Я знаю, что ты страдала, когда я уехал, но я страдал тоже. Только потому, что был причиной этого, не сделало это менее болезненным. Этот европейский тур был самым несчастным временем в моей жизни.

Я вспыхнула от негодования.

- О, да, я уверена, что разгуливать по экзотическим местам с красивыми девушками было действительно трудно для тебя. Их было по одной в каждом городе? Или несколько? А что насчет поклонниц, ожидающих тебя у служебного входа? Должно быть, это походило на долбанный шведский стол; каждую ночь выбирать какую-нибудь другую, чтобы привести домой. Да, должно быть, это было очень трудно.

Я делала это снова. Пыталась причинить ему боль.

Он спровоцировал меня на это.

- И ты, честно, думала, что так все и было? Что я мог так поступать?

- После того, что случилось с нами, я думала, что ты способен на все.

Он рассмеялся.

- Да уж, ну, в действительности все было немного по-другому.

- Насколько по-другому?

Мне хотелось видеть его лицо. Прочитать его выражение. Но у меня был только голос, низкий и резонансный. Надеюсь, рассказывающий мне вещи, которые помогут.

Мне так нужна его помощь.

- Белла, в Европе я постоянно был окружен людьми – коллегами, зрителями, прессой, туристами. Но даже со всеми этими людьми, время, проведенное вдали от тебя, было самим одиноким за всю мою жизнь. Ты понятия не имеешь, как мне было одиноко.

- Скажи мне.

Он вздохнул.

- Сначала я не мог справиться с этим. Я много пил, иногда во время спектаклей. Элис хорошо надрала мне задницу из-за этого.. Затем, после представления я возвращался домой, один, и думал о тебе. Гуглил тебя. Мечтал о тебе. Я так скучал по тебе, что мне было физически плохо. Иногда мне просто хотелось, чтобы кто-то пошел со мной домой, чтобы я смог проснуться рядом с другим телом. Никакого секса. Просто... компания.

Я чувствовала его боль. Такую похожую на мою собственную.

По крайней мере, я нашла Джейка.

- Так что, да... Я не веселился на вечеринках, когда был там. Ты будешь счастлива узнать, что я был полностью несчастен. И одинок.

- Но, конечно, у тебя были другие... отношения... в то время как мы были порознь?

- Нет.

Его ответ меня смутил.

Он намеренно тупит, потому что я использовала слово «отношения»? Лжет из-за технической детали?

- Но у тебя был... секс... с другими женщинами, не так ли? То есть, я не знаю, почему я спрашиваю, потому что мысль о тебе и других женщинах... - Я содрогнулась. - Но часть меня должна знать. Скажи мне. Пожалуйста.

Я закрыла глаза и ждала его ответа, напрягаясь в ожидании. Отчасти желая знать, чтобы я могла наброситься на него из-за этого. Я могла оправдаться тем, что была чертовски расстроена этими мыслями.

Моя логика шептала, что он не злился из-за множества моих любовников, но я блокировала ее. Для логики не было места в моих мыслях прямо сейчас. Неконтролируемые эмоции занимали все пространство.

Скажи «сотни». Дай топливо для моего костра. Пусть мне будет тяжело.

Пожалуйста.

Он говорил тихо, но каждое слово было наполнено глубокой искренностью:

- Белла, ты и понятия не имеешь, сколько раз я хотел заняться бессмысленным сексом, чтобы таким образом очистить свои мозги от тебя, но не мог этого сделать. Каждый раз, когда я пытался, я чувствовал, будто изменяю тебе, потому что, даже если физически я покинул тебя, в моем сердце я никогда этого не делал. В конце концов, я даже перестал смотреть на других женщин. Это было чертовски бессмысленно. Никто из них не мог заменить тебя, даже если бы я захотел этого. А я не хотел.

Я не могла поверить тому, что слышала.

Ни одной?

Это невозможно. Я знала Каллена. Насколько он сексуален. Не может быть, чтобы он не спал ни с кем так долго.

- Ты хочешь сказать, что... последний раз у тебя был секс...

- С тобой.

Так тихо, будто он исповедовался.

О... Боже.

- Ночь перед отъездом?

- Да.

Определенно. Никакого неправильного истолкования.

Через минуту мой мозг среагировал.

- Но... это... это... черт возьми, Эдвард, три года?

Он рассмеялся:

- Поверь мне, я знаю. Я не говорю это, чтобы заставить тебя почувствовать себя плохо, но из-за моего периода добровольной засухи и глупых горячих игр с тобой, мои яйца синее, чем весь актерский состав «Аватара».

Я не смогла удержаться от смеха и в который раз поразилась тому, что он каким-то образом заставлял меня забыть обо всем, из-за чего я до сих пор была обижена на него. Будто он проскользнул, незаметно, и устранил все части меня, которые хотели нас разрушить.

- Так действительно никого не было?

- Нет.

Я до сих пор не могла понять его.

- Невероятно.

- Если хочешь, можешь прийти и проверить мое изголовье. Оно полностью гладкое.

- Полностью?

- Ну, там есть здоровая трещина от того, что я слишком часто представлял тебя, но кроме этого? Всего несколько царапин. И большинство из них из-за сексуальной неудовлетворенности.

Не удивительно после трех лет. Моя сексуальная неудовлетворенность была огромной. Вся моя мебель была бы стесана до зубочисток.

И опять когда я думала, что он уже ничем не может меня удивить, он это сделал.

Три года...

- Белла?

- Хммм?

- Перестань думать об этом. Ты заставляешь меня чувствовать себя придурком.

- Извини, я просто не могу понять…

- Смотри, все просто. У меня не было тебя, и я не хотел кого-то другого. Конец истории.

- Так, если мы все-таки не будем вместе, ты просто продолжишь жить в целибате?

Секунду стояла мертвая тишина, а потом он сказал:

- Прежде всего, то, что мы не будем снова вместе, даже не закрадывалось в мой ум, так что перестать говорить чепуху, а во-вторых, я никогда не жил в целибате.

- Но ты сказал…

- Я сказал, что ни с кем не занимался сексом, но соблюдать целибат не означает воздерживаться от других форм сексуального удовлетворения и эротических мыслей. У меня было много сексуального удовлетворения и, по большей части, с эротическими мыслями о тебе.

Я, лежавшая с закрытыми глазами, мгновенно их открыла.

- По большей части обо мне?

- Ну, да. Иногда я фантазировал кое о ком другом.

Что?

- О ком?

Он сделал паузу.

- Найджелле Лоусон. Она везде по телевидению в Европе. О, что она вытворяет с едой.

Я постаралась не смеяться.

- В самом деле? Приготовление еды заводит тебя?

- Белла, ты когда-нибудь видела женщину, делающую массаж толстому куску говяжьей вырезки в маринаде? Это в высшей степени охрененно порнографически. Она даже стонет. И не спрашивай меня о том, как она ест шоколадный торт. Уверен, даже ты опустила бы руку вниз в свои трусики.

С его разговорами об этом, я была довольно близка к тому, чтобы опустить мою руку в трусики, в любом случае.

- Можем мы, пожалуйста, поговорить о чем-нибудь другом?

- Разумеется, - проговорил он, тихо и чувственно. - Я серьезно должен перестать думать о том, как сильно я хочу заняться с тобой любовью. Это невероятно отвлекает.

Я повернулась на бок и подтянула колени к груди, нуждаясь... в облегчении.

В нем.

Всегда в нем.

- Белла... - Мое имя прозвучало как стон, а я не могла допустить этого. Я действительно серьезно не могла.

- Каллен... остановись.

Он вздохнул.

- Извини, я просто... хотел…

- Я знаю.

- Правда?

- Мы потирались друг об друга на репетициях всю неделю. Ты знаешь, что я знаю.

- Подожди, ты имеешь в виду твердость в моих штанах? Потому что, на самом деле, это был железный прут. Я носил его с собой для... э-э... защиты.

- А-ха.

- Нью-Йорк опасное место. Мне нужно оружие.

- Так значит, ты ударил бы грабителя этой штукой?

- В случае необходимости.

- Думается, это было бы... жутко.

- А что бы ты хотела, чтобы я делал с ним вместо этого?

Ебать. Тон его голоса. Он убивал меня.

- Эдвард...

- Прости. Давай остановимся, - проворчал он, низко и разочарованно. - Боже, Белла, что ты делаешь со мной... даже по телефону.

Он издал еще один звук, и мне захотелось заползти к нему через телефон и оседлать.

- Эдвард…

- Блядь, да, скажи мое имя.

- …я продолжу говорить с тобой только в том случае, если буду знать, что обе твои руки лежат на виду.

- Я отлично вижу мою руку. Она обернута вокруг моего умирающего от желания…

- Эдвард!

Я услышала шорох ткани с последующим вздохом.

- Прекрасно. Мои руки сверху покрывала. Кайфообломщица.

Да, я еще не готова заниматься с ним сексом по телефону. Физическая готовность? Да. Эмоциональная? Даже и близко нет.

- Так, - сказал он, зевая. - Ты тоже в постели?

- Да.

- Делаешь что-нибудь интересное?

Его инсинуации особым образом влияли на меня, но я отчаянно пыталась перевести разговор в другое русло.

- Вообще-то, я читала некоторые из твоих старых писем.

- О. - Это прозвучало разочарованно. - Оооооо. - А теперь это звучало заинтригованно. - Почему?

- Я не знаю. Думаю, я пыталась выяснить, что я чувствую.

- Ко мне?

- Да. И относительно нас.

Он помолчал.

- И? Они помогли?

- Не очень.

Он затих, а я закрыла глаза, пытаясь представить себе его лицо.

- Почему ты продолжал писать мне, даже когда я не отвечала?

Я могла представить его полуулыбку, когда он сказал:

- Я не знаю. Думаю, я понимал, почему ты не отвечала. Если бы я был на твоем месте, я бы, наверное, тоже не отвечал.

- Хотя тебя это злило, да? То, что я никогда не писала в ответ. Ты был очень злой в некоторых из них.

- Я был так зол из-за стольких вещей довольно долгое время, и то, что ты не отвечала на мои письма – лишь часть гигантского бланманже моего гнева. Мне пришлось справляться со всем этим.

Часть меня была рада этому. Другая часть меня ревновала.

- А ты знаешь, что у меня есть целая папка черновиков? - спросил он. - Те письма, которые я так и не набрался мужества отправить?

- Что это за письма?

Я услышала шорох и стук пальцев по клавиатуре.

- Держи. Я послал тебе менее смущающие из них.

Почти сразу же в моем почтовом ящике появились два новых письма.

________________________________________

От : EdwardCullen

Кому: IsabellaSwan

Тема: Слишком злой, чтобы отправить его тебе.

Дата: 9 февраля 2008 , 1:08 утра

Белла,

Мы во Франции. Спектакли проходят хорошо. Я бросил пить и общаюсь с моим психотерапевтом уже более шести месяцев. Из-за тура наши сеансы проходят по телефону, но все же, я думаю, что они помогают. Она выносит на обсуждение многие вещи из моего прошлого. Поставила меня перед лицом моих чувств к моим биологическим родителям. Она спросила меня, хочу ли я найти их. Я сказал ей «нет». Они не хотели меня, и хотя она сказала мне, что у них, возможно, были свои причины, мне насрать. Они потеряли всякое право знать меня, когда бросили. Мне не нужно встречаться с ними, чтобы покончить с этим. Мне просто нужно признать, что у меня теперь есть семья, которая любит меня, и, думаю, наконец, научиться это делать.

У нас даже была конференц-связь с моим папой, и хотя слушать, как она пытается заставить его откровенно рассказать о своих чувствах, было чертовски весело, я действительно думаю, что это помогло. Теперь я вижу, что многие вещи были не по его вине. Конечно, он был чрезмерно критичным и эмоционально неграмотным, но я не помогал ему. Я слишком сильно реагировал на каждый его упрек. Узнав об усыновлении, я излишне бурно реагировал на все, что воспринимал как неприятие, и я зациклился на обнаружении доказательств того, что он не любит меня, потому что я по-настоящему не был его сыном.

Сейчас я это понимаю.

В некотором смысле, думаю, что это отчасти то, что я сделал и с нами тоже. Я убедил себя, что мы не сможем быть вместе, а затем приступил к поиску доказательств. Сделав это правдой.

Твое имя часто упоминается на наших сеансах.

Жаль, что у меня нет мужества отправить это письмо тебе, и я, вероятно, его не пошлю. Тем не менее, писать это успокаивает меня. Я работаю над тем, чтобы быть открытым и честным с тобой, но, полагаю, я еще не готов. Когда я таким стану, будь уверена: ты узнаешь первой.

Франция очень красивая. Сегодня я стоял у подножия Эйфелевой башни и смотрел на нее снизу вверх. Лишь несколько раз в моей жизни я чувствовал себя таким ничтожным. День, когда я оставил тебя, был одним из них.

Я скучаю по тебе.

Эдвард.

________________________________________

От : EdwardCullen

Кому: IsabellaSwan

Тема: ты мне нужна.

Дата: Июнь 20, 2008, 12:38 утра

Прекрасная Белла,

Сегодня день моего рождения. Я немного пьян. Я не ожидал получить известие от тебя, но твою мать, как же мне это нужно.

Ты мне так сильно нужна. Я хочу тебя здесь, в моей квартире. В моей постели. Чтобы ты поцеловала меня и занялась со мной любовью и сказала, что простила меня.

Мне это нужно как воздух. Я тону без тебя. Пожалуйста.

Пожалуйста.

Ебать.

Есть дни, когда я думаю, что весь этот самоанализ и улучшения стоят того, потому что это означает, что у меня, наконец, есть реальный шанс с тобой, но потом бывают дни, когда я думаю, что все это напрасно, потому что ничего из того, что я могу сказать или сделать, не возместит ущерб, нанесенный тебе.

Сегодня один из тех дней.

Ранее я сидел на скамейке на берегу Тибра, и там было так много людей, держащихся за руки и целующихся. Счастливых.

Влюбленных.

Казалось, они делали это так легко. Будто отдать свое сердце кому-то другому – не самая страшная вещь в мире.

Я все еще не понимаю этого.

Разве они не знают, какую власть дают этому другому человеку? Абсолютное формирующее будущее господство?

Неужели они не понимают, насколько будет больно, когда все пойдет не так? И давай смотреть правде в глаза: девяносто процентов из тех пар не будут по-прежнему вместе уже через год. Даже через шесть месяцев.

И все же вот они: обнимающиеся и слипшиеся губами, абсолютно не обращающие внимания на боль, которая идет за ними. Беззаботные и доверчивые.

Это всегда было тем, каким я боялся быть: доверчивым.

Однако, это никогда не было из-за тебя. Это всегда был я. Фатальный и катастрофический я.

Я обнаружил, что почти невозможно отключить внутренние часы обратного отсчета, которые каждый день кричали мне обо всех способах, которыми ты могла причинить мне боль. Чем больше я старался не обращать внимания, тем более настойчивыми они были, и какая-то часть меня верила в их лжепророчество. В конце концов, история доказала, что в конечном итоге все бросали меня. Почему ты должна отличаться?

Теперь я знаю, что ты была другой.

И сейчас такой остаешься.

Я начал разбирать свои старые механизмы. Отключил свое чрезмерное реагирование и раздражительную самозащиту. И хочешь знать, что я обнаружил? Что под всей этой ерундой, что заставила меня оттолкнуть тебя, были части меня, которые остались верными тебе, когда я уехал. Винтики и колеса, которые были частью моей самой основной структуры, остались с тобой, и теперь, каждый день без тебя, без тех частей себя, я изо всех сил пытаюсь просто функционировать.

Я не могу работать без тебя, и одна мысль не дает мне уснуть: что у меня был шанс быть цельным и правильным, и я похерил его.

Скажи, пожалуйста, что у меня будет еще один шанс. Не говори мне, что я должен жить так как сейчас.

Я не могу. Быть без тебя так тяжело.

Я скучаю по тебе так сильно, что мне больно.

Эдвард.

________________________________________

Я почувствовала, будто меня ударили в грудь.

Это именно то, что мне нужно было услышать, так много раз.

- Почему ты не отослал их? Они... Боже, Эдвард... Они... они так много объясняют.

Он простонал.

- Я не знаю. Это было похоже на записи в моем журнале, я думаю. Это было тем, что я боялся сказать вслух. Я думал, ты ненавидела меня.

- Ненавидела, но... если бы я прочитала эти письма, то, возможно, ненавидела бы меньше.

- Жаль, что мне не хватило смелости изложить все это тебе тогда, но я просто не был готов.

- А теперь думаешь, что готов?

- Я знаю, что готов. Спроси меня о чем угодно, и я дам тебе прямой ответ.

- О чем угодно?

- Абсолютно.

Я перевела дыхание и задала ему вопрос, который преследовал меня в эти годы:

- Почему ты никогда не говорил, что любишь меня?

Я почти слышала его шок.

- Что?

- В твоих письмах. Ты никогда не говорил, что любишь меня. Ни в каком из них.

- Белла, что за хрень? Я говорил это. Все время.

- Нет, не говорил. Я только что перечитала их все в сотый раз, и ты не сказал это ни разу. Ты говорил, что скучал по мне, что хочешь быть другом, но ничего о любви.

- Ерунда. Такого просто не может быть.

- Зачем мне лгать об этом?

- Я не знаю. Я... я… - Его дыхание сбилось. - Я думал об этом все это время. Казалось, это было в каждом слове, что я писал тебе, но... я…. дерьмо... Белла…

Он в отчаяние прорычал.

- Эдвард, все нормально.

- Ничего, блядь, тут нет нормального. Из всех вещей, что я должен был сказать тебе, это было первым пунктом гребаного списка. Не могу поверить, что я этого не сделал. Я даже не знаю, как это возможно.

- Открой и почитай их еще раз. Это правда.

- Слушай, сказал я это в письмах или нет, ты должна знать, что я… я действительно…

- Эдвард, остановись.

- Белла…

- Нет, я не хочу, чтобы ты говорил то, что, как я думаю, ты хочешь сказать, только потому, что я подняла этот вопрос.

- Это не причина.

- Все равно, я... просто не надо, хорошо? Не сегодня.

Он выдохнул, и, к счастью, не стал продолжать эту тему. Он и так все перевернул мне с ног на голову сегодня, я действительно не думала, что была бы в состоянии справиться с чем-либо еще.

Кажется, он почувствовал, что я была на грани, и притормозил, рассказывая анекдоты, пока я не рассмеялась, забывая обо всем, кроме того, как просто быть с ним. Настолько это отличалось от того, что между нами было раньше.

Настолько просто и честно.

Легко.

Мы несколько минут поговорили о спектакле, когда я подавила зевок, и он сказал мне, чтобы я шла спать. Я не стала спорить.

Утром я чувствовала себя как дерьмо. Мое похмелье было не слишком тяжелым, но я видела ужасные сны, в которых Каллен бросал меня снова и снова, и каждый раз я принимала его обратно, злясь на себя все больше и больше, когда я это делала.

Я едва вылезла из душа, когда мой телефон подал звуковой сигнал о пришедшем сообщении.

«Вам пришло письмо».

Заинтригованная, я открыла свой ноутбук и обнаружила единственное письмо.

Когда я открыла его, мой экран взорвался от одной и той же фразы, повторяющейся снова и снова:

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ...

Я прокручивала вниз страницу за страницей, ошеломленная, пока, наконец, не дошла до конца.

«На тот случай, если ты не поняла, что я сделал - я написал «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ» 1162 раза - за каждый день, который я был вдалеке от тебя. И, пожалуйста, не думай, что это было быстрым копированием и вставкой. Ни черта подобного. Я набрал каждую фразу из этих фраз по отдельности, просто чтобы быть уверенным, что ты поймешь, что я чувствую, несмотря на то, что был таким кретином и не сказал тебе об этом.

Какое-то время я был таким глупым, Белла. Я ненавижу то, что позволил своим страхам одержать верх, потому что они отняли у меня так много... и причинили тебе столько боли.

И я обвинял тебя во всех грехах, когда уехал, потому что ты не влепила мне пощечину и не схватила, не поцеловала и не попросила меня остаться. Я хотел, чтобы ты умоляла меня. Хотел знать, что ты хочешь меня... отчаянно нуждаешься во мне... так же сильно, как и я в тебе. Но ты не просила. Ты приняла это. Ты кивнула и подавила свою страсть и отпустила меня, и я был зол из-за этого очень долго, потому что, если бы ситуация была обратной, я бы умолял. Если бы ты была той, кто собирался уехать, то я пристегнул бы тебя наручниками к себе и никогда не позволил бы исчезнуть из моего поля зрения.

Я имею в виду: всю мою жизнь меня бросали люди, и тогда я хотел... думаю, я хотел, чтобы кто-то боролся за меня.

Нет, не «кто-то». Ты.

Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что это было чертовски смехотворным восприятием нашей ситуации. Ты боролась за меня на всем протяжении наших отношений. Маленькие сражения, крупные стычки, заставляющие меня открыться и впустить тебя. Заставляющие меня быть тем человеком, каким, как ты верила, я могу быть.

Я должен был позволить тебе выиграть.

Ты боролась так сильно и так долго, но я был слишком слеп, чтобы видеть это. Слишком зацикленный на контроле, чем на мне, чтобы позволить тебе это. Думая, что это может защитить меня, когда на самом деле только причиняло тебе боль.

Единственное, что могло бы спасти нас обоих от огромных душевных страданий, это если бы я понял, что отступить – сдаться тебе и тому, что я чувствовал – это единственный путь, которым я смогу быть по-настоящему счастливым.

Ты была одновременно моей болезнью и моим лекарством, и мне потребовалось уехать, чтобы понять это.

Я знаю, ты думаешь, что я уехал, потому что не любил тебя, но ты не права. Я всегда любил тебя, с того момента, когда впервые увидел. Я разглагольствовал и злословил о любви с первого взгляда, потому что это понятие было чертовски смешным для меня, но в тот день, когда я увидел тебя на прослушивании в Grove, это произошло, и ты покорила меня, даже не сказав ни слова. Я тогда видел, как ты отчаянно пыталась быть кем-то, кем не была, просто, чтобы понравится им. Чтобы они не видели, как сильно ты нервничала. Я взглянул на тебя, и мне захотелось притянуть тебя к себе и сказать, что все будет хорошо.

С этого момента я понял, что ты значишь для меня, и это пугало меня до смерти.

Я понятия не имел, почему ты любила меня в ответ. Я был говнюком, занятый попытками сбежать от своих чувств, так и не сообразивший, что ты была моим подарком: драгоценной прекрасной наградой, которую я почему-то заслужил за все мои страдания.

Я, кстати, не сам это понял. Мой психотерапевт помог. Я потратил так много времени, полагая, что получал то, что заслужил, когда люди бросали меня, что не остановился подумать, что получил то, что заслужил, когда встретил тебя. Я не мог понять, что если бы перестал быть огромным неуверенным засранцем хотя бы пять минут, то может быть... просто, может быть... я смог бы остаться с тобой. Просто немыслимо, чтобы я получил, оставшись с тобой. Мне казалось, что это просто еще одна больная шутка Вселенной, играющей со мной – показать мне совершенство, чтобы потом отобрать и посмотреть, как я сломаюсь.

Вот почему я оставил тебя, Белла. Вот почему я отталкивал и лгал и прогонял тебя, и именно поэтому я изо всех сил пытался избавиться от идиота, который все это сотворил. Я ненавидел этого гребаного придурка, который разрушил мою жизнь. Удерживающего тебя от меня все эти годы. Не имеющего решимости позволить мне просто любить тебя. Мне нужно было оставить его позади... похоронить его и все причиненные им огорчения, и сосредоточиться, чтобы быть тем я, который признает, что может любить тебя, не дожидаясь, когда ты разрушишь меня, потому что как бы мне не хотелось думать, что тебе лучше без меня, это не так. Ты нуждаешься во мне так же сильно, как и я в тебе. Мы оба пустые друг без друга, и у меня заняло много времени, чтобы понять это.

Не будь такой же глупой, каким был я, и не позволяй неуверенности взять верх. Позволь победить нам. Потому что я знаю, ты думаешь, что любить меня снова – это рискованный шаг, и что твои шансы довольно мрачные, но позволь сказать тебе кое-что: у меня нет сомнений. Я не смогу разлюбить тебя, даже если попытаюсь.

Единственная причина, по которой я, наконец, взял на себя ответственность за свою жизнь, в том, что ты заслуживала того, чтобы я был кем-то лучше, чем я был на самом деле.

Смелее.

Ты не представляешь, насколько я смелее сейчас, и это любовь к тебе сделала меня таким.

Боюсь ли я все еще, что ты причинишь мне боль? Конечно. Вероятно, ты тоже боишься, что я причиню тебе боль.

Но я теперь достаточно храбр, чтобы понимать, что это абсолютно стоит риска.

Позволь мне помочь тебе быть столь же смелой.

Я люблю тебя, и, клянусь Богом, я не причиню тебе боли снова.

Позволь себе любить меня.

Пожалуйста.

Эдвард».

Довольно долгое время я сидела и смотрела на экран, то смеясь, то плача, и где-то там, огонь в моей обиде шипел и затухал. Ощущение было странным, потому что оно было частью меня так долго, держало меня на плаву, когда ничего другого не было, и без него я чувствовала себя абсолютно голой. Мягкой и уязвимой и более хрупкой, чем стекло.

Вчера я задавалась вопросом, что потребуется, чтобы даровать мне мое озарение. Полагаю, его обнаженная душа в письме добилась этой цели.

Говорить все это... наконец впустить меня внутрь своей головы... Я даже не могла себе представить, как страшно это было, но он был прав, остановившись на смелости. Я знаю, что у меня она где-то есть. Проржавевшая и неиспользуемая. Маленькая. Я не была уверена, что она не подведет и не заставит меня захотеть закрыться и сбежать, но теперь, после этого письма, я знала, что он не позволит мне сделать это.

Что еще более важно, я знала, что он не позволит себе это сделать.

Одно из любимых изречений Джейка гласит: «Стань сам той переменой, которую бы хотел увидеть». Я думаю, это то, что сделал Каллен. Сделал себя достаточно сильным для нас обоих.

Мои руки дрожали, когда я набирала ему сообщение:

«Мне нужно тебя увидеть».

Я едва нажала «отправить», как раздался стук в дверь.

...

...

...