Действие 17. Подтолкнуть и потянуть.

Дневник Изабеллы Свон

Суббота, 22 Мая 2010

Дорогой дневник,

Что ж, это конец нашей второй недели репетиций, и хотя пьеса, казалось, сблизила нас, я не уверена насчет моей личной жизни. После нашего «разговора» в субботу вечером, все стало... неопределенным... между Калленом и мной. Даже сейчас, когда я сижу здесь и пишу это, я не могу точно определиться, как себя чувствую. Такое ощущение, что я колеблюсь между желанием причинить ему сильную боль и необходимостью удрать от него подальше, не в силах справиться с его милыми, умоляющими глазами и понимающим лицом; его теплым, твердым телом и успокаивающим ароматом. Видимо, мой мозг не в состоянии обработать все, что напоминало мне, почему я привыкла желать его так сильно и почему не должна желать его сейчас.

И таким образом, я пыталась держаться на расстоянии от него, отдавая ему всю себя достаточно, чтобы заставить пьесу работать, но недостаточно, чтобы упасть в отношения с Эдвардом снова и никогда не найти выхода. Я знала, что он чувствовал этот маленький барьер, что я проложила между нами, но ничего не могла с собой поделать. Потому что насколько маленькой части меня хотелось верить всему в этомновом Эдварде, большая часть была в ужасе, что он просто снова заманивает меня в ловушку. Ожидая, пока у него не будет моего полного и абсолютного доверия, прежде чем решить, что я того не стою.

Иногда я чувствовала разочарование от того, что веду себя так оборонительно, но что он ожидал? Я сказала ему, что это займет время, и так оно и будет. Каждый день я ощущала всплески гнева, но была беспомощна это остановить. Я имела дело с его вспышками в прошлом, когда он был один на один со всеми своими страхами, и я была терпеливой и понимающей. Нелегко осознавать, что наши роли поменялись. Справедливости ради надо сказать, что я ненавидела их; была слишком напуганной, чтобы прикоснуться к нему, или позволить ему прикоснуться ко мне. Ненавидела, зная, что он, вероятно, единственный для меня, но из-за того, какими мы были и что было между нами, возможно, сейчас ничего не получится.

Я ненавидела это ощущение гребаной... хрупкости. Когда одно неверное слово или его взгляд выявит, насколько я сломана.

Я ненавидела это больше всего.

...

...

Суббота, 29 мая 2010

Квартира Аро немного была похожа на него – большая и яркая. В ней было много мягкого бархата и сусального золота, и роскошный антиквариат декорировал каждую комнату, вызывая ощущение, что здесь обитает эксцентричный прусский царь, а не режиссер бродвейского театра.

Мы отмечали окончание нашей третьей недели репетиций, и Аро пригласил всю компанию на коктейль. Это был первый раз за неделю, когда я виделась с Калленом вне репетиций. Он часто спрашивал, не хочу ли я пойти выпить после работы, но я всегда отказывалась, потому что в то время как я обнаружила, что меня все больше и больше тянет к нему, идея провести с ним время наедине была до смешного пугающей. Я только согласилась приехать сегодня вечером, потому что знала, что мы будем окружены людьми.

И я уже не знала, что, черт возьми, творится с моей головой. По какой-то причине его покладистое терпение с моими перепадами настроения начало меня бесить, и хотя он не делал секрета из своего влечения ко мне, он, казалось, довольствовался тем, что позволил мне задавать темп. Время от времени он касался моих рук, но никогда не подталкивал меня, несмотря на то, что я готова была дать большее. И хотя какая-то часть меня была благодарна, те части, что скучали по нему, были невероятно разочарованы.

В прошлом я всегда чувствовала потребность подталкивать его быть со мной, обманом выводить из зоны комфорта и обходить все его запреты, и сейчас я полностью поняла, почему он так безропотно позволил мне быть агрессором. Почему он так боялся прикоснуться ко мне. Потому что охотно касаться того, что может причинить боль больше всех в мире, это самое глупое что только можно сделать. Я имею в виду, люди разве обнимают ядовитых пауков? Или засовывают руки в открытый огонь? Черт, нет.

Вот чем был Каллен для меня: смертоносным пауком. Красивым, но опасным огнем. Тем, что может быть совершенно безвредным, если обращаться осторожно, но и фатальным или надолго травмирующим.

Я смотрела на него с другого конца комнаты, как он разговаривал с близким другом Аро – Маркусом. Он вежливо и с энтузиазмом внимательно слушал, как Маркус рассказывал ему о знаменитых людях, с которыми работал Aрo, а затем Маркус провел его по квартире, показывая свой любимый антиквариат и рассказывая о том, как нашел его.

Каллен задал вопрос, улыбнулся, засмеялся – и я ощутила боль в животе, когда поняла, насколько он отличается от нетерпеливого, угрюмого человека, которым был раньше. Интересно, когда он смотрел на меня, заметил ли он, насколько другой стала я? Какой циничной. Какой измученной.

Думал ли он, что я уже не тот человек, которого он помнит? Что после всех усилий, которые он предпринял, чтобы решить свои проблемы, он решил, что я больше того не стою.

- Тост! - громко сказал Aрo, и мы все разбрелись по гостиной, пока Сет обслуживал нас бокалами с шампанским. - За эту замечательную компанию и нашу удивительную пьесу. Возможно, наш окончательный результат окажется еще более невероятным, чем я предсказываю. У меня не было номинации на Tony awards уже два года, и у меня начинается ломка! Поэтому, пожалуйста, уважаемые коллеги и друзья, поднимите ваши бокалы – за нас!

Я засмеялась и подняла свой бокал.

- За нас.

По привычке, я искоса посмотрела на Каллена, который тепло взглянул на меня, когда поднимал свой тост.

- За нас.

Я знала, что он, вероятно, просто адресовал это нашим персонажам, или нам, как актерам, но это не могло остановить шар тепла, расцветающий в моем животе.

Видите? Вот почему я должна держаться от него подальше. Потому что с помощью двух слов он мог заставить меня почувствовать себя влюбленной школьницей.

Он двинулся ко мне, но я не могла справиться с ним прямо сейчас. По некоторым причинам, поскольку премьера приближалась, мой уровень тревоги был чрезмерно высок, и насколько я хотела остаться верной своему обещанию быть его другом, настолько мне хотелось от него большего, чем я откровенно могла признать.

Я весь вечер избегала его, болтая с другими членами команды: дизайнером, драматургом, Маркусом, Элис, черт, даже моей чрезмерно восторженной дублершей, Габриэль, и, хотя я старалась не смотреть на Каллена, я чувствовала, что он наблюдает за мной, заставляя меня испытывать трепет и желание быть рядом с ним.

Плохо дело.

Я решила отступить в ванную, чтобы попытаться восстановить свое самообладание, но по пути наткнулась на что-то очень похожее на кабинет с огромным стеклянным шкафом, заставленным инкрустированными старинными бокалами.

Oooooго. Ничего себе.

Меня всегда привлекало все, что сверкало, и сверкающий шкаф практически заставил прекрасные стеклянные изделия окликнуть меня по имени.

Я зашла в комнату и посмотрела на него. Этот высокий шкаф был набит до отказа всевозможными кубками и фужерами, бокалами для вина и шампанского, сверкающими всеми цветами радуги, некоторые были украшены золотом и серебром.

- А, мисс Свон, я вижу, вы обнаружили мою гордость и радость.

Я повернулась, чтобы увидеть Маркуса с Калленом, следующим по пятам. Каллен виновато смотрел на меня, очевидно, не предполагая вторгаться в мое одиночество.

- Я собирался показать мистеру Каллену мою самую захватывающую слабость, - проговорил Маркус, останавливаясь перед шкафом. - Aрo продолжает угрожать, что нам придется переехать в квартиру побольше, если я не перестанут покупать антикварное стекло, но я ничего не могу с собой поделать. Ebay так же слишком легко подпитывает мою склонность.

Каллен встал за мной, и тепло его тела впилось в мою спину, напоминая, как легко было бы просто опереться на него.

- У вас потрясающая коллекция, - сказал Каллен, рассматривая витрину. - Вы долго ее собирали?

Маркус кивнул.

- Около двадцати лет. Я предпочитаю, в основном, итальянское стекло. В частности, обожаю что-нибудь от Murano, но у меня также есть несколько штук русского и английского стекла, некоторые даже начала восемнадцатого века.

- В самом деле? - спросила я, не в состоянии осознать, что некоторым из этих изделий больше сотни лет. - Как они уцелели за столь долгое время?

Он улыбнулся мне.

- Ну, честно говоря, есть сколы или кое-какие повреждения, но это часть их привлекательности. Это говорит об их истории. Для меня это феномен старинных вещей. Осознавать, что у них была жизнь, – может быть, много жизней – прежде чем я обнаружил их. Позвольте мне показать вам, что я имею в виду.

Он открыл дверцу и достал высокий тонкий винный бокал. Он был не ярким, как большинство других, а простым, из прозрачного стекла, единственным украшением была бледная гравировка на чаше.

- Этот экземпляр один из моих любимых, - проговорил Маркус, держа его с благоговением. - Говорят, он принадлежал леди Cranbourne из Уэссекса. Ее бурные отношения с мужем были печально известны, и в один год он преподнес ей набор из шести таких бокалов, как подарок на юбилей. Вечером того же дня, как утверждается, он сделал замечание, которое ее обидело, – я считаю, что это были разборки по поводу ее отношений с одним из конюхов – и говорят только один бокал уцелел, все остальные разбились на кусочки, когда она их в него бросила.

Он поднял бокал на свет и указал на тонкую линию, которая тянулась по всей длине чаши. - Видите эту трещину? Видимо, это произошло, когда лорд Cranbourne поймал его, после того, как его жена бросила в него бокал. Это было в 1741 году. За двести семьдесят лет этот бокал уцелел, несмотря на повреждения. Примечательно, не так ли?

Он осторожно поставил стеклянное изделие обратно в витрину и повернулся ко мне и Каллену.

- Полагаю, это часть моего увлечения стеклом. Он кажется таким хрупким, но все же ему, так или иначе, удается выжить, даже с характерными трещинами и царапинами. Лично я считаю, что безупречное стекло – скучное. Я люблю все эти детали, повреждения и все остальное. Это заставляет меня гордиться тем, что они уцелели, и это делает их еще более прекрасными в моих глазах.

- Но разве повреждения в значительной степени не обесценивают стекло? - спросила я, выуживая свои ограниченные знания по антиквариату.

Маркус задумчиво посмотрел на меня.

- Ценность – такой субъективный вопрос. - Он подошел к большому деревянному шкафу и открыл дверцу, вытаскивая большую коробку из ореховой древесины. Протянув ее мне, он попросил меня открыть крышку. Когда я это сделала, то увидела, что внутри вся она выложена плюшевым синим бархатом. Там было шесть углублений для бокалов, но вместо уцелевших стеклянных изделий там лежала просто груда осколков.

Я в замешательстве посмотрела на Маркуса.

- Когда я купил бокалы Cranbourne, - объяснил он, - все это было включено в лот. Это то, что осталось от других пяти бокалов. Аукционист предложил мне выбросить их. В конце концов, это было просто грудой бесполезного, битого стекла, но для меня это было намного, намного больше: тайной. Частью истории двух вспыльчивых влюбленных. Леди или лорд Cranbourne должно быть собрали разбитое стекло после ссоры, или приказали слугам. В любом случае, один из них решил, что то, что эти бокалы символизируют – их брак, их время вместе, их любовь, – было слишком важным, чтобы просто выбросить. Один из них убедился, что каждый кусочек, каждый осколок разбитого был спасен. Очевидно, для них даже разбитые и не подлежащие восстановлению бокалы символизировали что-то, что они просто не могли заставить себя выбросить.

Он улыбнулся мне и Каллену, прежде чем закрыть коробку, и положил ее обратно в шкаф. - Аукционист посчитал это бесполезным, потому что оно не представляло никакой денежной ценности, но для меня ценность в обладании чем-то, что символизирует невероятно страстный союз. Лично я считаю это бесценным; ибо без страсти наши жизни не имеют никакого смысла, правда? По крайней мере, это то, во что я всегда верил.

Сделав паузу, чтобы нам улыбнуться, он направился к двери.

- Ну, я лучше пойду помогу Aрo с десертом. Он становится слишком напряженным, если люди не запихивают что-то в рот каждые пять минут. Смотрите на стекло столько, сколько хотите. Можете трогать, если хотите. Оно действительно не такое хрупкое, как кажется.

Он исчез в коридоре, и, вдруг остались просто Каллен и я, стоявшие слишком близко друг к другу, и слова Маркуса, повисшие в воздухе.

Я вдруг занервничала, переминаясь с ноги на ногу и ломая руки, одновременно желая выйти из комнаты и испытывая тягу обхватить его руками и никогда не отпускать.

- Так, - в конце концов сказала я, отчаянно пытаясь заполнить тишину, - кто, как ты думаешь, спас битое стекло? Лорд или леди Cranbourne?

- Лорд, - без колебаний проговорил Каллен.

Я вопросительно посмотрела на него.

- Он купил ей бокалы, - сказал он, - и он что-то сказал ей обидное. Он чувствовал себя виноватым.

- Да, но она была той, кто разбил их, - заметила я. - И, может быть, то, что он сказал ей, было правдой.

Каллен покачал головой.

- Не имеет значения. Если она так вышла из себя, то он, должно быть, был нечувствительным мудаком.

- Или, может быть, просто она была королевой драмы.

Он замолчал и посмотрел на меня, его глаза стали интенсивными.

- Может быть, они оба спасли их. Может быть, они тщательно собрали все осколки, а после этого имели невероятный примирительный секс перед камином.

Я подняла бровь.

- Там был камин?

- Конечно, - как ни в чем не бывало сказал он. - Возможно, с головой мертвого животного, висевшей над ним.

- Надо же. Как романтично.

- Я знаю. Мне тяжело просто думать об этом.

Я засмеялась, чтобы скрыть насколько это предположение взволновало меня, так же как и его, но затем его улыбка исчезла, а на лице проступило уже ставшее привычным выражение тоски, которое я так часто видела в эти дни.

Я сглотнула, когда он уставился на меня, и была вынуждена отвести глаза, прежде чем отпустила бы все нити, сдерживающие меня.

- Ты избегаешь меня, - просто сказал он. Он продолжал делать это – ловить меня врасплох своей простой честностью. - Я чем-то выбил тебя из колеи? Потому что если это так, то я хотел бы получить шанс извиниться.

Я опять посмотрела на шкаф, стараясь не обращать внимания, как его потрясающе глаза выглядят в стеклянном отражении. Я не знала, что сказать ему. Мне было не так комфортно вести откровенные разговоры как ему в эти дни, и его последнее рвение, чтобы извиниться даже за то, что он не делал, серьезно пошатнуло мое равновесие.

- Белла?

Я вздохнула, сдерживая свое иррациональное негодование.

- Совсем нет.

- Я тебе не верю.

- Я в порядке.

- Это не так. Поговори со мной.

- Тут не о чем говорить.

- Это для меня.

Он положил руки на мои плечи, и совершенно неожиданно, независимо от того, сколько, черт возьми, причин я находила, чтобы держаться от него подальше, это перестало иметь значение, и мне захотелось прижаться к его груди. Я ненавидела то, что реагировала таким образом. Это заставляло меня чувствовать себя слишком уязвимой. Слабой.

Я проигнорировала его руки и отступила назад, не удивившись, когда он в отчаянии вздохнул и опустил голову.

- Извини, - инстинктивно сказала я.

- За что? - спросил он, сунув руки в карманы. - Что я прикоснулся к тебе? Думаю, это моя вина. И я знаю, что не должен был этого делать. Я понимаю. Просто... иногда... Боже, Белла... иногда я ничего не могу с собой поделать. Я имею в виду, я прикасаюсь к тебе весь день на репетициях, но это не то же самое. Я не хочу прикасаться к «Саре». Я хочу прикасаться к тебе.

Он изучал мою реакцию, и как бы я не пыталась скрыть, как я относилась к нему, я знала, что это было написано на моем лице.

- И знаешь, что делает это еще более трудным? - спросил он, двинувшись вперед, от чего мне захотелось сделать шаг назад. - Что сводит с ума больше всего остального... я чувствую, как сильно ты хочешь меня. Я чувствую это каждый раз, когда ты смотришь на меня, даже если ты хмуришься или сердишься, или любые другие выражения лица, которые, как ты думаешь, помогут тебе держать меня подальше от тебя. Но ты забыла, что я знаю все эти маленькие хитрости? Потому что сам использовал их против тебя, помнишь? Мрачные взгляды, злые взгляды, взгляды, запрещающие прикосновения – я делал это, потому что боялся впустить тебя. Но ты не позволила мне держаться в стороне. Ты подталкивала меня, снова и снова. Может быть, это то, что я должен сделать прямо сейчас? Подтолкнуть тебя к твоим чувствам ко мне.

Он остановился передо мной, и мое сердце забилось как сумасшедшее, когда он запустил пальцы в мои волосы, нежно пропуская через них пряди, и погладил мою шею. Его глаза были интенсивными и темными, и мое дыхание участилось, когда я зациклилась на его губах. Какими мягкими они выглядели. Какими восхитительными на вкус.

- Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, - тихо сказал он. - Ты бы никогда не призналась в этом, и если бы я на самом деле попытался это сделать, ты бы, вероятно, остановила меня, но... ты этого хочешь. Не так ли?

Я сглотнула и опустила глаза, зная, что не смогу солгать ему в лицо.

- Нет.

- Чушь.

Он обхватил мое лицо и поднял мой подбородок, побуждая меня посмотреть на него.

- Посмотри мне в глаза и скажи это, а потом, возможно, я поверю тебе.

Я заставила себя посмотреть ему в глаза. Мой желудок сжался, и все мое тело вспыхнуло, но я удерживала зрительный контакт.

Боже, как же сильно я хотела его.

- Я не хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Мой голос был дрожащим и слабым. Таким же, как и моя решимость.

- Иисус, Белла, - сказал он, поглаживая мою щеку. - Ты – обласканная критиками актриса, и это лучшее, на что ты способна? Это чертовски ужасно. Попробуй еще раз.

- Я не... я не хочу, чтобы ты...

- Хочешь, - настаивал он, спокойно и уверенно. - Ты хочешь меня так сильно, что это пугает тебя до чертиков. Поверь мне, я знаю, каково это.

Я хотела отвернуться, но его лицо было так близко.

- Я не могу... просто...

- Я знаю, что ты не можешь. Я понимаю. Но только скажи, что ты хочешь этого. Просто дай мне это.

- Эдвард...

- Я ничего не собираюсь делать. Я просто хочу услышать, как ты говоришь это. Пожалуйста.

Он смотрел на меня с такой тоской и открытыми эмоциями, что я не могла заставить себя отказать ему, но говорить эти слова было сродни хождению по канату в ста футах над землей без страховки.

- Да, я хочу, чтобы ты поцеловал меня, - прошептала я, глядя на его грудь, а не в глаза. - Я всегда хочу, чтобы ты целовал меня. Даже когда ненавидела – хотела... Но я не могу. До тех пор, пока не почувствую... доверие. Уверенность в наших отношениях. В нас.

Он вздохнул, и я не была уверена – из-за разочарования или облегчения.

- Белла, посмотри на меня.

Я подняла глаза, стараясь быть храбрее, чем себя чувствовала. Он был так близко, но не подталкивал меня. Он просто смотрел на меня с абсолютной искренностью, когда сказал:

- Слушай, я понимаю, как ты себя чувствуешь. Ты знаешь, что я понимаю. И не собираюсь давить на тебя, чтобы сделать что-то, к чему ты еще не готова, но… и я знаю, что я чертовски самонадеян, что ты будешь готова, но прямо сейчас это единственное, что поддерживает меня, поэтому ебать это, но я слепо оптимистичен... Так что, когда ты будешь готова, я зацелую тебя до смерти. Я поцелую тебя так, что ты увидишь звезды и услышишь ангелов, и не сможешь остановиться целую неделю. Я надеюсь, ты понимаешь это.

Я уверена, он мог слышать, как сильно билось мое сердце, когда я кивнула и вернулась к созерцанию его груди, отчаянно желая отпустить все мои опасения, чтобы я смогла просто прижаться лицом к его рубашке и подержаться за него.

- Каллен, когда я буду готова, ты узнаешь об этом первым. Обещаю.

- Белла? - Я посмотрела на него и увидела его полуулыбку. - Я знаю, что ты не готова для поцелуя, но... похоже, что тебе нужны объятия. Так случилось, что я предлагаю сегодня бесплатные объятия – чисто платонически – первой красивой женщине, которая попросит. Если ты поспешишь, то все еще сможешь их получить.

Я засмеялась, пожалуй, слишком громко, и сделала шаг вперед, в то время как он обнял меня. Его лицо уткнулось в мою шею, и я крепко сжала его, когда наши тела соединились.

- Боже, твой аромат просто потрясающий, - прошептал он в мою кожу.

- Эээ... Прости? - засмеялась я. - Звучит не слишком-то платонически.

- Шшш... Ничего не говори, - приказал он. - Просто позволь мне его почувствовать.

Я отступила и вскинула брови.

- Ладно, хорошо, - сказал он, драматически вздохнув. - Больше никаких вдохов. Иисус, обломала все мое веселье.

Он обнял меня снова, и я вздохнула, пытаясь отодвинуть свое беспокойство так, чтобы я смогла просто насладиться этим, потому что знала, что если смогу просто расслабиться, то это будет ощущаться просто здорово.

Он сжал свои руки вокруг меня и пробормотал:

- Ты уже готова к поцелую? Потому что я могу повысить качество обслуживания абсолютно бесплатно.

Я улыбнулась и обняла его крепче.

- Спасибо за предложение, но... нет… пока нет.

Он кивнул и вдохнул мой аромат снова.

- Просто проверяю.

...

...

...

Дневник Изабеллы Свон

Понедельник 18 октября 2004

Дорогой дневник,

Прошло почти две недели, как Каллен и я официально решили стать неофициальной парой, и за это время я испытала больше сексуального расстройства, чем смог бы вынести, я уверена, любой человек.

Я имею в виду, оставшееся время нашей вечеринки он отчасти избаловал меня в отношении моих ожиданий о нашей новой договоренности. После того как я практически пристала к нему в спальне Эрика, заставив его признаться в своем влечении ко мне, он никак не мог держать свои руки подальше от меня. Мы спустились вниз и слушали ПОТРЯСАЮЩУЮ рецензию на Ромео и Джульетту (первую из многих, могу добавить – я говорю это с нулевой сдержанностью. Мы серьезно были впечатляющими вместе, и критики признали это), и остаток вечера включал нас, таившихся от всех и тискающихся в темных углах. И позвольте сказать вам: этот парень ЗНАЕТ как тискаться.

В один момент он прижал меня к двери ванной комнаты, (одно из немногих мест, куда мы могли убежать от всех), и Дорогой БОГ, что он делал со мной. Мы начали осторожно, просто целовались, стараясь не производить слишком много шума. (Оказывается, я – любительница стонов. Кто же знал? К счастью, так же как и он. Я чертовски любила слушать, как он стонал. Ничего. Нет. Горячее.)

О чем это я? A, итак, мы были там, целовались и тяжело дышали, его руки блуждали по мне, но избегали частей, которые кричали, чтобы к ним прикоснулись, и я одержимо проводила руками по его рукам, чувствуя, как они сгибаются и напрягаются, когда он обхватывал меня. Он меня так возбудил, что, кажется, у меня вырывались маленькие хныкающие звуки каждый раз, когда его руки задевали новую часть моего тела, но независимо от того, как сильно я любила его прикосновения, мне нужно было больше.

Поэтому я закинула ногу на его бедро, вполне уверенная, что это международный сигнал для: «Пожалуйста, поимей меня», потому что через секунду он протолкнул свои бедра между моих ног и начал потираться об меня своей эрекцией. В результате чего я шлифовалась своими отчаявшимися девичьими частями об его бедра, и, о, Боже... ощущение его, толкающегося в меня, смешалось с ощущением моего трения об него вверх и вниз... Я с трудом могла что-то соображать. И просто сосредоточилась на получаемом удовольствии.

Все внутри меня натянулось, напряглось и сжалось, и когда все, что я могла делать, это закрыть глаза и еле дышать, Каллен уткнулся лицом мне в шею, целуя и посасывая, продолжая потираться, и схватив меня за бедра, чтобы помочь мне шлифоваться об него.

- Я хочу, чтобы ты кончила, - пробормотал он, когда мои стоны стали еще более отчаянными, мое тело покалывало от предвкушения. - Просто расслабься и позволь мне, ладно? Позволь мне сделать так, чтобы ты кончила.

Позволь ему сделать так, чтобы я кончила? Эээ... дайте подумать. Ох... ЛАДНО!

Прежде, чем я осознала это, его рука оказалась между нами, залезая мне под юбку, отыскав мои смущающе влажные трусики и надавив на них так, что это заставило меня задыхаться и стонать.

И все это время он продолжал шептать мне, говоря что-то вроде: «Да, Белла. Иисус, ты выглядишь потрясающе. Я хочу видеть тебя».

Это было самой сексуальной вещью, которую когда-либо мужчина говорил мне.

Я зажмурилась, мое дыхание было поверхностным и неравномерным, мои пальцы впились в его плечи, когда он нажимал своими пальцами еще сильнее, быстрее, заставляя меня стиснуть зубы и застонать, потому что я чувствовала это. Чувствовала, как все напряглось... готовое взорваться.

Я застонала: «Боже... Каллен!», и он проворчал, его пальцы задвигались быстрее, а потом... О Боже, потом это случилось. Святой Грааль женского удовольствия.

У меня перехватило дыхание, когда оргазм накрыл меня, напрягая и освобождая мои мышцы, пока я не почувствовала себя оргазменным желе, заставляя меня вскрикнуть, когда головокружительное количество наслаждения затопило все мое тело. Я не думала, что такое возможно, но это было еще лучше, чем первый оргазм, что Каллен подарил мне, и это говорило кое о чем. Во время первого из них я услышала, как поют ангелы. А сейчас целый долбанный хор в четырехголосном созвучии.

Когда я, наконец, перестала повторять: «о Боже, о Боже, о Боже», я рухнула на его руки и просто цеплялась за него несколько долгих минут, тяжело дыша и пытаясь убедить свои ноги, чтобы они начали работать снова. Он держал меня, пока я не смогла удерживать свой собственный вес, а затем поцеловал и повел обратно на вечеринку. Я спросила его, хочет ли он, чтобы я... вы понимаете... помогла ему, но он сказал нет. Он просто был счастлив вернуть свой долг.

С тех пор у меня не было оргазма. У нас были поцелуечно-ощупывающие обжималки, когда он проводил меня в мою квартиру после занятий, и он один раз коснулся моей груди, а я провела ладонью по его эрекции через джинсы, но на этом все. По большей части мы не касались друг друга, когда другие люди могли увидеть нас, и хотя сейчас он разговаривал со мной каждый день, и мы тусовались вместе, он относился ко мне точно так же, как и ко всем остальным в классе. Если бы я не ловила его иногда, глядевшего на меня так, как будто он хотел сделать обед из трех блюд из моей груди, я бы никогда не узнала, что на самом деле нравлюсь ему. Он действительно был очень хорошим актером.

Моя проблема была в том, что, я уверена, каждый мог сказать, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нравится мне. Я слишком громко смеялась над его шутками, и сидела слишком близко от него в классе. Но чаще всего, я не могла перестать пялиться на него, и это не только потому, что он был удивительно красив. А потому что... ну... Боже, я даже не знаю, как выразить это словами. Потому что я не могла не смотреть? Потому что когда я знала, что он в той же комнате, что и я, мои глаза находили его инстинктивно. Даже когда я старалась не смотреть на него, я не могла. Это все равно как если он – черная дыра, а я – ничего не подозревающий и обреченный корабль, неумолимо притягивающийся к ней.

И конечно, наблюдение за ним неизбежно приводило к желанию прикоснуться к нему, и сейчас я находилась на той стадии, когда мне нужно было добраться хотя бы до одной частички его обнаженного тела, или я сойду с ума.

Из-за моей сексуальной неудовлетворенности я стала видеть в последнее время чрезвычайно эротические сны о нем. Сны, в которых я, наконец, получаю возможность увидеть то, что он скрывает в своих штанах. Впоследствии, мое выделенное для порно-просмотра время стало экстремальным за последние несколько дней. Я наблюдала бесчисленные ролики о том, как доставлять удовольствие мужчине, и хотя я была достаточно озабочена применением моих псевдознаний на практике, мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотелось попробовать. На нем. Вот это, прямо сейчас.

Он придет сегодня вечером, чтобы мы подготовились к нашему завтрашнему экзамену по истории театра, и мне действительно хотелось сделать так, чтобы это произошло.

Посмотрим.

...

...

...

- Назови шесть самых известных древнегреческих драматургов.

- Эээ... Хорошо. Древнегреческие драматурги. Кхм... дай мне секунду.

Я постучала карандашом по моему ноутбуку, пытаясь вспомнить ответ. Он смотрел на меня, сидя, скрестив ноги, и откинувшись на диване так, что его промежность была в моей прямой видимости.

Нет никакого способа, чтобы я могла сосредоточиться, в то время как он щеголял своим пенисом передо мной. Что, черт возьми, он себе думал?

Я фыркнула и зажмурила глаза.

- Эээ... древнегреческие парни... а...

- Давай, Свон, ты это знаешь.

- Я знаю, но... - ты отвлекаешь меня своим возможно-самым-красивым-мужским-органом - ... мой мозг устал. Мы занимаемся уже два часа.

Я открыла глаза, чтобы увидеть, как он смотрел на меня, знакомое тепло и желание исходили от него.

- Когда мы закончим с древними, - сказал он, облизывая губы, - мы сделаем перерыв. Хорошо?

Легкий блеск влаги остался там, где он только что лизнул. Я не могла отвести глаз.

- Когда мы закончим, ты разрешишь мне поцеловать тебя?

Он сделал паузу, стараясь не улыбаться.

- Может быть.

- Пощупать тебя?

- Возможно.

- Увидеть твой пенис?

Его глаза округлились, и он чуть не подавился слюной.

- Что? Иисус, Белла!

- Пожалуйста?

Он засмеялся и провел рукой по волосам.

- Скажу тебе только одно, Свон. Я никогда не знаю, что вылетит из твоего рта.

Я отчаянно хотела сказать, что мне хотелось бы выпустить из моего рта, но подумала, что он и так уже достаточно шокирован.

- Ладно, тогда как насчет игры? - спросила я, садясь на колени. Он вопросительно посмотрел на меня. - За каждый правильный ответ про древних, я имею право снять часть твоей одежды.

Он рассмеялся снова, но на этот раз с оттенком легкой истерии.

- А если ответ будет неверным? - осведомился он, его голос был на тон выше, чем обычно.

- Тогда ты сможешь снять мою.

Он посмотрел на меня, прежде чем опустить глаза и покачать головой.

- Я думал, мы согласились все делать медленно.

- Согласились, - сказала я, придвигаясь к нему и взяв за руку. - Каллен, единственная вещь, которая движется медленнее, чем мы двое, это ледник в Новой Зеландии, и, откровенно говоря, он выигрывает. - Я посмотрела на его пальцы и нежно погладила их. - Я просто... Я хочу прикасаться к тебе. Неужели действительно будет так плохо, если я это сделаю?

Он сжал мои пальцы, выглядя возбужденным, но нервным.

- Свон, - проговорил он, сглотнув. - Ты понимаешь, что это, как правило, парень оказывает давление на девушку, чтобы заставить ее раздеться, верно? Я имею в виду, ты вроде как узурпируешь мои мужские обязанности.

Мое сердце забилось быстрее, когда я увидела, как участилось его собственное дыхание. Как расширились его зрачки.

- Тогда надави на меня.

Он посмотрел на меня, и я понятия не имела, как смогла удержаться, чтобы не прыгнуть на него, но я это сделала. Я ждала его. Он должен был сделать это сам.

- Ничего из этого не пугает тебя, да? - тихо спросил он.

Я чуть не рассмеялась.

- Конечно, пугает. Это наводит страх на меня. Ты наводишь страх. Но этого недостаточно, чтобы заставить меня думать, что ты того не стоишь.

Его глаза стали интенсивными, одновременно желая и боясь меня.

- Ты думаешь, я того стою?

Я кивнула.

- Без сомнений.

Он сглотнул.

- Это самая сексуальная охренительная вещь, которую когда-либо говорили мне.

Боже, Каллен. Ты заслуживаешь слышать ее каждый божий день.

- Ну, это правда, - сказала я, глядя ему в глаза. - Теперь, пожалуйста, сделай ход, пока его не сделала я.

Через секунду он прижал меня к полу и поцеловал, накрыв мое тело, в то время как я расставила ноги для него, обхватив руками его шею, когда он запустил свою руку мне в волосы и издал мой любимый стон.

- Если мы завтра завалим этот тест, - проговорил он, тяжело дыша и целуя мою шею, - это будет твоя вина. Ты знаешь это, не так ли?

Я сильно поцеловала его, а затем оттолкнула так, чтобы он лег на спину, и оседлала его бедра, вцепившись в воротник его рубашки.

- Ладно... аххх... шесть самых известных древнегреческих драматургов?

Он кивнул, и я резким движением расстегнула пуговицу на его рубашке.

- Феспис.

Вторая пуговица.

- Эсхил.

Я наклонилась и поцеловала его грудь, потянув ткань с его грудины. Он схватил меня за бедра и сжал, когда застонал и толкнулся своей промежностью в меня.

- Продолжай, - прошептал он, и я не знала, говорил ли он о моих губах или о греках.

- Номером три был... Софокл, - проговорила я, расстегивая еще одну пуговицу и продолжая целовать его, его кожа была сумасшедше-теплая и мягкая под моими губами. - Четвертым... эээ... Еврипид. - Я расстегнула последнюю пуговицу и раскрыла его рубашку, спускаясь с поцелуями по его животу, в то время как он отпустил мои бедра и вцепился пальцами в ковер. - А пятым... - Mышцы его живота напряглись, когда я стала мягко покусывать его и использовать свой язык. - Э-э... пятым…

- Боже... Белла.

- Ничего подобного. Не « Боже » и не «Белла». Уверена, он начинается на букву «А».

Я вернулась с поцелуями обратно к его соскам. Я понятия не имела, так ли чувствительны мужские соски, как и женские, но все равно пососала их. Он выгнул спину и схватил меня за волосы, громко матерясь и зажмурив глаза.

Хорошо. Заметка для себя: он любит, когда посасывают его соски.

- Пятый... Аристофан, - пробормотала я, передвигаясь на другую сторону. Он зашипел, когда я пососала снова, и я была поражена его вкусом: соленым и совершенным.

- Номер шестой... э-э... Боже... - Он шлифовался об меня, и я не могла думать. Я не могла остановиться пробовать его, пробегая руками по его телу, прислушиваясь к тем звукам, что исходят из его горла и груди, чувствуя, как быстро бьется его сердце из-за того, что я делаю с ним.

- Шестой... эээ... это... О, черт, понятия не имею.

- Менандр, - сказал он, его голос был напряженным и сдавленным. - Думаю, ты должна снять что-то из одежды. Слава богам, пусть это будет твоя футболка.

Он сел и поцеловал меня, его язык был сладким и теплым, и я стянула рубашку с его плеч, обожая возможность провести руками по его обнаженной спине.

Он откинулся назад и стянул мою футболку, пробормотав:

- Боже, благослови Менандра за то, что он так хреново вспоминается, - прежде чем обхватить мою грудь через лифчик и мягко сжать.

О, Господи. Руки Каллена. На мои сиськах. Я упаду в обморок.

Он сдвинул мои груди вместе и зарылся в них лицом, целуя и облизывая их, в то же время продолжая сминать руками, легкая щетина на его челюсти так приятно царапала меня.

- Я фантазировал об этом неделями, - проговорил он в мою грудь. - Они охрененно совершенны. Мягкие. Теплые. Прекрасные.

Обхватив руками его за шею, я прижала его лицо ближе к себе и застонала, когда он продолжил ласкать и целовать. Моя кожа пылала. Вспыхивая и покалывая везде, где он прикасался ко мне. Я едва могла дышать, но не хотела, чтобы он останавливался. Мне хотелось, чтобы он никогда не останавливался.

Я переместила таз так, что смогла прижаться к нему более решительно, и когда я так сделала, то задохнулась. Я почувствовала, каким он был твердым, и это заставляло меня желать почувствовать большего. Иметь его внутри.

Я подтолкнула его обратно на пол и передвинулась вниз, так что теперь сидела на его бедрах, а мое лицо зависло чуть выше пояса его джинсов. Я погладила светлую дорожку волос, идущую ниже пупка, и посмотрела на него, наблюдающего за мной через прикрытые веки.

- Я хочу тебя видеть, - прошептала я, испугавшись, что он скажет мне «нет».

Он выдохнул и закрыл глаза, сжимая челюсти, а его руки сжались в кулаки.

- Свон, - вздохнул он, его голос был хриплым. - Tы самая продвинутая девственница из всех, которых я когда-либо встречал. Большинство из них боятся то, что скрывается внутри мужских штанов. Но только не ты.

- Ты знал много девственниц? - спросила я.

Он открыл глаза и поднял голову.

- Кучу. Ни одна из них никогда не просила посмотреть на мой член. На самом деле, они всегда просили меня держать его от них подальше. К твоему сведению, мы все были тогда четырнадцатилетними.

Я улыбнулась.

- Глупые девчонки.

Я поцеловала кожу чуть выше его пояса, и когда посмотрела на него, он опирался на локти, наблюдая за мной.

- Ты читал мой дневник, - проговорила я, удерживая зрительный контакт, когда облизывала его кожу. - Ты знаешь, как меня привлекают...

- Члены?

- Да.

- Скажи это. Я хочу слышать, как ты говоришь это слово.

- Члены, - сказала я, удивленная тем, как легко оно слетело с моего языка.

- Блядь, да. - Он зажмурился и простонал. - Боже, пожалуйста, не напоминай мне о том, что ты написала в своем дневнике. После того как я прочитал эту чертову писанину, у меня эрекция была целую неделю. Я не мог избавиться от нее.

- Значит, ты помнишь, что я написала? - спросила я, проводя руками по его бедрам.

- Свон, - проговорил он низким и глубоким голосом. - Мне, блядь, так стыдно признаться, но я помню каждое слово. Твой дневник как литературная Виагра.

- Скажи мне, - приказала я, проводя ногтями вниз по джинсам, обтягивающим его бедра. - Прочитай их для меня.

Он сжал челюсти и сглотнул, пока я гладила его ноги, мои пальцы каждый раз останавливались немного выше. Все ближе к выпуклости, которую я жуть как хотела исследовать.

- Промежность Каллена, - начал читать он срывающимся голосом. - Интересно, что бы он сделал, если бы я начала поглаживать его промежность... О, Господи...

Он задохнулся, поскольку я начала имитировать его слова, мягко обводя его контур, усиливая прикосновение, чувствуя давление тугих мускулов под тканью.

- Продолжай, - сказала я, останавливая движения.

Он громко выдохнул и стал запинаться:

- Э-э... Боже... пробегая… пальцами по ширинке его джинсов, - я действиями вторила его словам, -пораженно наблюдая, как деним начинает напрягаться.

О, деним – молодчина, и действительно напрягся.

Он снова остановился, и я решила сжалиться над ним и взять дальнейшее на себя.

- Смогу ли я почувствовать длину его эрекции сквозь толстую ткань? - Я приложила свою ладонь к нему и сжала его. - Сможет ли он почувствовать мою руку, нажимающую и вновь ослабляющую его? Он будет наслаждаться ею? Буду ли я?

- О, он будет наслаждаться, - простонал он. - Очень даже будет.

Я расстегнула ширинку, вдруг занервничав насчет того, что я собиралась сделать. Он открыл глаза и посмотрел на меня, его грудь быстро поднималась и опускалась, небольшие стоны доносились из его горла с каждым выдохом. Когда ширинка полностью расстегнулась, я открыла ее и посмотрела вниз.

- О... ничего себе.

Каллен не носил нижнего белья. Боже, Белла, дыши. ДЫШИ!

Я с недоверием посмотрела на него. Он чуть пожал плечами и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ и направила свое внимание в его штаны. Вернее, на то, что было внутри штанов.

Когда я потянула его джинсы вниз, его эрекция освободилась и обустроилась на его животе, позволяя мне действительно увидеть его в первый раз.

Мои предсказания о том, каким он будет, попали в точку. Этот член – победитель.

Мой опыт с порно научил меня, что члены бывают самых разных форм и размеров, и я действительно ценила красивые пенисы, независимо от размера. Но пенис Каллена? Он, как и все остальное в нем, необъяснимо великолепен.

Я протянула руку и прикоснулась к нему, скользнув пальцами по тугой коже. Текстура была невероятная, еще более шелковистая, чем я это себе представляла. Я гладила его по длине, глядя в изумлении, как мириады эмоций мелькали по его лицу.

- Все нормально? - спросила я, прикасаясь к нему более решительно.

Он не ответил, а просто сглотнул и кивнул. Его одобрение поощрило меня, и я набралась смелости обернуть мои пальцы вокруг него, мягко сжав.

- Ох... ничего себе, - тихо сказала я. - Это просто потрясающе.

Он застонал, и его бедра напряглись.

- Можешь сказать это еще раз.

Я осторожно двигала кистью вверх и вниз, потрясенная невероятными ощущениями его кожи, движущейся по мышце, шелковисто-мягкое покрывающее стояче-твердое. Я поочередно наблюдала за моей рукой и за его реакцией, и вскоре стала более уверенной в своей хватке и ритме.

- Иисус... Белла...

Боже. Посмотрите на него. Посмотрите, как он прекрасен.

Его лицо было просто ошеломляющим. Приоткрытый рот, нахмуренные брови. Каждый взмах моих пальцев вызывал его вздох и стон, и ругательство.

Мне захотелось поцеловать его, поэтому, продолжая двигать рукой, я заползла обратно на его тело, целуя грудь и шею, прежде чем добраться до его губ. Он страстно поцеловал меня, накрывая своими пальцами мои и сжимая, когда прошептал: «жестче», а затем простонал в одобрении, когда я подчинилась.

Не знаю, как я думала, каково будет интимно прикоснуться к Каллену, но я не ожидала, что будет так интенсивно... удовлетворяюще. Потому что даже при том, что я была адски возбуждена и приветствовала бы небольшое оргазмическое облегчение, я понимала, наблюдая за ним, выгибающимся и стонущим от удовольствия, что я на самом деле испытывала огромное удовольствие, просто угождая ему. Видеть его реакцию на мои прикосновения и слышать его стоны, что я вызывала – Боже, это действительно самая эротичная вещь, которую я когда-либо испытывала. И когда он посмотрел на меня и прошептал, что сейчас кончит, я почувствовала себя так, будто только что разделила атом или изобрела колесо. Я почувствовала власть и удовольствие.

Когда он достиг кульминации, я была в восторге и не могла унять гордость, которую почувствовала.

Я довела его до оргазма. Я. Неопытная девственница как я, сделала так, что Эдвард Каллен кончил (и весьма обильно, могу добавить) на свой живот.

Я – сексуальная богиня.

Каллен стонал долго и громко, когда кончал, и я целовала его лицо, пока он лежал, тяжело дыша, пытаясь выровнять дыхание. Затем я пошла и взяла теплую губку из ванной, и помогла ему привести себя в порядок.

Когда мы закончили, он посмотрел на меня с абсолютной удовлетворенностью, натягивая рубашку и застегивая джинсы, и меня накрыли эмоции настолько сильные, что я даже не знала, что делать с ними. Он, должно быть, увидел что-то на моем лице, потому что вдруг притянул меня к своей груди и спросил меня, что случилось.

- Белла?

Я не знала, что сказать, потому что... ничего не случилось. Я просто не могла поверить, насколько все это было невероятно правильным. Это был один из тех моментов, которые я хотела сохранить в моей памяти навсегда, потому что знала, у меня никогда не будет другого такого же.

- Эй... - Он обхватил мое лицо, забота окрасила его голос. - Ты... ты сожалеешь об этом? Ты не должна была этого делать. Я имею в виду, я пошутил о давлении на тебя. Я никогда не заставляю тебя делать то, что ты не хочешь. Я не такой уж и говнюк.

Я засмеялась и покачала головой.

- Все не так. Мне... мне очень понравилось это делать, я просто... - Я выдохнула и посмотрела на него. - Я просто невероятно счастлива, что мне удалось моему не-парню, так успешно подрочить. Я просто вроде как взволнована тем, как я горжусь собой.

Он засмеялся и погладил меня по щеке.

- Что ж, твой не-парень так же гордится тобой. Я хочу сказать: и это был твой первый раз? Иисус, женщина. Я не хочу думать, какой ты будешь после небольшой практики.

- Я уничтожу тебя для всех остальных женщин, - серьезно проговорила я.

Он сглотнул и кивнул.

- Да. Думаю, ты это сможешь.

Мы смотрели друг на друга какое-то время, а затем Каллен прошептал:

- Я ненавижу это говорить, но мы действительно должны вернуться к учебе. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я... э-э... ну знаешь, вернул долг.

Я улыбнулась и покачала головой.

- Нет, я в порядке. Хотя у меня есть одна просьба, прежде чем мы всерьез углубимся в книги.

- Просьба? - спросил он с ухмылкой. - Ладно. И какая?

- Поцелуй меня.