ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Несколько часов спустя их разбудила вечно голодная кошка, которая лапой подталкивала Беллу, пока та не встала, чтобы покормить ее. После того, как Молли позавтракала, ей официально представили Эдварда, и все недоразумения забылись. За собственным завтраком мужчина передал Белле все, что произошло после его отъезда из Сиэтла, и собственные размышления по поводу причин, из-за которых дядя столь эффективно вышвырнул его из лаборатории.

– Теперь я очень сожалею, что доверился ему, Белла, – сказал Эдвард. – Он походил на одержимого, когда я в последний раз его видел, почти как карикатура на Сумасшедшего Профессора. Это довольно тревожно.

– Как считаешь, он уже сделал открытие?

Тот покачал головой:

– Не знаю. Наверное, еще слишком рано, но мне кажется, он понимает, что ищет, и, когда обнаружит, просто хочет присвоить все лавры себе. Прежде я его никогда таким не видел, это было настоящим потрясением.

– Ты рассердился, Эдвард?

– Сначала, но теперь мне любопытны его цели, и я беспокоюсь за его рассудок. Должно было случиться что-то, вызвавшее подобную реакцию и в одночасье изменившее его поведение. До вчерашнего дня он относился ко мне, во-первых, как к сыну, а, во-вторых, как к ученику, и получал удовольствие, делясь со мной каждым новым открытием, а тут набросился, как на врага. Я полностью доверял ему, но теперь складывается ощущение, что больше его не понимаю.

Выражение лица Эдварда сказало Белле, насколько он потрясен действиями дяди.

– Как думаешь, он мог в действительности пытаться защитить тебя от того, что открыл?

Эдвард задумался над этим, а потом покачал головой:

– Я так не считаю. Как я говорил, мне кажется, что еще слишком рано для завершения любых экспериментов. Видела бы ты его, Белла. Он походил на ребенка, укравшего игрушку и отказывающегося отдать ее, словно был убежден, что сейчас она принадлежит ему. Вся ситуация настолько нехарактерна для него.

– Так ты хочешь провести собственные исследования и попытаться выяснить, что он обнаружил?

– Полагаю, что так, но нам еще нужно попытаться определить, кем был этот парень и что с ним случилось. Для меня это слишком сложно, но я сделаю все возможное с тем оборудованием, что может предоставить университетская лаборатория.

Планировалось от имени полиции просить Розали и ее начальницу позволить Эдварду использовать лабораторию Университета для проведения кое-каких исследований. Белла была уверена, что получит согласие, так как студенты и большая часть преподавательского состава отправились по домам на летние каникулы, и сейчас лаборатории опустели. А для начала Эдварду необходимо попасть в холодный склад, чтобы взять из руки еще образцы. Никто из них не горел желанием заниматься этим, но чем скорее, тем лучше.

Белла встала из-за стола, взяла миски и тарелки и сложила их в посудомоечную машину. Передвигаясь, она не смогла сдержать гримасу, и Эдвард с ужасом осознал, что вчера вечером, возможно, перешел границы.

– Ты в порядке, Белла, тебе больно?

– Все нормально, Эдвард, но напомни сегодня отменить мое посещение спортивного зала, не думаю, что оно мне потребуется.

Он вскочил из-за стола и обнял ее:

– Мне очень жаль, Белла, я не в силах контролировать себя: похож на животное в период гона, и зверь внутри меня берет верх, как только вижу тебя.

– Не извиняйся, Эдвард, мне нравится то, что ты делаешь со мной. Ты самый страстный мужчина, которого я когда-либо встречала, и меня весьма и весьма заводит, когда ты доминируешь.

Эдвард приподнял ее с пола, и их губы встретились в иступленном поцелуе. Прильнув, Белла обхватила его ногами, их языки начали свое исследование, в то время как пальцы сжимали волосы. Оба знали, к чему все идет, когда мужчина направился в сторону спальни.

– Эдвард, мне нужно на работу, – тяжело дыша, сказала Белла, понимая, что стоит им оказаться в постели, как в течение длительного времени покинуть ее они уже не смогут. Молодая женщина опять была очень возбуждена, но долг призывал, и ей пришлось сопротивляться искушению снова увлечься Эдвардом. Может быть, позже, в кладовой уборщиков, если возникнет такая возможность, но сейчас она пыталась убедить себя, что поступала правильно!

Мужчина неохотно отпустил ее и ухмыльнулся.

– Прости, не сдержался, – после чего шлепнул по заднице, когда Белла отвернулась от него.

– Не такой тип доминирования, – сказала она и погрозила пальцем. Слишком много видела случаев, когда маленькие шалости перерастали в насильственные нападения с трагическими последствиями, и не могла понять, почему кто-то ради удовольствия хотел шлепать, пороть или бить.

Они оделись и на грузовике отправились в лабораторию. Эдвард вцепился в сиденье, опасаясь за свою жизнь, когда Белла преодолевала оживленные улицы на такой скорости, словно за ней гналась мафия. Мужчина решил как можно скорее арендовать автомобиль, поскольку не мог слишком часто справляться с подобными треволнениями.

Белла зарегистрировала его в качестве посетителя, они дошли до лаборатории, где хранились сумки с инструментами, и взяли несколько банок для образцов со склада. Поздоровавшись с Лией, отправились вниз к холодильным камерам, где криминалист отперла ящик, а ученый вытащил коробку для улик и поставил ее на стол.

– Готова? – спросил он.

– Хорошо, действуй, – нервно ответила Белла.

Она удалила опечатывающую ленту, а мужчина снял крышку. Рука была такой же, как ее и оставили, все еще не выказывая никаких признаков разложения, так что Эдвард поднял ее за рукав и положил на лабораторный стол, в то время как Белла стояла наготове со скальпелем и рулоном ленты.

Ученый открыл первую банку для образцов, а криминалист чуть выше запястья изъяла волосы с фолликулами и опустила их в емкость. То же самое проделала и с ногтем, что было немного сложнее, так как он оказался довольно хрупким.

Белла переместилась к другому концу руки и начала соскабливать фрагменты камнеподобного вещества в посудину. Субстанция оказалась на удивление хрупкой, и удалось получить значительное количество, в том числе несколько крупных кусочков, прежде чем Эдвард с уверенностью заявил, что их достаточно. Молодая женщина защелкнула крышку на баночке и поставила ее вместе с остальными.

Ученый держал пинцет, готовясь захватить кожу, свисающую поверх сустава, но Белла, неожиданно почувствовав брезгливость, передала ему скальпель и предложила сделать это самому. Он взял инструмент и отрезал фрагмент того же размера, что и раньше, но тут средний палец внезапно шевельнулся и, если раньше он был сжат, то сейчас указывал прямо вперед.

Белла хлопнула себя ладошкой по рту, чтобы предотвратить крик, а потрясенный Эдвард чуть не уронил образец. Он поспешно положил его в банку и ухватился за руку. Как только он это сделал, все пальцы растопырились, а затем снова сжались, после чего вцепились ногтями в поверхность стола и принялись скрестись, направляясь к краю.

– Срань господня! – закричал Эдвард и схватился двумя руками за конечность, прижимая ту к лабораторному столу. Под одеждой он чувствовал сопротивление и впервые ощутил под своими пальцами жизненную силу. – Готовь чертову крышку! – заорал он, после чего поднял руку и с силой швырнул ее в коробку. Ему не удалось проделать это до конца: два пальца в полете ухватились за край и вцепились в боковину, так что ему пришлось, применяя силу, запихнуть конечность в коробку, пока Белла стояла, дрожа от страха.

Ученый захлопнул крышку, а девушка бросилась помогать закреплять ее, в очередной раз переусердствовав с лентой. Он перенес коробку в ящик, запер его и, успокаиваясь, прислонился к стене из металлических контейнеров.

– Не доставай этого снова, если меня здесь не будет, Белла. Поняла?

Та энергично кивнула, еще не в силах говорить. Эдвард подошел и обнял ее, держа так до тех пор, пока девушка не перестала трястись, а затем осознал, что и сам тоже дрожал.

– Теперь с тобой все в порядке? – спросил он, и Белла качнула головой. – Давай-ка напоим тебя кофе, а затем поедем и встретимся с Розали.

Они собрали образцы и вернулись в лабораторию, пытаясь понять, чему только что стали свидетелями. Пока Белла звонила, Эдвард принес ей кофе и шоколадку, чтобы пополнить уровень сахара, а уже через полчаса они двигались к университетскому городку.



Всю ночь Карлайл думал о недавнем разговоре с сыном. После того, что он только что узнал от своего врача, сейчас не стоило травмировать семью, и его расстраивала мысль о ссоре Эдварда и Энтони.

Его привела в восторг находка, походившая на инопланетную форму жизни, и, наравне с Эдвардом и своим братом, радовался, что о ее существовании до сих пор неизвестно властям. Не секрет, что, как только правительственные ученые заполучали свидетельства что-либо необычного, научной общественности больше не предоставлялось никакой информации, и это, скорее всего, становилось государственной тайной. Он задумался о шумихе, окружавшей инцидент в Розуэлле, и той неразберихе, с помощью которой пытались держать это в тайне. Если бы похожий случай снова произошел в двадцать первом веке, то уже через несколько часов интернет наводнили бы фотографии, и никакие попытки в будущем «замазать глаза» не смогли бы скрыть подобное событие.

Он не жалел о расставании Эдварда и Аннабель, втайне думая, что этот брак не продержался бы и нескольких лет. Симулировал радость, когда семьям сообщили о свадьбе, но в глубине души считал, что Эдвард просто решил, что настало время жениться, а Аннабель была правильной девушкой, оказавшейся в нужном месте в нужное время, но Карлайл знал своего сына и ожидал, что вскоре тому станет с ней скучно.

Он размышлял о связи, которую имел с матерью Эдварда. То была любовь с первого взгляда, и они поженились через шесть месяцев после знакомства, когда ей было девятнадцать, а ему двадцать один. Сначала они были сексуально ненасытны, и, хотя до их встречи у него отсутствовал большой опыт с женщинами, знал, что она появилась на этой земле для него, и он нашел свою половинку.

Несмотря на активную сексуальную жизнь, Эдвард родился только после десяти лет брака. Они отказались от попыток забеременеть естественным путем и зарегистрировались, как кандидаты в усыновители. После единственного интервью с чиновником, придя на медицинский осмотр, они узнали, что ждут ребенка. Карлайл мысленно усмехнулся, вспомнив, как отвез жену домой и несколько часов сидел рядом, пока та не оправилась от потрясения. Семь месяцев спустя родился Эдвард, и они думали, что жизнь прекрасна.

Карлайл припомнил, как в один прекрасный день пришел домой, мальчику тогда было почти два, и обнаружил в кухне сидящую на полу в окружении кастрюль и сковородок жену. С момента рождения сына она становилась все более и более забывчивой и даже попала в две небольшие автомобильные аварии. Он решил, что ей необходимо обратиться к врачу, подозревая нарушение обмена веществ, возможно, вызванное беременностью.

В течение следующих пяти лет они побывали у многих видных специалистов, пока не получили окончательный диагноз «ранняя стадия слабоумия». Незадолго до этого Карлайл вновь начал подготовку в качестве хирурга, и эти сокрушительные новости побудили его сознательно специализироваться в неврологии, чтобы выяснить, сможет ли он что-нибудь сделать для своей жены, но, конечно же, уже было слишком поздно.

К тому времени, как Эдварду исполнилось десять, даже при наличии помощи стало невозможно содержать мать дома, так что Карлайл неохотно устроил ее в центр сестринского ухода. Мальчик был достаточно взрослым, чтобы осознать, что мама больна, но не мог принять, что той не станет лучше, и это оказало на него травмирующее воздействие. Он был счастливым, отзывчивым ребенком, но закрылся в себе и сосредоточился на книгах и учебе, каждый вечер и по выходным оставаясь в своей комнате, появляясь лишь для еды или обязательных визитов бабушки и дедушки.

Теперь-то Карлайл признавал, что эмоционально пренебрегал Эдвардом, когда тот рос. Мальчик, в раннем возрасте ставший самодостаточным, был оставлен на произвол судьбы, пока его родитель становился опытным и уважаемым хирургом. Сейчас отец горько об этом сожалел, тем более что изначально, когда Эдвард повзрослел, они наслаждались обществом друг друга и вместе проводили много времени, но теперь-то уже слишком поздно. Ему пятьдесят девять лет, но он понимал, что велика вероятность, что шестидесятилетия уже не увидит, и несомненно, что не доживет до шестидесяти одного, и не знал, как сообщить эту новость сыну.

Он не боялся смерти: будучи врачом, видел много умерших пациентов, однако у него всегда существовало желание пережить свою жену. Он хотел быть с ней до конца, но о той так хорошо заботились в центре, что она все еще цеплялась за жизнь, если это можно так назвать. Сейчас она стала очень хрупкой и выглядела старше своих пятидесяти семи лет, но он все еще мог видеть девушку, на которой женился, и у ее волос так и остался тот же красивый каштановый цвет, как и у Эдварда. Иногда, когда они встречались взглядами, он замечал в ее лице проблеск воспоминаний и все еще любил так же, как и в день их бракосочетания.

Карлайл был твердо уверен в одном: он собирался уладить эту проблему между Энтони и Эдвардом, пока еще в состоянии стоять на ногах, не полагаясь на избавляющие от боли наркотики. Он сел в машину, отправился в лабораторию и, как обычно, при проезде через ворота, ему отсалютовали. Припарковав автомобиль на берегу озера, он вошел в здание. Разговор с братом намечался весьма интересным.



Белла завезла Эдварда в университет и поехала на встречу с Сетом. Она уже находилась за рулем, когда позвонил детектив и попросил приехать в его офис, так как появилась кое-какая информация об Уитлоках. Она приблизилась к зданию, где обосновался Сет, и, миновав парк, въехала на подземную стоянку.

Отдел детектива располагался на втором этаже. Проходя через оживленный офис открытой планировки, она была оглушена шумом в этом помещении. Как он мог так работать? В ее лаборатории царили тишина и покой, за исключением моментов, когда Лия издавала вопль: «Да, детка!» – всякий раз, когда совершала важное открытие. Свободное пространство «офиса» Сета в точности походило на Нью-Йоркскую фондовую биржу, где звонили телефоны, кричали люди, печатали принтеры и раздавались всевозможные звуки, связанные с оживленной деятельностью полицейского департамента.

Она увидела Сета, вставшего из-за стола и махнувшего ей. К счастью, у него имелся собственный кабинет со стеклянными стенами, и там была дверь! Белла вошла и закрыла ее за собой, что примерно на пятьдесят процентов уменьшило уровень шума. Сет как раз заканчивал говорить по телефону, так что она села на единственный свободный стул в комнате и оглядела владения полицейского, пытаясь понять, каким человеком он был. Однако отсутствовали любые семейные фотографии или клюшки для игры в гольф, или что-либо еще, проливающее любой свет на этого молодого человека, которому было, вероятно, лишь около тридцати лет. Во время ожидания конца разговора ей пришло в голову, что он весьма молод, чтобы нести ответственность за это расследование. По ту сторону стекла находилось много мужчин и женщин, выглядевших намного старше его, но у них не было собственного кабинета, так что Сет, должно быть, особенный, раз продвинулся так далеко и быстро.

Он положил трубку, улыбнулся и поинтересовался: – Кофе?

Белла отказалась, однако согласилась на стакан охлажденной воды из кулера. Из-за кондиционеров у нее всегда пересыхало в горле, и она выпивала, по крайней мере, две большие бутылки воды в день.

Сет поманил ее на свою сторону стола и повернул монитор так, чтобы она могла видеть экран. Нажал несколько кнопок, и появилось лицо Элис Уитлок с датой и местом ее рождения, подробности об образовании и семье, а также кое-какая информация о нынешней профессии и месте работы. Белла прочитала все это и не нашла ничего необычного.

– Ну и что? – спросила она у Сета, удивляясь, зачем ее притащили сюда, ведь она могла бы посмотреть это и на собственном компьютере.

– Это все фигня, Белла. Элис Уитлок, урожденная Брэндон, – фальшивые имена. Она не родилась в Нью-Йорке, и это не ее день рождения. Смотри.

Он нажал еще несколько клавиш и появился Джаспер. Тот же тип информации: обычное воспитание в Техасе, университетское образование, переезд в Сиэтл десять лет назад, женитьба на Элис Брэндон в две тысячи втором году.

– Тоже фигня. Джаспер Уитлок не тот, за кого себя выдает.

– И кто они тогда?

– Программа защиты свидетелей. Они получили новые личности, когда десять лет назад, в две тысячи третьем, переехали в штат Вашингтон. Только проблема в том, что никто не может выяснить, почему они находятся в программе, как и обстоятельства их включения, а также, кто обновлял их ПЗС-статус. Абсолютно ничего, пшик.

Белла присмотрелась к фотографии Джаспера, по-видимому, сделанной, когда они переехали в Сиэтл в две тысячи третьем году.

– Можно снова взглянуть на фотографию Элис, Сет? – она пододвинулась ближе к экрану и уставилась на лицо девушки и ее черные волосы. Попросила у Сета мышь, чтобы увеличить изображение, а затем в течение следующих нескольких минут прыгала с фотографии на фотографию, в то время как детектив с интересом наблюдал.

– Что ищешь, Белла?

Она перестала таращиться в экран и вернула мышь Сету:

– Когда я разговаривала с Элис Уитлок, та заявила, что работала в этой должности в течение многих лет. Я заметила, что она не выглядела достаточно взрослой, чтобы в течение многих лет работать где угодно, после чего она дала задний ход и сказала, что там долго работала ее семья. Тогда мне показалось это странным, потому что выглядит она примерно на двадцать один и даже не достаточно взрослая, чтобы работать три года, по ее утверждению. Если эта фотография сделана десять лет назад, то с тех пор она ничуть не изменилась и не повзрослела. То же и с фотографией Джаспера, он вообще не имеет возраста.

– Ну и что ты думаешь?

– Не знаю, Сет. Тут что-то подозрительное, что-то не совсем правильное. Это может не иметь ничего общего с убийствами или смертью Джейкоба, но Уитлоки что-то скрывают, и я не знаю, что.

Детектив сам изучил фотографии и согласился, что они, возможно, сделаны вчера, но данные компьютера говорили, что эти файлы размещены в системе в апреле две тысячи третьего и с тех пор не обновлялись. Для ПЗС-файлов было нормальным не иметь никакой другой информации на случай, если людям, от которых их защищали, удалось бы получить доступ к документам, но, если расспросить нужных людей, в конечном итоге выяснится все, что необходимо знать об их предыдущей жизни, прежде чем те стали свидетелями государства. Сет расспрашивал нужных людей, но встретился с кирпичной стеной.

– И что же ты хочешь сделать, Белла?

– Наблюдать и ждать. Думаю, это лучшее. Не хочу, чтобы они поняли, что мы их подозреваем, поэтому нам нужно быть осторожными.

– Правильно, я организую кое-какое наблюдение, чтобы выяснить, кто приходит и уходит из их офиса, а также, чем они занимаются по выходным.

– Ладно, – сказала Белла. – А где они на самом деле живут? В одной из комнат наверху я видела кровать, но очевидно, что они не все время спят там.

– Не знаю, – ответил Сет. – Подожди, я это проверю.

Сет начал печатать на клавиатуре, а Белла допила стакан воды. Она увидела, что некоторые коллеги-мужчины полицейского поглядывают на нее из-за стекла и подумала, что он должен ощущать себя золотой рыбкой.

– А это интересно.

– Что? – спросила девушка. Она встала и взглянула на экран, который демонстрировал дом Уитлоков. Сет запустил карточный сервис Google, и камера приблизила изображение красивого деревянного дома посреди леса.

– Так-так-так, вот это совпадение. Уитлоки живут в лесу на краю Национального Олимпийского парка, а ближайший город к ним – Форкс. Очень долго добираться по утрам. Ты так не считаешь?

Когда Сет уменьшил карту, глаза Беллы распахнулись, ведь она достаточно хорошо знала район, чтобы понять, что поляна, на которой осматривала руку, находилась в километре от этого дома, а одиннадцатая жертва найдена примерно в десяти километрах оттуда.

Здесь слишком много совпадений, и она нутром чувствовала, что, так или иначе, Уитлоки связаны с серийным убийцей и, наконец-то, полиция находилась на правильном пути.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете в нашей КРИМИНАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.