Размышления Меланхоличного Трио две недели спустя.

Вы когда-нибудь замечали, дорогие мои, как по-разному люди относятся к собственным зеркалам?

Кто-то воспринимает собственное отражение как своеобразного товарища и даже восхищается им, не в силах взгляд оторвать от подобного совершенства. Такие люди, как правило, проводят перед зеркалами довольное длительное время и даже иногда разговаривать с собственным отражением. Я бы назвала таких людей любителями зеркал.

Другие используют зеркала только по прямому их назначению, а именно, для того, чтобы проверить: всё ли в порядке с их отражением, модно ли они выглядят? А затем двигаются по жизни прежним курсом. Они также проводят некоторое время перед собственными зеркалами и даже не гнушаются время от времени одарять их ласковыми подмигиваниями. Назовём их пользователями зеркал.

И, наконец, существует третий тип людей, которые почти не пользуются зеркалами. Они ненавидят собственное отражение и смотрят на него только тогда, когда это неизбежно или крайне необходимо. Назовём их, пожалуй, ненавистниками зеркал. То есть, на тот случай, если кто-нибудь из них когда-нибудь заинтересуется тем, как их называют.

Люциус. Укрощение львицы.

Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем её вернее губим
Средь обольстительных сетей.
(«Евгений Онегин», А.С. Пушкин)

Утро четверга застало нашего блондинистого и весьма неотразимого мага в отличном настроении. Люциус Малфой стоял в личных покоях перед огромным зеркалом и готовился к презентации Гермионы (ничего удивительного, кстати, если хотите знать моё мнение).

Его светло-серые глаза сосредоточенно рассматривали собственное отражение, в то время как хорошо ухоженные, аристократичные пальцы ловко завязывали узел на шёлковом шейном платке.

Расслабленная улыбка играла на его чувственных губах: маг был доволен, ведь в течение последних двух недель всё шло согласно его плану. Маленькая ведьма двигалась в правильном направлении, и он уже практически улавливал вкус очень близкого успеха.

Глядя в зеркало, Люциус мягко усмехнулся. Эти десять дней были чрезвычайно увлекательными, интересными и полезными. Впервые нашему лорду Малфою представилась возможность пристально наблюдать за гриффиндорской принцессой, что называется, из первого ряда.

Гермиона оказалось очаровательной: остроумной, проницательной и страстной, хотя речь в данном конкретном случае и шла всего лишь о развитии ей политической карьеры. Жаркая сила жизненной энергии, которую излучала молодая ведьма, очаровала нашего хладнокровного слизеринского змея. В глубине души он чувствовал непреодолимое желание обвиться вокруг податливых мягких изгибов её тела и погреться в том приятном тепле, которое исходило от неё. Гермиона была очень яркой, очень гибкой и очень соблазнительной.

«Действительно, похожа на молодую львицу», — улыбнулся Люциус.

Сегодня утром лорд Малфой не спешил. Поэтому позволил себе мысленно вернуться к тому, что происходило между ним и маленькой ведьмой за прошедшие дни совместной работы.

Конечно же, молодая гриффиндорка поначалу оставалась всё той же недоверчивой колючкой. На первую их встречу Гермиона Грейнджер пришла, возведя между ними оборонительные стены до самых небес. К счастью, Люциус был готов к этому, так как знал, что она не сможет ему доверять. И честно говоря, с какой стати она вдруг стала бы это делать, учитывая историю их взаимоотношений?

Ланч, состоявшийся в понедельник, почти две недели назад, прошёл в довольно прохладной и натянутой обстановке. Люциус ясно видел, что Гермиона, видимо, каждую секунду ожидает, что он чуть ли не набросится на неё. И не удивительно. Особенно после того, как Малфой вёл себя в день её первой презентации. Он тогда (весьма бесстыдно, кстати) использовал большую часть из лучших навыков, которые мужская половина рода Малфоев приобретала на протяжении нескольких веков. Ну что же, дорогие мои, нам ведь отлично известно, что в тот момент перед нашим блондинистым магом стояла вполне конкретная цель: ему необходимо было, чтобы Гермиона согласилась принять его помощь и сотрудничать с ним. (Хвала Мерлину, ведьма не знала о его роли в пропаже приглашений!)

Однако теперь, когда Гермиона позволила себе принять его помощь, Люциусу необходимо было завоевать её доверие. Неудивительно, что Малфой (будучи Малфоем) точно знал, как иметь дело с ведьмой, которая не доверяла ему и даже была несколько напугана его сексуальными подкатами. Он отступил.

Это был отлично продуманный план, который всего-навсего позволил бы женскому любопытству сделать всё за Люциуса. Он знал, что Гермиона сначала успокоится, а затем будет заинтригована его поведением и, сама не заметив как, послушно начнёт есть из его рук.

В течение двух прошедших недель он придерживался с ней строго официальных отношений. Коварный маг предоставил Гермионе достаточно места и пространства для того чтобы она привыкла к нему: к его присутствию рядом, его голосу и запаху. Ни разу за все десять дней он не позволил себе хотя бы коснуться её. Нет, он благочестиво держался на расстоянии, хотя, должна сказать, друзья мои, это было нелегко: в конце концов Гермиона была лакомым кусочком.

Разумеется, его тактика сработала лучше любого заклинания. Люциусу было интересно и очень приятно наблюдать за тем, как медленно, один за одним, неприступная мисс Грейнджер опускает щиты и постепенно начинает доверять ему всё больше и больше.

К пятнице Гермиона чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы сидеть рядом с Малфоем, не опасаясь, что он обратит на неё своё мужское внимание. К следующему понедельнику она уже ощущала себя настолько уверенно, что говорила с Люциусом об отвлечённых предметах, не касавшихся её презентуемой инициативы. Они работали над её проектом, да, но вместе с тем болтали и смеялись.

Люциус на самом деле не пожалел времени и внимательно изучил представленные Гермионой документы, а потому смог указать молодой и нетерпеливой девушке, увлечённой политикой, все слабые стороны её проекта. Он помог сделать его лучше, с удовлетворением заметив, что в бархатисто-карих глаза Гермионы зажглась искра признательности.

К приятному изумлению Малфоя они смогли встретиться в министерстве и в субботу, и в воскресенье. Просто восхитительный сюрприз!

«Скорей всего, Северус снова умудрился на корню загубить роман с молоденькой ведьмой», — предположил наш белокурый маг.

Из чего следовало, что Гермиона проведёт немалое количество времени рядом с нашим лордом Малфоем. Собственно, к чему он и стремился. Именно на это Люциус и надеялся, когда забирал её приглашения на презентацию.

Однако апофеоз, так сказать, был достигнуть в среду, когда Гермиона позволила Люциусу пригласить её на ранний ужин. Сидя в ресторане, он наконец позволил собственному взгляду насладиться свободой. У ведьмы оказался удивительно сияющий цвет лица: её кожа персикового оттенка буквально мерцала в мягком освещении ресторана.

Наш самоуверенный лорд Малфой уже представлял, как прекрасно Гермиона будет выглядеть с волосами, украшенными старинными гребнями слоновой кости из фамильных хранилищ. Как чудесно изумрудные серьги его бабушки подчеркнут красоту глаз цвета молочного шоколада. А мысль о том, как соблазнительно будет обвивать изящную длинную шейку прелестное жемчужное ожерелье его матери, заставила белокурого мага внутренне застонать.

Гермиона была восхитительной! У него от страстного желания прикоснуться к её необузданным упругим кудрям зачесались кончики пальцев. Люциус жаждал ощутить роскошную тяжесть прядей её волос. Тонкий профиль Гермионы, маленький вздёрнутый носик, мягкая линия подбородка, яркие полные розовые губы… О, как нашему магу хотелось целовать и ласкать её нежные черты лица.

Благодаря напряжённым усилиям и активной работе над самодисциплиной Малфою с огромным трудом удалось не забросить к чертям собачьим принятое ранее правило: «никаких прикосновений». Желание взять красивое молодое лицо Гермионы в ладони и покрыть его невесомыми, словно касание пёрышка, поцелуями сжигало его заживо. Он мечтал провести по её пухлым губам подушечкой большого пальца, возможно, даже проникнуть им внутрь горячего влажного рта… Хотелось проследить тыльной стороной ладони изгиб её шеи, коснуться ключиц и груди…

Если у блондинистого мага и оставались до сей поры какие-либо сомнения в отношении Гермионы Грейнджер, после этого обеда всё они исчезли без следа.

«Эта ведьмочка неотразимо прекрасна, а потому должна принадлежать только мне. И чем раньше, тем лучше».

Эта мысль вернула нашего лорда Малфоя в реальность. Он моргнул, вздохнул и ещё раз посмотрел на собственное отражение: галстук, который он к этому времени уже завязал, выглядел безупречно. Люциус надел чёрное кашемировое пальто и снова внимательно себя оглядел с головы до пят. Удовлетворённый увиденным, довольно прищёлкнул языком, мягко протянул:

— Пора идти к моей ведьмочке, — игриво подмигнул собственному отражению и воодушевлённый покинул собственные покои.

Гермиона. Доверившись змею

В то же самое время Гермиона Грейнджер металась по своей лондонской квартире, лихорадочно пытаясь подготовиться к новому дню. Именно в это утро четверга голова нашей гриффиндорской принцессы была буквально забита самыми разнообразными мыслями. Они беспрепятственно толкались в её голове в беспорядочном броуновском движении, значительно осложняя выполнение чрезвычайно серьёзной задачи — выбора наряда.

Наряду с множеством несущественных и мелких размышлений сегодня голова Гермионы Грейнджер была занята тремя главными проблемами. Вот они, мои дорогие, в порядке значимости: презентация её инициативы, Северус Снейп (точнее его отсутствие) и наконец Люциус Малфой и его долбаная «добродетельная» любезность.

На первом месте находилась, конечно же, сегодняшняя презентация, которая и привела Гермиону этим утром к зеркалу. Во время предстоящей речи Гермиона действительно должна была выглядеть респектабельно, а потому в этот раз подбирала одежду необыкновенно тщательно, уделяя ей особое внимание. Вдумчиво глядя на собственное отражение, она перебирала все возможные варианты. Её наряд должен быть совершенным: не слишком вызывающим, но и не слишком чопорным.

После тщательного анализа того, как выглядит ей отражение в зеркале, Гермиона наконец остановила выбор на светло-голубой мантии. Она показалась ей идеальным сочетанием классики и современности: искусно сшитая из тонкой шерстяной материи, она изящно облегала каждый изгиб её тела, а чёткие линии современного кроя и лёгкий весенний цвет придавали наряду новизну. С решительным выражением лица Гермиона достала из гардероба подготовленную одежду и быстро надела её.

«О да! Отлично смотрится», — подумала она, послав отражению ободряющую улыбку.

Теперь, когда вопрос о выборе наряда на презентацию был решён, наша молодая ведьма плавно перешла к следующей теме, в последнее время занимавшей порядочную часть её мыслей: Северус Снейп. На этом этапе, друзья мои, должна сообщить вам, что зельевар непозволительно грубо исчез с жизненного горизонта Гермионы на целых тринадцать дней. С того момента, как наша возмущенная и разъярённая львица аппарировала домой после их неистовой схватки в ту самую чёртову пятницу, от Снейпа не было ни слуху ни духу.

Гнев управлял ею все выходные. Однако довольно скоро (в понедельник, если быть точным) Гермиона начала сомневаться в правильности собственных суждений, реакций, поведения… одним словом, всего.

Вы когда-нибудь пребывали, дорогие мои, в таком вот ужасно неудобном состоянии духа? Сначала вы точно знаете, что были правы. Но через некоторое время появляются досадные сомнения и начинают надоедливо атаковать вас из всех укромных уголков вашего же сознания. А затем, в конце концов, они, словно надоедливые насекомые, забираются под кожу, превращая вас в раздражающе неуверенного во всём (особенно в себе и собственных действиях) человека.

Вот и наша «золотая» девушка попала в ту же самую кроличью нору.

Таким образом, её душевный настрой, особенно в отношении Северуса Снейпа, вовсе не был мирным и позитивным. Бедная ведьма уже тысячу раз прокрутила в голове всю сцену их столкновения, пытаясь понять, где ошиблась. Почему он, Северус Снейп, до сих пор не стоит у её дверей, умоляя о прощении или, на худой конец, бормоча хоть какие-то извинения? Да Мерлина ради, прошло уже целых тринадцать дней!

Тяжело вздохнув, Гермиона расправила складки на светло-голубом одеянии. Затем, глядя в зеркало, долго пыталась укротить завитки кудрей. Сегодня она была решительно настроена призвать их к порядку и собрать в тугой элегантный пучок.

Пока Гермиона сражалась с непослушными локонами, мысли её в который раз вернулись к черноволосому магу. Честно сказать, она никак не могла понять этого человека. Нашей ведьме казалось, что он нарочно отталкивает её от себя. Хотя, с другой стороны, его пыл, вожделение и страсть вроде бы говорили об обратном…

— Чёрт! Да что не так с этим магом? — сердито прошептала наша гриффиндорская львица.

Гермиона понимала, что в подобных размышлениях не было смысла: Северус так и не пришёл, и это было лучшим показателем того, что он чувствовал к ней. В миллионный раз молодая ведьма приказала себе перестать думать о нём, забыть его и продолжать жить дальше.

Карие глаза в зеркале подёрнулись влагой, а потому Гермиона глубоко вздохнула и улыбнулась собственному отражению.

«Никаких слёз сегодня. Только не из-за Северуса. Сейчас самым главным для меня должно стать выступление», — отчитала она сама себя.

Сегодня Гермиона чувствовала себя уверенно. По крайней мере более уверенно, чем сразу после первой своей презентации. Люциус Малфой, несомненно, помог ей. Как бы невероятно это ни звучало, ему действительно всё удалось. Блондинистый маг на самом деле потратил неимоверное количество времени, работая с Гермионой и оказывая помощь в развитии её политической карьеры. Поначалу она, конечно, была крайне осторожна, считая, что Малфой заинтересовался ею только из-за какой-нибудь нездоровой сексуальной фантазии с участием магглорождённой ведьмы. И готовилась обезвредить его заклинанием сразу же, как только он попытался бы хоть как-то проявить это.

Но что удивительно, ничего подобного Люциус не предпринял. Никаких (даже косвенных) сексуальных намёков от него не поступало. Сказать по правде, дорогие друзья, отсутствие каких-либо непристойных действий с его стороны даже обескуражило Гермиону.

«Почему у Малфоя отсутствует интерес такого рода? Он точно испытывал его ко мне раньше. Что произошло? Неужели я уже не кажусь ему привлекательной?»

Все эти вопросы навязчиво кружились в голове нашей ведьмы, мучая её сомнениями. Из любопытства Гермиона незаметно начала уделять Люциусу достаточно пристальное внимание. И, честно говоря, ей хватило одной недели, чтобы признать: Люциус Малфой оказался довольно интересным партнёром. Он научил её многим политическим тонкостям и показал, как сделать её инициативу более полезной и привлекательной. Он даже сначала предложил, а потом и убедил её попросить для презентации зал побольше и в лучшем состоянии.

Они вместе переделали и разослали приглашения. Другими словами, две недели были полностью посвящены интенсивной работе и сотрудничеству. Гермиона привыкла к нему, к его мягкому протяжному голосу, бархатно мурлыкавшему слова, к его светлому, прохладному взгляду, к его уравновешенному, спокойному отношению. Не единожды за прошедшие дни глаза Гермионы словно сами собой отмечали впечатляющее телосложение Люциуса, широкий разворот плеч, платиновые локоны и даже… гм… великолепной формы задницу, туго обтянутую кашемировыми брюками. (О, да, он довольно часто снимал мантию во время их рабочих встреч).

«Чёрт! Будь ты проклят, Северус Снейп вместе со своей идиотской ревностью!»

Наша ведьма чувствовала, что некий черноволосый маг пренебрегает ею. Ситуацию усугубляло ещё и то, что Люциус Малфой оказался довольно привлекательным и соблазнительным отвлекающим фактором. Кроме того, его готовность помочь пробудила в сердце Гермионы определенную признательность.

Она вздохнула.

Когда в конце концов последняя шпилька была мастерски воткнута в туго стянутый пучок, молодая, увлечённая политикой ведьма оборвала размышления о двух магах, бросила последний взгляд на собственное отражение и, схватив с туалетного столика сумочку, поспешила к камину. Спустя секунду зеленое пламя перенесло её в министерство.

Северус. Побеждая дракона

Северус Снейп бросил раздражённый взгляд на зеркало. Он никогда не был особенно расположен к собственному отражению. По сути, он не ненавидел его: так далеко отвращение Северуса к самому себе не заходило. И тем не менее, он ограничил количество встреч с зеркалом до минимума. Правда при бритье без него никак не получалось обходиться. Так что в эти моменты зельевар стоял перед зеркалом и был вынужден созерцать самого себя.

Сегодня, в четверг, спустя ровно тринадцать дней после позорной вспышки ревнивой ярости, Северус Снейп, наконец, решил, что ему нужно. Ему была нужна Гермиона Грейнджер.

Это, казалось бы, простое решение далось нашему зельевару нелегко. Все две недели прошли в мучительно долгих и невыносимо тяжёлых битвах с самим собой, в битвах, в которых не существовало победителей и готовых ответов. Долгое время Северус пребывал вне себя от ярости. Когда наконец удушающая волна гнева и ревности схлынула, зельевар смог остыть и спокойно проанализировать ситуацию. Однако полное восстановление рассудка заняло время до среды.

После методичного анализа он довольно быстро понял, что ему снова удалось всё испортить. Вооружённый таким выводом, несчастный влюблённый должен был выбрать: хочет ли он как-то исправлять ситуацию или нет. И на решение этого вопросам ушли оставшиеся из тринадцати дней разлуки.

Несмотря на то, что гнев сменился сожалением, огнедышащий дракон ревности всё ещё раскалённым углем пылал в глубинах души Северуса. Раскаяние — ужасное чувство, дорогие мои. Оно в мгновение ока может поглотить любое сердце, даже самое ожесточившееся, закалённое и суровое. Раскаяние и ревность — воистину душераздирающая смесь. Эти два сильных чувства и мучили Северуса.

Он не мог решить, чего хочет: привычного страдания, к которому он уже приспособился, или тревожно неизвестного, непредсказуемого и, возможно, вовсе иллюзорного счастья. Если (о, как легко это самое чёртово «если» доводило нашего черноволосого мага до полного и абсолютного безумия!)… если только это долбаное счастье всё ещё было возможно для него! В чём сам Северус совершенно не был уверен: ведь он неоднократно вёл себя как законченный мерзавец. Другими словами, наш маг застрял в тупике

Однако время шло, и Снейп заметил определённые тревожные признаки. Он очень скучал по ведьме. Он страдал бессонницей: образ сидящей на его бёдрах Гермионы, занимающейся с ним любовью, преследовал Северуса, рассеивая и без того довольно хрупкий покой. Он не мог варить зелья! Ох, ладно… он мог варить их, но сам процесс уже не приносил ему обычного спокойствия и удовлетворения.

В конце концов, время приняло решение для него. Он хотел сжимать Гермиону в руках, чувствовать, как она содрогается в экстазе, который он и только он имеет право дарить ей. Ведь на самом деле всё было довольно просто: этот маг хотел именно эту ведьму и собирался пойти и вернуть её. А потому в этот четверг Снейп стоял в собственной ванной комнате перед зеркалом, которое терпеть не мог, брился и думал о Гермионе.

План казался ему гениальным по своей простоте: Северус должен попасть на презентацию и изо всех сил попытаться вернуть возлюбленную. Тот факт, что он ещё не нашёл способ справиться со своей ревностью, собственническими чувствами и неспособностью участвовать в жизни Гермионы, в этот момент его не беспокоил. Сейчас на подобные метания у него не осталось времени. Существовали другие неотложные дела. Снейп закончил бриться и подошел к гардеробу. Спустя несколько минут он уже стоял, облачённый в строгую чёрную, безупречно отглаженную мантию, и был готов аппарировать.

Что он и сделал, не тратя время на бесполезные ободряющие взгляды в зеркало. Зельевару не нужно было проверять своё отражение. Он точно знал, что там всё аккуратно и в должном порядке