Глава 18
Я не мог покинуть Форкс по первому желанию из-за солнечного света. Элис оставила меня после своей проповеди одного в раздумьях, что же придумать, чтобы Белла простила меня. Простого «извини» явно будет не достаточно, в особенности потому, что я не мог объяснить ей причин своего поступка. Было бы неплохо, подумалось мне, если бы она узнала, кем я являюсь… Я хотел, чтобы она действительно узнала меня. Но смогла бы она полюбить меня настоящего? Видение Элис подсказывало, что могла, но, насколько я понял, будущее менялось постоянно.
И я подумал: как все было бы, будь я человеком? Было бы легко тогда удержать Беллу. Я мог бы есть с ней, может даже, слизывать десерт с нее, спать с ней, прикасаться без всяких преград… Думаю, я мог бы получить все это, если бы она стала вампиром… но тут все зависит от ее решения.
В течение многих лет меня терзал вопрос, почему мне досталась такая судьба. Я не мог сожалеть об этом, потому что моя человеческая жизнь не могла бы подарить мне этот опыт с Беллой, но меня все-таки интересовало, кто обратил меня и почему? Все Каллены, исключая Элис, знали то, кем были их создатели, как и ведали причины, по которым их изменили. Но с чего вампиру нацеливаться на случайного парня в разгар эпидемии? И сколько вампиров могло находиться в то время в том городе?
Возможно, Карлайл рассказал бы об этом. Он не знал, кто изменил меня, но мог знать, кто находился тогда в городе. И он разъяснил бы мне кое-что, о чем меня заставила задуматься Белла: какими были мои родители. Может, это возродило бы больше воспоминаний о моем человеческом прошлом.
- Спросить никогда не поздно! – донесся голос Элис из дома. Я уже мог предвидеть, что этот телепат станет для меня благословлением и проклятием. Тем не менее я вернулся в дом, чтобы найти Карлайла.
Я обнаружил его в кабинете. Комната не была маленькой, но казалась очень стиснутой бесконечными книжными шкафами и картинами, что украшали стены.
Карлайл поприветствовал меня, поднимая указательный палец в знак того, чтобы я подождал, пока он закончит читать отрывок из огромного тома, что лежала на его коленях. Когда он закрыл книгу, я обратил внимание на то, что название книги написано на русском, который я знал не очень-то хорошо, чтобы вникнуть в суть. Карлайл повернулся ко мне с улыбкой.
- Слышал, что обескураживающая речь Элис возымела эффект.
Мои губы вытянулись в улыбке. - У нее, без сомнений, собственный взгляд на все вещи, да ведь?
- Ее дар уникален, и она не ошибается, как правило, - сказал Карлайл. – Мы зарубили себе на носу: не стоит спорить с Элис. Ну... почти все. – Он подумал об Эммете, который регулярно делал ставки на то, сбудется ли ее видение. - Ты покинешь нас на закате?
- Да, - вздохнул я. – Я бы ушел и сейчас, если бы мог…
Карлайл усмехнулся. - Раз уж нашел ту, с кем жаждешь быть рядом, не опускай ее. Белла… особенная девушка. У нее есть голова на плечах, и я доверяю ее разуму и уверен, что она в состоянии принять верное для себя решение. Думаю, ты задолжал ей правду.
- С этим есть парочка проблем, - пояснил я. – Первая - это существование правил. Если Волтури узнают, что ей известно о нас, а она решит остаться человеком, то это приведет к смертельному исходу. - Я не хотел задумываться о худшем. Это заставляло меня чувствовать удушение - необходимость и невозможность заново вдохнуть. – И вторая заключается в том, что я сам не знаю начало собственной истории.
Карлайл нахмурился. - Да, это, должны быть, непросто. Как бы мне хотелось, чтобы у меня были ответы на твои вопросы. В Чикаго было немало вампиров, когда разразилась эпидемия. Многие кочевники разносили заразу из города в город. Такая среда была благоприятна для охоты. Было столько умирающих, что никто не обращал внимания на прибавления в общей могиле. Чего я действительно не могу понять, так это твоего обращения, если кто-то из них напал на тебя. Странновато, что он не довершил начатое. Ты совсем ничего не помнишь?
Я покачал головой. - Помню, как моих родителей забрали в госпиталь, помню страх... за них и за себя. А затем темнота... и боль. Такое, определенно, невозможно забыть. Была ночь, когда я очнулся в переулке, полном мусора… Услышав тысячи голосов в своей голове, я побежал. А позже, научившись контролировать свой дар и жажду, вернулся, чтобы заявить права на имущество родителей. Юридическая контора отца работала, препятствуя правительству, не давая распродать все, поскольку моя смерть не была подтверждена. Они были чрезвычайно преданны. - Я вздохнул, жалея, что не позаботился тогда запечатлеть в памяти как можно больше о своей семье. Сейчас большинство померкло в подсознании, стерлось со временем и окончанием человеческой жизни. – Больше я ничего не знаю. Мой создатель просто исчез.
Карлайл снова нахмурился. - Ничто больше не заставляет так сходить с ума, как неразгаданная тайна, не правда ли? – Я не мог не согласиться. – Возможно, ты мог бы пообщаться с некоторыми нашими знакомыми. Кто-то из них может что-то знать.
- Спасибо, - сказал я, удивленный его искренним желанием помочь. Для меня было непривычным иметь… друзей? Можно ли назвать такие отношения дружбой? Читая мысли Карлайла, я мог быть уверен, что он не питал никакой подозрительности или враждебности по отношению ко мне. Он даже беспокоился обо мне почти как о Белле. Все это было ново для меня. Вампиры, которых я знал, были эгоистичными и подверженными животным инстинктам. Я не до конца еще уверился в этом решении, но, судя по его мыслям, я все-таки мог доверять ему.
- Ты провел много времени с моими родителями? – наконец спросил я, на самом деле не уверенный, что хочу это знать. Осознав все, я лишь подтвержу, что это те, о которых я когда-то заботился и которых потерял. Долгое время мне удавалось избегать боли утраты.
Карлайл был полон сочувствия. - Немного. Твой отец был сильно сражен болезнью. Он быстро ушел, но чрезвычайно любил твою мать и в конце спрашивал о тебе. Он умер в течение суток по приезде в госпиталь. И все-таки твоя мать была бойцом. У нее были твои волосы и самые живые зеленые глаза. Она казалась мне... немного погруженной в себя. Ей так хотелось увидеть, что ты в добром здравии. Но ты ни разу не навестил их в госпитале, и она начала волноваться… она говорила, что ты всегда был примерным сыном, который чувствовал свою ответственности, а, если ты не пришел, значит, случилось что-то непоправимое. Я предположил, что это подростковое пренебрежение... или ты пал жертвой того же недуга. Но ей в таком случае лучше было бы находиться в неведении. С другой стороны, нужно было сделать очень многое для тех, кого наблюдаешь. Я курировал госпиталь в то время, отрабатывая обычную и дополнительные смены, когда погода позволяла. Прямо перед своей смертью она попросила найти тебя. Я отправился на поиски, но, прейдя в ваш дом, никого не обнаружил. Я попытался следовать по твоему запаху, но прошло много времени, и это оказалось невыполнимым.
Пока он говорил, я рассматривал в его мыслях своих родителей, слышал их голоса… Я знал их, глубоко внутри... знал. Я знал, что слышал их маленьким мальчиком, знал ладони матери, успокаивающие мои царапины, и руки отца, впервые сажающие меня на лошадь. Маленькие детали, но я их знал!
- Желал бы я рассказать тебе больше, - пробормотал Карлайл.
- Сейчас достаточно и этого.
Элис сообщила мне точное время, когда я смогу безопасно уехать. Так что в нужный момент я уже находился в своей машине. Я должен был разработать план действий. Я не знал, смогу ли точно передать Белле, что чувствую, да я и не знал, что в точности испытываю, но я мог показать ей это.
Но это важное дело должно было свершиться лишь завтра. Слава небесам, Элис обнадежила меня, что день обещает стать достаточно облачным. Но сегодня я лишь вернулся в свою квартиру, где все еще витали запахи Беллы. Я подавил острое желание вломиться в ее общежитие и сел за фортепьяно, настроив его на режим записи. Я закончил композицию, которую сочинил во время уикенда. До сегодняшнего дня она была недоделанной, но наконец-то я смог соединить все пазлы одной мозаики воедино. Я провел долгую ночь, доделывая мелодию, пусть человеческий слух мог и не уловить небольшие погрешности. Я должен был довести мелодию до совершенства. Для нее.
Следующий день был весь в движении. Все, что нужно, будет готово лишь в течение двух дней, что раздосадовало меня. Слишком долго ждать, но я не знал, что еще сделать. Простого извинения и цветов будет явно недостаточно. Такие вещи были слишком земными, слишком примитивными для такой, как Белла.
В среду я не пошел на занятия, пусть это и нелегко далось мне. Я не смог бы видеть Беллу и не подойти к ней. Я не мог игнорировать ее присутствие, как и выбросить ее из головы. Вместо этого я сделал несколько покупок в дополнение к плану и заодно проверил почту. Это было ошибкой. Я нашел толстый конверт, адресованный мне Беллой. Мое имя, написанное ею, причинило необъяснимую боль.
Внутри был ее мобильный. Я получил сообщение – для Беллы между нами все кончено. Это просто невозможно. Я импульсивно вынул собственный телефон и отправил ей сообщение.
Еще нет. Я надеялся, она поймет, о чем я прошу – не закрывать свое сердце для меня, не ставить на нас крест.
Этой ночью я отправился в студенческий городок. Я выключил телефон, положил его обратно в конверт и оставил перед ее дверью. Анжела быстро заснула, погружаясь в сны о своих родственниках, но Белла бодрствовала. Я слышал, как она переворачивает страницы, читая; возможно, готовясь к занятиям. Значит, для нее все вернулось в обычный режим? Мучили ли ее мысли обо мне? Разве она не скучает по мне?
Я понимал, что это смешно, но ничего не мог сделать. Не было выхода из этой ужасной тоски, которую я чувствовал без нее. Это симптом любви? Я не был уверен, что мне это нравится.
Все закончилось тем, что я остался на всю ночь, притаившись под ее окном, находящемся на втором этаже. Это было жалко, но я слушал небольшие шумы, которые она издавала. Всего лишь на минуту, когда она ложилась в постель, я увидел ее силуэт через жалюзи, и затем она выключила свет. Я услышал вздох, когда она натянула на себя одеяло. Она была несчастна? Скучала по мне?
Она все еще произносила мое имя во сне. Это было ободряющим знаком.
К счастью, я мог никуда не уходить этим утром. Комната Беллы находилась в задней части общежития и была удобно окружена высокими деревьями, за которыми я мог спрятаться. Я все еще сидел там, когда Белла проснулась. Я слышал, как она принимает душ, одевается и делает все свои небольшие человеческие вещи. Я услышал, как она открыла дверь, намереваясь уйти, и конверт, который я прислонил к двери, упал. Я слышал, как она подняла его и замешкалась, прежде чем заглянуть внутрь. Я боялся, что она проигнорирует его, запечатает и отправит обратно мне, но удача была на моей стороне. Телефон прозвенел, оповещая о полученном сообщении, и Белла открыла его. Она должна была понять, что оно может быть только от меня, и осознание того, что она прямо сейчас нажимает на маленькие кнопки, открывает его и читает, давало мне надежду.
Я услышал, как ее дыхание прервалось, когда она читала его, но это все, чем я мог довольствоваться. Я желал увидеть ее лицо, прочитать эмоции в ее глазах. Была ли она счастлива? Сердита? Или же что-то другое?
Я услышал, как она выключила телефон и резко запихнула его в конверт, прежде чем оставить посылку на столе и покинуть комнату.
Я последовал за ней. Я сохранял безопасную дистанцию, но я должен был увидеть ее лицо... хотя бы мельком. Большую часть по пути в кафетерий она держала голову низко опущенной, но ей пришлось поднять взгляд, когда она переходила дорогу, и тогда мне открылся прекрасный вид на нее.
Пустой взгляд. Он по-прежнему был на ее лице. Так отличный от того выразительного, который обычно видел я.
Когда она исчезла из поля моего зрения, я отправился забрать заказ, который сделал во вторник и изготовления которого ждал, но это только ненадолго заняло мое внимание. Я мучил себя, часами валясь в кровати, утопая в ее запахе, изучая ее тонкие волоски, оставшиеся на подушке.
Пятница началась с ужасного ливня, но я отказался принимать это как знак. Сегодня был тот самый день, и я не собирался позволять чему бы то ни было вставать на моем пути.
Я заставил себя пойти на биологию, даже если это и было абсолютно бессмысленно, а затем отправился на социологию со странной смесью беспокойства и трепета. Я никогда раньше не чувствовал себя таким нервным. Все из-за Беллы. Как получилось, что она так быстро, не прилагая особых усилий, стала центром моей вселенной.
Я ждал до тех пор, пока не увидел, как она входит в здание, и последовал за ней. Она села на свое обычное место в центре, класс начал заполняться, но мое место рядом с ней оставалось пустым. Я зашел так незаметно, как мог, чтобы занять место позади нее. И если даже она почувствовала мое присутствие, то виду не подала. Что касается меня, я сходил с ума по ней, сидящей в нескольких дюймах от меня - достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней, почувствовать ее и поцеловать.
Я не услышал ни слова из лекции, но улавливал каждый вздох Беллы, каждое движение ее ручки, каждое нетерпеливое потопывание ее ноги. Урок длился вечно и в то же время недостаточно долго. Я беспокойно ерзал, непрерывно вертя ручку, думая о маленькой вещице, которую принес сегодня, завернутую в оберточную бумагу.
Когда профессор наконец закончил лекцию и Белла начала собирать свои вещи, я положил маленький подарок на стул позади нее. Она увидела движение уголком глаза и оглянулась. Я использовал этот момент, чтобы улизнуть. Я наблюдал за ней, почти выходя за дверь, когда ее острый взгляд нашел меня. И я знал, что если она не смогла проигнорировать вчера сообщение, то не могла проигнорировать это сейчас тем более.
Я ждал за углом здания на благоразумной дистанции до тех пор, пока она не вышла, держа мой подарок в руках. Она еще не открыла его. Я следовал за ней по кампусу к маленькой затененной рощице, где были установлены скамейки для студентов, которые любили бездельничать там, читать или болтать. Сейчас там было пусто, почему, видимо, Белла и решила отправиться сюда. И я был очень благодарен, что она не ушла куда-нибудь, куда я не смог бы последовать за ней, где я не смог бы увидеть ее реакцию.
Она долгое время просто смотрела на подарок, уставившись на белую бумагу и красную ленточку так, будто они хранили тайну вселенной, но наконец она решила прекратить мои страдания и потянула за конец ленточки. Бант развязался, и она заботливо развернула бумагу, отказываясь рвать ее.
Под бумагой находилась обыкновенная картонная коробка, которую она и открыла. Она замерла на мгновение, когда увидела, что находилось внутри. И я знал, что она обнаружила. Ровную, ничем не украшенную шкатулку из красного дерева. Под крышкой она найдет слова «Колыбельная для Беллы», написанные позолоченными буквами. Внутри шкатулка была выложена королевским голубым бархатом и наполнена белыми лепестками фрезии, которые соответствовали запаху ее кожи.
Прошло немало времени, прежде чем она достала шкатулку, а когда она открыла крышку, я услышал чистый и ясный перелив мелодии. Мягкие, почти меланхоличные звуки излучали страстное желание и неуверенность до тех пор, пока, наконец, не подошли к горько-сладкому концу.
Слезы подали из ее глаз как маленькие кристаллики. Я не мог определить, были ли это слезы счастья или печали.
Она долго сидела, открывая и закрывая шкатулку, проигрывая колыбельную снова и снова. Я надеялся, что она смогла услышать то, что я не мог сказать словами. Я никогда полностью не понимал чувства, которые испытывал к ней, но они всегда, казалось, изливались в моей музыке. Смогла ли она услышать, как сильно я желал стать тем, кто ей нужен?
В конце концов она опустила шкатулку в коробку. Она сложила оберточную бумагу и ленточку и тоже положила их внутрь, будто они имели какую-то ценность. Все это она засунула в свой рюкзак и ушла. Я последовал за ней к общежитию, больше, чем когда-либо желая прочитать ее мысли. Я отчаянно желал узнать, что она думала обо мне сейчас.
Анжела была в комнате, когда Белла вернулась.
Она выглядит ужасно, подумала ее соседка.
- Белла? Ты в порядке? Что-нибудь случилось? – спросила она, преисполненная беспокойством. Анжела была жутко зла на меня. Она понятия не имела, что произошло между нами – Белла не рассказала ей – но она слышала, как та плакала ночью в воскресенье. Звуки рыданий в ее воспоминаниях были такими страдающими и совершенно неправильными. Я желал иметь возможность осушить все ее слезы.
- Я переживу, Анжела. Я просто… еще не готова говорить об этом, - сказала она. Ее голос звучал грубо, хрипло и все равно божественно.
- Ладно, - сказала Анжела, не заостряя внимание. – Но послушай, Белла, может, тебе следует развеяться сегодня вечером, очистить свои мысли. Знаешь, сегодня вечеринка в братстве, Бен тоже идет. Майк всю неделю умолял меня вывести тебя куда-нибудь. Может, немного танцев поднимут тебе настроение… А если это не сработает, ты можешь напиться и забыть обо всем на время.
Белла выпустила удивленный смех: - Да, скорее всего, ты права. Отлично, я иду. Но, если Майк начнет ко мне приставать, клянусь, я уйду.
Вечеринка? Я здесь утопаю в своей печали, а она собирается на
студенческую вечеринку? Мое мертвое сердце сжалось так же, как и кулаки. Я разрывался между злостью и предательством. Разумом то я понимал, что заслужил эту боль в отместку за ее собственную… но разве ей не кажется, что я сделал достойную попытку к примирению? Разве подарок не показал ей моих чувств и раскаяния? Или я ранил ее так глубоко, что она не желала мириться? Или любовь для нее что-то менее важное, чем я думал?
Но, конечно, Белла отзывчива к ошибкам, и она всегда была честна по поводу своих чувств. Если она сказала, что любит меня, значит, так оно и есть. Это, должно быть, боль мотивирует ее к попыткам забыть меня.
Что ж, я не позволю этому случиться. Сегодня я последую за ней и заставлю поговорить со мной. Если слова - это то, что ей нужно, значит, я дам их ей. Я дам ей все, что она пожелает, но теперь она не сможет отделаться от меня.
Я послушал, как Белла и Анжела обсуждают детали вечеринки, и затем ушел. Я должен был уйти подальше от звука ее голоса, так как мне нужно было решить, что я скажу ей. Если бы я только знал ее мысли, у меня имелись бы хоть какие-нибудь идеи насчет того, что она хочет услышать. Но, может быть…
Мой телефон внезапно зазвонил. Я не узнал номер, но все же поднял трубку.
- Я не могу сказать тебя, какова будет ее реакция, пока ты не решишь, что собираешься сказать ей, - провозгласила Элис без всяких приветствий. Она была непозволительно хорошей.
- Я тоже рад тебя слышать, Элис.
- Слушай, просто скажи ей правду - ту ее часть, что можешь, - и я дам тебе знать, если увижу плохое развитие событий. Если ты ничего от меня не услышишь, значит, все пройдет хорошо.
Я нахмурился. - Ты собираешься шпионить за мной оставшуюся часть вечности?
- Вполне вероятно, - ответила Элис без колебаний. – Просто будь благодарен за то, что кто-то присматривает за тобой.
- Благодарю, - сухо ответил я.
Братство Sigma Phi Epsilon было известно как главный дом вечеринок во всем студенческом городке. В маленьком кампусе было всего четыре братства, и каждое имело свою специализацию: будущие бизнесмены, хакеры, мужланы и алкоголики.
Я был не слишком-то счастлив оттого, что Белла собиралась пойти туда. Из этого не выйдет ничего хорошего. Я не знал, кто этот Майк, которого они упоминали, но был уверен, что он такой же, как все остальные: тупой, пьяный и озабоченный.
Не составило никакого труда проникнуть на вечеринку незамеченным, после того как туда вошла Белла. Казалось, все студенты находились в этом тесном доме, и у всех поголовно в руки было пиво. Я держался на задворках большой толпы, наблюдая, как Белла, Анжела и неизвестный мне Бен прокладывают путь к большой бочке, где блондин с огромным количеством геля в волосах выдавал всем наполненные пластиковые стаканчики.
- Белла! – услышал я его, как только он заметил ее. У него был раздражающий голос, и он был слишком рад видеть Беллу. Я заключил, что это сын Ньютонов: у него были воспоминания о том, как они с Беллой работали в глупом магазине на открытом воздухе. И он сох по ней уже несколько лет. Ну конечно.
- Привет, Майк, - ее приветствие было тусклым. Я испустил вздох облегчения, который ненароком удерживал.
- Эй, Анжела, Бен, - поприветствовал он их с меньшим энтузиазмом. – Хотите выпить?
Они все взяли предложенные им красные пластиковые стаканчики. Я засмеялся про себя, когда Белла осторожно понюхала содержимое и затем немного отхлебнула. Это, очевидно, нисколько не привлекало ее, и мне стало интересно, какая сила заставила ее прийти сюда. Ей было так некомфортно… и она не могла полностью расслабиться здесь.
К моему великому удивлению, Белла сделал большой глоток из стаканчика. Я нахмурился и подумал о том, чтобы увести ее отсюда, предотвращая то, о чем она потом, несомненно, будет жалеть, но в ее глазах светился решительный огонек, и, казалось, ничто не заставит ее остановиться. Анжела уже говорила ей что-то с беспокойством.
- Белла, думаешь, это хорошая идея? –
Когда я предложила ей напиться, я просто пошутила. Видимо, он реально что-то сделал. Клянусь, если я его встречу, то заеду ему прямо между ног. Я поморщился. Конечно, удар человека не навредит мне слишком сильно, но в голову мне пришла одна мысль. Что, если Анжела права? Белла напивается, чтобы забыть обо мне?
Белла лишь пожала плечами на вопрос подруги. - Все, что я считала хорошей идей, вывернулось во что-то плохое. Думаю, я могла бы с самого начала попробовать несколько плохих идей.
Анжела вздохнула, но спорить не стала.
Я лучше буду присматривать за ней. Она будет очень зла на себя, если сделает что-то глупое сейчас. Я тоже буду присматривать за ней. Это не моя Белла, и я понятия не имею, что она вытворит.
Мальчишка Ньютонов дважды наполнил стакан Беллы, а свой аж три раза, прежде чем переборол свою неуверенность, чтобы пригласить ее потанцевать. Мне казалось, что она откажется, и мне пришлось прикусить язык, когда она приняла предложение.
Я буквально увидел красный цвет, представляя, как кровь Майка Ньютона заливает бежевый ковер.
Что
делает Белла? Она же не хочет танцевать с этим ухмыляющимся блондинистым идиотом. Она любит
меня. Как она посмела позволять кому-то прикасаться к ней? И так многообещающе танцевать!
Этого я не мог вынести. Я прорвался сквозь толпу, которая расступалось, точно волны в красном море, чувствуя, исходившую от меня опасность. Я шел прямо к ней. И она замерла, когда увидела мое приближение.
- Что такое, Белла? – спросил Майк, поворачиваясь посмотреть, куда направлен ее взгляд. – Ты знаешь этого парня?
Белла медленно кивнула. Я бросил злой взгляд. И это было то, как она собиралась признать мое присутствие?
- Могу я прервать вас? – В действительности, это не выглядело как вопрос, и Майк, несмотря на свою тупость, имел достаточно развитый инстинкт самосохранения, чтобы понять, когда из двух зол нужно выбрать меньшее. Он выкинул Беллу из головы и приметил новую цель.
- Эдвард… что ты здесь делаешь? – спросила она, избегая моего взгляда, когда я ступил ближе.
Дерьмо, я не продумал свое извинение. - Я… слышал, как Майк Ньютон хвалился своему другу, что ты будешь здесь.
Белла сжала губы и кинула острый взгляд на удаляющуюся фигуру Ньютона, видимо, поверив в мою историю. Вероятно, это было недалеко от истины.
- Но что ты вообще здесь делаешь, Эдвард? В смысле, зачем ты вынудил себя придти сюда?
Мы начали привлекать к себе внимание окружающих. А мне не хотелось, чтобы этот разговор произошел в присутствии публики. Я подошел ближе, стараясь создать хоть какое-нибудь подобие приватности. - Я хочу поговорить с тобой, Белла.
- Мы выглядим смешно, стоя здесь, как столбы, - сказала Белла мне в грудь, а не в лицо. – По крайней мере, потанцуй со мной?
И когда ее карие глаза показались из-под опущенных ресниц, я пропал.
- Иди сюда, - сказал я, счастливо притягивая ее теплое тело ближе к своему. Она неуклюже покачивалась под музыку, но я положил руки ей на бедра, сохраняя ритм.
Было ясно, что она не собирается ничего говорить. А я должен взять эту обязанность на себя. - Мне нужно извинить перед тобой, Белла, - сказал я, - за то, как я среагировал.
- Мне не нужны извинения, - сказала Белла, горько взглянув на меня. Она покраснела от алкоголя в ее организме, ее тело взмокло больше, чем когда-либо, и ее жар опалял меня. – Я просто хочу знать почему. Я имею в виду… если ты не чувствуешь того же, ты мог бы сказать мне. И если тебе не нужны были эти отношения, ты не должен был практически умолять меня провести с тобой уикенд. Почему ты так себя повел?
Я вздохнул. Разве она не может видеть меня насквозь сейчас этими проницательными глазами? – Я запаниковал. Попытайся понять… я не знаю, что такое любить кого-то. Так много лет я думал только о себе… и затем появилась ты, и все эти новые желания овладели мной… желание угодить кому-то еще, желание защищать ее, заботиться о ней… Я не понимал, что это такое. Когда ты сказала, что любишь меня, я был убежден, что не умею любить, не знаю как. Я не мог лгать тебе, и я не был уверен, что когда-нибудь смогу дать тебе то, что ты ищешь…
- Поэтому ты оттолкнул меня, чтобы оградить, - догадалась Белла. – Я понимаю, почему ты сделал это, правда… но мне нужно, чтобы ты знал, как это больно - отдать свое сердце кому-то и получить его обратно, будто ты недостаточно хорош.
Я мог видеть, как мои действия пошатнули ее растущую уверенность в себе, и я возненавидел это. - Нет, Белла, я единственный, кто недостаточно хорош. Я не заслужил тебя, но я не могу без тебя жить.
- О Эдвард. - Тотчас она прижалась ко мне еще ближе, пытаясь услышать что-то сквозь гремящую музыку. - Когда я впервые встретила тебя, инстинкты подсказали мне, что я могу доверять тебе, даже если это и не имело смысла. Было что-то в тебе, что-то хорошее… и я чувствовала эту сильнее, чем когда-либо. Я знаю, что ты способен на большее, чем думаешь. Если тебе нужно медленно развитие событий, я могу принять это… но я хочу пройти этот путь вместе с тобой.
Я почувствовал нечто неожиданное… вину. Она с такой готовностью приняла меня, но приняла бы она меня с открытыми объятиями, если бы знала, кем я являюсь? Если бы знала, скольких людей я убил? Была бы она испугана? Она такая добрая… она не смогла бы вынести чьи-то страдания.
- Почему у тебя столько веры в меня? – спросил я. Знала ли она все это время, что укротит меня? Я больше не мог сопротивляться ее силе, даже если это и было неправильно.
- В тебе такой же потенциал, как и во всех других, разве нет? У тебя есть свобода воли. Неважно, что было в твоем прошлом, я знаю, что ты достаточно сильный, чтобы преодолеть это и выбрать собственную судьбу.
Было такое чувство, что она читает мысли. Я не мог сопротивляться желанию обнять ее, прижимая ее мягкое тело к себе. – Ты по-настоящему потрясающее создание, Белла Свон. Такое редкое… и такое драгоценное. Я, должно быть, люблю тебя потому, что никто и никогда не сможет удивлять меня и очаровывать, как ты.
Белла не ответила, вместо этого отвернулась, прижимаясь щекой к моему плечу. Только почувствовав влагу, просачивающуюся сквозь мою рубашку, я понял, что она плачет.
- Белла? Что случилось? Что я сказал? – мог ли облажаться спустя несколько секунд после того, как открылся ей?
Она покачала головой. - Ничего не случилось. Я счастлива, Эдвард. - Когда она подняла взгляд на меня, я ей поверил, потому как увидел явно подтверждение ее словам.
Я облегченно выдохнул. - Тогда ты примешь мои извинения?
Белла покачала головой, улыбаясь: - Я говорила тебе, что они не нужны мне. Но я позволю тебе отвести меня куда-нибудь еще. Я просто хочу побыть с тобой наедине.
- Тогда пошли, - настоял я, уже выводя ее из толпы. Мы привлекли несколько любопытных глаз, когда пошли к выходу вместе, но никто не остановил нас.
Как только мы вышли на прохладный воздух, Белла схватила меня за руку, когда я повел ее к машине.
- Я хотела сказать спасибо, - произнесла она мягко. – За музыкальную шкатулку. Она красивая. Я… я хотела поговорить с тобой после того, как ты подарил ее мне, но я слишком боялась. Я думала, что совершенно неверно истолковала наши отношения, и боялась, что и со шкатулкой будет также. Ты даже не представляешь, сколько облечения принесло понимание того, что я все же оказалась права… мои инстинкты не подвели меня.
- Ты говоришь о том, что знала мои чувства раньше меня самого?
- Я не смогла бы выбраться, если бы у меня не было хотя бы предчувствия.
Ее лицо никогда не выражало столько печали, как сегодня вечером, и я почувствовал необходимость исправить это. - Прости, я разочаровал тебя.
- Сначала мое сердце было разбито, - она вздохнула. – Но, когда шок прошел, я начала видеть вещи в радужном свете. Я просто рада, что ты вернулся ко мне.
Я изучал ее лицо, которое казалось еще бледнее в лунном свете. В ее глазах светилось больше понимания, чем я мог постичь. И было в этом что-то такое великолепное.
- Моя Белла… как я мог оставаться вдали?
Перевод: MarLen Редактура: Kate1 Надеюсь, ваши ожидания по поводу главы оправдались. Приходите на форум, если хотите, конечно)) Форум