Возвращаться к началу нелегко.

Тебе надо вернуться, понимая, что пошел не той дорогой, свернул не на ту тропу; прочел неправильные знаки или проигнорировал предупреждения, выведенные дешевой выцветшей краской.

Надо принять совершенную тобой ошибку, потому что не заметил собравшиеся за холмом тучи, через который шел путь. Потому что не был достаточно осторожен. Потому что был беспечен.

Ты не понимал этого, но распахнул душу, предвкушая, как дашь пристанище первой любви.

Самое худшее, возможно, то, что тебе приходится признать свою вину и отпустить все на пути обратно, чтобы начать все заново, потому что твоя история была смыта злыми каплями дождя, и тебе надо написать ее заново.

Отбросив обиду, ты чувствуешь облегчение, но это так же значит, что тебе надо выбросить и закопать спрятанные цветы, скрытые поцелуи и данные милые обещания.

Гермиона Грейнджер прекрасно понимала, что это должно произойти каким-нибудь образом. Ей просто надо вернуться, а не продолжать путь с камнем на сердце. Дождь заставлял исчезать ее оставшуюся внутреннюю силу, смывая и не оставляя следа, она должна отступить, иначе упадет и будет истекать кровью снова и снова.

— Т-ты правда серьезно? — Джинни пришлось уточнить в сотый раз, разглядывая грушевидный алмаз с блестящими каплевидными изумрудами. Теперь они украшали шею девушки, Гермиона уже застегнула замочек, но та все равно не могла дотронуться до украшения. Джинни могла поклясться, что никогда в своей жизни не находилась вблизи такого богатства.

Девушки проводили время в своей комнате, примеряя новоприобретенные платья для завтрашней вечеринки Клуба Слизней, так как обе состояли в клубе профессора Слизнорта. Гермионе не очень нравилось происходящее на встречах клуба, но успокаивало то, что Гарри и Джинни тоже были его членами, так что ей не приходилось бывать в одиночестве.

— Серьезно. Теперь оно твое, — мягко улыбнулась Гермиона, сев на кровать и взглянув на Джинни, которая стояла перед зеркалом, разглядывая с открытым ртом огромный бриллиант, украшающий ее декольте, все еще не в силах решить, дотронуться до него или нет.

— Но, Гермиона… Почему? — прошептала Джинни с оттенком нерешительности. Она знала, к чему приведет ее вопрос, но ей хотелось поддержать подругу. Ей было известно, что Гермиона все еще не могла двигаться дальше. В последние месяцы девушке доводилось видеть, как Гермиона шла навстречу некоторым из ухажеров, в том числе Теодору Нотту из Слизерина.

Джинни все еще подбадривала брата, чтобы тот добился Гермионы, но понимала, что не могла сделать шаг за него. Рон был крайне сдержан в своих чувствах к Гермионе, и Джинни знала, что, если подруга когда-нибудь задумается о желании к нему, уйдут годы, прежде чем она забудет Малфоя, а Рон совсем ничего не делал, даже зная, какие его соперники прямолинейные и опытные в таких вещах.

Но Теодор Нотт - совсем другое дело. Пригласив Гермиону на свидание в Хогсмид, он наконец-то получил положительный ответ. Гермиона была даже немного очарована и, вернувшись, рассказала, что ей понравилось его общество и то, каким он был джентльменом по отношению к ней, когда она сказала, что пока не готова ни к каким обязательствам.

И она попросила его сопровождать ее на вечеринку в Клуб Слизней.

За последние месяцы Джинни заметила положительные сдвиги в состоянии Гермионы. Она стала более общительной, и ее настроение улучшилось. Справлялась с уроками, как и с обязанностями старосты.

Подруга больше смеялась и меньше плакала. Но почему-то взгляд ее не был таким же, как у девушки, с которой Джинни встретилась впервые и которая была с Драко Малфоем.

— Это подарок… из прошлого, — тихо ответила ей Гермиона. Длинные ресницы прикрывали блеск опущенных глаз.

— О, — кивнула Джинни. Она понимала, что Гермиона говорила об определенном человеке.

— Раньше оно многое для меня значило, но не думаю, что теперь несет хоть какую-то ценность, — Гермиона улыбнулась и встала, подошла к обеспокоенной подруге и нежно убрала ее волосы с лица на сестринский манер, чтобы взглянуть на бриллиант на ее шее. — Ты должна понять, что мне надо отпустить его, Джин. Слишком долго я за него цеплялась. Думаю, пришло время все отпустить…

— Я боюсь, что когда-нибудь проснусь, а ты меня больше не любишь. Я не хочу, чтобы пришел этот день. Слишком сильно тебя люблю. И не хочу тебя потерять, Драко.

— Ты же знаешь, что этого никогда не произойдет. Я люблю тебя, хорошо? И даже не понимаю, как тебе такое пришло в голову, но помни всегда - ты единственная девушка, которую я буду любить, — пообещал Драко и наклонился, нежно целуя ее. — Закрой глаза, — прошептал он у ее губ, касаясь их своими и вновь целуя.

Гермионе ничего не пришлось делать, ее глаза и так были закрыты из-за поцелуя, но она не стала открывать их, послушавшись его.

И тихо ахнула, ощутив что-то холодное на груди. Она чувствовала, как Драко застегивал это у ее затылка. Затем его рука легла на ее шею, скользнула на плечо и дальше по руке до кисти. Он взял ее ладонь в свою и поднял, чтобы она могла коснуться гладкого грушевидного камня, лежавшего в ложбинке между грудей. Он был гладким, практически скользким, холодным и тяжелым. Было приятно трогать его.

Но ничего не могло сравниться с его видом, когда она наконец открыла глаза. И снова ахнула, когда взгляд остановился на грушевидном бриллианте. Он лишил ее дара речи.

— Если не считать того, что тебе было крайне неуютно там, на самом деле я вытащил тебя с приема, чтобы дать это. Семейная реликвия. Мама велела подарить тебе его после свадьбы, но, увидев тебя сегодня вечером, спускающуюся по лестнице и такую идеальную, я понял, что не могу мучить это ожерелье ожиданием в два года, когда оно сможет украсить твою шею. Никто не сможет получить его. Это принадлежит и будет принадлежать только тебе, — искренне сказал он. Его голос был таким честным… таким влюбленным, что она была готова заплакать.

— Кто я для тебя, Драко? — шепотом спросила она. — Скажи, что я на самом деле значу для тебя.

— Ты все для меня, — улыбнулся он, нежно приподняв ее лицо за подбородок. — Я люблю тебя сейчас и буду любить вечность, несмотря ни на что. Обещаю. Никогда не забывай этого.

— Раньше у меня были простые желания. Мне не нужны были все эти подарки. Мне просто хотелось быть с ним, угождать ему, успокаивать его и поддерживать во всех начинаниях. Я только хотела просыпаться с ним рядом и быть вместе в конце дня. Он был моим всем. У меня были мечты, но он всегда шел первым. Он был моим домом. Я была девушкой, живущей в фантастическом мире, когда была с ним, и даже не догадывалась, что этот прекрасный, созданный им для меня мир, был не постоянен. Потому что он никогда не был настоящим, — Гермиона говорила спокойно, уныло.

— О, Гермиона…

— Я хочу, чтобы оно было у тебя, Джин. Можешь оставить, если хочешь, или продать. Тебе решать. Мне надо избавиться от этого, и ты единственная, кто на самом деле понимает, почему, — умоляла ее Гермиона.

— Гермиона, я понимаю, — Джинни кивнула и обняла подругу, которую считала сестрой.

Сердце Гермионы все еще исцелялось, и она пообещала, что в этот раз спрячет его, чтобы защитить.

Раньше она была беспечна, но теперь научилась быть более осторожной. Усвоенный урок она не выкинет из головы, но остальное ей надо предать забвению.

Драко Малфой не вмешивался в дела Гермионы после того вечера, когда два месяца назад оттащил ее в угол, хотя она считала, что он сделает это.

Она правда ожидала, что он выполнит угрозы, но, когда ничего не произошло, отчасти почувствовала облегчение. Но как ни странно, как бы она ни старалась не чувствовать разочарование, оно все равно появилось.

Он просто заявил, что она его, даже упомянул, что может убить любого, кто будет с ней.

А на следующий день расхаживал со своей девушкой, словно ничего не произошло. И даже поцеловал ее в коридоре, не заботясь, что Гермиона была рядом.

Сколько еще жалости к себе она могла испытывать?

И все же она не могла никого винить. Просто так привыкла быть центром его внимания. Привыкла, что он всегда за нее боролся, мог сделать все, что угодно, только чтобы она была с ним.

Но это поведение лишь доказало ей, насколько эгоистичен он был.

И она снова осталась собирать осколки.
Драко на самом деле такой садист? Или ему просто нравилось играть с ее эмоциями, словно она - его игрушка? Во всяком случае, он вполне четко указал на это.

Она была его собственностью.

Но знаете что? Она отказывалась быть таковой.



— Увидимся на балу, Драко, — тихо заявила Гестия Кэррой, прошествовав к своему парню, который лениво развалился на плюшевом диване в комнате отдыха Слизерина. Она говорила про рождественскую вечеринку в Клубе Слизней, которая состоится позже этим вечером. Они с сестрой-близняшкой были членами известного клуба, и девушка попросила Драко сопровождать ее на это мероприятие. У него не было времени отказаться, так что это просто означало, что он идет.

Нежно поцеловав его в губы, она сообщила, что собиралась пойти привести себя в порядок. Он не ответил ни на сказанное, ни на поцелуй, так что ей оставалось лишь пожать плечами и уйти. Уже привыкла к этому.

— Так поэтому ты столько ее держишь. Она терпит всю твою чушь, и ей абсолютно плевать, — кивнул Блейз, затянувшись сигаретой, дым от нее поднимался в тусклом свете, закручиваясь в гибкие колечки. — Сколько уже прошло? Два месяца? Насколько я знаю, ты был с девчонками неделю или около того, и даже меньше. Пока Гестия дольше всех задержалась в звании твоей девушки после двух лет с грязнокровкой, а? — заржал Блейз, но его смех стих, когда Драко вдруг пнул стеклянный столик, отправив его вместе вазой и книгами на ковер с громким ударом. Парню пришлось вскочить, чтобы избежать осколков.

— Я говорил тебе никогда не упоминать ее, — злобно выплюнул Драко и залпом осушил стакан с виски, поморщившись от жжения в горле. И от этого лишь выглядел страшнее. Иногда Блейз задавался вопросом, был ли его друг все еще в этом человеке и был ли это вообще Драко?

— Эй, остынь, а? Мне просто любопытно, ладно? И прости, я больше не буду говорить о Грейнджер, Боже, — Блейз поднял руки, уступая, зная, как сложно было иметь дело с характером его друга.

— У меня нет времени на мысли о каких-то отношениях. Гестия не доставляет проблем, так что пусть остается, если хочет. Мне на нее плевать. Куда важнее, я поговорил с Монтегю, узнал про его опыт в Шкафу, когда его туда толкнули. Он сказал, что чувствовал себя застрявшим в подвешенном состоянии и слышал звуки из школы и из “Боргин и Бэрк”. Я поговорил с Боргином о том шкафе, который стоит у него. Он чинит его для меня. Старик знает, что не следует связываться с теми, у кого есть темная метка. Мне же остается только сосредоточиться на том, что находится здесь, — говорил он серьезно, налив себе бокал виски и достав сигарету. — Чертову штуку сложно починить. Я угрохал кучу денег, но уверен, что в итоге смогу это сделать. Я проверял некоторые мои теории. Он должен будет быть готов к нужному моменту.

Блейз уставился на своего друга почти задумчиво. Драко Малфой и впрямь повзрослел, словно пропустил половину своей жизни. Но, конечно, он не мог винить его. Слишком много требований было предъявлено ему. После отправки его отца в Азкабан на него легла ответственность больше, чем он мог вынести.

Но в тоже время Блейз понимал, что дело не только в этом.

Он единственный, кому Драко доверял достаточно, чтобы все рассказывать, хотя Блейз не был уверен, благословение это или проклятие. Знание ложилось на него тяжким бременем. Да и это не помогало, потому что, чтобы он ни сделал, Драко был настроен решительно по поводу своего решения, которое принял, вернувшись с курсов, и после сообщения правды о крови его бывшей невесты.

Он знал Драко с детства. Они встретились на одной из социальных вечеринок, на которые вынуждены были ходить. Драко толкнул его в столик с тортом лишь потому, что он смог получить больше внимания госпожи Малфой, чем следовало. Драко ужасно наказали после этого, но Блейз знал, что даже сейчас, когда они друзья и почти братья, Драко так и не извинился за свой поступок.

Драко никогда не извинялся, если не жалел о содеянном.

Этот парень всегда получал желаемое, но никогда то, что на самом деле было ему важно, поэтому выходил из положения, подсчитывая очки. Если ему было больно, грустно или скучно, кто-то тоже должен был страдать. Ему всегда нужно было сравнять счет. У него всегда было что-то в ответ.

Если он хотел что-то, то дойдет до края земли, чтобы заполучить это, даже если это означало убийство невинного.

Блейз знал, что его друг никогда не откажется от этой миссии.

Потому что в ней было больше, чем он показывал.

— Ты и правда делаешь это, чтобы спасти родителей, или из-за его обещания, которое ты даже не уверен, что он может сдержать? — спросил Блейз, постепенно растаптывая куски разбитого стекла, усыпавшие комнату после падения стола. С каждым шагом по ковру из-под его ботинок доносился звук ломаемого стекла.

— Воландеморт, несмотря на то каким ужасным и больным бывает, никогда не нарушает своего слова. Я узнал это на собственной шкуре. Нет компенсации или уступок. Подвел его - умри. Достиг цели - получи желаемое, и неважно, что это, главное, у тебя есть его слово. Я заполучил эти царапины на спине и сломанные кости не просто так. И я слишком далеко зашел. Чуть не умер, потерял практически всю кровь во время пыток, которыми он наслаждался. Но я показал ему, что могу выжить, что могу быть сильным в этой битве. В этом мире всего два типа людей, Блейз, слабые и сильные. И это твой выбор, каким ты будешь. Нет добра или зла, это просто чушь, выдуманная теми, кто достаточно слаб, чтобы выжить. Он выбрал меня. И в этом мире слабые погибнут, только если… слабого не защитит сильный, — тихо закончил Драко, смотря на свет через стакан.

Блейз взглянул на Драко, видя, как его лучший друг изменился и превратился во взрослого, почти пугающего мужчину.

Блейз чувствовал даже в его речи, что тот сможет породить ужас. Он говорил как злой волшебник, способный убивать одним взглядом, даже товарища. И говорил он, словно не имел души.

— Так ты правда собираешься выполнить запланированное? Действительно собираешься убить…

— Именно это от меня ожидают, — перебил его Драко.

— Значит, ты будешь убийцей, — произнес Блейз обвиняюще, но на него это никак не повлияло.

— Я уже пожиратель смерти, убийство ничего не изменит, — ответил Драко, взгляд его темных, почти безжизненных глаз все еще был направлен на что-то, чего не видел Блейз.

— И ты правда собираешься сделать это только чтобы получить желаемое, а? — проговорил Блейз. — Ты чокнутый, Драко.

Драко ничего не ответил, просто встал и направился прямиком в свою комнату готовиться к вечеринке.

Перевод ButterCup
Редактура amberit