Петрова Морган Пьюси (урожденная Дюбуа) всегда думала, что однажды станет великой. Никогда она не представляла свою жизнь менее чем лучшей. Она не могла позволить себе этого; не для этого она часто сравнивала свою жизнь с жизнью её прекрасной, безупречной старшей сестры.

Нет. Они никогда не ненавидела свою сестру.

Она даже любила её.

Она была единственной, кто оставалась с ней, когда она была одна.

Когда их мама объявила, что она недостаточно прекрасна, Женевьев была рядом, чтобы убедить Петрову в том, что та неправа. Когда у неё возникали проблемы с оценками, её старшая сестра была рядом, чтобы помочь ей и прикрыть перед родителями.

Петрова могла быть достаточно целеустремленной, чтобы завидовать, но она не могла заставить себя ненавидеть единственного человека, который показал ей, что её любят.

Поэтому она оставалась на заднем плане.

Она убедила себя оставаться незаметной за тенью сестры, чтобы быть в безопасности.

Почему бы и нет? Она всегда была слабее; всегда меньше чем на унцию или на милю от своей сестры.

Даже первый парень, к которому она испытала симпатию, влюбился в её сестру.

Это было больно.

Но она знала, что ей нужно перестать останавливаться на этом злобном факте, понимая, как счастлива её сестра и как горды за неё родители.

С расправленными плечами она смотрела, как её сестра плывет по проходу.

Это была свадьба её мечты. Он был парнем её мечты.

Но она не была той девушкой.

Петрова знала, что ее сестра была самой везучей девушкой на планете. Что толку, что она родилась после нее, если ее на самом деле не существовало? Может, она была лишней? Возможно.

Месяц спустя она поняла, что никто из них не имеет большого значения в будущем.

У её сестры было все: грандиозная свадьба, одно из самых нашумевших чистокровных имен в истории, самые дорогие наряды и украшения, самый огромный дом во Франции…

Но все это длилось несколько месяцев. Всего несколько месяцев.

У того, чтобы быть самой влиятельной семье в волшебном мире, были свои недостатки. В отличие от других чистокровных семей, Женевьев и её муж отказались от предложения Волан-де-Морта поддержать восстание Пожирателей Смерти во время вспышки первой волшебной войны, когда она достигла территории Франции в конце 1970-х годов.

Они знали, что это будет нелегко, но не ожидали, что цена будет настолько велика.

Петрова отчетливо помнит, какой опустошенной выглядела её старшая сестра, Женевьев, когда она кричала и горевала об их горящем поместье в ту роковую ночь.

Черная метка рычала в темных облаках вместе с ней. Её дом горел в скорбном огне вместе с её жизнью и мечтами провести её с мужем, который погиб, чтобы спасти её.

После той ночи Женевьев никогда больше не была прежней. Она все еще была сестрой, которая так сильно заботилась о ней. Но она не была прежней. Она больше не верила в любовь.

Именно тогда Петрова поняла, что, играя по правилам, в этой жизни ты никуда не придешь.

Поэтому, когда английский волшебник Ансли Пьюси попросил её руки, в то время как она путешествовала по Франции по делам, ей не нужно было спрашивать мнение своего сердца. Все, что ей нужно было – это быть логичной, умной и не чувствовать ничего, что не основывалось на здравом смысле.

Среди её ухажеров он был самым богатым. Он был добрым и нежным, хотя эти черты не имели большого значения. Он мог предложить ей защиту и безопасность, которые ей были нужны. У него были деньги. И это все.

Какой смысл быть влюбленным, если ты постоянно находишься в борьбе?

Они говорят, что лучше любить и страдать, чем не любить вообще.

Но зачем тратить своё время на любовь, если ты знаешь, что в конце получишь только боль? Не было ли это напоминанием о том, что ты обрекаешь себя на страдания ради временного счастья?

Поэтому она сделала то, что было лучшим.

И это стало спасением её семьи.

Она гордилась тем фактом, что приняла настойчивое предложение Ансли не из-за проявления эгоизма, а даже наоборот.

Смерть мужа Женевьев стала моральным испытанием не только для нее, но и для всей семьи.

Их родители были слишком старыми, чтобы защищать всю семью. У них было достаточно денег, и их имя хорошо знали во Франции и Парижском круге чистокровной элиты, но не более того.

Этого было недостаточно.

Этого всегда было недостаточно в этом мире.

Это всегда было соревнование.

И если ты участвуешь в гонке, ты должен вставать так быстро, как только можешь, чтобы не быть безжалостно растоптанным.

Им нужен был новый человек, который бы поддерживал семью. У них никогда не было сына, и они надеялись только на то, чтобы их дети выжили в этом суровом привилегированном мире.

И Ансли Пьюси предложил им это. Его имя было достаточно сильным, но не таким влиятельным, чтобы быть внутри круга восстания. Когда первая волшебная война закончилась, семья Пьюси стала одной из немногих из элиты, которая смогла сохранить свое имя чистым и незапятнанным.

Неожиданно Петрова стала героиней семьи Дюбуа.

Она спасла их всех.

Она была той, которая шла по проходу. Она была той, которая выглядела прекрасно. У нее было лучшее платье, самые дорогие и яркие украшения. Она была гордостью и радостью семьи.

Она была центром внимания.

Она была спасителем.

Это был её момент.

Он не был парнем её мечты.

Но это была свадьба ей мечты.

И девушкой была не её сестра, не кто-либо другой.

В первый раз в жизни девушкой была она.

Она всегда думала, что должна будет влюбиться первой, чтобы получить все, что хотела для того, чтобы быть счастливой; но никогда не ожидала этого.

Она никогда не думала, что простой смертный сможет дать ей все, о чем она когда-либо мечтала.

И сейчас, помогая дочери одеться и зашнуровать корсет перед большим зеркалом в стиле барокко, она знала, что снова была спасена незнакомцем.

Свет от свечей в золотых подсвечниках на полках подчеркивал прекрасное тело её дочери, и Петрова сильнее затянула корсет, чтобы еще больше уменьшить и так тонкую талию Гермионы.

Петрова могла видеть, как хмурится её дочь, закрывая глаза при каждом стягивании корсета: её молодая грудь под сорочкой выпячивалась из-за сдавливания, желудок сплющивался, и появлялось ощущение, что внутри больше ничего нет. Она знала, что дочь ненавидит корсеты, которые она покупала ей, но также знала, что та никогда ей этого не скажет, даже если ей будет очень больно.

Все равно она понимала важность этого.

Она должна была быть более чем совершенной.

Петрову не волновало то, что ей было больно.

Потом она поблагодарит ее.

Если бы они не забрали ей от Грейнджеров много лет назад, кем бы она была сейчас?

Она не была бы такой идеальной и красивой, как сейчас.

Она, возможно, была бы одной из тех мерзких грязнокровок, которые скитаются по Хогвартсу.

Единственный сын Малфоев никогда бы и не подумал о том, чтобы смотреть на нее, не то чтобы дотронуться да нее, знай он, какой грязной на самом деле была её кровь.

Но сейчас посмотрите на неё.

Её хвалили, ей поклонялись, даже Драко Малфой делал это.

Петрова никогда не винила себя за то, что они сделали. Нет.

Она сделала это для своей семьи, но нельзя отрицать, что девушка получила от этого в десять раз больше пользы.

В этом действительно не было бы необходимости, если бы ее муж не был достаточно глуп, чтобы проиграть больше половины их имущества, сознавая в процессе, что теряет все. Хуже всего, что он пытался отыграть его, ввязываясь в азартные игры еще больше, тем самым делая больше долгов и, в конце концов, опуская их семейное счастье на дно.

Тот период в их жизни был самым неблагоприятным. Не было ни одного дня, когда бы им не приходилось ссориться. Она винила его во всем; тем не менее, он винил её в том, что она всем недовольна. Он сказал ей, что устал видеть её недовольство почти во всем; что она всегда хочет большего, и единственное решение, которое он мог придумать, - это сделать ставки на все их средства, чтобы получить больше для неё.

Но все вышло из-под контроля и пошло не так.

Петрова даже думала сбежать от этого разрушенного существования. Но она знала, что просто не смогла бы.

Ансли любил её слишком сильно. И, может, все, что он говорил ей, было правдой. Он старался изо всех сил, чтобы дать ей все, что она хочет, и потому, что он не видел её довольной, добивался большего, пока все не обрушилось на него.

Он просто ничего не понимал, ведь так?

Они не могла быть довольной, потому что он не был её выбором; потому что выбора у неё никогда не было.

Глубоко внутри была вина, которая давила ей на совесть. Может, поэтому она не могла уйти или, возможно, потому, что у неё не было выбора.

У них уже был сын, которого они так желали. Она не могла позволить, чтобы её ребенок рос без отца. Пожалуй, он был единственным обязательством, которое связывало их, помимо того, что они были скреплены союзом священного волшебного брака. Она вынашивала их второго ребенка и не могла сбежать в таком деликатном положении.

В тот знаменательный вечер их жизнь изменилась навсегда. Группа мужчин ворвалась в их особняк, заявив, что их послал лендлорд, которому Ансли задолжал денег.

Муж Петровой пытался защитить её, но это безрезультатно, потому что мужчины были слишком агрессивны. Это случилось в ту секунду, когда один из мужчин жестоко ударил Петрову в её круглый живот, и она поняла, что ее маленькая прекрасная девочка ушла навсегда.

Петрова почти умерла в ту ночь.

Она могла поклясться, что все её воспоминания стали прокручиваться в её голове. Она была уверена, что все кончено. Все, что она чувствовала – это боль. И больше ничего.

Это происходило до того, как она проснулась в ярко освещенной комнате, а её муж взволнованно смотрел на ней сверху вниз, и она изменилась во всем.

Единственное, что она могла сделать, это держаться ради него, при этом зная, что их маленькая принцесса ушла, и она даже не сможет взглянуть на то, как бы мило она выглядела, или какой бы великолепной она стала, когда бы подросла и носила мамины драгоценности. Но никто бы не узнал этого сейчас.

Петрова думала, что ничего не может быть хуже, пока ей не сообщили о последствиях того, что произошло. Травма нанесла огромный ущерб не только её нерождённому ребенку, но и её телу; она чуть не умерла из-за внутреннего кровотечения. Поэтому ей сделали гистерэктомию – хирургическую операцию по удалению матки, после которой она не сможет рожать детей.

Её сердце было полностью разбито.

В тот день она не проронила ни слезинки. И она не знала, почему. Она знала, что была слишком расстроена, чтобы сделать что-нибудь, но подвергла сомнению свою неспособность плакать.

Она думала, что все это из-за того, что она была неспособна испытывать эмоции долгое время.

Вместо того, чтобы думать о потерянной дочери, она больше беспокоилась о том, что больше не сможет иметь детей.

Несмотря ни на что, у них до сих пор было много долгов, которые нужно было оплатить. Женевьев однажды сказала ей, что единственное решение и надежда - это её дочь; что она может спасти их, объединившись однажды с богатой семьей.

Но теперь, когда она ушла, Петрова на самом деле не знала, что делать.

Что бы она и её муж дали своему сыну в будущем? Больше долгов? Что бы случилось с ним однажды? Имя семьи Пьюси медленно деградировало, и только чистокровная семья статусом ниже, чем они, смогла бы принять его предложение, поскольку мужское состояние – первое, что рассматривает семья девушки.

Она подумала об этом именно тогда…

Это был очень рискованный вариант, одновременно страшный и опасный.

После обсуждений и споров с мужем, она, наконец, вместе с ним и Женевьев, поехала увидеть Кассандру Ваблатски, знаменитую и прославленную провидицу, которая жила на уединенных Гебридских островах, архипелаге у западного побережья Шотландии.

Кассандра Ваблатски была очень странной женщиной; но, видя избранный ею путь, Петрова могла понять, почему. Она даже предсказала, что её собственная смерть будет помещена в известные волшебные карты из-за её бесконечного мастерства в предсказании будущего; это было слишком печально, по мнению Петровой.

Тогда их привели к маглорожденной девочке, которая еще находилась в утробе своей маггловской матери и должна была родиться именно в том месяце, когда должна была появиться на свет потерянная дочка Петровой.

Это была сомнительная замена, но безупречная сделка.

Они не могли надеяться на такую удачу.

Конечно, кровь ребенка не была чистой, но никто никогда бы не узнал о том, что она из маггловского мира; менее превосходного и развитого, чем их. По словам Ваблатски, магическую силу ребенка легко было отследить, потому что она происходила от известного мага по имени Гектор Дэгворт-Грейнджер, у которого был чистокровный родственник, женившийся на маггле. Гектор Дэгворт-Грейнджер был знаменитым основателем «Чрезвычайного Общества Зельеваров», что означало, что его ребенок мог иметь навыки своего предка, если его правильно обучить.

Они искали эту семью. Они были «дантистами», так в маггловском мире называли докторов, которые лечили зубы, поэтому были уверены, что вполне могут быть целителями. Они, казалось, были хорошего происхождения, судя по их простому, но красивому английскому дому, с прекрасными садами и пейзажами вокруг.

Петрова заметила, что Томас Эндрю и Эмма Шарлота Грейнджеры были отличной парой; что имело много значения для их ребенка, для её ребенка в будущем.

У Эммы были такие нежные черты. Её улыбка также была привлекательной. Когда Петрова впервые встретила её, она почти ощущала вину за то, что она собиралась сделать. Эмма была такой невинной женщиной, такой приветливой и доброй, слишком доверчивой…но это было именно то, что им нужно было.

Но именно Том заставил её чувствовать себя виновной. Он был веселым и дружелюбным, но в то же время защитником и преданным мужем, особенно когда его жена нуждалась в этом. Он был более взбудоражен появлением их маленького ангела, чем его жена, рассказывая им о своих планах, и что он почти сделала всю работу в детской комнате, заставляя их убедиться в том, что он сам сделал кроватку.

Петрова знала, что эта невинная пара не заслуживает того, что она хотела сделать; но также знала, что не могла лишиться такой возможности.

Все было четко продумано. Они должны были заработать доверие Грейнджеров, почти что стать членами их семьи.

И к тому времени, когда родится ребенок, все было бы намного проще.

В конце концов, они были волшебниками. И что могли сделать беспомощные магглы, чтобы вспомнить девять месяцев своих жизней, когда бы их воспоминания осторожно и осмотрительно забрали от них?

Ансли и Петрова знали практически все, что им нужно было от пары, чтобы изменить их воспоминания. Они знали, что они были женаты два года, и им трудно было зачать ребенка. Пара рассказала о своей борьбе; о том, скольких специалистов они посетили, и об их попытках медицинского, дополнительного и альтернативного лечения. И о том, как во время их каникул на острове Боракай случилось чудо.

Пара очень сильно беспокоилась об этом, поэтому доктор посоветовал им не думать об этом и просто поехать отдохнуть, как они и сделали. Теперь понятно, что это то, что им нужно было, чтобы получить их маленького ангела, которого они так долго ждали.

Петровой было очень сложно сконцентрироваться на этом, особенно из-за того, что Ансли уже был готов сдаться, когда они говорили в ту ночь; он утверждал, что его пожирает вина. Но Петрова напомнила ему, что это он сделал это и это всё из-за него, и у него не было выбора, кроме как сделать это. В конце концов, они потеряли свою дочь из-за него и его активности в игре.

Спустя месяц мистер и миссис Грейнждер жили обычной жизнью, были счастливой парой, с ложной памятью о продленных блаженных девяти месяцах на белых песках острова Боракай; не зная о том, что однажды в своей жизни, в те девять месяцев, они ожидали дочку, которую они хотели осыпать любовью и обожанием… дочку, названную Гермионой.

Петрову могла назвать дьяволом за эту пакость, но она не забыла их дружбу.

По крайней мере, она была благодарной.

Грейнджеры всегда были очень добры к ним, поэтому она решила дать им что-то взамен.

Миссис Грейнджер всегда хотела назвать свою дочку «Гермионой», и кем была она, чтобы лишать её этого? Она всегда любила читать маггловскую греческую мифологию, пока была беременна Гермионой. Возможно, именно поэтому Петрова была очарована этими работами и даже позволила Гермионе взять эти книги. Её дочь получила имя в честь принцессы Спарты Гермионы, которая была единственной дочерью Елены Прекрасной. Гермиону преследовали Орест – сын Агамемнона и Неоптолем – сын Ахилла. Неоптолем был убит Орестом, после того как пытался забрать Гермиону от своего соперника…мужчины с великими именами были готовы убить друг друга за сердце девушки, которую они любили.

Петрова думала, что поразительно, как имя может идеально подходить ребенку. Она вырастет грандиозной, как и планировалось, и чистокровные мужчины будут готовы убить друга, чтобы получить её сердце.

Она будет похожа на принцессу Спарты Гермиона, только лучше, скорее, на её маму, Елену Прекрасную.

- Нарцисса сказала мне, что Драко пытается отложить свое обучение. Люциус не очень этим доволен. Можешь что-нибудь сделать с этим, Гермиона? Ты все еще пытаешься отвлекать наследника Малфоев от его обязанностей? – серьезно спросила Петрова свою дочь, поворачивая ее вокруг своей оси, чтобы оглядеть и убедиться в том, что изъянов нет.

- Ты знаешь, я никогда не хотела, чтобы Драко принимал участие в этих нелепых вещах, мама. Но ты так же знаешь, что я не могу его контролировать, - ответила Гермиона, мимоходом отведя взгляд, чтобы провести рукой по своим мягким локонам.

- Какая наглость! – сердито возразила Петрова, заставляя ее дочь вздохнуть и посмотреть на неё, когда та сжала её руку. – С каких пор ты так разговариваешь со мной?

- Я-я просто говорю правду, мама. Я не хотела обидеть, - пробормотала Гермиона, вызывая у Петровой удовольствие при виде страха, который появился в медовых глазах её дочери. Хорошо. Она должна её бояться.

- Что же, я не хочу никаких претензий со стороны моей будущей семьи, Гермиона. Исправь это сейчас, если ты можешь. Нарцисса начинает беспокоиться о своем сыне, когда он говорит с ней по этому поводу. Она сказала мне, что он никогда не говорил ей об этом раньше. Он, казалось, был доволен своим вступлением в круг, пока вы двое не обручились, и он не начал задавать вопросы о своем будущем в приближающейся волшебной войне, - сказала Петрова дочери, заставляя её кивнуть, в то время как она поджала губы, выглядя так, будто пыталась удержаться, чтобы не сказать ничего в ответ.

- Будучи обрученной девушкой, ты обязана поощрять и поддерживать своего жениха в любых его начинаниях, а не кормить его ложью и делать из него труса, - продолжила Петрова, теперь поглаживая руки своей дочери, которые немного покраснели из-за того, что их недавно сжали.

- Я-я понимаю, мама, - Гермиона снова кивнула, возвращаясь к своим волосам, нежно поглаживая их. Они были невероятно длинными. В любом случае, не она решала, обрезать их или нет. Все, что она могла – это подождать, пока её мама позовет семейного парикмахера, который мог бы подстричь её.

- Очень хорошо, надевай свое вечернее платье прямо сейчас. Я буду в обеденном зале, чтобы приветствовать гостей, - наконец, сказала её мама, поворачиваясь к двери.

- Мама?

Петрова раздраженно закатила глаза, хотя и обернулась, чтобы услышать её.

- Ну, что ещё? – спросила она.

- У тебя…у тебя когда-нибудь были друзья магглы?

Это был внезапный вопрос.

Петрова выглядела оскорбленной, а на лице её было отвращение. Это почти заставило её дочь сделать шаг назад.

- Зачем ты задашь такие бесполезные вопросы, могу я спросить? – произнесла она, сжимая руку в перчатке на груди, будто бы у неё случился сердечный приступ.

- Я просто…интересуюсь. Это была случайная вещь, которая пришла мне в голову, - Гермиона покачала головой. – Прости, мама.

- Глупая девчонка, - Петрова снова закатила глаза. – И отвечу на твой случайный бессмысленный вопрос, нет, я никогда не говорила и, тем более, не дружила ни с одним существом из этих грязных семейств.

И она снова обернулась, чтобы пойти к двери.

- Мама?

В этот раз Петрова не скрывала своего отвращения и повернулась, чтобы посмотреть на свою дочь, отчаянно скрестившую свои руки, ожидая, пока она задаст еще один бессмысленный вопрос.

- Я люблю тебя, - сказала Гермиона, смотря на неё своими большими детскими глазами.

На мгновенье это поймало Петрову врасплох. До тех пор, пока она не поняла, что, возможно, её дочь сказала это из-за помолвки и стрессовых приготовлений и общественных мероприятий, которые она посещала.

- Конечно, дорогая, я знаю. - Петрова только кивнула и отправила ей воздушный поцелуй, выходя из комнаты, не замечая тихие слезы, которые текли из глаз её дочери, когда она, наконец, ушла.

Перевод Grimmie
Редактура amberit