Звук напольных часов зазвенел в ушах Гермионы, когда она медленно осмотрела свою детскую комнату. Искусный интерьер, золотая лепнина и каждый элемент мебели роскошны так, как и всегда.

Ничего особо не изменилось с последнего раза ее пребывания здесь.

Даже присутствовал аромат эфирного жасминового масла, как будто маленькая озорная часть ее все еще находилась здесь, разливая духи по всей комнате только потому, что она любила их запах.

Это был один из ее самых любимых способов успокоиться от всего того нелепого, что требовали от ее юного ума.

Гермиона задержала дыхание, когда посмотрела на красивую девушку в зеркале ее туалетного столика.

Она была безупречна; красота, улучшенная временем и ее длительным самосовершенствованием.

Но она знала, этого недостаточно.

Этого всегда было недостаточно.

Я не хочу, чтобы ты оскорбляла наше имя общением с Малфоями. Ты знаешь, что это лето будет очень важным, Гермиона. Два следующих года будут переломным моментом в твоей жизни.

Ты, будучи с Драко, так ничего и не добилась; если только он не сделает тебе предложение и не обеспечит тебе место его невесты после твоего выпускного.

Сядь прямо, Гермиона. Ты снова сутулишься.

Сколько раз я должна говорить тебе не носить этот цвет? Он не годится твоей коже и телосложению.

Боже, ты становишься слишком худой, Гермиона. Разве я не говорила тебе питаться правильно? Мужчина не хочет, чтобы его дама была слишком худой.

Ты набрала вес. Следи за своим питанием.

Переоденься. Мне не нравится твое сегодняшнее платье.

Ох, как неприлично! Что они скажут о тебе, когда ты ведешь себя так? Ты взрослая девушка, хватит вести себя как ребенок.

Попробуй вести себя хорошо и не смущать меня сегодня.

Этого недостаточно, Гермиона!

Что ты делаешь? Это непростительно.

Когда ты могла делать что-то правильно?

Ты такое разочарование!

Она закрыла глаза на некоторое время и выровняла дыхание, вдыхая запах свежих душистых масел, которые успокаивали ее чувства. Вместо того, чтобы пытаться стереть ненужные комментарии ее матери, она сосредоточилась на красивой девушке в зеркале.

Она была, несомненно, красива в свои шестнадцать лет.

Ее волосы стали длиннее, чем раньше, и были уложены в красивую прическу, выделенную завитками, ниспадающими вдоль ее лица.

Она смотрела, как няня Демельза тщательно размещала заколки для волос и шпильки, оформляя ее шедевр.

Это каким-то образом успокаивало ее.

Наблюдение за человеком, который служил ее матери всю свою жизнь, создавало ей ощущение безопасности.

Ее собственная мать действительно не хотела находиться с ней в каком-то смысле, который она не могла понять.

Когда ее отправили во Францию для обучения, она была опустошена. Она плакала в течение нескольких дней, умоляя отца позволить ей учиться в Хогвартсе, сказав, что очень боится быть далеко от дома.

Ее мать не волновалась и решила отправиться за покупками в тот день; вероятно, очень раздраженная ее «нытьем», как она бы назвала это.

Адриан даже предложил поехать в Шармбатон тоже, только чтобы быть с ней, так как он знал, что его маленькая сестра слишком напугана.

Но они не могли сделать ничего, независимо от того, сколько бы просили.

Их жизни уже решили за них, до того, как они смогли сопротивляться.

Это была жестокая реальность, и они должны принять ее. У них не было никаких вариантов, так или иначе.

Няня Демельза тогда попросила ее отца позволить ей поехать с Гермионой во Францию, что дало ей какую-то надежду. Она была удивлена, когда няня заступилась за нее. Как правило, она не осмеливалась говорить или высказывать свое мнение своим хозяевам.

Тогда она поняла, что никогда не была одна.

Кто-то действительно любил ее так сильно, что готов был заступиться за нее перед хозяевами.

Кто-то действительно любил ее.

Она могла быть любимой.

И это согревало ее сердце. Она побежала прямо к старой леди, обняла ее и отчаянно закричала в ее руках.

Она очень сильно любила ее, независимо от того, сколько раз мать говорила ей не сближаться со старой леди, потому что она находилась ниже их по положению.

Няня Демельза говорила ей, что была сквибом. Она родилась в чистокровной семье, и ее собственный отец вышвырнул ее, когда узнал про ее ненормальность. Мать няни Демельзы не хотела, чтобы она оставалась одна в мире магглов и поэтому она была отдана в качестве подарка другу семьи, маме Анслей Пьюси. Она служила семье Пьюси с одиннадцати лет, потому что не могла учиться в волшебной школе-интернате из-за своего положения. Семья Пьюси никогда не была жестока к ней; они даже были настолько любезны, что разрешили ей учиться с помощью огромных книг в их библиотеке.

Главная библиотека поместья Пьюси была ее убежищем с тех пор; ее домом, так она часто говорила Гермионе.

Это было ее безопасным убежищем.

Она сказала, что «дом» - это то, что могло заставить человека почувствовать себя в безопасности и защищенным. Это что-то, что могло сделать его действительно счастливым и охраняемым в то же время. Она как-то сказала, что Гермиона была также ее домом. Она любила ее так же.

Она была особенной для Гермионы, и это, возможно, стало главной причиной, почему девушка всегда так защищала так называемых нижестоящих в этом мире. Потому что она по-настоящему сильно любила только одну из «нижестоящих».

Как древний род чистокровных, семья Пьюси имела своих собственных домашних эльфов, поэтому няня Демельза не рассматривалась как рабыня. Ей даже никогда не разрешали заходить на кухню. Она часто обслуживала в столовой, ее просили оставаться там, если им что-нибудь понадобится. Она всегда была там, когда приезжали гости, обслуживая их.

Гости, казалось, считали это довольно изысканным - иметь хорошо одетую служанку вместо обычных домашних эльфов в рванье.

Леди Петрова даже считала ее редким активом семьи Пьюси. Она нашла очень впечатляющим то, что семья имела свою собственную горничную, помимо своих естественных домашних эльфов. Слухи утверждали, что она вышла замуж за Анслея Пьюси из-за этой мелочи.

Так как у Демельзы было очень мало домашних обязанностей в усадьбе, она проводила свое время в грандиозной библиотеке семьи. Она очень увлекалась поэзией и причудливыми историями. Она кормила свое разочарованное сердце всем тем, что содержалось в счастливых сказочных окончаниях, потому что знала, что у нее никогда не будет такого.

А потом ей поручили Гермиону, и она снова по-настоящему ожила. Она никого не любила, поэтому сконцентрировала все свое внимание и обожание на малышке.

Леди Петрова одобрила это. Она даже считала, что очень правильно, что няня Демельза заботится о ее единственной дочери, а не эльфы, зная, что горничная хорошо знакома с книгами и достаточно воспитана.

Она говорила, что ее дочери необходимо узнать, как стать дамой с соответствующими манерами и вкусами. Няня Демельза, к счастью, могла этому научить.

Леди Петрова наняла специальных воспитателей для детей, прежде чем они достигли возраста, чтобы пойти в волшебную школу-интернат, но позволила и горничной заботиться о них.

Всякий раз, когда преподаватели уходили, она просила няню Демельзу рассмотреть некоторые моменты с Гермионой, прося ее сделать все безупречно, чтобы девушка не опозорила ее на следующий день, когда будет еще один урок обучения.

Однако няня Демельза не считала, что это необходимо. Она часто думала, что Гермиона исключительный ребенок. Она была очень проницательной для своего возраста. Но, по какой-то причине, только Адриан всегда получал любые похвалы от их матери. Няня Демельза, разумеется, знала эту причину,

Тем не менее, Анслей Пьюси вел себя иначе. Он очень любил Гермиону. Няня Демельза могла даже поклясться, что он мог бы быть ее настоящим отцом, если бы не маленькое противоречие: маленький ангел на самом деле не был частью их мира.

Он даже позволил ей поехать с Гермионой в ее новый дом, игнорируя настойчивое желание леди Петровой оставить старую леди в их семейном поместье.

Отъезд в свой новый дом во Франции стал очень тяжелым испытанием для маленькой Гермионы. Няня Демельза единственная поддерживала ее в нормальном состоянии на протяжении всего этого.

Тетя Женевьева не была жестокой или кем-то в этом роде; тем не менее, она была строгой и авторитарной, как и ее сестра, Петрова. Как только Гермиона шагнула внутрь ее особняка, пожилая женщина смерила ее взглядом, словно приобретенный крупный рогатый скот, обрисовывая все недостатки, которые она видела, и то, как она должна улучшить их.

Тетя Женевьева больше всего ненавидела, когда маленькая Гермиона сутулилась. Она сказала, что это выглядит так, будто она несет злого духа на спине. Гермиона так испугалась, что ей снились страшные сны после этого. Если бы не няня Демельза, то она, вероятнее всего, действительно сбежала бы оттуда.

Однако сейчас она просто хотела вернуться назад во Францию, а не оставаться здесь и быть центром внимания каждый раз, когда выходит из комнаты.

Но опять же, так было всю ее жизнь.

Она всегда была центром претензий. На нее оказывали слишком большое давление. Всю жизнь ее тренировали быть хрупкой фарфоровой куклой: прекрасно сделанной, всегда вне зоны досягаемости, до которой никто и никогда не дотрагивался, иначе ее платье могло износиться, или ее кожа могла испортиться или поменять цвет.

Будьте красивы или будьте выброшены и сосланы. Это единственный выбор.

Нет места для несовершенства.

- Я немного нервничаю, няня, - тихо произнесла Гермиона и посмотрела на отражение старой леди, которая все еще закрепляла ее волосы. Идеальная прическа всегда занимала достаточно много времени.

- Почему, дорогая? Ты выглядишь прекрасно, - няня Демельза улыбнулась ей через отражение, прежде чем продолжить свою работу, как если бы она не прерывалась.

- Ну, что, если они не полюбят меня? – спросила она няню тревожно.

- Ну, у них нет другого выбора, не так ли? Их сын безумно влюблен в тебя. Они не могут ничего поделать с этим. Они должны полюбить тебя; хотя я уверена, что невозможно не сделать это, - пожилая женщина улыбнулась ей, и, остановившись, осторожно подняла подбородок девушки, чтобы та смогла увидеть свое отражение в зеркале. – Ты очень красивая девушка, Гермиона. Знаешь, ты должна прекратить недооценивать себя.

- Смешно, что Драко тоже всегда говорит мне об этом, - улыбнулась Гермиона. – Он сказал, что я сильно не уважаю себя.

- Ах, ну конечно. Молодой господин знает, что говорит. Мне нравится, как ты всегда загораешься, когда речь заходит о том драгоценном мальчике, - нежно улыбнулась ей няня Демельза.

Гермиона покраснела и посмотрела на изысканный паркет, приглаживая платье, обнажающее ее плечи. Оно было сделано из шуршащей шелковой ткани, украшенной кружевом, вышивкой и рядом жемчужных пуговок.

Белое, конечно.

Она специально попросила няню Демельзу достать ей белое платье.

Драко сказал, что ей шел белый цвет.

- Вы созданы друг для друга, моя дорогая. Каждый сможет сказать это, я уверена, сможет, - няня Демельза озорно ухмыльнулась ей, заставляя ее щеки покрыться розовым оттенком.

Они с Драко были вместе уже два года. Прощание с ним, когда ей нужно было вернуться в Шармбатон, стало одним из самых душераздирающих моментов в ее жизни.

Было так больно, что ей приходилось стискивать свою грудь и не забывать дышать, когда их школьная карета поднималась в небо, подавляя бесконечную болезненную икоту.

Драко всегда был сильнее в их отношениях, и она любила его таким. Он искал любые способы, только чтобы быть с ней. Они писали письма друг другу почти каждый день, иногда даже чаще. Он никогда не упускал не единой возможности побыть с ней. Даже было несколько выходных, когда он приезжал во Францию, только чтобы увидеть ее. Он проводил все каникулы с ней, будь то лето или Рождество.

Тетя Женевьева была очень строга к ним обоим, заявив, как неприлично для них спать под одной крышей, даже во время редких каникул. Леди Петрова, однако, радовалась этим новостям, вставая на сторону Гермионы и игнорируя раздражение сестры по этому вопросу.

Няня Демельза часто думала, что это невероятно романтично. Она полюбила молодого господина Драко за последние годы. Мальчик временами мог быть напыщенным и эгоистичным, но он очень сильно любил Гермиону, и поэтому няня была довольна.

Гермиона была ее маленьким ангелом, и она заслуживала любви мальчика, которого так отчаянно любила и обожала.

Единственная проблема была в их почти навязчивой потребности друг в друге. Няня знала, что Гермиона очень умная и ответственная девушка, но иногда она не могла не волноваться о том, что ее разум блокируется чувствами.

Однажды она поймала их двоих в комнате Гермионы, когда проверяла ее, как делала иногда. Казалось, Драко пробрался, чтобы быть с ней. Няню встревожило то, что они растянулись на кровати, страстно целуясь, будучи наполовину раздетыми.

Она была так огорчена этим, что начала кричать им, как неправильно они поступают.

Гермиона плакала от стыда и умоляла выслушать ее оправдания. Она пояснила, что они не делали ничего такого, о чем подумала пожилая женщина. Драко прояснил этот вопрос и обещал няне Демельзе, что честь Гермионы не будет затронута.

Он поклялся старой даме, что уважает Гермиону и никогда не заставит ее делать то, к чему она не готова.

Няня Демельза была зла и разочарована в них двоих, но пообещала, что не скажет ни слова об этом тете Женевьеве, если они пообещают не делать ничего глупого, пока еще слишком молоды.

Решительный взгляд и жесткий вид мальчика, когда он давал слово, каким-то образом успокоил старую даму. Это и было причиной, почему она держала события той ночи в тайне от Леди Женевьевы. Мэрлин знает, что сделает ее суровая хозяйка с Гермионой, когда узнает, что полуголый парень лежит в кровати молодой девушки посреди ночи.

Она, вероятно, убьет девушку, прежде чем у нее лопнут сосуды или произойдет сердечный приступ.

Вдруг послышался тихий шорох, заставляя двух дам посмотреть в сторону и увидеть одного из домовых эльфов семьи. Маленький эльф безрезультатно пригладил свою помятую рваную одежду, перед тем как пропищать свое объявление:

- Молодая госпожа, приехали гости.

Гермиона закрыла глаза, прежде чем разрешить эльфу уйти. Она в последний раз взглянула на свое отражение, перед тем как пройти в открытую дверь. Пора.

---

Драко Малфой смотрел на ту же золотую пепельницу, на которую глядел в свой первый визит в этот особняк семь лет назад.

Только теперь он делал это вовсе не потому, что ему было скучно.

Ему не было скучно.

На самом деле он чувствовал себя крайне противоположно этому.

Он почти видел, как колышется его вечерний костюм от неистово бьющегося в груди сердца.

Последний раз он был с Гермионой во время его рождественских каникул несколько месяцев назад. Они всегда обменивались письмами и общались через летучий порох, но это сильно отличалось от ее личного присутствия.

Из-за его С.О.В. экзаменов, консультаций по вопросам карьеры и обязанностей старосты в прошлом учебном году ему не разрешили выезжать из страны на выходные, как он делал обычно.

Гермиона сказала, что понимает и тоже очень занята из-за того, что считается одной из лучших в ее школе.

Он пытался придумать что-то, чтобы выехать из страны при каждой данной ему возможности, но передумал, так как знал, что Гермиона, вероятно, просто захлопнет перед ним дверь, когда он доберется туда.

Он научился не бунтовать слишком рьяно, чтобы получить желаемое.

Он на самом деле познал это на своей шкуре.

Он до сих пор помнил время, когда Гермиона игнорировала его в течение нескольких недель из-за того, что он и его друзья сделали с этими суками.

Он даже чуть лишился свидания с ней на Святочном балу из-за тех случайных и нелепо амбициозных парней.

Хорошо, что он вырос со знанием, как обращаться с определенными… вещами.

Теодор Нотт остался в лазарете под пристальным вниманием мадам Помфри после нечаянно выпитого сока ядовитой тентакулы, прямо после их занятия по зельям, ошибочно приняв контейнер с ней за недавно приобретенный кувшин для воды. Он корчился от боли, ощущая жжение яда в его внутренностях. Если бы не постоянное наблюдение мадам Помфри, то его кожа, вероятно, приобрела бы постоянный фиолетовый оттенок. Жаль, что он не мог обвинить кого-либо в этом нежелательном инциденте.

Рон Уизли был достаточно глуп для того, чтобы получить что-то от тайного поклонника, и выпить этот подаренный сладкий ароматный тыквенный сок, который заставил его рыжие волосы быстро расти самым неприглядным способом. Оказалось, его сок смешали с зельем манегро. Этот вид очень порадовал кого-то, устроившего злую шутку, особенно потому, что это произошло, когда он находился в большом зале. Джинни Уизли, должно быть, разозлилась, потому что волосы ее брата стали лучше, чем у нее. В конце концов, это восприняли как детскую шалость. Но все-таки, Уизли также остался в лазарете, таким образом, пропустив Рождественский бал.

Виктора Крама внезапно одолело неудержимое желание пригласить на свидание на Святочный бал Миллисент Булстроуд на следующий же день после того, как послал цветы и приглашение Гермионе. На самом деле, он поцеловал Миллисент сразу же после того, как она согласилась. Виктор Крам выглядел таким пораженным и влюбленным, что это выглядело так, как будто он выпил мощное любовное зелье.

Конечно, когда это все разоблачили, Миллисент Булстроуд на неделю посадили под стражу. Было действительно доказано, что Крам выпил Амортенцию. Так или иначе, никто не мог винить Миллисент в том, что она не признала свою вину. Никто не слушал ее просьбы об оправдании. Зачем? У девушки только что был лучший Святочный бал в ее жизни. Конечно, кто бы хотел избежать такого сказочного свидания с известным игроком по Квиддичу? Не было никаких подозреваемых, кроме нее самой.

У этих трех болванов и других безликих амбициозных ребят, которые пострадали из-за несчастных случаев всего за несколько дней до Святочного бала, было одно общее… все они пригласили Гермиону на свидание.

Ну, все просто, когда вас не поймали после всего этого…

Особенно, когда ты был самым чувствительным, сладким и привлекательным в мире на протяжении этого времени.

Драко снова начал ухаживать за Гермионой, несмотря на то, что они даже не расставались. Каждый день он ждал ее возле кареты и присоединялся к их пробежке, даже если она не разговаривала с ним, и даже если он ненавидел вставать рано утром.

Он даже тайком пробрался внутрь общежития девочек Слизерина, заработав синяк на руке, когда пытался прокрасться по зачарованной лестнице, только чтобы забрать карту и отдать ее маленькой подружке Гермионы Уизли.

Он также попросил некоторых первокурсников Гриффиндора об одолжении - доставить цветы Гермионе. Он знал, что у нее была слабость к детям, и она никак не могла отказаться от его роз, доставленных этой милой, невинной малюткой из Гриффиндора. У Гермионы была иррациональная любовь к гриффиндорцам. То, что он никогда не поймет.

Она была невероятно потрясающей на Святочном балу. Она так застенчиво спускалась по мраморной лестнице, не подозревая о своей величественной красоте. Она даже не подозревала, насколько его затронуло ее неосознавание этого.

Если бы она шла с другим мужчиной, держащим ее за руку, то Драко мог поклясться, что убил бы его в этот момент.

Но она была одна, и это заставило его сердце биться в восторге.

Он загнал ее в угол на балконе в ту ночь. Так как она была одна, он знал, что это его шанс извиниться за все.

Конечно, он не сожалел. Пфф. Как будто это могло случиться.

Пытка тех девушек с помощью украденного боггарта была одним из его самых гениальных трюков на сегодняшний день. Он никогда не будет раскаиваться за что-то такое же гениальное.

Тем не менее он знал, что, если будет выглядеть неубедительно, то сделает ошибку, так что ему пришлось изобразить легендарное и самое извиняющееся лицо, просто для демонстрации этого.

Потребовалось много убеждений и мольбы, прежде чем он снова получил поцелуй, но, в конце концов, его терпение окупилось.

Гермиона просто не могла понять, откуда он взялся. Он знал, что те девушки заслуживали этого, и ни капельки не жалел об этом.

На самом деле, если бы он не заметил ее страдания по поводу боггарта Трейси, то не отозвал бы его так быстро. ОН до сих пор слишком наслаждался этим.

Но он знал, что что-то в боггарте Трейси было напрямую связано также и с ее жизнью, и поэтому этого было достаточно.

В первую очередь, он вправду не мог понять неуверенность Гермионы в себе.

Она была красива. В этом не было никаких сомнений. Но почему-то она не могла воспринимать себя такой. Она часто принижала себя, и, если не говорила этого вслух сама, то об этом определенно кричало ее постоянное волнение.

Впервые это случилось, когда он провел первые каникулы с ней в поместье ее тети Женевьевы, и на самом деле узнал, почему. Это старая карга была вирусом.

Он мог поклясться, что она запрограммирована определять каждый невидимый недостаток в ее племяннице, даже с закрытыми глазами.

Не было дня, чтобы Гермиону не отругали или не выговорили ей. Казалось, что все, что она делала, было не так. Черт, даже если она будет бездельничать, старая карга будет по-прежнему упрекать ее за грех бездействия.

Он вправду не понимал, как она выживает в этом месте.

Однажды Гермиона забыла пару слов из одного франкоязычного стихотворения, которые обязана была читать каждое утро. Из ниоткуда появилась тетя Женевьева и начала кричать, как глупа она из-за этой маленькой ошибки.

Драко так разозлился, что привстал и пригрозил проклясть старушку.

Если бы Гермиона не подбежала и не умоляла его остановиться, то, возможно, он и вправду сделал это.

Кем, черт возьми, она была, чтобы так кричать на свою племянницу?

Он мог поклясться, что клетки ее мозга не могли постигнуть даже четверть знаний Гермионы. Драко всегда гордился достижениями своей девушки и считал ее самой яркой ведьмой своего поколения; кричать на нее, что она тупа – для него четкое доказательство того же.

Ту ночь он провел без сна, прижимая к себе плачущую Гермиону.

С того инцидента его странная потребность защищать ее становилась все сильнее и сильнее.

Он всегда беспокоился о ее безопасности и местонахождении, иногда настолько сильно, что становился навязчивым. Это желание только подпитывалось каждый раз, как он видел ее наказанной, или на нее опять орали по мелочам.

Это одна из причин, почему он настолько радовался своему шестнадцатому дню рождения примерно четыре недели назад.

Когда он был ребенком, примерно за несколько месяцев до поступления в Хогвартс, его родители присели вместе с ним, чтобы обсудить несколько моментов, которые ему нужно было понять. Один из них – ответственность в качестве единственного наследника Малфоев. Его родители женились по расчету и считали, что это единственно верный способ создания семьи, поэтому не стали бы думать дважды, организовывать такое же соглашение с незнакомцем для их сына на благо семьи или нет.

Но, по просьбе его матери, ему дали возможность выбрать подходящего партнера самостоятельно до того, как ему исполнится шестнадцать, а затем обручиться.

Конечно, были условия, которые он должен был выполнить и объявить помолвку с девушкой, чтобы жениться, когда ему исполнится восемнадцать.

Единственный образ, который застрял в его молодом разуме в тот день - это застенчивая улыбка первой девочки, которой он подарил цветы и поцеловал в том большом, красивом и волшебном саду.

Это место принадлежало ей, и только ей.

Его мечтательная девушка…

Не было пути назад. Мир мог перевернуться вверх дном; мог погибнуть ради всего того, о чем он заботился. Это единственное решение, которым он гордился. Ничто и никогда не сможет забрать ее.

Теперь же он мужественно стоял рядом со своими родителями, такой же высокий, как и его отец. Он был почти взрослый и собирался обручиться с девушкой своей мечты.

Это было нереально, почти как, если бы он находился под заклятием.

Когда она спустилась по лестнице, чтобы встретиться с ним, он понял, что его сердце бьется так сильно, как только может. В последний раз, когда он видел ее спускающейся по лестнице, она была так молода, так мала. Она не заботилась о мире, когда бежала к нему, чтобы провести еще один озорной и захватывающий день со своим новым приятелем.

Те времена были простыми, но он обменяет их на что угодно только для того, чтобы жить сейчас; медленнее, более идеально.

Она – воплощение идеальной невесты для Малфоя: красивая, элегантная, умная, искусно одаренная в магии, а также представительница одной из старейших чистокровных семей.

И это была Гермиона. Его Гермиона. Он всегда знал, что она принадлежала ему с самого начала.

И ничто этого не изменит. Никогда.

Как он мог быть таким счастливым?

Перевод christy-christine и amberit
Редактура amberit