Глава 3

После короткого танца…

Головокружение. Вот что я чувствую каждый раз, когда нам с Эдвардом удается практически идеально откатать программу. Рев толпы слышно даже сквозь стены арены, когда нас сопровождают в наши личные комнаты для отдыха и сборов. Мы с Эдвардом смотрим друг на друга, молча улыбаясь, хотя между нами по-прежнему не все гладко. И, что еще хуже, это чувствуется в нашей энергетике на льду. Мы были более напряженными, более зажатыми. В наших глазах при каждой их встрече виднелась неуверенность, хотя ее не было в нашем танце. Том, который мы можем показать даже с закрытыми глазами. В полной синхронности на льду, хотя наш баланс слегка пошатнулся.

После ссоры, произошедшей шесть дней назад, мы молчали весь оставшийся день. Последний раз такое случилось, когда нам было по четырнадцать лет и мы обвиняли друг друга в провале на юниорском чемпионате. Но это был не провальный танец. Что-то случилось. В нашей крепкой дружбе возникла маленькая трещинка. Хотя сейчас я и не знаю, кто мы друг другу. Ужасно быть взрослыми.

Но на тренировке следующим утром Эдвард просто притянул меня ближе и крепко обнял, нашептывая извинения за то, что вел себя ужасно. Ощущение его, теплого и крепкого, пахнущего чистотой и Эдвардом… это был бальзам на мои страдающие от тревоги нервы, и мое тело мгновенно расслабилось. Обняла его в ответ. Мне не хотелось его отпускать. Никогда.

Тогда я посмотрела в его глаза – те темно-зеленые глаза, которые так хорошо меня знают, и сейчас говорили то, в чем я боялась признаться себе долгое время.

И тогда-то я и поняла. Как тех мультяшек из «Луни Тьюнз», которых бьют наковальней, и над их головами появляются звездочки и маленькие птички.

С Питером я поступила правильно. Я не могла выйти за него. Не могу. От этого осознания мой желудок сжимается, но, смотря на Эдварда, я понимаю, что приняла правильное решение.

– Ты в порядке? – спросил он, напряженно вглядываясь в мое лицо. Его объятия стали чуть крепче. Мог ли он видеть то же самое, что и я вижу в нем, написанное на всем моем лице?

Я была в замешательстве. В полном. Слишком много смешанных эмоций от пребывания в Сочи на Олимпиаде – мечты, которую мы так долго делили. Конечно, мы нервничали и наши чувства были обострены. Я смогу справиться с этим, затормозить до того момента, когда смогу проанализировать все ясно. Да, так я и поступлю.

Я улыбнулась и сказала:
– Да, я в полном порядке. Но больше не хочу ссориться из-за глупостей. – Эдвард улыбнулся краешком рта, отчего мои внутренности внезапно затрепетали, но опять же отмахнулась от чувства и решила думать о нашей предстоящей работе, и мне было необходимо поговорить с Питером.

Мы выиграем золото. Ирина и ее идеальные светлые волосы могут катиться к черту.
– Эй, ты в порядке? – спрашивает Эдвард, смотря на меня с веселой улыбкой, и, сняв аккуратно коньки, складывает наши вещи в сумки. Я выхожу из своего оцепенения и одариваю его улыбкой.

– Да, абсолютно в порядке. Мы сегодня это сделали, да? – Отвожу взгляд и надеваю куртку.

– Если не считать мою маленькую ошибку в конце, я думаю, мы молодцы. Но оценки почти равные. Произвольный танец должен быть безупречным. – Он встает, вешает на плечи свою и мою сумки и делает глубокий вдох, будто собирается что-то сказать. В голове слетают все предохранители, и после четырех дней неуверенных слов и вежливых обращений я понимаю, что это не может длиться вечно.

– Ужин с моими родственниками и твоими, да? Об этом мама говорила?

Так, не то, что я ожидала от него услышать. Глубокий вдох был слишком уж глубоким.

– Эм-м, да, вроде. Элис также упоминала что-то о коктейлях после без родителей. Думаю, это хорошая идея — немного расслабиться перед завтрашним вечером, да?

– Эм-м, конечно. А… – Эдвард делает паузу, заставляя меня взглянуть на его отражение в зеркале, когда поправляю хвост. – Питер придет? – наконец спрашивает он.

Видите? Вот для чего был глубокий вдох. Я знаю моего Эдварда.

Моего Эдварда. От этого желудок опять сжимается.

– Ам-м, на самом деле… – Как это сказать? Просто произнести? Как сделать это важное объявление не таким важным? – На самом деле Питер прямо сейчас на борту самолета, летящего в Штаты.

– Да? Почему? Какое-то срочное дело в корпорации? Черт, прости… – Эдвард, покраснев, опускает взгляд, проводя одной рукой по своим волосам, все еще держа наши сумки второй. Он обещал больше не произносить никаких обидных слов в адрес Питера. Но сейчас другая ситуация.

– Нет. Он… ну, правда в том. В общем, я сказала ему, что не могу выйти за него. Мы расстались.

Он дергает головой, и наши взгляды встречаются вновь в отражении зеркала, но в этот раз я вижу в его глазах нечто иное. Парень неуверен. Я вижу что-то, что Эдвард безнадежно пытается взять под контроль. Даже не смею дать этому название.

После длинной некомфортной паузы он, наконец, спрашивает:
– Почему?

Да, это ли не вопрос на пятьдесят тысяч долларов.

Собираю в кучу все спутавшиеся мысли и думаю о том, что можно безопасно сказать. Правда в том, что, сказав Питеру, что не смогу выйти за него, я ничего не почувствовала. Даже на лице Питера отразилось картинное спокойствие. Он не был счастлив, его гордость оказалась задета. Почему я или любая другая женщина не хочет выйти замуж за успешного, молодого человека как он? У него все самое лучшее. Очевидно, не то, чего я хотела или в чем нуждалась. Поэтому наши пути разошлись, и он купил билет на следующий рейс из Сочи. И вы думаете, что мне было плохо или грустно. Нет. И тогда я уже понимала, что приняла правильное решение.

– Наверно, я не смогла увидеть себя замужем за ним. Ты был прав. Он хотел жену, которая смогла бы играть роль. А я не желала быть такой. Не была бы счастливой. Ты оказался прав.
Эдвард медленно качает головой, придвигаясь ближе и роняя наши сумки на пол, и внезапно воздух в комнате становится слишком теплым. Слишком теплым.

– Я не хотел оказаться правым, Белла. Дело никогда не было в этом. Я хочу всегда видеть тебя счастливой. Только и всего. Знаю, я выбрал ужасный способ это продемонстрировать и порой вел себя как чертов подросток, но ты должна знать… ты должна знать, что я… я забочусь о тебе, Белла. Ты заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь всего, что пожелаешь. – Он придвигается еще ближе, а потом наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб как всегда.

Но этот жест дарит мне необычные ощущения. Мои мысли путаются.

– Ты в порядке? – шепчет он, и мне хочется заплакать от того, что в этих словах вновь вижу своего лучшего друга. – Тебе нужно поговорить, выместить злобу, поплакать, покидать вещи? Может, сжечь куклу Питера? Я тебе обязательно помогу. – Он заставляет меня засмеяться, и мы вместе хихикаем. Как же здорово снова улыбаться. Смеяться с Эдвардом – будто снова вдохнуть свежий воздух.

Когда мы успокаиваемся, он улыбается, вновь поднимая наши сумки и сопровождая меня с рукой, покоящейся на моей пояснице… как всегда.

– Идем поедим. Я голоден.

После ужина Элис, младшая сестра Эдвард и моя лучшая подруга, просит нас собраться в холле через тридцать минут, чтобы мы могли поехать отдохнуть. Мы могли бы дойти пешком, но на улице холодно, и не очень-то хочется идти среди туристов. Я надела узкие джинсы, сапоги на каблуках, черный с длинными рукавами свитер и милый шарфик, а в довершение к образу – кожаную куртку, потому что да, на улице холодно. Эдвард – в джинсах, бежевом свитере и черной куртке, его волосы растрепаны, как и всегда.

Он очень симпатичный. Нет, наверно, могу сказать и быть честной: он горяч. Очень. Я всю жизнь замечала, что на него смотрят, наблюдая за девочками в школе или в кругах фигуристов, где ему постоянно хлопают речницами, хихикая как идиотки при каждом его слове. Я в курсе его обаяния. О, как еще в курсе.

Он легко улыбается и заботливо обнимает меня рукой за талию. Невинно. Как мне кажется. То есть он всегда так делает, но, опять же, есть такие поступки, которые он постоянно совершает, и они предстают передо мной сейчас в другом свете. Нужно приказать голове прекратить перемешивать мысли и эмоции в один неопознанный клубок.

В баре или ресторане, короче там, не так много народу, к счастью. Все организовано так, что здесь тусуются только спортсмены, и охранники на входе очень строги к посетителям. Обычно я не против общения с фанатами, но сегодня благодарна за то, что не придется раздавать автографы и фотографироваться. Просто хочу расслабиться и снять стресс перед завтрашним произвольным танцем.

Спустя час Элис, Роуз, подруга Эммета, и я счастливо танцуем на танцполе, наслаждаясь расслабляющей атмосферой заведения. Несколько песен мы одни, но вскоре мальчики, среди которых Джаспер, жених Элис, присоединяются к нам. Все разбиваются на пары, и, конечно, мы с Эдвардом оказываемся «парой по умолчанию». В другие, более невинные и платонические времена, все было бы легко, как вторая природа. Мы с Эдвардом всегда веселимся вместе, не чувствуя опасности пересечь запретную линию. Мы были лучшими друзьями и партнерами на льду, наши семьи стали продолжением развития наших кровных уз. Но в этот момент я чувствую, что все стало совсем-совсем по-другому.

Во-первых, мы оба были немного пьяны, или, по крайней мере, мне кажется, он выпил. Я никогда не выпиваю достаточно, чтобы напиться, потому что ненавижу чувство, когда не могу контролировать себя, но от бутылки-другой пива никакого вреда. Его глаза светлые и счастливые, что можно списать на эффект от нескольких выпитых бутылок или он действительно просто счастлив. Прошло приличное количество времени с тех пор, как я видела его расслабленным и беззаботным. Он берет меня за руку и вращается так, что мы теряемся в ритме музыки. Это мы, но я не могу отрицать, что чувствую теперь, особенно когда музыка сменяется на более медленную и сексуальную. Освещение становится тусклее, и мелодия песни наполняет зал медленным ритмом и женским голосом.

Кажется, будто я плыву, когда Эдвард неожиданно притягивает меня к себе, обнимает рукой за талию, пока между нами не остается места. Чувствую его щетину на своем виске, где он касается меня подбородком, его теплое дыхание вызывает мурашки по всему телу. Я опьянена всем вокруг: звуками, его запахом, присутствием его тела рядом, столь отличным от наших хореографических прикосновений на льду.

Мы не произносим слов, громкая музыка все равно бы не позволила нам сказать многое, но сейчас много и не надо. Я чувствую, как попадаю под его чары, когда он раскачивает нас в такт музыке, его бедро чуть раздвигает мои ноги, пока наши тела полностью не соприкасаются от талии и выше. Мои руки обвивают его шею и притягивают его ближе. Что, черт возьми, мы творим?

Его руки путешествуют по мои ребрам в направлении спины. Музыка проникает в мою голову и кости, и я не могу удержаться и опускаю губы к серебристой коже над краем воротника рубашки, где плечо переходит в шею. Его кожа горячая, и я не могу удержаться от поцелуя. Его тело внезапно дрожит, и он останавливает наши движения. Он чуть склоняется, чтобы встретиться со мной взглядами. Его – неистово темные в затуманенном свете, но я вижу то, что видела ранее, но отказывалась замечать, – желание. Потребность. Мелодия и вокал группы «Портисхед» обволакивает нас, его губы оказываются на моих, и я сдаюсь.

Медленный и обдуманный, это не поцелуй внезапной, неосторожной страсти. Это тлеющий поцелуй, который зарождался день за днем, неделю за неделей, может быть, месяцы. Уверенность, он уверен, и тогда я понимаю с уверенностью, что он хочет меня… хотел меня бог знает сколько. Этот поцелуй хранит обещание на будущее, если только я позволю. И, боже, теперь я знаю, что хочу этого. Хочу его.

Хочу нас.

Вот и случилось то самое событие икс... Ожидаемо оно было?
Обсудить главу можно на форуме.
За помощь и поддержку огромное спасибо Даше!