Солнце только что зашло; они приземлились на краю какого-то поля.
Гарри поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли и щепок. Рон выбрался из-под мантии-невидимки, перебросил ее Гарри и принялся разминать ушибленные ноги, а Гермиона зашагала по кругу, размахивая волшебной палочкой.
- Протего тоталум… Сальвио гексиа…
- Гермиона, ты в порядке? – с тревогой спросил Гарри.
- Да, все нормально, - ответила она. – Рон, как твои ноги?
- Вроде целы, - отозвался Рон, рассматривая порванные джинсы и ссадины, виднеющиеся сквозь дырки. – Подлый предатель! Гермиона, ты гений, просто гений! До сих пор не верю, что мы оттуда выскочили!
- Каве инимикум… Я же говорила, что это рог взрывопотама! Я ему говорила! И вот его дом развалился.
- Так ему и надо, - буркнул Рон. – Как вы думаете, что с ним теперь сделают?
- Ох, надеюсь, они его не убьют! – воскликнула Гермиона. – Я потому и хотела, чтобы Пожиратели смерти успели увидеть Гарри – пусть знают, что Ксенофилиус их не обманывал!
- А меня почему спрятала? – спросил Рон.
- Ты же должен лежать дома и болеть драконьей оспой! Луну схватили, потому что её отец печатал в своём журнале статьи в защиту Гарри. Как ты думаешь, что будет с твоими родными, если тебя увидят с ним?
- Ты гений, - повторил Рон, глядя на неё с благоговением.
- Это точно, Гермиона, - с жаром поддержал его Гарри. – Не знаю, что бы мы без тебя делали.
Гермиона просияла улыбкой, но сразу же снова стала серьёзной.
- Что же с Луной?
- Надеюсь, эти подонки ничего с ней не сделали, - произнес Рон с дрожью в голосе. – Если они сказали правду, значит, она еще жива…
- Замолчи, замолчи! – вскрикнула Гермиона. – Она не могла погибнуть, не могла!
- Тогда она, наверное, в Азкабане, - предположил Гарри. – Выживет ли она там – это другой вопрос. Многие не выдерживают…
- Луна выдержит, - твердо сказал Рон. – Она гораздо крепче, чем кажется. Небось просвещает сейчас товарищей по камере насчёт нарглов и мозгошмыгов.
- Надеюсь, что так, - вздохнула Гермиона и провела рукой по глазам. – Мне было бы ужасно жалко Ксенофилиуса, если бы…
- Если бы он не выдал нас Пожирателям смерти, ага, - сказал Рон и подошел к Гарри. Вдвоем они принялись устанавливать палатку. Через несколько минут все было готово. Трое друзей забрались в свое убежище, и Рон заварил на всех чай. После того как они едва спаслись, холодная и душная палатка казалась уютной, родной и надёжной.
Какое-то время все молчали, попивая горячий чай. Рон был погружен в мрачные раздумья, и Гермиона небезосновательно полагала, что думает он о судьбе Луны. Сама Гермиона обеспокоенно прижимала ладонь к животу в надежде почувствовать шевеление своего малыша, но сегодня он вел себя на удивление спокойно, несмотря на стресс, пережитый его матерью.
Гарри тяжело вздохнул, отставляя опустевшую чашку в сторону, и устремил задумчивый взгляд в пространство за клапаном палатки. Гермиона неожиданно воскликнула:
- И зачем только мы туда сунулись? Гарри, ты был прав: получилось, как в Годриковой Лощине, бессмысленная потеря времени и ничего больше! Дары Смерти… Чушь какая… Хотя вообще-то… - ей пришла в голову новая мысль, - может, Ксенофилиус всё это сам выдумал? Не верит он ни в какие Дары, просто хотел нас задержать, пока не явятся Пожиратели смерти!
- Непохоже, - возразил Рон. – Между прочим, в состоянии стресса не так уж легко что-нибудь придумать. Вот я, когда меня поймали егеря, назвался Стэном Шанпайком, потому что о нём хоть что-то знал. Притвориться другим человеком проще, чем выдумать совсем новую личность. У Лавгуда тоже был стресс, когда он старался нас задержать. Я думаю, он сказал правду – ну, по крайней мере, он сам верил, что это правда.
- По-моему, это несущественно, - сказала Гермиона. – Даже если он не врал, всё равно я такой ужасной чепухи в жизни не слышала. Даров Смерти не существует!
- Ты в этом так уверена, - сказал Рон с сомнением, - а ведь один из них точно есть – мантия-невидимка.
- «Сказка о трёх братьях» - это просто легенда, - твёрдо заявила Гермиона. - По сути, это история о страхе человека перед смертью. Если бы можно было выжить, просто спрятавшись под мантией-невидимкой, так у нас уже есть всё, что надо!
- Ну, не знаю. По-моему, непобедимая волшебная палочка нам бы тоже не помешала, - проворчал Гарри, вертевший в руках не слушающуюся палочку из терновника.
- Нет такой палочки, Гарри!
- Ты сама сказала, что таких палочек полным-полно – и Смертоносная палочка, и этот, как его…
- Ладно, даже если вообразить, что Бузинная палочка существует взаправду, что тогда скажешь про Воскрешающий камень? – с сарказмом спросила Гермиона. – Никакая магия не способна воскрешать мёртвых, и ничего тут не поделаешь!
- Когда заклинание моей палочки столкнулось с палочкой Сами-Знаете-Кого, появились мои мама и папа… и Седрик… - протянул Гарри.
- Так ведь они на самом деле не вернулись из мёртвых! – фыркнула Гермиона. – Это были вроде как… бледные подобия, это совсем не то же самое, что воскреснуть по-настоящему.
- Ну, и в сказке девушка тоже не воскресла по-настоящему. Там сказано, что для умерших нет места в нашем мире. Но всё-таки второй брат мог видеть её и говорить с ней… Они даже жили вместе какое-то время…
Гермиона с ужасом уставилась на Гарри. Он напугал её своими разговорами о жизни с покойниками.
- А этот тип, Певерелл, который похоронен в Годриковой Лощине, - быстро сказал Гарри, стремясь сменить тему, - ты о нём и правда ничего не знаешь?
- Нет, - ответила Гермиона, обрадовавшись перемене разговора. – Я проверила. Будь он знаменитостью, наверняка о нём было бы где-нибудь сказано. Я нашла только одно упоминание фамилии «Певерелл» - в книге «Природная знать. Родословная волшебников». Я её взяла почитать у Кричера, - объяснила она, заметив, что Рон поднял брови. – Там перечислены чистокровные волшебники, чей род к нашему времени прервался по мужской линии. Как я поняла, с семьёй Певерелл это случилось с одной из первых.
- Как это – прервался по мужской линии? – переспросил Рон.
- Это значит, что фамилию этой семьи уже никто не носит, - объяснила Гермиона, - хотя вполне могут быть потомки по женской линии, просто фамилия у них уже другая.
Вдруг лицо Гарри преобразилось, и он вскрикнул:
- Марволо Гонт!
- Что-что? – дружно спросили Рон и Гермиона.
- Марволо Гонт! Дедушка Сами-Знаете-Кого! Я видел его в Омуте памяти, у Дамблдора! Марволо Гонт говорил, что он потомок Певереллов!
Рон и Гермиона по-прежнему ничего не понимали.
- Перстень, перстень, который Сам-Знаете-Кто превратил в крестраж! Марволо Гонт говорил, что на нём герб Певереллов! Я видел, как он им размахивал перед лицом того деятеля из Министерства, он ему это кольцо чуть в нос не засунул!
- Герб Певереллов? – насторожилась Гермиона. – Ты его хорошо разглядел?
- Не очень, - ответил Гарри. - Вроде там ничего такого особенного и не было – так, несколько чёрточек. Я вблизи-то его видел, когда он уже был треснутый.
Глаза Гермионы внезапно расширились – до неё дошло. Рон ошеломлённо смотрел на них с Гарри.
- Ух ты… Думаете, это опять тот же знак? Символ Даров Смерти?
- А почему нет? – взволнованно ответил Гарри. – Марволо Гонт был необразованный старикашка, жил в свинарнике и ничем не интересовался, кроме своей родословной. Если кольцо передавали из поколения в поколение, он мог и не знать, что это на самом деле такое. В его доме не было книг, и можете мне поверить, он не читал сказки вслух своим детям. Ему приятно было думать, что рисунок в перстне – это герб, потому что, с его точки зрения, быть чистокровным – всё равно, что быть королем.
- Да… Всё это очень интересно, - осторожно сказала Гермиона, - и всё-таки, Гарри, если ты считаешь, что это может означать…
- А почему нет? Почему нет? – закричал Гарри. – В перстне ведь камень, правильно? Что, если это и есть Воскрешающий камень?
Рон даже рот раскрыл.
- Ух ты… А разве он может работать, если Дамблдор его разбил?
- Работать? Работать?! Рон, да он никогда не работал! Нет никакого Воскрешающего камня! – Гермиона вскочила на ноги, окончательно выйдя из себя. – Гарри, ты всё на свете стараешься подогнать под эту историю о Дарах Смерти…
- Подогнать? – возмущенно повторил Гарри. – Да тут всё само сходится! Я знаю, что на камне в перстне был знак Даров Смерти! А Гонт говорил, что получил его по наследству от Певереллов!
- Только что ты говорил, что не разглядел перстень как следует!
Рон спросил:
- Гарри, а как ты думаешь, где сейчас перстень? Когда Дамблдор его разбил, что он с ним потом сделал?
Гарри не ответил, замерев со странным выражением на лице. Было очевидно, что внутри у него идет бурная мыслительная работа. Гермиона, почти не надеясь достучаться до друга, захваченного новой идеей о фантастических предметах, принадлежавших самой Смерти, все же попыталась вывести его из ступора:
- Гарри!
Он не откликнулся. Зачем-то вытащил мантию-невидимку и пропустил её сквозь пальцы. Гермиона сощурилась, пытаясь уловить ход его мысли по выражению его лица, и с каждым мгновением оно ей все больше не нравилось. Щеки Гарри пылали румянцем, глаза горели в приступе азарта.
Вдруг Гарри ахнул:
- В ту ночь, когда погибли мои родители, мантия была у Дамблдора! Мама говорила в письме Сириусу, что Дамблдор взял мантию на время! Так вот в чём дело! Он хотел её изучить, он тоже думал, что это – третий Дар! Игнотус Певерелл похоронен в Годриковой Лощине… - Гарри слепо заходил по палатке. Гермиона следила за ним взглядом. – Он – мой предок! Я – потомок третьего брата! Всё сходится!
Гермиона с сомнением покачала головой и взглянула на Рона, ища у того поддержки, но выводы Гарри, похоже, заинтересовали Рона чуть больше, чем ее. Гермиона со скепсисом вздохнула:
- Гарри!
Ему было не до нее; он развязывал дрожащими пальцами тесемки Хагридова мешочка, висевшего на шее.
- Читай!
Гарри протянул Гермионе письмо своей мамы.
- Читай! Гермиона, Дамблдор взял мантию-невидимку! Зачем еще она ему понадобилась? Он умел накладывать дезиллюминационное заклинание такой силы, что становился невидимым без всякой мантии!
Что-то блестящее упало на пол и закатилось под стул – доставая письмо из мешочка, Гарри нечаянно зацепил снитч. Он наклонился подобрать крылатый мячик, и вдруг заорал от потрясения и восторга:
- Он здесь! Дамблдор оставил мне перстень! Он здесь, в снитче!
- Думаешь? – ошарашенно спросил Рон.
И вдруг Гарри умолк, а лицо его приняло такое опустошенное выражение, что Гермиона не на шутку испугалась. Мгновение спустя он сказал ужасающе переменившимся голосом:
- Он её ищет… Сами-Знаете-Кто ищет Бузинную палочку.
Гермиона и Рон уставились на друга округлившимися от удивления и непонимания глазами. А он вдруг повернулся к ним спиной, подошел к выходу из палатки и уставился в черноту перед собой.
Гермиона бросила беспомощный взгляд на Рона, и он ответил ей не менее недоумевающим взором. Посмотрев на письмо, которое она все еще держала в руках, Гермиона бегло перечитала строки, которые уже видела однажды: «Джеймса начинает немного расстраивать необходимость сидеть здесь, будто взаперти, он старается не показывать этого, но я же вижу. А тут ещё Дамблдор никак не вернёт его мантию-невидимку, и это лишает Джеймса возможности совершать хотя бы небольшие вылазки…» А ведь верно, для чего Дамблдору могла понадобиться мантия невидимости? Ведь, как и сказал Гарри, профессор мог накладывать такие мощные дезиллюминационные заклинания, что мантия ему была ни к чему. Зачем же тогда директор просил мантию у отца Гарри? Что-то здесь не сходится… «Но уж с Дарами Смерти это точно никак не связано! – упрямо подумала Гермиона, подняв взгляд на спину Гарри. – Это просто глупо!»
Гарри повернулся, вошел в палатку и с удивлением посмотрел на друзей, все еще стоящих там, где он их оставил.
- Теперь всё ясно, - сказал он уверенно и бодро. – Это всё объясняет. Дары Смерти существуют на самом деле, и у меня есть один из них… Может быть, даже два… - Он поднял повыше снитч. – А Сами-Знаете-Кто охотится за третьим, только он не понимает… Он думает, что это просто очень сильная волшебная палочка…
- Гарри… - Гермиона подошла к нему и отдала письмо Лили. – Прости, но, по-моему, ты глубоко ошибаешься.
- Да как ты не понимаешь? Всё же сходится!
- Ничего подобного, - сказала Гермиона. – Совсем не сходится. Гарри, ты просто увлёкся. Ну, пожалуйста! – воскликнула она, когда он хотел заговорить. – Пожалуйста, ответь мне только на один вопрос. Если Дары Смерти действительно существуют и Дамблдор о них знал, если он знал, что человек, собравший у себя все три Дара, победит Смерть, почему он тебе об этом не сказал? Почему?
- Ты же сама об этом говорила, Гермиона! – не замедлил с ответом Гарри. – Потому что это обязательно нужно узнать самому! Так устроен Поиск!
- Я просто так сказала, лишь бы уговорить тебя пойти к Лавгуду! – потеряв терпение, закричала Гермиона. – На самом деле я ничего такого не думала!
Гарри её слова не смутили.
- Дамблдор всё время устраивал так, чтобы я доходил до всего своим умом. Он давал мне возможность попробовать свои силы, не мешал рисковать. Это в его стиле. И потом, я не понимаю, что тебя так возмущает? Ты же сама хотела узнать тайну символа, который Дамблдор оставил тебе в книжке сказок. Так в чем проблема? Мы все выяснили, что тебя не устраивает?!
- То, что это – полный бред! – выпалила Гермиона. – Детская сказочка, в которой правды ни на грош, а ты собираешься всерьез в нее поверить!
- Но Дамблдор верил! И сам отправил нас по этому пути, чтобы мы смогли найти Дары и использовать их!
Гермиона ужаснулась его словам.
- Гарри, тут уже не игра, все всерьез! Все по-настоящему! Дамблдор оставил тебе четкую задачу – найти и уничтожить крестражи! Этот символ ничего не значит, забудь о Дарах Смерти, мы не можем позволить себе отвлекаться…
Гарри ее почти не слушал. Он вертел в руках снитч, будто надеялся, что он сейчас откроется и все увидят лежащий в нем Воскрешающий камень. Гермиона бросилась за помощью к Рону.
- Ты ведь во все это не веришь?
Гарри тоже поднял голову. Рон замялся.
- Не знаю… Ну, то есть… Вроде и правда, сходится… Но если посмотреть на все в целом… - Он набрал побольше воздуху. – Я думаю, Гарри, все-таки наше дело – избавиться от крестражей. Это нам поручил Дамблдор. Наверное… лучше не заморачиваться с этими Дарами Смерти.
- Спасибо, Рон, - сказала Гермиона. – Я первая подежурю.
Она прошагала мимо Гарри и уселась у входа в палатку, как бы поставив в разговоре жирную точку. Гарри ничего не оставалось, как временно отложить разговор о Дарах Смерти и дать всем время поразмыслить над тем, что им троим удалось выяснить за последние сутки.
Пару дней все трое были погружены в раздумья и общались друг с другом исключительно по поводу бытовых вопросов вроде очереди на дежурство или добычи пропитания. На третий день Гарри с утра пораньше достал мантию-невидимку (которую теперь всегда держал при себе, а не в бисерной сумочке Гермионы) и сказал, что отправляется за провизией. Гермиона, как обычно, попросила его быть осторожным и уселась в старое продавленное кресло посреди палатки. Развела голубой огонек в банке на столе и вытащила из сумки первую попавшуюся книжку, чтобы хоть чем-то разбавить несколько скучных часов перед обедом.
Спустя полчаса в палатку вошел Рон с флягой воды и направился в кухню, чтобы вскипятить чайник.
- Гермиона, - кивнул он, проходя мимо. – Чем занимаешься?
- Можно сказать, что ничем, - усмехнулась Гермиона, перевернув очередную страницу.
- Ясно, - неуверенно улыбнулся Рон и скрылся в кухне.
Несколько минут он громыхал посудой, а затем все стихло. Гермиона оторвала взгляд от книги и увидела Рона, в нерешительности топчущегося на месте у входа в центральную часть палатки.
- Рон, что-то случилось? – обеспокоенно спросила Гермиона.
Он покачал головой. Вздохнув, он сделал шаг в сторону стола, но остановился и пару мгновений молчал, собираясь с мыслями, а затем выдавил:
- Гермиона, мне нужно с тобой поговорить.
Лицо Рона озарялось бледным сиянием голубого огонька, отчего кожа казалась иссиня-бледной, а веснушки из рыжих стали темно-коричневыми. Глаза Рона взволнованно блестели, он все пытался поймать взгляд Гермионы, при этом беспрестанно перебирая в руках собственную волшебную палочку. Судя по нервному состоянию Рона, Гермиона поняла, что разговор предстоит весьма серьезный
- Я слушаю тебя, - как можно более спокойно произнесла она, пытаясь создать необходимый настрой, но Рон, похоже, слишком переволновался и уже не мог контролировать эмоции.
- Гермиона! – он порывисто шагнул к ней, замер в шаге от кресла, в котором она сидела, а затем решительно уселся на табурет справа от нее. Взъерошил волосы на макушке, кашлянул и, наконец, изрек:
- Ты как?
- Отлично, - ответила Гермиона и сощурилась с лукавой улыбкой. Отложила в сторону книгу и сложила руки на своем круглом животике. Малыш будто почувствовал это, потому что сразу ответил мамочке ощутимым пинком не то пяточкой, не то локотком. Улыбка Гермионы стала донельзя довольной. Девушка с умилением погладила живот и пробормотала:
- Нам сегодня очень хорошо, правда, мой маленький? Что-то ты разыгрался с утра пораньше…
Рон кашлянул, прочищая горло, и, наконец, сказал:
- Я как раз об этом хотел с тобой поговорить.
- О чем? – удивленно приподняла брови Гермиона.
- О тебе и… о ребенке.
Гермиона невольно напряглась, подумав, что Рон решил вернуться к своей старой песне и начать проклинать Драко Малфоя, его отпрыска и Гермиону вместе взятых. Но она ошиблась. Похоже, Рон в корне поменял свое отношение к происходящему.
- Гермиона… Я тут подумал… Ты ведь скоро родишь, верно? Сколько еще мы будем скитаться – неизвестно, это может быть опасно для тебя и для малыша. Я хотел сказать, пока я был у Билла и Флер, я поразведал о защитных заклинаниях и, в общем… Думаю, тебе нужно отправиться в коттедж «Ракушка» и переждать там трудные времена.
- Как ты себе это представляешь? – спросила Гермиона. – Я просто заявлюсь туда и скажу: «Привет, Билл! Дай-ка я поживу у тебя пару месяцев, а ты, будь добр, корми меня, защищай, да еще и роды не забудь принять!» - так, что ли?
Рон пожал плечами.
- Нет, Рон, так не пойдет. Я не могу обременять наших друзей, даже если они – твои родственники. Со мной все будет в порядке, уверяю тебя. И здесь я пока нужнее, чем в коттедже «Ракушка».
Рон вздохнул, поняв, что первый раунд беседы он безоговорочно проигрывает. Помолчав с минуту, он снова откашлялся и приступил к следующей, главной части своей речи:
- В общем-то, я хотел поговорить не только об этом.
Гермиона кивнула: «Продолжай».
- Твой ребенок… - Рон замялся. – Ему нужен отец. Не думаю, что Малфой в скором времени объявится и признает своего… кхм… ребенка… Да и вообще! Сама посуди, какой из него отец?! Он ведь просто… просто слизняк, вот и все! Ведь он бросил тебя!
Гермиона закрыла глаза, почувствовав, как закололо в сердце, как проснулась старая тоска и принялась глодать душу.
- Ты ничего не знаешь, Рон, - почти шепотом проговорила Гермиона.
- Так расскажи мне! Я хочу все узнать. Поверь, я не стану тебя проклинать за то, что ты сделала – что было, то было, прошлого не вернешь. Хотя… честно говоря, это все не так уж и важно. Раз ты встречалась с Малфоем, значит, у тебя были причины так поступить. Я знаю главное – этот подонок сделал тебе ребенка и предпочел смыться, как трусливый хорек!
- Ты не прав, - едва слышно произнесла Гермиона. – Он просто не знает…
Рон, казалось, не слышал ее, продолжая возбужденно говорить:
- Пойми, Гермиона, я очень беспокоюсь за тебя. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты и Гарри – вы за эти годы стали для меня родными, может быть, даже роднее, чем моя кровная семья! Я очень люблю тебя, Гермиона, это ты, наверняка, тоже знаешь. Да, может, я порой веду себя по свински, я не отрицаю… Но я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Ты и твой ребенок. Я приложу все силы, чтобы сделать тебя счастливой. Клянусь, я не позволю никому обидеть тебя и твоего малыша. И мне все равно, кто его настоящий отец. Ведь важно не то, кто произвел на свет, важно, кто воспитал. Верно?
Гермиона молча кивнула, не в силах произнести ни слова из-за комка, сдавившего горло. Взбодренный ее согласием, Рон продолжил:
- Я понимаю, что, должно быть, это совсем не то, чего ты ожидала… Но всегда были друзьями и поддерживали друг друга. Я думаю, лучше, чтобы верный друг был рядом, чем призрачный возлюбленный – за тридевять земель. Клянусь, я никогда не стану упрекать тебя в том, что ты сделала!
- Рон…
- Я никогда не вспомню, кто настоящий отец твоего ребенка, я смогу сделать это, смогу забыть! Клянусь, я буду любить его, как своего собственного!
- Рон, я не…
- Постой! Подожди! Я не сказал главного.
Тут Рон вскочил с табурета, встал перед Гермионой на одно колено и, сжав ее руку в своих больших теплых ладонях, произнес с придыханием:
- Гермиона Джин Грейнджер! Ты выйдешь за меня?
Гермиона вздохнула. Она давно догадалась, к чему он ведет, и прекрасно понимала, что не может ответить согласием, но не хотела ранить чувства лучшего друга.
- Рон… - выдавила она. – Я не…
- Нет, постой! – с жаром воскликнул Рон. – Не говори ничего! Я не прошу тебя дать ответ прямо сейчас. Просто подумай. Пожалуйста, дай нам шанс. Не принимай поспешных решений!
- Но я не…
- Пожалуйста, просто подумай! Не сейчас, не сегодня, может, даже не в этом году, но я знаю, что ты, все же, однажды дашь мне согласие. Ты ведь очень умная девушка, Гермиона. Ты сама все прекрасно понимаешь.
- А как же… - выдохнула Гермиона. – Как же Луна?
- Луна? – переспросил Рон, и в голосе его послышалось сожаление. – А что – Луна?
- Но ведь она тебе нравится, - сказала Гермиона, поднялась с кресла и заставила Рона встать с колен. – Как ты можешь так легко от нее отказываться?
- Нравится… - повторил Рон и печально усмехнулся. – Мало ли, кто мне нравится! Мне и Лаванда Браун когда-то нравилась. Это дела не меняет. И потом, у нас с Луной никогда ничего серьезного не было, я даже не уверен, что она вообще что-нибудь ко мне чувствует. Это всего-навсего… как бы это сказать? Самовнушение? Наверное. Мне просто хотелось думать, что Луна нравится мне больше, чем это есть на самом деле.
- Нет, Рон! – воскликнула Гермиона почти с отчаяньем. – Ты не должен так говорить! Ведь вы с Луной еще можете…
- Оставь это, Гермиона, - решительно тряхнул головой Рон. – Я уже все решил. Так будет лучше для всех. А Луна… Луна еще найдет себе какого-нибудь парня, какого-нибудь сумасшедшего ученого, который будет так же помешан на морщерогих кизляках, как и она, - тут на лице Рона появилось такое обреченное выражение, что Гермиона не смогла сдержать сочувственный вздох:
- О, Рон… Не нужно… Я ведь не…
- Просто подумай, Гермиона, - сказал Рон. – Я понимаю, как это может быть тяжело для тебя. Но, поверь, так будет лучше. Подумай, ладно?
- Хорошо, - дрожащим голосом произнесла Гермиона, – я подумаю.
Рон облегченно вздохнул и потянулся, было, к подруге, чтобы обнять ее, но она отступила на шаг. Рон смущенно улыбнулся и опустил руки.
- Спасибо, - сказал он.
Гермиона кивнула и отвела взгляд.
Она обязательно подумает над его предложением. Пусть она все еще любит другого, пусть его образ каждую ночь преследует ее во снах, его голос слышится ей в завывании ветра, а тело все еще помнит прикосновение его рук, пусть она носит под сердцем ЕГО ребенка, но она прекрасно понимает, что ее уже ничего не ждет с Драко Малфоем. Так зачем же продолжать мучить себя и дальше? Ведь, как и сказал Рон, она очень умная девушка и обязательно примет правильное решение.
Ведь верно, Гермиона?



Январь плавно перевалил за середину, погода портилась, и Гарри с друзьями решили переместиться на побережье, подальше от пронизывающих ледяных ветров и снежных заносов. Берег океана встретил их туманной моросью – отвратительной смесью мелкого дождя и снега, забивающейся в складки одежды, за воротники и в ботинки. От нее не было никакого спасения, поэтому бóльшую часть дня ребятам приходилось прятаться в палатке. Правда, Гарри это нисколько не огорчало. Он будто совершенно забыл о том, что они все еще ищут крестражи Волдеморта. Все его мысли были сосредоточены на таинственных Дарах Смерти. Гермиона заметила это в первый же день после того, как они побывали у Лавгуда, но не стала ничего говорить, подумав, что это наваждение в скором времени пройдет само по себе. Не тут то было. С каждым днем Гарри погружался во все более мрачные раздумья, будто мысли о Дарах Смерти вытягивали из него всю радость, как дементоры. Он, словно одержимый, с удивительным упрямством продолжал думать, что Дары существуют. А в один прекрасный день, когда Гермиона в очередной раз допекла его упреками за недостаток рвения в поисках оставшихся крестражей, чуть не поругался с ней, заявив, что она и Рон совершенно не желают его понять, занятые своим бзиком насчет крестражей.
- Бзиком? – тихо и яростно повторила Гермиона. – Гарри, это не у нас бзик, а у кого-то другого! Мы только стараемся выполнить волю Дамблдора!
Но Гарри остался глух ко всем укорам. Впервые за последние несколько месяцев в его голосе слышались такая уверенность и решительность. Он словно воспрял духом, ухватившись за идею о Дарах Смерти, как за спасительную соломинку. Гермиона не разделяла его восторгов по поводу таинственных Даров, которых, возможно, вообще не существует. Ее гораздо больше заботило появление серебристой лани. Как мог чужой Патронус оказаться именно там, где Гарри и Гермиона разбили палатку, да еще и привести Гарри к мечу Гриффиндора, единственному предмету, в котором они так отчаянно нуждались? Это могло означать только одно – хозяин Патронуса не только знал о том, что Гарри остановился в лесу Дин, но и был в какой-то степени осведомлен о миссии Гарри по уничтожению крестражей, ну, или, во всяком случае, о том, что Дамблдор оставил Гарри в наследство меч Гриффиндора. Все это было достаточно странно и сомнительно, главным образом, потому, что о завещании Дамблдора знали лишь немногие – сам Гарри, Рон, Гермиона и те сотрудники Министерства Магии, которые проверяли завещанные ребятам предметы. Гермиона была более чем уверена, что Скримджер допустил к этому заданию только самых проверенных и надежных людей. Может быть, меч передал кто-то из них?
Но в таком случае возникал другой логичный вопрос: откуда у сотрудника Министерства оказался меч, настоящий меч, а не та подделка, которую пыталась выкрасть Джинни и которую Снейп поместил в сейф к Лестрейндж? Кому Дамблдор мог доверять настолько, что передал единственное оружие, способное уничтожить крестражи Волдеморта?
Кому-то, кто согласился убить Дамблдора по его же просьбе.
Гермиона даже не удивилась, когда эта мысль пришла ей в голову. Это уже давно витало где-то в воздухе, давно прокручивалось в подкорке мозга и требовало лишь завершенного высказывания. Снейп убил Дамблдора потому, что тот сам просил его об этом.
Ведь все сходится: Снейп всегда защищал Гарри, хоть и старался показать, что ненавидит его; к тому же, он всегда был на стороне Дамблдора и выполнял поручения старого волшебника. Директор был слишком умен, чтобы кому-то слепо доверять. На протяжении всех тех лет, что Гарри и его друзья обучались в Хогвартсе, директор не раз доказывал, что он достаточно осведомлен обо всем, что происходит в стенах школы. Осведомлен, а, возможно, планирует и руководит всем происходящим. Ведь даже Драко со стоящим за его спиной Волдемортом он сумел обыграть! Так почему не обставить собственную смерть в соответствии с далеко идущими планами? Директору наверняка нужен был надежный человек, чтобы быть шпионом в стане врага и при этом не вызывать подозрений – Снейп на эту роль подходил идеально. К тому же Дамблдор не мог не знать, что после его смерти Хогвартс и все ученики окажутся в страшной опасности. Кто-то должен был защитить школу, при этом не вызвав противодействия со стороны Волдеморта и его приспешников. Опять же, кому, кроме Снейпа, бывшего Пожирателя смерти, удалось бы втереться в доверие к Темному Лорду? И потом, его поступки, такие, как «наказание» для гриффиндорцев в виде прогулок в Запретный лес – разве они не говорят сами за себя? Будь на месте Снейпа кто-нибудь другой – та же Амбридж, к примеру, - друзьям Гарри Поттера явно не поздоровилось бы. Уж старая жаба не стала бы размениваться по мелочам и наверняка подвергла бы нарушителей пыткам…
Конечно! Все сходится! Ведь профессор Дамблдор знал о своей скорой смерти. Знал о том, что Драко должен убить его, или в противном случае пострадает семья Малфоев. Он не мог допустить, чтобы душа Драко раскололась на части подобно душе Волдеморта, потому что видел в Малфое ту искру, которая отличает безнадежных мерзавцев от тех, у кого еще есть шанс все исправить. Поэтому он и попросил Снейпа о такой странной услуге – убить его прежде, чем это сделает Драко, тем самым спасая душу Малфоя и попутно сохранив доверие Темного Лорда, чтобы прямо у того под носом продолжать дело Дамблдора!
«И я больше, чем уверена, Дамблдор просил Снейпа именно об этом в тот момент, когда их разговор услышал Хагрид в прошлом году», - подумала Гермиона, от волнения кусая губы. Если все это – правда, то вполне вероятно, что Дамблдор оставил Снейпу меч затем, чтобы тот при первой же возможности передал его Гарри. Ведь Гарри сказал, что видел какую-то странную тень за деревьями как раз в тот момент, как исчезла Серебряная лань. Это был Снейп! Теперь Гермиона в этом не сомневалась. Новый директор Хогвартса пришел им на выручку и предпочел остаться неузнанным, да его и можно было понять – раскрывать свою преданность светлой стороне было еще рано, да и Гарри был бы отнюдь не в восторге от встречи с убийцей Дамблдора. А поскольку меч официально должен был находиться в Хогвартсе, и Пожиратели, безусловно, заподозрили бы неладное, заметив пропажу, Снейп сделал копию меча, а настоящий спрятал. Когда Джинни пыталась выкрасть меч, Снейпу ничего не оставалось, кроме как поместить в банковскую ячейку Гринготтса подделку. Вот уж интересно, каким было выражение его лица, когда он подкладывал такую свинью Волдеморту!
Гермиона глубоко вздохнула и победно улыбнулась. Наконец, она смогла собрать воедино все кусочки головоломки и понять очень важный факт: Дамблдор рассказал им с Драко о темномагическом заклятье и о своей скорой смерти не просто так, а именно для того, чтобы в один прекрасный вечер она, Гермиона Грейнджер, смогла понять, кто такой Северус Снейп на самом деле.
Оставалось уяснить только одно: по какой причине Снейп, рискуя своей жизнью, беззаветно отдавал себя служению светлой стороне? Это было не совсем понятно, но Гермиона была уверена, что, стоит ей хорошенько поразмыслить, и она поймет причину такой отчаянной преданности.
К сожалению, Гарри об этих выводах рассказывать было рано – слишком уж велика была его ненависть к Снейпу, еще не затянулась душевная рана – все-таки, на его глазах Снейп убил Дамблдора, и поверить в невиновность нового директора было довольно непросто. Гермиона вспомнила свою предыдущую попытку поговорить с Гарри о Снейпе и нахмурилась. Зная упрямство Гарри, она не могла надеяться, что сможет скоро его переубедить. Кроме того, в последнее время Гарри был чрезвычайно увлечен мыслью о Дарах Смерти, и подступиться к нему с другими вопросами было просто невозможно.
«Ну, что ж, - решила про себя Гермиона, - пока достаточно того, что об этом знаю я. А уж Гарри мне как-нибудь удастся убедить, рано или поздно. Не зря же я, все-таки, магически связана с человеком, у которого есть особый дар убеждения…» Гермиона печально улыбнулась и сразу же нахмурилась. Она не желала думать о Малфое. Не хотела его вспоминать. Тем более после того предложения, что сделал ей Рон. Конечно, она не рассматривала всерьез возможность выйти замуж за Рона, но с каждым днем все отчетливей понимала, что он прав. Драко Малфой бросил ее. Оставил навсегда. Он не вернется к ней. Она не должна его ждать. Так может быть, стоит попробовать начать все сначала?
«Почему бы и нет… - подумала Гермиона. – Только не сегодня. Не сейчас. Сначала нужно победить Волдеморта. А потом… Потом можно будет решить все остальное. Да. Так будет лучше. Для всех».



Январь неуклонно подходил к концу. Приближалось начало февраля, а вместе с ним – и помолвка Драко с Асторией. И чем скорее приближался этот день, тем холоднее становились отношения между женихом и невестой. Астория почти перестала разговаривать с Драко и даже на людях уже не пыталась изображать любовную идиллию. Пару раз Блейз и Тед с усмешкой спрашивали Драко, не передумал ли тот жениться, но он только отмахивался от них. На самом деле его гораздо больше волновало другое.
По утрам Драко Малфой усердно трудился в классе зельеварения, пытаясь изготовить Зелье Обмена под бдительным присмотром профессора Слизнорта, а вечерами, в тайне от всех, в своей спальне варил Антизелье в надежде избавиться от связи магических сущностей до наступления дня помолвки. Пэнси как-то заметила, что Драко буквально зациклился на своем желании приготовить зелье и перестал замечать все остальное, происходящее вокруг него. Он и сам начал ловить себя на мысли, что порой выпадает из реальности на несколько часов, пропуская целые куски уроков, забывая пообедать или поужинать. Обязанности старосты школы вообще перестали его волновать, и все легло на хрупкие плечи Аббот, хотя она и не жаловалась. А может быть, и жаловалась, только Драко этого не помнил. Жуткое состояние полусна-полуяви, сопровождающее его в последние несколько дней, начало захватывать его все больше, усиливая разрыв с действительностью. И больше всего Драко страшило то, что ему это, похоже, нравилось. Время от времени он приходил в себя, усилием воли заставляя себя сосредоточиться на чем-то кроме изготовления зелья, и в такие минуты он становился раздражительным и мрачным. Друзья свыклись с мыслью, что к нему лучше не приставать, если он сам не заговорил с ними. Меньше всего от этого, похоже, страдала Астория. Она на некоторое время вообще пропала из поля зрения Драко, что несказанно его обрадовало – без ее постоянного присутствия и необходимости развлекать ее разговорами у Драко оставалось больше времени на работу над Антизельем.
Но сегодня все пошло решительно не так, как ему хотелось. День начался с того, что Кэрроу устроили облаву на членов Армии Дамблдора и заставили старост в ней участвовать. Драко пришлось вместе с остальными старостами подкарауливать ничего не подозревающих Финнигана и Макмиллана, хотя это и не доставило ему ни капли удовольствия. Оба дамблдоровца умудрились вырваться из засады и скрыться, причем так, что их не смогли найти ни Кэрроу, ни слизеринцы, ни все остальные учащиеся и преподаватели Хогвартса. Симус и Эрни будто в воду канули. Глядя на бесплодные попытки Кэрроу разыскать беглых дамблдоровцев, Драко только усмехался. Ему-то хорошо было известно, что в Хогвартсе существует одно-единственное место, где можно скрыться бесследно. Так ничего и не добившись, Кэрроу, наконец, соизволили отпустить учеников на обед.
Но на этом «веселые» новости для Драко на сегодня не закончились. Во время обеда в Большой зал, как обычно, влетело несколько десятков сов с почтой. Среди них Драко с легким недоумением заметил и своего черного филина, которого в последнее время крайне редко посылал домой с письмами. К лапке филина был привязан крупный сверток, совсем не похожий на письмо от матери. Отвязав посылку, Драко потрепал птицу по голове, вручил филину круглое печенье и принялся распаковывать сверток. Внутри оказался свежий номер «Ежедневного пророка», перевязанный шелковой лентой с сургучной печатью с фамильным гербом, и записка, написанная острым почерком отца: «Поздравляю, сын. Ты на первой полосе». Драко изумленно перечитал записку, а затем быстро развернул газету и уставился на обложку.
Ему хватило пары секунд, чтобы, увидев название посвященной ему статьи, прийти в ярость. Смертельно побледнев, не обращая ни на кого внимания, Драко со злостью выдрал первую страницу из газеты, яростно скомкал ее и принялся рвать на мелкие клочки.
- Эй, Драко, ты чего? – удивленно спросил сидящий рядом Блейз. – Что там такого?
- Ничего, - сквозь зубы процедил Драко, сложил клочки бумаги в пустое блюдо на столе и направил на них волшебную палочку: - Инсендио!
Порванная обложка ярко вспыхнула и мгновенно превратилась в кучку пепла.
- Эй, поосторожнее! – недовольно воскликнул Нотт. – Хочешь школу спалить?
- Не голоси, Тед, - бросил Драко, резко вставая.
- Ты куда? – спросил Блейз.
Драко не ответил. Захватив с собой остатки газеты, он решительным шагом вышел из Большого зала. В душе у юноши клокотала ярость. Единственное, чего он желал – оказаться сейчас подальше от всех друзей и знакомых. Он стремительно вышагивал по коридорам школы, сжимая в руках измятый номер «Ежедневного пророка», и внутренне проклинал чертовых репортеров, тупых студентов и сплетниц-студенток, своего отца и самого себя. Перед глазами стояла колдография с обложки: он сам, холодный и отстраненный, стоит на железнодорожной платформе возле «Хогвартс-экспресса», а рядом с ним, практически повиснув на его руке, вертится Астория со своей неизменной кукольной улыбкой на лице, с ямочками на щеках, с широко распахнутыми небесно-голубыми глазами… сама невинность, черт бы ее побрал! И заголовок во всю страницу: «Свадьба года! Счастливые жених и невеста отправляются в школу на свой последний семестр» - и, ниже и гораздо мельче: «Наследник богатейшего и известнейшего магического семейства, сын Люциуса Малфоя Драко Малфой собирается объявить о своем намерении взять в жены Асторию Гринграсс, дочь известного борца за чистоту крови Беренджера Гринграсс. Дата помолвки уже назначена». Когда они только успели, эти чертовы журналисты? Как они умудрились все пронюхать? Неужели кто-нибудь из его друзей так подло ударил в спину? Нет, не может быть… Друзья не поступили бы так. А вот отец… Верно! Это ведь он прислал газету, да еще с циничной запиской с поздравлениями. Чего он собирался этим добиться? Гнева Драко? Что ж, у него отлично получилось!
Разозленный и уставший, Драко направился в свою комнату, без зазрения совести пропустив последний урок – трансфигурацию. Он прекрасно понимал, что Макгонагалл назначит ему какую-нибудь весьма неприятную отработку, но сидеть еще полтора часа на занятиях он был просто не в силах. Сейчас Драко хотелось закрыться в своей комнате, плюхнуться на кровать лицом вниз и проваляться так часа два, не меньше. А потом продолжить изготовление Антизелья.
Не тут то было. У дверей гостиной старост Драко поджидала Астория. Она была явно чем-то озабочена и нервно переступала с ноги на ногу, ожидая своего нареченного жениха.
- Вот черт! – прошептал Драко себе под нос.
- Драко! – тонким кукольным голоском пропищала Астория, увидев Малфоя в коридоре. – Наконец-то! Мне нужно поговорить с тобой.
- Привет, Астория, - сдержанно поздоровался Драко. – Почему ты не на занятиях?
- У меня свободный урок, - пожала плечами Астория. – К тому же, у меня к тебе есть серьезный разговор, а в последнее время тебя невозможно поймать – ты вечно торчишь у Слизнорта или в своей комнате. Вот, решила подождать тебя здесь и не прогадала.
- Это так срочно? – недовольно спросил Драко. – Мы не можем поговорить об этом завтра?
- Нет, - решительно отрезала Астория. – Мы должны поговорить сейчас.
- Ну, хорошо, - возведя глаза к потолку, протянул Драко и открыл дверь в гостиную. – Заходи.
Астория прошла в комнату и остановилась у окна. Драко отбросил школьную сумку в угол, швырнул остатки газеты на стол и уселся на диван, закинув ногу на ногу.
- Слушаю тебя, - нетерпеливо произнес он. – О чем ты хотела поговорить?
- Где Аббот? – вдруг спросила Астория.
- На занятиях, наверное, - пожал плечами Драко. – Я ее сегодня не видел.
- Странно, - фыркнула Астория. – Живете с ней, можно сказать, в одной комнате, а ты даже ее не видишь…
- К чему ты клонишь, Астория? Мы, по-моему, уже обсуждали вопрос с Аббот. Я думал, ты все поняла.
- Не беспокойся, дорогой, вопрос с Аббот меня больше не интересует, - обманчиво-любезным тоном проговорила девушка. – Я хотела прояснить кое-что другое.
- Что именно? – начиная потихоньку закипать, спросил Драко и встал с дивана.
Астория отвернулась к окну и замолчала, устремив взгляд на серое небо. В ее застывшем личике, голубых глазах, сжатых в полоску губах читалась такая решимость, что Драко не стал подгонять невесту и терпеливо ожидал того, что она скажет. Наконец, она промолвила, все еще глядя в окно:
- Запри дверь. Не хочу, чтобы нам помешали.
Драко достал палочку из кармана мантии и, направив на дверь, невербально запер ее. Астория удовлетворенно кивнула, не глядя на жениха.
- Скоро наша помолвка, - вдруг сказала она, покосившись на истерзанную газету.
- Ты это уже видела? – спросил Драко с возрастающим негодованием в голосе. С каждой минутой ему все труднее было держать себя в руках. – Раздули шумиху! Чертовы газетчики… Интересно знать, кто им все это выложил?
Астория не ответила, явно размышляя о чем-то своем. С минуту она еще смотрела в окно, но, наконец, обернулась и медленно произнесла:
- Знаешь, Драко, я в последнее время много думала… Я думала, неужели я и в правду была настолько наивной девчонкой, что согласилась выйти за тебя замуж, да еще и подписать этот чертов Контракт?
- Что?! – глаза Драко округлились от изумления. Он ожидал от Астории всего, что угодно – только не такого заявления.
- Мы не будем счастливы вместе, признай это, Драко, - невесело усмехнулась она. – Это же очевидно. Ты ненавидишь меня.
- Я… не… - забормотал Драко, вдруг почувствовав, как обрывается сердце. Жгучая волна стыда накатила из глубины сознания, заставив лицо Малфоя запылать румянцем. – С чего ты взяла?
- Не думай, что я полная дурочка, Драко, - фыркнула Астория почти со злостью. – Я все прекрасно вижу. Я нарочно перестала искать твоей компании в последние пару недель – и что обнаружила? Тебе наплевать, рядом я или меня нет, разговариваю я с тобой или игнорирую. Мне кажется, тебе было бы все равно, даже если бы я вдруг умерла. Хотя, нет, ты, наверное, обрадовался бы, что Контракт, наконец, разрушен.
- Что… - тихо сказал Драко и не узнал собственного голоса. – Что ты такое говоришь?
- Ой, брось, Драко! – усмехнулась Астория и скрестила руки на груди. – Чего это ты так испугался? Не собираюсь я ничего с собой делать, я еще не совсем выжила из ума. И Контракт я разорвать не в силах, так что придется смириться… Но, знаешь, мне кажется, я заслужила того, чтобы мой будущий муж был со мной откровенным. На большее мне, к сожалению, рассчитывать не приходится.
- И что же ты хочешь знать? – помрачнев, спросил Драко.
Астория загадочно усмехнулась, шагнула Драко навстречу и, глядя прямо ему в глаза, спросила:
- Ответь мне, Драко, я ведь не первая твоя девушка?
Драко приподнял бровь.
- Конечно, не первая. Я встречался с Пэнси до шестого курса, по-моему, это всем было известно.
- Я не это имею в виду, - процедила Астория. – Я хочу знать, ты спал с кем-нибудь до меня?
Драко в растерянности уставившись на невесту. Справившись с собой, он произнес:
- Что за вопросы? Зачем тебе это знать?
- Хочу понять, - ответила Астория, - почему ты так ненавидишь меня. Чем я хуже той, с которой ты спал до меня? Меня это очень интересует. Итак, мистер Малфой, вы мне ответите? Или мне стоит ответить за вас?
Драко скрипнул зубами в бессильной злобе и процедил:
- Чего ты добиваешься, Астория? Что ты хочешь доказать?
- Я уже сказала, - усмехнулась она. – Мне интересно знать, с кем спал мой нареченный жених, чтобы в будущем избежать каких бы то ни было неприятных инцидентов или слухов.
- Что за… какое отношение это имеет к нашему будущему?!
- Не увиливай, Драко! – нахмурилась Астория. – Лучше ответь, какой потаскушке удалось забраться к тебе в постель?
- Астория!!! – воскликнул Драко с гневом. – Я не собираюсь обсуждать это с тобой!
- Но тебе придется! – в тон ему вскрикнула девушка. – Просто признай это, Драко! Найди в себе мужество сказать правду! Я и без этого ее знаю, но хочу, чтобы ты перестал мне лгать! С кем ты спал до меня?!
- Ни с кем! – рыкнул Драко, сжав кулаки. Сердце его колотилось, как бешеное, дыхание было шумным и прерывистым.
Лицо Астории неуловимым образом изменилось. На нем появилось выражение презрительного недоверия и превосходства.
- Даже с Грейнджер? – вдруг совершенно спокойно спросила Астория.
Драко отшатнулся от нее, будто отброшенный заклинанием. Губы его побледнели, на щеках заалели неровные пятна, а в глазах загорелся совершенно безумный, дикий и тоскливый огонь.
- Ты даже не станешь отрицать? – почти не размыкая губ, процедила Астория и вскинула подбородок. Голос ее дрожал. – В прошлый раз ты клялся, что мне послышалось имя этой грязнокровки…
- Не смей! – рявкнул Драко.
Астория вздрогнула. Ее правильный кукольный ротик искривился в ядовитой усмешке.
- Великолепно! Браво! Вот оно, истинное лицо Драко Малфоя. И к чему был весь тот спектакль, что ты разыгрывал с начала учебного года?
- Прекрати, Астория, - глухо произнес Драко, не глядя ей в глаза.
- Зачем? – с горечью усмехнулась она. – Может, мне это нравится. Я хочу, наконец, вывести тебя на чистую воду. Хотя это уже не имеет значения, я ведь, в отличие от тебя, прекрасно помню все, что случилось ночью перед Рождеством.
Драко почувствовал, как внутренности окатило жаром. В ушах застучал пульс, а дыхание на мгновение прервалось. Астория шагнула к Драко, приблизилась к его лицу и, почти касаясь его губ своими, прошептала:
- «Я люблю тебя, Гермиона»… Это ты говорил мне, когда обнимал и целовал меня. Помнишь?
Драко потрясенно молчал, глядя в пространство перед собой. На его лице читалось смешанное выражение – испуга, гнева и стыда. Астория усмехнулась почти отчаянно и со странным, совершенно не свойственным ей выражением, произнесла:
- Ты ведь ЕЕ любишь. Ее, не меня. Я просто… замена? Да, точнее не скажешь, я – всего лишь замена. Ты ведь даже не понял, что в ту ночь не она была с тобой. Не вспомнил обо мне, даже когда увидел в своей постели утром. Выходит, я ничего не значу для тебя. Ноль. Пустое место. Зато Грейнджер… - тут Астория перешла на ядовитый шепот: - О, если бы ты слышал, с какой страстью ты шептал ее имя! Как дрожал, думая, что прикасаешься к ней. Я и не представляла, что Драко Малфой может быть таким… слюнтяем, что ли? – Астория усмехнулась. – Мне даже думать противно, что ты стал таким из-за какой-то шлюхи-грязнокровки.
В один миг ярость захлестнула разум Драко. Прежде, чем он успел осознать это, его рука взметнулась в воздух и отвесила Астории пощечину.
- Заткнись!
Крик Драко эхом отразился от каменных стен гостиной. Астория в ужасе схватилась за щеку. Глаза девушки наполнились слезами.
- Ах, ты… - задыхаясь от гнева, выдавила Астория. – Да как ты…
- Убирайся! – рявкнул Драко, отступая на шаг. – Уходи, пока я не сделал чего-нибудь…
- Как ты посмел поднять на меня руку?! – завизжала Астория в ярости. Щеки ее запылали гневным румянцем, из глаз брызнули слезы обиды. – Ненавижу тебя!!! Слышишь?! Ненавижу тебя, Малфой!!! Будь ты проклят! Ты и все твое семейство! Я лучше умру, чем выйду за тебя замуж!!! Ненавижу!
- Ну, так уходи! – вскрикнул Драко в ответ. – Чего ждешь?!
- Чего я жду? – Астория в негодовании схватила Драко за рубашку. – Я жду извинений! Ты посмел ударить меня, ты… предатель крови… подлец… ты должен умолять меня о прощении!!! Если мой отец узнает о том, что ты сделал, он не оставит от тебя мокрого места!
- Да, давай, беги к своему папочке жаловаться! – заскрипел зубами Драко. – Но, знаешь что, это тебе не поможет! Да! Я ни капли не жалею, что сделал это! Мне даже полегчало!
Астория задохнулась от возмущения. Толкнув Драко в грудь, она завопила что было сил:
- Ах ты, подонок! Я сейчас же пошлю сову папе!.. И Люциусу – тоже. Он должен знать, что его сын спал с грязнокровкой!
Драко схватил Асторию за руку выше локтя и резко притянул девушку к себе. Она зашипела от боли, уперлась свободной рукой Драко в грудь:
- Отпустит меня сейчас же! Не смей меня трогать!
Он не обратил внимания на ее гневные вопли. Сгреб в кулак ее золотые локоны, заставив ее запрокинуть голову, и прошипел, дрожа от ярости:
- Не смей! Слышишь, не смей называть ее так, иначе я вырву твой маленький грязный язычок! Ты не достойна одного ее волоска, запомни это хорошенько. И если ты еще хоть раз посмеешь угрожать мне, поверь, пощечина покажется тебе поцелуем по сравнению с тем, что я с тобой сделаю.
В его голосе звучало столько холодной, убийственной уверенности и злобы, что Астория не нашла, что ответить, и только пораженно захлопала ресницами.
- Тебя беспокоит то, что я спал с кем-то до тебя, персик? – процедил Драко обманчиво ласковым голосом, наклоняясь к самому лицу Астории. Она часто дышала от страха и гнева, на ее шее быстро пульсировала тонкая вена, а глаза все еще были влажными от слез.
- Мне наплевать! – с вызовом воскликнула она. – Катись ко всем чертям вместе со своими подстилками, трахай, кого хочешь! Ко мне это больше не имеет никакого отношения!
- Ошибаешься, персик, - с устрашающим спокойствием проговорил Драко, и в глазах его загорелся опасный огонек. – Мы навеки связаны Контрактом, так что, хочешь ты того или нет, ты будешь моей женой. И трахать я буду исключительно тебя, моя дорогая.
Последние слова Драко прошипел с абсолютно животной усмешкой. Асторию охватило паническое чувство ужаса, она дернулась, пытаясь вырваться из захвата Драко, но он только крепче прижал ее к себе.
- Пусти! – взвизгнула Астория. – Ты делаешь мне больно!..
- Неужели? – наиграно изумленно протянул Драко. – А мне казалось, тебе это нравится. Ты ведь этого хотела, не так ли, персик? – тут он склонился к ее лицу и впился губами в ее пухлые алые губки.
Астория затравленно пискнула, попыталась отстраниться, но ничего не вышло – Драко намертво вцепился в ее руку и волосы, так что пошевелиться не было никакой возможности. Его поцелуй был яростным и грубым, он, скорее, пытался не целовать, а искусать ее губы. Астория протестующе замычала, а Драко, услышав это, только сильнее прижался своими губами к ее, поймал зубами ее нижнюю губу и без малейшего сожаления прикусил посильнее. Тут же он почувствовал во рту привкус крови. Астория взвизгнула, слезы вновь брызнули из ее глаз. Драко отстранился от ее губ и взглянул на нее с похотливой ухмылкой.
- Что ты делаешь?! – не сдержав всхлипа, воскликнула Астория. – Отпусти меня! Сейчас же! Не смей прикасаться ко мне, Малфой, я не позволю тебе…
- Ах, не позволишь… - прошипел Драко. – Ну, что ж, попробуй, - тут он схватил свободную руку Астории и с силой подтолкнул девушку к дивану.
Оступившись, Астория вскрикнула и упала навзничь. Попыталась тут же вскочить, но не успела – Драко придавил ее сверху своим телом и снова поймал и скрутил ее руки, на этот раз – над головой.
- Прекрати! – закричала Астория, яростно вырываясь из стального захвата Драко. – Как ты смеешь?! Отпусти меня! Слышишь?! Я сказала, немедленно меня отпусти! Я не хочу!!!
- Чего не хочешь? – прошептал Драко Астории на ухо. Склонился к ее тонкой шее и вдруг провел своим влажным шершавым языком от плеча до уха. – Этого?
Астория содрогнулась от отвращения.
- Хватит! – взвизгнула она. – Прекрати! Оставь меня в покое!!! Я тебя ненавижу!!!
- А мне казалось, ты на все готова, лишь бы забраться ко мне в постель, - с презрением процедил Драко, приподнялся над Асторией, перехватил ее запястья одной рукой, а другой сдернул с ее шеи зеленый слизеринский галстук и рванул воротник форменной рубашки. Пуговицы с треском оторвались и рассыпались по дивану и ковру.
Глаза Астории округлились от ужаса. Пару мгновений она не могла справиться с голосом, а затем закричала:
- Что ты делаешь?! Драко, что ты делаешь?!
- Всего лишь воздаю своей невесте то, что ей причитается, - мстительно прошипел Драко, задрав бюстгальтер Астории и грубо сжав ее грудь в ладони.
- Драко!!! – с нотками панического ужаса в голосе завопила девушка. – Остановись! Прекрати это немедленно!!!
- Кто может мне запретить? – прошипел он. Вновь схватил запястья Астории обеими руками, склонился к ее груди и прикусил маленький розовый сосок.
- А-а-а!!! – вскрикнула девушка, сжимаясь от боли и ужаса. – Прекрати, Драко! Остановись! Мне больно!
- Ничего, это скоро пройдет, - усмехнулся Драко и принялся выписывать языком круги вокруг другого соска.
Астория задрожала крупной дрожью.
- Драко! – голос ее сорвался. Надрывно всхлипнув, она заскулила от отчаяния.
Драко не услышал ее. Он будто обезумел, перестал понимать, что делает, и что происходит вокруг. Заломил руки Астории за спину, с яростью впился губами и зубами в ее обнаженное плечо, заставив девушку закричать. Но и это не образумило его. Он опустил руку к бедрам Астории, задрал вверх ее юбку и попытался раздвинуть ей ноги. Астория инстинктивно сжала их изо всех сил, но Драко это не остановило. Он с силой уперся коленом между ее бедер, и ей волей-неволей пришлось сдаться, разведя ноги в стороны.
- Остановись! Драко! – всхлипывая, взмолилась Астория. – Пожалуйста! Не делай этого!
- Почему же? – сквозь зубы прошипел Драко. Желваки на его скулах ходили ходуном, дыхание было хриплым и неровным, а глаза горели безумным огнем. – Ты же этого хотела! Сама пришла ко мне, сама решила переспать со мной, а теперь строишь из себя недотрогу? Не выйдет, персик!
Наклонившись к груди Астории, Драко принялся жадно целовать ее, шумно дыша, при этом лихорадочно пытаясь одной рукой расстегнуть ремень на своих брюках. Наконец, ремень поддался, звякнула пряжка, вжикнула застежка-«молния». Асторию затрясло, словно в лихорадке.
- Нет! Нет! Нет! – зарыдала она. – Нет! Нет! Драко! Пожалуйста! Не надо! Драко! Прошу тебя! Пожалуйста! Не надо! Нет! Нет… нет… нет… только не так… только не так… - безудержные слезы струились по ее лицу, тело сотрясали рыдания. – Пожалуйста… пожалуйста… не хочу… я не хочу… пожалуйста… Драко, пожалуйста… не надо…
Драко, казалось, не слышал или не хотел слышать. Он все сильнее сжимал ее запястья, при этом продолжая яростно набрасываться губами и зубами на ее грудь и шею. Астория вдруг почувствовала что-то горячее и твердое, упершееся в нее внизу, между ног. Сердце ее едва не остановилось от ужаса. Собрав последние силы, девушка отчаянно завопила, срывая связки:
- НЕ НАДО-А-А-А-А-А-А!!!
В следующую секунду в дверь гостиной раздался громкий требовательный стук, и из коридора послышался возмущенный голос Ханны Аббот:
- Малфой! Какого хрена ты заблокировал дверь?!
Драко будто внезапно шарахнуло пробуждающим заклинанием. Он вскочил с дивана, торопливо натягивая брюки и пытаясь их застегнуть, при этом руки его отчаянно тряслись. Астория инстинктивно вжалась в спинку дивана, подтянув колени к подбородку, стянула рубашку на груди, закрыла рот воротником и тяжело и часто задышала, борясь с рыданиями, подступающими к горлу.
- Эй, Малфой, ты там заснул, что ли? – снова прокричала Ханна и принялась барабанить в дверь.
Драко заскрипел зубами, схватил палочку и рявкнул в сторону двери:
- Алохомора!
Дверь тут же распахнулась, и за ней показалась Аббот с занесенным для очередного удара кулаком. Вытаращившись на взмыленного Малфоя и помятую заплаканную Асторию, Ханна пару секунд так и стояла, подняв руку, и не могла вымолвить ни слова. Драко не стал дожидаться, пока к ней вернется дар речи, резко развернулся и пулей влетел в свою комнату. Мысли путались, внутри все колотилось от гнева и стыда, перед глазами плясали цветные пятна. Почти не осознавая своих действий, он кинулся к шкафу и принялся поспешно одеваться – теплый свитер, пальто, шарф, уличная мантия… Обувшись и прихватив с собой палочку, Драко влетел в гостиную. Не глядя на Асторию, пронесся через комнату к двери и выскочил вон.
Ханна едва успела посторониться. Проводила его недоумевающим взглядом и обернулась к Астории. Та уже выпрямилась и пыталась дрожащими руками застегнуть уцелевшие пуговицы на рубашке. По щекам Астории все еще струились слезы, но выражение лица было уже совершенно непроницаемым.
- Что у вас тут случилось? – спросила Ханна, почти с сочувствием глядя на слизеринку.
- Не твое дело, - гнусаво ответила та, подобрала с пола свой галстук и направилась мимо Ханны к двери.
- Он с тобой что-то сделал? – повторила попытку Ханна.
Астория резко обернулась, с яростью воззрилась на Аббот, выкрикнула:
- Да пошла ты к черту! – и выскочила из гостиной.
Ханна в недоумении пожала плечами и, пробормотав: «Кто их разберет, этих слизеринцев!» – направилась в свою комнату.
Ослепительно-желтое солнце за окнами замка медленно, но уверенно перевалило через зенит и покатилось в сторону горизонта.



Вечером, после облавы Кэрроу, Джинни и Невилл сидели в гостиной Гриффиндора, грелись у жарко горящего камина и беседовали.
- Это просто кошмар! – вздыхал Невилл. – Хорошо, что Симус и Эрни успели спрятаться в выручай-комнате.
- Да уж, - задумчиво протянула Джинни. – В следующий раз они могут и не успеть.
- Что ты такое говоришь? – нахмурился Невилл. – Мы и так ходим по лезвию ножа, не хватало нам только пессимистических настроений.
Джинни слабо улыбнулась:
- Да все нормально, не волнуйся, Невилл. Просто мне сегодня немножко не по себе.
Невилл понимающе кивнул и замолчал, уставившись на огонь в камине. В гостиной было непривычно тихо, большинство студентов были внизу, в Большом зале на ужине. Невилл собирался пробраться на кухню и попросить у домовиков немного еды для Симуса и Эрни, но не рискнул, подумав, что Кэрроу или слизеринцы могут проследить за ним. Он решил провернуть операцию позже, когда уже ни старост, ни Кэрроу не будет в коридорах.
- Не проспать бы… - пробормотал Невилл вслух.
Джинни вздрогнула от звука его голоса и, поежившись, обхватила плечи руками. Отблески пламени играли на ее распущенных медно-рыжих волосах. Сегодня волосы Джинни казались особенно темными и отбрасывали на ее лицо странный кровавый отсвет.
- Джинни, все в порядке? – сам не зная, почему, вдруг спросил Невилл.
- Да, - кивнула девушка. – Просто тут сегодня слишком холодно, тебе не кажется?
- Нет, - Невилл покачал головой. – Мне даже душновато.
- Правда? – слегка удивленно спросила Джинни и устремила опустошенный взгляд на горящие в камине поленья.
- Ты какая-то странная в последнее время, - заметил Невилл. – Все больше молчишь, думаешь о чем-то… тебя будто подменили.
- Знаешь, Невилл, - вдруг призналась Джинни, - я себя как-то странно чувствую. Мне кажется… да нет, я почти уверена – я должна была умереть.
- Что? – ошарашенно пробормотал Невилл. – Не говори так! Не смей так даже думать!!!
- Успокойся, Невилл, все в порядке, - поспешила успокоить друга Джинни. – Я ни о чем таком не думаю. И не об этом говорю. Я имею в виду то, что случилось в «Хогвартс-экспрессе» перед Рождеством. Когда мы сражались с Пожирателями. Я должна была погибнуть, Невилл, понимаешь? Я это чувствую. Это очень странное ощущение, будто меня вырвали из рук смерти… Я не совсем понимаю, как такое возможно и вообще… Это все чертовски странно, но… Просто с того самого дня я вижу сны.
- Сны?
- Жуткие кошмары, в которых я каждый раз умираю, - голос Джинни задрожал. – Я вижу тот самый день и тот самый коридор вагона. Вижу заклинание Малфоя, летящее в меня. Потом чувствую толчок в грудь, меня подбрасывает в воздух, а дальше… Удар по голове и – чернота. Такая… с привкусом металла во рту. И из этой черноты ко мне тянется бледная и тонкая, как у покойника, рука. И голос… я слышу ужасный голос, от которого волосы на голове шевелятся. И он говорит что-то про то, что его обманули. И про расплату…
Невилл в растерянности уставился на подругу.
- Я думаю, что должна была погибнуть в тот день, - продолжила она. – Но каким-то чудом ему удалось спасти меня. Я обязана ему жизнью.
- Кому? – тихо спросил Невилл.
- Малфою.
- Малфою? – непонимающе переспросил Невилл. – Но ведь это из-за него ты чуть не погибла!
- Не Люциусу, - улыбнувшись, покачала головой Джинни. – Драко.
Невилл не нашел, что ответить, и только еще шире распахнул глаза от удивления.
- Драко Малфой спас меня в тот день в поезде, - тихо сказала Джинни и опустила глаза. – Он оттолкнул меня, он не позволил мне удариться головой и умереть, он… спас мне жизнь, Невилл.
Пару мгновений Невилл смотрел на Джинни, надеясь, что сейчас она рассмеется и скажет, что это была шутка, но выражение ее лица оставалось крайне серьезным.
- Ты это взаправду? – наконец, спросил Невилл.
- Да, - кивнула Джинни. – Ты мне не веришь? – в голосе ее зазвучали опасные нотки.
- Да, нет, я верю, конечно, - с сомнением протянул Невилл. – Но как? Как это возможно? Его ведь не было в том вагоне!
- Он был там, - покачала головой Джинни. – Я видела его всего пару мгновений, а потом… потом он растворился в воздухе.
- Значит, тебе просто показалось! – воскликнул Невилл. – Если бы Малфой был там, он не стал бы тебе помогать, скорее, встал бы на сторону своего папаши!
- Я тоже так думала, но потом поняла, что это на самом деле был он! – возразила Джинни. – Он просто применил дезиллюминационное заклятье, поэтому и исчез, и вы его не заметили.
- Ага, - хмыкнул Невилл. – И спас девушку своего заклятого врага. С чего бы ему это делать?
- Я не знаю! – вспылила Джинни. – При случае спрошу его об этом!
Невилл замолчал, но взгляд его по-прежнему выражал глубочайшее сомнение. Наконец, юноша произнес:
- Я не доверяю ему. И тебе не советую этого делать. Это ведь Малфой. От него всего можно ожидать. Может, он хотел обмануть тебя, усыпить твою бдительность. И у него получилось, ты уже веришь в его благородство!
- Я верю в то, что видела, - насупившись, произнесла Джинни. Похоже, вместе со злостью к ней начала возвращаться и бодрость. Встав с кресла, рыжая ведьмочка направилась к выходу из гостиной.
- Ты куда?
- Хочу проведать Симуса и Эрни, - неохотно ответила она.
- Это может быть опасно! – предостерег Невилл. – Кэрроу, наверняка, установили за нами слежку. Если они узнают, что мы скрываемся в выручай-комнате…
- Они НЕ узнают, - отчеканила Джинни, - это я тебе обещаю. Не беспокойся, Невилл, я проберусь туда незаметно. Да, еще кое-что… Тебе тоже стоит туда прийти. И вообще, давно мы не собирали ребят… Невилл, сделай одолжение, достань галеон, вызови всех наших в выручай-комнату, я хочу поговорить с ними.
Невилл кивнул и полез в карман брюк за заколдованным галеоном, тайным средством связи, доставшимся возрожденной Армии Дамблдора по наследству от Гермионы Грейнджер, и принялся колдовать над ним. Подняв голову, Невилл обнаружил, что гостиная опустела. Джинни ушла.

Через полчаса новая Армия Дамблдора почти в полном составе собралась в выручай-комнате на восьмом этаже. На этот раз комната стала для ребят не просто тренировочным залом, а самым настоящим убежищем: она была огромная и напоминала какой-то необычайно роскошный шалаш или невероятных размеров пароходную каюту. Разноцветные гамаки свисали с потолка и навесной галереи, вившейся вдоль сплошных, без окон, стен, обшитых тёмными деревянными панелями и украшенных яркими гобеленами. Здесь присутствовали гербы факультетов всех участников Армии Дамблдора: золотой лев на алом фоне — герб Гриффиндора, чёрный барсук Хаффлпаффа, вышитый на жёлтом, и бронзовый орел Равенкло на лазоревой ткани. Не видно было лишь серебра и зелени Слизерина. Здесь были битком набитые книжные полки, несколько мётел, прислонённых к стене, а в углу — большой радиоприёмник в деревянном корпусе. Этим радиоприемником дамблдоровцы пользовались, чтобы ловить единственную независимую и правдивую радиостанцию, которая осталась неподвластна Волдеморту и его приспешникам – станцию под названием «Поттеровский дозор», созданную неутомимыми изобретателями и шутниками Фредом и Джорджем Уизли и их другом Ли Джорданом. Часто бывало так, что только их веселые голоса помогали помятым, побитым, измученным пытками студентам пережить очередной ужасный вечер и не упасть духом окончательно. Новости о том, что за пределами Хогвартса остались еще те, кто продолжает бороться простив власти Волдеморта, что Война еще не проиграна и Гарри Поттер все еще жив, поддерживали в членах Армии Дамблдора боевой настрой и заставляли их продолжать свою подпольную деятельность. Ровно до тех пор, пока не исчезла Луна Лавгуд. С начала нового семестра «Освободительное движение имени Гарри Поттера», как однажды назвал его Драко Малфой, начало понемногу угасать. Джинни Уизли это совсем не устраивало. Она не привыкла легко сдаваться. И сегодня, как раз после того, как Кэрроу пытались окончательно сломить дух Армии и поймать двух из ее главных зачинщиков, Джинни решила, что пришло время поговорить с ребятами откровенно.
В выручай-комнате царило напряженное молчание. В одном из углов комнаты Лаванда и Парвати вместе с Падмой промывали и, как могли, пытались исцелить глубокие порезы на лице Симуса, оставшиеся после попадания заклятья Кэрроу. Рядом сидел понурый Эрни, прикрывая лечебным компрессом левую щеку, а подле него со скорбным выражением лица стояла Ханна и время от времени бросала осторожные взгляды на Невилла, будто хотела что-то сказать, но не решалась. В центре комнаты на пуфике восседал Терри Бут, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая по полу носком ботинка, рядом с ним в такой же напряженной позе сидел Майкл Корнер. Сьюзен Боунс и двое братьев Криви заняли свободное пространство между натянутыми вдоль стены гамаками. Все смотрели на Джинни и ждали, что она скажет.
- Все собрались? – окинув взглядом немногочисленную компанию, спросила Джинни и поджала губы. – Слишком мало…
- Ничего удивительного, - хмыкнул Терри. – После всех этих облав и пыток Кэрроу никто не хочет рисковать своей шкурой ради какого-то там Сопротивления.
- Верно, - тут же подхватила Лаванда. – Особенно после того, как Пожиратели начали похищать людей.
Студенты дружно закивали в подтверждение ее слов.
- Но вы-то пришли, - сказала Джинни решительно. – Значит, вы не боитесь. Нам нужно и всем остальным показать, что мы еще можем побороться за себя и за школу! Мы в последнее время совсем никуда не выбираемся, не предпринимаем никаких диверсий…
- На самом деле, - вдруг перебил ее Эрни, отнимая компресс от лица, - мы тоже хотели об этом поговорить.
Джинни замолчала, с легким недовольством глядя на хаффлпаффца. А Эрни продолжил:
- Мы уже почти полгода пытаемся бороться с Кэрроу, делаем вылазки, спасаем младшекурсников, подставляясь под пытки. Это все, конечно, очень хорошо, да только конца этому не видно. Война продолжается, и сторонников Гарри Поттера становится все меньше. Да и сам он пропал в неизвестном направлении. Откуда нам знать, что он еще жив? К тому же, наши родные и близкие теперь в опасности. Если Пожиратели смогли выкрасть студента прямо из поезда, что помешает им ворваться в дом к чьим-нибудь родственникам? К моим родителям, например, или к бабушке Невилла?
- Ну, за мою бабушку можешь не беспокоиться, она себя в обиду не даст, - хмыкнул Невилл.
- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, - сердито насупившись, ответил Невиллу Эрни. – Не все же такие, как твоя бабушка!
Джинни несколько мгновений молчала, только было заметно, как с каждой секундой ее лицо становится все бледнее, а взгляд горит все решительней.
- Значит, вот как? – спросила она тихо. – Значит, так вы думаете?
- Да, - ответил Терри. – Нам всем нелегко приходится, но раньше мы, по крайней мере, могли не опасаться за своих родных. Теперь все по-другому. И быть участником Армии Дамблдора стало небезопасно.
- Это никогда не было безопасно! – в сердцах воскликнула Джинни.
- Но никогда – настолько, как сейчас! – откликнулся Эрни.
- И что это значит?! – гневно спросила Джинни. – Вы, что, решили просто сдаться? Просто поджать хвосты и спрятаться?
- Нет, - покачал головой Терри. – Но, с точки зрения здравого смысла, нам лучше прекратить нашу деятельность. У нас нет никакого достаточно сильного оружия, нет таких знаний боевой магии, как у взрослых волшебников, нет ничего, что могло бы нас защитить, если вдруг Кэрроу или любой другой Пожиратель захочет с нами разделаться. И даже эта комната, – тут Терри обвел взглядом их убежище, - не способна дать нам стопроцентную защиту, ведь она не дает еды, так что прятаться здесь бесконечно не получится.
- Еда, значит? – хмыкнула Джинни почти с презрением. – Вот что вас волнует? Как бы не остаться без вкусного ужина, поплотнее набить брюхо и послаще поспать?
- Джинни, - сконфуженно пробормотал Невилл. – Зачем ты так?
- Они правы, Джинни, - подал голос Симус. – Мы – всего лишь студенты. Все, что мы можем сделать – это постараться защитить хотя бы самих себя и своих близких. Если мы продолжим собирать Армию, Кэрроу, наверняка, не станут больше с нами церемониться.
- И еда, кстати, тоже важный стимул, - заметила Парвати. – Я вот, например, вообще не могу нормально думать, если не пообедаю вовремя. И как в таком состоянии спасаться от Пожирателей?
Джинни стиснула зубы, будто боялась, что у нее вот-вот вырвется какое-нибудь ругательство. Глубоко вдохнув, она повернулась к Сьюзен и братьям Криви, до того молча сидевшим прямо под гобеленом с изображением гриффиндорского льва, и спросила:
- А вы что скажете?
Сьюзен растерянно захлопала ресницами, Колин смутился, а Деннис, опустив голову, тихо ответил:
- Нас мало… Что мы можем сделать? Лучше, и в правду, не лезть больше во все это.
- Не лезть?! – наконец, вышла из себя Джинни. – НЕ ЛЕЗТЬ?! Да мы уже по уши в этом дерьме, так что ваша попытка дать задний ход не имеет смысла! Кэрроу в любом случае припомнят нам все, что мы творили, так не лучше ли сделать так, чтобы им было побольше чего вспомнить?!
- Тебе хорошо говорить, Уизли! – вспыхнул Макмиллан. - Твои родители – в Ордене, под защитой. Не всем же так повезло!
- Повезло? – едва слышно произнесла Джинни, и этот ее шепот больше, чем вопли, заставил всех напрячься. – Моим родителям повезло?.. – не находя слов, она беспомощно оглянулась на Невилла, но он только пожал плечами с извиняющимся выражением на лице. Джинни вновь посмотрела на товарищей по оружию и заговорила быстро, отчаянно и гневно:
- Да вы хоть знаете, что это за везение – быть членом Ордена Феникса?! Я бы с радостью поменялась этим везением с любым из вас, лишь бы мои родители действительно были в безопасности! Да, мои мама и папа, мои братья состоят в Ордене, это правда. Но они не прячутся по норкам, как трусливые зайцы, они всегда на передовой, они сражаются с приспешниками Сами-Знаете-Кого, они жизнью рискуют, лишь бы у всех нас была надежда на светлое будущее! Вы знаете, каково это – просыпаться каждое утро и бояться спуститься в Большой зал, потому что в любой момент может прилететь сова с известием, что кого-то из них прокляли, ранили или убили?! Говорите, моим родителям повезло? Хорошо, тогда ответьте мне, что же делали ваши родители, когда друзья моих родных погибали, защищая всех вас?!.. – тут Джинни замолкла и, тяжело дыша, исподлобья уставилась на ребят.
В выручай-комнате повисло гнетущее молчание. Ребята опустили головы и боялись посмотреть друг другу в глаза. Наконец, Джинни выдавила:
- Я всегда считала Хогвартс своим домом. Я думала, мы сможем все преодолеть, если будем держаться вместе и упорно сражаться с врагами. Я думала, однажды школа снова станет свободной от власти Пожирателей, и мы сможем жить по-прежнему, когда никого не пытали и не убивали только за то, что он родился в неволшебной семье. Но я ошибалась. Мы все обречены. Это чертово Сопротивление обречено, если уж даже у студентов самого отважного факультета пропали последние капли смелости.
Произнеся эти полные горечи и отчаяния слова, Джинни повернулась к двери и вышла прочь из выручай-комнаты. Ребята продолжали ошеломленно молчать, глядя на украшенные резьбой дверные створки, за которыми только что скрылась огненная шевелюра младшей Уизли. Наконец, Невилл кашлянул, и все тут же словно вышли из магического оцепенения и разом загомонили.
- Мы, вообще-то, тоже знаем, каково это…
- И мы ни о чем таком не говорили…
- Мы ведь не отказывались…
- В самом-то деле!
- Если подумать, Кэрроу еще ни разу не поймали нас, так почему бы не попробовать…
- Ну, уж мои-то родители в состоянии себя защитить, так что…
- По-моему, она только что назвала нас трусами?
- Да чего вы на нее накинулись? Она дело говорит!
- Я вообще молчал!
- СТОЙТЕ!!! – вдруг рявкнул Невилл.
Все разом притихли. Невилл обвел ребят горящим взглядом и громко и твердо сказал:
- Джинни права! Если мы будем и дальше так думать, то Сопротивление обречено!
Ребята молча глядели на Невилла, ожидая продолжения.
- Мы ведь не просто так затеяли все это! Не ради забавы! Мы делаем большое дело, хотя вам, может быть, и кажется, что это все ерунда. Мы помогаем людям верить в то, что еще не все потеряно!
Симус утвердительно закивал. Эрни выпрямил спину, с горячей готовностью прислушиваясь к Невиллу.
- Мы совсем упали духом, мы забыли, в чем наша цель. Но Кэрроу не удастся так просто сломить нас! Мы – Армия Дамблдора! А Дамблдор никогда не сдавался. Он погиб, защищая школу от Пожирателей, и мы не имеем права ударить в грязь лицом перед его памятью!
- Да! – воодушевленно подхватил Колин, а Деннис даже привстал со своего места.
- Как бы Кэрроу ни старались, им так и не удалось прижать нас к ногтю! Они в бешенстве, потому что боятся нас! Хоть они и взрослые опытные маги, но у них не получилось побороть наше Сопротивление!
- Да! – подхватили мальчишки.
- Мы хитрее, быстрее и находчивее них! Мы ведь самые умные! – Невилл кивнул равенкловцам, и в их глазах загорелся отчаянный огонь. – Самые упорные! – тут Невилл бросил взгляд на хаффлпаффцев; в ответ Эрни вскинул руку, сжатую в кулак, а девчонки хором воскликнули «Да!» - Самые смелые!!!
При этих словах лица гриффиндорцев засияли. В едином порыве ребята обступили Невилла, с возбуждением ожидая того, что он скажет дальше.
- Мы не перестанем бороться! Мы продолжим дело Дамблдора и не дадим Кэрроу спокойно вершить свои грязные делишки в стенах Хогвартса! Вы со мной?
- ДА!!! – хором завопили ребята.
На их лицах сиял восторг и возбуждение от предвкушения грядущих перемен; исчезли, будто стертые пламенной речью Лонгботтома, тревога и настороженность, и даже шрамы стали казаться чуть бледней и меньше. На волне воодушевления дамблдоровцы принялись бурно обсуждать планы по подрыву режима Кэрроу, предлагать новые идеи, громко смеяться и шутить. Вдруг Парвати воскликнула:
- И все-таки, было бы здорово, если выручай-комната могла бы давать нам еду, тогда вообще не пришлось бы возвращаться в гостиные и можно было бы водить Кэрроу за нос до конца года!
- Увы, Патил, существуют непреложные законы магии, - с усмешкой ответил равенкловец Терри.
- Такие, как тупость слизеринцев, например, - весело подхватил Симус, и все снова прыснули со смеху.
Никто из ребят не заметил, что мгновение спустя на дальней от дверей стене комнаты появилась картина, которой раньше не было – портрет немного печальной светловолосой девочки, глядящей в пространство рассеянными ласковыми глазами. За спиной у девочки вместо привычного фона картины был нарисован длинный темный тоннель.



Промозглый ветер, не утихая, дул с северо-запада, завывал в каминных трубах, поднимал в воздух искрящуюся снежную пыль, безжалостно трепал одинокие стяги на шпилях замка.
Здесь, на квиддичном стадионе, ветру было просторнее всего. Пустые трибуны, засыпанные снегом, будто бы ждали его, отзываясь на разные лады – то поскрипыванием, то хлопками материи, обтягивающей деревянные помосты трибун. Только эти звуки да грай ворон наполняли стадион в последние полгода. С приходом Снейпа к власти над школой квиддич был под запретом, как и соревнование между факультетами за кубок школы. Очевидно, Снейп боялся допустить даже мысль о том, что Слизерин может хоть в чем-то проиграть. Все это было очень несправедливо, однако по-настоящему никто из учеников и преподавателей уже не возмущался по этому поводу – всем хватало забот помимо квиддича и кубка школы. Чего стоили одни только Кэрроу! О них не хотелось даже думать, не то, что видеть их. Кроме выручай-комнаты только сюда, на стадион, можно было сбежать от их вечного пристального внимания.
Глубоко вздохнув, запахнув поплотней потертую старенькую мантию, Джинни Уизли прошла через заснеженный газон, оставляя за собой цепочку следов, подошла ко входу на трибуны и поднялась на третий ряд. Почему-то именно на третий – не на самый верх и не на первый, чтобы далеко не подниматься, нет – именно на третий. Будто в середину толпы. Будто все места заняты, будто трибуна переполнена орущими гриффиндорцами, размахивающими алыми с золотом знаменами. Они наверняка наколдовали бы пару обидных плакатов в адрес Слизерина в общем и директора в частности, особенно, если бы Фред с Джорджем были здесь. И, конечно, затянули бы свою победную: «Рональд Уизли – наш король!»
Джинни на долю секунды показалось, что она слышит этот самый куплет, распеваемый доброй сотней голосов, но наваждение быстро прошло, оставив после себя горькое тоскливое чувство. Джинни поежилась, стряхнула со скамьи пушистый снег и села, глядя куда-то вдаль, в одной ей видимую точку пространства.
К Хогвартсу подобрались сумерки. Солнце красной головней укатилось за зубчатую стену Запретного леса, небо побледнело, в его вышине, в самой середине, зажегся первый звездный глаз. Ветер понемногу утих, уступив место жгучему морозу. Снег из белого стал нежно-сиреневым, стадион пересекли глубокие сизые тени.
Джинни уже давно должна была быть в гостиной Гриффиндора. Но ей сейчас было все равно. Она была готова выдержать хоть десять наказаний, замерзнуть насмерть на скамейке стадиона, лишь бы не возвращаться в школу, превратившуюся из родного дома то ли в казарму, то ли в тюрьму. К тому же всего полчаса назад, как раз после спора с ребятами в выручай-комнате, взбешенная Джинни случайно налетела на слизеринку Буллстроуд и поцапалась с ней, оставив той на память несколько весьма неприятных царапин в области плеч и лица (Летучемышиный сглаз по-прежнему удавался Джинни отменно). К несчастью, окончание потасовки случайно застал староста школы, мерзкий хорек Малфой. Он наверняка уже сидит в кабинете у Снейпа и рассказывает тому в подробностях, как бессовестная предательница крови Уизли напала на бедненькую, несчастненькую Буллстроуд. Джинни не сомневалась, что Малфой еще и приврет с три короба, так что Снейп уже, должно быть, ждет ее с отрядом Пожирателей у главных ворот.
- Ну и к черту, - пробормотала Джинни, озябшими руками натянула красно-желтый шарф на нос и обхватила себя руками за плечи.
Еще совсем недавно все было по-другому. Дамблдор был жив, и Снейпа можно было не бояться. Малфой не имел никакой власти над гриффиндорцами, а по школе не разгуливали Пожиратели смерти, выискивающие очередную жертву. Квиддичный стадион каждый месяц оглашался шумом толпы, криками болельщиков и комментариями – Ли Джордана, потом – Захарии Смита, затем – Луны… В воздухе молниями носились игроки команд, предвкушая победу, а высоко-высоко над стадионом замирали двое ловцов, напряженно вглядывающиеся в поле в поисках золотого проблеска снитча. Джинни всегда удивлялась, как Гарри с его зрением удавалось с легкостью отыскать на поле крылатый мячик и виртуозно его поймать. Ей самой приходилось немало потрудиться, чтобы, не отвлекаясь на игру, заставить себя зависнуть над полем и неотрывно пялиться в траву или на трибуны. «В прочем, ничего удивительного, - подумала Джинни, дыханием пытаясь согреть одеревеневшие пальцы. – Ведь это Гарри, Избранный, Мальчик-Который-Выжил и все такое… У него уйма талантов, почему бы не быть лучшим в мире ловцом с плохим зрением? К тому же, его отец тоже был одним из лучших в квиддиче».
- Мерлин, - едва слышно прошептала Джинни, - я так люблю его, что даже не могу по-настоящему раскритиковать…
- Что бормочешь, Уизли? – раздался вдруг негромкий голос.
Джинни вздрогнула и в ужасе обернулась, да так резко, что едва не полетела со скамьи. В проходе между секторами трибуны, закутавшийся в черную мантию на меху, стоял белобрысый староста Хогвартса Драко Малфой. Его долговязая фигура отчетливо контрастировала со снежным покрывалом, окутавшим стадион, отчего казалось, будто Малфой – это всего лишь картинка, колдография или морок, а не живой человек. Но вот он пошевелился, поправляя мантию, и снова заговорил:
- Я, кажется, задал вопрос, Уизли. Ты оглохла?
Джинни справилась с секундным замешательством, нахмурилась и зло выплюнула:
- Пошел к черту!
- Осторожнее, Уизли, - ехидно оскалился Малфой. – Не забывай, с кем говоришь, не то придется назначить тебе наказание.
- Плевать, - тряхнула головой Джинни. – Я в школу не пойду.
Малфой еще противней усмехнулся и шагнул между скамьями к Джинни. Она невольно напряглась, но не подала вида.
- Что, Уизли, решила последовать примеру своего шрамоголового бойфренда? Жаль тебя разочаровывать, но все выходы из школы закрыты по приказу директора, а трансгрессировать в Хогвартсе по-прежнему нельзя.
- Я не собираюсь убегать, - скрипнула зубами Джинни. – Просто не вернусь в замок.
- Ясно, - Малфой вскинул голову и шумно потянул носом морозный вечерний воздух. – Значит, пойдешь в лесничие, как этот недалекий деревенщина Хагрид? Жить будешь у него в сторожке?
Джинни вскочила на ноги, сжала кулаки. Щеки ее запылали от гнева.
- Заткнись, Малфой! – чуть громче, чем следовало, воскликнула она.
Малфой хмыкнул, глянув на взбесившуюся девушку.
- Гриффиндорцы, - пробормотал он с каким-то странным удовлетворением. – Вы так предсказуемы…
Джинни глянула на Малфоя со смесью гнева и недоумения. А он, тем временем, шагнул еще ближе и вгляделся своими колючими серебристыми глазами в теплые светло-карие глаза Джинни. Под его взглядом девушка почувствовала себя очень неуютно. С минуту она отчаянно боролась с собой, а затем отвела взгляд и невольно поежилась. Малфой усмехнулся. Джинни приготовилась услышать от него что-то колкое, вроде «Что, Уизли, терпения не хватает?» Но, к ее удивлению, он произнес нечто совершенно иное.
- Замерзла? – тихо спросил Драко каким-то абсолютно незнакомым Джинни голосом. – Давно тут сидишь?
Джинни обескураженно уставилась на Малфоя.
- Какое тебе дело? – спросила она скорее удивленно, чем зло.
Малфой совершенно непостижимым образом пропустил ее тон мимо ушей.
- Да вот, боюсь, как бы ты насмерть не замерзла, а не то придется Поттеру искать новую подружку.
- С чего бы тебя это волновало? – нахмурилась Джинни.
Драко вдруг взглянул на нее со странным, опустошенным и печальным выражением, и ответил неожиданно искренне:
- Не знаю. Понятия не имею, почему меня это так волнует.
Джинни не ответила, продолжая сверлить Малфоя взглядом.
- Я не говорил Снейпу, - вдруг сказал он, глядя куда-то поверх ее головы. – Про тебя и Буллстроуд, я не сказал.
- Почему? – спросила Джинни настороженно. – Хочешь меня шантажировать?
Драко покачал головой.
- Но… ты же видел… и Буллстроуд этого так не оставит…
- Она тоже не станет ничего рассказывать, - в голосе Драко зазвучали опасные нотки. – А если ты будешь поменьше болтать, глядишь, и до Снейпа не дойдет, а может, и до Слизнорта даже.
Джинни сглотнула и поспешила кивнуть. Тут же закоченевшие конечности отозвались крупной дрожью, а зубы непроизвольно застучали, да так отчетливо, что Джинни пришлось прикрыть рот рукой от смущения.
- Иди-ка поскорее в свою гостиную и согрейся у камина, - с раздражением произнес Драко.
Джинни вдруг осознала, что он раздражен не ее глупым поведением, а собственной так внезапно проявившейся заботливостью. Для Малфоя было совершенно не свойственно беспокоиться за других, особенно за гриффиндорцев, поэтому не было ничего удивительного в том, что его это злило.
- Я, пожалуй, еще немного тут посижу, - с отдаленным намеком на упрямство ответила Джинни.
Малфой снова пристально вгляделся в ее лицо и, видимо, рассмотрел там что-то такое, что заставило его сказать:
- Ты скучаешь.
- Что? – удивленно спросила Джинни.
- Ты скучаешь, - повторил Драко. – По Поттеру, по своему брату, а может, по всем братьям сразу, по квиддичу и по прежним временам. Это видно по твоим глазам. И потом, если ты одна сидишь на стадионе, значит, ты хочешь сбежать от окружающих, поразмыслить и побыть наедине с собой. Ты в растерянности или чего-то боишься, кто-то причинил тебе боль или что-то другое гнетет тебя, поэтому ты здесь. Ты всегда сюда приходишь, когда тебе плохо. Я давно это заметил, еще когда был на третьем курсе, кажется. С тех пор, как ты играешь в квиддич.
Джинни не смогла произнести ни слова в ответ, ее будто окатили ушатом ледяной воды. Еще никто и никогда – даже Гарри, хоть он и знал ее ближе других – не мог описать все то, что она чувствовала, так точно, как это сделал Малфой, причем сделал с легкостью, будто походя, как если бы его спросили, знает ли он, с какой стороны браться за метлу… Джинни была раздавлена. Малфой просто-напросто залез ей в душу самым наглым образом. И удивительней всего было то, что, оказывается, он знал о ней многое, знал даже больше, чем она могла предположить, например, помнил, что она играет в квиддич со второго курса и с этого же времени ходит на стадион, чтобы побыть в одиночестве…
- Откуда… - с хрипотцой произнесла Джинни бледными губами. Изо рта вырвалось облачко пара.
- Я наблюдательный, - пожал плечами Малфой. – К тому же, ты не единственная, кто хочет скрыться от внимания друзей и считает стадион надежным убежищем.
Джинни быстро сообразила, что Малфой имеет в виду.
- Я никогда тебя здесь не видела.
- Я умею прятаться, - с легким самодовольством ответил юноша. – И вот что, если уж ты не собираешься возвращаться в замок, то мне придется остаться здесь.
- Зачем?
- Чтобы, если вдруг непостижимым образом на стадионе появится кто-то из преподавателей, у нас была бы правдоподобная отговорка, мол, Уизли отбывает наказание в сопровождении старосты школы.
- А в чем наказание заключается? – с озорной искоркой в глазах спросила Джинни. – В выслушивании бесконечно занудных речей этого самого старосты?
- Ну, если ты настаиваешь, - Малфой улыбнулся одним уголком губ. – Могу придумать что-нибудь попроще, например, пробежку по стадиону… Хотя, боюсь, в этом снегу ты, малявка, просто утонешь.
Джинни показалось невероятным, но, услышав его слова, она не ощутила и тени прежней злобы и обиды, которые неминуемо сопровождали любую беседу с Малфоем. Сейчас же она ощущала только жгучий интерес и веселое возбуждение в предчувствии близкой опасности. Так, наверное, чувствует себя дрессировщик, заходящий в клетку с тигром…
- Слишком много слов, Малфой, придумывай уже свое наказание, чтобы я могла от тебя избавиться, - с усмешкой произнесла Джинни и хихикнула. Тут же ей пришлось согнуться пополам от оглушающего кашля. Распрямившись, Джинни вытерла выступившие слезы и шмыгнула носом.
- Ты так воспаление легких подхватишь, - нахмурившись, сказал Драко и потянулся к застежкам своей меховой мантии.
Звякнул металл. Джинни округлившимися от удивления глазами наблюдала за тем, как Малфой снимает мантию и накидывает на плечи ей, Джинни Уизли, подружке Гарри Поттера.
- Что это ты творишь, Малфой? – задохнувшись от удивления и возмущения, спросила Джинни.
- Пытаюсь быть джентльменом, - хмуро ответил Драко. – Но, похоже, тебе такое слово неизвестно.
- Может, присядешь? – вдруг спросила Джинни.
Мантия Малфоя была тяжелой и длинной, полы ее сразу утонули в снегу. Меховая подкладка еще хранила тепло юношеского тела, и Джинни мгновенно согрелась. Малфой, оставшийся в длинном шерстяном пальто, передернул плечами.
- Боюсь, примерзну к скамейке, - хмыкнул он.
- Спасибо, - слегка порозовев, сказала Джинни.
- На здоровье, - пожал плечами Драко. – Мне все равно в ней жарко.
- Ну да, - хитро улыбнулась Джинни.
Помолчали. Мороз продолжал крепчать. Небо над головой из синего плавно превратилось в темно-фиолетовое. Снег засверкал золотистыми искрами, отражая огни школы.
- Почему? – вдруг спросила Джинни.
- Что «почему»? – переспросил Драко.
- Почему ты это делаешь?
- Что именно? – с легким раздражением спросил Драко.
Джинни наклонила голову, будто изучая Драко. Он молчал, глядя на нее со все большим раздражением. Наконец, она проговорила:
- Ты спас меня. Тогда, в поезде. Твой отец мог убить меня, я должна была удариться головой и умереть, но ты спас меня. Почему? И еще, когда твои дружки поймали меня и хотели сдать Кэрроу, почему ты вызвался назначить мне наказание? Почему не отдал меня на растерзание Крэббу или Гойлу? Они бы и одним заклинанием смогли уложить меня на больничную койку. А ты… ты ведь нарочно сделал вид, что не можешь применить Круциатус… Почему?
Драко сжал губы и несколько секунд задумчиво изучал веснушчатое лицо Джинни, а затем произнес:
- Потому что это – единственное, что я еще могу исправить.
В глазах Джинни мелькнуло удивление, смешанное с непониманием. Тяжело было заставить себя поверить в то, что Малфой – тот самый слизеринский хорек, который всю жизнь донимал Гарри, а в прошлом году и саму Джинни чуть не покалечил в приступе ярости, – что именно он пытается помочь ей. Спасает ее, причем бескорыстно, не требуя ничего взамен. Это было, по меньшей мере, непривычно.
- Скоро февраль, - вдруг сказал Драко с такой невыразимой печалью, что Джинни невольно ощутила искреннее сочувствие к нему.
- Что в этом такого? – спросила она.
- Ничего, - Драко отвел взгляд. – Для вас – ничего особенного.
- Да что с тобой творится, Малфой?! – воскликнула Джинни. – Ты какой-то… странный…
Драко фыркнул и засунул руки глубоко в карманы пальто. В его светлых волосах сверкала снежная пыль, а в глазах горел странный огонек.
- Ты знаешь, что такое магический контракт? – неожиданно спросил Драко.
Джинни кивнула, с интересом глядя на него.
- Ты когда-нибудь видела нечто подобное? – спросил Драко снова и тут же сам себе ответил. – Нет, я уверен, тебе бы и в голову не пришло заниматься такими вещами. А вот я – занимаюсь.
- Ты заключил контракт? – спросила Джинни.
Драко кивнул обреченно и понуро. Это не укрылось от внимания девушки.
- Неужели… - пробормотала она. – Неужели ты опять должен кого-то убить?!
- С чего бы? – сразу ощетинился Драко. – Не собираюсь я никого убивать, да и убивать тут, собственно, уже особо некого…
- Очень смешно, - нахмурилась Джинни. – Достаточно одного убитого, смерть которого тебе никогда не простят!
- Только не начинай нравоучительные беседы, Уизли, это не твой конек, - зло откликнулся Драко и отвернулся, глядя куда-то вдаль, за темные силуэты трибун.
Джинни фыркнула и, скрестив руки на груди, демонстративно села на скамью.
Несколько минут прошло в молчании. Драко отрешенно уставился в пустоту, а Джинни разглядывала запорошенные снегом полы черной малфоевской мантии, время от времени бросая осторожные взгляды на него самого. В свете школьных огней его профиль казался мраморным, холодным и бесстрастным. Вздохнув, Джинни произнесла:
- Что за контракт?
Драко обернулся, смерил Джинни оценивающим взглядом, а потом вдруг опустился на скамью рядом с ней.
- Скажи, Уизли, за что ты любишь Поттера? – спросил он со странными нотками в голосе.
Джинни удивленно взглянула на Малфоя. Он выглядел предельно серьезным. Кашлянув, Джинни честно ответила:
- Не знаю.
Драко саркастически хмыкнул.
- Правда, я не знаю, не могу сказать, за что я его люблю. Думаю, любят не «за что-то» и не «почему-то». У любви нет причины. Просто в один прекрасный день просыпаешься и понимаешь, что без этого человека не можешь даже дышать…
- И все остальное становится абсолютно неважно… - добавил Драко так тихо, что Джинни едва расслышала. В его голосе звучала такая неподдельная печаль, что у девушки мурашки побежали по коже. Внезапно на Джинни накатила волна сочувствия и, повинуясь порыву, она потянула руку к плечу слизеринца, но замерла, так и не решившись прикоснуться к нему. Едва он пошевелился, Джинни поспешно одернула руку и виновато потупилась, будто чуть не сделала что-то гадкое.
- Ты бы могла отказаться от него? – спросил Драко глухо.
- От Гарри? – спросила Джинни немного удивленно.
Малфой не ответил.
- Если хочешь знать, мы с ним расстались, - вдруг с вызовом выпалила гриффиндорка.
Драко повернул голову и взглянул на Джинни, с интересом приподняв бровь.
- Да ну? И в чем же причина, если не секрет? Он нашел себе новую подружку?
- Вовсе нет! – вспыхнула Джинни. – Мы расстались, потому что… потому что… Да какая тебе, в сущности, разница? Что ты в этом понимаешь?
- Дай угадаю, - Драко сузил глаза, внимательно вглядываясь в лицо Джинни. – Он сказал, что теперь, когда его покровитель добрый дедушка Дамблдор мертв, на Золотого Мальчика начнется охота, причем невиданная – все Пожиратели во главе с Темным Лордом будут жаждать поттеровской крови, и под раздачу попадут все, кто будет с ним связан. Поэтому в благородном геройском порыве он послал тебя якобы для того, чтобы защитить, верно?
- Он меня не посылал! – заскрипела зубами Джинни. – Мы расстались по обоюдному согласию.
- Это дела не меняет, - хмыкнул Драко. – Да и вопрос был не о том, встречаетесь вы или нет. Я спросил, смогла бы ты отказаться от него? Навсегда, а не только на время Войны? На веки вечные, до смерти?
Джинни оторопело глядела на Малфоя, застигнутая врасплох его вопросом, а еще больше – его голосом, в котором слышались отчаяние, злость и мольба одновременно. Мысленно отругав себя за минутную слабость, Джинни, все же, ответила:
- Нет. Я не смогла бы отказаться от Гарри. Никогда. Я буду драться за него, если потребуется.
- И погибнешь за него? Что он, по-твоему, будет чувствовать в таком случае?
- Да уж, Малфой, я понимаю, что в твоем извращенном воображении ни на минуту не могло зародиться предположение, что мы оба выживем, но спешу тебя разочаровать: я верю, что Гарри победит Сам-Знаешь-Кого, и мы, в конце концов, будем счастливы.
Драко невесело усмехнулся:
- Что и следовало ожидать. Я и забыл, с кем разговариваю… Вы, гриффиндорцы, оптимисты до мозга костей.
- Уж лучше быть оптимистом и надеяться на лучшее, чем лишать себя даже маленького шанса на успех, изначально ожидая только плохого.
- Да уж, - кивнул Драко. – Вы неисправимы.
- Как и вы, - хмыкнула Джинни.
- С этим я бы поспорил, - на этот раз улыбка Драко показалась Джинни вымученной.
Наступило молчание. Снегопад понемногу начал усиливаться, серебристая пыль превратилась в маленькие белые хлопья, беспрерывно падающие с неба и ложащиеся на все вокруг – на трибуны, на крыши, на стадион, на плечи двух студентов, на медно-рыжие волосы Джинни и пепельно-белые – Драко. Джинни сжала покрасневшие кулачки и принялась отогревать одеревеневшие пальцы дыханием.
- Я подписал Брачный Контракт, - вдруг отчетливо произнес Драко.
Джинни вздрогнула и изумленно уставилась на него.
- Нерушимый магический Контракт о браке с Асторией Гринграсс, той шестикурсницей, что повсюду преследует меня, как приклеенная, и не дает спокойно вздохнуть. Ты ее знаешь, она ведь с твоего курса – такое приторное кукольное личико, эти ее золотистые локоны… Сестра Дафны, - неизвестно зачем пояснил он.
Джинни ничего не ответила, чувствуя, что Малфой не ждет от нее ни поддержки, ни советов. Ему просто необходимо было выговориться и, очевидно, ни с кем из своих друзей обсудить это он не мог.
- На начало февраля назначена наша с ней помолвка. Уже приглашены все знатные семейства и приближенные Темного Лорда, Снейп уже подписал разрешение покинуть Хогвартс на четыре дня… Даже в «Пророке» сегодня появилось объявление на всю первую полосу. Что-то вроде «Наследник богатейшего семейства Драко Малфой намерен взять в жены Асторию Гринграсс, дочь борца за права чистокровных волшебников мистера Гринграсса…» Чертова газетенка! Уверен, это мой отец организовал шумиху вокруг этой дурацкой помолвки, будто нельзя обойтись без кучи притворных вздохов и поздравлений!
Джинни продолжала во все глаза глядеть на Малфоя.
- Знаешь, - сказал он со вздохом и, запрокинув голову, глянул на темное ночное небо, - впервые в жизни я не хочу возвращаться домой. Не хочу видеть Мэнор, слышать речи отца о предстоящем торжестве и чувствовать неодобрение в мамином молчании… Не хочу так сильно, что готов сбежать, как твой Поттер. Но не могу.
- Почему? – тихо спросила Джинни.
- По условиям Контракта, - ответил Драко и закрыл глаза.
Джинни почудилось, что его голос дрогнул. Собравшись с мыслями, она спросила:
- Почему ты заключил Контракт? Тебя заставили?
Драко покачал головой и, не открывая глаза, ответил:
- Контракт добровольный и подписывается только при искреннем желании сторон, таковы условия.
- Тогда почему?! – рассержено вскрикнула Джинни. – Выходит, ты этого хотел? Сам хотел жениться на Гринграсс?! А как же… Как же Гермиона?!
Драко вздрогнул, будто от удара. Лицо его побледнело. Открыв глаза, он взглянул на Джинни со смесью гнева и отчаяния и ответил:
- Тебе не понять.
Джинни вскочила, раздраженно сдернула с плеч мантию Драко и бросила ее на скамью рядом с ним.
- Ну, вот что, Малфой, хватит! Я достаточно наслушалась твоих оскорблений сегодня! Если не желаешь об этом говорить – не стоило и начинать!
- Счастливый путь, - буркнул Драко, даже не пошевелившись, чтобы поднять мантию.
Джинни фыркнула и поспешила к выходу с трибуны. У самой арки она почему-то остановилась и оглянулась. Малфой сидел на том же месте, но поза его изменилась: плечи поникли, спина ссутулилась, голова опустилась, а взгляд застыл на сцепленных руках.
Позже Джинни не могла объяснить, что за сила заставила ее вернуться и снова подойти к Малфою. Может быть, извечная гриффиндорская жажда спасти ближнего, хотя назвать Малфоя ближним было чрезвычайно сложно. Словом, неизвестно, что заставило рыжую ведьмочку поступить именно так, но уже через несколько мгновений она снова стояла рядом с Малфоем и в нерешительности переминалась с ноги на ногу, не зная, что сказать. Она заметила, что его мантия по-прежнему лежит на скамье, там, где девушка ее оставила. Драко даже не пытался одеться. Скрипнув зубами, Джинни подобрала мантию и накинула ее на слизеринца. Тот остался неподвижен и безмолвен. Тяжело вздохнув, Джинни присела рядом.
- Ты ведь такой же, как Гарри, - вдруг сказала она. Драко не ответил, и она продолжила. – Ты очень похож на него, хоть тебе и кажется, что вы совершенно разные. Думаю, Гермиона выбрала тебя именно поэтому.
- Что ты несешь, Уизли? – глухо спросил Драко.
Джинни ничуть не смутилась.
- Ты же расстался с Гермионой вовсе не потому, что не желал с ней встречаться, или нашел другую, или… да Мерлин знает, что ты ей там наговорил, это не так уж важно. По-моему, ты хотел ее защитить. Ведь если бы твой отец или Сам-Знаешь-Кто узнали бы, что ты встречаешься с магглорожденной, ей бы точно не поздоровилось. Даже удивительно, что наша умница – Гермиона сама до этого не додумалась… Уж не знаю, что нужно было сказать, чтобы она расстроилась до такой степени, что перестала логически мыслить.
Драко невесело усмехнулся:
- Уж поверь мне, Уизли, я умею убеждать людей.
- Охотно верю, - со вздохом кивнула Джинни. – Вот только зачем нужен был Контракт?
- Тебе не понять.
- Вот заладил! – нахмурилась Джинни, скрестив руки на груди. – А ты попробуй объяснить!
- Тут нечего объяснять, - ответил Малфой. – Это ты, оптимистка-гриффиндорка, привыкла надеяться на лучшее и все в том же духе. Я же привык смотреть на вещи с прагматической точки зрения. Как думаешь, если даже Война закончится победой Поттера, что будет с теми, кто служил Лорду? Что будет с Пожирателями? С моим отцом, со мной? По головке нас не погладят, это точно, и, если не посадят в Азкабан, то уж доверие магического сообщества мы потеряем раз и навсегда. И потом, Поттер не примет меня ни при каких обстоятельствах, это ясно, как день. И тут возникает вопрос: кого Гермиона выберет, его или меня? И еще более важный вопрос: имею ли я право ставить ее перед таким выбором? Что думаешь, Уизли?
Джинни смущенно молчала, ощущая всю несокрушимую, гнетущую истинность сказанного.
- Ну, а в случае иного исхода, - продолжал Драко, - судьба еще более ясно предсказуема. Я – сын Люциуса, ближайшего соратника Лорда, она – магглорожденная подруга Поттера, вне закона… Ее ждет вечное скитание, тюрьма или смерть. Меня – вечный гнет вины и воспоминаний. А теперь ответь мне, Джинни Уизли, какое светлое будущее ты видишь в нашем с Гермионой случае?
Джинни почувствовала себя совершенно беспомощной, загнанной в угол. Рассуждения Драко, пусть и едко-ироничные, были волне здравыми и разумными. Джинни и сама догадывалась, что хорошего финала у этих отношений быть не может. Но почему-то сейчас, именно в эту минуту, ей вдруг отчаянно захотелось переубедить Драко Малфоя.
- Ты любишь ее? – спросила Джинни строго. – Любишь Гермиону? Скажи правду, Малфой!
Драко долго не давал ответа, а затем произнес:
- Это уже не имеет значения. Я навсегда связан с Асторией Нерушимым Контрактом, и после окончания Войны должен буду на ней жениться. Да, к тому же, для Гермионы будет лучше больше не видеться со мной. Встречи с Пожирателем Смерти могут очень плохо отразиться на ее будущей репутации… Ей лучше забыть меня. Лучше совсем забыть…
Джинни не верила своим ушам. Впервые в жизни она слышала в голосе слизеринского хорька-Малфоя столько горечи, боли и искренности. Верил ли он сам в то, что говорил? Наверное, верил. Наверное, он не впервые думал об этом и давно уже все решил для себя. Но это было совершенно, абсолютно, чертовски неправильно!
- Послушай! – Джинни вдруг схватила Малфоя за руку выше локтя и заговорила горячо и быстро, стараясь придать голосу как можно больше убедительности. – Еще не все потеряно! Ты не должен отчаиваться, я уверена, все поправимо! Не бывает безвыходных ситуаций, бывает так, что мы просто не видим существующего выхода! И все твои выводы не такие уж бесспорные, как тебе кажется. Во-первых, насчет того, что Гермионе придется выбирать между тобой и Гарри, ты, конечно, переборщил. Или ты слишком плохо знаешь Гермиону. Если она захочет, она может быть очень упорной, я бы даже сказала, упрямой. И если Гарри начнет ставить ей условия… Ух, я бы на это посмотрела! Она может его переубедить, уж поверь мне. В конце концов, ему просто придется смириться. Во-вторых, если Война окончится хорошо – а я в этом нисколько не сомневаюсь, - то это отнюдь не значит, что ты и твоя семья отправитесь в Азкабан. Не буду ручаться за мистера Малфоя, но уж за тебя бы я поручилась. И Гермиона тоже. Да и Гарри, я думаю, пересмотрит свое к тебе отношение. И потом, ты ведь пока не сделал ничего… очень плохого, - Джинни запнулась, но быстро собралась с мыслями. – По крайней мере, ты никого не пытал и не убивал, а это главное. Да, в конце концов, ты все еще можешь перейти на нашу сторону, а за это, я думаю, тебе простят все прежние… ммм… ошибки. И, наконец, Контракт… С ним, конечно, дело обстоит сложнее, но, я уверена, если мы все постараемся, соберем всю информацию, перероем библиотеку и так далее… Умница-Гермиона обязательно найдет способ разрушить Контракт, а если не найдет она – мы попросим профессора Макгонагалл или еще кого-нибудь… Способ должен найтись, обязательно! Главное – не вешать нос и верить в то, что все получится, слышишь?!
Драко невольно улыбнулся, выслушав пылкую речь рыжей гриффиндорки, однако в его глазах по-прежнему читались отрешенность и отчаяние. Отстранив руки Джинни, Драко встал со скамьи и принялся отряхивать снег с пальто и мантии.
- Спасибо, - вдруг тихо произнес он.
Джинни молчала, немного смущенно глядя на Драко.
- Не ходи сегодня в сторону кабинета Макгонагалл, - глядя куда-то в сторону, протянул Драко. – Да и к Большому Залу лучше не соваться. Кэрроу могут устроить засаду.
Джинни едва заметно кивнула, а затем тихо произнесла:
-Даже если ты на стороне Сам-Знаешь-Кого… Все равно, спасибо.
Драко повел плечом, словно отгораживаясь от благодарности.
- Знаешь, - сказала Джинни, - Ты, все-таки, не такой слизняк, как я о тебе думала.
Драко криво усмехнулся и, ничего не ответив, повернулся и стал спускаться с трибуны к выходу. У нижней скамьи он остановился и, обернувшись, сказал настолько громко, насколько позволяла необходимость конспирации:
- Эй, Уизли! Постарайся не преставиться до того, как Поттер найдется! А не то как же я смогу издеваться над вашей идиотской парочкой?
Джинни нахмурилась и крикнула в ответ:
- Катись к черту, Малфой!
Драко с издевкой отвесил Джинни поклон и зашагал прочь.
Джинни все смотрела вслед удаляющейся фигуре в черной мантии, а потом, неожиданно для самой себя, прошептала:
- Ты тоже береги себя, Малфой.



Очередное утро очередного пасмурного январского дня было до ужаса похоже на многие предыдущие утра. Прежде всего, тем, что маленькой компании Гарри Поттера снова пришлось поспешно собирать пожитки и трансгрессировать, а затем, на новом месте, в лесу неподалеку от небольшого маггловского городка, снова разбивать палатку и ставить всевозможные магические барьеры для защиты. К одиннадцати часам выяснилось, что у ребят закончилась провизия, что, впрочем, не было неожиданностью. Каждые два-три дня им приходилось поочередно выбираться в маггловский мир, чтобы приобрести (а точнее, стянуть) себе пропитание. Правда, в последнее время Гарри и Рон отправлялись на вылазки по очереди, оставляя Гермиону в безопасности под куполом защитных заклинаний. Гермиона не сопротивлялась, отлично понимая, что второго происшествия, подобного ее прошлой встрече с Пожирателями, она может просто не пережить. К тому же она совсем не хотела подвергать опасности жизнь своего ребенка, поэтому, с ее молчаливого согласия, мальчики взяли всю ответственность за вылазки на себя.
Вот и сегодня, вздыхая и поглаживая прилично выросший животик, Гермиона согласилась остаться в палатке с Гарри, а Рон, натянув мантию-невидимку, отправился за провиантом в маггловский супермаркет.
Погода была отвратительной. Дул порывистый западный ветер, принесший с собой промозглый туман и мелкое мокрое крошево вместо снега, летящее со всех сторон, колючками вонзающееся в лицо и руки, засыпающиеся за воротник. Ветер старательно раздувал полы мантии, и Рон, чертыхаясь, изо всех сил пытался удержать ее на себе, чтобы случайно не возникнуть прямо посреди улицы. Прохожие, бегущие мимо, придерживая шляпы, пряча щеки за поднятыми воротниками, конечно же, не замечали, погруженные в пучину будничных дел, что время от времени над тротуаром возникает из ниоткуда то носок туфли, то палец, то колено в темно-зеленых штанах. Так же не замечали они и того, что на грязном сыром снегу тротуара сами собой появляются чьи-то следы, будто кто-то невидимый оставляет их. Слава Мерлину, горожане были заняты исключительно своими делами.
Около получаса Рон, нахмурившись, брел по слякотной улочке, выискивая подходящий магазинчик, пока тот не выскочил, будто из-под земли, на углу старинного здания с черепитчатой крышей. Дверь в магазин, несмотря на ветер и холод, была приветливо распахнута, внутри ярко горел теплый желтый свет и шумели покупатели. Из двери прямо на улицу лился густой, терпкий аромат свежеиспеченного хлеба и ванили. Потянув носом воздух, Рон тихонько заскулил от голода, а желудок его тут же выдал бурную порцию негодования, что, в сущности, стало основным аргументом в пользу посещения уютного магазинчика.
Рон глубоко вздохнул и, стараясь двигаться как можно более тихо и осторожно, чтобы не выдавать своего присутствия, вошел в распахнутую дверь и вдоль стены начал пробираться к витрине с булочками, коржиками и румяными, еще теплыми буханками ржаного хлеба. Их запах щекотал ноздри и заставлял оголодавший желудок завязываться узлом. Позабыв всякие предосторожности, Рон встал спиной к покупателям и продавцу и, с быстротой молнии схватив крайнюю булочку, спрятал ее под мантию. Правда, он тут же обернулся, чтобы убедиться, что никто этого не увидел. Слава Мерлину, покупателям и продавцу хватало своих забот, так что никто не заметил растворившейся в воздухе булочки. Облегченно вздохнув, Рон без всякого беспокойства запихнул сразу половину булочки в рот и с невероятным удовольствием принялся ее пережевывать. Кажется, он даже что-то промычал, но вовремя спохватился и умолк, памятуя, что его вовсе не должно быть здесь.
Покончив с булочкой и почувствовав прилив бодрости, Рон гораздо более уверенно подошел к витрине с другой стороны. Улучив момент, он стянул ближайшую к краю буханку хлеба и запихнул в сумку, висящую на боку. При этом Рон не забыл щедро сыпануть маггловских монет на витрину (Гермиона требовала, чтобы все продукты мальчики «оплачивали» и страшно разозлилась бы, узнав, что Рон их просто украл).
Выждав несколько мгновений, Рон так же виртуозно стащил еще две булочки. Вслед за ними в сумку отправилась коврижка, горстка печенья, несколько лакричных палочек с соседней витрины и целая банка орехового масла. Сумка заметно потяжелела, и Рон посчитал, что пришло время покинуть гостеприимный магазинчик. Уже у двери он остановился, чтобы напоследок оставить хозяину магазина еще пару монет, и тут его внимание привлек знакомый голос.
Похолодев с головы до пят, Рон кинулся за стеллаж с журналами, начисто забыв, что под мантией остается совершенно невидимым. Присмотревшись, Рон увидел двух мужчин в темных плащах с капюшонами, стоящих между двумя стеллажами вдали от толчеи и суеты у прилавка. В одном из мужчин Рон сразу узнал одного из Пожирателей – Ивэна Розье. По лицу Пожирателя было понятно, что он чем-то взволнован. Лица другого Рон не видел, но именно его голос показался Рону знакомым. Изо всех сил напрягая слух, Рон попытался разобрать, о чем говорили Пожиратели. К сожалению, большая часть их разговора тонула в шуме голосов и звоне кассового аппарата. Единственные несколько слов, которые услышал Рон, не давали ни малейшего объяснения тому, что эти двое делают в маггловском магазине: «Темный Лорд… школа… в ярости… Малфой… газетенка… щенок… убил кого-то… неправда… ответственность… Малфой…». Единственное, что понял Рон, так это то, что речь шла о Малфое, но как это связано с появлением двух Пожирателей в мире магглов, Рон не знал. С каждой секундой он чувствовал нарастающее беспокойство и желание сбежать отсюда как можно дальше, но какая-то неведомая сила продолжала держать его прикованным к одному месту. Рон чего-то ждал – сам не зная, чего именно – и ожидания его оправдались.
Наговорившись, Пожиратели кивнули друг другу и разошлись в разные стороны, причем лицо второго по-прежнему осталось невидимым для Рона, скрытое в глубине черного капюшона. Проходя мимо того самого стеллажа, за которым прятался Рон, таинственный Пожиратель со знакомым голосом случайно задел локтем стойку с газетами. Стойка загремела, газеты полетели на пол. Пожиратель в непроизвольном жесте вскинул руку, чтобы поймать стойку, и выронил из-под мышки сложенный в несколько раз номер «Ежедневного пророка».
Это была большая удача. Гарри с друзьями давно не получали вестей из волшебного мира. Воспользовавшись тем, что внимание Пожирателя было обращено на исправление последствий его неуклюжести, Рон присел, протянул руку и, едва Пожиратель отвернулся, схватил «Пророк», сунул его в сумку с булками и, не оглядываясь, выскочил из магазинчика.
Через несколько минут Рон уже был возле палатки. Скинув мантию, он с нетерпением вытащил газету из сумки и развернул ее. Тут же в глаза бросилась колдография с первой полосы: симпатичная большеглазая блондинка с кукольной улыбкой повисла на руке нахмурившегося, высокомерно задравшего подбородок Драко Малфоя. Над снимком красовался огромный заголовок: «Свадьба года! Счастливые жених и невеста отправляются в школу на свой последний семестр». Рон вытаращил глаза от удивления и перевел взгляд на колдографию, подумав, что обознался. Нет, все верно. На снимке был именно он, Драко Малфой, да к тому же под главным заголовком значилось его имя. Его и какой-то Астории Гринграсс. Рон припомнил, что в Слизерине на их курсе училась миловидная блондинка с презрительным взглядом – Дафна Гринграсс. Видимо, эта Астория приходилась Дафне какой-то родственницей. Так, значит, Малфой решил жениться? Вот так история…
Рон хмыкнул, почесал в затылке и подумал вдруг, что газету ни в коем случае нельзя показывать Гермионе. Из-за этого чертова выродка Малфоя с ней и так уже приключилось немало бед, не хватало еще нервного срыва.
На шорох бумаги из палатки выглянул Гарри. Увидев Рона, он с облегчением улыбнулся и подошел к другу.
- Ну, как? Все нормально?
- Да, - кивнул Рон и показал набитую продуктами сумку. – Сегодня все гладко прошло, слава Мерлину. Нá, вот, глянь, - тут он протянул Гарри «Ежедневный пророк».
- Ты где это взял? – с тревогой спросил Гарри.
- Если расскажу – ты не поверишь, - ответил Рон, но Гарри уже не слушал. Взгляд Поттера остановился на заголовке над колдографией, а потом его глаза начали медленно расширяться.
- Свадьба? – спросил Гарри шепотом. – Так этот подонок еще и женится?
- Гарри, я тут подумал, - пробормотал Рон, наклонившись к уху друга, - не стоит показывать ЭТО Гермионе…
- Что мне не стоит показывать? – вдруг раздался голос рядом с ребятами.
Оба одновременно вздрогнули. Гарри быстро спрятал газету за спину и толкнул Рона локтем. Тот смущенно усмехнулся и забормотал:
- Ну… это… я тут, кажется, кое-что нашел… Но, думаю, тебе не стоит беспокоиться по этому поводу.
- Когда ты так говоришь, это заставляет меня еще больше беспокоиться, - ответила Гермиона сердито и скрестила руки на груди. – Что там у вас? Показывайте немедленно! – она шагнула, было, к Гарри, но он отступил на шаг, по-прежнему пряча газету за спиной. Гермиона фыркнула с раздражением и снова попыталась обойти Гарри кругом, но он не позволил, снова повернулся к подруге лицом, тем временем пытаясь не глядя снять с газеты обложку. Зашуршала рвущаяся бумага.
- Что за детские игры?! – с нетерпением воскликнула Гермиона. – Не заставляй меня пользоваться магией, Гарри!
- Эй, эй! – вклинился между ними Рон и замахал руками. – Успокойся, Гермиона, все нормально! Не психуй, это вредно, тем более в твоем положении.
- Рональд Уизли! – уже с настоящей злостью раздельно произнесла Гермиона. – Потрудитесь объяснить, что все это значит?!
- Ничего, - тут же ответил Рон. – Ничего страшного. Я просто… просто нашел газету…
- Какую газету?
- Ну… - протянул Рон, покосился на Гарри и, заметив, как то ему подмигнул, продолжил. – Я совершенно случайно нашел на улице номер «Ежедневного пророка»…
Гермиона посмотрела на него с сомнением и обернулась к Гарри.
- И это – то, ради чего вы устроили весь этот цирк? Всего лишь газета?
- Ну… - Гарри пожал плечами. – Мы думали, тебя это может расстроить.
- Почему? – сощурилась Гермиона.
- Ну, вдруг кто-нибудь из наших знакомых погиб или… в общем, мало ли какие в «Пророке» могут быть новости!
- Неужели ты думаешь, что меня еще что-то может шокировать? – усмехнулась Гермиона. – Не беспокойся, я умею держать себя в руках. И то, что ты, Рон, нашел газету – это просто замечательно. Может быть, мы узнаем что-нибудь важное, - и протянула Гарри руку.
- Да уж, - пробормотал Рон, глядя в сторону.
Гарри со вздохом отдал газету Гермионе.
- Что это с ней? – с удивлением спросила девушка. – Где обложка? – она повертела газету в руках, несколько раз перевернула обрывок, оставшийся от первой страницы.
- Я… э-э-эм-м-м… - замялся Гарри.
- Я ее нашел уже такую, - поспешил ему на помощь Рон. – Наверное, кто-то оторвал обложку… Или сама оторвалась.
- Ну-ну, - недоверчиво покосившись на ребят, произнесла Гермиона и направилась в палатку.
Едва за ней закрылся входной клапан, как Рон тут же обернулся к Гарри и зашипел ему на ухо:
- Зачем ты отдал ей газету?!
- А что я мог сделать? – в ответ прошептал Гарри. – Она бы все равно от нас не отстала, ты, что, не знаешь Гермиону?
- Я-то ее очень хорошо знаю, - нахмурился Рон. – А вот ты, похоже, забыл, что она у нас дотошная до ужаса. Думаешь, она не доберется до заметки, в которой написано про Малфоя и его свадьбу? Обложку сорвал, ха! Молодец, нечего сказать.
- А сам-то?! – возмутился Гарри. – Я хотя бы что-то попытался сделать! И, между прочим, это ты ей сказал, что нашел «Пророк»!
- И что теперь делать?
- Может, попросить ее вернуть газету? Ну, например, потому что мне нужно кое-что прочитать…
- Что именно?
- Не важно! Главное выиграть время и спрятать страницу с заметкой! Кстати, на какой странице эта чертова заметка?
- Обложка у тебя, - фыркнул Рон.
Гарри торопливо развернул и разгладил смятый газетный лист, который до этого сжимал в кулаке. Под заголовком колдографии значилось: «Ищите подробности на странице 3».
- Черт! – воскликнул Гарри. – Поздно. Статья на третьей странице. А это значит…
- Что Гермиона как раз сейчас читает ее, - закончил за него Рон.
Ребята растерянно переглянулись. Не сговариваясь, рванули в палатку и застыли на пороге.
Гермиона сидела в кресле у стола и молча смотрела на голубой огонек, горящий в стеклянной банке. По ее лицу невозможно было понять, о чем она думает. Нераскрытая газета без обложки лежала прямо перед ней на столе. Кашлянув, Гарри сделал шаг к подруге и обеспокоенно спросил:
- Гермиона, что-то случилось?
Она вздрогнула и обернулась.
- Нет, с чего ты взял?
- Ты какая-то… притихшая…
- А я, по-твоему, должна скакать по палатке от восторга? – приподняла бровь Гермиона. – Подумаешь, нашли порванный номер «Ежедневного пророка»! Вот если бы это был крестраж!
Гарри с недоумением посмотрел на подругу:
- Так ты еще не читала?
- Нет, - пожала плечами Гермиона и тут же насторожилась. – Не читала чего? – и потянулась к лежащей перед ней газете.
Гарри подскочил к столу и, прежде чем Гермиона успела взять газету, схватил номер и, сложив, засунул под куртку.
- Я… мне… слушай, мне срочно нужно прочитать… я, кажется, видел знакомую фамилию, я должен проверить… - забормотал он.
Гермиона со скептическим выражением покосилась на Гарри, пожала плечами и ответила:
- Да, пожалуйста.
Гарри кивнул и быстро вышел из палатки.
Наступило молчание. Гермиона вновь устремила взгляд на голубой огонек. Рон с минуту переминался с ноги на ногу у входа в палатку, а затем подошел к столу и сел напротив подруги. Изучающе посмотрел на нее, а затем изрек:
- Ты ведь прочла, верно?
Гермиона не ответила, но Рон заметил в ее взгляде что-то такое, что заставило его податься вперед и накрыть своей ладонью ее маленькую теплую руку.
- Ты в порядке? – спросил он тихо.
Гермиона качнула головой, а затем отвернулась и быстро смахнула со щеки слезу тыльной стороной ладони. Рон сочувственно вздохнул.
- Почему ты не сказала Гарри?
Гермиона не то фыркнула, не то всхлипнула.
- А сам как думаешь?
Рон невесело усмехнулся, подумав, что Гарри хватает забот и помимо личной жизни какого-то слизеринского хлыща, так что Гермиона просто не стала давать Гарри лишний повод забивать себе голову.
- И что ты об этом думаешь? – осторожно спросил Рон.
Гермиона повернулась к нему. У Рона сердце сжалось от сочувствия, когда он увидел слезы в ее глазах.
- Ничего, - при этом достаточно твердо ответила Гермиона. – Я ничего не думаю ни о том, что мистер Драко Малфой решил на ком-то там жениться, ни вообще о том, что он где-то есть на этом свете. Мне наплевать, где он, что с ним и какие дела он проворачивает под началом Сам-Знаешь-Кого. Я уверена, он получает от этого массу удовольствия! И от того, что я буду переживать или лить слезы, ничего не изменится. Так что нет, я ничего не думаю по этому поводу. Больше я не буду плакать из-за него. Никогда.
Рону ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Он сжал руку Гермионы в своей и почувствовал ее ответное пожатие.
- Спасибо, Рон, - сказала девушка, утирая непрошеные слезы. Шмыгнула носом и через силу улыбнулась. – Что бы я без тебя делала?
- Ой, ладно тебе, - смущенно отмахнулся Рон. – Наоборот, это меня надо винить в том, что ты все это узнала, ведь это я нашел газету…
- Ты ни в чем не виноват. Я бы все равно узнала об этом рано или поздно. И я рада, что это случилось именно сейчас. Так что, правда, спасибо тебе.
Рон кивнул. А Гермиона поднялась со стула и, глядя Рону в глаза с какой-то отчаянной решимостью, вдруг произнесла, при этом голос ее дрожал:
- Знаешь, я долго думала над тем, что произошло в моей жизни за последние полтора года, и пришла, наконец, к выводу, что с меня хватит. Я больше не желаю быть каким бы то ни было образом связанной с Драко Малфоем и хочу, чтобы он навсегда исчез из моей жизни. Я хочу забыть о нем и больше никогда не вспоминать. И я бесконечно благодарна тебе за то, что ты пытаешься мне в этом помочь. Я надеюсь, что наши с тобой отношения навсегда останутся такими же теплыми и доверительными, как сейчас. И… я хочу попросить у тебя прощения за то, что скрывала от тебя мой роман с Малфоем… Я не должна была так поступать, ты этого не заслужил…
- Все в порядке, Гермиона, я уже давно забыл про это и нисколько на тебя не обижаюсь! – поспешно вставил Рон, но Гермиона, казалось, не слышала его.
- Еще я хочу попросить у тебя прощения за то, чего еще не свершилось, но, вероятно, случится, если мы поступим так, как ты хочешь. Прости за то, что у тебя не было возможности поближе познакомиться с Луной и понять свои настоящие чувства. Если бы не я и моя глупая ревность…
- Гермиона, о чем ты?!
- Послушай, пожалуйста! – воскликнула Гермиона взволнованно. – Я, правда, во многом чувствую себя виноватой, и хочу, чтобы ты это знал. Между нами больше не должно быть никаких секретов, понимаешь? Я хочу, чтобы мы полностью доверяли друг другу.
Рон кивнул, еще не совсем понимая, к чему клонит Гермиона.
- Хорошо, - сказала она. – Тогда я должна сказать одну очень важную вещь… Даже не так: я ХОЧУ сказать кое-что важное.
Рон снова кивнул, с интересом глядя на Гермиону.
- Рональд Билиус Уизли! – сказала она звонким голосом, будто отвечала урок у доски. – Я… принимаю твое предложение!
- Что? – ошарашенно спросил Рон.
- Я согласна выйти за тебя замуж, - ответила Гермиона. – Как только у нас появится возможность сделать это официально, конечно.
Несколько мгновений Рон оторопело глядел на Гермиону и не мог вымолвить ни слова. Затем он медленно поднялся со стула и подошел к подруге.
- Ты… - сказал он внезапно охрипшим голосом. Кашлянул, прочищая горло, и снова попытался заговорить: - Ты это серьезно?
- Еще никогда в жизни я не была настолько серьезной, Рон, - ответила Гермиона. – Это мое окончательное решение. И если твое предложение все еще в силе, тогда…
- Да! – выдохнул Рон с улыбкой, и глаза его засияли. – Да, это… это здорово, Гермиона! Я так рад! Я… даже не знаю, что сказать…
- Ничего и не надо говорить, - тихо произнесла Гермиона и опустила глаза.
Рон понимающе кивнул и, шагнув к Гермионе еще ближе, заключил ее в объятия.
На этот раз она не сопротивлялась. Уткнувшись лицом в плечо Рона, она закрыла глаза и тихо вздохнула.
Ты приняла правильное решение, Гермиона. Наконец-то, впервые за последние месяцы ты приняла по-настоящему правильное решение. Теперь все будет хорошо.
Все будет хорошо.
Обязательно…