На первые выходные ноября выдался поход в Хогсмид, но ученики не спешили покидать школу. На улице было слишком холодно и ветрено и, что-то смутно напоминающее снег падало с серого хмурого неба. Гермиона стояла в коридоре восьмого этажа и смотрела в окно на редкие удаляющееся фигуры студентов. Ей снова не с кем было пойти погулять и развеяться. Гарри был у Дамблдора на очередном занятии, Джинни приболела и сидела в гостиной гриффиндора у теплого камина. С Роном она все еще не общалась, да и тем более буквально десять минут назад он прошел по дороге в деревню за руку с Лавандой Браун. Это несказанно удивило Гермиону и даже задело в какой-то степени, но она одернула себя и мысленно порадовалась за друга. Гермиона уже хотела пойти в свою комнату, как вдруг узнала в черных фигурах внизу трех слизеринцев с шестого курса: Паркинсон, Забини и Малфой. Они огибали озеро, явно направляясь в Хогсмид, Пэнси держала Драко за руку и чему-то весело смеялась, это было видно даже с высоты восьмого этажа. Забини шел спиной вперед, на несколько шагов, опережая своих друзей и, активно жестикулируя, что-то рассказывал. Гермиона закусила губу и, резко развернувшись, чуть ли не врезалась в Дениэла Бартона, что стоял позади нее.
- О, извини! – воскликнул он и отступил на несколько шагов.
- Что ты здесь делаешь? – строго спросила Гермиона.
- Я просто хотел пригласить тебя в Хогсмид, - пролепетал Бартон и с надеждой посмотрел на Гермиону.
- Меня? – с сомнением спросила она.
- Ну, да, - проговорил гриффиндорец, - пойдешь?
- Пойду, - слишком быстро ответила Гермиона, - только переоденусь. Я быстро.
- Хорошо, - просиял Дэн, - я буду ждать внизу, - сказал он и открыто улыбнулся.
- Окей, - уже на ходу бросила Гермиона. Бартон смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом и, глупо улыбаясь, почти вприпрыжку кинулся по коридору. Гермиона поспешно переоделась в теплую мантию и, захватив перчатки, покинула свою комнату.
Они встретились у главной лестницы и, с плохо скрываемым смехом, выслушав наставления Филча, вышли на улицу. Было действительно холодно, и резкие порывы ветра бросали в лицо колючий мелкий снег, поэтому они дошли до деревни быстро и, почти, не разговаривая.
- Куда ты хочешь пойти? – спросил Дэн, когда они уже шли по главной улице Хогсмида.
- Пожалуй, сначала в «Три метлы» - ответила Гермиона, - а то что-то я замерзла.
- Выпьем горячего шоколада, потом можем побродить по магазинам, - предложил Бартон. Гермиона ничего не ответила, пожав плечами. Очевидно, Дэн принял это за согласие, потому что широко улыбнулся, она улыбнулась в ответ и прибавила шаг.
В «Трех метлах» было немного народу, и она сразу увидела их – в дальнем конце зала у камина сидели трое слизеринцев и непринужденно что-то обсуждали. Малфой тоже заметил их, и его брови поползли вверх, когда Дэн галантно отодвинул для Гермионы стул, помогая ей сесть. Они заказали зеленый чай, так как шоколада не оказалось и французские круассаны с вишней и лимоном.
- Ты поедешь на каникулы на Рождество? – спросил Дэн.
- Пока не знаю, еще почти два месяца, но думаю, что да, - ответила Гермиона, слегка удивившись такому вопросу.
- А я, наверное, нет, - как-то сдавленно произнес Бартон и сразу погрустнел.
- Что-то случилось?- поинтересовалась Гермиона, она была хорошей собеседницей и неплохо понимала людей. Вот и сейчас она знала, что Дэн не просто так завел этот разговор, что ему нужно кому-то что-то рассказать, и по возможности, чтобы его поняли.
- О, да, - вздохнул он, - отец работает в министерстве в отделе магического правопорядка, и эти проверки, которые там проводились… - он вдруг замолчал и внимательно посмотрел на Гермиону.
- Ты же вроде бы чистокровный, - произнесла она, вспоминая.
- Ну, да. Вот у него крышу и снесло на этой почве. Он тоже загорелся идеей, что магллорожденные не люди, и их надо стереть с лица земли, - горько и в то же время как-то зло проговорил Дэн. - Мама сначала пыталась образумить его, но, когда он принял метку и стал одним из них, она поняла, что это бесполезно и ушла от него, - проговорил он и посмотрел в окно, где ветер, кажется, поднялся еще сильнее.
- О, Мерлин, - вздохнула Гермиона, она была сбита столку такими откровениями почти чужого ей человека.
- Отец всегда был легко внушаемым человеком, может, поэтому ему не удалось добиться каких-либо высот, несмотря на именитых родителей и громкую фамилию. Боюсь, что став приспешником Волан-де-Морта, он совсем все потеряет. Маму он уже потерял. Да, и я собственно никогда не пойду по его стопам, - сказал Дэн и покачал головой, как будто пытаясь прогнать какое-то наваждение.
- Может, он еще одумается, - тихо произнесла Гермиона. Обхватив кружку с горячим чаем, она пыталась унять непонятную дрожь в руках, то ли от холода, то ли от слов, сидящего напротив нее человека.
- Это навряд ли, - невесело усмехнулся Дэн, - его не остановил уход мамы, хотя он сильно любил ее, и у нас была замечательная семья. Она во всем винит себя, представляешь? Это могло бы быть смешным, если бы не было бы таким трагичным. – Проговорил он и начал медленно размешивать сахар в своем бокале, - мама хотела забрать меня с собой в Италию. Именно туда она уехала, к своей сестре. Но я отказался. Мне нужно доучиться последний год – это раз, и я не собираюсь бежать от этой войны, как крыса с тонущего корабля – это два. И пусть мне даже придется встретиться на поле боя со своим родным отцом, я не опущу палочки, - жестко закончил Бартон и вновь посмотрел на Гермиону.
- Это ужасно, - произнесла она и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.
- Да. Но это жизнь, Гермиона, и нам приходиться принимать ее такой, какая она есть в том случае, если мы не в силах изменить ее, - философски заметил Дэн.
- Это точно, - попыталась улыбнуться Гермиона.
- Таким, как ты тоже будет нелегко в скором времени, - произнес Бартон и залпом осушил бокал с огненным чаем.
- Я знаю, - вздохнула гриффиндорка, - но мы на правой стороне, значит, в конце все будет хорошо.
- Только скольким же придется пожертвовать, прежде чем наступит этот счастливый конец? – вопросительно посмотрел на нее Дэн.
- Думаю, этого никто не знает, - пожала плечами Гермиона.
- Кроме полководцев, затеявших этот неравный бой, - загадочно проговорил гриффиндорец и, жестом подозвав официантку, попросил еще чая.
Гермиона не стала задавать вопросов, потому что не хотела выслушивать очередную версию того, кто прав, а кто виноват, и кто должен в конце поплатиться отрубленной головой, а кто получить лавровый венец. У каждого было право иметь свое мнение на все происходящее. Она перевела взгляд на столик у камина, и поймала на себе внимательный и даже какой-то озабоченный взгляд Драко Малфоя. Конечно, он заметил, что она тоже смотрит на него и не отвел глаз, продолжая изучать ее. Кажется, он собирался поиграть с ней в гляделки, ну в этом она уж точно ему не соперник. Он так пристально смотрел, что у нее возникла мысль, что он собирается проникнуть к ней в голову, но шли секунды, и ничего не происходило. Гермиона слышала краем уха, как Дэн снова заговорил, но не могла понять, что именно он сказал. Серебряные глаза затягивали, как в омут и не давали опомниться, она терялась в них, даже на таком расстоянии, а что же будет, если подойти совсем близко. Наверное, она утонет, и никто не сможет ее спасти. Гермиона хотела, но не могла отвести взгляда, как прикованная, даже не моргая, смотря на слизеринца. Неожиданно прямо у нее перед глазами что-то выросло, как из-под земли, очнувшись, она поняла, что это официантка принесла вторую порцию чая. Поставив бокалы на стол, она удалилась, и Гермиона, кинув быстрый взгляд на слизеринскую кампанию, обнаружила, что Малфой снова втянут в увлекательную беседу своими друзьями и совсем не смотрит на нее. Она поспешила вникнуть в то, что говорил ей Дэн, и стала поддерживать разговор.
Они просидели в кафе почти до вечера, так и не походив по магазинам, во-первых, из-за ветра и снега, во-вторых, из-за неожиданно открывшихся общих тем для разговоров. Гермиона старалась больше не обращать внимания на Малфоя и у нее это получалось. Только один раз она не вытерпела и посмотрела на него, когда слизеринцы поднялись из-за стола и направились в сторону выхода. Они проходили мимо столика, за которым сидели Гермиона и Дэн. Паркинсон презрительно хмыкнула, демонстративно поправив мантию на Драко, которая и так сидела, как влитая, Забини совсем не обратил на них внимания. Малфой же вновь посмотрел на Гермиону, улыбаясь ей одними глазами, сохраняя на лице маску равнодушия. Она ответила ему такой же улыбкой в лучистых карих глазах и вернулась в своему собеседнику. Они покинули «Три метлы» почти следом за слизеринцами и быстрым шагом поспешили в школу. Ветер прекратился, забрав с собой колючий снег, но температура, кажется, стала еще ниже. В школу они пришли как раз к ужину и, не переодеваясь, зашли в большой зал, отправившись к столу своего факультета. Гермиона, скинув теплую мантию и аккуратно свернув, опустилась на свое привычное место рядом с Гарри.
- Привет, - проговорил Поттер.
- Привет. Как занятия? – поинтересовалась она.
- Как всегда, - неопределенно ответил друг, - я смотрю, ты не скучала, - сказал Гарри и указал вилкой на Дэна, который сидел в другом конце длинного гриффиндорского стола.
- Ну, да, - весело ответила Гермиона.
- Ну, молодец, - похвалил Поттер и улыбнулся. Откуда ему было знать, что Гермиона так безмятежна и счастлива не от целого дня, проведенного в кампании Дениэла Бартона, а от всего лишь одного взгляда Драко Малфоя.

* * *
- Привет, Грейнджер, - протянул Малфой, входя в класс.
- Привет, - ответила Гермиона и вся внутренне подобралась, слизеринец был, кажется, не в настроении.
- Сразу хочу предупредить, если ты попытаешься и этот урок сорвать, как прошлый, то занятий больше не будет, - сказал он и прошел в центр кабинета.
- Я не пыталась ничего сорвать! – возразила Гермиона, но Малфой будто бы не услышал ее.
- Итак, преступим, - проговорил он тоном, не терпящим возражения и, достав волшебную палочку, вопросительно посмотрел на нее.
Гермиона полезла за своей в задний карман джинс и подумала, что с Малфоем опять что-то не то. Снова он напустил на себя маску безразличия и презрительности, Гермионе даже вдруг показалось, что та улыбка во взгляде слизеринца померещилась ей.
- На счет три, Грейнджер, и попытайся не пустить меня слишком далеко, - предупредил он и занес палочку над головой, - раз, два, три… легилименс!
Ей три года и она ездит по дому на трехколесном велосипеде; ей семь лет и она сидит за партой в обычной магловской школе и старательно вырисовывает косые палочки в тетради в линейку. Ей десять и она срывает головку полевой ромашки, заставляя ее парить по воздуху; ей четырнадцать и она сильно обнимает Гарри в каком-то огромном темной шатре.
- Меня сейчас стошнит, Грейнджер, - произнес голос Драко Малфоя, возвращая ее в настоящее. Гермиона открыла глаза и с вызовом посмотрела на слизеринца, увидев лишь серый лед в его глазах.
- Пошел к черту, - тихо произнесла она.
- Ты что-то сказала, грязнокровка? – вкрадчиво спросил Малфой и сделал несколько шагов по направлению к ней.
Она знала, что не успела спрятать боль в своих глазах от этого слова, произнесенного им так легко и непринужденно, поэтому отвернулась от него, чтобы он не успел увидеть, что может так просто сделать ей больно.
- Я сказала, давай попробуем еще раз, - сквозь зубы проговорила гриффиндорка.
- Ну, давай, - усмехнулся Малфой и вновь поднял палочку, он подождал, пока она повернется к нему и произнес – легилименс.
И сразу он смог ворваться в самое личное, спрятанное так далеко от чужих глаз. Рон медленно приближался к ней, бросая ей в лицо какие-то обвинения, он грубо прижимал ее к стене, и рьяно впивался своими губами в ее губы. Он пытался зайти дальше, но она вырвалась и отбежала от него. Он был зол и обвинял во всем ее одну, он говорил ей такие ужасные слова, что боль затопляла ее с ног до головы. Она так старалась забыть это, и вдруг ее заставили пережить это заново. Кажется, она закричала или даже заплакала, потому что Выручай-комната начала расплываться перед глазами и вскоре совсем пропала, уступая место спасительной темноте.
Кто-то звал ее по имени и тряс за плечи, стараясь привести в чувства. Она открыла глаза и увидела прямо перед собой обеспокоенное лицо Драко Малфоя. Гермиона огляделась и поняла, что они все еще в кабинете прорицаний, она лежала на траве, а Малфой стоял рядом с ней на коленях и держал за плечи. Его палочка лежала рядом, а ее валялась под партой в метрах двух.
- О, Боже, - произнесла Гермиона и попыталась подняться, опираясь на локти, но у нее не вышло. И если бы Малфой не поймал ее, она бы хорошо треснулась спиной об травяной пол.
- Куда ты рыпаешься! – шикнул он на нее, - не двигайся, - он продолжал держать ее в своих сильных руках и почему-то не опускал на пол, - ты ударилась головой, когда упала, - пояснил он, заметив ее вопросительный взгляд. Он осторожно отпустил ее и, сняв свою мантию, свернул ее в несколько раз, после чего, аккуратно подложил ее Гермионе под голову.
- Что ты делаешь? – спросила она.
- У тебя может быть сотрясение, лучше полежи, - ответил он, - если бы ты видела, как ты долбанулась, а потом еще и в себя не хотела приходить, - выговаривал ей слизеринец, как будто это она была виновата. – Я схожу за мадам Помфри, - сказал он и поднялся с колен.
- Нет, - воскликнула Гермиона, - все нормально, правда. А у нее может возникнуть множество вопросов, я не хочу на них отвечать, - сказала Гермиона и умоляюще посмотрела на слизеринца.
- Ну, как хочешь, - пожал плечами Малфой и снова опустился на пол, только теперь он сел рядом с ней и поставил руки на согнутые колени.
Несколько минут прошли в полной тишине, Гермиона представила со стороны положение, в котором они находились, и прыснула. Малфой подозрительно покосился на нее и вновь отвернулся.
- Извини, что я такая неспособная, да еще и в обмороки падаю, - вдруг произнесла Гермиона.
- Не мудрено, - как-то странно проговорил слизеринец, - ну Уизли и сволочь! – воскликнул он несколько секунд спустя. Гермиона решила промолчать и немного приподнялась на локтях, пытаясь определить свое состояние, немного болел затылок, наверное, именно им она ударилась об пол.
- Это же надо так поступить с девушкой, да еще и в ее день рождения, - не успокаивался Малфой, - почему ты все это так оставила? – спросил он и повернулся к ней. Его серебряные глаза потемнели, и это говорило о том, что он зол. Гермиона улыбнулась тому факту, что она так быстро научилась распознавать его настроение. – Чему ты улыбаешься? – опешил Малфой.
- Ничему, - ответила Гермиона и осторожно села, - Рон был пьян…
- Да какая разница! – перебил он ее, - это его не оправдывает, - возразил слизеринец. Он прекрасно понимал, что волнуется за нее и до ужаса злиться на полоумного Уизли, но ничего не мог с собой поделать, да и не хотел, если честно. – Мне он, черт возьми, чем-то напомнил того ублюдка из «Кабаньей головы», разница лишь в том, что он твой друг, Гермиона.
- Я все понимаю, - прошептала она, отметив то, что он снова назвал ее по имени, - и я его простила, потому что он действительно раскаялся и жалел о том, что сделал. И, прошу тебя, давай не будем об этом, - попросила Гермиона и посмотрела Малфою в глаза. Он был так близко от нее, и так переживал и волновался, что у нее защемило сердце. Серебряные глаза напротив посветлели и смягчились, не отрываясь, смотря на нее, лаская и успокаивая. Она постепенно забывала весь тот кошмар, что пережила во второй раз несколько минут назад. Гермиона несмело и осторожно взяла Драко за руку и потянула его на себя, он поддался ей и, когда их лица разделяли всего несколько сантиметров, он вдруг спросил:
- Голова не кружится?
- Нет, - прошептала Гермиона и замерла, боясь, что романтизм момента прошел, и что сейчас Малфой оттолкнет ее и скажет какую-нибудь гадость. Но вместо этого слизеринец улыбнулся и, переместив свои руки Гермионе на спину, нежно обнял и стал легко целовать ее губы. Гриффиндорка ответила на поцелуй и зарылась пальчиками и его светлые волосы. Драко застонал от наслаждения и углубил поцелуй. Они просто целовались, сидя на полу в классе прорицаний, а Гермионе казалось, что она летает в облаках. Когда, Малфой оторвался от ее губ и открыл глаза, чтобы посмотреть на нее, она тихо сказала:
- Теперь, кружится.
Драко улыбнулся и прислонился лбом к ее лбу, продолжая крепко обнимать, сцепив руки замком за ее спиной.
- Ты же понимаешь, что это неправильно, - проговорил он.
- О чем ты? – спросила Гермиона, прекрасно понимая, что он имеет ввиду.
- О том, что я тебе не пара, - ответил Драко и нежно провел пальцами по ее щеке.
- Почему? – тихо произнесла она, отметив, что он сказал: «я тебе не пара», а не «ты мне не пара».
- Ты знаешь, - выдохнул он и попытался разомкнуть объятия.
- Нет, - попросила Гермиона, хватая его за руки, - это все глупые предрассудки.
- Это война, Гермиона, и мы с тобой по разные стороны, - безжалостно проговорил слизеринец, снимая ее руки со своих плеч.
- Тогда почему ты здесь? – воскликнула она.
- Потому что так нужно. Пока, нужно. Но, когда придет время, я уйду, - ответил он, - и как бы я к тебе не относился, когда придет день последней битвы, я буду по другую сторону, - добавил Малфой и опустил взгляд.
- Но ты ведь не такой, как они. Ты не хочешь этого, я знаю, - тихо сказала Гермиона, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- От моих желаний мало, что зависит, - усмехнулся слизеринец.
- Ты мог бы пойти к Дамблдору, он тебе поможет! – проговорила Гермиона, - Орден даст тебе защиту. Драко, пожалуйста! – попросила она.
- Для меня это не выход, - ответил он, продолжая все так же гипнотизировать взглядом траву, на которой они сидели.
- Но почему?! – почти закричала она.
- Зачем тебе все это? – вдруг спросил он, поднимая на нее взгляд, - ты забыла кто я?
- Я не могла забыть этого, потому что и не помнила, - ответила Гермиона, - я не знала тебя настоящего, а теперь знаю. И я не хочу тебя терять, - сказала она.
- Это просто бред какой-то, - проговорил Малфой и, все-таки освободившись из ее объятий, поднялся на ноги и отошел к окну, за которым был холодный ноябрьский вечер.
Гермиона молчала, не зная, что сказать. То, что происходило между ними, действительно было странным и неправильным, она понимала это умом, но сердце отказывалось слушать разум. Оно отчаянно требовало близости и присутствия молодого парня, что стоял у окна, вцепившись пальцами в подоконник. Гермиона медленно поднялась с пола и покачнулась, комната поплыла перед глазами, заставляя ее на секунду зажмуриться и ухватиться рукой за ближайшую парту. Драко оглянулся на девушку и проговорил отсутствующим голосом:
- Тебе все же стоит сходить в больничное крыло.
- Позже, - ответила Гермиона, - скажи, почему ты не хочешь обратиться к Дамблдору за помощью? – снова спросила она.
- Потому что он ничем не сможет мне помочь, - жестко сказал слизеринец и повернулся к ней, сложив руки на груди.
- Я не понимаю, - сказала Гермиона.
- Слушай, давай закроем эту тему, я все равно не смогу объяснить, ты все равно не сможешь понять, - отчеканил Малфой, - и вообще забудь все, что здесь произошло, так будет лучше.
- Для кого? – спросила Гермиона и обхватила себя руками, пытаясь унять непонятную дрожь во всем теле.
- Для нас обоих, - ответил Драко.
- А как же наши уроки? – задала Гермиона глупый вопрос.
- Мне, кажется, ты освоила самое главное, а потренироваться сможешь с кем-нибудь другим, - произнес он нарочито спокойным голосом и попытался обойти ее, чтобы не видеть этих грустных глаз, смотрящих на него с какой-то щемящей нежностью.
Она молча смотрела, как он подобрал свою палочку, что все еще лежала на полу, поднял мантию и перекинул через руку, как пошел в сторону двери, не оборачиваясь и ничего не говоря. Он уходил, и она твердо знала, что если не остановит его сейчас, то никогда уже не вернет назад.
- Еще одно занятие, - попросила она вслед, заставляя его обернуться, - только одно, - повторила Гермиона. Шли минуты, а он продолжал молча смотреть на нее, ведя внутреннюю борьбу чувств и разума.
- Нет, - наконец произнес он и, резко развернувшись, взмахнул палочкой, после чего, исчез за дверью.
Гермиона тупо смотрела на закрывшуюся дверь и пыталась сдержать предательские слезы. Она хотела побежать за ним, наплевав на собственную гордость и годы непримиримой вражды, на то, что он слизеринец, а она типичная гриффиндорка, на то, что друзья не поймут ее и отвернуться. Но она не могла сдвинуться с места, как будто ноги приросли к полу. Гермиона лишь прислонилась к стене и медленно сползла по ней, закрыв глаза. Слезы все-таки потекли из-под сомкнутых ресниц и защекотали щеки, оставляя на них влажные дорожки. Гриффиндорка открыла глаза и вдруг почувствовала, как вернулась головная боль, и затылок опять заныл и стал тяжелым. Она глубоко вздохнула и медленно поднялась на ноги, держась руками за подоконник. На улице было совсем темно, и только прямоугольники желтого оконного света выхватывали грязно-белый снег и голые серые деревья. Гермиона вытерла слезы и пошла прочь из класса, даже не вспомнив о своей волшебной палочке, что так и лежала под партой, забытая своей хозяйкой.