Пролог

Умирать было не страшно. Пожалуй, за все эти годы он столько раз бывал близок к смерти, что она стала для него все равно что доброй знакомой. Старой боевой подругой, что всегда сопровождала его, следуя на шаг позади. Просто, в этот раз он упал не в ту сторону и наткнулся на косу, что раньше карала лишь его врагов.
Умирать было не больно. В конце концов, пытки на Лиан Ю сумели примирить его с болью. Ужаснее всего было осознавать, что он оставляет столько неразрешенных вопросов, столько невысказанных признаний, зная, что те уже никогда не доберутся до адресата. Образы матери и отца, что ждали его на той стороне, настойчиво вытесняли лица живых. Тея, его маленькая сестрёнка, как она в одиночку сможет одолеть Малкольма? Спиди... Наивная, добрая Спиди. Как она справится с этим, когда узнает?
Он чувствовал, как захлебывается собственной кровью, чувствовал, как она, не найдя иного выхода, горячим потоком течет по его гортани. Он уже не видел ни белого снега, ни Рас Аль Гула с его спокойным, пропитанным страшной мудростью взглядом, что повергал в бегство врагов. Не чувствовал боли или холода. Все вокруг постепенно растворялось, навсегда отступая за занавес жизни.
Кажется, он был готов примириться и ступить на иной путь. Тот, что наконец приведет его к покою. Он слишком долго воевал. Слишком долго сражался. Возводил стены и рушил их, пытаясь сохранить Оливера Куина и противостоять Линчевателю. Он столько разрушил, стольких погубил, пытаясь защитить их. Но война проиграна, война осталась позади, а впереди не было ничего, кроме покоя. Покоя, что означал мир, где его ждали мать и отец, Шадо, Томми, Сара...
Такого долгожданного покоя, в котором не существует светлых волос и голубых глаз за стеклами очков, что заставляют его сомневаться в себе или придают уверенности одним взмахом ресниц. Не существует неудобных фраз и сдерживаемых улыбок, не существует трех простых чисел, названных в обратном порядке.
Три...
И он чувствует, как клинок выходит из его груди, как еще сильнее лезвие разрезает его плоть, как удар поднимает его тело в воздух, и короткий полет заканчивается падением.
Два...
И мягкие губы, такие яркие среди этой пустоты, тянут его, словно он клейменный раб, приказывая вновь ощутить холод и адскую боль. Почувствовать, как горячая кровь заливает грудь и мешает дышать, заполняя горло. Как его кости, кажется, крошатся внутри него, проникая в кровь и царапая вены изнутри.
Один.

Умирать не больно, потому что боль означает жизнь.

Отрицание

«Я люблю тебя».
Он так просто сказал это перед уходом, не задумываясь, не пытаясь сдержать себя. В этот раз в его словах не было грусти, не было борьбы с самим собой. Ничего, кроме уверенности. И столь знакомого чувства утраты, которое накатило на неё, как волна, не давая дышать.
Но нет.
Она не могла поверить в это, даже глядя на окровавленный клинок, что теперь лежал на столе в убежище. Клинок, что принес мужчина, представившийся Сарабом. Клинок, которым, как он утверждал, Демон убил Оливера, а затем послал в качестве своеобразного подарка. Словно это была плата за искупление. Плата за свободу города от мести Лиги Убийц. Даже глядя в печальные глаза Диггла, и слыша, как Рой крушит все вокруг. Она просто не собиралась верить в то, что Оливер не вернется, потому что он обещал. Он обещал вернуться, обещал исполнить её просьбу.
- Фелисити, - позвал Джон, - он...
- Нет, Диггл. Нет. Нет. Нет и нет, - блондинка, стараясь отгородиться от его сочувствия, выставила вперед руку, не давая ему приблизиться. Не давая сжать в объятиях, чтобы утешить. Потому что ей не нужны были утешения. Оливер был жив, ей нужно было лишь дождаться.
- Это же наш Оливер. Мой Оливер, - она улыбнулась так, как только она одна и умела. - Он вернется. Он ранен, да. Но он вернется.
- Фел…
- Нет, Диггл. Мне нужно на воздух.



- «Искупить долг крови». По-моему, это слишком сильно сказано, не думаешь? – Томми, напротив него, сделал глоток виски и усмехнулся. - Что за долг крови, и как понять, сколько крови требуется заплатить? Да, их экономическая система явно не на высшем уровне.
- Зато их способы убийства весьма действенны, - Оливер поморщился, пытаясь встать с кресла.
- Опять же не уверен, - следя за мучениями друга, Томми сам налил и протянул ему бокал.
- Серьезно? Я здесь, с тобой. А это довольно существенная причина утверждать, что Рас Аль Гул не напрасно считается лучшим из лучших.
Вкус у виски был странный, хотя и отдавал чем-то знакомым.
- Какого чёрта? Это же…
- Да, именно, - Томми вновь усмехнулся и опустился в кресло. - Оливер, призракам не больно. И виски у них не из волшебной китайской травы, уж поверь мне, здесь оно первоклассное.
- Тогда…
- Ты жив Куин. Ну, или почти, - он пожал плечами и сделал еще один глоток. - Впрочем, я здесь не затем.
- Что?
- Можешь считать меня чем-то вроде "Призрака прошлого рождества", Оливер. И скоро ты очнешься. Но перед этим я должен сказать тебе одну вещь: как бы я не злился на тебя, а я чертовски злился тогда, уж поверь, - но моя смерть - это не твоя вина. Ты и Лорел...
- Мы не вместе, она...
- Я знаю, чувак, и это еще одна вещь, о которой я хочу тебя попросить. Позаботься о ней.
- Всегда, - кивнул Куин, и оба они на мгновение замолчали.
- А мой отец тот еще говнюк, да? - Томми горько рассмеялся. - Но Тея, твоя... наша сестра, ты должен оберегать её, Оливер. И не из этого мира. Здесь есть, кому за ней присмотреть, уж поверь. Но ей нужен кто-то там, в реальности. Ей нужна семья. И ты лучший брат, какой только может быть, поверь мне.
- Томми…
- Ты должен простить себя, простить за мою смерть и за все те, что не зависели от тебя. Ты не мог спасти всех, и, в конце концов, у людей пока еще существует свобода выбора. Ты должен простить себя, потому что я тебя не виню. Прости себя, Оливер...

- Очнись, гайдзин (прим. – яп. иностранец), давай же. Я не хочу видеть твою смерть во второй раз. Очнись! Похоже, у тебя есть за что бороться, так что борись.
- Я не гайдзин, не здесь, - прохрипел Оливер, отплевываясь от мерзкой жижи, что вливал ему в горло Масео.
Болело абсолютно все. Если только такое вообще было возможно. Он попытался поднять руку - не получилось. От малейшего движения грудную клетку словно сдавливали тисками и разрывали в одно и то же время. Дышать было сложно, точнее практически невозможно. Казалось, легкие отказывали, мысль пришла из пустоты, заставив организм сделать глубокий вздох, на который его легкие были не способны.
Теперь он на самом деле задыхался, мышцы судорожно сокращались, вызывая новую боль. Но он все так же не мог двинуться с места, что вызывало еще большую панику у его скованного болью сознания. Словно это был замкнутый круг ада, в котором боль вызывала боль еще большую.
- Успокойся, - он не почувствовал укола, лишь тяжесть, которая навалилась, заставляя разум вновь затуманиться, а тело расслабиться. А затем пришли воспоминания. Они рваными кусками заполняли реальность: Остров, Гонконг, Старлинг-сити, Скала. И боль, боль, боль... Везде была боль, а потом он вновь отключился.

Холодный воздух обжигал щеки и заставлял глаза слезиться. Но ему нравилось вдыхать его полной грудью, чувствовать, как он проникает внутрь, словно становясь частью него. Он скучал по холодам так же сильно, как скучал по этому городу. Так же сильно, как скучал по семье. И Рождеству с украшенной ёлкой. По всему нормальному, обыденному, тому, что остров отобрал у него безвозвратно.
- Хорошо, - голос Сары и её теплые объятья заставили его улыбнуться.
- Ты тоже скучала по этому?
- Ты шутишь? Как я могла не скучать по супер крепкому гоголь-моголю отца, секретный рецепт которого, надеюсь, скоро затеряется в неизвестности, - рассмеялась она.
- И почему сегодня все говорят со мной об алкоголе?
- Кто еще? - в голосе Сары проскользнуло любопытство.
- Томми.
- И?
- Что и?
- Зачем он приходил?
- Простить меня? Наставить на путь истинный? Как всегда, - Куин качнул головой и грустно улыбнулся. - Даже на том свете, он не перестает верить в лучшее во мне.
- В тебе много хорошего, Оливер.
- Было. Все это осталось в прошлом. На острове, в Гонконге.
- Думаю, там осталось все плохое, Оливер. Все, что было шелухой, все, что не было тобой.
- А как же свет, о котором ты тогда говорила?
- Тебе не нужно беспокоиться об этом, Оливер. Ты уже нашел свой свет, как и я в какой-то мере, - она улыбнулась.
- Сара...
- А что, свет в конце туннеля - тоже свет. Хотя, в моем его не было.
- Каково это?
- Умирать? – задумавшись, она подняла голову к ясному небу, с которого начали падать хлопья снега, покрывая улицу. – Наверное, неожиданно и ожидаемо одновременно. Как, вдруг оказавшись в самом конце, вновь встать на старт. Только тебя больше ничего не волнует, ты не переживаешь и не страдаешь. Для меня это освобождение, Олли.
- Тогда, почему?
- Ты уже свободен, Олли. Тебе такая свобода не нужна, затем мы и здесь - Она протянула ему руку, и он покорно сжал её ладонь в своей. - Я хочу показать тебе кое-что.
Толпы народа сновали по празднично украшенным улицам, словно муравьи они шли давно проложенными путями, утаскивая в свои дома коробки и свертки в праздничной бумаге, но здесь, на крышах, было спокойно.
- Это...
- Нет, Олли, это не место моей смерти. Как ты мог подумать, что я буду настолько ограниченной?!! Смотри туда, - Сара, взяв за подбородок, развернула его лицом к горящим ярким светом окнам дома напротив.
Высокая ёлка, огромные потолки, горящий камин и хрупкая девушка, что сидит напротив него, сжимая в ладонях чашку. Он видел все так ясно, словно... он был за стеклом?
- Одно из преимуществ бестелесности, - улыбнулась Сара, заметив его растерянность.
- Так я могу?
- Ты имеешь в виду это? - Сара с легкостью миновала преграду стекла,- конечно. Я же "Призрак будущего рождества"!
- Но как?
- Одно из преимуществ, на заморачивайся. У нас не так много времени. Иди к ней.
Кивнув, Оливер подошел к своей сестре, что на корточках сидела перед камином, держа в одной руке чашку с шоколадом, а в другой вертела тяжелую рамку с фотографией. Их фотографией.
- Знаешь, Оливер, ты настоящая скотина, - он вздрогнул, услышав слова Теи, - Как ты мог вот так провалиться в неизвестность, даже не сообщив?
На секунду ему показалось, что Тея говорит с ним, но в следующее мгновение она поставила фото и щелкнула ногтем по стеклу прямо напротив его изображения.
- Ты ведь понимаешь, что бросать свою сестру вот так, в этот дурацкий праздник, совершенно одну - это чистой воды свинство. Что я, по-твоему, должна чувствовать? Ты не имел права бросать меня на Рождество. Или это твой новый план под названием: "Испорти Тее Куин все зимние праздники?"
В дверь постучали и девушка, поднявшись, направилась к двери.
Мгновение, и он увидел Роя, который стоял на пороге и смотрел на его сестру. Ни слова, ни движения, а потом Тея просто захлопнула дверь перед его носом, и кружка с шоколадом полетела в стену, разбившись на осколки.
- Ты не смеешь умирать, Оливер Куин. Не смеешь оставлять меня одну! - закричала она в пустоту, а затем рухнула на колени.
Что было дальше, Оливер не видел. Он не видел, как дверь открылась, и Рой, переступив через порог, бережно поднял кричащую Тею на руки и отнес на диван. Не видел слез, что текли по щекам его сестры, но он итак знал, как это было. Знал, пока мир крутился вокруг него, подобно огромному черному шару. Знал, когда вновь почувствовал под ногами твердую почву и ощутил руку Сары в своей. Знал, потому что боль вновь затопила его тело и сознание.
А потом он увидел её, и тьма отступила на мгновение. Лишь снежные вихри проносились вокруг них, пытаясь не дать ему рассмотреть все в подробностях. Словно отгораживая, забирая, съедая по маленьким кусочкам его память, его сердце, его свет. И ему вдруг так захотелось обнять её, прижать к себе, прошептать, что все в порядке, что он всегда будет оберегать свою девочку. Потому что ему было необходимо почувствовать её в своих руках. Необходимо, чтобы выжить.
- Фелисити, - прошептали губы, и, кажется, она услышала, потому что её взгляд заметался за стеклами очков, пытаясь что-то разглядеть в буре. И он шагнул к ней, а она сделала шаг навстречу.
Но буря была все так же груба, а ночь вокруг - все так же одинока.
Этот отголосок был всего лишь миражем. И все-таки она улыбнулась.
- Оливер, - прошептала она ночи, надеясь, что ветер отнесет её слова тому, кого она ждала, - ты должен вернуться, ты пообещал мне.
- Я вернусь.

Он хотел, чтобы она услышала, хотел, чтобы она продолжала ждать его, чтобы это не было лишь видением. И чтобы свет не оставлял его, а его сердце всегда оберегала её любовь.

Крик прорезал тишину, заполнявшую темную пещеру и на секунду ему вновь показалось, что он оказался на Лиан Ю, но холод вокруг не дал запутаться.
- Ты обещал ей, Олли, - голос Сары в его голове и голубые глаза, в которые он вглядывался сквозь пургу.
Три.
Два.
Один.
Про себя сосчитал Куин, прежде чем вновь вздохнуть и ощутить боль. Боль, которая сулила надежду.
- С возвращением, Оливер! А ты все такой же упрямый, как я помню, - лицо Масео проступило из тьмы.
Его реальность была наполнена болью, что с каждой секундой накатывала все сильнее. И он никогда не чувствовал себя лучше.

Автор: Rakel
Бета: looking3237

Та-Дам! И мы открываемся! Я долго сопротивлялась, но я сдалась, когда узнала, что на нашем сайте достаточное количество Олиситеров. Поэтому и решила, что пора бы и продвинуть фики по этому фандому на нашем любимом сайте. Надеюсь, что этот фик найдет своих читателей.