Глава 9
Broken

Наверное, они были созданы для расставаний.
Наверное, именно поэтому снова и снова, стоило им сблизиться, судьба отталкивала их на расстояние равное вечности. И каждый раз им нужно было начинать свой путь заново: их первое свидание окончилось взрывом. Первый поцелуй стал сигналом к расставанию. А признание в любви словно открыло дверь в ад для них обоих. Но теперь она в конце пути, точке невозврата, а расстояние до него вновь равно бесконечности, чертовому миллиарду миллиардов миль, хотя казалось, протяни руку и все закончится.
На этот раз сознание гасло медленно, так, словно кто-то снижал уровень яркости на экране компьютера, и картинка постепенно темнела, а потом враз погасла - электричество отключили. Это было не похоже на сотрясение, когда отключаешься мгновенно, или на взрыв, когда сначала звенит в ушах и чувствуешь запах копоти. Отключаться от боли - это нечто "особенное." Когда в один момент твое тело пронзает мелкий, не больше ногтя кусок железа, разрывая твои внутренности за долю секунды, а в следующее мгновение боль уже захватывает все твое существо.
Боль похожа на вирус, который взламывает систему твоего сознания уровень за уровнем, обходит защиту, проникает в самые глубоко запрятанные папки и стирает данные.
Фелисити боль была знакома, незнакомым было переносить её в одиночестве: не чувствовать его присутствия и понимать, что когда она очнется, если очнется, его теплая рука не будет сжимать её ладонь. Знать, что во тьме, как и всегда после его ухода, как и весь сегодняшний день, её будет ждать лишь пустой и холодный взгляд голубых глаз.
Все закончилось, пора перестать бороться, - решение казалось таким простым, просто закрыть глаза и отдаться во власть забвению. И как всегда, стоило ей принять решение о сдаче позиций и перестать отгонять мысли о нём, Оливер появился перед её глазами: его лицо, скрытое капюшоном и глаза за маской...на этот раз лед больше не плескался в их глубине, замораживая её душу, его глаза были живыми.
Оливер был ранен. Оливер был напуган. Оливер кричал на неё.
Оливер был реален, и он был по-настоящему живым...а потом электричество отключили.



- Диг, - испуганный девичий голос, такой знакомый, такой необходимый ему сейчас, когда душа исчезла, спрятавшись куда-то от боли и страданий.
Оливер не видел её лица, лишь волосы, стянутые в тугой хвост на затылке, но был уверен, что знал её. Он точно её знал. Оливер бы узнал её везде: во тьме или когда свет слепит глаза, по голосу, по наклону головы, по запаху её духов…что ему какие-то пара десятков метров, с которых он сейчас наблюдал за ними оставаясь незамеченным, как и последние 8 лет своей жизни: потерянный, укрытый тенями, пропавший без вести… Но ведь они знали где он. Они пришли сюда за ним, и теперь Оливер слышал этот родной напуганный голос, видел, как Диггл, повернувшись, опускается на колени и вынимает нож.
- Не двигайся, это - мина, - спокойный голос его друга, аккуратные скупые движения, чтобы не дать снаряду, оставленному здесь задолго до их появления, сдетонировать, но Оливер знал - все это было бесполезно, - я попробую её обезвредить.
- Не сможешь, - услышал он свой голос, и в ту же секунду почувствовал тяжесть лука в руках. Теперь он понимал, что нужно делать, знал, как спасти её, вытащить оттуда. Знал, как не потерять. Нужно лишь, чтобы она не шевелилась, не двигалась и стояла на месте.
И он сказал ей об этом… хотел сказать. Пытался крикнуть, как и сотню раз до этого, но голос отказал лишая его этой возможности и в тот момент, когда он наконец-то увидел её глаза за стеклами очков, глаза, которые могли найти его потерянную в безвестности душу, между ним и девушкой встала стена молчания.
А потом он услышал взрыв: громкий, разрывающий барабанные перепонки, такой, что его словно мелкую щепку снесло ударной волной, но громче звука взрыва, был её голос, шепчущий его имя. И вновь он падал, все глубже и глубже проваливаясь в колодец, приближаясь к зеленой, словно подсвеченной изнутри воде, из глубин которой на него смотрела она… Растерянный, напуганный, полный надежды и раскаяния взгляд, и имя, что когда-то могло исцелить его, а теперь повергало во тьму.
- Фелисити, - имя с тысячей интонаций, каждый раз звучащее по-новому во тьме его спальни, когда он просыпался, ощущая, как тонет.
Фелисити – его спасение и его погибель.
Прошло больше месяца, с их последней встречи, больше двух - с последнего разговора. Говорят, когда теряешь человека, первым ты забываешь его голос, но он помнил его, так отчетливо словно они разговаривали лишь вчера. Он помнил цвет её глаз, и то, как она улыбалась, слегка поворачивая голову. Помнил все выражения её лица до мельчайших подробностей, когда она злилась или когда была счастлива, все интонации её голоса, и то, как она слегка краснела, не успев сдержать очередное двусмысленное высказывание. Он помнил её всю, как образ, отпечатавшийся в памяти и выжженный на сердце.
Наверное, поэтому она каждый раз появлялась перед ним, стоило ему закрыть глаза: избегать её в реальности было легко, избегать её на самом деле было невозможно. Его Фелисити.

- Чаю? – голос его сестры раздался, не успел он спуститься с лестницы. Тея как всегда сидела перед камином, завернувшись в плед, и потягивала горячий напиток.
- Ты уже вернулась?
- Только что, - кивнула сестра, а потом тихим голосом спросила - Снова она?
- Слышала?
- Как ты кричишь её имя? – он заметил, её печальный, полный сострадания взгляд, - я слышу её имя чаще, чем свое, Олли. Каждую ночь, которую ты проводишь в этих стенах, я просыпаюсь от имени Фелисити.
- Прости, - отхлебнув большой глоток и обжегшись, ответил он.
- Да, ничего. Не это важно. Если будет нужно, я готова хоть каждую ночь проводить, сидя у камина и заливая в тебя тонны чая, но Олли… - его сестра замялась, - вам нужно поговорить, встретиться. Ты ведь понимаешь?
- Ты что, с Дигглом говорила?
- Не важно… - слишком быстро, ответила его сестра.
- Точно говорила.
- Я и сама так считаю, понимаешь… - упрямый тон, и взгляд, словно она искала в нем что-то только ей одной известное, а потом вновь качала головой, не найдя. - Хотя ни черта ты не понимаешь, Оливер Куин.
- Быть может, ты права, - невесело усмехнувшись, он сделал очередной глоток.
Тея положила голову ему на колени и замерла, наблюдая за языками пламени. На сегодня разговор был окончен. Оливер знал, что минут через двадцать она заснет, и он вновь отнесет сестру в её комнату, а потом, тихо закрыв за собой дверь, уйдет из дома.
И в тот момент, когда сумерки медленно отступят за горизонт, он будет стоять скрытый тенями, привалившись к стене и наблюдая, как девушка из его снов садится в машину, видя стянутые в хвост волосы, и слыша голос, когда она разговаривает по телефону. Ему не нужно было видеть её лица, он и так знал его до мельчайших деталей. Он не хотел видеть её лица, потому что боялся, заглянув в её глаза, понять, что его Фелисити на самом деле мертва, и это он её уничтожил. Фантомная боль, кольнувшая сердце, заставила его поморщиться, а тьма в груди довольно заурчала, получив еще один кусок его истерзанной души.
Мигнув сигнальными огнями, машина отъехала, и Оливер направился к своему мотоциклу, пора было возвращаться в убежище. Он знал, что не стоило приезжать сюда, что только самые глупые преступники возвращаются на место преступления, чтобы еще раз взглянуть на жертву. И все же… быть может, он все еще надеялся, что для него есть спасение.
- Вот только это не она, и никогда не будет, - откликнулся внутренний голос, верный и жестокий собеседник, преследовавший его весь последний месяц.

Первую неделю после своего возвращения он злился, срываясь на друзьях, которым доставалось от него на тренировках, и на преступниках, которые в итоге попадали в полицию, хотя и живыми, но все же изрядно помятыми. Оливер чувствовал, как медленно подбирается к сердцу так знакомая ему пустота. Прячась за вспышками пламени злости и гнева, она сантиметр за сантиметром проникала внутрь, заполняя его целиком, и он, как мог, пытался избавиться от неё, пытался бороться, пытался выплеснуть из себя, но на вторую неделю злость прошла, пламя потухло, а пустота осталась и безжалостно отдала его душу на растерзание адской тьме.
И из тьмы появились демоны, которые подобрали самую изощренную пытку, подав правду приправленную соком из душ, которые он погубил. Длинный список жертв, в котором теперь нашлось место и для Фелисити, ведь не открой он тогда дверь её машины, не заставь отвезти в убежище, ничего бы не было, нашептывал его внутренний голос. Даже не так, не приди он к ней с тем сломанным ноутбуком, Фелисити Смоук никогда бы не стала помощницей Стрелы, помощницей Линчевателя, никогда бы не стала той, что готова была убить, чтобы спасти его. Он слышал все, что говорил ему Диггл, видел, как Рой поливает папоротник, косясь на него с неясной тоской во взгляде, даже его сестра, присоединившаяся к отряду «спасти Оливера Куина», все они твердили об одном и том же: «Ты должен простить её».
Вот только надо было говорить: «Ты должен простить себя».
Но он был не готов, или просто не хотел быть готовым, потому что так безопасней, потому что такие парни, как он не могут быть с теми, кого любят. А он любил, но теперь от осознания этого становилось лишь больнее. Поэтому он и стоял сокрытый тенями, не подходя ближе, лишь наблюдая как она каждое утро садится в машину, и не подозревая, что судьба не любит, когда от неё бегают слишком долго, даже если ты уже привык к этой постоянной гонке.



- Мисс Смоук, - голос капитана Лэнса в телефонной трубке, словно звонок из прошлого, - мне нужна ваша помощь.
- И говоря ваша, вы подразумеваете…
- Ваша и его…
И что ей сказать, как поступить, если она даже самой себе не могла в этом признаться.
- Мы не…я не… мы не вместе. Расстались. – Ну вот, она и произнесла это. Мир, на удивление, остался непоколебим: весеннее солнце все так же освещало бледными лучами улицы, а ветер гонял по тротуарам мятые газеты, завывая третьим собеседником в телефонной трубке.
- Что? Простите, не расслышал. – на том конце что-то зашумело и быстро добавив - Дело срочное, так что приходите ко мне в офис.
Лэнс отключился, а Фелисити замерла посреди улицы, глядя на потухший экран телефона и понимая, что этот звонок только что вновь перевернул её мир с ног на голову.
- Расстались, - произнесла она еще раз, перекатив слово на языке, словно пробуя на вкус: слово кололось и жглось, как индийская приправа, хотелось сплюнуть, прополоскать рот и больше никогда не брать в рот эту гадость.
- Расстались, - повторила она снова, чувствуя весь яд этого слова, отравляющего её существование, превращающего её в ледяную статую, но теперь она нашла антидот. Лекарство уже было готово и упаковано в блестящую коробочку, с тремя простыми словами на ней: «Простите, не расслышал». Словно электрошок звонок Лэнса пытался реанимировать её, заставляя биться сердце, смертельно раненое сталью Нанда-Парбата. И у него получалось. Болезненно, тяжело, но сердце вновь билось в её груди, разгоняя по венам горячую кровь, отогревая, и Фелисити чувствовала, как ледяные стены её существования, которые она возвела за эти недели, начинали рушиться, открывая ей целый мир за их пределами, где уже во всю буйствовала весна: яркая, неподдающаяся контролю, полная эмоций и радости.
Как же так? Как всего одна фраза могла сделать то, на что были неспособны часы без сна в темной наполненной тишиной комнате в поисках ответов.
- Простите, не расслышал. Дело срочное, приходите ко мне в офис… - она была готова расплакаться и рассмеяться одновременно, потому что бежать больше было некуда. Или она просто больше не хотела бежать.
Почему она сама не догадалась с самого начала, не догадалась сказать себе это: «Простите, не расслышал», не затолкала чувство вины и страх перед его взглядом куда подальше и не догнала его? Почему не остановила, почему не сказала «Прости»? Почему даже не попыталась протянуть руку, когда так хотелось кинуться ему на шею… Почему позволила его взгляду заморозить её?
Но с неё довольно, хватит в страхе прятаться по пустым комнатам. Пришла пора сражаться, пора хотя бы попытаться выиграть битву, которую она считала заведомо проигранной. Она была виновата, боже, какой же виноватой она себя чувствовала, а невозможность получить прощение разъедало все её существо, отравляло сознание, превращая её в ту, кем Фелисити Смоук никогда не была. Она больше не могла сдаться, не могла больше выискивать пути для отступления, похоронив себя в замке изо льда, которым покрылось её сердце, когда он ушел, не сказав ни слова. Стены рухнули, реальность отныне больше не была отгорожена от неё окнами офиса, пора было встретиться со своими страхами и если потребуется положить на алтарь своё сердце, ведь оно уже итак принадлежало её противнику.
Пожалуй, написать два слова: «Я еду» и отправить их Дигглу, было самым трудным поступком за последние месяцы, да и получилось не сразу, потому что дрожащие пальцы, так и норовили выдать какую-то галиматью.



Когда Диггл, пройдя через пустой клуб, спустился вниз, Оливер уже был там и как обычно тренировался. Весь последний месяц он только и делал, что тренировался, или был на задании, или сидел замерев перед выключенными экранами компьютеров, думая, что его никто не видит, и уставившись в неизвестность. Поначалу Джон пытался говорить с ним, пытался понять, что творится в его голове, пытался все объяснить снова и снова, но это не срабатывало, и потому он отошел в сторону: позволяя ему отключить компьютеры, позволяя отставить во тьму папоротник и, следуя немому приказу друга, больше не произносил имя Фелисити.
Каждый день теперь был словно шаг в обратном направлении от Оливера к Линчевателю. Куин мучился, замыкался в себе, сосредоточившись на работе, он словно бежал от чего-то и больше не говорил от чего бежит. Нет, он и прежде был не разговорчивым, но Фелисити удавалось каким-то образом залезть ему под кожу, отодвинув маску, открыть его реальному миру, и показать лучшее из реального мира ему, но теперь её не было. И его друг вновь превращался в Оливера Куина трехлетней давности, который сбегал от него вершить правосудие в одиночку. Но скоро и этот этап должен закончиться, понимал Джон, и тогда убежище окончательно превратится в Остров, на котором его друг запрет себя, на этот раз добровольно
Оливер Куин без Фелисити Смоук был словно железный дровосек, которому не нужно сердце.
- Оливер, - спустившись, кивнул он отвлекшемуся от занятий другу.
- Привет, Диг – ровный, не выражающий эмоций голос и такая непривычная пустота в глазах, кажется, все хуже, чем он думал.
- Процесс разложения ускорился, - заметил Рой, подходя ближе, - он все больше становится похож на робота.
Под глазом у парня начинал проявляться синяк, губа была разбита, а при малейшем движении он непроизвольно морщился – тренировка, похоже, прошла не особо удачно.
- Ты как?
- Терпимо, но…
Рой не успел договорить, когда его прервал звук пришедшего сообщения.
«Я еду» - два слова, которые заставили их переглянуться и разделить немую затеплившуюся где-то глубоко в душе надежду, а потом одновременно перевести взгляд на Куина, вгоняющего одну за другой стрелы в мячики для тенниса.
- Думаю, нам лучше убраться отсюда, - подал голос Рой, наблюдая, как очередной заостренный наконечник пронзает насквозь желтый шарик
- Я не оставлю их наедине, черт его знает, чем это может закончиться, - ответил ему Джон и сняв куртку кинул её на стол, уходить он явно не собирался и обреченно выдохнув Рой опустился на стул.
- Думаешь, стоит ему сказать? – задал вопрос лучник, с сомнением поглядывая на своего учителя.
- Ни за что, еще сбежит. И вообще, чем больше потрясение, тем скорее он выйдет из этого состояния стазиса, – планомерное самоуничтожение Оливера уже пугало Диггла, - Им давно надо было поговорить и выяснить все, а лучше наорать друг на друга, помогает выпустить пар.
- Да ты просто Гуру Семейной Жизни, Диггл, что от Лайлы нагоняй получил? – съязвил Рой и тут же схлопотал по ребрам, итак уже саднящим от прошлой тренировки.
- Молчал бы, я видел, как тебя вчера Тея отчитывала, - усмехнулся Джон.
Настроение стремительно улучшалось: появление блондинки обещало вытащить их из этого болота. Неизвестно, конечно, чем это закончится, но по мнению Джона, этим двоим давно пора было встретиться, вместо того чтобы струсив разбежаться в стороны. В конце концов пара драк и разговор на повышенных тонах и между ним и Оливером все вернулось на круги своя, то же самое и с Роем. Но Фелисити, этот болван даже имя её запретил произносить.
- Что ты ищешь? – заметив, как Диггл оглядывает углы, спросил Рой
- Папоротник, нам нужен папоротник, - почти шепотом ответил Джон, но Оливер тут же повернулся в их сторону, словно чувствуя, что они что-то задумали. Или может, они просто выглядели слишком счастливыми?
- Нда, скоро тут будет самое настоящее пекло, и я как полный идиот остаюсь, не пытаясь сбежать куда подальше, - бормоча себе под нос то, о чем думали они оба, Рой поспешил ретироваться, надеясь, что еще успеет отлежаться, прежде чем здесь начнется настоящая заварушка.
- Мама с папой будут ссориться, - пробормотал он, подходя к спрятанному подальше от глаз Оливера папоротнику, и почти весело улыбнулся, тут же поморщившись от боли. Зимней спячке конец, пора было им всем выбраться из берлоги.





Спускаться в убежище спустя столько дней отсутствия было странно и... радостно, как возвращаться в дом, из которого ты уехал давным-давно, и теперь все тебе кажется знакомым и чужим одновременно. Вроде и все предметы на месте, и свет такой же, а все равно все как-то неуловимо изменилось, так словно у дома поменялся хозяин. Но нет, хозяин остался прежним, такой же высокий, такой же широкоплечий, такой, что казалось, ополчись на неё весь мир, она всегда сможет укрыться за его спиной, и он защитит.
Хотя, это было раньше, теперь же он стоял и смотрел на неё пустым холодным взглядом, в то время, как она могла думать лишь о том, как скучала по нему, какими невыносимыми были недели вдали от этого человека. А сердце все стучало, как бешенное заходясь от страха и радости, оно тянулось к нему, рвалось, готовое покинуть её грудную клетку. С их последней встречи прошло больше месяца, и за это время она успела встретиться со всеми, кроме него. И теперь прокручивая в голове эти встречи, она понимала, что все они пытались привести её сюда, заставить вернуться и предстать лицом к лицу перед своими страхами.
Эти короткие встречи с Дигглом, который навещал её не реже раза в неделю и скупо сообщал обо всех новостях, добавляя, что все наладится, а потом уходил, и вера в светлое безоблачное будущее уходила вместе с ним.
Или внезапные появления Роя, который порой забирал её из офиса, появляясь в холле на первом этаже с чашкой кофе, и провожал до дома. В такие дни она понимала, что вновь происходит что-то не ладное, настолько, что её нужно было защищать, а значит Оливер, вновь где-то скакал по крышам, укрытый лишь тенями и своим капюшоном. Раньше она бы проводила это время в убежище, сидя перед колонками и ожидая его ответа, но не теперь, отныне её место было на диване, в тишине, которая рвала нервы, как голодный зверь и Фел даже не имела права знать, жив он или нет... Она пыталась, несколько раз пыталась взломать собственный же компьютер, в надежде хотя бы из-за занавеса нулей и единиц наблюдать за ним, но это не сработало. Компьютеры в убежище были выключены. Их тоже изгнали, а может, просто заменили.
Но больше всего её удивила Тея, неожиданно появившаяся на её пороге вчерашним утром, сжимая в руках пару картонных стаканчиков с кофе и пытаясь мило улыбаться. Дождавшись приглашения хозяйки, девушка вошла в уютную квартирку, и больше ничего не сказав, просто опустилась на диван. Она знала зачем пришла, но как начать разговор не имела ни малейшего понятия, впрочем, как и Фелисити. Так они и сидели в молчании, которое, к удивлению обоих, не тяготило, и потягивали крепкий горячий напиток.
- Я должна…
- Мне надо…
Наконец решившись, девушки заговорили одновременно и тут же замолчали. По губам младшей Куин скользнула улыбка.
- Я, наверное, должна извиниться, но не знаю как, - пробормотала Фел, вертя в руках стаканчик, и глядя в окно.
- Да, я тоже. И про извиниться, и про не знаю, – неуклюже вторила Тея, а потом вновь замолчала. В тишине было слышно, как за окном шумели машины, и как соседский кот, вновь сбежавший от соседки, ругался на кого-то.
- Я не должна была просить тебя об этом, - наконец решилась продолжить Фелисити, - я… я не понимаю, о чем я думала, это было жестоко и…
- А знаешь, я бы поступила так же, - вдруг перебила её Тея, - Если бы передо мной стоял выбор - спасти моего брата, или отца, или маму, или Роя, отдав взамен кого-то еще, думаю, я бы поступила так же.
- Тея…
- Нет, я правда много думала об этом, я постоянно обо всем этом думаю, если честно. И еще думаю о моем отце и о Саре, - на этом имени девушка слегка запнулась, но потом, словно решившись, вдохнула поглубже и повернулась к блондинке. – Я все время думаю о её смерти, думаю о том, что я убийца, что я такая же, как ОН, и что если бы Оливер не вернулся, я бы могла стать такой же, как мой отец. Знаешь, это как заезженная пластинка с надоевшим мотивчиком, и я все время прокручиваю в голове тот момент, когда спускала тетиву, это было так…легко, так просто и я не чувствовала ничего. Так словно я машина, и это пугает, а Оливер меня и слушать не хочет, словно нет никакой проблемы, хотя он сейчас никого не слушает, и я уверена, что он снова во всем винит себя. Но ведь это же я…
- Тея, ты была под…
- Я была под действием какой-то гипнотической травы, Оливер… - она вновь запнулась, но на этот раз заметив, как вздрогнула от имени её брата Фелисити, и как-то непроизвольно рука Теи сжала холодную ладошку блондинки. – Прости.
- Нет, я … со мной все в порядке, - ответила Фел.
- Ничего не в порядке, и мы обе об этом знаем, - резко ответила Куин, она долго готовилась к этому разговору, долго взвешивала все «за» и «против», сидя по ночам перед камином и слушая, как на втором этаже её брат вновь выкрикивает имя блондинки, что словно ураган прошлась по её жизни, и наконец поняла, что должна сделать, - я пришла сказать, что понимаю тебя, не уверена, что могу простить, уж прости. Но… Мой отец жив, хотя и заперт в какой-то далекой тюрьме. Я узнала правду, и в отличие от моего брата думаю, что мне нужно было узнать о Саре, это самое меньшее, что я могу для неё сделать – почтить её память, и никогда не забывать её. А еще я должна поблагодарить тебя за Олли, за то, что он снова дома. Что бы он ни думал, я не та маленькая девочка, которая ничего не понимает в этой жизни и которую нужно ото всего оберегать. Это скорее он маленький и напуганный мальчик.
Тея поднялась с дивана и отошла от неё подальше, словно эта горячая тирада смутила её, выбила из колеи, и в этот момент Фелисити по-настоящему увидела ту, что прежде скрывалась от неё за статусом младшей сестры Оливера. Маленькая, хрупкая Тея, которая не сгибаясь несла на своих плечах столько боли и горя, а теперь еще и метку убийцы. В ней было гораздо больше от брата, чем она думала прежде, но было кое-что еще: Тея Куин была сильнее Оливера, она не сдавалась и не пряталась, она смотрела на вещи с мудростью и оптимизмом, зная, что всегда найдет дорогу, которая выведет её из тьмы. В Тее Куин был огонь, который, наверное, когда-то пылал и в душе её брата, но теперь практически затух. Тея Куин, дочь Малкольма Мерлина и сестра Оливера, такой несочетаемый коктейль, была абсолютно уникальной и не похожей ни на кого.
- И все же мне не стоило открывать тебе правду, - это все еще терзало Фелисити.
- Оливер говорит тоже самое… говорил. Знаешь, я хотела пойти и признаться, рассказать правду, но он мне запретил, и я не могу его ослушаться, пока не могу, - в голосе Теи проскользнуло так знакомое Фелисити по Оливеру упрямство.
- Я думаю, что твой брат прав, – уж с упрямством Куинов ей было справляться не впервой и она умела подобрать доводы. - Ты была всего лишь оружием Мерлина, неужели ты думаешь, что нужно осудить пистолет, а не того, кто нажал на курок?
И в этот момент Тея разразилась звонким смехом, как-то странно поглядывая на девушку. Она все смеялась, смеялась и никак не могла остановиться, на глазах выступили слезы, но она все продолжала, а Фелисити думала, что давно уже не слышала смеха, не видела улыбок, и вся её жизнь была похожа на затянутое тяжелыми облаками небо. И теперь посреди её разрушенной жизни сидела девушка, с такими знакомыми глазами…

- Зачем ты пришла? – его голос, звенящий словно эхо, такой чужой и пустой, отвлек её от мыслей о его сестре. Оливер даже не взглянул на неё, просто отвернулся, стоило ей спуститься с лестницы, и теперь задавал вопросы в пустоту. Она видела его напряженные плечи, и то, как он сжимает кулаки, и все это было так знакомо, но этого было мало: ей необходимо было увидеть его лицо, посмотреть ему в глаза, чтобы понять, еще не все потеряно, еще есть шанс вернуть все или хотя бы шанс пережить, оставив все позади.
- Привет, Фел, - Диггл, стоявший рядом, слегка похлопал её по плечу, - что тебя к нам привело?
- Мы тебе рады, - подойдя ближе отозвался Рой и, протягивая ей папоротник, добавил – Он по тебе скучал.
Вздрогнув, Оливер резко повернулся, лишь потом осознав, что Красный лучник говорил о растении в горшке, а не о нем. Или все же о нем, слишком уж невинным был взгляд, которым теперь смотрел на него его ученик, школа Диггла просто из всех щелей сквозила в этом поступке. Мысленно пообещав малышу скорейшую расплату, Оливер подошел к команде. Диггл же мысленно дал Рою пять, мальчишка умел подлить масла в огонь, а это было как раз то, что нужно сейчас, так как эти двое очевидно могли играть в бесчувственность вечно, по крайней мере, один из них
- Вот, - Фелисити протянула папку, что передал ей Лэнс, - это дело, которое они сейчас расследуют и им нужна наша…твоя помощь и мои мозги, так что думаю нам лучше работать вместе, но если ты не хочешь…
Оливер взял протянутую папку с материалами по делу, все еще избегая смотреть ей в глаза, или прикасаться, или вообще хоть как-то проявлять свои эмоции. Еще три часа назад он наблюдал, как она садится в машину, и пытался убедить себя, что ему больше не стоит к ней приходить. И вот, стоило ему сказать себе «нет», как она появилась здесь, в его убежище, такая спокойная, такая решительная, а он…а что он? Он даже не мог понять, что чувствует: радость и горечь предательства все еще жили рука об руку в его мыслях, если дело касалось Фелисити. Оливер даже взглянуть ей в лицо не мог, боясь открыть запертую на железные засовы дверь с миллиардом вопросов. Простил ли он её? Наверно, нет. Любил ли он её? Да, сотню, тысячу раз да, но… Все упиралось в это короткое маленькое, ничтожное словечко, преодолеть барьер которого он был не в силах. Еще до того, как он ушел, и до того, как вернулся, все связанное с этой девушкой поднимало в его душе и мыслях такую бурю, что едва ли можно было мыслить разумно, а теперь все стало лишь сложнее. Но разглядывая фотографии и читая карандашные пометки на полях, сделанные почерком детектива Лэнса, Оливер понимал: без Фелисити им не справиться, а значит, ради блага города он должен был запрятать эту бурю, вновь появляющуюся из пустоты, куда подальше и заняться делом.
- Думаю, Лэнс был прав, - наконец сказал Куин, - нам может понадобиться твоя помощь.
- Добро пожаловать обратно в команду…
- Она не возвращается, Рой, это лишь одно дело, - сурово оборвал парня Стрела и наконец посмотрел на Фелисити, - и потом ты уйдешь.
Холодный пустой взгляд и эта маска отчужденности на лице болезненно резанули по её натянутым нервам, но она давно научилась не верить всем этим его выражениям, нарочито явным, таким, что их лживость можно было уловить за версту, и еще она научилась не сдаваться, проходя до конца избранный однажды путь, а потому слегка вскинув подбородок Фелисити смело посмотрела ему в глаза.
«Хочешь борьбы, Оливер, ну так ты её получишь, я не затем спасала тебя от Лиги, чтобы сбежать,» - словно говорил весь её вид.
«Тебе придется уйти, и возражения не принимаются,» - про себя ответил Оливер.
Так они и стояли, обмениваясь стальными взглядами, и казалось, даже воздух вокруг них искрился, хотя взгляд Куина все так же оставался пустым и холодным.
- Ну так с чего начнем? - попытался разрядить обстановку Рой
- Думаю, для начала, стоит включить их, - отодвинул стул Диггл, приглашая Фелисити занять место, которое так и пустовало после её ухода.
«Её изгнали, но не заменили,» - промелькнула в голове мысль, согревая сердце, и пройдя мимо Оливера, она опустилась в свое кресло. Знакомый шум компьютеров и ободряющий взгляд Диггла придали уверенности, которая, казалось, вот-вот её покинет. Пора было приниматься за работу, маски масками, а люди все еще были в опасности. Углубившись в системные данные, которыми тут же засыпал её компьютер, стоило ему заработать, Фелисити не заметила, как взгляд голубых глаз на мгновение потеплел, а сжатые губы тронул легкий намек на улыбку, когда она начала разговаривать с процессором, уговаривая его прийти в себя.
Но мгновение прошло, и Оливер вновь закрылся. Он чувствовал, что тьма отступала, ощерившись и огрызаясь, все еще предпринимая попытки впиться острыми когтями в кровоточащие ошметки его души, измученной кошмарами и неделями самобичевания, отступала, и отчего-то от этого становилось страшно, быть пустым и бесчувственным тяжело, но он уже привык к этому, и вновь отдавать свое сердце во власть эмоций не собирался. И потому на месте отступающей тьмы он, как мог, выстраивал стену за стеной, надеясь укрыться от подступающих чувств, и сдержать внутри демонов, с которыми уже не хотел расставаться.
А судьба тихо посмеивалась, стоя в стороне и наблюдая, как начинается немая битва за душу Оливера Куина…и её улыбка была так похожа на усмешку, застывшую на губах «чёрного водителя».
«Им давно надо было встретиться», - думал про себя Джон Диггл, переводя взгляд с Оливера на Фелисити. Он заметил секундный порыв друга, и поверил в то, что не все потеряно, ему просто необходимо было в это верить, потому что если не он, то кто поможет этим двоим.

Автор: Rakel
Бета: looking3237