Оставшаяся неделя прошла для Драко Малфоя несколько сумбурно. Первые дни он был неким подобием героя для своего факультета. Вся школа еще долго обсуждала произошедшее с лучшей ученицей, и конечно, студенты знали, что всему виной ее напарник-староста. Причины этого выдвигались самые различные, но что удивительно, никто не знал, что произошло на самом деле.
Поскольку в последующие дни Гермиона Грейнджер исправно посещала занятия, выполняла домашние задания вдвое усерднее, чем раньше, и отлично справлялась с заданиями старосты, горячее обсуждения ее проступка сошло на нет, из-за чего Драко в душе негодовал.
К тому же Малфою было откровенно скучно. С детства приобретя привычку выполнять все важное в первую очередь, он быстро справлялся с многочисленными домашними работами, и у него оставалась масса свободного времени, которое он не знал, на что потратить. Тренировки по квиддичу начинались только со следующей недели. К тому же он решил взять отпуск от женского общества. И даже планы, распорядки и различные расписания, которые должны были составлять старосты для школы, Грейнджер утащила к себе и не делилась с ним ничем. Сначала он было по-мальчишески обрадовался, но вскоре понял, что это бьет по его самолюбию, и решил вывести Грейнджер на откровенный разговор с целью разделить их обязанности. К неудовольствию Драко, гриффиндорка старательно избегала его еще с понедельника. Где она пропадала, он не понимал. В библиотеке ее не было. Видел ее только в Большом зале, но подходить к ней там хотелось меньше всего. После того, как он несколько раз как бы нехотя обшаривал всю школу, Драко отправлялся в гостиную Слизерина, где его всегда были рады видеть.
Первые дни недели Малфой был героем, но потом его слава поугасла, и он снова обрел свое почетное звание просто Главного. Все вечера он проводил в гостиной факультета и там развлекался, наблюдая за личной жизнью Пэнси Паркинсон. Еще в понедельник вечером, когда Малфой купался в лучах славы, ему стукнуло в голову серьезно поговорить с ней об их отношениях. Он очень мягко (нет, правда очень мягко, ведь Пэнси все-таки была отличным человеком и замечательным другом) дал ей понять, что хотел бы прекратить развитие их отношений из дружеских в более интимные и оставить исключительно дружеские. Пэнси нравилась Драко, но он никак не мог смириться с мыслью, что даже когда целует ее, чувствует себя как-то неправильно, словно целует собственную сестру. Поэтому он искренне хотел поскорее изменить эту ситуацию. А поскольку день тогда выдался просто потрясающим, слизеринец верил, что и разрыв с подругой ему по плечу.
Несмотря на всю мягкость разговора, Пэнси обиделась и перестала с ним разговаривать. Драко расстроился, но, зная характер Пэнси, был уверен в том, что она быстро оттает и уже через неделю будет красоваться под руку с новым бойфрендом (дай Бог, не с гриффиндорцем!) и перестанет на него дуться.
Несчастная Пэнси, промаявшись всю ночь с понедельника на вторник и уснув только под утро, проснулась с мыслью о решительных действиях по срочному поиску самого лучшего парня в школе.
В то же утро, отвергнув нерадивые попытки Гойла поухаживать за ней, она приступила к выполнению своего плана. Подробно изучила все предполагаемые объекты и осталась страшно недовольна: ни один не подходил под описание «достойный Пэнси Паркинсон». Единственные, кто мог претендовать на него, это Нотт и Забини, но Теодор был занят, а Блейза она не смогла бы очаровать, даже подключив все свое женское обаяние, которым отнюдь не была обделена. Что делать, если парню интересны не девушки, а совсем даже наоборот? Пэнси была ужасно расстроена уже к вечеру среды и проводила его в гордом одиночестве с журналом в руках, которым пыталась убедить всех, что ей абсолютно все равно, пусть даже Хогвартсе парней нормальных нет. Не кадрить же ей Поттера, в конце концов, хоть он и весьма симпатичен.
Драко было больно смотреть на страдания подруги, и, чувствуя вину перед девушкой, он попросил Миллисенту провести с ней ободряющий разговор.
Болструод тут же отвела Пэнси в спальню для девочек, и они оттуда так и не вышли, поэтому у Малфоя не было возможности узнать, чем все закончилось. Решив, что все разузнает на следующее утро, Драко отправился в гостиную старост продолжать тосковать уже в одиночестве.
За завтраком Блейз встретил его с шокирующей новостью о том, что Миллисента, которая, как оказалось, больше тяготеет к женскому полу, каким-то образом перетянула на свою сторону и Пэнси, чем пополнила ряды бисексуалов школы. Драко при этом чуть не подавился завтраком и все пары раздумывал над этим. В итоге он решил, что не будет вмешиваться в дела Пэнси, уверенный, что это просто девичье любопытство, и елки-палки, хоть раз, но надо в жизни сделать что-нибудь эдакое. Пожелав Пэнси удачи и скорейшего избавления от новой причуды, Драко как убежденный гетеросексуал стал все же часто задумываться над тем, куда катится мир, если уже и в Слизерин забрели секс-меньшинства в таком количестве.
С тоски он начал представлять всех своих знакомых в роли гомосексуалистов, после чего с ним случались жуткие приступы хохота, от которых вздрагивали все подземелья. Но всякий раз, когда он невзначай представлял в виде геев-любовников Поттера с Уизли, с ним случался истерический припадок, и его откачивали всем факультетом.
В общем, первые учебные недели Драко Малфой развлекался как мог.
Его однокурсники и товарищи стали подозрительно коситься на Главного старосту, и к субботе Драко понял, что пора перестать заниматься ерундой, иначе он скоро растеряет весь свой авторитет.
После этого решения его вновь одолела хандра, которую он тщательно скрывал от других людей и которой давал волю, только когда был один. Он снова стал холодным и сдержанным, чем почему-то обрадовал всех слизеринцев. Оказывается, они были рады, что с их Главного наконец сняли загадочное проклятие, о котором они не решались ему говорить.
В воскресенье вечером Драко плюнул на все и, отказавшись снова напиваться с Блейзом и оттаявшей к нему Пэнси, сидевшей за руку с Миллисентой, вышел из гостиной побродить по Хогвартсу до отбоя. В сердце он грел надежду встретить по пути Поттера с Уизли, чтобы оторваться по полной. И за испорченные выходные (ну конечно, в этом виноваты они, кто же еще!), и за странные будни, и за истерические припадки, и за едва не потерянный авторитет.
Драко бродил по коридорам, в которых гулко отдавались его шаги, воскрешая в памяти всю прошедшую неделю начиная с невероятного понедельника и заканчивая сидящими на одном диване Пэнси и Миллисентой. Покачивая головой и изредка посмеиваясь, он не заметил, как добрался до забытой Мерлином части замка.
Посмотрев на часы и решив, что пора уже возвращаться в свою гостиную (может, наконец застанет Грейнджер и поговорит с ней), он начал было идти обратно, но тут резко остановился, услышав, как в нескольких шагах от него, за дверью, послышался звон бьющегося стекла и приглушенная ругань. Ну, Малфой не был бы слизеринцем, если бы прошел мимо, поэтому он тут же подошел к двери и толкнул ее. От открывшегося вида его брови поползли вверх.
«Так вот где ты прячешься!»
Он находился в старом пыльном классе, разломанные парты были сдвинуты к дальней стене, несколько целых стояло в центре комнаты. На одной из них сидела Гермиона Грейнджер собственной персоной, а у ее ног валялись осколки разбитой бутылки от сливочного пива. По полу растекалось само пиво. Грейнджер подняла глаза и хмуро на него уставилась. Драко ухмыльнулся, зашел в класс и закрыл за собой дверь.
* * *
Неделя для Гермионы Грейнджер прошла очень напряженно как морально, так и физически. В эти дни она пыталась не обращать внимания на шепот и разговоры за своей спиной, старательно выполняла все домашние задания и редко показывалась на людях. И вот уже через пару дней ее действия возымели свой положительный эффект: про нее снова забыли и не вспоминали о произошедшем на уроке зельеварения.
Выслушав различные колкости Рона и Гарри, девушка решила обидеться на своих друзей за такое недостойное обращение с ней. Страшный результат своих шуточек гриффиндорцы почувствовали тут же и стали вымаливать прощение, ведь Гермиона перестала им помогать с домашними заданиями, а это было опасно для их образования.
Разозлившись на Малфоя, Гермиона отобрала у него всю работу старост, зная, что его это заденет больше, чем если бы она решила свалить все на него. Также она старательно избегала всяких встреч с ним. Хотя знала, что неугомонный слизеринец несколько раз искал ее по всему замку. Но ей было совершенно наплевать на это. Ее злость на него долго не хотела униматься, и хотя красные полосы исчезли еще в понедельник, следы от них остались в сердце. Дав себе зарок никогда больше не связываться с Малфоем, она самоотверженно окунулась с головой в работу в надежде выбросить неприятные воспоминания и эмоции из головы.
Вот и в это воскресенье она решила отправиться в свое любимое место, где ее не могли бы найти, чтобы попрактиковаться в трансфигурации и расслабиться. Для большинства эти два действия связать невозможно, но Гермиона чувствовала себя сильной, когда у нее получалось что-то особо тяжелое, и это ощущение радовало и расслабляло ее больше, чем день, проведенный на пикнике в компании друзей.
По пути в одну из башенок замка, где находился ее любимый заброшенный класс, Гермиона отобрала у пятикурсников две бутылки со сливочным пивом и, отправив их в свои гостиные, решила попутно найти применение этим бутылкам. «Черт возьми, у меня была тяжелая неделя, имею я право расслабиться или нет?!»
Придя в класс, она открыла книгу по трансфигурации на интересующей ее странице, прочитала еще раз все о заклинании и его выполнении и постояла с палочкой в руках, косясь на две бутылки с пивом, стоящие на парте рядом с ней. Потом, решив, что трансфигурация от нее не сбежит, а вот бутылки – кто знает, она села на одну из парт и, расслабившись, стала потягивать напиток из бутылки, при этом думая о лучших моментах жизни. Через несколько минут вспомнив, что время идет, и трансфигурация все-таки не убегает, Гермиона поставила недопитую бутылку рядом с собой и потянулась через проход за учебником. Схватив его и стремясь поскорее вернуться в безопасное положение, она случайно задела бутылку, которая с жутким звоном разбилась о каменные плиты.
- Дьявол!!! – девушка мрачно посмотрела на груду осколков под ногами. И тут дверь в класс открылась, и в комнату зашел Драко Малфой. «Нашел-таки!» – промелькнуло в голове. Меньше всего девушке хотелось сейчас видеть этого надменного слизеринца, который испортил ей всю неделю.
Поджав губы, она смотрела, как он заходит в класс и закрывает за собой дверь, и, наконец не выдержав, язвительно прошипела:
- Тебе совсем не обязательно сюда заходить, Малфой. Вовсе не нужно мне помогать!
- Да ладно! – Малфой многозначительно посмотрел на растекшееся по полу пиво и сказал: – По-моему, ты в таком состоянии даже осколки собрать не сможешь. Кстати, я тебя уже во второй раз вижу пьяной. Спиваешься? Все так плохо?
- Не нужно мне твоего участия, и твоего любопытства мне тоже не нужно! – Гермиона взмахнула палочкой – осколки и жидкость исчезли.
Парень покачал головой, сдерживая усмешку. Потом он протянул руку к книге и взял ее.
- Ну конечно! Куда же Грейнджер без книги! Скажи-ка, а первую брачную ночь ты тоже с книгой проводить будешь?
- Заткнись, Малфой, тебя это должно меньше всего волновать!
- Да меня и не волнует, — развеселившись, ответил парень, при этом почему-то оценивающе глядя на девушку. А потом совсем невинно и обиженно произнес: – Вот ты всегда так, я к тебе с открытым сердцем, со всей доброжелательностью, а ты на меня кидаешься. Как это можно вытерпеть?
- А ты и не терпи! … С доброжелательностью. Ха! – Девушка гневно сложила руки на груди и отвернулась, вскинув подбородок.
Драко же происходящее веселило все больше и больше, словно это он выпил сливочного пива. «Кстати о пиве!» Не спрашивая разрешения, Малфой потянулся за бутылкой, открыл ее и отпил.
- И где ты взяла пиво? Отобрала у малолеток?
Девушка ничего не ответила.
- Что, правда?! Ну ты, Грейнджер, совсем совесть потеряла! Отбирать у детей пиво и самой его пить!
При этих словах Гермиона резко развернулась и вырвала у Малфоя из рук бутылку, которую он только было поднес к губам, облив ему мантию. Потом быстро отошла к подоконнику, оставила бутылку там и вернулась обратно, яростно глядя на слизеринца и не слушая его гневных проповедей по поводу испорченной невероятно дорогой мантии.
- Как ты мне надоел! – зарычала гриффиндорка; взмахнула палочкой, и пятна исчезли, оставив ткань девственно чистой.
Малфой, сузив глаза в щелку, грозно посмотрел на девушку и стиснул зубы. Ругаться матом он не любил, а ничего другого сейчас на ум не приходило.
Постояв так несколько секунд, он глубоко вздохнул, и его лицо приобрело безразличное выражение. Затем он снова взял книгу, желая повернуть разговор в другое русло.
«И чего он не уходит?!»
«И что я тут делаю?!»
- Может, ты расскажешь мне, какого Мерлина седого ты здесь делаешь! – грозно спросила Гермиона, не дав Драко начать разговор.
- Если в общих чертах, избегая подробностей – мне скучно.
- Скучно?! Хорошо, а с подробностями?
- Уф! Грейнджер, ну подумай сама, мне просто нечем заняться. Твоей маниакальной страсти к получению знаний у меня нет. Друзья тихо себе напиваются в подземельях, а я не хочу просыпаться завтра с больной головой. К тому же ты забрала всю работу для старост, и я даже не могу убить время на составление какого-нибудь дурацкого расписания.
- Я это сделала после того, как поняла, что ты не прилагаешь должных усилий к их составлению! – наставительно отрапортовала Гермиона.
- Что?!
- Составляя расписание тренировок по квиддичу, ты неправильно распределил часы для факультетов! У Пуффендуя в сумме оказалось на две тренировки меньше, а Когтеврану ты поставил тренировки на понедельник, хотя половина игроков не смогут прийти, потому что в это время у них факультатив по изучению артефактов!
- Ой, Боже ж ты мой! Ну ошибся я, с кем не бывает?!
- Нет, Малфой, ты это намерено сделал, чтоб выгородить свою команду. Я удивлена, что Гриффиндору ты никакую подлянку не устроил. Вот именно поэтому я и отобрала у тебя работу: потому что ты не в состоянии беспристрастно что-то делать!!!
- Слушай, Грейнджер, уймись. У меня от тебя уже голова болит!
- Ну так вали отсюда!!!
Драко пропустил это замечание мимо ушей. Гермиона распалялась все сильнее. Все ее реплики и замечания, оскорбления и вызовы ударялись о стену равнодушия; казалось, еще немного, и она сама взвоет и сбежит из кабинета. Исподлобья посмотрев на пыхтевшую девушку, слизеринец добродушно произнес:
- Что читаем? Трансфигурация… практикуешься? – И он вопросительно посмотрел на Гермиону, а потом снова на текст, на котором была открыта книга. В нем как раз содержалось описание заклинания, которое Гермиона решила изучить.
- Ты что, практикуешь это заклинание? Это же экзаменационное задание! – Драко недоверчиво посмотрел на гриффиндорку. Он, конечно, знал ее стремление все знать и все уметь, но это был все-таки слишком высокий уровень. Даже он еще не в совершенстве овладел им. – Ты уже раньше практиковала его?
- Нет.
Это было сказано так, что Драко сразу понял: она не врет.
- У тебя ничего не выйдет, — тоном, нетерпящим возражений, произнес парень.
- Что?! Ты сомневаешься в моих способностях?!
- Да!
- А вот и напрасно! Мне ничего не стоит выполнить его правильно, хотя я еще ни разу его не применяла! – гордо сказала Гермиона.
- Да? Мало верится!
- Мало верится? Да смотри, чтоб ты потом не пожалел о своем «мало верится»!
- Слушай, магла! Ничего у тебя не выйдет, я готов побиться об заклад! Ничего у тебя НЕ ПО-ЛУ-ЧИТ-СЯ!!!
- А вот и нет! И сейчас ты в этом убедишься! Что ты готов сделать, если окажешься неправ?!
- Да мне плевать, потому что я прав!!!
- Отлично!!! Учти, ты сам нарвался!
После этих слов Гермиона повернулась к нему спиной и, не разжимая губ, взмахнула палочкой.
«Бред! Это ж надо быть такой упертой! Множественная невербальная трансфигурация – это не шутки! Ни черта у нее не выйдет!!!»
Драко, ухмыляясь, смотрел, как эта выскочка взмахивает палочкой. Из палочки вылетел фиолетовый луч и ударил в бутылку сливочного пива, стоящую на подоконнике. Бутылка закачалась и упала на пол, разбившись, как и ее подруга.
Драко закатил глаза и посмотрел на жесткое лицо Гермионы. Она не сводила взгляда с осколков на полу.
- Ладно, Грейнджер… подурачилась, и хватит, просто не надо мне… — он запнулся, увидев происходящее.
Осколки взвились в воздух и соединились воедино, но уже не в бутылку, а в изумрудную кобру, которая стала угрожающе покачиваться из стороны в сторону, готовясь к удару. Прошло две секунды, и кобра стала расти, менять цвет, деформироваться и покрываться шерстью, и вот через мгновение на ее месте стоял полярный волк, который скалил пасть. Он сделал пару шагов в сторону Драко, приготовился к прыжку и резко оттолкнулся от земли. Что было дальше, Малфой видел смутно. Он не на шутку растерялся, если не сказать испугался, смотря в желтые злые глаза этого монстра, готового разорвать его на куски. В его сторону кинулся волк, но в полете он превратился в черную пантеру, которая, в свою очередь, не долетев до слизеринца двух метров, разорвалась на десятки бирюзовых бабочек, ставших парить в воздухе. Драко, который к этому моменту уже отошел достаточно близко к двери, выдохнул с облегчением, но тут же напрягся… Бабочки недолго порхали в воздухе, спустя мгновение они обратились в рой острых кинжалов, которые, повинуясь взмаху палочки гриффиндорки, с жутким свистом разрезали воздух и впились в дверь за спиной слизеринца, припечатав его мантию и его самого к дереву. Малфой стоял ошарашенный, пытаясь справиться с шоком, и тяжело дышал.
Стоявшая в нескольких метрах от него девушка развернулась и ослепительно улыбнулась. И ее улыбка не говорила Драко ни о чем хорошем. Он подобрался, чувствуя злость, не желая принимать поражение. Но бой был проигран, и ему не оставалось ничего другого, кроме как принять кару. Он почувствовал жжение на правом запястье. «Отлично, Грейнджер поймала меня за руку, а я и не заметил! Блеск! Теперь бы узнать, что она потребует в качестве оплаты! Черт!»
- Ну вот. Я же говорила, что не надо сомневаться в моих способностях… Но главное – уметь признавать свои ошибки, – сказала девушка, точь-в-точь как он неделю назад. — Я вот думаю, что бы от тебя потребовать такое в качестве платы за твое поражение, — задумчиво произнесла Гермиона, акцентируя внимание на последнем слове. Она прошлась по классу, в то время как слизеринец молча и напряженно наблюдал за ней. Он даже забыл про эти чертовы кинжалы, державшие его у двери. Грейнджер резко обернулась и улыбнулась во все тридцать два зуба. «А, чтоб тебя! Что ты там придумала?!» Она медленно подошла к Малфою и стала в метре от него. Загадочно смотря, произнесла, растягивая слова:
- Так как ты ненавидишь Гриффиндор, то что может быть для тебя страшнее, чем плата, связанная с ним? Я имею в виду, конечно, умеренную плату. Так вот! Завтра ты будешь завтракать, обедать и ужинать за гриффиндорским столом в компании ненавистных соперников! –Лицо Малфоя исказилось гримасой, а Гермиона, наоборот, засияла.
- Забери свои слова назад!!! – прошипел слизеринец, чувствуя, что полосы на руке от его сопротивления сказанному начинают гореть.
- И не подумаю. И поосторожней, Малфой, порвешь свою дорогую мантию.
Раздался треск материи, и Драко стал наступать на девушку, при этом говоря таким угрожающим шепотом, от которого впору было бы залезть под кровать и не вылезать до скончания веков.
- Я сказал, забери свои слова назад, грязнокровка!!!
- Иди к черту! Ты сделаешь так, как я сказала! И не смей меня оскорблять!!! – гневно выкрикнула Гермиона, при этом ткнув его волшебной палочкой в бок, и парень замер, что дало ей немного времени. Она стремительно выскользнула из его «объятий» (он уже успел прижать девушку к парте и нависнуть над ней, словно стервятник, упершись руками в стол), схватила учебник с парты и выскочила из класса, хлопнув дверью так, что кинжалы, торчащие в ней, превратились обратно в осколки и осыпались на пол.
Как только дверь захлопнулась, Драко почувствовал, что способен двигаться. Он почти подлетел к двери и рванул ее на себя, но осколки, лежащие на полу, попалив щель между деревом и плитами, и дверь застряла. Несколько раз безуспешно дернув ее, блондин выхватил палочку и одним взмахом разнес дерево в щепки. Не теряя ни секунды, он бросился в погоню за Грейнджер, желая разорвать ее на куски.
«О, нет! Убивать ее нельзя, иначе полосы останутся навеки. Черт, как же жжет!!! Я заставлю ее забрать свои слова. Вот дрянь мелкая!!!»
Рыча и плюясь ядом, парень несся по гулким коридорам старого замка на пределе своих возможностей. Порванная мантия мешала, и он нетерпеливо, не прекращая бега, стянул ее с себя. Он пробежал уже множество пролетов и коридоров, но к счастью, он знал, куда бежать. И Драко знал, что должен настигнуть эту мерзкую зубрилу раньше, чем она забежит в свою комнату и поставит заклятие блокировки на дверь. К счастью, время уже было после отбоя, и по пути ему никто не попался.
Не слушая гневных реплик портретов на стенах, Драко наконец достиг второго этажа, на котором располагалась гостиная Главных старост. Как только он, чуть ли не скатившись кубарем с лестницы и на всей скорости завернув за угол, увидел почти в конце коридора цель преследования, то громко зарычал (и кто сказал, что это только гриффиндорцы львы?!):
- СТОЯТЬ, ГРЕЙНДЖЕР!!! – не замедляя бега, Драко не отрывал глаз от девушки, которая сначала стояла спиной к нему согнувшись, упираясь руками в колени, и пыталась отдышаться, а потом, увидев преследователя, совсем не по-гриффиндорски взвизгнула от страха и пустилась бежать.
Драко опять зарычал и рванулся вперед с еще большей скоростью. Каштановые волосы скрылись за поворотом, грозясь уйти, но до двери в гостиную было еще довольно далеко, и у парня был шанс.
Гермиона бежала медленнее (все-таки ноги не такие длинные, как у слизеринца), и поэтому расстояние между ними стремительно сокращалось.
«Господи, он же меня сейчас в лепешку размажет!!!»
Драко выбросил руку вперед, стремясь ухватить девчонку за руку или хотя бы за мантию, но только зачерпнул воздух пятерней. Вторая попытка увенчалась успехом, и он с такой силой ухватил ее за развевающуюся за спиной мантию, что от сильного рывка Гермиона полетела назад, при этом упав на слизеринца, и они вдвоем свалились на пол. Тут же больно пихнув блондина локтем в живот, гриффиндорка вырвалась из его ослабевшей хватки, но была снова повалена на пол: Малфой ухватил ее в последний момент за лодыжку. Пнув его руку другой ногой, девушка снова вырвалась и побежала к двери очертя голову.
«Как же глупо это, должно быть, выглядит. Я гоняюсь за Грейнджер по всему замку. Словно мы дети, и она у меня конфету отобрала», – промелькнуло в голове у Драко, и он вновь рванулся в погоню за старостой.
Настиг он ее прямо у двери в гостиную. Она в этот момент как раз открыла дверь, а Драко поднял руку с палочкой и запустил в девушку обездвиживающим заклятием, которое попало в дверь над ее головой (и как он раньше про палочку не вспомнил!?). Гермиона пустила в него ответное проклятие, от которого он увернулся, и шмыгнула в комнату. Драко ворвался в гостиную и ударил заклятием прямо в стену в нескольких сантиметрах от девушки. Она уже почти добралась до своей комнаты. Обернувшись, встретилась своими глазами с разъяренными глазами слизеринца, почерневшими от гнева («Или, может, здесь очень темно?»), и кинула в него книгой, которую все это время держала в руке. Малфой взмахнул палочкой, и учебник разлетелся на кусочки, покрыв своими обрывками всю гостиную, словно конфетти. Гермиона вскрикнула и схватилась за дверную ручку, резко толкнула дверь и скрылась за ней. Драко успел только врезаться в нее на полном ходу. «Вот же дрянь! Успела!!!» Гермиона тут же запечатала вход заклятием. А слизеринец забарабанил в дверь.
- Все, Грейнджер, шутки кончились! Открой дверь НЕМЕДЛЕННО! – проревел блондин. – Грейнджер, я высажу дверь!
- Попробуй, силач! — Девушка стояла, привалившись к двери, и тяжело дышала. Спиной она постоянно чувствовала удары в дверь, которая и правда грозила не выдержать темперамента слизеринца. «Вот это да! Обычно такой спокойный, а сейчас он действительно опасен. И почему он свой гнев и застоявшуюся энергию на мне вымещает?! Хотя нет, такое в первый раз. Надеюсь, что в последний, я еще хочу дожить до конца года.»
За спиной продолжались крики и удары, а в ее голове судорожно мелькали мысли. «Мерлин, он же сейчас себя не контролирует. Мало ли какая внутри него сила хранится, а неуправляемая магия — самая опасная. Нужно срочно его успокоить!»
Девушка развернулась и набрала побольше воздуха в легкие. Стремительным движением она сняла защиту с двери, которая сразу угрожающе затрещала, рванула ее на себя и тут же окатила холодным потоком воды из палочки стоящего за ней парня.
Малфой был настолько ошарашен, что не сразу пришел в себя, а когда, отплевываясь от воды, он начал соображать, Грейнджер наложила на него сонные чары. Мир померк, и он свалился на ковер к ногам гриффиндорки.
- Уймись, Малфой! – сказала уже спящему парню девушка, а потом торжественно добавила: – Все! Ты у моих ног, и я могу делать с тобой все, что хочу.
Она зло посмотрела на блондина. Простояв так несколько секунд, она начала смеяться: уж очень смешно выглядел мокрый Малфой на полу, с взлохмаченными волосами и при этом с блаженным выражением лица. Потоптавшись, Гермиона левитировала парня на диван, высушила его и только потом скрылась в спальне. Она тут же укрепила дверь заклинанием и навесила заглушающее заклятие на всю комнату с мыслью, что не хочет быть разбуженной посреди ночи криками Малфоя, который должен был прийти в себя через пару часов.
Потирая ушибленные от погони места и вновь давая себе зарок не связываться с наглым хорьком, Гермиона улеглась спать. Засыпая, она размышляла над тем, какое удовольствие получит завтра, а также отмечала недостатки своей невербальной множественной трансфигурации. «Бутылка не должна была разбиться, да и долгое вступление, и почему змея? Я вообще о ней не думала. Возможно, эмоции действуют на заклинание? В следующий раз надо быть осмотрительней…хррр…»

---