Все знали о свадьбе Фрэдерико и Дениз Дюпон. Об этом событии ходило немало приукрашенных сплетен еще задолго до самого торжества, а новость долгое время не сходила с первых полос известных изданий. Яркая и запоминающаяся церемония и не менее роскошный прием, каждый приглашенный был известным в тех или иных кругах, все сливки чистокровных волшебников и поражающая воображение своей роскошью обстановка. Публика в дорогих нарядах и подарки с заоблачными ценами. Вот только мало кто знал, что творится внутри этой ячейки общества.

В принципе, этого придерживались все семьи чистокровных волшебников, но вот Дюпоны переплюнули всех остальных своей обособленностью в плане внутри-семейных отношений. Поэтому мало кто знал, что от старшей дочери Габриэль, родившейся через десять месяцев после свадьбы, отреклись, когда ей исполнилось девятнадцать лет. Ее выходки довели отца, а последующий побег прировнялся к смерти. Ее имя больше ни разу ни прозвучало под сводами родного особняка, вся получаемая и отправляемая почта вскрывалась и проверялась отцом, о ее судьбе так и не удалось ничего выяснить, Габи словно никогда и не существовало, лишь несколько фотографий, спрятанных от отца, бережно хранились под половицами в комнате. Для всех же остальных неизлечимо больная Габи отправилась на дорогой закрытый курорт, откуда вряд ли вернется в ближайшее, скажем, десятилетие.

Для Софи старшая сестра стала ярким примером, ей тоже хотелось воли, свободы, все, что говорила Габи, отложилось в памяти девушки: идеи, мысли, стремления. Иногда Софи казалось, что она копия сестры, иногда она даже задавалась вопросом, не проживает ли она ее жизнь вместо своей? Впрочем, они с ней давно не виделась, девушка не считала себя глупым ребенком, и ей казалось, что она сможет отличить СВОИ мысли.

Но как бы то ни было Софи поставила себе целью найти Габи. А о том, что будет дальше, она как-то не задумывалась, зато в мельчайших подробностях разработала план побега, кажется, предусмотрев все. Особенно не хотелось, чтобы это как-то сказалось на семье Малфоев, слишком многое на них свалилось, не хватало еще сбежавшей невесты. Смерть оной, казалась Софи более приемлемым вариантом.

- Софи, - отвлек девушку от мыслей о побеге робкий голос.

Она подняла голову, встречаясь с карими глазами своего собеседника. Когтевран, на курс младше, вроде.

- Я могу пригласить тебя на рождественский бал? – парень опустил глаза, увлеченно разглядывая носки своих ботинок.
- А тебя не смущает, что я невеста Драко? – спросила она, сдерживая улыбку. Похоже, Малфой тоже начал действовать, потому что приглашения стали поступать подозрительно часто, а она совсем не прилагала к этому усилий. - Я подумаю, - улыбнулась девушка, слегка дотронувшись до сгиба локтя юноши и, попрощавшись, пошла в сторону Большого зала.

Уже около месяца Софи старалась растормошить Драко, но он все глубже уходил в пучину мрачности, отдаляясь от девушки с каждым днем, поэтому она предложила ему спор, который, к удивлению, был поддержан.



Каждый день ровно в семь пятнадцать утра к Драко прилетал филин от адвоката отца. И каждый день Малфой читал одну и ту же строчку: «Без изменений. Слушание откладывается». Кроме сегодняшнего утра.

Адвокат сообщил, что слушание состоится сегодня. Драко попросил в ответном письме не сообщать подробностей матери, а Дениз, мать Софи, избавиться от газет и, по возможности, оградить от всех поступающих новостей. Чертовски хотелось бросить все и поехать к отцу, но он понимал, что не сможет услышать плохих новостей, не сдержится и натворит кучу глупостей. А еще он неожиданно вспомнил о своей ненависти к нему и почувствовал прилив злости на самого себя. Как-то все запутанно стало в последнее время. Особенно с Софи.

Захотелось вдруг отгородиться от нее, ото всех, как то было на предпоследнем курсе. Вот только оттолкнуть от себя девушку не получилось. Она сносила от него грубость и мрачность, была рядом каждую минуту, о чем-то беззаботно рассказывая, всенепременно тормоша его, пытаясь разговорить, что у нее удивительно легко получалось. Драко иногда сам не понимал, в какой из моментов он забывал о своей угрюмости и свалившихся проблемах, ввязываясь в беседу. Впрочем, вспоминал он об этом довольно быстро, грубо обрывая разговор, хмуря брови.

Настырная девчонка. Настырная, надоедливая, но безумно привлекательная. Как, однако, забавно бывает смотреть, но не видеть, слушать, но все время упускать что-то. Поначалу было сложно смириться с ее присутствием в его жизни, сейчас было трудно представить свою жизнь без нее. Как-то незаметно, но прочно она обосновалась в его жизни, занимая теперь довольно большое место.

Вот только Драко не хотел этого. Его система ценностей уже давно сформировалась, а запускать заново свою личную вселенную, пуская кого-то нового, ставя рядом, совсем не входило в его планы.

Что же, они снова все вернут на круги своя, но только потом, когда гнетущая ситуация с отцом будет решена, а сейчас она нужна. Потом он снова станет видеть Софи в свете своей холодной великолепной супруги, достойной стоять рядом, но сейчас он видел лишь понимание в ее взгляде и чувствовал тепло руки, сжавшей его ладонь, что надежно удерживала его на этой земле, не давая утонуть в сомнениях, смешанных со страхами: Драко совсем не хотелось терять обоих родителей, он страшился ответственности за род, которая могла лечь на его плечи.

Его размышления прервал громкий стук.

- Там грязнокровка, - насмешливо протянул Блейз, стоило Драко открыть дверь. – Хочет тебя, - сделал ударение он на первом слове. – Мне нужно что-то знать?

Сначала Драко хотел огрызнуться и послать друга в места не столь отдаленные вместе с грязнокровками, а потом ему стало любопытно.

Гермиона стояла перед входом в подземелья, сцепив руки в замок и кусая губы, слишком обеспокоенная чем-то, чтобы прислушиваться к группе слизеринцев, отпускающих подколки в ее сторону, время от времени взрываясь смехом.

- Не время, Малфой, - строго прервала она, заметив ехидную улыбку на губах блондина. – Софи… нужна помощь. Она в своей комнате, я открою окно для тебя, поторопись.

Ее голос звучал настолько серьезно и обеспокоенно, что он не стал спорить, а лишь кивнул, сказав, что возьмет метлу.
Окно действительно оказалось открытым. Софи лежала на кровати, голова беспокойно металась по подушке.

- Софи? – позвал Драко, но девушка не открыла глаз.

Гермиона откинула покрывало, поднимая руку Софи.

- Посмотри, - шепнула она.

А там, на внутренней стороне ладони от белесого шрама, что оставил осколок зеркала, поднимались витиеватым узором темные полосы проклятья.

- Она что-то говорила про клятву и своего отца, - добавила Гермиона.

Фрэдерико Дюпон не захотел считаться с угрозами дочери, а Софи не сдержала данного слова. Темные нити поднимались вверх и уже оплели запястье. У нее оставалось совсем мало времени: если темные дорожки доберутся до сердца – ей не выжить. Он понимал, что ее отец вряд ли допустит смерть собственной дочери, вот только… только не сидеть же ему здесь, держа ее за руку, в самом деле?