Глава 16.

Стоит, пылая своими глазами. Вся такая соблазнительно-злющая. Такой явный контраст с тем, что Грейнджер представляла собой в последние дни. Совсем не та, дрожащая от удовольствия девушка, прижатая к библиотечным полкам. Не те обвиняющие глаза, когда он оставил её там, полуголую. Не тот страх, который волнами исходил от неё в ванной. И не та доверчивость, которой так много было вчера.

Сейчас же в ней столько яростного непонимания.

- Что за грёбаное похищение? - он фыркнул, приподнимая брови.

- Что за грёбаные выходки, Малфой?

Вот оно. Его имя так, будто это непростительное, брошенное прямо в лицо. Столько яда и злости. Вот, что копилось в тебе до конца лекции, а?

- Какие ещё выходки? - он опёрся бедром о ближайшую парту, едва сдерживая усмешку.

- Такие… Я, знаешь… Блин! - Грейнджер топнула ногой, и он едва не улыбнулся на этот жест бессильного гнева. - Ты знаешь, какие, ясно?

Драко вздохнул, запрокидывая голову, уставившись вверх и подавляя желание закашляться от пыли. Оттолкнулся от стола и медленно прошёлся до покосившейся в конце класса доски. Чувствовал напряжённый взгляд у себя между лопаток.

Он наверняка выглядел нелепо в этой комнате. С потолка на тонких нитках спускались пучки пыли, а от стен веяло такой заброшенностью, что хотелось кривиться. Кабинет явно не посещали уже несколько лет.

- Здесь уютно, да?

- Иди ты на фиг! Ответь мне!

Она и не думает понижать тон. Драко хмыкнул. Пожал плечами и сделал ещё пару шагов, останавливаясь у доски. Ковырнул ногтем отлупившуюся от края краску.

- А может быть, ты начнёшь, м?

- Я?

Он медленно повернулся и слегка прищурился.

- По поводу того, что... ты ночевала в моей комнате. Знаешь, я полагаюсь на твои мозги сейчас.

Грейнджер молча сверлила его взглядом, не двигаясь с места. Вглядывается так, как если бы на нём вдруг выросли цветы или он был неизученным параграфом в одном из её сраненьких учебников.

- Что ты пытаешься во мне высмотреть?

- Смысл твоих слов, как минимум.

- Всё очень просто. Я надеюсь, ты не придумала себе ничего лишнего.

- Лишнего? Прости, Малфой, но я не дура. Я не собираюсь... - её взгляд забегал по захламлённой комнате. Драко приподнял голову, наблюдая за тем, как Грейнджер старается подобрать максимально правильные слова, с прохладной усмешкой. - Я не собираюсь вообще думать об этом.

- Да. Я вижу.

Она дёрнула головой и сделала резкий шаг вперёд, указывая на него пальцем.

- Ни хрена. Ты. Не видишь. Ты сам потащил меня туда!

Эта фраза его разозлила. Малфой рыкнул, сжимая руки в кулаки.

- Да ты себя видела вчера?! Сомневаюсь! Выглядела так, будто тебе сам Лорд на пятки наступал. Что это было, кстати? Потому что повторения я точно не хочу.

- Ничего. Дурной сон, - выдавила из себя. - А теперь твоя очередь. Что за чертовщина была в классе?

- Не понимаю, о чём ты.

- О, Мерлин! Конечно же о том, что ты распустил свои руки!

Распустил, да. Потому что на её грёбаные ноги не купится только слепой. А Драко не был слепым. Он отлично видел эту задранную юбку и, если сильно постараться, мог даже воскресить в уме прикосновение собственной ладони к её бедру.

Мог. И тут же почувствовал горячую волну, лизнувшую загривок. Плохой знак.

Поэтому Малфой только грубовато рассмеялся, складывая руки на груди. Всем своим видом показывая, что её слова ни капли не несут правды.

Грейнджер скептично приподняла брови.

- Ты ведёшь себя как идиот.

Он знал это. И задавался вопросом - почему? - уже который день. Поэтому смешки начали умирать на его губах, стоило Гермионе раздражённо покачать головой и уверенно зашагать к двери. Когда ладонь сжалась на ручке, Малфой понял, что лихорадочно ищет слова, которые можно было бы бросить ей в спину.

Чтобы не оставаться в дураках и... остановить.

- Это тяжело, да, Грейнджер?

Она обернулась через плечо.

- Пытаться говорить с таким недоумком, как ты? Да.

- Принять как факт. Ты хочешь меня.

- Ох, да что ты...

- Когда я прикасаюсь к тебе, тебя трясёт от желания, чтобы я это не прекращал.

Гермиона хлопнула ресницами. Потом ртом.

Подбирала слова.

Адски комично - Драко наслаждался каждой секундой.

- Ты… самовлюблённая, наглая скотина! - выдохнула наконец, собравшись кое-как с мыслями. И выпустила дверную ручку, делая несколько шагов к нему. - Не смей говорить ничего подобного.

- Не жди ответного комплимента, Грейнджер.

Интересно, у неё вспыхнули щёки? Не рассмотрел. Но голос был напряжён:

- Не я полезла к тебе на уроке!

- Не ты, - он сдвинулся с места и плавно начал приближаться к ней. - Но мне нравится смотреть, как эта упрямая сука в тебе переламывается пополам, открывая другую твою сторону.

- Зачем ты делаешь это?

Здравствуй, благодетель. Он закатил глаза.

- Делаю что?

- Показываешь всё в своём отвратительном, пошлом и грязном свете? - Гермиона сложила руки на груди, расправляя плечи. И добавила, покривившись: - Это низко.

- Еще скажи, ты не за этим меня сюда затащила. Так я тебе и поверил, - Малфой незаметно облизнулся, вспомнив ощущение в зажатой её бёдрами руке, розовые от возбуждения щёки, сбитое дыхание.

- Ты меня не получишь, заруби себе это на своём дурацком аристократическом носу, - буря во взгляде Грейнджер бушевала с прежней силой.

- Да ну? Я поимею тебя в любой момент, стоит мне только захотеть. Стоит мне только коснуться тебя - и ты уже течёшь. Как тогда, в библиотеке. Как сегодня, на глазах у Флитвика.

- Не сможешь.

- Уверена? - он остановился в нескольких шагах и смотрел на Гермиону, прищурив глаза.

Она стрельнула в него холодным взглядом. Едва сдержалась, чтобы не показать самоуверенному кретину язык.

- Я уже сказала, Малфой. Уверена на самый максимум своей уверенности. И кстати, теперь, когда мы уладили этот глупейший и нелепый вопрос, позволь мне спросить тебя об одной важной… ай!

Она даже глазом не успела моргнуть, когда Драко оказался рядом с ней, сжимая предплечье своими пальцами.

- Ты… что ты…

- Что? - он поднял брови, глядя на неё с таким выражением лица, словно ничего особенного не происходит и кто угодно не может войти в кабинет в любой момент.

Например, Патил, чей голос только что раздался снаружи, но, слава богам, тут же растаял в отдалении.

- Немедленно отойди!

- А что, если не отойду? - шепнул Малфой, притягивая её к себе. - Ты же не хочешь меня.

Как назло, коридор начал наполняться голосами, а Гермиона чувствовала только руки, которые осторожно провели по её плечам. И от этого прикосновения тело покрылось мурашками, хотя рот послушно повторил вопящие в голове слова:

- Отпусти меня.

- Нет, - только теперь она поняла, как он глубоко дышал. Это придыхание заставляло сердце замирать. - Страшно, да? Вдруг сюда кто-то зайдёт, да? - шептал он, наклоняясь. Касаясь горячими поцелуями её шеи, отчего в голове начало шуметь.

- Малфой, немедленно...

- Ты же не хочешь меня, - выдохнул он, проводя ладонями вверх, оглаживая ключицу, широко открывая рот и вылизывая горло Гермионы, отчего ноги ещё чуть-чуть - и предательски подогнулись бы.

Она проглотила дрожащий выдох. Постаралась сосредоточиться на звуках из коридора. Знакомый тембр чётко прозвучал совсем рядом - недалеко от этого кабинета явно прошёл Гарри, как раз в тот момент, когда зубы Драко задели кожу под подбородком. От болезненных мурашек Гермиону затрясло, и голос друга вынесло из головы отчаянным шумом крови.

- Мерлин, нет...

В следующую секунду Драко уже толкнул девушку в сторону ближайшей из покрытых пылью парт. Она сама не поняла, когда схватилась за его плечи. Совершенно ведь не хотела никакого контакта с этим человеком. Совершенно. Никогда больше.

Тебе не хватило, Гермиона? Того раза, когда он оставил тебя на полу библиотеки? Все эти гадкие словечки.

Нет, нет, нет. Но как можно противостоять этим прикосновениям? Драко оторвался от её шеи и теперь жадно проводил по ней ладонями, оглаживая и лаская большими пальцами, наблюдая за этими движениями горящими глазами. Мозг тут же подкинул картинку: гостиная, Гермиона, прижатая спиной к шкафу, и его руки, которые никак не могут сомкнуться на горле.

- Что ты делаешь? - она понизила голос до шёпота, стоило ей коснуться ягодицами края столешницы. Девушка смотрела в поблёскивающие в темноте глаза Малфоя, которые застыли в нескольких сантиметрах от её лица.

Он что-то задумал. Очередное веселье для него?

- Хочу поделиться с тобой одной тайной, - таким же заговорщическим шёпотом ответил, слегка наклоняясь к ней, отчего кончики их носов соприкоснулись. - Я смогу раздеть тебя где и когда угодно.

Гермиона моргнула, немного приходя в себя. Вздрогнула, когда он стиснул её талию и приподнял, сажая на парту. Моментально сжала колени, тут же, однако, уперевшись ими в его бёдра.

Он слишком близко.

- Ты… прекрати немедленно. Отойди от меня.

Его руки легко скользнули по её плечам, забираясь под мантию и стаскивая её вниз, к локтям. Ладони пробежали вверх, по ткани рубашки, возвращаясь к острым ключицам и опуская один палец в углубление прямо под шеей, скрытое наглухо застёгнутой рубашкой. Голос Грейнджер, которая всё ещё что-то бормотала, дрогнул.

- Ты что-то сказала?

- Да! - выпалила она громким дрожащим шёпотом. - Здесь Гарри прямо за дверью.

- Я слышал. Грейнджер, не будь занудой, дверь закрыта.

- Не говори “закрыта” так, будто она замурована!

- Я же попросил - не будь занудой.

Подушечки пальцев легко обвели первую пуговицу рубашки над красно-золотым галстуком и, чуть надавив, вытащили её из петли.

Гермиона тут же перехватила его руку.

- Ты... - что-то в её выдохе заставило его поднять глаза. - Малфой, зачем?

Он тяжело дышал. Зачем? Я не знаю, Грейнджер. Я не знаю, правда. Я хотел бы прекратить это, клянусь.

- Ты хочешь мне доказать что-то? Ты доказал. Просто не дай мне снова... снова совершить... - она закрыла глаза, и Драко почему-то показалось, что сейчас она скажет что-то, что всё испортит.

Она хочет сказать: ошибку. Не дай мне совершить ошибку. Но разве это не грёбаная ошибка? Разве она не права?! Нет. Потому что сейчас прав он, Драко. И стоящий колом член в его штанах.

- У тебя никогда не было так, Грейнджер?.. - тихо прошептал он, смещая руку чуть ниже. - Хотя... конечно, не было. Ты же всё ещё почти девственница.

Следующая пуговица уже была расстёгнута, когда Гермиона нервно облизывала губы, стремительно краснея, почувствовала внезапно и слишком остро, что её белье всё ещё мокрое после того, что Драко вытворял на чарах.

И внизу живота снова начинало жарко тянуть.

Господи, этот человек однозначно сведёт её с ума. Для него это - ничего. Гермиона не будет... не хочет в этом участвовать. Тёплые ладони скользнули по её животу и бокам, вызывая дрожь по спине и завязывая в груди горячий узелок. Провели по рёбрам и спустились вниз, к бёдрам, к подолу юбки.

- Ты не знаешь, как это. Когда вдруг понимаешь, что хочешь трахнуть грязнокровку. Прямо в этот самый момент... - снова начал произносить он низким голосом, не отрывая взгляда от её глаз, отчего каждый волосок на теле вставал дыбом. - И ты хочешь этого так сильно, - ладони поползли по дрожащим ногам вверх, обхватывая коленки, разводя их в стороны, делая шаг, чтобы стать ближе, - что ни о чём другом думать не получается.

Её дыхание сбилось, и от ощущения этой вседозволенности Малфой чувствовал, что сам начинает задыхаться. Он легко скользнул костяшками по бёдрам.

- Не хочешь, да?

- Малфой, пожалуйста.

Руки уверенно заскользили вверх, под юбку, пальцами охватывая нежную кожу, останавливаясь на границе её трусов. Дыхание Гермионы участилось, и она вцепилась в его пальцы сквозь ткань.

- Стой.

И он замер.

Прижимаясь к ней, ощущая грудью тепло её кожи, глубоко и рвано дыша. Чувствуя под ладонями мягкое бельё. Снова, чёрт, снова насквозь влажное.

Позволь мне, Грейнджер.

Блин, позволь мне, сейчас.

Драко медленно наклонился, не отрывая от неё взгляда. Замечая, что она почти незаметно поднимает голову навстречу. Опуская потяжелевшие веки и ведя приоткрытым ртом по уголку её губ, он сжал пальцами кожу её разведённых ног. Гермиона застыла и тихо выдохнула, отчего по телу поползли горячие мурашки.

Нет, не целуй её. Тебя понесёт. Малфой, держи себя в руках.

Да, всенепременно.

Легко, почти невесомо, он коснулся кончиком языка её нижней губы - девушка вовсе перестала дышать, не двигаясь, будто впитывая в себя это влажное прикосновение. Тонкие пальчики на его запястьях сжались. Он лизнул уголок её губ, играючи, а Грейнджер обомлела от этого. И в следующий же миг приоткрыла рот.

Язык проник в неё вместе с коротким выдохом, полустоном. Голова запрокинулась. Драко целовал её так, будто это было последним, что он успеет сделать в жизни. Последним, что он мог сделать. Она не поняла, когда успела выпустить его руки, позволяя тёплым ладоням поднырнуть под ткань и гладить горячую кожу тазовых косточек. Не поняла, когда её пальцы успели зарыться в светлые волосы, перебирая их.

Мягкие, густые, светящиеся контрастом с чёрной мантией и полумраком комнаты.

Не поняла, куда вдруг делись мысли о Гарри, который действительно был в нескольких шагах в то время, как она здесь, в пыльном кабинете, так жарко и немедленно хочет их врага-номер-один.

Не поняла, когда вдруг начала отвечать на его поцелуи, пытаясь втянуть в себя твёрдый язык, обхватить его губами и скользить по нему, сходя с ума от вкуса.

Самый потрясающий вкус был у этого человека, вжимающегося сейчас в неё настолько, что горячая выпуклость, трущаяся о раскрытую Грейнджер, вызывала безостановочную дрожь.

Как легко он возбуждается, - и эта мысль шарахнула по мозгам прежде, чем была допущена и одобрена, заставляя девушку оторваться от ищущих губ и прижаться, насколько это было возможно, к тяжело дышащему телу. Рассыпая быстрые поцелуи по открытой шее, привычно пахнущей дождём, отчего заходилось сердце.

Драко послушно откинул голову, прикрывая глаза и стискивая зубы, позволяя ей касаться себя, обводить языком выступающий кадык и всасывать подрагивающую кожу, вызывая горячую пульсацию в паху.

Движения его рук на бедрах Гермионы стали сильнее и глубже.

Ближе к ней. Мерлин.

Нужно притормозить, иначе…

Он освобождает руки и подносит их к тёплому подбородку девушки, останавливая. Быстро расстёгивая оставшиеся пуговицы на её рубашке, над которыми остался туго завязанный галстук. Подхватывая Грейнджер под спину, заставляя выгнуться, отчего полы расстёгнутой одежды разошлись в стороны.

Гермиона приоткрыла губы, громко выдохнув и отвернув голову, словно стараясь заглушить рвущиеся стоны, когда рот Малфоя накрыл её сосок сквозь лёгкую ткань лифчика.

- Ох… - она выгнулась, подаваясь навстречу.

Чувствуя, как его зубы слегка сжимают и тянут, но практически тут же горячий язык зализывает укус сквозь ткань. И снова.

Снова.

Рука судорожно зарывается в его волосы.

- Сними…

Драко не понял. Слишком увлечён своим занятием. Но повторный громкий выдох заставил едва ли не зарычать.

- Сними его, - и дрожащие пальцы касаются лифчика.

Малфой отрывается от неё. Въедается в губы глубоким поцелуем, поддевая бретельки и стаскивая их по плечам. Сдвигая бюстгальтер вниз, практически на живот, тут же обхватывая грудь ладонями и слегка сжимая, погружая язык в мягкий рот. Пропуская соски между пальцев.

С губ Гермионы слетает отрывистый стон, и Малфой вздрагивает, пряча лицо у неё в волосах.

- Ш-ш-ш, - тихо шепчет он, и девушка чувствует его дыхание под ухом, закусывая губу, выгибаясь навстречу, пытаясь теснее прижаться к ласкающим ладоням.

Твёрдый, горячий. Так близко.

Дразнит. Невыносимо жарко. И она вдруг чувствует - как это. Когда вдруг понимаешь, что хочешь трахнуть слизеринца. Прямо в этот самый момент.

Девушка опускает руку, резким движением выдёргивая полы его рубашки из брюк. Запуская ладонь под ткань, проводя по рёбрам и груди. Он чувствует каждое её движение. Судорожно выдыхает, сдерживаясь. Ловит ладонями пылающее лицо, несколько секунд вглядывается в горящие, почти чёрные глаза.

Спускается одной рукой по её животу, минуя собранную на талии юбку.

Вниз.

Снова заставляя Грейнджер выгибаться.

- Хочешь меня, - одними губами. Явно не вопрос.

Она широко открывает рот, откидывая голову назад, когда один его палец скользит в неё до основания. Начинает медленные движения.

Вперёд. Назад. Она подаётся к нему бёдрами.

Он добавляет второй палец, растягивая, слегка разводя их и проникая глубже.

Вперёд - сильнее, а назад - медленно, будто позволяя прочувствовать. Она дрожит, едва сдерживаясь, чтобы не сдвинуть ноги, стиснуть его внутри, ощущать плотнее.

- Ты хочешь меня.

- Д… да...

Глаза закрыты. Дыхание рваное, тяжелое, как у Малфоя.

- Ты такая... мокрая...

Он опустил глаза, задыхаясь от возбуждения.

Распахнутая блуза открывает взгляду дразняще напряженные соски, блестящие от его слюны, простенький, такой-грейнджерский лифчик, обхватывающий рёбра ниже положенного, вид которого едва не выносит Малфою мозги.

Дрожащий живот, крошечное углубление пупка, широко разведённые ноги, скомканная, собранная на талии юбка, сдвинутые вбок трусы и его движущаяся рука. Он смотрит, как влажные пальцы выскальзывают из неё и врезаются обратно, заставляя стройное тело извиваться, а ноги - лихорадочно дрожать.

Давай, Грейнджер. Давай...

По-прежнему тугая, боже.

Учащая движения, он сжимает зубы, представляя, что почувствует, когда войдёт в неё по-настоящему. Глубоко и сильно. Так, словно в поисках дна, конца этому сумасшествию.

Против воли прижимается пахом к внутренней стороне её бедра и трётся об него. Сухо сглатывая. Выдыхая сквозь зубы. Ещё. Немного сильнее. Пульсация. Жар. Такой, что вот-вот прожжёт плотную - бля... такую плотную - ткань штанов. А глаза неотрывно следят за движениями собственных пальцев.

Поднимает взгляд обратно к её лицу.

Дрожащие, искусанные губы.

Моя девочка, ты уже близко.

Рука движется быстрее, а мысли невозможно ухватить, ни одной. Накаляются, как железо под открытым огнём. Яростные мысли наравне с яростным трением.

Моя.

Грязнокровка.

Он очерчивает и надавливает большим пальцем на твёрдый бугорок клитора - голова Гермионы запрокидывается сильнее, а рука, которой она придерживалась за столешницу, судорожно соскакивает и случайно задевает стоящий рядом стул, едва не роняя его на пол.

- Тш-ш, - Малфой стискивает зубы, чувствуя, что ещё немного - и он просто кончит от безостановочного трения члена о брюки и того, как её мышцы сжимают его пальцы. Подушечкой вычерчивает на влажной горошине мелкие и ритмичные круги.

- Пожалуйста… Драко…

Тихо, едва слышно, где-то на грани звучания. И снова он больше не Малфой. Снова по имени. Слегка вибрируя горлом, с растяжкой. У неё во рту в этот момент… наверное, так жарко. Так судорожно-сладко-сильно… войти, ощутить стенку глотки. Медленно… а потом… ускорить темп. Сильнее… сильнее, блять.

Вдалбливаться до мяса.

Твою мать.

- Что, Грейнджер? Чего ты хочешь? - глухо, с хрипами от тяжёлого дыхания.

Она, казалось, не понимает. Не слышит. Словно из параллельной Вселенной. Облизывает сухие напрочь губы, словно пробуя свои мысли на вкус, продолжая двигать бёдрами в такт его ласке. Драко знает, о чём она думает.

- Скажи мне, вслух, я хочу это услышать, - он слабо контролирует свой голос, отстраняя руку и скользя влажными пальцами вверх по её животу, под складки задранной юбки. Грейнджер открывает помутневшие глаза.

- Я… хочу тебя, - спотыкается на этом признании, которое едва не раздробило Малфою мозги. Несколько секунд он загнанно дышит, глядя на неё, раскрытую перед ним.

- Как? - выдыхает, впиваясь взглядом во влажные губы. Шею и ниже, в торчащие соски. Правый был прикрыт красно-золотым галстуком, и это почему-то основательно подбило планку его самоконтроля.

У Гермионы уже отчётливо трясутся ноги. Ей становится безразлично, что могут легко услышать снаружи. Она просто хочет, чтобы его пальцы вернулись. Чтобы она могла стонать, заходясь мелкой дрожью от движений внутрь неё, от методичных круговых поглаживаний клитора. Ускоряющихся с каждым повышением голоса в её вдохах.

Она опирается на трясущуюся руку, обхватывая ладонью его затылок. Привлекая к себе, удивляясь краем сознания, почему он так легко позволяет сделать это. А затем прижимается к напряжённым губам, скользя языком в его рот. Отрываясь только для того, чтобы зашептать:

- Глубоко и сильно, тебя, просто тебя, сейчас... - лихорадочно, на протяжном стоне, дублированном им самим - потому что от этих двух слов он снова на пределе. Совсем не из её высокоморального лексикона. Но так, чтобы не было сомнений. И сама… О, да, блять! Сама кладёт руку на упирающийся ей в бедро бугор.

Малфой мечтал об этом прикосновении с той ночи в её спальне. Грезил о задранной к шее майке, о шортах, которые он стащит с горячего тела. И об этих словах, которые она будет говорить, задыхаясь, извиваясь под ним. А тонкие пальчики тем временем судорожно мечутся по его ширинке, пытаясь нашарить молнию. Быстро, очень быстро доводя его до сумасшествия.

Резким рывком он сдёрнул Грейнджер на самый край стола. Навис над ней, вынуждая выгнуться, откинуться спиной на парту, выставляя вверх возбуждённую грудь. Прямо под его губы. И не сдержался, снова втянул просящую ласки горошинку в рот, чуть прикусил, чувствуя, как короткие ногти впиваются в его шею.

- Боже…

И на этом моменте, вжираясь взглядом до крови из глаз в запрокинутое лицо, он понимает, что всё. Выдержка лопнула. Разорвалась. Покатилась к хуям. Исчезла. Просто - её нет.

Едва успевает расстегнуть брюки, прежде чем она снова тянется к его губам. А он целует. Слишком нежно, наверное, словно подготавливая к тому, что сейчас может быть... снова неприятно. Ведь у девственниц так и бывает?

- Грейнджер?..

Плюёт на вопросительную интонацию. Плюёт на эту фальшивую заботу. Потому что она, нафиг, не фальшивая.

- Да, - шепчет в его губы.

И Гермиона на секунду напрягается, когда он медленно входит в неё, натужно выдыхая сквозь зубы и стон. Замирает на несколько секунд, пока руки, сжавшиеся на плечах, не разжимаются. Не тянут его за ткань - на себя. Будто давая условный сигнал: можно.

И первый толчок уносит.

Малфой не ожидал, что его стон прозвучит так громко. Он не слышит себя. Слышит только её, двигаясь, сначала осторожно, а затем - быстрее, глядя как Грейнджер запрокидывает руку за голову, будто в поисках ориентира, скребёт по парте, но лишь комкает слой пыли в ладони. А Драко вбивается. Сильнее и сильнее, задушенно рыча. Знает, что можно. Что она хочет этого. И по её судорожным сжатиям, по почти до крови закушенной губе он понимает: она близко. Так неотвратимо близко. И только ускоряется, толкая её в полёт с этого обрыва.

Гермиона делает это тихо. Без вульгарных криков. Просто стоны резко прекращаются. Она выгибается, натягивается как струна, распахивая рот. Но из него не вылетает ни звука.

Да, детка. Моя девочка.

- Драко…

И это становится последней каплей. Он с рыком насаживает её на себя, впиваясь пальцами в бёдра, чувствуя, как низ живота сводит зарождающимся оргазмом, который в следующее мгновение выплёскивается в тугую влагу струей спермы. Дрожь прокатывает по спине, пояснице. Жужжит в ладонях, заставляя вздрагивать, делая последние, выжимающие толчки. А потом замирает, горячо дыша в её мокрую шею.

В попытке... хотя бы немного прийти в себя.

Тело слегка дрожит. Рубашка основательно прилипла к спине.

- Вот, как это должно быть, - хрипло, на ухо, не выходя из неё, ощущая, как спазмы вокруг его члена постепенно стихают. Всё ещё немного ошалевший от того крышесносного секса, которым пропахла здесь каждая пылинка, он поднимает голову. - Понятно?

Она быстро кивает, но ему кажется, что даже не понимает сути вопроса. Карие глаза затуманены, а одна рука всё ещё сжимает ткань его мантии на плече. Драко перебарывает в себе желание улыбнуться, только хмыкает.

- Можно отпускать, Грейнджер. Ты вроде бы беспокоилась, что к нам Поттер заглянет.

И тут же клянёт себя за это. Потому что она с треском возвращается на землю. С грохотом слетает с небес, врезаясь в собственное тело. Моргая и резко выпрямляясь.

- Господи, Малфой, - произносит осипшим голосом, лихорадочно оправляя юбку. Он готов откусить себе язык, отступая и натягивая брюки непослушными руками. Замечая пятна пыли на рукавах и штанинах. И откуда-то эти мысли. О том, что это могло достаться кому-то другому.

Бред.

Уймись, Малфой. Она дала тебе. Что ещё нужно? Ты победил, ведь так? Тогда откуда эти слова, что произносит его рот?

- Я не шутил насчёт Миллера, кстати.

Грейнджер, которая уже застёгивала пуговицы на измятой рубашке, вдруг замерла. Драко уже стиснул челюсти, ожидая возмущений. Но она молчала. От этого вдруг стало очень херово.

- Ты меня поняла? - голос жёсткий. - Никакого Миллера! Я не шучу, Грейнджер. Это ясно?

Скрипнуть зубами на эту грёбаную тишину. Какого чёрта она молчит?

Эй, Малфой! Ты совсем трус или найдёшь в себе смелость сказать, что это за хуйня?

Внутренний голос. Опять как нельзя вовремя.

Ревность.

На, засунь себе это в самую глотку.

Да, дьявольщина, он её ревнует. Отказывается делить это тело ещё с кем-то. Ни с Поттером, ни с Уизли, ни с… этим.

- Грейнджер, мать твою.

Она вздрагивает. Странно вздрагивает. Во взгляде пролетает отголосок страха.

Что это было? Он уже что-то успел? Перепало патлачу, да?

- Именно о нём… - голос сорвался; она кашлянула, влажно сглотнула. - Именно о Курте я и хотела поговорить с тобой.

Великолепно, блять. Другой темы найтись не могло.

- Я не уверена, но… Мне кажется, ты должен знать.

Он сощурился.

Это выражение лица шло в резкий резонанс тому, что только что произошло, однако девушка лишь решительно выдохнула, торопливо оправляя юбку, соскальзывая с парты, становясь на подгибающиеся ноги.

Отрешённо наблюдая за тем, как она приводит себя в порядок, он мысленно готовился, неторопливо заправляя рубашку в брюки.

Сейчас скажет, что Миллер выебал её. Что она действительно дала Малфою, чтобы не ложиться в койку грёбаного урода целкой.

Или нет. Скажет, что у них… отношения.

Настоящие, блять, отношения.

А ему что?

Разве не срать?

Тогда почему он начинает злиться? Откуда под кожей это чувство, что он пойдёт, прямо сейчас, и разорвёт мудилу на части? На ошмётки, размажет по стенам школы. Раздробит каждую кость, заставит сожрать это крошево, представляя, как он таранит Гермиону, вбивается в неё, прижав к своей вонючей постели.

Твою мать, Грейнджер, не тяни, ради Салазара. Говори уже.

Девушка наблюдала за Драко своими карими глазами. Это странное выражение лица заставляло думать. Снова и снова думать, подбирая варианты. Один хуже другого. Потом внезапно сделала шаг вперёд, и кончики тёплых пальцев коснулись его скулы.

Малфой приподнял брови, на секунду даже потеряв мысль в ворохе остальных, взлетевших в голове.

Нежность. Беспокойство.

И, несмотря на всё…

Хочется ещё.

Прежде чем он успевает затянуть удавку на своей шее, одёрнув себя, впившись в глотку шипастым ошейником, он прикрывает глаза. Впитывая в себя это тепло. Одну секунду.

Хватит.

Рывок за поводок. Почти душит себя.

Почти хочется закашляться, когда он сам отстраняется. Её рука не движется за ним. Застывает в воздухе на несколько секунд. Пальцы слегка дрожат, будто всё ещё ощущают подушечками тепло его щеки. Сжимаются. Ладонь исчезает.

И снова что-то в её глазах. От чего останавливается сердце.

Она делает шаг назад, снова расправляет юбку. Одёргивает безнадёжно измятую блузу.

- Давай поговорим в гостиной? – голос тихий, как всегда, когда её что-то беспокоит.

Мерлин, зачем ты тянешь?! – заорал на неё Драко.

Про себя.

На деле только пожал плечами.

- Ладно. Мне без разницы.

Несколько секунд выжидающе смотрел, а затем молча развернулся, следуя к двери. Протягивая руку и подхватывая брошенную сумку. Останавливаясь, стискивая бронзовую ручку, которая моментально становилась ледяной под жёсткой ладонью. Прислушиваясь.

На секунду оборачивается, будто проверяя внешний вид Грейнджер.

А через мгновение выходит, и девушка понимает условный приказ – следовать за ним через время.

Их не должны видеть вместе.

Дверь закрывается без хлопка, с тихим шорохом, но Гермиона всё равно вздрагивает.

Опускает голову. Выдыхает. Против воли прислушивается к себе и приходит в тихий ужас. Сожаления нет.

Он только что трахнул её в старом кабинете по защите от тёмных сил, кажется, а у неё нет чёртового сожаления, ни одной толики, ни намёка.

Он назвал её шлюхой.

Он ни разу не извинился перед ней за всё, что так беспардонно и так правильно слетало с его губ. Всю грязь, все обиды, всю боль, что врезалась прямо в грудную клетку, слетая с этих самых прекрасных губ, он ни разу… ни одного. И это просто, блин…

Ни одного раза.

Гермиона обхватила себя руками, чувствуя, как в мягкую и влажную ткань трусиков стекает его семя. Из неё - часть Драко Малфоя.

Щёки вспыхнули.

Дрожащие руки потянулись к сумке и достали палочку. Губы торопливо шепнули: “Экскуро”, и по телу пробежала дрожь от ощущения сухого тепла.

Сейчас просто подняться в гостиную, сказать ему о дурацком письме, и пусть делает с этой информацией что хочет. Её не интересовало.

Почти. Может, только, самую малость.

И то лишь потому, что она общается с Куртом! Но не соизволила отдать ему тетрадь со вчерашнего дня.

Она скажет ему только затем, чтобы саму прекратило мучить это неведение. Гермиону раздражало, когда она чего-то не понимала. А догадка, настигшая её вчера, не отпускала, вцепившись в сознание голодным клещом.

Скажет.

Только затем, чтобы каким-то образом затаившаяся в груди кошка прекратила точить свои когти о рёбра.

Поступит как Малфой, чёрт возьми. Сделает для себя. Порой это необходимо, ведь так?

Несколько минут Гермиона просто сидела на краю парты, вглядываясь в тёмное, очищенное её собственной юбкой от пыли пятно на соседней столешнице. След от его руки рядом, смазанный, длинный. И от её ладоней - чуть выше. Лихорадочные, хаотичные. Щёки снова начали наливаться кровью, и она торопливо прижала к ним сжатые руки. Древко палочки упёрлось в скулу.

Что ты делаешь?

Чему ты позволяешь случаться?

Поздно, наверное, задавать этот вопрос, учитывая тот факт, чьё имя срывалось с твоих губ лихорадочными стонами.

И в очередной раз - кто ты?

Гермиона Грейнджер не позволила бы ему и пальцем себя коснуться. Явно не распускать руки на глазах у всего факультета, не заниматься… этим в пыльном кабинете.

Она прикрыла глаза. Поступательные движения. Голые ноги обхватывают его за талию, жмутся пятками к крепким ягодицам. Ткань выглаженной рубашки трётся о кожу. Рывки, стоны. По телу пробежала дрожь.

Девушка вскочила, хватая сумку.

Мерлин, Грейнджер. Возьми себя в руки.

Коридоры наполнялись студентами, но никто и внимания не обратил на то, что староста девочек выскользнула из двери, которую не открывали с прошлого года, наверное.

Отряхивая с одежды пыль, Гермиона шагала, глядя прямо перед собой и прижимая к боку сумку. Мысли почти не беспокоили её, когда она вышла к лестницам, поднялась на нужный этаж.

Прошла мимо галереи, встретила нескольких гриффиндорцев - здесь людей было меньше, чем на нижних этажах. Поблагодарила Мерлина за то, что он разводит её пути с Миллером уже который день. И за то, что тот сам не кинулся искать её после всего, что произошло в Хогсмиде.

Когда она поднималась по последней лестнице, где людей уже вовсе не было, голову посетила мысль, что Курту, пожалуй, к этому не привыкать - раз потискаться за столиком в кафе. Не то чтобы она хотела повторить свой эксперимент…

Но ей было интересно.

Интересно, как отреагирует Драко, если снова увидит его с Гермионой.

Не заиграйся, Грейнджер. Малфой не тот человек, который позволит шутить с собой дважды.

Да и Курт бы наверняка… наверняка не согласился. И она понимала, что это неуместно, грязно, низко, и нечестно, и глупо, и… Было ещё что-то из разряда эпитетов - она не успела подобрать, потому что подняла взгляд и уткнулась в улыбающееся лицо Жёлтой Дамы.

Так, соберись. Это разговор ни о чём. Ничего страшного.

Просто это неизведанная почва.

Как себя вести? Она, черт возьми, понятия не имела. Ладно. Выдохни, Грейнджер.

- Фениксус.

И портрет медленно отъехал в сторону.

Дверь в гостиную открыта. Малфой стоит у камина, глядя в огонь. Думает. Девушка почти слышит, как бьются в голове его мысли. Тёплые блики пляшут по напряжённому лицу. Красиво.

Красивый.

Гермиона внезапно смутилась. Сделала несмелый шаг к креслу и осторожно поставила на мягкие подушки свою сумку. Он резко повернул голову, моментально съедая девушку глазами. Затягивая в великолепную, облачную серость. Тяжёлую, влекущую.

Ей показалось, что этот взгляд ведёт её прямо в голову хозяина. Будто на леске. Ближе и ближе. Подтягивая, подёргивая, как мучающий болью зуб. Под тень этих длинных ресниц, в мысли, в сознание…

Она моргнула и опустила глаза.

Драко сощурился. Он не любил, когда это происходит вот так - резко. Раз - и контакт утерян. И сам будто подвешен за рёбра на невидимые крючья.

Что делать? Как?

Да к чёртовой матери всё это.

Снова взглянул в камин. Нагретый воздух облизывал грудь сквозь рубашку. Вдруг пришло осознание, что привыкание к этой гостиной практически не контролируется. Малфою здесь действительно начинает нравиться. И даже то, что комната насквозь пропитана теплом. Оно уже не душило.

Скорее, треск поленьев из камина уютно отдавался в груди.

А ещё здесь всё пропахло Грейнджер. Всё, каждый уголок, каждый сантиметр. Её запах уже был изучен вдоль и поперёк - оставалось лишь поражаться, как он не замечал его раньше. Как вообще такое возможно - не заметить то, что стало столь необходимым?

Необходимым.

Это немного напрягало. Но Драко решил не придавать этому значения. Не сейчас. Пока Грейнджер не было, он успел прийти к выводу, что, пожалуй, ему это даже нравится. Ведь можно было закрыть глаза и почувствовать себя почти нормальным в том сумасшествии, что поглощает с головой.

Гриффиндорка тихо кашлянула. Так, будто он мог забыть, что она здесь. Или в попытке начать разговор. Драко снова обернулся.

Тёплые глаза спрятаны опущенными веками. Девушка упрямо сверлила взглядом пол.

Миллер. Она хочет говорить о Миллере.

Эта мысль заставила нахмуриться, и Малфой скрестил руки на груди, делая один медленный шаг к Гермионе. Не сжалась, отметил про себя. И остался доволен. Значит, не бежит от его прикосновений. Что не странно, если учесть, чем они занимались пятнадцать минут назад.

Размышление смягчило тон:

- Что там с Миллером?

Вздрогнула, подняла глаза.

- В общем-то… это не так уж и важно, но я подумала и решила, что мало ли.

Он приподнял брови.

- Мало ли?

- Ну, знаешь. По какой-то причине ты заинтересован в его персоне.

Слизеринец немного наклонил голову и усмехнулся, ничего не говоря.

Слишком много было мерзопакостных догадок, которые хотелось затолкать в задницу когтевранцу. Спокойно, она ведь сказала: ничего важного.

Заметив скептичный взгляд, Грейнджер тут же вздёрнула подбородок.

- Я права, не спорь. Ты заинтересован.

- Я бы не стал называть это так, Грейнджер.

- Может быть, я неправильно выразилась, но он не даёт тебе покоя. Поэтому ты запретил мне общаться с ним.

- Ага, только не говори ему об этом, - сказал, насмешливо блеснув глазами. – Не отвяжусь потом.

- Я нашла тетрадь, Малфой. Если без этих твоих шуточек.

Взгляд. Пауза.

И какая, черт возьми, у него должна быть реакция на это заявление?

- М-м… Грейнджер?

- Тетрадь Курта.

Она нашла тетрадь Курта.

Драко повертел этой мыслью, терпеливо осматривая её со всех сторон. Не найдя с собой никаких точек соприкосновения, пожал плечами. Скорее всего, Гермиона просто решила подоставать его этой темой. Зная все реакции заранее. Но хрена с два он поведётся.

Он само спокойствие. Гармония. Душевное равновесие.

Смешно.

И действительно усмехнулся.

Девушка слегка хмурится, жмёт губы.

Жмёт эти свои губы в тонкую линию. Потом нервно проводит по ним языком. Блять…

Он выдыхает.

Пытается включить свой железный самоконтроль, вглядываясь в лицо перед собой.

В чём дело, Малфой? Будь серьёзным. И прими её слова всерьёз, что бы она ни сказала.

Давай.

Ты сможешь.

Это нужно ей. Чтобы её выслушали. А тебе ведь совсем не сложно. Не думать какое-то время об этом податливом и отзывчивом… и ещё недавно таком влажном и тесном…

- Малфой, ты слушаешь вообще?

…теле.

Дурацкая тетрадь. Чтобы вернуться к ней мыслями, пришлось отвернуться. Но отойти он себя заставить не смог.

- Да, Грейнджер? Что за тетрадка? - глухо спрашивает он, и слова летят в пылающий камин.

Хорошо, молодец. Пока всё правильно. Было слышно её сопение, это странно умиротворяло.

- По трансфигурации.

- И? Он написал конспект с ошибками или что тебя смутило?

- Твоя ирония неуместна, - тут же фыркнула она.

Он вернулся к ней уставшим взглядом, и Грейнджер на мгновение закусила губы. Чёрт, будто бы специально. Некстати вспомнились её быстрые поцелуи на шее.

- Курт Логан Миллер.

Что-то неприятно ковырнуло в сердце. Девушка смотрела прямо на Драко, стиснув руки на груди.

- Так его полное имя, - заявила она.

Малфой почувствовал, как напрягаются шея и плечи. Как в голове медленно начинает тяжелеть.

Значит, действительно они с чиновником родственники…

Что ж.

Это не стало сюрпризом, но всё равно напрягло.

Ты редко ошибаешься, Драко. Вот лишнее подтверждение хорошо развитой дедукции.

Но откуда это имя знакомо Грейнджер?

- Ну. Хм…

И снова тишина, нарушаемая лишь потрескивающим камином.

- Мерлин, и это всё, что ты скажешь? – воскликнула Гермиона, не скрывая удивления, граничащего с возмущением.

Малфой нахмурился.

- А почему меня должен беспокоить этот сукин сын? – спросил негромко, пытаясь разглядеть что-то в горящих глазах перед собой.

- А разве нет? Не должен? Видимо, ты совсем не в курсе, не так ли?

- Не в курсе чего?

Видит Мерлин, девчонка сама не имела понятия, о чём говорит. И сама не осознавала, что нихера не понимает, потому что всплеснула руками и сделала несколько ты-раздражаешь-меня-своей-непроходимой-тупостью шагов в сторону рабочего стола. Весь её вид говорил о том, что она совершенно уверена в каждом своём слове.

- Твоя мать считает иначе, - заявила она, разворачиваясь.

Сердце пропустило удар.

Моя мать?

Какого чёрта она говорит о Нарциссе?

Выждав несколько тяжело дышащих секунд, он сощурил глаза. Главное не показать ей... Не нужно Грейнджер знать ничего о демонах, что рыли огромную кровавую яму в голове Драко. Безостановочных мыслях и рваных догадках.

Сожалениях.

Ей не нужно знать также, что все эти черти засыпали, стоило ей оказаться поблизости.

- Смелое заявление, - протянул, игнорируя кольнувшую в груди иголку. - Ну и что ты хочешь этим сказать?

И вот здесь она смутилась. Адски невовремя, потому что в нём как раз начинала подниматься волна беспокойства.

Гигантская волна.

- Тебе незнакомо имя Логан? - осторожно спросила Грейнджер, понижая голос.

- Мне знакомо. Но я не пойму, какого хера тебя оно смутило. И при чём здесь моя мать?

А голос тем временем терял выдержку. Становился глуше.

Малфой надеялся, что недоумение, вызванное упоминанием матери, не просочилось наружу. Он медленно прошёл к креслу, пряча напряжённое лицо, пока Гермиона мялась с ответом.

Наконец-то заговорила; слизеринец уже успел обманчиво-лениво закинуть ноги на край стола и откинуться на мягкую спинку. Челюсть его была сжата.

- Может быть, ты помнишь… когда я случайно получила письмо от твоей… - неопределённый жест в сторону окна, в которое миллион лет назад, кажется, стукнул филин Малфоев.

Его плечи напряглись ещё больше.

Конечно, он помнил. Распахнутые, перепуганные глаза, когда Грейнджер увидела, что Драко стоит прямо перед ней. Тонкие пальцы, комкающие пергамент, оборвавшееся на вдохе дыхание. Невозмутимый Ральд, вычищающий свои перья на подоконнике.

Ярость.

На то, что грязнокровка прочла письмо.

Письма, которые даже Драко не всегда позволял себе раскрывать, а она взяла и…

И это оказалось так просто. Он ненавидел её тогда за то, что она показала, как просто - взять и прочесть. Узнать содержимое. А Малфой не мог себя заставить скользнуть глазами дальше первых строк.

Этих пустых. Этих вседозволенных. Этих... да, этих непростительных. "Мой сын Драко".

Прочитав которые, хотелось содрать себя с собственных костей и выть. Просто потому, что писал их чужой человек.

После того, что случилось, ему слишком часто хотелось выть.

- В письме было обозначено это имя.

- В каком контексте? - слишком быстро.

Он спросил это слишком быстро, чувствуя, как леденеющие пальцы сжимаются на предплечьях, и...

Господи, у него едва не сорвался голос.

Он не собирался спрашивать. Он собирался сказать, что ему всё равно. И сказал бы, если бы не это имя.

И не включённый моментально анализ в голове.

Нарцисса писала о Логане. А это значит… нет. Этого просто, чёрт, не может быть.

От ощущения, будто между рёбрами ползает скользкая, липкая и прохладная змея, захотелось поёжиться. Страх.

Родной, знакомый до мурашек.

Грейнджер, блин, давай же, говори. Говори, ради Мерлина.

Скажи какую-то незначительную глупость, чтобы я смог вздохнуть. Ещё хотя бы раз.

- Она, - Гермиона нахмурилась, расцепляя и вновь переплетая пальцы, - писала, что её посетил мужчина по имени Логан. И она не помнит, были ли у неё знакомые с таким именем. И… он чего-то хотел от неё. В общем, я не знаю, важно ли это, я просто вспомнила и… и решила сказать. Вот.

Она замолчала.

Громко треснуло полено в камине. На решётку осыпался угасающий сноп искр.

Малфой смотрел, как Грейнджер молчит.

Смотрел, чувствуя себя обрывом, с которого только что соскользнула чья-то нога. Сорвала мелкие камни и грязь. И они покатились… сначала почти бесшумно. Почти незаметно.

Из-за секундного онемения в серых глазах.

А затем… вдруг, облавой, жахая, разбиваясь, срывая другие комья, и вот… вот уже целая гора летит вниз, погребая под собой всё. Сталкиваясь, разрываясь этим именем. Ненавистным именем… именем из его головы. Ускоряя дыхание до ломоты в лёгких.

Логан. Он был здесь. В этой гостиной, на этом месте. Блять, если бы Драко знал, запустил бы в него Авадой прямо там, при херовом Оливаре, при Дамблдоре. Никто бы не остановил.

Никто.

Потому что это его. Логан лезет туда, куда нельзя. Никогда. Никому. Никому не позволено лезть в его личное. Его дом. Его мать.

Малфой смотрел. Не мог пошевелиться от смутной догадки, рождающейся где-то на задворках мысли. Ловя настороженный взгляд гриффиндорки. Слыша, как с рёвом, с грохотом уничтожается что-то внутри.

Разрывается. И всё. Это ёбаное крушение, оглушающее, сотрясающее, уничтожающее. В полной тишине.

- Он был в Мэноре.

И от собственного едва слышного голоса его продрало дрожью. Сердце лупило в груди.

Ещё тогда он был у матери. И с тех пор – ни одного письма.

«посетил мужчина…»

«чего-то хотел…»

Сдержанность. Неприступность. Закрытость.

Наружу. Всё, нахер, наружу. За момент.

Страх. Маски. Просто… одна за одной. Как карты по ветру. Надежда. О, да, блять. Малфой слышал, как хрустели её кости, выворачивались суставы. Как она умирала, разразившись криком. Таким, что начало двоиться в глазах.

Надежда умирает последней.

Нет, блять. Ложь.

Эта сука сдохла раньше, чем Драко появился на грёбаный свет.

- Сука!

Вопль разорвал тишину. Тело рванулось с кресла, и, прежде чем он понял - хоть что-то успел понять, - руки ощутили край столешницы и рванули вверх.

Грохот.

Малфой почти не заметил, как Грейнджер подскочила в своём углу у шкафа. Подскочила и прижала руки к груди.

Распахнутые глаза в ужасе метались от перевёрнутого стола к Драко, сжимающего и разжимающего кулаки. Его трясло.

- Малфой…

Трус.

Грёбаный трус.

Он с размаху ударил по одной из четырёх беспомощно глядящих в потолок ножек. Та с хрустом переломилась.

- Тварь! – Малфой схватил обломок и швырнул в сторону камина. Отбившись от камня, деревяшка отлетела куда-то вбок. В мгновение ока Драко оказался у стены, засаживая в неё кулак. Снова и снова.

Не кричал.

Из глотки вырывалось рычание сквозь стиснутые зубы.

Под костяшками был не камень. Это было лицо Логана, заплывающее кровью от ударов.

Тварь. Тварь. Убью его. Я убью его, если он тронет…

Всё прекратилось внезапно – с первым всхлипом Грейнджер.

Этот всхлип заставил обернуться, почти рывком. Девушка вжалась спиной в стол. Не плакала, но глаза полны такого ужаса. До края.

- Чего он хотел?

Вздрогнула. Боится.

- Я не знаю.

- Ты же читала ёбаное письмо, - прорычал, чувствуя, как скрипят стиснутые зубы.

- Я… ты не дал мне дочитать. Ты выхватил его и…

Он зарычал. В два шага перемахнул через гостиную, с ходу врезаясь в гриффиндорку, хватая за плечи. Просверливая, въедаясь радужками до самого мозга. На секунду почти ощутил прикосновение её мыслей, но отмёл, встряхнул.

- Но ты должна была видеть! Должна была, блять, скажи мне, скажи, вспомни, что ещёонаписала, что там было сказано, в этом хуевом письме, Грейнджер!

- Малфой, перестань…

- Твою мать, ты не понимаешь. Ты не понимаешь, что это может значить! - он оттолкнул её от себя так сильно, что она почти упала на стол, но Драко не заметил.

Его ладони метнулись к голове, и он стиснул свои виски, зарываясь пальцами в волосы и тяжело дыша. По запястью вниз стекало что-то густое и тёплое. Серые глаза метались по комнате.

- Когда это было? - прохрипел он.

Эти метаморфозы в его голосе… он не понимал.

Сжимал голову так, будто пытался удержать. Выдавить оттуда херовы мысли, а их много, бля, сразу - так много.

Громкие. И больные. И воспалённые.

Лопнувший гнойник в памяти.

- Когда это было? – снова рёв, от которого она снова вздрогнула.

- Я… не помню.

Мерлин, да она бы даже под страхом смерти не воспроизвела сейчас точную дату. Всё существо сосредоточилось на нём. Пустой взгляд. Сжатая челюсть. Натянутая на плечах рубашка. Разбитые пальцы в крови.

Он целиком разбит.

Господи, пусть ей только кажется.

В ушах продолжал звенеть его крик и грохот переворачиваемой мебели.

- Малфой… - опасливый шаг вперёд.

Дрожащие руки слизеринца переместились на лоб. Смяли волосы, завели назад. А взгляд - такой же пустой.

- Просто я же… я говорила тебе, чтобы ты прочёл…

- Я не… - он сглотнул, - хочу этого слышать.

Так тихо, что этим голосом он практически задохнулся.

Слова затолкались в лёгкие. Давили. Резали. Так сильно, до ярости. До кипящей, до жгучей. До разорванной, треснувшей кожи. До выдранных волос и острых зубов.

- Ни слова, блять, не хочу слышать! - снова крик. Эти перепады добьют его голосовые. - Что ещё было? Ты не могла не увидеть, твою мать, ты всё и всегда видишь!

Услышь меня, произнеси, мне нужно, блин. Что-то ещё, кроме этого. Я не хочу. Нужно. Нужно, грр, пусть это уберётся из головы.

- Я клянусь, я не помню…

- Проваливай тогда!

Кажется, оконное стекло дрогнуло.

Драко тоже дрожал, сжимая кулаки, чувствовал, чувствовал, что его несёт. Быстро, сильно. Остановите.

И неоткуда ждать этого.

Херов Логан, он был у матери, был, она писала. Драко не знал, он не знал, и не подозревал, и не догадывался. Но Мэнор... его же осматривали - и ничего. И пусто.

«Мы будем держать с вами связь, мистер Малфой». Этот голос в голове. Он насквозь пропах смертью. От него хотелось вывернуться наизнанку и сдохнуть.

Просто сдохнуть.

Лихорадка тошнотворных мыслей, слов, образов.

Глаза, глаза Нарциссы и слёзы.

Алтарь, Люциус, темницы - нет, нет, я не вернусь в это. Не сейчас, когда Грейнджер смотрит…

Грейнджер. Она ещё здесь.

- Проваливай! - снова заорал он, резко отворачиваясь. Судорожные шаги от. От неё.

И сразу - так далеко. Дальше, чем…

- Малфой…

Обернулся. Приоткрыл похолодевший рот.

- Просто уберись отсюда, ладно? Просто… уйди, Грейнджер, ладно?

Ему нужно было подумать. Просто подумать.

А она не понимала.

- Я не знала, что…

- Конечно.

И от этого голоса они оба вздрогнули. Будто по щелчку пальцев.

Ледяной, застывший, мрачный.

- Конечно, ты не знала. И до сих пор даже не догадываешься.

Она сжимала пальцами край стола, глядя на него своими распахнутыми. По-прежнему испуганными. А он успокаивался. Поднёс руку к лицу, потёр переносицу, зажмурился на несколько секунд.

- Малфой, у тебя кровь…

- Срать.

Какое-то время никто из них не двигался.

Мысли, ревущие и - удивительно... - живые, отдавались в голове теперь уже совершенно тихим шёпотом.

Бить тревогу слишком рано. Просто… рано. Пока ничего не случилось. Грейнджер могла не так понять, не так прочесть, перепутать.

Не могла.

Вполне может быть, что Нарцисса просто внезапно вспомнила имя из своего прошлого. И никто к ней не приходил. Возможно… что всё не так плохо. Что паника - раньше времени. Может же такое быть?

Нет, Драко.

Может.

Хорошо. Теперь успокойся. Нужно узнать, что писалось в последнем письме. И есть только один способ сделать это.

Малфой вздрогнул, когда Гермиона прошла мимо него.

Только что прижималась к столу и вдруг - направляется к лестнице.

Он открыл было рот и тут же затолкал то, что чуть не сказал, обратно в глотку. Хотел остановить её? Зачем?

Пусть идёт. Ты сам попросил её уйти. Приказал.

И вот она уходит. Ты же доволен, не так ли?

Ещё на мгновение прикрыл глаза, отворачиваясь. Прислушиваясь к торопливым шагам по ступенькам. А вскоре - приглушённый хлопок двери. Она ничего не сказала. От этого становилось не по себе.

Взгляд вернулся к рабочему столу.

Он напишет в Мэнор.

Мысль удивила и испугала одновременно. К чёрту. Хуже уже не будет. Он должен знать. Просто должен знать. Нарцисса ответит ему, и Драко успокоится.

Несколько шагов, скрип стула. Где-то здесь должны были лежать пергаменты. Сердце снова начало набирать обороты.

Я получил твое письмо, и…

Чернильница полная. Хорошо. Перо с тёмным кончиком лежит рядом, цепляя пухом стоящий на краю котёл с тремя острыми ножками. Видимо, Грейнджер вчера забыла убрать, после очередных занятий.

Привет. Я решил написать тебе…

Где чёртова бумага?

Движения рук, открывающих облупившиеся по углам ящики с круглыми ручками-кольцами, становились лихорадочными.

Здравствуй, Нарцисса. Это твой сын…

Херня.

Наконец-то отделение с пергаментами. Аккуратно извлёк один чистый лист и положил перед собой. Отлично.

Он окунул перо Грейнджер в чернильницу и замер, не имея понятия: и что дальше?

Как обратиться к ней? Мама?

Пальцы дрогнули, когда он вывел на чистой бумаге: “Здравствуй, м”. И всё. Несколько секунд тупо гипнотизировал написанное.

Нет. Не могу.

Резко смял пергамент в кулаке, игнорируя, как дрогнуло сердце от рвущегося звука. Отбросил ком бумаги за спину. Уставился на пустую столешницу.

Я не могу обратиться к ней так.

Уронил голову на стол, закрыл глаза. Несколько раз медленно ударился о дерево лбом.

Мерлин.

Блять.

Тяжело. Тошно. Боже, да к чёрту.

Выпрямился, достал ещё один пергамент, окунул перо в чернила и сосредоточенно нахмурился.

“Здравствуй, Нарцисса.”

Выдохнул. Несколько раз пробежал по строке взглядом.

Чудесно, ничего сложного. Просто представь, что пишешь другу.

Игнорируя дрожь в пальцах, он снова окунул перо в чернильницу.



Пальцы дрожали так, что буквы прыгали перед глазами.

Нарцисса в очередной раз расправила и без того ровную бумагу, вглядываясь в строки. Она даже почти не понимала, о чём писалось. Она забыла, что за книга была у неё в руках до того, как в окно стукнул Ральд - школьный филин Драко. Она забыла обо всём. В голове всё перекрывало одно грохочущее слово: ответил.

Мерлин, он ответил.

Сейчас, читая аккуратно выведенные слова, она едва дышала. Губы безостановочно шевелились, повторяя каждое, впитывая его. И почерк сейчас казался… таким знакомым. Хотя она не видела его.

Ни разу с того дня.

Пыталась найти письма сына, которые он слал ей из школы раньше, однако не смогла. Скорее всего, Люциус их либо прятал, либо сжигал. Но это было неважно. Не сейчас.

“...я получал твои письма. Не было возможности ответить. Честно говоря, некоторые я даже не прочёл. Просто не было времени, и…”

Женщина задохнулась всхлипом, поднося свободную руку к губам, прижимая, сдерживая слёзы.

Конечно, он не читал их.

Господи, как же ему было больно получать каждое… как же подло, глупо, эгоистично поступала она, мать, вынуждая его испытывать всё заново. Как она могла подумать, что ему захочется читать это? После того, как он вёл себя всё лето.

Как она себя вела. Будто дикий, загнанный в поле, полное капканов, зверь.

“...Ты спрашивала - как я. Всё в порядке. Меня назначили старостой мальчиков, я справляюсь, приходится прилежно учиться и посещать занятия...”

Быстрый смешок заставил вздрогнуть, и первая слеза скатилась со щеки, оставляя после себя тёплый след. Прозрачной кляксой упала на пергамент, впитываясь в сухую бумагу.

Староста. Её мальчик.

Губы задрожали, и женщина до боли прикусила фалангу пальца, чтобы не разрыдаться, не разорваться в болезненном крике, распирающем изнутри.

Прости меня, родной. Прости меня, я не хотела, клянусь.

Я не хотела, чтобы так.

Я так рада за тебя.

“...последнее твоё письмо обеспокоило меня. Ты писала о мужчине по имени Л. Мне знакомо это имя. Он навещал тебя? Чего он хотел? Больше он не появлялся? Расскажи мне, что происходит в Мэноре.

Твой сын, Драко.”

На последних словах, кажется, у него дрогнула рука. Женщина прикрыла глаза.

Она не станет врать. Она не должна врать хотя бы сейчас.

Под веками тут же пронеслись события этих дней.

На следующий день после того, как Логан совершил незапланированное посещение Мэнора, в поместье явились люди.

Двенадцать человек в мантиях и со скрытыми под капюшонами лицами. Камин работал безотказно - на этот раз не было сажи и пыли. Практически бесшумно, Нарцисса только слегка вздрогнула от яркой вспышки, озарившей на миг её спальню.

Логан уже был рядом, и поэтому едва удалось перебороть постыдное желание просто спрятаться за его спиной.

“Я помог тебе, а ты - мне”.

Она думала над этими словами слишком долго, а затем очередное воспоминание обрушилось на сознание, прошлой ночью. До того, как в нижних комнатах Мэнора был собран совет приспешников.

И это воспоминание едва не заставило сердце остановиться. У Нарциссы действительно нет выбора. Она обязана предоставлять поместье Логану, потому что это - часть их договора, подкреплённого Непреложным обетом.

Договора, который заключался в том, что Логан предоставляет безопасность Драко и помогает донести на Люциуса, открыв камин Нарциссы из Министерства в день приезда её сына. А она предоставляет поместье в любой момент, когда Логану это понадобится.

Тогда ей казалось, что это честная сделка.

Обет.

Вот оно.

Объяснение млеющего ужаса перед ним. Страха.

Память спала, но тело помнило. Сознание помнило: жизнь зависит от этого человека. Ведь если нарушить Обет, нарушителя ждёт мгновенная смерть.

Поэтому всё, что оставалось Нарциссе - наблюдать, как люди в тёмных одеждах пересекают её спальню и следуют к выходу, направляясь вниз, в подземелья, кажется, даже не глядя на неё.

Откуда они знали, куда идти? Откуда?

Кто знает. Наверное, они уже были здесь когда-то. Может быть, с кем-то из них она знакома.

От этого становилось не по себе.

Она вспомнила уже достаточно многое, но не всё, поэтому теперь только смотрела на своих “гостей”, кусая губы. Что-то внутри сжалось в ком и твердило: это всё неправильно. Это неправильно. Ты содействуешь этому.

Логан следил за её реакцией.

Затем легко прикоснулся тёплой ладонью к плечу, отчего Нарцисса вздрогнула, тут же возвращаясь воспоминаниями в свой сон, в котором он сделал почти точно так же, и это движение принесло успокоение.

- Ты не должна сомневаться.

- Я не контролирую это. Да и не проси меня об этом никогда, - не удержалась от огрызания женщина, отступая от него и отворачиваясь, когда последний приспешник покинул спальню. - Откуда они знают, куда идти?

Логан только покачал головой. Он не имел привычки сразу же отвечать на поставленные вопросы, и это раздражало.

- Ты уверена, что не хочешь присутствовать на собрании?

Мерлин, тон у Логана был такой, словно он интересовался у неё, не полнит ли его пиджак.

- Уверена. Эти люди - убийцы!

- Сегодня мы просто обсудим некоторые детали и покинем Мэнор. Не будем портить тебе утро воскресенья.

Чёрт, он её действительно подкалывал.

Нарцисса бросила на мужчину через плечо нахмуренный взгляд.

- Но я вернусь в среду вечером. Двадцать третьего октября. Пробуду здесь какое-то время.

- Что? - она резко обернулась. - Вы будете жить в Мэноре?

- Всего неделю. Это необходимо для проведения ритуала, - сказал он. Так, словно это было очевидно.

Судорожно сглотнув, женщина выпрямила плечи, возвращая себе осанку.

- Вот, значит, на что я подписалась, дав вам Обет.

Логан с полминуты молча смотрел в лицо хозяйке поместья.

- Ты вспомнила, - наконец изрёк, усмехаясь. - Какая радостная весть.

- Вы не сказали мне, - она сжала губы, стискивая пальцами мягкую ткань мантии. - Вы не сказали, что я умру, если откажу вам в своём… гостеприимстве.

Пожал плечами, медленно проходясь по комнате и останавливаясь у камина.

- Если бы я сказал, это бы стало вынужденной мерой, разве нет?

- Это в любом случае была вынужденная мера! И куда прикажете деваться мне на эту неделю, что вы проведёте здесь со своими… друзьями?!

- Твоя злость вполне обоснована, Нарци…

- Чудно, что вы понимаете это!

- …но мои “друзья” здесь появятся только несколько раз. Во время самого… события и главного ритуала.

Она скривилась, прикрывая глаза.

Отвернулась, уперевшись взглядом в зеркало напротив. Отражение будто дразнилось: бледная женщина и сильный, полный жизни мужчина на другой стороне комнаты, тут же перехвативший напряжённый взгляд.

Чёртов контраст.

- Тебе не обязательно покидать поместье. Я не побеспокою тебя. Займу Северную спальню для гостей.

Нарцисса молча смотрела на него в зеркале, игнорируя кольнувшую в сердце иголку. Та самая спальня.

- Почему её? - вдруг спросила она и едва сдержалась, чтобы не зажмуриться. Вопрос вырвался сам собой.

Логан сощурился.

Несмотря на ожидания, он не усмехнулся, не съязвил. Только легко пожал плечами.

- Мне она нравится.

- Вы там бывали? - совсем несложно было сыграть удивление. Достаточно лишь приподнять брови.

- Да. Несколько раз, - сдержанно ответил мужчина. И тут же добавил: - Мне пора идти к гостям. Надеюсь, ты примешь к сведению то, что я тебе сказал. Да, если захочешь - мы ждём тебя в нижних комнатах.

И он ушёл. А Нарцисса осталась в своей спальне.

К гостям.

Ей было не по себе.

Не хотелось покидать эту комнату, осознавая, что в поместье сейчас находятся двенадцать людей, обсуждающих очередное убийство. Не по себе было от всей этой ситуации. От всего, во что её втянули.

И вдруг поймалась на мысли, что проклинает себя. Себя ту, что приняла решение дать Обет. Решение помогать в этой чудовищной ситуации.

Это было почти больно - осознавать, что своими руками окунаешь свою жизнь в прежнюю грязь, имея возможность начать всё сначала. С нуля.

Это было нечестно.

Но это было.

А через несколько часов подобных размышлений приспешники ушли. Все. Точно так же, как явились - через её камин. Молчаливые и, кажется, почти не дышащие. Были ли они живыми?

Куклы.

Логан уходил последним. Посмотрел на Нарциссу лишь раз, уже переступив решётку. И то потому, что она окликнула его по имени.

- Обязательно впредь использовать именно этот камин? - тихо спросила женщина со своего места - весь вечер она просидела перед зеркалом, разглядывая своё отражение и пытаясь вспомнить ещё хотя бы что-то.

- Да.

И прежде, чем успела удивиться полученному ответу, зелёный огонь уже проглотил высокую фигуру, окатив Нарциссу прохладной волной воздуха.

А теперь, получив долгожданное письмо за день до того, как Мэнор должен был обогатиться ещё одним жителем, она судорожно думала, как ей поступить. Если ответить сейчас, то следующее письмо сына не успеет дойти незамеченным. Логан наверняка заметит филинов, а он запрещал ей сообщать о чём-либо Драко.

Решение пришло незамедлительно - она напишет, но запретит писать ей до следующей среды. Наплюёт на запрет Логана. Он ей не хозяин, чтобы контролировать то, что Нарцисса и кому сообщает. Малфой - часть этого всего. Он должен знать.

Как бы больно ни было это сообщать. Он должен знать правду.

Разве не этого заслуживает её сын?

Нет, чёрт возьми. Он заслуживает спокойной жизни после того, что пережил за последний год. Жить, не думая о том, что происходит дома в этот момент. А в поместье происходит ад.

Нет, она не могла писать этого. Писать и не узнать его реакции целую неделю.

Но Драко просит. Сам просит рассказать. А значит - он готов?

Проклятье.

Будет хуже, когда он заметит, что история повторяется, приехав на Рождество в Мэнор. В спокойный Мэнор. В котором от покоя снова не осталось и следа.

Женщина нервно мяла в руках пергамент. На полке тикали часы.

Она сообщит ему. Обо всём.

Наплевав на дрожь в руках.

Наплевав на то, что скажет ей Логан. Малфоя он тронуть не осмелится. Это идёт вперекор Обету. А что будет с Нарциссой - уже давно неважно. Она практически перестала чувствовать себя нормальным человеком.

Напряжение сделало из неё истрёпанную куклу, а возвращающаяся память лишь добавляла этой кукле стеклянного испуга в глазах.

Резко выдохнув, женщина решительно сжала пергамент в руках и, развернувшись, направилась в кабинет Люциуса, где взгляд тут же наткнулся на тёмное полотно, скрывающее портрет.

Сердце похолодело.

Она никогда не сможет прямо смотреть в ту сторону. Ледяные глаза будто смотрели на неё. Не только сквозь материю. Сквозь стены. Следили, контролировали.

Нарцисса никогда не осмелится снять проклятую тряпку. Никогда не осмелится снять портрет со стены. И это лишь добавляло пустоты.

Но женщина не позволила мыслям прокрасться в голову. Она быстро освободила стол и достала чистый лист бумаги.

Мерлин.

Прости меня, сынок.

Мой милый Драко.



Её шаги становились всё тише.

Грейнджер понимала, что сейчас лучше его не трогать. Вроде бы она есть, а вроде бы - нету.

Гриффиндорке было страшно смотреть на него - такого. С каждой секундой он становился всё более напряжённым. Сгущал вокруг себя темноту коридоров. Темноту самого себя.

То, что она ему сообщила сегодня, оказалось чем-то переломным. Не мудрено, что это знание так тяготило. Но неважно. Ему сейчас было хуже.

В тысячу раз хуже.

Целый вечер он был бледен и становился всё бледнее, кажется, каждый раз, когда девушка осмеливалась бросить взгляд на застывший профиль справа от себя. Справа и впереди. Он всегда был впереди.

А сегодня то и дело стремился быть дальше, обогнать. Закрываясь.

Шаги были единственным, что нарушало их тишину.

Малфой прислушивался к ним, отпустив свои мысли, давая им скользить в голове, словно слизнякам по мокрому стеклу.

Он не чувствовал сил.

Не чувствовал грёбаных сил, испытывая настоящий ужас от того, что ноги передвигаются на автомате.

Каждый шаг - словно марш из-за спины. Стучащие слова в мозгу после каждого удара её твёрдого и плоского каблука о пол.

Слабак.

Ждешь?

Жди.

Трус.

Блять. На что.Ты.Надеешься.

Он напрягся, когда стук стал немного чаще, а в следующую секунду тонкие пальцы коснулись его локтя.

- Малфой…

Он шарахнулся в сторону.

Блин, извини, Грейнджер.

Я не могу.

- Не трогай, - прорычал, не глядя.

Она на мгновение замерла. Потом возобновила движение за ним.

- Просто… если что, я могу выслушать.

Малфой догадывался, чего ей стоило выдавить это из себя. Учитывая, что она едва разжимала губы, произнося слова. Предлагая свою поддержку.

Этот участливый взгляд преследовал его с девяти вечера, когда он в очередной раз ждал её в гостиной, перед патрулированием, глядя в камин. Но сегодня огонь не помогал ему. Это было пламя инквизиции, сжигающее его внутренности, его сознание. Пламя внутри.

Господи. Он никогда не думал, что отсутствие сил может повлечь за собой такую боль. Боль в каждой капле крови, полнившей его. В каждой мысли. В каждой жиле.

Боль адского ожидания.

Он знал, чего ждёт. Он знал, видит Мерлин.

И чертовски не был к этому готов.

Драко ничего не ответил. Она не ждала ответа. Шаги. Снова шаги.

Будь сильным, Малфой. Будь сильным… - потешался внутренний голос, исходя ядом и гноем. Папа растил тебя сильным мальчиком…

Закрыл глаза, выдыхая. Чувствуя дрожь по спине.

Не нужно. Прекрати мучить меня, отец.

Портрет Рвотной дамы, показавшийся в конце коридора, вызвал в молодом человеке волну отвращения. Страха. Сейчас он ляжет в свою постель, уставится в потолок. И будет ждать.

Ждать в постели - это так страшно.

Ему казалось сейчас, что это невыносимо страшно. Непередаваемо страшно. Лучше остановиться прямо сейчас и стоять на этом самом месте. Ждать здесь, в темноте. Гнить изнутри в этом… отвратительном ожидании.

Малфой не мог сейчас идти туда. В этот слишком-уют гостиной. В это тепло нагретого воздуха.

Если он войдёт, он тут же сдохнет. Эта атмосфера убьёт его.

Он слишком разорван для целостности их с Грейнджер гостиной.

Шаг. Шаг.

Ждешь? Жди.

Такой трус.

Слюнтяй.

Баба.

Остановились. Голоса на мгновение заткнулись. Драко поднял глаза, чувствуя, какие они сухие. Под веками печёт. Будто песка насыпали. Рвотная дама широко улыбается. Грациозно кланяется с поверхности портрета.

Сдохни вместе со своим мерзким платьем, сука.

- Фениксус, - голос Грейнджер неизменно тихий.

Непроизвольно прислушивается к интонации. Беспомощность.

Надо же. Ты тоже? В тебе тоже это?

Какая ирония. Я не одинок в своем блядском изнеможении.

Внутренний голос хохочет.

Пожалуйста, отец. Не нужно.

Гриффиндорка заходит в образовавшийся проём. Открывает дверь в гостиную. Оборачивается. Драко стоит на месте, глядя сквозь неё. Не чувствуя себя здесь.

Он ждал.

- Ты… заходишь? - осторожно, будто обращается к сумасшедшему.

Она не ошибалась.

Да, Грейнджер. Я захожу. Я на пороге в пекло.

- Нет, - голос чужой. Низкий. - Прогуляюсь.

- Но уже поздно…

Малфой перебивает её одним своим движением - отрешённый шаг назад.

Гермиона сжимает губы; Драко почти видит, как она осаждает себя. Убеждает не побежать за ним.

Я так хорошо знаю тебя, староста девочек. Я узнал тебя так хорошо, что ты почти стала частью моего мира. Частью моего сознания. Огромной, нахуй, частью.

Так нельзя.

Глаза. Огромные, горячие. Что, Грейнджер? Что?

Ещё шаг назад. Отвернулся. Пошёл по коридору, подставляя отчаянному взгляду свою спину. Краем уха услышал, как задвигается портрет. Почти услышал дрожащий выдох девушки за ним.

А может быть, всхлип.

Она бы плакала из-за него?

Такая глупая, детская мысль. Он почти усмехнулся. Если бы были силы хоть на какую-то эмоцию кроме душащего отчаяния. Куда ты идёшь?

Куда он шёл?

Никуда. Прямо. Просто жесть.

Поднял руку, краем глаза заметив раны на фалангах, зарылся пальцами в волосы. Он не любил залечивать повреждения. Он всё надеялся. Надеялся почувствовать её. А она всё не шла. Ускользала.

Упрямая сука.

Боли не было. Только чей-то стальной кулак, въедаясь железными пальцами в сознание, мял изнутри. Сжимал так, что скрипели зубы, разнося по рукам и ногам чёртову слабость. Тянущую. Въедливую.

Это была почти боль. Что-то близко. Но… не так. Хуже. Внутри. Так глубоко, у самого дна. Глубже. Под ним. В самом существе.

Тёмные коридоры вылизывали бредущую фигуру своим мраком. Принимали в себя. Приглаживали. Обманчиво-спокойные. Скрывающие… Мерлин, как много они в себе скрывали.

Как минимум - бездну пустоты и ужаса, заключённую в лишённое сил тело.

Малфой чувствовал, как демоны под рёбрами поднимали свои косматые головы. Потягивались, цепляя костлявыми спинами нутро. Обнажали когти, точа их о кости.

И легонько дули на сердце.

Так, что холод практически сжирал его целиком.

Сильнее. Нужно было больше льда. Тогда был шанс, один маленький шанс из миллиона, что станет легче.

Прошло совсем мало времени, прежде чем руки толкнули главную дверь Хогвартса. Стылый ветер ударил в лицо, отбрасывая со лба волосы.

О, да.

Это то, что нужно.

Драко выскользнул из замка, спускаясь по ступеням и растворяясь в темноте школьного двора. Снова темнота. Спасибо, Мерлин, что существует ночь.

На нём не было мантии. Вышел как был, в свитере и брюках. Под подошвами туфель похрустывал иней. Зима совсем близко, как-то отрешённо подумал Малфой, засовывая руки в карманы.

Совсем близко. Уже внутри.

По коже пробежал мороз. Медленный выдох - и облачко пара срывается с губ.

Внезапная мысль: а жива ли вообще Нарцисса?

Ужас врезался в грудь, заставляя открыть рот. Судорожно глотнуть воздух, обдавший холодом язык. Мерлин. Конечно, она жива. Конечно, жива. Жива.

Она не могла умереть. Драко бы знал. Ему бы сообщили.

Он нахмурился, тряхнув головой. Выгоняя мысли. Вон, блять. Пожалуйста, вон.

Вот, молодец. Почти получилось.

Хороший мальчик.

Не обратил внимания. Снова был занят. Ждал.

Взгляд серых глаз вперился в клубящееся мраком небо, против воли выискивая скользящую чёрную точку. Филина всегда легко было увидеть в темноте.

Всегда легко, когда ждёшь.

Ноги сами несли к совятне, что возвышалась к западу от замка, огромной пикой пронзая тьму. Уже близко. Совсем близко.

Надо же, это со стороны казалось, будто Хогвартс такой гигантский. Всего пять минут от главного входа - и туфли уже стучат по ступеням, поднимая тело вверх. Всё выше, на башню, по каменной закручивающейся лестнице. Ступени, ступени, ступени.

И сердце начинает биться быстрее, разнося холод по венам. Движение упрямой мышцы в груди придаёт уверенности. Совсем немного - самую каплю.

Это так мало, когда ты на краю.

А Драко действительно был на самом краю. Неизвестно чего.

Круглое помещение продувалось со всех сторон. Стёкол на окнах не было. Практически все жёрдочки пустовали. Днем здесь можно было увидеть сотни сов, сверху до низу. Некоторые спали, а некоторые таращили глаза, напыжившись и пряча морщинистые лапы в пуху живота.

Сейчас же птицы охотились. Ночь была их домом.

Ральда на месте не оказалось. А уже время. Он должен был прилететь к ужину. Обычно после перелётов он оставался в Башне, не отправляясь ночью на поиски еды, восстанавливая силы.

Порыв ветра снова отбросил волосы со лба. Свитер прилип к груди, трепыхаясь на спине как брошенная на раскалённый песок рыба. Драко медленно подошёл к широкому проёму окна, больше напоминающего балкон с низкими и широкими бортами. Под ногами шуршала солома.

Взгляд упёрся в тёмные пики деревьев Запретного леса, едва различимых на фоне густой ночи. Глубокой ночи.

Драко был частью её.

От ледяного, продувающего насквозь ветра, слезились глаза.

Он смотрел перед собой, различая редкие деревья и дом Хагрида в отдалении, далеко внизу. Тёплый огонёк мутного окошка едва просматривался в дрожащем воздухе.

Малфой отвернулся. Тепло - это не то, что ему нужно. Всей душой он впитывал холод и мрак, порывистые толчки бури прямо в лицо, отбрасывающие тело то назад, то вперёд. Дразня.

Прошло не больше нескольких минут - сзади послышалось хлопанье знакомых крыльев.

Драко замер, чувствуя, как опускаются внутренности.

Вот. То, чего ты ждал. Теперь обернись. Просто обернись.

Медленно.

Он едва заставил себя пошевелиться.

Оглянулся через плечо. Ральд сидел на своём месте, не мигая глядя на хозяина. К лапе был прикреплен конверт.

Сердце пропустило удар.

Страх - это то, что испытывал Малфой целый день?

Хера с два. Это была лишь тень. Смехотворная пародия.

Страх - это когда не можешь ступить и шага, сорванный этой ледяной челюстью в кипящую туманом пучину. Ты можешь лишь смотреть. И падать, разбиваясь на куски снова и снова. Не долетая до земли.

Очередной поверхностный выдох. Очередное, моментально слизанное ветром облачко пара. Драко видит, словно со стороны: пару шагов, протянутая рука.

Конверт удаётся отцепить только с третьего раза.

Ральд почти удивлён. В круглых жёлтых глазах невозможно ничего разглядеть, кроме широкого, почти съедающего радужку, зрачка. И отражения собственного, такого бледного лица.

То ли пальцы замёрзли, то ли пергамент слишком жёсткий. Еле шевеля руками, Малфой раскрывает письмо, кусая щёку изнутри, стараясь не дрожать от ужаса.

Слабак…

Этот шёпот почти невесом в ревущем и диком сознании.

Ладонь тянется за палочкой, что привычно занимает место в заднем кармане.

- Люмос.

Кто это сказал? Голос неузнаваем. К чёрту.

А стоит взгляду различить знакомый почерк в луче света - в голове вдруг становится тихо. Так мертвецки тихо. И Малфой бы поверил, что мёртв, если бы не судорожно сокращающееся сердце.

“Мой милый Драко!”.

И без того тёмный мир тухнет.

Он стоит, закрыв глаза. Зажмурившись. Задыхаясь. Чувствуя, как начинает трястись глотка. Как что-то гигантское рвётся наружу. Почти искрит, продираясь вверх по горлу.

Мать называла его так.

Только мать.

Никому больше не было позволено… никто не имел права. Даже эта женщина, что по иронии судьбы звалась вдовой Малфой.

Никто. Не мог.

Драко заставил себя поднять веки. Руки тряслись - луч Люмоса прыгал по бумаге. Брошенный конверт отнесло в одно из окон непрекращающимся ветром.

Взгляд заскользил по строкам.

Пропуская буквы. Впитывая. Останавливаясь. Сначала неуверенно, потом смелее. Быстрее. Закусывая губу.

Дико читать это. Так дико.

“...это случилось, милый. Я вспомнила часть нашей прошлой жизни. В этом мне помог тот самый Логан, о котором я писала…”

Дальше.

Пропуская ненужные слова. Скажи, что это неправда.

Скажи мне.

“...к сожалению. Мне больно говорить это. Но я должна была. Ради нашей безопасности. Ради твоей безопасности, сынок. Я виновата, я так виновата, но я не могла иначе. В этот раз всё будет по-другому, обещаю. Ты не будешь иметь к этому никакого отношения…”

К чему - этому?! Что ты можешь обещать мне?!

Нет.

Нет, мама, ты ведь несерьезно.

Сердце бьётся всё сильнее, как заведённое - сынок,сынок,сынок, - почти разрываясь, сбиваясь с ритма с каждым прочтённым словом. Ещё прыжок через несколько строк.

“...Логан пришёл в наш дом затем, чтобы продолжить дело твоего отца. Большего об их действиях я не скажу тебе. Так будет лучше…”

Драко не чувствует боли - лишь жар в губе, отголосок металла на языке и тёплая змейка крови по подбородку.

Лучше… какого хера?

Ты же отказала ему.

Я знаю, ты отказала. Ты не могла позволить…

“...Мной был дан Непреложный Обет. У меня не было выхода и нет его сейчас. Я должна помочь Логану в его деле. Не пиши мне до следующей среды. Он будет здесь и может увидеть. Я не должна была говорить тебе ни о чём… Поэтому постарайся уничтожить это письмо, как только прочтёшь его.

Всё будет хорошо, милый.

И прости меня. Мама.”

Взгляд застыл на последнем слове. Дыхание остановилось ещё на середине, и теперь лёгкие разрывало от недостатка кислорода.

Но, Господи, пусть лучше Малфой расползётся на части, задохнётся, исчезнет прямо сейчас, чем позволит прочитанному проникнуть в сознание.

Но…

Слова впитывались в мозг. Неотвратимо. Медленно. И больно, отчего смотреть вдруг стало почти невозможно. Исписанный лист расплывался перед глазами.

Горло саднит так, будто он долго орал, задрав голову. Выкрикивался в темноту неба. О, как он хотел сейчас заорать. Но не мог.

Всё, на что хватило сил, это:

- Инсендио, - губы не слушаются, но пергамент всё равно начинает медленно сжиматься. Прямо в центре появляется чёрная тлеющая дыра, равномерно поедающая бумагу.

Драко сжимает письмо в руках, пока огонь не начинает жечь пальцы.

Выпускает. Лист исчезает прежде, чем достигает соломы, а очередной порыв ветра сметает пепел в ночную глотку.

Стоит. Оглушённый.

Пытается дышать приоткрытым ртом.

Так хотелось выжечь эти слова из своей головы. Так, как бумагу только что. Каждое слово.

Но нет.

Они перед глазами.

Смотреть было всё тяжелее - сидящий перед Драко Ральд начал терять очертания. Что-то душило изнутри, заставляя шире открыть рот. Зажмуриться. Сползти на пол, ткнувшись коленями в жёсткую солому.

У меня не было выхода и нет его сейчас.

- Нет… - хриплый шёпот сорвался с губ.

Сдавленный. Дрожащий.

Перерастающий в глухой вой. Пальцы выронили палочку.

Всё сначала. Всё началось с грёбаного начала. Этот ад. Этот ужас, сковывающий изнутри.

Взгляд отца, обвиняющий, режущий до самого мяса. Взметнувшиеся длинные волосы, когда руки Люциуса заломили, и он упал на пол, удерживаемый кем-то. А сын едва не кричал: отпустите его! Отпустите, это мой отец, он ни в чём не виноват, его заставили, он не мог.

Но он мог. И он делал.

Об этом вопила ненависть в серых, таких же, как у Драко, глазах.

Это был последний раз, когда Малфой видел его.

А потом - лишь чиновники кругом. Бегают, суетятся, словно забыли о его существовании. Словно он уже отыграл своё.

И стало страшно. Очень страшно.

Но внезапно кто-то, сжав плечо плачущего, трусливо трясущегося щенка, в которого превратился вдруг сильный и мужественный Драко, сказал: “Теперь всё будет хорошо”. И он поверил. Потому что его нашли в этой суматохе. Сказали эти слова. Н у ж н ы е.

И где грёбаное хорошо?

Где?!

Он стоял на коленях, уткнувшись лбом в грубый камень стены, и нищенски скулил сквозь зубы.

Продуваемый ветром, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Меньше, чем в метре от него - чёрная дыра окна.

В каком ёбаном месте это было хорошо?

Даже на чёртов анализ не было сил. Лишь факты. Тупые, тяжёлые, словно скалы, факты рушились в сознание, прибивая. Уничтожая.

Мать была причастна.

Его мать, которую он спас, убив практически собственными руками.

Ради чего это было? Ради чего, блять, это всё было?

Судорожный всхлип.

Слёзы текут по лицу. Господи. Это какая-то ошибка. Это очередной плохой сон. Один из тех, в которых оживал Люциус, подходил и клал свою руку на светлые волосы сына.

- Скучал?

И кривая улыбка растягивала тонкие бледные губы, а Драко просыпался, задыхающийся.

Нет. У него нет сил.

Он не будет терпеть это. Переживать каждое новое убийство. Убийство, совершённое в его родном доме, на глазах у его матери. С разрешения его матери.

Как, блять, можно жить с этим, не подавая виду, что случилось что-то из ряда вон? Как?

Он не знал. Он не мог.

Он не хотел.

Хватит. С него хватит.

Трясущиеся ноги подняли тело. Малфой опирался рукой о стену. Слёзы всё текли по щекам. Он плакал бесшумно. Сам не признавал этого. Он никогда не признавал своих слёз.

Внезапный спазм скрутил тело в тугой ком.

Драко захрипел, сгибаясь. Рвотный позыв сжал желудок.

Давай. Блюй, слабак.

Глухой, булькающий звук откуда-то из глотки. Но нет. Пусто.

Он не ходил на ужин. Он ждал. Всю жизнь, наверное. Дождался. Подавись.

Сплюнул на пол. Закашлялся в новом позыве.

Снова ничего.

Выждал с полминуты. Медленно выпрямился. Всё будет хорошо.

Ничего. Не будет. Хорошо.

Уже никогда не будет.

Взгляд скользнул к окну. Рукав свитера стёр остывающую влагу с лица. Впереди - лес. Внизу - скалы. Над головой - небо. Исполинский мир. Огромный мир. Жестокий, жалящий, избивающий до полусмерти мир.

Вот так ты и сдохнешь, сынок. Сопливой, щенячьей смертью. Как заставил сдохнуть меня.

Не продолжай, отец. Я всё знаю сам.

Медленный шаг к проёму окна. Снова слёзы по щекам.

Не могу. Просто не могу так.

Замер, уперевшись ладонями в каменную раму. Зажмурился.

Под веками тут же вспыхнули глаза Грейнджер. Огромные, распахнутые. Полные желания. Понимания. Жгущей нежности. Страха. Беспокойства. Всего. Всего сразу - для него. Целого мира - для него.

Грёбаный калейдоскоп.

Столько недосказанности. Столько ревущей тишины было между Драко и этой гриффиндорской девчонкой.

И столько смысла. От этого почти остановилось сердце.

Подошва туфли упёрлась в широкий бортик. Удобно-низкий. Не пришлось прилагать усилий, чтобы встать на него, покачнувшись от ударившего в лицо ветра. Руки всё ещё сжимались на выступающих из стены камнях по обеим сторонам окна. Драко наклонился вперёд, нависая над распахнутой бездной.

Ожидающей бездной. Смеющейся - ей вторил хохот Люциуса.

Грань, от которой он бежал. Летела сейчас прямо в лицо.

...у меня не было выхода…

У меня тоже его нет, мама. Выхода, на который у меня бы хватило сил, просто не существует. И ты сама скоро поймёшь это.

Ещё один ледяной толчок - теперь уже в спину.

Прямо за острыми лакированными носками туфель застыла тьма. Свобода. Полёт.

Чего стоит этот полёт?

Всего лишь одного шага. Отпущенных рук.

Мята, корица. Грейнджер ведь действительно добавляла её в чай за завтраком. Он видел.

Грейнджер. Его Грейнджер. Нежная, мягкая. Маленький ураган. Мятежный огонёк. Открытая улыбка. Вызов. Уют.

“Лондонский мост падает, падает…”

- …падает.

Шёпот сорвал с губ бушующий ветер.

Прости меня.

Я действительно не смогу.

И дрожащие пальцы разжались.

_____________________

Я дико извиняюсь за такую катастрофическую задержку и надеюсь, что вы сможете простить мою персону. Наслаждайтесь!