Гермиона не спеша собиралась на работу. Сложная трудовая неделя, полная как хороших, так и не очень впечатлений подошла к концу, и ей безумно хотелось отдохнуть от Министерства, Куингли, Уэста и Малфоя. Очень кстати Гарри отменил вчерашнюю встречу в кафе «Сахарная пудра» и ожидал Гермиону сегодняшним вечером в пабе «Белый лев», где выступала любимая музыкальная группа Джинни «Визард Рок». Гермионе не слишком хотелось идти на это мероприятие, поскольку она предпочитала классическую музыку и лирических исполнителей, но, понимая, что ей нужен шумный отдых и общение, что нужно выплеснуть эмоции, которые скопились внутри неё за эту неделю, она сдалась. Как бы ни любила Гермиона тишину и уединение, сейчас ей необходимы бокал хорошего вина и компания задорной Джинни с её искрящимися весельем и добротой глазами.

Когда Гермиона, наконец, была готова отправиться в Министерство, она аппарировала. Оказавшись в знакомом переулке, она окинула глазами небольшие старенькие дома. Путь на работу был таким привычным, таким обыденным, что Гермиона наверняка смогла бы пройти его с закрытыми глазами. Вот так и вся её жизнь — размеренная, спокойная, обычная, распланированная вдоль и поперёк так тщательно, что даже если наложить на Гермиону Обливиэйт, она все равно ответит, кем видит себя в том или ином возрасте.

И Гермиона была благодарна Джинни за то, что та дала ей шанс понять, что жизнь — это холст, и только от неё, от её воображения и души зависит, каким он будет. Огромным, необъятным взгляду полотном или малюсенькой картинкой, что уместится в рамочке на письменном столе. Наполненным яркими, сочными живыми красками, или серым скучным и обыденным. С хаотичными брызгами и небрежными динамичными мазками, или намеренно подчёркнутым орнаментом.

Много ли людей оставит свой след на её холсте? Каким будет их вклад в её жизнь?..

Внезапно Гермионе до невозможности захотелось представить жизнь Малфоя на полотне. Любопытство защекотало изнутри, заставляя воображение рисовать картины из его жизни.

Она вдруг отчетливо и ясно представила, как Малфой желал Нарциссе доброго утра, поклонившись и слегка сжав её ладонь, как доброжелательно улыбался, смотря на неё с любовью и доверием. Как сама Нарцисса легко касалась его щеки дрожащими пальцами, а Малфой перехватывал руку матери, как бы невзначай касался губами, ведь этикет не позволял подобного проявления нежности и чувств. Как он с изяществом трапезничал за роскошно сервированным обеденным столом, слушая рассказ отца о прошедшем дне, и поднимал за него бокал дорогого вина, рассыпаясь в комплиментах и благодарностях, и слегка улыбался, видя в глазах Малфоя-старшего гордость и удовлетворение.

И вот, Малфой, окружённый однокурсниками с вышитыми на мантиях эмблемами Слизерина и в серо-зелёных галстуках, с упоением рассказывал о своих приключениях, местами правдиво, а кое-где приукрашивая, и слушал заливистый смех окружающих его ребят, в чьих-то глазах видя разгорающийся интерес, а в чьих-то — неприкрытую зависть. Немногим позже все отправились в спальни, кроме Паркинсон, не сводившей с Малфоя внимательного взгляда. Когда в факультетской гостиной не осталось никого, она неспешно поднялась с кресла и направилась к нему, покачивая широкими бёдрами. Остановившись прямо перед ним, она отобрала книгу, которую читал Малфой, и отложила её в сторону. Хищно улыбаясь, умостилась на его коленях, и прижалась губами к его губам...

Гермиона едва не подпрыгнула, отчаянно пытаясь остановить ход распоясавшихся мыслей. Воображать любовные утехи Паркинсон и Малфоя ей не хотелось совершенно. Но Гермионе показалось таким естественным, таким правильным то, что у Малфоя была вполне нормальная жизнь, с яркими пятнами и запоминающимися моментами, значимыми только для него. Ведь она никогда не думала о Малфое, как о простом человеке, у которого были не только плохие, но и хорошие черты. Ведь для неё он всегда был школьным недругом, задиристым мальчишкой, которого не стоит воспринимать слишком серьёзно.

Поначалу издевки и подколы, со стороны Малфоя, в основном направленные на Гарри очень расстраивали Гермиону, а обидное «грязнокровка» задевало где-то глубоко внутри и заставляло негодовать обострённое чувство справедливости. Но позже Гермиона поняла: игнорирование — самое лучшее наказание, особенно для таких, как Малфой — не знающих иного способа самоутвердиться, кроме как обидеть того, кто кажется слабее.

Однако уже игнорировать Малфоя не получится, поскольку теперь он работает у неё...

Гермиона тряхнула головой в попытке отогнать надоедливые мысли о нём. Она думала о Малфое непозволительно много; хоть повод у неё действительно был, и довольно веский, но все же ей хотелось увлечься размышлениями о чем-то более интересном. Например, о сегодняшнем вечере, который, как уверяла её Джинни, обещал быть незабываемым.



Драко не захотел воспользоваться министерским лифтом, а решил пройтись до рабочего кабинета по лестнице и заодно усмирить вихрь мыслей, круживших в голове.

Внутреннее чутьё подсказывало, что работать с Грейнджер сегодня будет очень сложно, так как этим утром Драко в полной мере ощутил, насколько изголодался по женской ласке и любви. Четверть часа он провёл под холодным душем, гоня прочь мучительное желание, впитавшееся в кожу. Он боролся с затуманенным видением сна, увиденного накануне, где Грейнджер, одетая в невероятно сексуальное белье мягко, в таком чертовски правильном ритме ласкала его член губами, оставляя на нём влажные следы, о её языке, вытворявшем невероятно пошлые и сладостные вещи. Его пальцы зарывались в её упругие локоны, сжимали их, в попытке контролировать крышесносные ласки. Драко в тот момент готов был поклясться, что чертовка вот-вот заставит его кончить, как волшебный будильник вырвал его из объятий сна, и, к своему огромному разочарованию, понял, что держал за загривок своего домашнего питомца — низзла, решившего вздремнуть внизу живота своего хозяина. Недоумевающий питомец глядел на Драко сонными полуприкрытыми глазами, видимо, желая как можно скорее вернуться в царство Морфея, однако был нагло скинут бегущим в душ Драко, отчаянно пытавшимся унять возбуждение.

Драко часто снились сны эротического характера, но появление в них Грейнджер совсем не радовало, и Драко бранил себя всеми возможными словами за то, что так много думал о ней, о её поступках, о её ягодицах... Ведь она появилась в его сне только поэтому?

Его мысли прервались, как только он увидел знакомую дверь своего рабочего кабинета. Драко тяжело вздохнул и взялся за ручку двери.

Он улыбнулся краешками губ — сегодня мучения закончатся, потому что его ожидает ночь сумасшедшего траха с какой-нибудь хорошенькой ведьмой. А может и не одной.

Главное, не забыть отправить Забини приглашение.

Драко отворил дверь и вошёл. Грейнджер уже сидела за столом и что-то писала, скрепя пером.

Взгляд Драко скользнул по её волосам, собранным в небрежный пучок, опущенным ресницам, густо прокрашенным тушью, ярко-розовым губам, по белоснежной коже на тонкой шее и остановился на весьма откровенном декольте телесного цвета блузы. V-образная форма выреза открывала взгляду столько, сколько нужно, чтобы оценить красоту аккуратной упругой груди, но и скрывала достаточно, чтобы дать простор воображению.

Драко хотел что-то съязвить по поводу следования правилам дресс-кода на работе, но все слова, казалось, улетучились, и он молча пялился на Грейнджер, открывая и закрывая рот, пока она не подняла голову.

— Привет, Малфой. — поздоровалась она. — Что, язык проглотил? Не стой истуканом, садись, у нас сегодня много работы.

— П-проглотил, — буркнул Драко себе под нос.

— С тобой все нормально? — поинтересовалась Грейнджер. — Ты как-то побледнел.

Конечно, побледнел, ведь вся кровь вдруг прилила к паху!

Драко одним шагом преодолел небольшое расстояние от двери до своего рабочего места и резким движением сел в кресло, придвинувшись к столу так, чтобы его возбуждение невозможно было заметить.

— Если ты упадёшь в обморок и ударишься, например, об угол стола, я конечно, буду рада, — сказала Грейнджер, положа руку на сердце, — но сегодня мне нужна твоя помощь, так что давай в другой раз, ладно?

Драко передернуло от её слов. Они отрезвили, напомнили о том, что он и Грейнджер — не приятели. Но это прозвучало так непринужденно, так весело, так... По-доброму. И Драко вдруг захотелось поверить, что она действительно пошутила.

— Вот, Малфой, выпей, — она подала ему стакан воды, наполненный при помощи Агуаменти. — Должно стать лучше.

Грейнджер наколдовала и себе стакан с водой. Стоило ей поднести его к губам, как рука дрогнула, и вода пролилась прямо на блузу.

— Мерлиновы портянки! — воскликнула она.

Драко замер, не в силах оторвать взгляд от мокрой блузы Грейнджер, её округлой груди в белом кружевном бюстгальтере, просвечивающейся сквозь тонкую ткань. Не будь это зрелище таким возбуждающим, он наверняка засмеялся бы над её неловкостью. Но ещё немного, и его стояк сломает молнию на брюках, поэтому Драко ничего не оставалось, кроме как собраться и словно не своим голосом выкрикнуть:

— Калеско¹!

Мокрое пятно на груди Грейнджер исчезло.

— Спасибо, — смущённо поблагодарила она Драко и вернулась на своё рабочее место, чтобы с прежним усердием заняться проверкой новых отчетов.



Гермиона, уставшая и измученная, возвращалась домой после достаточного трудного рабочего дня. Масса грандиозных по своей глупости отчетов, составленных подведомственными ей адвокатами и обвинителями, изрядно потрепала её нервы и терпение.

Из-за, казалось бы, мелочных зацепок и лазеек, многих волшебников Визенгамот наказывал незаслуженно строго, а заядлые рецидивисты и их адвокаты с блеском выигрывали дела у невнимательных обвинителей.

Так некстати вспомнился Малфой.

Которого практически оправдали.

Возможно, он и не заслуживает Азкабана. Возможно, он не такой плохой, каким хочет показаться.

Ведь зачем он помог ей, высушив заклинанием её блузу? Не так давно Малфой пытался ей ставить палки в колеса, так что он должен был угорать с её неуклюжести и отпускать унизительные шутки.

Гермионе невыносимо хотелось прийти домой и провести вечер в одиночестве и, закутавшись в тёплый плед и попивая ароматный чай с черникой и грушей, перечитать любимую книгу. Отдохнуть душой, окунуться в свой маленький уютный мирок, где торжествует разум и справедливость, отвлечься от тяжести будней и рабочей суеты. Насладиться любимыми романами, лёгким языком запавших в душу писателей, пережить трогательные истории персонажей и попытаться снова понять, что же хотел донести автор.

Однако Джинни, которая ясно дала понять, что никаких отказов не приемлет, ждала её в пабе «Белый лев» в семь, и на сборы у Гермионы оставался всего лишь час. Мысль послать все к дракловой матери все ещё теплилась в сознании, но шутить с Джинни, которая в совершенстве владеет Летучемышиным сглазом, было бы очень неосмотрительно. Да и место встречи они с Гарри выбрали замечательное. Несмотря на непринуждённую атмосферу, что всегда царила в этом пабе-ресторане, он слыл очень солидным заведением, поэтому ей хотелось выглядеть соответствующе. Гермиона выбрала серо-бежевое бандажное платье с открытыми плечами, доходящее до середины бедра, подчёркивающее выступающие ключицы и изящные руки. Минимум украшений, серебристый клатч и лаковые туфли на высоком каблуке в тон платью дополняли образ. Несколько взмахов палочки, и копна непослушных каштановых волос была уложена набок, а на лицо нанесён красивый макияж, акцентирующий внимание на глубоких карих глазах и подчеркивающий слегка заострённые скулы.

Обычно до невозможности придирчивая к себе и вечно недовольная своим внешним видом, Гермиона улыбнулась своему отражению — ей понравилось то, что она там увидела. Весьма удовлетворенная собой, она аппарировала.

Очутившись у входа в «Белый лев», она смело дёрнула на себя массивную деревянную дверь и вошла в богато убранный холл с гардеробной, там же стоял небольшой деревянный столик, за которым сидел администратор заведения.

— Мисс Грейнджер, — обратился он к ней, и слегка кивнул. — Прошу, проходите, вас уже ждут. Позвольте, я провожу вас за стол.

Гермиона последовала за ним по небольшому коридору, а затем по витиеватой кованой лестнице, и, оказавшись наверху, заметила Гарри и Джинни, активно машущих ей рукой.

Поблагодарив услужливого администратора, она направилась к друзьям.

— Мать моя колдунья, Гермиона! — не смогла сдержать восторженного вздоха Джинни. — Ты потрясающе выглядишь!

Она по очереди обняла подругу и Гарри.

— Гермиона, мне кажется, что юридический отдел Министерства — это не твоё. Ты просто обязана попробовать себя в рубрике о стиле в моем журнале. У тебя шикарный вкус! — воскликнула Падма.

— Спасибо на добром слове, Падма, но модный эксперт из меня не очень. А вот специалистом по занудству я, пожалуй, к тебе устроилась бы.

Компания дружно рассмеялась, однако шутку не оценил лишь Рон, исподлобья уставившийся на Гермиону.

— Привет, — буркнул он.

— Привет, — непринужденно ответила она, и села за стол.

Происходящее уже начинало ей нравиться.

— Гермиона, будь снисходительнее к Рону, — шепнула Джинни. — Он переживает из-за того, что вы никак не можете найти общий язык после расставания.

— Дорогая, я так не хочу сегодня об этом говорить... — взмолилась Гермиона. — Давай в другой раз?

Джинни хмыкнула.

— Немного огневиски, и ты сама начнёшь этот разговор.

— А вот и нет. Я сегодня пью фруктовые коктейли.

— Ничего не знаю, Гермиона, — Джинни выставила вперёд ладони, — ты сегодня пьёшь это.

Она щелкнула пальцами, и на столе появился французский вермут — изысканный, сладкий напиток с тонким ароматом, который Гермиона пробовала лишь однажды.

Гарри наполнил бокалы, и друзья, под громкий звон стекла, наперебой поздравляли Гермиону с тем, что она все-таки добилась принятия своего законопроекта и благодарили Джинни за идею встретиться именно в «Белом Льве», чтобы послушать хиты в исполнении популярной группы вживую.

Спустя полчаса после прихода Гермионы начал своё выступление молодой певец Мэтт Хастингс, чей бархатный голос задел самые потаённые струны души Гермионы. Его песни, проникновенные и искренние, въедались в сознание, заставляли сопереживать и понимать чувства музыканта. Чистое исполнение покорило Гермиону, и, как только его выступление подошло к концу, она что есть силы зааплодировала и вместе со всеми посетителями паба кричала «Молодец!».

Как только на сцену вышли «Визард Рок», Джинни вскочила с места и бурными аплодисментами с протяжным визгом встретила любимых исполнителей. Гермиона окинула взглядом помещение паба-ресторана: он был битком набит людьми, и все радушно и тепло приветствовали музыкантов.

Как только прозвучали первые аккорды, Джинни словно сошла с ума. Она завизжала, как умалишенная, залпом выпила бокал вермута и, схватив Гермиону за руку, потащила её к небольшой сцене.

Гермиона поняла, что упираться нет смысла. Люди, устремившиеся поближе к исполнителям, сбили бы её с ног, попытайся она вернуться к столику.

Как только они оказались перед сценой, Джинни, подняв руки, начала пританцовывать и пыталась расшевелить недовольную Гермиону.

Музыка, которую исполняла группа, была, хоть и в стиле рок, но мелодичной, и глубокий голос солиста, Уоррена Уолста, пришёлся Гермионе по вкусу, и спустя несколько минут она уже вовсю веселилась с Джинни. Атмосфера была потрясающей, эмоции накрывали Гермиону с головой, хмельная легкость наполняла тело, зарождая внутри эйфорию, которую хотелось выплеснуть на окружающих. Хотелось прыгать, кричать от восторга, танцевать, и, наслаждаясь музыкой, наполненной сумасшедшей энергией, Гермиона испытывала невероятное счастье. Она и представить себе не могла, что концерт может подарить такие невероятные эмоции.

— Гермиона! — крикнула Джинни ей на ухо. — Здесь Малфой.

Джинни указала на располагавшуюся неподалёку барную стойку, где Гермиона без труда отыскала белобрысую голову Малфоя. Одетый в классический костюм глубокого синего цвета и сливочного цвета рубашку, с небрежно расстегнутым воротом, он вальяжно расселся на высоком стуле и попивал огневиски со льдом, наблюдая за представлением на небольшой сцене.

Гермиона едва не вскипела от злости и негодования. Неужели этот гадёныш преследует её?

— Черт побери, Джинни! Он не должен меня увидеть.

— Почему? — изумилась Джинни. Какое тебе до него дело?

— А что, если он пришёл сюда отомстить мне?

— Гермиона, может, он здесь потому, что ему просто нравится «Визард Рок»? — недовольно спросила Джинни. — Мне кажется, у тебя паранойя.

— Мне надо выпить.

— Вот это я понимаю! — воскликнула Джинни и щелкнула пальцами.

В мгновение ока в их руках появились бокалы с вермутом. Одобрительным криком они встретили самую популярную песню группы — «Я обожаю в тебе все», и осушили свои бокалы.

Как только пьянящая сладость напитка оказалась на языке, Гермиона поняла, что ей уже достаточно. Хмельная легкость заполнила вены, придавая энергии, усиляя востократ восторг от происходящего вокруг.

Вдруг Гермионе до зуда под кожей захотелось подойти к Малфою и задать ему хорошенькую трёпку за то, что изводил и задирал её во время учебы в Хогвартсе, что едва не испортил её репутацию перед всем Министерством и чуть не похоронил надежды добиться улучшения жизни разумных магических существ.

За то, что пришёл сюда и посмел напомнить о себе, ведь она так надеялась выгнать его из своих мыслей хотя бы на этот вечер.

В её жизни стало слишком много Малфоя так резко и внезапно, что ей хотелось влепить ему за это оглушительно звонкую пощёчину.

Гермиона уже было начала продвигаться сквозь толпу к возвышению, на котором находилась барная стойка, но Джинни её остановила.

— Не хочешь сказать, куда собралась, подруга?

— Познакомить Малфоя со своим кулаком!

— Гермиона! — воскликнула Джинни, вцепившись в её руку. — Ты в своём уме?!

— Пусти меня, Джиневра, иначе я за себя не ручаюсь.

— Прекрати строить из себя МакГонагалл, — отмахнулась та, — ты пойдёшь со мной.

Гермиона ощутила, как Джинни потащила её за собой к столику, и ей ничего не оставалось, кроме как несколько раз крепко выругаться, удивляясь такой несправедливости.

Как только кучка поклонников «Визард Рока» осталась позади, Гермиона жестом показала Джинни, что сейчас придёт, и направилась в уборную. Ей нужно было освежиться и привести эмоции в порядок.

Туалетная комната находилась в небольшом коридорчике в другом конце заведения. Как только Гермиона завернула за угол и дошла до нужной двери, она почувствовала, как её схватили за плечо и круто развернули спиной к двери.

— Рон? Ты что делаешь?

По его взгляду она поняла, что он уже достаточно пьян, хотя и стойко держался на ногах.

— Миона, дорогая... — начал он, но Гермиона его перебила.

— Рон, пора бы уже запомнить, что я ненавижу, когда меня так называют. И я обещаю, что поговорю с тобой завтра, на свежую и трезвую голову.

— Но я не хочу завтра, Гермиона, — Рон сделал неловкий шаг к ней навстречу. — Я хочу сейчас. Пожалуйста, выслушай.

Ещё шаг.

— Я понял, как я был неправ. Я все еще люблю тебя. Только помани пальцем, и я снова буду твой, а ты — моя.

Не успела Гермиона моргнуть, как почувствовала губы Рона на своих. Его пальцы оказались на её плечах и несколько грубо сжали их. Она уже была готова по привычке ответить на поцелуй, но, опомнившись, со всей силы оттолкнула Рона.

— Миртл тебе в жёны, Рон! Что ты творишь?! — возмутилась Гермиона. — Твоя девушка сидит за столиком в нескольких метрах от нас! Что ты себе позволяешь?!

Ей показалось, что Рона немного отрезвил этот глупый поступок, и он стоял, потупив взгляд.

— Гермиона, я... — он замялся. — Я не знаю что на меня нашло.

— Мы должны рассказать все Падме, — выпалила она, запустив пальцы в волосы. — Она должна знать.

— Пожалуйста, нет. Умоляю, Гермиона, не говори ей ничего.

— Это будет нечестно, Рон, — тихо сказала она.

— Я... понимаю. Но дай мне немного времени. Я во всем сознаюсь.

— И когда это произойдёт? Когда вы состаритесь и соберётесь умирать?

— Нет, конечно, нет. Пообещай, что мы поговорим. И тогда я сразу во всем признаюсь Падме.

— А, может, ты признаешься, и после этого мы поговорим? — с вызовом спросила Гермиона, и после небольшой паузы тяжело вздохнула. — Хорошо, я пока сохраню это в секрете.

— Спасибо, — благодарно прошептал Рон и поспешно удалился.



Драко сидел за барной стойкой и со скучающим видом разглядывал своё огневиски. Смотрел, как тонут льдинки в янтарной жидкости, как стекают капли по хрустальным стенкам бокала, если повернуть его в пальцах.

Щебетание стайки миловидных девиц, круживших возле Блейза, резало слух, и лишь когда пение музыканта, выступавшего на сцене заглушило звук их голосов, Драко расстроено выдохнул.

Ему так и не удалось привлечь внимание какой-нибудь незадачливой барышни, в то время как Блейз был нарасхват.

Неужели виной всему его причастность к преступлениям Тёмного Лорда? Судимость и вынесенное условное наказание?

В эту самую секунду Драко невыносимо жалел, что пошёл на поводу слабости и тщеславия, что выбрал сторону, на которую встали люди его круга, и это оказалась «неправильная» сторона.

Он залпом осушил свой бокал и жестом попросил бармена повторить.

Драко поднял взгляд и увидел Грейнджер, сидящую за столиком неподалёку с Поттером, Уизли, его младшей сестрой и Патил. Она беззаботно смеялась, о чем-то перешептывалась с мелкой Уизли и то и дело отпивала вермут из своего бокала.

Когда на сцену вышли «Визард Рок», Уизли, пища, как первокурсница, на которую Пивз сбросил навозную бомбу, схватила Грейнджер за руку и потащила к сцене.

Драко усмехнулся.

Его взгляд задержался на Грейнджер, которая, признаться, выглядела умопомрачительно. Её образ смотрелся очень гармонично: классического стиля облегающее платье с открытыми плечами, минимум побрякушек, которые Драко так ненавидел, броский макияж и незамысловатая причёска.

На неё встал бы даже у Филча.

Усилием воли он перевёл взгляд на сцену и стал наблюдать за выступлением «Визард Рока». Драко ничего не имел против современных музыкальных ритмов, но воспитанный на классике, с уточенным музыкальным слухом, он не мог нормально воспринимать ничего другого.

Большие надежды на сегодняшний вечер не оправдались, и Драко, со стремительно падающим настроением, осмотрел происходящее вокруг. Разочарование вязкой жижей растекалось по внутренностям, пока Драко наблюдал, как Блейз, напрочь забыв о нём, растворялся во внимании ищущих богатого спутника девиц; как столпотворение обезумевших поклонников танцует под свою любимую музыку, прыгая и оглушительно визжа. Он вдруг почувствовал себя таким чужим здесь, лишним, среди всех этих счастливых, довольных, улыбающихся волшебников.

Драко попытался взглядом найти Грейнджер, и увидел, что Уизли опять тащит её, только в обратном направлении от сцены.

Его губы вновь тронула усмешка.

Грейнджер жестом показала той в сторону уборной и направилась туда.

Не успела она скрыться из виду, как долговязый Уизли поцеловал Патил в щеку и отправился за Грейнджер.

Драко спинным мозгом почувствовал — там должно что-то произойти. То, что поможет ему получить власть над ней.

Он залпом выпил содержимое своего бокала и пошёл за ними.

Как только Драко завернул за угол, то увидел их целующимися.

Он резко вернулся обратно и напряг слух.

— Миртл тебе в жёны, Рон! Что ты творишь?! — возмутилась Грейнджер. — Твоя девушка сидит за столиком в нескольких метрах от нас! Что ты себе позволяешь?!

— Гермиона, я... Я не знаю что на меня нашло.

— Мы должны рассказать все Падме. Она должна знать.

— Пожалуйста, нет. Умоляю, Гермиона, не говори ей ничего.

И тут Драко понял, что все складывается для него наилучшим образом. Теперь осталось только Грейнджер согласиться умолчать о произошедшем минуту назад.

— Хорошо, я пока сохраню это в секрете.

Даже несмотря на то, что Драко едва мог различить, о чём они говорили, её тихое согласие он услышал почти отчётливо.

Драко затаил дыхание, когда Уизли с угрюмым выражением лица пронёсся мимо него, даже не заметив. Он выдохнул, но сердце пропустило удар: рыжий остолоп мог помешать его планам.

— Грейнджер, — обратился он к ней, повернув из-за угла. Она стояла, прижавшись спиной к стене, и прятала в ладонях лицо. — Какая встреча.

Она подняла на него взгляд.

— Малфой, — устало ответила Грейнджер.

Вдруг в её глазах отразилось понимание.

— Ты все слышал.

— Каждое слово, — самодовольно протянул Драко. — Как думаешь, что будет, если Патил узнает, что твой рыжий дружок засунул свой язык тебе в рот?

— Ты этого не сделаешь. Это подло даже для тебя. — Отчеканила Грейнджер.

— Ты уверена? — ехидно поинтересовался он.

— Не лезь не в своё дело, Малфой. — прошипела она.

— А то что?

Грейнджер выдохнула, видимо, в попытке усмирить рвущуюся наружу злость.

— Что тебе нужно? — спросила она.

— А вот это уже похоже на деловой разговор, — издевательски молвил Драко. — Когда придумаю, обязательно сообщу.

Одарив её на прощание победной ухмылкой, Драко не спеша развернулся и отправился прочь, оставив Грейнджер наедине со своими мыслями и негодованием.

Если бы она только знала, как отчаянно Драко хотелось сорвать влажный поцелуй с её манящих губ, прикусить кожу на выступающих ключицах, услышать робкий стон и затолкать в кабинку, где он мог наклонить и взять её нагло, жадно, и вдалбливаться в податливое тело, пока не содрогнётся в сладкой истоме.

Чёртово огневиски уже опьянило его настолько, что так и не выплеснутое животное желание почти взяло вверх над холодным рассудком.

Грейнджер должна презирать его.

Ведь невозможно хотеть того, кто изо всех сил тебя ненавидит.
________________________

¹Калеско — Высушивающее заклинание. Источник.
________________________

Автор: Нежная Ревность
Бета: Алонси
Размещает: Shantanel