Глава 12

Я что-то прижимаю к себе и в отчаянии мотаю головой. На моих глазах показываются слезы. Я понимаю, что должна защитить этот маленький невзрачный сверток непонятного происхождения, который держу в руках. Должна спрятать, защитить, пусть даже ценой своей собственной жизни. А затем в моих ушах раздается холодный беспощадный хохот, который принадлежит неясной фигуре в черном балахоне. Его волшебная палочка направлена прямо на меня...
Я проснулась посреди ночи и откинула одеяло. Сразу стало легче. До этого я не замечала, что все мои простыни намокли от холодного пота...
Я лежала в постели одна. Где Джеймс?

Накинув халат, я спустилась в гостиную. Джеймс сидел у камина и смотрел в огонь, который отражался в его очках. Его светло-карие глаза казались почти черными.
– Ты почему не спишь? – тихо спросила я, усаживаясь рядом и кладя голову ему на плечо.
Он вздрогнул и очнулся от своих мыслей.
– Да так... сон нехороший приснился. А ты почему здесь?
– Я проснулась и обнаружила, что тебя рядом нет. Что тебе приснилось?
– Ничего серьезного. Просто до жути реалистично. Пойдем спать, Лил.
– Тебе снился Волан-де-Морт? – прошептала я. Джеймс вздрогнул.
– Откуда ты знаешь?
– Сейчас он многим является в кошмарах. Вчера Алиса жаловалась, что он во сне пытал ее Круциатусом.
Руки Джеймса обвили меня за талию.
– Это всего лишь сны, Цветочек, не более. Не стоит думать о них. Пойдем спать.
Я не могла не думать о моем сне, в котором тоже фигурировал Волан-де-Морт. В том, что это была именно его фигура в плаще с нацеленной на меня палочкой, я не сомневалась. Но что именно я должна была от него спасти? Что было в том маленьком свертке? Или... кто?
Джеймс мгновенно уснул, устроив голову у меня на груди. Его ровное дыхание и похрапывание Питера подействовали на меня усыпляюще, поэтому я вскоре тоже погрузилась в тревожный сон.

Утро обещало быть бурным. Бродяга носился по комнате в поисках своих "коронных", как он выразился, трусов, переворачивая все, что попадалось ему на пути. Я могла бы усмехаться сколько угодно, однако когда он принялся перетряхивать содержимое чемодана Джеймса, я возмутилась:
– Сириус, дорогой мой человек, неужели ты всерьез полагаешь, что Джеймс спрятал твое белье? Только не говорите мне, что вы докатились до обмена трусами!
Блэк раздраженно пнул чемодан и рухнул на кровать.
– Что в этих трусах такого необычного? – продолжала недоумевать я. – Они что, из золота?
– Не-а, – расплылся в улыбке Питер, – они с сердечками!
Я не могла понять, шутит он или говорит всерьез.
– Бродяга всегда надевает их на самое важное свидание, – лукаво подмигнул мне только что вышедший из душа Лунатик. – Считает, что они приносят ему удачу.
Следом за ним вышел Джеймс, вытирающий мокрые волосы полотенцем. На нем не было абсолютно ничего, кроме полотенца, замотанного вокруг бедер. Стоит ли говорить, что сейчас он выглядел как никогда сексуально?
– Это еще что такое? – возмутился он, заметив свое имущество, разбросанное вокруг чемодана. – Бродяга, твоих рук дело?!
– Где мои любимые трусы?! – заорал Сириус, отчего я демонстративно прикрыла ладонью глаза, смеясь при этом как ненормальная. Джеймс уставился на него, открыв рот, а затем не выдержал и тоже расхохотался.
– Да уж, человек непосвященный явно подумает, что ты свихнулся, – сообщил он, ткнув куда-то пальцем. – А еще говорят, что у меня плохое зрение!
Блэк перевел взгляд на свою нижнюю часть тела и громко выругался. Я покосилась туда же, слегка при этом покраснев. Оказывается, Хвост не пошутил. На Блэке действительно были надеты бледно-желтые боксеры с красными сердечками.

– Трусы из коллекции "Я люблю Гриффиндор", – не удержавшись, прокомментировала я. – Как можно было забыть, что ты их надел вчера?
Посмеиваясь, Джеймс подошел к своему чемодану и принялся складывать в него вещи, но почему-то махнул рукой.
– А вообще-то ты мой должник, Бродяга! Ты распотрошил мой чемодан, я помог тебе отыскать пропажу, так что давай-ка собирай все обратно, а я пока переоденусь, – ухмыльнулся он и принялся разматывать полотенце. Я в ужасе замахала руками.
– Бесстыжий, прикройся хоть одеялом! – закричала я на него. Джеймс явно такого не ожидал.
– Да ладно тебе, Цветочек, – фыркнул Сириус, как попало кидавший вещи Джеймса в чемодан, – что мы его без трусов ни разу не видели? Душ-то у нас общий!
– Я не о вашем чувстве прекрасного забочусь, а об элементарном проявлении вежливости! Джеймс, немедленно иди в душ и там переодевайся!
– Поможешь? – со смешинкой в голосе спросил он и скрылся за дверью. Через пять минут вышел полностью одетый, схватил подушку и отправил ее в завязывающего галстук Сириуса.
– Эй, я хотел бы, чтобы содержимое моего чемодана лежало точно так же как и до того, как ты там похозяйничал!
– Наконец-то ванная свободна, – пробормотала я и захлопнула дверь. Кажется, в спальне завязывался настоящий бой на подушках! И кстати, что это за такое важное у Сириуса свидание?

Большой зал встретил нас ужасающим ядовито-розовым оформлением. С потолка сыпались отвратительные сердечки, а на столах уже дожидались своих адресатов тысячи вкусно пахнущих записочек с признаниями в вечной любви и прочими соплями. Я раздраженно смахнула со своей яичницы конфетти и принялась поглощать завтрак. Бродяга первым делом занялся своей почтой. Кажется, в этом году больше всего валентинок досталось ему. Раньше они с Джеймсом неизменно получали практически равное количество признаний, но сегодня перед Джеймсом лежали всего с дюжину посланий, тогда как у Блэка их было явно не меньше сотни.
Римус с обреченным выражением лица развернул очередное свое послание и чуть не поперхнулся тыквенным соком, которого столь неосмотрительно хлебнул. Джеймс принялся стучать его по спине, с улыбкой заглядывая в его записку. Внезапно его глаза чуть не выскочили из глазниц, а затем он зашелся оглушительным хохотом.
– Что там такое? – деланно равнодушно поинтересовалась я, хотя на самом деле умирала от любопытства, что же вызвало у парней такую реакцию.
Джеймс театрально откашлялся и принялся читать:
– "Дорогой Римус! Стать дыханием твоих губ, отпечатком твоих рук, вдохновением нежных слов, воплощением сладких снов... Все, о чем мечтаю я – быть частичкою тебя!"
– М-м-м... очень романтично, – прокомментировала я, сдерживая смешок. И до тошноты мило.
– Постскриптум, – добавил Джеймс, – "надеюсь, что тебя не смущает разница в возрасте шесть лет? Твоя тайная и страстно влюбленная поклонница".
На мгновение за столом воцарилась тишина. А затем он взорвался оглушительным смехом. И громче всех хохотала я.
– Мать моя Моргана, – вытирала слезы я, – Римус, да тебя же за нее в Азкабан посадят!
Люпин лишь хмыкнул и занялся завтраком. Перед Джеймсом приземлилась еще одна сова, которая принесла очередной розовый конвертик.
– Дорогой, ты не возражаешь? – хихикнула я и протянула руку за валентинкой. Джеймс громко фыркнул.
– Надеюсь, ты ее не станешь убивать.
Я распечатала послание. Внутри лежал плотный лист бумаги, украшенный движущимися сердечками, ангелочками и прочей романтической ерундой. Стихи, написанные почерком с завитушками, мне даже немного понравились, но неужели эти девчонки рассчитывают, что парням может нравиться такая чушь? Видимо, я совершенно ничего не смыслю в романтике и вообще являюсь типичным сухарем. Кто-нибудь вообще встречал девушку, которую в принципе бесит романтика?

Весь сегодняшний день Мародеры продолжали получать записки от "тайных" поклонниц. Как же, я все эти фан-клубы моих друзей в Хогвартсе знаю! Вон с той блондинистой девицей Джеймс ходил в Хогсмид на пятом курсе, а вот эта жгучая брюнетка поцеловала его после победы в финальном матче по квиддичу на четвертом курсе. С этой когда-то встречался Сириус, а эта влюблена в Римуса. Что касается Питера, то ему в этом году пришло рекордное число валентинок по сравнению с прошлыми. Даже я отметила, что он возмужал и похорошел. К нам подплыла (хотя скорее подкатилась) кругленькая пуффендуйка Берта Джоркинс и увела малыша Питера в сторонку, а Сириуса и Римуса окружила толпа восхищенных девиц. Одна из них обнаглела настолько, что даже позволила своей руке улечься на плечо Сириуса. К Джеймсу никто не подходил, возможно, опасаясь моей мести. А она будет страшной, уж поверьте.
– Не понимаю, – пробормотала я во время обеда.
– Что именно? – невнятно спросил Джеймс, набивая рот ростбифом.
– Эти девчонки... Они такие глупые и пустые! Неужели им самим не противно вот так вешаться на шеи парням, которые на самом деле считают их однодневками!
Джеймс лишь пожал плечами.

На вечер к Слизнорту идти страшно не хотелось. Я слезно умоляла профессора позволить мне оформить убранство кабинета не в розовой цветовой гамме, а хотя бы в красной или голубой. Профессор и не думал со мной спорить, так что я с облегчением вздохнула. Наложив косметические чары и собрав волосы в высокую прическу, я принялась критически рассматривать себя в зеркале. Не мисс Вселенная, конечно, но и не дурнушка.
– Ты прекрасно выглядишь, деточка, можешь не сомневаться, – доверительно сообщило мне зеркало. Я фыркнула и почувствовала себя мачехой Белоснежки. – А теперь иди уже и дай мне поспать!
Послав своему отражению воздушный поцелуй, я подобрала полы непривычно длинного вечернего платья из темно-зеленого муслина и спустилась в гостиную. При виде меня глаза Джеймса в восхищении расширились. Я усмехнулась про себя. Оказывается, его еще есть чем удивить! На нем была красивая черная парадная мантия, а вечно растрепанные волосы гладко расчесаны. Должно быть, ему пришлось здорово повозиться с ними, чтобы добиться такого эффекта. Признаться, лохматым он мне нравился больше.
– Моя лань, ты очаровательна! – учтиво улыбнулся он и склонился над моей ладонью.
– Приму к сведению, – улыбнулась я и взяла его под руку. – А где ребята?
– Уже ушли. Кажется, Бродяге не терпится в очередной раз доказать, что его трусы действительно приносят ему удачу, – шепнул мне Джеймс. Я хихикнула. Шарлотта Парр, одетая в топазовое платье, мрачно наблюдала за нами. Или у меня опять паранойя?
Слизнорт тепло приветствовал нас. Я вертела головой, желая, наконец узнать, какую же знаменитость зельевар пригласил на этот раз. Но как назло кругом были одни знакомые лица. Сириус уже вовсю целовался с... Эммелиной? Я вытаращила глаза, даже Джеймс, кажется, удивился.

– Мои дорогие, прошу минуту внимания! – громко сказал Слизнорт. Один из эльфов-домовиков тут же приглушил музыку. Все почтительно умолкли и обернулись к профессору. – Я от всей души поздравляю вас с таким замечательным праздником как День всех влюбленных...
–... идиотов, – ввернула я.
–... пусть в ваших жизнях всегда царит любовь и гармония...
Я прикрыла ладошкой зевок.
– ... что особенно важно, учитывая, что за стенами этого замка разворачивается война...
Я устремила взгляд на Слизнорта. А вот это уже интересно. Слизеринцы на слова своего декана никак не отреагировали, тогда как остальные принялись возбужденно перешептываться.
– А сейчас позвольте представить вам нашу сегодняшнюю гостью – трижды лауреата премии "Магического еженедельника" за самую очаровательную улыбку и просто очень красивую женщину – госпожу Сильвию Забини!
В зал вошла действительно красивая женщина и мгновенно одарила профессора своей пресловутой улыбкой во все тридцать два зуба. Меня слегка передернуло. Ну вот... Слизнорт с таким трепетом говорил о своем знаменитом госте, что я ожидала увидеть как минимум заслуженного целителя больницы святого Мунго или уж на худой конец известного писателя Златопуста Локонса, хотя вот эту сомнительную личность у меня нет ни малейшего желания лицезреть. А эта Сильвия... Ну чем она так сильно знаменита, своей улыбкой?
Госпожа Забини что-то говорила в своей приветственной речи, но мы с Джеймсом ее не слушали. Вскоре музыка возобновилась.

– Мадемуазель, – с плутовской улыбкой обратился ко мне Джеймс, – позвольте мне украсть у вас один танец?
– Сэр, вы похитили не только мой танец, но и сердце в придачу, – заметила я, когда мы закружились в вальсе. Сквозь тонкую ткань платья я ощущала горячие пальцы Джеймса на своей талии. Мне не терпелось уйти, но обидеть профессора я не могла. Тем более, что он посчитал необходимым познакомить со своей знаменитой гостьей меня лично. Сильвия презрительно смотрела на меня. Мне казалось, что она видит меня насквозь не хуже рентгена. Любая другая под таким ледяным взглядом мгновенно бы съежилась и постаралась бы стать менее заметной, но только не Лили Эванс! Я надменно вздернула подбородок и точно также уставилась на красотку. Готова поклясться, что с ее губ слетело едва слышное "грязнокровка". Меня это практически не задело. Да, я грязнокровка и вовсе не стыжусь этого! Что удивительного в том, что в семье волшебников родился волшебник? Правильно, ничего. Но в моем случае я чувствовала себя практически избранной – волшебница, родители которой маглы! Это же настоящее чудо, не так ли?

Кое-как отвязавшись от Слизнорта и его холодной как айсберг гостьи, я пошла искать Джеймса, который стоял у одного из столиков и беседовал с Шарлоттой Парр. Я тяжело вздохнула. Да когда же эта девица поймет, что ей ничего не светит?
Заметив меня, Парр наконец-то ретировалась, а я чмокнула любимого в щеку и взяла со стола бокал с медовухой. Джеймс как-то подозрительно рассматривал содержимое своего бокала, а затем вдруг выпалил:
– Да сколько можно?!
Я мгновенно перевела взгляд на него. В его глазах читалось неприкрытое отвращение, словно он обнаружил в своем напитке какую-то дрянь. Он стремительно зашагал к окну, распахнул его, и в комнату мгновенно повеяло ледяным воздухом. Все, кто находился в радиусе трех метров от него, застыли в нелепых па, ожидая объяснения его странному поведению. Джеймс красивым жестом выплеснул свой напиток в окно и захлопнул его. Затем как ни в чем не бывало, вернулся ко мне и снова положил руки на мою талию.

– Опять? – процедила я сквозь зубы.
– Ага, – с несчастным видом отозвался он. – Честное слово, это уже становится совсем не смешно!
– Что хотела Шарлотта?
– Несла какую-то чушь, поздравляла с праздником, что-то про квиддич спрашивала...
– Понятно. Отвлекала тебя, как могла, чтобы зелье подлить. Ну, я ей устрою, – мстительно пообещала я. Джеймс притянул меня к себе и поцеловал.
– Не стоит, Цветочек. Я сам с ней поговорю. Что-то мне подсказывает, что тут не все так просто как кажется на первый взгляд...
– Ребята, – к нам подбежал явно захмелевший Питер. – Я давно хотел вам сказать, да все не решался, но сегодня такой день, праздник любви, и я... Ребята, я вас так люблю, вы самые лучшие!
– Э-э-э... спасибо, Хвостик, – смутился Джеймс. – Поверь, и мы тебя тоже любим...
– Я буду с вами, что бы ни случилось, – продолжал свое признание Петтигрю. – Ведь вы мои самые близкие друзья, нет! Вы мне ближе, чем друзья!
Я была невероятно растрогана. Вот только жаль, что он в состоянии сказать это исключительно под действием алкоголя.
Кажется, праздник грозился затянуться до утра. У меня уже долго ныли ноги от непривычно высоких каблуков, да и спать вдруг захотелось. Во втором часу ночи мы, наконец, вырвались от пьяного Слизнорта и отправились в башню. Я уже мечтала о том, что буквально через пять минут обниму подушку, но моему желанию не было суждено сбыться. Джеймс протянул руку к двери спальни, но наткнулся на какое-то невидимое препятствие.

– Заклятие Недосягаемости? – с сомнением спросила я, подавляя зевок.
– Похоже на то... Алохомора!
Ничего не произошло.
– Ну, это было бы слишком просто, – буркнула я, ненавидя Бродягу. Кто еще мог запереться в нашей спальне? Девушка Римуса училась в Когтевране, а Питера в Пуффендуе, так что вряд ли там были они.
– И что теперь делать? – прошипела я.
– Пойдем в Выручай-комнату.
– Я не дойду, – простонала я, наконец сбрасывая ненавистные туфли. Никогда в жизни их больше не надену!

Джеймс взмахнул палочкой и трансфигурировал их в мягкие домашние тапочки. Я изумленно раскрыла рот.
– Как тебе это удалось?
Он усмехнулся.
– Трансфигурация – мой конек, Цветочек. Так мы идем?
В Выручай-комнате я попросила Джеймса превратить мое платье в ночную рубашку, но он возмущенно отказался, заявив, что не собирается портить такую красоту. Тогда я разделась и нырнула под одеяло голышом.
– Меня твоя нагота будет очень отвлекать, – заметил Джеймс, укладываясь рядом со мной. – Я точно не смогу уснуть.
– Джеймс, давай не сегодня, – сонно пробормотала я. – Я очень устала, правда.
– Слово дамы – закон, – он чмокнул меня в нос и заботливо укрыл одеялом. – Спи, мое солнце, пусть тебе приснится что-то очень приятное. Например, я.
Я не успела даже фыркнуть, поскольку тут же провалилась в сон.
Он мне действительно приснился. Сначала мы смеялись и щекотали друг друга, а потом снова вмешалось это. Он велел мне спасаться, велел спасать еще кого-то, вот только я не поняла, кого именно. А в следующий момент я услышала произнесенное заклятие и звук падающего тела...
– НЕЕЕЕЕЕЕТ!!!
– Лили, проснись! Что случилось?!
Я продолжала барахтаться и кричать. Сон был таким реалистичным!
– Лили, это просто сон, все хорошо! Я рядом!
Я, наконец, открыла глаза и тут же облегченно выдохнула. Он действительно рядом...
– Джеймс, я боюсь! Это уже не шутки! – вдруг зарыдала я и уткнулась лицом ему в грудь. Он моментально прижал меня к себе и принялся успокаивающе гладить по волосам.
– Что тебе приснилось? – ласково спросил он.
Давясь слезами и то и дело икая, я выложила все как на духу. По бесстрастному лицу Джеймса невозможно было понять, о чем он думает.
– Это не обычные сны, они вещие, я чувствую это!
– Не говори глупостей, дорогая. Ты просто видишь во сне то, чего больше всего страшишься, только и всего. Все будет хорошо, верь мне.
И я поверила. Не могла не поверить. Все действительно будет хорошо.