— «Превосходно» по всем предметам, — гордо и вместе с тем завистливо сказал Драко. — И ты даже не готовилась!

Гермиона пожала плечами.

— Я же говорила, что справлюсь, — просто ответила она, очевидно не особо заботясь о результатах. Еще одно отличие от прежней Гермионы.

Затем девушка подняла бокал: апельсиновый сок для нее и вино для других.

— Поздравляю всех вас! И за взросление!

Драко рассмеялся.

— К черту взросление, — произнес он. — За двух слизеринцев, которым удалось выжить в львином логове.

Гарри тоже поднял бокал, но взгляд его был более серьезным, чем у Драко.

— За то, что пережили семь лет борьбы с Волдемортом, — тихо сказал он. — И за победу над ним до окончания этого года.

— Правильно, — тихо согласился Драко, и все выпили.

Хотя экзамены завершились на прошлой неделе, и Драко получил отметки этим утром, ему все еще с трудом верилось, что школа теперь позади. Больше ни уроков, ни торопливо нацарапанных эссе, ни скучных лекций о рунах, защитных чарах и правильных движениях палочкой.

Обучение, разумеется, не закончилось, но оно перешло на совершенно новый уровень. Теперь он не ученик, а стажер.

По крайней мере, будет стажером, когда подойдет к концу официальное празднование и выпускной. Еще три дня, и он сможет переселиться из общежития Слизерина в удобные личные комнаты недалеко от лаборатории профессора Розен. Еще три дня, и он сбежит от постоянного внимания однокурсников, которые проверяли правильность его чистокровных взглядов, искали его совета и следили за его верностью Лорду.

Вместо этого он будет жить в замке, в котором находятся лишь члены Ордена и сторонники Дамблдора, люди, чьи мысли защищены усовершенствованным Обливиэйтом, и никто не сможет его предать.

Драко ничего не мог с собой поделать — он счастливо вздохнул.

— Жизнь теперь станет гораздо легче, — объявил он скорее целому миру и услышал, как Гарри согласно фыркнул.

— Только представь, сколько свободного времени появится, когда я перестану жаловаться на несправедливость, — ответил он. — И наконец-то у меня будет собственная комната. Я люблю друзей, но уже действует на нервы постоянно притворяться перед Симусом и Дином.

Гермиона улыбнулась и промолчала. Выражение ее карих глаз невозможно было прочесть.

— Полагаю, ты переедешь к Северусу? — спросил Драко. — Конечно, вы и так несколько месяцев живете вместе, но ты устроишь официальный переезд?

Гермиона кивнула:

— Конечно, у меня будет комната и в штаб-квартире, — сказала она. — На случай, если кто-то из внешнего круга будет интересоваться.

— Вы представьте, — поделился Гарри, — теперь после тренировки мы можем наконец-то доползти до ванной комнаты, а не прикидываться, что пришли со скучного урока. Честное слово, это худшая часть притворства, особенно когда ноги просто отваливаются.

— Да, это точно облегчение, — задумчиво согласилась Гермиона.

Гарри покраснел: подруга-то стала делать это задолго до него, да и скрываемые ею увечья были намного опаснее.

На мгновение Драко задумался, какими сведениями Гермиона будет кормить Волдеморта в следующие месяцы. Уроков нет, значит, она должна будет присутствовать на собраниях Ордена, и Пожиратели смерти будут ждать больше информации о деятельности Ордена.

Но сегодня он об этом не спросит. Сегодня время праздновать, вспоминать прошлое и напиваться.

Он не напивался с тех пор, как сменил лагерь, и по той же причине, что и Гермиона, — он может проболтаться, а рисковать нельзя. Он снова вздохнул и сделал глоток вина. Столько всего изменилось...

Гарри, будто подслушав его мысли, посмотрел на них, и его лицо вдруг озарила улыбка:

— Кто бы мог подумать год назад, что мы будем праздновать окончание учебы в личном спортзале Северуса...

— Уж точно не я, — решительно заявил Драко. — Ни за что в жизни.

Хотя он мысленно признался, что к тому времени стал задаваться вопросами о Поттере. Он дружил с Гермионой около года, и ее верность Мальчику-Который-Выжил постоянно раздражала.

— Я на это никогда не надеялась, — тихо сказала девушка, смотря то на одного, то на другого парня. Ее лицо ничего не выражало, но Драко видел, как много для нее значила эта новая троица, которая заменила прежнюю, так болезненно распавшуюся. — И я, конечно, не ожидала, что вы так хорошо поладите. Честно говоря, это пугает.

— Ну мы-то собираемся внушать ужас этому миру после смерти Волдеморта, — объявил Гарри, широко улыбаясь Драко. — И мы постараемся вызвать череду сердечных приступов и потрясений, пока можем. Я склонен объявить о нашей дружбе на церемонии выпуска и наблюдать за последующим столпотворением.

Гермиона притворно поджала губы, но Драко заметил в ее глазах веселость.

— Думаю, бурная смесь из сторонников Волдеморта и Дамблдора, а также родителей учеников, создадут предостаточно хаоса, — сухо заметила она. — Не говоря уж о всяком Уизли, живущем на земле.

Драко передернул плечами.

— Я рад, что они пока что не могут опозорить меня на людях.

— Они скоро воспользуются этой возможностью, — насмешливо ответил Гарри.

— Твоя мама тоже будет, Драко? — спросила Гермиона, ее голос был совершенно нейтральным. Как и выражение лица, заметил Драко, глянув на нее.

— Конечно. Она не пропустит повод похвастаться сыном и наследником, — ответил он; ему почти удалось скрыть горечь в голосе. — Полагаю, она будет сидеть в привычном кружке выпускников Слизерина.

Каким-то таинственным для Драко образом не только мужчинам Слизерина удавалось развить хорошую сеть обмена информацией, из которой миссис Малфой узнала о Гермионе и своем супруге. Очевидно, она рвала и метала три дня и даже настолько забылась, что отправила Драко неосмотрительное письмо о грязнокровной шлюхе, с которой он общается.

Драко был уверен, что только скандал и последующий позор удержали ее от огласки.

— Тогда постараюсь с ней не встречаться, — просто ответила Гермиона. — Миссис Паркинсон и миссис Забини тоже придут?

— Насколько я знаю, все будут, — ответил он. — Но даже не пытайся к ним подобраться. Это тесный круг по интересам, и они мало что знают, если судить по матери.

— Ты же не собираешься шпионить на выпускной церемонии? — изумился Гарри, и Драко ухмыльнулся.

Хоть Гарри и делал значительные успехи, гриффиндорские привычки порой давали о себе знать.

— Если бы было что-то стоящее, то определенно собиралась бы, — пожала плечами Гермиона. — Мне не нужно полностью сосредотачиваться на речи. К тому же, с большинством присутствующих у меня будет зрительный контакт.

— Возможно, у многих из них есть навыки в окклюменции, достаточные, чтобы тебя обнаружить, — предупредил Драко. — Они же из чистокровных.

Гермиона кивнула, уступая его доводу.

— А если собрать образцы их магического следа? Большинство из них не посещают места, из которых мы могли бы взять бокалы или столовые приборы, — сказала Гермиона.

Гарри громко застонал, прерывая подругу.

— Да хватит тебе, Гермиона! — он нарочно заканючил как ребенок, которому не дали игрушку. — Это же выпускной! Сегодня мы получили результаты, больше никакой школы, а Грюм все равно согнал с нас семь потов! Мы чудом сбежали из гостиной, а завтра нам не избавиться от однокурсников. Мы заслуживаем немного веселья! Ну почему ты сегодня такая серьезная?

Гермиона улыбнулась, и напряжение, которое Драко даже не заметил, исчезло из комнаты.

— А почему ты такой беззаботный? — спросила она в ответ. — Ты давно знал, что сегодня будут результаты, а учеба закончилась две недели назад.

— Выпускная неделя! — произнес Гарри, будто это все объясняло, и Драко притворно вздохнул. — Мы окончили школу, и я набрал достаточно баллов по Т.Р.И.Т.О.Н., чтобы заниматься, чем хочу. Впервые в жизни мне кажется, что я проживу достаточно, чтобы что-то по-настоящему выбрать. Так почему бы и не расслабиться?

Драко заметил, как Гермиона помрачнела, стала старше и показалась уставшей и невероятно грустной, прежде, чем черты лица вновь разгладились. Он мысленно согласился. В легкомысленном отношении Гарри не было ничего постыдного.

Слизеринец снова задумался, как мог он считать Мальчика-Который-Выжил поверхностным и высокомерным хвастуном.

— Нам еще предстоит битва, — заметила Гермиона с неохотой. Она, наверное, не хотела портить на редкость хорошее настроение Гарри. — До нее еще несколько месяцев, но не стоит об этом забывать.

— Знаю, что вам это не понравится, — ответил Гарри, — учитывая, что один из вас — хладнокровный слизеринец, а вторая — хладнокровный гений, — он улыбнулся друзьям, — но все не так страшно, ведь я знаю, что вы оба со мной. Когда еще на пятом курсе я узнал, что моя задача — убить Волдеморта, я не мог пошевелиться от страха. По-моему, весь шестой год я был будто остолбеневший. Мне всегда казалась, что придется сражаться в одиночестве, это моя судьба — либо он, либо я. И хотя ты и Рон были хорошими друзьями, — он, будто бы извиняясь, посмотрел на Гермиону, — я не ожидал, что вы будете со мной до самого конца.

Он снова улыбнулся.

— Теперь я знаю, что не одинок. Вы оба будете рядом. И Северус, и Рон, и весь Орден. Это не так уж и плохо по сравнению с битвой один на один с самым опасным магом в истории.

Он ухмыльнулся еще шире, очевидно желая закончить импровизированную речь самой пафосной фразочкой.

— Пока мы вместе, ничего плохого не случится, — заявил он, словно это была непреложная правда.

Драко, как порядочный слизеринец, осуждающе фыркнул, слегка усмехнулся и всячески показал, какую сентиментальную несуразицу произнес Гарри. Гриффиндорец рассмеялся и вновь наполнил бокалы. Все вместе снова посмеялись и стали обсуждать предстоящий выпускной.

Но что-то было не так, и Драко потребовалось некоторое время, чтобы разобраться.

Обычно на такие слезливые заявления Гермиона отвечала объятиями, восхищенной улыбкой и смущением. Но в этот раз никаких объятий не было. Пока Гарри и Драко разговаривали, она молча сидела на полу и выглядела несчастной. Единственное, что она обняла за весь вечер, — это свои колени. Она прижала их с таким видом, словно ей требовались поддержка и утешение.

Определенно что-то в речи Гарри ее глубоко расстроило.



Часы показывали четверть четвертого, когда Гарри и Рон постучали в комнату старосты.

Дверь открылась, и на пороге показалась Гермиона. Было странно видеть ее в обычной школьной форме, туфлях, отполированных до зеркального блеска, и с возбужденной и нетерпеливой улыбкой на губах. В последние недели Гарри редко видел подругу в этой комнате, и образ прилежной ученицы успел побледнеть по сравнению со шпионкой, с которой он проводил последние месяцы.

— Готовы? — спросила девушка. — Я так волнуюсь! Всю ночь репетировала речь, но боюсь, не там расставила смысловые акценты. Может, еще раз пройтись? В одной книге я вычитала, что...

— Гермиона! — Гарри перебил нескончаемую болтовню и криво ухмыльнулся. — Мы одни.

— А-а, — протянула подруга и тут же расслабилась. Оглядев гостиную, она кивнула Невиллу, Рону и Джинни. — Тогда идем?

Большую часть пути к Большому залу все хранили молчание. Гарри и Рон незаметно терли места ушибов. В последнюю неделю тренировки Ордена стали интенсивнее, и на обычную боль в мышцах они уже не жаловались.

— Не могу дождаться, когда все это закончится, — пробормотала Гермиона, пока они спускались по движущимся лестницам. — Тогда останется всего два дня, и можно распрощаться с всезнайкой Гермионой. Она раздражает даже меня.

— Не смей обижать моих друзей, — насмешливо упрекнул Гарри, и девушка усмехнулась, оценив шутку.

— Что скажешь в речи, Гермиона? — спросил Невилл.

Она пожала плечами:

— Да как обычно. Мы все так рады, горды и прочее, сейчас темные времена, но мы все выполним свой долг. Спасибо всем учителям и так далее.

— А-а, — ответил Невилл, не зная, как реагировать на это довольно скучное краткое изложение. — Звучит неплохо.

— Звучит соответствующе, — спокойно согласилась она. — Но что еще мне сказать? Я живу, чтобы служить.

— В самом деле? — протянул Гарри, идеально изображая Драко, и подруга рассмеялась. — В таком случае у меня завалялся список...

— Не думаю, что... — начала Гермиона, но тут же продолжила совершенно другим тоном, — окончание школы означает, что можно меньше учиться. Как раз наоборот! Если хотите стать аврорами, то вам двоим следует все лето упорно трудиться!

Даже Рон научился соответствующе реагировать на такие перемены: он просто закатил глаза.

— Дай нам отдохнуть, Гермиона, — простонал он. — Сегодня выпускной, можем мы хоть разок поговорить о чем-нибудь другом?

Девушка фыркнула и отправила многозначительный взгляд в сторону семикурсников с Когтеврана, появившихся в коридоре слева от них, как будто говоря: «Видите, с чем мне приходится мириться?», и пропустила их вперед в Большой зал.

Когда компания подошла к Залу, вестибюль кишел людьми. На церемонию допустили только выпускников, их семьи и ближайших друзей. Однако, учитывая, что родословные чистокровных волшебников были настолько ветвистыми, что умещались только на стенах гостиной, то такая мера была бесполезной.

Друзья держались несколько в стороне, поскольку Гермиона неприятно себя чувствовала в толпе, да и Гарри прошел уже достаточно тренировок и беспокоился, если спину не защищала стена.

Они молча наблюдали за хаосом, который оптимист назвал бы собранием волшебников, смотрели, как мимо проходят друзья и знакомые, окруженные семьями, счастливо болтают и наслаждаются гордыми взглядами родителей.

Невилл присоединился к бабушке и группе каких-то людей, которых Гарри в жизни не видел, но все они отличались теми же грязно-каштановыми волосами и круглым подбородком, на которые так часто жаловался Невилл.

Джинни и Рон отправились на поиски своей семьи, которая, как обычно, появится в последнюю минуту. За годы семейство Уизли отточило до совершенства искусство едва не опаздывать, так что Гарри не переставал удивляться.

Вскоре у стены стояли только Гарри и Гермиона, молча наблюдая, как толпы людей образуются, разделяются и передвигаются. Казалось, они единственные в Хогвартсе, кто остался сегодня без семьи. Будто подслушав его мысль, Гермиона приблизилась к другу, пока их руки не соприкоснулись, скрытые праздничными мантиями. Гарри улыбнулся. Пусть здесь и не было кровных родственников, но были люди, ставшие ему настоящей семьей.

Гарри сильнее сжал руку подруги, когда они заметили проплывающих мимо Драко и миссис Малфой. Слизеринец ухмылялся, а на лице его матери застыло отвращение, будто она учуяла какой-то мерзкий запах.

Больно быть так далеко, даже когда знаешь, что это необходимо.

Когда Нарцисса Малфой проходила мимо, что-то изменилось. Против собственной воли и всяких чистокровных обычаев, о которых только слышал Гарри, она посмотрела в лицо Гермионе и на мгновение замедлила шаг.

Гарри прекрасно знал, что нельзя поворачиваться и смотреть на Гермиону, однако краем глаза все-таки заметил на лице подруги холодное высокомерие и издевку. Пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться.

Драко взял под руку мать, чьи манеры рушились под напором ревности и ярости, и повел ее дальше, что-то мягко и быстро нашептывая.

— Было забавно, — пробормотала Гермиона, когда Малфои исчезли из виду.

Гарри собрался высказаться об искаженном чувстве юмора подруги, но тут приблизилась семья Уизли, и некоторое время они только обнимались, Молли и Артур, как обычно, суетились, старшие братья Уизли хлопали по плечу, а Джинни поцеловала в щеку.

Но вскоре время, отведенное для проявления чувств, прошло, и все направились в Большой зал, великолепно украшенный по случаю. Флаги факультетов развевались от дуновения магического ветра, а на месте столов расставили ряды стульев.

Гарри с уважением кивнул Артуру и Молли Уизли и терпеливо подождал, пока Рон получал последнюю порцию объятий, поздравлений и насмешек (последние, разумеется, отпускали близнецы, которые за спиной матери раздавали в вестибюле порцию «ужастиков умников Уизли», выпущенную специально в честь праздника). Затем троица направилась вперед, где находились места для уже бывших семикурсников Хогвартса.

Речь Дамблдора была долгой, наполненной веселыми воспоминаниями. Казалось, что даже глава Ордена Феникса решил сегодня забыть о политике. Это очень тронуло Гарри. Его желание быть нормальным практически забылось за месяцы тренировок и подготовки к битве, но сегодня он был почти обычным Гарри — просто учеником, который праздновал выпускной.

Затем студенты должны были пройти на платформу, где обычно находился учительский стол, а деканы факультетов собирались раздавать дипломы.

Слизеринцы шли первыми. Было так странно видеть группу учеников, одетых в зеленое, без темноволосого профессора с крючковатым носом. Северус стал частью Хогвартса в представлении Гарри, и сейчас отсутствие зельевара удивило его, даже спустя месяцы после ухода в отставку.

Северус жалел, что не будет на празднике, не увидит выпуск Гермионы и Драко, но они решили, что риск слишком велик, неизвестно, сколько в зале будет будущих или настоящих Пожирателей.

Пока Гермиона поднималась на платформу рядом с Гарри, он заметил, как глаза подруги внимательно за всем следят, как и в вестибюле. Она состояла в команде Ордена, отвечающей за безопасность в этот вечер, и убедила Гарри, что они отлично защищены.

И все же ей не хотелось потерять бдительность даже на мгновение. Удивительно, как ее взгляд совершенно незаметно охватывал каждый угол зала. Она выглядела как обычная взволнованная ученица, готовая приступить к речи.

Профессор МакГонагалл уже ждала на платформе, рядом с ней парила стопка запечатанных свитков.

Она, как обычно, выглядела строго и плотно сжимала губы, но в ее глазах было нечто большее, чем холодный профессионализм, когда она протягивала дипломы.

— Я вами горжусь, — сказала она, когда все ученики прижимали к груди заветные свитки. — Сам Годрик Гриффиндор гордился бы вами.

Гарри встретился с ней взглядом и улыбнулся, и на мгновение профессор МакГонагалл позволила себе улыбнуться в ответ. Оба знали, что увидятся завтра в штаб-квартире Ордена, будут планировать и тренироваться, как коллеги, которыми они были уже на протяжении месяцев, но сегодня она была учителем Гарри в последний раз, и он радовался, что декан им гордится.

Все, кроме Гермионы, спустились с платформы и заняли свои места. Девушка осталась рядом с МакГонагалл, она выглядела маленькой и взволнованной.

Гермиону представили как старосту и лучшую ученицу года, затем профессор ободряюще похлопала свою ученицу по плечу, применила заклинание «Сонорус», и внезапно девушка осталась совсем одна.

— Сегодня, — через мгновение начала она, глаза окружающих были прикованы к ней, — день перемен. Сегодня наступает конец нашего путешествия. И начало следующего ¬— более долгого и трудного.

Она остановилась, и в тишине Гарри понял: подруга решила выступить не просто с небольшой и радостной речью, которую ожидают от старосты. Она решила рассказать им правду, надежно скрытую за безобидными фразами. Он заметил, как Невилл и Джинни выпрямились, их лица стали более серьезными и взрослыми; они тоже поняли, что делает Гермиона. Краем глаза Гарри заметил мимолетную улыбку Драко, которую заменила снисходительная усмешка.

Гарри снова перевел взгляд на платформу и встретился глазами с подругой. Он радовался, что она так поступает, делает эту речь значимой для всех. Он не хотел оглядываться на выпускной, как на какое-то мимолетное действо. Он хотел, чтобы этот день остался в памяти навсегда.

— За эти семь лет мы выросли из детей, трепещущих перед окружающим нас миром, до ответственных взрослых, готовых изменить мир к лучшему. Мы многому научились, — она оглядела своих однокурсников. — Хотя мы никогда не будем знать достаточно, — добавила она, и по рядам пробежал одобрительный смех.

— На пути к этому дню мы нашли дружбу, на которую никогда не надеялись, и участвовали в конфликтах, которых никогда не ожидали.

Перед глазами Гарри возникло воспоминание о властной девочке, которая отчитывала его за нарушение школьных правил, пряталась от горного тролля в туалете, и образ высокомерного мальчика с заостренными чертами лица и светлыми волосами, который приветственно протягивал руку.

— Не все из нас дошли до выпуска, — сказала она; все наверняка вспомнили учеников, покинувших школу после СОВ, но Гарри вспомнил Седрика Диггори и Теодора Нотта. — Но те, кто остались, стали лучше. Мы научились, когда необходимо, прислушиваться к другим и, когда нужно, немного нарушить правила.

Участники ОД усмехнулись, и Гарри заметил, как профессор МакГонагалл отвернулась на секунду, чтобы скрыть улыбку.

— Мы научились, когда нужно доверять и когда сомневаться.

Перед мысленным взором Гарри возникло лицо Северуса, а следом за ним — Рона.

— А некоторым из нас пришлось измениться против собственной воли. Некоторым пришлось уступить необходимости. Некоторые испытали несправедливость, а некоторые почти сдались.

Гермиона выпрямилась и впервые за всю речь улыбнулась. Боковые зрением Гарри заметил, что его однокурсники, как завороженные, ловят каждое ее слово.

Этот год был непростым даже для тех, кто не участвовал в войне, для тех, кто и не догадывался о скрытом и темном мире, куда снова и снова попадали их друзья. Но даже те, кто не помнил василиска, дементоров или Амбридж, даже они грустили, тосковали по дому или подвергались издевкам.

— Но сегодня, — голос Гермионы зазвучал тепло и уверенно, — мы здесь. Мы справились, несмотря на наши страхи. И сегодня все, что мы сделали, будет признано. С сегодняшнего дня мы становимся взрослыми. Теперь мы вольны выбирать собственный путь. И мы обязаны это сделать.

Она перевела взгляд на задние ряды, где сидели семьи учеников, затем посмотрела на учителей.

— Мы благодарны тем, кто оберегал и защищал нас. Но теперь мы будем стоять сами за себя. Скоро их обязанности станут нашими. И наше присутствие, и присутствие людей, обучивших нас, доказывают, что мы к этому готовы.

Она замолчала и снова улыбнулась.

— Желаю вам всего самого лучшего. Счастливого и спокойного пути всем нам!