- Неужели ты думал, что твоя жена разбирается в моих делах лучше меня?

Габи сидит напротив меня и снова говорит о своем бизнесе. Если честно, я не понимаю, что ей от меня нужно. Вероятно, она думает, что я обязан помочь ей по старой памяти. Конечно, пойти к министру и заверить его в том, что Габриэль Бэнсон не замышляет ничего противозаконного, не составит труда, но отчего-то мне кажется, что это плохая идея, и я уже говорил ей об этом.

Не знаю, на что она рассчитывает в случае со мной. Наше расставание было неизбежно, но инициатором стала она. Ей не хватало романтики и острых ощущений. Да, я не могу догадаться усыпать всю квартиру лепестками роз лишь для того, чтобы поздравить ее с днем рождения. Я не прыгаю с крыши, выкрикивая в полете признания в любви. И я не бросаю все дела только из-за того, что моя женщина сломала ноготь.

Вся беда в том, что ей всегда было мало моего внимания. Иногда она требовала от меня даже то, чего я не делал для своей дочери. Укачивать ее на ночь, когда ей было страшно, жалеть, если она случайно порежется кухонным ножом…

Я никогда не сравнивал ее и Джинни – я даже не думал об этом. А сейчас, после того, что произошло, я не могу не сделать этого. Джинни очень самостоятельная. По рассказам Робби, она помогала ему бороться с Зигфридом, даже несмотря на то, что тот несколько раз сбивал ее с ног. Она очень смелая. И даже после всего, что произошло, она продолжала думать не только о себе. Она с легкостью отпустила меня завершать свои дела и в больницу отправилась без сопровождения. Конечно, там были медики и прочие посторонние лица, но если бы на ее месте была Габи, она бы непременно потребовала, чтобы именно я поехал в эту больницу вместе с ней. А после, когда я пришел к нам в спальню, Джинни ни словом не обмолвилась обо всем, что с ней произошло. Она не просила обнять или укачать ее, но мне почему-то самому хотелось сделать что-нибудь для нее. Мне самому хотелось обнять ее и убедиться, что с ней все в порядке.

И даже в отношении своей работы жена никогда не просила у меня помощи. А Габи… даже за те два года, что мы прожили вместе, мне пришлось несколько раз вмешаться в ее дела. Конечно, она очень умна и отличается деловой хваткой, к тому же она знает, где и как себя нужно вести, но в некоторых вопросах она бывает не совсем самостоятельной. Как, например, сейчас.

- Разумеется, я рада, что у тебя и твоей жены все хорошо. Она даже стала красивее, честное слово. И давно вы вместе?

- Уже несколько месяцев. А как твои дела? Вы с…

- Нет, мы расстались еще в августе. Сразу после того, как ты уехал из Америки.

Я удивленно поднимаю брови – наверное, научился у Джинни – и спрашиваю:

- А он чем не угодил?

- Я стала скучать по тебе, - улыбаясь, отвечает она.

Наверное, я совсем отвык от нее. Раньше, когда у меня и Джинни дела были ни к черту, Габи казалась мне чертовски привлекательной женщиной. Все дело было в том, что я отвык от своей жены и забыл о том, какая она у меня на самом деле. Джинни слишком честная для того, чтобы так неприкрыто лгать, глядя мне в глаза.

- Правда? – я вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла.

- Только не заставляй меня умолять, - серьезно говорит Габи.

- Я и не заставляю.

Она смеется и поправляет волосы. Скорее всего, она помнит, что я их очень любил. Мне и сейчас они нравятся.

- Но ты ведь не соглашаешься помочь мне.

- Габи, неужели ты еще не поняла, что я не стану тебе в этом помогать? Если я говорю «нет», это значит, что я действительно не собираюсь ничего делать.

Она отводит взгляд и поджимает губы. Я знаю, это плохой знак. Сейчас либо начнется истерика, либо… не знаю, что она еще может придумать.

- Вот, значит, как. Так ты поступаешь со своими женщинами? Когда тебе надоела жена, ты нашел себе другую подстилку и играл с ней до тех пор, пока она тебе не надоела, а потом, когда захотелось тепла, уюта и женщины своего возраста, ты вдруг вспомнил о том, что у тебя есть законная супруга? Так, получается?

О, Господи…

Теперь ее не остановить, нужно только переждать. Я даю ей возможность высказаться, пока она не выходит за положенный звуковой диапазон.

- И теперь, когда ты вновь нашел утешение в ее объятиях, ты вдруг вспомнил, что любишь ее. Давай, еще скажи, что всегда любил ее, даже в то время, когда клялся мне в том же самом! Что же ты молчишь?

Я пожимаю плечами:

- А о чем мне говорить? Я вообще никогда не вмешивал личную жизнь в свои дела, но сейчас тебе нужно высказаться, и ты должна получить такую возможность.

- Отлично. Значит, ты даешь мне возможность высказаться? Ты меня поражаешь своей толстокожестью, Гарри! Хотя чему я удивляюсь? Ведь именно из-за этого нам пришлось расстаться, помнишь?

Я бы предпочел, чтоб она говорила чуть потише, но если ей так хочется покричать, пусть делает, что хочет. По крайней мере, у меня в приемной сидит не Дженис, которая мастерски умела собирать всю ненужную информацию. Если я скажу миссис Прайс, чтоб она никому ничего не рассказывала, она будем молчать.

- Ты вообще какой-то странный человек, - продолжает Габи. – Я высказала тебе все свои претензии, но ты ничего не предпринял. Даже тогда, когда я сказала, что нашла другого, ты предпочел не бороться за меня, а просто откатиться в сторону. Да что ты за мужчина такой? Кто так поступает, Гарри? Ты ведь просто собрал вещи и ушел, как я того просила.

- А что я должен был сделать?

Она раздумывает несколько секунд прежде, чем ответить:

- Как тебе объяснить? Ты даже не захотел спросить, что можно предпринять, чтоб спасти наши отношения. А теперь у меня такое ощущение, что ты просто обрадовался возможности сбежать от меня и вернуться к жене! Ты, наверное, просто соскучился по своей рыжей потас…

- Все, - я не могу позволить ей договорить – замолчи.

Габи замирает с открытым ртом, вероятно, пытаясь осознать, что она только что чуть не сказала. Я точно знаю, что мысленно она уже много раз наделяла Джинни разными эпитетами, но никогда не позволяла себе сказать этого вслух. Наверное, она просто чувствовала свое превосходство над ней и не считала нужным тратиться на то, что ниже ее достоинства. Не понимаю, откуда она это взяла…

Я никогда не говорил ей, что она лучше Джинни. Я вообще старался ее не обманывать. Забыть то, какой была жена до рождения детей и до начала всех проблем, оказалось невозможным. Откуда мне было знать, что она и сейчас такая? Я старался жить с Габи и отдавать ей все, что мог.

- Прости, - шепотом говорит она и отводит взгляд.

Я молчу. Мне не хочется говорить ей, что она не виновата, что все порядке и так далее. На этот раз пусть ведет себя, как взрослая, и за все отвечает сама.

- Прости, - повторяет она. – Просто ты не понимаешь, каково это – чувствовать себя брошенной. Ты променял меня на нее. Я все время думаю о том, чего тебе не хватало со мной. Чем она лучше? Почему ты вернулся к ней сразу же, как у тебя появилась возможность? И теперь ты слушаешься ее беспрекословно, чего со мной ты никогда не делал.

Господи, да неужели это волнует всех женщин? Когда я узнал, что Джинни спала с Крамом, меня волновало только одно – любила ли она его. Ну, и еще меня тревожили некоторые подробности их интимной жизни, но об этом мы с женой еще поговорим. А их волнует только одно: «Чем та, другая, лучше меня?»

- Ты же любишь ее, я видела. Любуешься каждым ее движением, восхищаешься каждым словом. Ты прямо влюблен в собственную жену! Наверное, поэтому ты и не развелся с ней, да? Всегда думал о том, что можешь вернуться? Тебе было страшно, что если ты сожжешь все мосты, то уже никогда не сможешь прийти к ней, да? И ты лгал мне все время?

Я должен ей это сказать.

- Господи, Габи, да я не только тебе лгал. Я и себя обманывал.

Она опять застывает и теперь начинает плакать.

- То есть ты никогда…

Да, получается, что никогда не любил тебя. И не надо сейчас говорить, что я тебя обманул. Ты ведь тоже меня не любила, разве нет?

Она вытирает слезы кончиками пальцев и старается улыбнуться.

- Теперь все ясно.

- Что именно тебе ясно? – хмурюсь я.

Пахнет очередным подвохом.

- Почему ты не хочешь мне помогать. Конечно, зачем тебе напрягаться из-за той, что для тебя вообще ничего не значит?

О, ясно. Она пытается поймать меня на совесть. Ладно, попробуем иначе.

- А ты сейчас пытаешься выколотить из меня согласие только во имя нашей погибшей любви? По-моему, ты сейчас тоже все делаешь только для себя.

- Все ясно, - резко прерывает меня она и поднимается с кресла. – Может, еще увидимся, Гарри.

Она скрывается за дверью, а я остаюсь в кабинете. Можно выдохнуть.

***

Наконец-то я в гостях у Оливера и Варианны. Я сто лет у них не была.

Как-то непривычно видеть их в доме сразу обоих – обычно они появляются по одному. Пока Варианна гуляет по магазинам, Оливер занимается своими клубными делами в доме. Если он на работе, Варианна зовет меня на чай и занимается обсуждением городских сплетен. Поэтому я обычно делю их на два. Иногда хожу в гости к Оливеру, чтоб помочь ему с документами, а в остальное время – к Варианне, просто поболтать. К Вудам, как к паре, я хожу крайне редко.

Сегодня я у четы Вудов, что само по себе удивительно.

- Мы вот что хотели сказать, - объясняет цель приглашения Олли. – Меня назначили главным тренером.

- Поздравляю, - без особого энтузиазма отзываюсь я.

Я же знаю, как он этого не хотел.

Тут в дело вступает его жена.

- И мы должны устроить прием, - добавляет она.

- Ага, понимаю. Я могу чем-то помочь?

Не хочется сейчас этим заниматься, но ведь они мои старые друзья…

- Нет, с этим все в порядке, - качает головой Олли. – Просто мы хотели пригласить тебя и Гарри.

- И только?

- Ну, да.

Видно, что ему есть еще что сказать, но он не знает, как это сделать. Варианна дает ему время собраться с мыслями и выжидающе смотрит на него, но после нескольких минут молчания решает помочь своему мужу.

Она выпрямляет спину и расправляет плечи, как будто собирается с кем-то подраться.

- Мы все знаем про тебя и Виктора, - твердо говорит она. – Мы видели вас в тот день на стадионе. Это не наше дело, что между вами происходит, но мы считаем своим долгом предупредить тебя, что Крам тоже приглашен. Это не мы решили, так было нужно управлению, и теперь он тоже будет там. Наверное, у них есть какие-то планы на него, или они просто решили поддержать дружбу народов, не знаю. Если Гарри не в курсе о Викторе, тебе лучше быть осторожнее. Я не хочу, чтобы на приеме что-то произошло.

Охренеть...

- Вы видели нас? – уточняю я. – Когда именно вы нас видели?

- В день детского праздника, - вздыхает Оливер. – Там, в мужской раздевалке. Вы обнимались. Мерлин, Джинни, мы тебя не осуждаем, но ты теперь живешь с Гарри, так что если Виктор станет ревновать или делать еще что-нибудь такое же…

- Ничего не будет. Все закончилось там же, на стадионе, - говорю я.

- Нет, ты не должна оправдываться, - взмахивает руками Варианна. – Мы не хотим лезть в твою жизнь, ты же наша подруга! Мы просто подумали, что это было бы глупо – знать о том, что Виктор будет там, и ничего тебе не сказать.

Черт возьми, все-таки настоящие друзья – они всегда настоящие. Хорошо, что нас видели только они. Или еще кто-то видел?

Я провожу у них еще полчаса и, вежливо поблагодарив, ухожу домой. Нужно сразу предупредить мужа, иначе там точно случится что-нибудь неприятное. Тем более, я помню, какая у него была реакция, когда он все узнал.

Хорошо, что я успела все приготовить еще до того, как ушла к Вудам – Гарри уже дома. Когда я выхожу из камина, он как раз стоит в гостиной и кладет свою сумку на стул. Он только что пришел.

- О, а вот и ты, - увидев меня, улыбается он. – А где Дик?

- Я отвезла его к Айрис.

- Она приехала?

- Да, она уже дома.

- И как у нее дела?

Я поднимаю на него взгляд.

- Лучше расскажи, как дела у тебя.

Гарри невесело ухмыляется:

- Полный порядок. Габи уже побывала в моем кабинете.

- И как?

- Я не согласился. А ты чего такая задумчивая?

- Так, ничего. Пойдем ужинать.

Он кивает, глядя на меня, и, взяв за руку, ведет на кухню.

***

Она явно чем-то обеспокоена. Но пока она ничего не говорит сама – из нее даже клещами слова не вытянешь. Придется подождать.

- Оливера назначили главным тренером, - словно прочитав мои мысли, сообщает она.

Пока все в порядке. Конечно, я помню, в каком шоке был Вуд, когда услышал от собственных детей о том, что его собираются назначить главным тренером, но сейчас он уже должен к этому привыкнуть. И вообще это не наши проблемы.

- Ясно.

- И они с Варианной устраивают торжественный прием в честь назначения.

Вот оно что. Джинни не любит подобные мероприятия, это я помню. По крайней мере, в последнее время такие известия не вызывали у нее никакого восторга. Хотя это еще не повод для того, чтоб сидеть с таким мрачным лицом.

- Мы приглашены, да? - я стараюсь помочь ей договорить.

- И Виктор тоже приглашен.

Вот теперь все понятно.

- Крам? – лишний раз уточню я.

- Ну, да, а какой еще, - ухмыляется она.

Я откладываю ложку и смотрю на нее. Интересно, чем она так обеспокоена? Тем, что он увидит нас вместе и обидится на нее? Так они вроде уже не встречаются. Или она опасается моей реакции?

- И? Это тебя так тревожит?

- Не знаю. Я не думала, что придется с ним встретиться так рано.

- Раньше или позже – какая разница? Ты же ему все объяснила.

- Но ведь он же живой человек, - возражает она.

Вот в чем дело. Она боится, что ему будет неудобно?

- Знаешь, у меня сегодня был не очень приятный разговор с Габи. Ей тоже было неуютно, но мне пришлось расставить все по своим местам. И выглядел я при этом последней сволочью.

Джинни заметно оживляется и подается вперед:

- То есть?

- То есть она наговорила мне всяких вещей, о которых я раньше даже не задумывался.

Видя ее любопытство, я пересказываю ей в общих чертах все, что мне пришлось услышать ранее, и замечаю, что ее это явно веселит.

- Значит, ты у нас – коварный соблазнитель невинных девушек? Сначала укладываешь их к себе в постель, а потом бросаешь ради старухи-жены, - заключает она и звонко смеется.

Мне, допустим, совсем не смешно. В какой-то момент Габи была так убедительна, что я даже поверил в ее слова. Что и говорить, ощущение было не из приятных.

- Не хочу быть грубым, - медленно говорю я – но раз уж я такой мерзкий тип, и терять мне нечего, то позволю себе кое-что заметить.

- Я слушаю, - она улыбается и опирается локтями о столешницу.

- Если уж мне пришлось повести себя, как последний засранец, то придется тебе тоже так поступить. Мы же вроде как одна плоть и кровь, да?

- И что ты имеешь в виду? Что я должна сделать?

- Ты должна окончательно во всем разобраться.

- Как это сделал ты?

- Точно.

Джинни непонимающе моргает и явно пытается понять, чего я от нее хочу.

- Я ведь не просто не согласился ей помочь. Я дал ей понять, что люблю тебя.

- И ты хочешь, чтоб я сделала то же самое?

Кажется, она слегка в шоке. Если честно, мне не совсем понятны причины ее замешательства.

- Да, хочу. Раз уж мы теперь вместе, и ты любишь меня, придется ему об этом узнать. Я уже думал о том, что нужно вам нужно объясниться с ним, но не знал, когда мы с Крамом снова встретимся. Раз уж этот день не так далек, можно и воспользоваться ситуацией.

- Но…

- Что «но»?

- Это будет слишком… некрасиво по отношению к нему.

Что значит «некрасиво»? Она что – издевается надо мной?

Тем временем она продолжает:

- И потом, Габи сама во всем виновата. Она же сама пришла к нам в дом, стала просить тебя о помощи в своих махинациях, она фактически сама напросилась на неприятный разговор. А Виктор еще ничего не сделал. Мне и так его…

- Жалеешь его? Джинни, но ведь ты не можешь поделить себя надвое. Раз уж ты снова вернулась ко мне, я не стану делать вид, что нормально отношусь ко всему, что между вами было.

Джинни отворачивается и смотрит в окно, собираясь с мыслями.

Она говорила, что никогда не пыталась себя обмануть. Говорила, что Виктор никогда не казался ей любовью всей жизни, и она даже не думала заводить с ним серьезных отношений. А что происходит теперь? Она ведет себя так, словно это я – любовник, а Виктор – законный муж, хотя на самом деле все как раз наоборот.

- Я и так выгляжу перед ним так, словно использовала его и выбросила. Самое ужасное, что ему будет больно по-настоящему. Твоей Габи было только обидно, что ты не хочешь ей помочь, даже несмотря на то, что вы были любовниками. С ним другое дело.

Понятно. Здесь она, конечно, права. Но для меня все равно не имеет значения, что испытывает он. Главное – это то, что чувствует она.

- Джинни, я не требую от тебя невозможного. И никого обманывать не нужно. Просто не забывай о том, что я тоже тебя люблю.

Она поворачивается ко мне, и в ее глазах вспыхивают искры. Наверное, она мне еще не верит. Да и вообще на фоне всех произошедших событий мои признания и требования выглядят, по меньшей мере, странно.

Но я думаю, что все наши проблемы и измены начались из-за того, что мы искали компромисс в наших отношениях. Ничего не рассказывали, ничего не выясняли до конца. Мы только выворачивали наши проблемы наизнанку, но даже не думали о том, что должны принять конкретные решения. Сейчас, когда нам выпал второй шанс, я не хочу думать о том, что все повторится. Никаких колебаний и компромиссов быть не должно.
Если уж мы вместе, несмотря на все, что нам пришлось пережить, то я уж точно не дам Краму все испортить. Придется и здесь поработать злодеем, раз она не хочет.

- Ты должен понимать, что мне сложно в это поверить, - наконец, говорит Джинни. – Я еще до сих пор не осознала всего, что с нами произошло. Мне кажется, что все это происходит не с нами. Как будто… я сейчас проснусь, и мы с тобой снова спим в разных спальнях и видимся только за завтраком и ужином. Иногда мне кажется, что все, происходящее с нами – ненормально.

- Если мы хотели расстаться, нужно было разводиться. Так как мы этого не сделали…

- Мы не разводились из-за детей. Нам не нужен был шум вокруг нашей семьи, публичные разбирательства, грязные сплетни… Джейми уже ходил в школу, помнишь? Представь, как это могло отразиться на нем.

Да, помню. Но все же мне кажется, что наш формальный брак значит намного больше, чем все отношения за его пределами.

- Знаешь, сейчас мне становится сложно поверить, что ты действительно хочешь вернуться ко мне, - говорю я. – Такое ощущение, что все происходит помимо твоей воли, и я слишком тороплю события. Ты мне не веришь, но тебе жаль Крама, и ты не хочешь причинять ему боль. Как мне это понимать? Ты же сама говорила, что никогда не пыталась себя обмануть.

- Просто дай мне немного времени, - вздыхает она и встает из-за стола.

Времени у нас достаточно, но дело тут совсем в другом.

Я понимаю, что не должен ничего у нее требовать, но и позволить ей снова зажить двойной жизнью я тоже не могу.

Знать бы, о чем она сейчас думает…