Весна, вместо радости и надежд, принесла с собой горе и страх. Операции, предпринимаемые Орденом Феникса против армии Волдеморта, стали проваливаться. Складывалось впечатление, что Пожиратели заранее ждали их. Ожесточенные схватки заканчивались тяжелыми ранениями, а порой и гибелью орденцев. Более того, Пожиратели начали нападать именно на членов Ордена, словно знали о том, кто в него входит.

В марте погиб Эдгар Боунс вместе с женой и двумя маленькими сынишками, которые еще даже в школу не ходили. На них напали вечером, когда семья, ничего не подозревая, спокойно ужинала в своем доме. После этого случая Джеймс наложил на особняк в Годриковой Лощине все защитные заклинания, какие только знал. Несколько добавил еще Сириус, вспомнив те, которыми был защищен его родной дом на площади Гриммо.

Братья Пруэтт погибли в схватке с пятью Пожирателями, захватив с собой троих из них. И опять же — враги явились прямо в их дом. Исчез Карадок Диборн, и как его не искали, тела так и не нашли. Что с ним сделали, осталось загадкой.

Было кристально ясно, что Волдеморт методично уничтожает членов Ордена Феникса. Единственный напрашивающийся вывод озвучил Дамблдор во время одного из тревожных заседаний:

— Среди нас появился шпион. Это очевидно.

Вычислить шпиона не удавалось: в тех операциях, которые раз за разом проваливались, участвовали разные люди. Усилилась подозрительность — уже нельзя было быть уверенным даже в своих, орденцах. И это безумно выматывало.

Лили жила в постоянном ужасе за Джеймса, за друзей, за своего еще не рожденного ребенка. В каком страшном мире предстоит ему появиться на свет! Как уберечь его, как защитить? Ей постоянно снились кошмары, в которых Волдеморт приходил в их дом.

Муж ворчал, что ей нельзя волноваться, что надо беречь себя, что она уже совсем осунулась. Но Лили ничего не могла с собой поделать: постоянный страх за близких прочно поселился в ее сердце. Да Джим и сам был все время на нервах, хотя старался не показывать жене свою тревогу, но она видела, с каким облегчением он вздыхает каждый раз, когда, вернувшись домой, видит ее целой и невредимой, с какой тоской и беспокойством смотрит на нее, уходя утром в Орден. Если раньше друзья большей частью развлекали Лили в отсутствие Джеймса, то теперь ее действительно охраняли.

И как же изменились ее мальчики! Куда делись их мародерская бесшабашность и умение найти смешное в любой ситуации? Даже никогда не унывающий Сириус, умеющий что угодно превратить в самый настоящий балаган, притих и посерьезнел.

Порой нервы не выдерживали, и, когда ее никто не видел, Лили рыдала в подушку. Но такое состояние было вредно для ребенка, и она стала варить себе успокаивающее зелье, самое нейтральное — из тех, что можно принимать беременным.

В конце июля произошло событие, которое заслонило ужасы войны и заставило забыть о них, пусть и не надолго.

Жарким июльским днем Джеймс с Сириусом примчались в больницу святого Мунго прямо с очередного сражения с Пожирателями, не успев переодеться, как были, перепачканные и в разодранной одежде. Ремус с Марлин уже дежурили в коридоре. Только Питер отсутствовал, причем в штабе Ордена его тоже не было. Но сейчас голова Джеймса была занята гораздо более важной мыслью: его жена должна была вот-вот родить, а он чуть не пропустил этот момент.

— Как она? — первым делом спросил он у сидевшего в кресле для посетителей Ремуса.

— Целители утверждают, что все идет хорошо, — спокойно ответил тот.

Джеймс вздохнул с облегчением и плюхнулся в ближайшее кресло. Но долго сидеть он не смог и уже через несколько секунд вскочил и принялся ходить туда-сюда по коридору.

— Только снитча не хватает для полноты картины, — невинно заметил Сириус, наблюдая за его метаниями. Сам он прислонился к стене неподалеку от Ремуса.

Марлин с Ремусом хихикнули, а Джеймс сердито глянул на друга и проворчал:

— Я на тебя посмотрю, когда до тебя очередь дойдет!

Марлин слегка покраснела и бросила на Сириуса мечтательный взгляд, а тот сразу нахмурился и вздохнул. Джеймс мысленно дал себе пинка: знал же, что не стоит на эту тему!..

На некоторое время все замолчали — тишину, казалось, можно было ощутить физически.

— А вдруг что-нибудь пойдет не так? — не выдержал Джеймс. — Лили в таком ужасном состоянии была в последнее время...

— Джим, — Сириус отлепился от стены и, подойдя к другу, положил ему руки на плечи, заглянув прямо в глаза. — Все. Будет. Хорошо. Не дергайся.

Джеймс закусил губу и медленно кивнул. Почему-то простые слова Сириуса вселили в него уверенность. Наверное, просто сказывалась многолетняя привычка доверять ему абсолютно.

— Я бы, на вашем месте, что-нибудь сделал со своим внешним видом, — заметил Ремус. — А то Лили перепугается, увидев вас такими.

Джеймс и Сириус оглядели свои разодранные мантии, синхронно кивнули и взмахом палочки придали им более пристойный вид.

В коридоре появился пожилой целитель и с некоторым недоумением оглядел их компанию: при его появлении они все вскочили на ноги и уставились на него с напряженным ожиданием.

— Мистер Поттер? — неуверенно спросил он.

— Это я, — Джеймс шагнул вперед.

— Поздравляю вас — вы стали отцом очаровательного здорового мальчика, — с улыбкой сообщил целитель.

Коридор сотряс дружный крик: «УРА!!!», но Джеймс не мог не спросить:

— А Лили?..

— С вашей женой все в порядке, — успокоил его целитель. — Вы можете зайти, — и с усмешкой добавил: — Только не все сразу. Она сейчас слишком слаба, чтобы принимать посетителей.

Джеймс оглянулся на друзей, но те с улыбками махнули ему — мол, иди, мы зайдем позже.

Лили лежала на кровати, прижимая к груди крошечный сверток, бледная и уставшая, но совершенно счастливая. Лицо ее сияло бесконечной нежностью и любовью. Услышав звук открывающейся двери, Лили вскинула глаза и улыбнулась. От этой улыбки больничная палата словно озарилась ярким солнечным светом.

— Джим... — тихо произнесла Лили. — Посмотри, наш сын...

Джеймс приблизился и осторожно присел рядом с ней, заглянув в сверток. Малыш, похоже, спал — глазки его были закрыты — и смешно почмокивал губами. Такое крохотное личико, такое беззащитное. Душу затопила волна нежности. Этот кроха, это невероятное существо — его сын! Вдруг ребенок распахнул глаза и посмотрел прямо на него. Джеймс знал, что у новорожденных глаза всегда голубые, но у этого ребенка они были зеленые — такого же невероятно яркого цвета, как у его матери.

— У него глаза зеленые, — удивленно выдохнул Джеймс.

— Зато похож он на тебя, — с улыбкой произнесла Лили.

Джеймс тихонько счастливо рассмеялся и взлохматил себе волосы:

— Я выиграл, миссис Поттер. Это мальчик.

— Ничего, мистер Поттер, — насмешливо возразила Лили. — В следующий раз победа будет за мной!

— Спасибо тебе, родная. Я люблю тебя, — произнес он уже совершенно серьезно и легонько поцеловал ее.

— Я тоже люблю тебя.

Несколько позже, когда Лили немного оправилась после родов, целитель позволил зайти и другим посетителям. Она уселась в кровати, опершись спиной о подушку, а малыш посапывал рядом в колыбельке, и Лили постоянно посматривала на него, стараясь убедить себя, что это не сон. Когда все налюбовались на малыша, Сириус спросил:

— Как назовете?

Молодые родители переглянулись и хором ответили:

— Гарри.

А Лили добавила:

— Так звали моего дедушку. Он был чудесным человеком.

Джеймс снова посмотрел на Лили, перевел взгляд на лучшего друга:

— Сириус, будешь крестным?

Тот улыбнулся и положил ему руку на плечо:

— Конечно, Джим.

Лили тоже улыбнулась, глядя на них. У них с Джеймсом не было никаких разногласий по поводу выбора крестного для сына. Она всегда знала, что муж предложит Сириуса, и была совершенно с ним согласна. Сириус сможет позаботиться о Гарри, если с ними что-то случится, ему она не боялась доверить самое дорогое, что у нее было — своего сына.

— А Алиса тоже родила — вчера, — сообщила Лили. — И тоже мальчика. Назвали Невиллом.

С подругой они встретились на днях в больнице и успели снова посмеяться над тем, что их дети появятся на свет почти одновременно.

Тоненько заплакал проснувшийся Гарри, и Лили, встрепенувшись, склонилась над колыбелью.

Крестины состоялись месяц спустя все в той же небольшой белой церквушке в Годриковой Лощине, где Джеймс и Лили венчались. Как и на свадьбу, собрались только самые близкие.

Сириус был таким невероятно, непривычно серьезным, когда, замерев посреди церкви, держал на руках Гарри. А тот даже не пискнул за все время, только с любопытством поглядывал вокруг зелеными глазищами. Даже когда священник полил его водой, он воспринял это совершенно спокойно и даже с удовольствием. Только под конец Гарри все-таки устал и сморщил личико, собираясь заплакать, но Сириус склонился к нему, что-то прошептал, и малыш сразу успокоился. Марлин, стоявшая неподалеку, подумала, что из Сириуса получится замечательный отец.

* * *

С очередного заседания в штабе Ордена, закончившегося далеко за полночь, Сириус повез Марлин домой на своем мотоцикле. Еще по-летнему теплый ветер дул в лицо и прогонял остатки тяжелых мыслей, которые всегда появлялись после совещаний. Предателя до сих пор не удалось вычислить, все подозревали всех, что, конечно же, не добавляло дружеской атмосферы среди членов Ордена. Особенно подозрительно косились на Сириуса, чего, впрочем, следовало ожидать. Он просто игнорировал колючие взгляды, а вот Джеймс злился и ехидно огрызался.

Задумавшись, Сириус едва не пролетел мимо дома, где жили МакКинноны. Пришлось резко затормозить, и Марлин ойкнула, крепче вцепившись в него.

— А ты лихач, оказывается! — со смешком заявила она, спрыгивая на землю.

Сириус только усмехнулся, любуясь ею. В полумраке спящей улицы, освещаемой лишь редкими фонарями, девушка казалась неземным видением. Марлин запрокинула голову и мечтательно вздохнула:

— Смотри, какая красота! Сколько звезд сегодня!

Небо было словно усыпано алмазной пылью, что нечасто можно увидеть в городе, где яркий свет фонарей мешает разглядеть огоньки далеких светил.

Некоторое время Марлин с Сириусом любовались великолепием ночного неба, а потом долго целовались, забыв обо всем на свете. Наконец, Марлин высвободилась из его объятий и с некоторым сожалением произнесла:

— Надо идти.

Сириус кивнул, не отрывая от нее взгляда. Обоим хотелось найти какой-нибудь предлог, чтобы не расставаться. Первой его придумала Марлин:

— Ты же устал, как теперь полетишь так далеко? Может, останешься у нас?

О том, что оба могли изначально аппарировать, они предпочли забыть.

В квартире было тихо и темно, однако спали, как оказалось, не все.

— Марлин, дорогая, это ты? — раздался голос миссис МакКиннон, когда они на цыпочках вошли в гостиную.

— Да, мам, — шепотом, чтобы не разбудить остальных, произнесла Марлин, включая свет. — Ты чего не спишь?

— Разве я могу спать, когда моей дочери нет дома? — с легкой улыбкой ответила та и только в этот момент заметила Сириуса.

— Добрый вечер, миссис МакКиннон, — поздоровался тот. — Хотя скорее уже доброе утро.

В ответ на вопросительный взгляд матери Марлин принялась объяснять:

— Собрание затянулось допоздна, и Сириус подбросил меня до дома, ему обратно лететь чуть ли не в другой конец страны, а у нас ведь есть гостевая комната...

Миссис МакКиннон усмехнулась и понимающе кивнула:

— Ну, я пойду тогда: думаю, вы и без меня разберетесь.

Марлин только кивнула, проводив мать задумчиво-веселым взглядом.

Гостевая комната не понадобилась, поскольку они, решив вначале выпить чаю, в итоге так и просидели в гостиной до самого утра. Просто наслаждаясь обществом друг друга — им ведь так редко в последнее время удавалось побыть вместе в спокойной обстановке, а не при выполнении орденских заданий. Марлин уютно устроилась в объятиях Сириуса, положив ему голову на грудь, и вскоре заснула. А он, прежде чем тоже уснуть, еще долго с нежностью разглядывал ее лицо, боясь пошевелиться.

Марлин проснулась от того, что солнце светило ей прямо в лицо, но открывать глаза совершенно не хотелось, и она только недовольно поморщилась. И тут же услышала ироничное покашливание. Девушка подпрыгнула и уставилась на родителей, изучающих ее с веселыми улыбками. Со сна она не сразу поняла, почему спит в гостиной, а не в своей комнате, и часто заморгала, растерянно оглядываясь. Только когда взгляд наткнулся на спящего рядом Сириуса, она вспомнила, как здесь оказалась. Сириус слегка пошевелился от ее резкого движения, но продолжал спать, как ни в чем не бывало. Марлин хихикнула. Прав был Джим: чтобы его разбудить, надо очень постараться!

— Вы что, всю ночь здесь просидели? — спросила мама, продолжая улыбаться.

Марлин кивнула, поднимаясь:

— Сама не заметила, как заснула. Мам, давай помогу тебе завтрак приготовить.

— А кавалера своего будить не будешь? — с усмешкой поинтересовался папа.

— Его разбудишь... — Марлин снова хихикнула. — Джим говорил, что на уроки его можно было поднять, только вылив на голову холодной воды.

На этот раз столь кардинальные меры не понадобились, поскольку вскоре в гостиную с топотом спустился братец. А в комнате, где находится Майкл, спать мог только мертвый.

За завтраком Майк принялся расспрашивать Сириуса об их школьных мародерских выходках — о чем тот рассказывал с удовольствием, — а потом и о сражениях с армией Волдеморта, и тут Сириус отвечал уже с гораздо меньшей охотой. В конце концов Марлин приструнила брата, напомнив, что невежливо так надоедать гостю. На что тот искренне удивился:

— Какой же он гость? Это же Сириус!

Марлин переглянулась со своим парнем, и они дружно фыркнули. Устами младенца глаголет истина: Майкл выразил общее ощущение, что Сириус уже стал членом семьи.

Завтрак был прерван стуком в стекло, и Бродяга инстинктивно схватился за палочку, прежде чем понял, что это всего лишь сова. А точнее — филин. Крупный черный филин, при виде которого Сириус озабоченно нахмурился и поднялся, чтобы впустить его в комнату.

— От кого это? — с беспокойством спросила Марлин.

— От матери, — коротко ответил он, отвязывая письмо.

И это уже само по себе вызывало тревогу: с чего бы вдруг миссис Блэк писать своему мятежному сыну? Сириус погрузился в чтение, тут же забыв про птицу, которая, недовольно ухнув, вылетела обратно на улицу. Марлин с беспокойством наблюдала, как он вдруг побледнел и, прикусив губу, скомкал в руке пергамент. Когда же они оставят его в покое?! Она легонько сжала его руку, и Сириус, бросив на нее быстрый взгляд, улыбнулся. Однако улыбка получилась вымученной.

— Что случилось? — почти шепотом спросила Марлин, боясь услышать ответ.

Сириус посмотрел на остальных и качнул головой. Не хочет говорить при всех. Значит, это действительно что-то очень серьезное. Марлин едва вытерпела до конца завтрака и вернулась к разговору, когда они вышли на улицу.

— Регулус умер, — ответил Сириус глухим голосом. — Мать пишет, что это моя вина.

Марлин вздрогнула и сжала его руку:

— Почему?

— Насколько я понял, до Рега, наконец, дошло, что представляет собой Волдеморт, и он решил покинуть их организацию. Но оттуда живыми не уходят...

Сириус замолчал и резко отвернулся, а Марлин шагнула вперед и крепко обняла его. Если бы она только могла отвести от него все беды и заботы!

— Спасибо, радость моя, — тихо произнес Сириус, поцеловав ее в макушку. — Не беспокойся за меня — я справлюсь.

И тут же предложил съездить к Поттерам, пока есть свободное время. Не беспокоиться она не могла и с готовностью согласилась: лучшего лекарства, чем общество друзей, для него не существовало.

У Поттеров обнаружился еще и Ремус, и друзья, узнав о случившемся, постарались отвлечь Сириуса, что им вскоре и удалось. Окончательно он повеселел, когда Лили принесла Гарри, и с увлечением принялся возиться с ребенком. Марлин уже не в первый раз подумала, что ее будущим детям крупно повезло с отцом.

* * *

Лили полностью погрузилась в заботы о сынишке, даже война отошла для нее на второй план. Она научилась спать настолько чутко, что и во сне сознание отмечало любой шорох в комнате. Когда Гарри просыпался, она тут же вставала и, подхватив его на руки, выходила из спальни, чтобы не проснулся Джеймс. Он так сильно уставал в Ордене, и Лили бдительно охраняла редкие минуты его отдыха. Пока Гарри был еще слишком мал, он спал в колыбельке прямо в их спальне. Но они уже начали обустраивать детскую для него. Лили с энтузиазмом отдавалась этому занятию, выбирая мебель, игрушки, оформление комнаты, поскольку это позволяло отвлечься от того, что происходило в стране. Она тоже уставала с маленьким ребенком, тем более что помочь было некому, но она могла отдохнуть днем, когда сынишка засыпал, а у Джеймса такой возможности не было.

В тот день с утра стояла хмурая, совершенно осенняя погода, накрапывал мелкий противный дождик, и настроение от этого было какое-то подавленное. Может быть, именно из-за такой погоды обычно спокойный Гарри раскапризничался и никак не хотел засыпать. Лили, наверное, уже целый час носила его на руках, укачивала, пела песенки, но все безрезультатно. Он жалобно похныкивал и ни за что не хотел отпускать от себя маму.

— Ох, солнышко, ну что с тобой такое? — вздохнула Лили.

Наконец, Гарри успокоился и заснул. Уложив его, она с намерением немного отдохнуть и потом заняться домашними делами села в кресло, но тут же уснула сама.

Сквозь сон Лили почувствовала прикосновение руки к своей щеке, и в следующее мгновение ее губ коснулись другие губы. Она вздрогнула и открыла глаза, чтобы встретить нежный взгляд родных карих глаз.

— Джим... — Лили радостно заулыбалась.

— Извини, что разбудил. Не мог удержаться, — он улыбнулся в ответ, но лицо оставалось усталым, а в глазах затаилось тревожное выражение.

— Да ничего, — Лили потянула его в кресло и, уютно устроившись у него на коленях, с наслаждением поцеловала.

Почувствовав на его губах какой-то незнакомый привкус, она осознала, что от Джеймса пахнет алкоголем. Лили встревоженно вгляделась в его бледное лицо и, чувствуя, как у нее самой кровь отхлынула от щек, тихо спросила:

— Ты что, пил? Боже, Джим, что случилось?! — и, уже догадываясь о том, что произошло, обреченно добавила: — Кто-то из наших?

Джеймс медленно кивнул и отвернулся.

— Кто? — с замиранием сердца спросила Лили.

— Бенджи Фенвик, — глухо ответил Джеймс, глядя куда-то в окно. — Его заклинанием разорвало на кусочки.

Лили передернуло, когда она представила себе эту картину, а ведь Джеймс там был... Она крепче прижалась к нему, и Джеймс, вздохнув, зарылся лицом в ее волосы. Каждой клеточкой своего тела она чувствовала дикое напряжение, сковывавшее его. И Лили принялась покрывать быстрыми поцелуями его лицо, тихо шепча:

— Не думай об этом, не думай...

Напряжение постепенно отступило, Джеймс расслабился, и мелкая дрожь, сотрясавшая его, пропала. Некоторое время они сидели, замерев, просто наслаждаясь близостью друг друга.

Захныкал проснувшийся Гарри, и Лили быстро вскочила и подхватила его на руки. Малыш немедленно успокоился и довольно угукнул.

— Хорошо спал, солнышко?

Джеймс с нежностью наблюдал за ними: все-таки мать с ребенком — самая чудесная картина на свете. В этот момент Лили до боли напомнила ему его собственную мать. Та смотрела на него с точно такой же улыбкой и так же называла его солнышком. Наверное, все матери в чем-то похожи.

— Не пойти ли нам погулять, пока погода хорошая? — предложил Джеймс. — А то вы с Гарри совсем из дома не выходите.

— Отличная идея, милый, — обрадовалась Лили.

Она отдала ему ребенка и побежала переодеться. Малыш изучающе разглядывал его своими зелеными глазищами и словно что-то соображал.

— Что, Гарри, небось, забыл меня уже? — улыбнулся Джеймс. — Совсем папа дома не бывает...

Тот сначала нахмурился сосредоточенно, а потом вдруг улыбнулся и схватил в кулачок пуговицу на мантии отца. Джеймс улыбнулся еще шире и легонько поцеловал сына в макушку.

Погода, действительно, установилась чудесная, чего никак нельзя было ожидать с утра, когда лил бесконечный дождь. Когда они вышли из дома, светило яркое солнце, которое, сверкая, переливалось в рыжих волосах Лили, отчего они прямо-таки полыхали. Сегодня она стянула их в хвост, как делала когда-то в школе, и надела свое старое светло-зеленое платье, отчего казалась совсем юной девочкой. Солнце скользило и по осеннему желто-красному ковру из опавших листьев, который они раскидывали ногами. Джеймс одной рукой толкал коляску, а другой обнял за талию шедшую рядом жену. Она о чем-то болтала, стараясь отвлечь его от печальных мыслей, но он не вслушивался в слова, просто наслаждаясь звуком ее голоса, теплом ее тела рядом. Джеймс старался не думать о пережитом кошмаре в последнем сражении с Пожирателями. Но мысли упорно к этому возвращались.

Видеть, как человека разрывает на кусочки — такое никогда не забудешь. А если этот человек был пусть не близким другом, но все-таки добрым товарищем еще со школы, которого ты хорошо знал и уважал...

После боя Грюм заявил, что с них на сегодня хватит, и отправил их отдыхать. Они с Сириусом после этого чуть ли не впервые в жизни выпили бутылку крепчайшего огневиски. Увы, это не очень-то и помогло. Бродяга тогда еще задумчиво произнес:

— Хорошо, что Марлин не послали на это задание, — немного помолчал и добавил: — И Рема с Питом.

А Джеймс вдруг ясно представил, что было бы, если бы под это заклинание попал тот же Сириус. Содрогнувшись от этой мысли, он налил себе еще стакан. Представить себе мир без Сириуса было выше его сил.

О том, что убить могли и его самого, Джеймс подумал в последнюю очередь, да и то, не о себе беспокоясь. Эта мысль заставила его попросить друга:

— Бродяга... Если со мной что-то случится, позаботься о Лили и Гарри.

Сириус вздрогнул, уставившись на него расширившимися глазами, и яростно прошептал:

— Не говори ерунды, Сохатый, ничего с тобой не случится!

Джеймс только покачал головой со слабой улыбкой, и Сириус на мгновение отвел взгляд, поник, но сразу вновь вскинул голову и посмотрел прямо в глаза.

— Конечно, я позабочусь о них, Джим. Мы все позаботимся. Неужели ты думал, что мы можем бросить твою семью?

Джеймс только кивнул, благодарно сжав его руку. Как же хорошо, когда рядом есть человек, на которого всегда можно положиться, который не предаст и не обманет.

Тихий осенний вечер, когда Джеймс гулял с женой и сыном по знакомым с детства улицам, был таким резким контрастом, что ему казалось, будто он перенесся в совершенно другой мир, где нет войны, боли и страха.