Как тонут корабли в морях,
Стремясь ко дну на якорях.
Так тонут все ее мечты,
Попав в оковы пустоты.

Гермиона проснулась ужасно разбитой спустя два часа после того, как легла. Ее ждал еще один день, похожий на страшный сон. Девушка усмехнулась. Сны похожи на реальность, реальность на сон. А может быть, всего этого вообще не существует? Может, я просто не предназначена для этого мира?

Гермиона нехотя поднялась с постели и отправилась в душ. Прохладные струи воды помогли ей окончательно проснуться и выкинуть эти глупые мысли из головы. Девушка вспомнила о письме Рона. Казалось, что с тех пор прошло не меньше недели, хотя это было только вчера. Сегодня она сможет узнать правду о том, что случилось с ее лучшими друзьями. Гермиона была уверена, что если они все-таки были пойманы, то об этом напишут в Пророке. Девушка начала волноваться. Вчера, когда она поняла, что сцена на Башне была сном, у нее словно гора с плеч упала. Но это не доказывало, что реальность не может совпасть со сновидением, поэтому Гермиона очень нервничала.

Когда девушка вышла из ванной, Блез уже ушла. «Наверное, боится встречаться со своей сумасшедшей соседкой, — мелькнуло в голове. — Зря я на нее накричала вчера». Но ничего изменить уже было нельзя.

Гермиона переоделась в школьную форму и отправилась в Большой зал. В гостиной сидело несколько слизеринцев. В основном младшие курсы. Девушка приветливо кивнула им. Как только Гермиона вышла из подземелий, она пожалела, что не взяла темные очки. Все факультеты, кроме змеиного, смотрели на нее с неприкрытой неприязнью. У гриффиндорцев было такое выражение лица, словно они едва сдерживались, чтобы не убить ее на месте. Гермиона одернула себя. Не может же она всю жизнь прятаться за темными стеклами! Девушка гордо подняла голову и нацепила на лицо выражение безразличия.

Так она дошла до слизеринского стола и села возле Малфоя. Он изучающе посмотрел на нее и вернулся к завтраку. Гермиона не стала есть. Она пришла только для того, чтобы получить почту. Казалось, время тянулось бесконечно. Больше всего в жизни Гермиона ненавидела ожидание. Она ничего не могла делать, когда ждала чего-то. Все валилось из рук, мысли смешивались. Нет ничего хуже неопределенности. Девушка всегда предпочитала все знать заранее. Именно поэтому она так много читала. Чтобы в нужный момент быстро сориентироваться и, если возникнет какая-то проблема, знать, как ее решить. Но сейчас она не могла ничего поделать. Оставалось только ждать….

Наконец окна распахнулись, и в Большой Зал влетела добрая сотня сов и закружила над столами в поисках хозяев. Министерская сова приземлилась на стол прямо перед Гермионой. Девушка дрожащими руками отвязала газету и заплатила птице. Гермиона развернула газету и облегченно выдохнула. Новость о поимке Гарри Поттера была бы на первой странице. Но там не было ни слова. И тем не менее Гермиона прочитала газету от корки до корки. Имя Гарри она нашла на одной из страниц. Это было маленькое объявление, в котором Министерство напоминало о награде за любые новости, касающиеся «Нежелательного лица номер один».

Гермиона уже было собиралась убрать газету и заняться завтраком, как ей на колени приземлилась огромная черно-белая неясыть. К ее лапке было привязано письмо с гербовой печатью Лестрейнджей. Гермиона знала, что на такие печати накладывается специальное заклинание, которое защищает письмо от перехватчиков, т.е. вскрыть его может только член семьи. Очередная проверка?

Письмо, несомненно, было от Беллатрисы Лестрейндж. Гермиона легко сломала печать и вынула его. Вместе с посланием из конверта выпало кольцо. Гермиона пригляделась и поняла, что это фамильный перстень, на котором был изображен семейный герб: два шествующих красных льва на серебряном поле. Под гербом был выдавлен девиз Лестрейнджей: «Puris omnia pura», переводившийся как «Для чистых все чисто». Гермиона поморщилась. Ее мать хочет, чтобы теперь она, девочка, выросшая в магловской семье, кичилась своей чистокровностью? Носила огромные фамильные перстни и дорогущую одежду? Головой Гермиона понимала, что ей все равно придется делать все это, но сердцем, душой… Она ненавидела это!

Гермиона швырнула перстень на стол и принялась читать письмо. Беллатриса писала о новом положении Гермионы в обществе, о важности репутации, о правильности идей Волан-де-Морта и так далее. Особое внимание она уделила необходимости перестать общаться с низшими слоями общества. На этом моменте девушка хмыкнула. Не очень-то они и жаждут общения с ней, эти низшие слои. Но то, чем кончалось письмо, Гермионе очень не понравилось. Беллатриса приглашала ее в Малфой-Менор на осенние каникулы и обещала познакомить с Темным Лордом. Это очень расстроило Гермиону и испугало. Девушка надеялась, что «знакомство» произойдет не раньше рождественских каникул. Но она недооценила Беллу. Такая скорая встреча с Волан-де-Мортом совсем не радовала Гермиону.
В целом, письмо было сухим, если не считать части, где Белла писала о Волан-де-Морте и его идеях. Она говорила о нем с таким обожанием, что Гермионе стало не по себе. Теперь она окончательно поняла, что если Темный Лорд решит пытать ее, чтобы узнать необходимую ему информацию, ее мать не скажет ему ни слова. Не то, чтобы Гермиона сильно надеялась на защиту Беллатрисы, но так бы она не была совсем одна.

Сколько бы Гермиона не говорила себе, что ей нечего терять и теперь неважно, что будет дальше, она все равно боялась. Боялась того, что не сможет противостоять легилименции и выдаст своих единственных друзей, боялась пыток, боялась метки и самого Волан-де-Морта. Список ее страхов был очень длинным.
«Какая же ты гриффиндорка после этого?» — думала Гермиона.
«Ты не можешь быть и гриффиндоркой и слизеринкой одновременно. — Шептал в ответ надоедливый внутренний голос. — Ты должна выбрать».

И Гермиона понимала, что она уже перестала быть храброй и честной представительницей львиного факультета. Только вот настоящей слизеринкой она тоже еще не стала. Гермиона была где-то посередине. Противоречивые чувства разрывали ее на части. С одной стороны, девушка ненавидела Волан-де-Морта, Пожирателей смерти и Слизерин с их ужасными идеями убийств маглов и грязнокровок, их жестокостью и беспринципностью. С другой стороны, Гермиона больше не могла доверять гриффиндорцам и Ордену Феникса. Возможно, взрослое поколение не стало бы так решительно устраивать ей бойкот, но в то же время они все отдалятся от нее и даже начнут презирать. Девушка не хотела обманывать себя, она понимала, что все будет именно так. Оставались Гарри и Рон, которые сейчас были далеко и ничего не знали. Но даже если бы они были рядом, как бы они отреагировали? Поняли бы ее? Поддержали? Или отвернулись, как другие?
Гермиона чувствовала себя ужасно одинокой. Но это помогло ей переосмыслить свои взгляды на жизнь. Раньше она, как и все гриффиндорцы, делила мир на черное и белое, а людей - на плохих и хороших. Если ты учишься на Слизерине, у тебя есть метка, ты не на стороне Дамблдора — ты плохой. И никаких «но», «однако» или «зато». Тогда она не понимала, как Дамблдор мог верить Снейпу или защищать Малфоя. Сейчас, когда Гермиона оказалась меж двух огней, когда она не могла быть ни на одной из сторон, она поняла, что была не права. Все они были не правы. Гермиона осознала, что нет хороших или плохих людей, темной или светлой стороны. В каждом сочетаются разные качества. Например, Хвост — предатель и трус. Но ведь он же был распределен на Гриффиндор за какие-то качества характера. Или Блез. Добрая, отзывчивая, но в то же время хитрая и изворотливая, как и все слизеринцы.

— Не стоит кидать фамильные перстни, Гермиона. — Голос Драко Малфоя вырвал ее из раздумий. Парень протягивал ей подарок матери.

— Я не хочу его носить. — Тихо сказала Гермиона.

— Черт, Грейнджер, сейчас не до твоих капризов! Как ты только дожила до семнадцати лет с таким-то характером!
Гермиона отметила, что Малфой назвал ее старой фамилией. Это было так привычно, что девушка улыбнулась. Мерлин, да она наверное обрадовалась бы и ругательству «грязнокровка» из ее старой жизни.

— Почему ты улыбаешься? Я серьезно, Гермиона. Ты должна носить его!

Драко с недоумением смотрел на свою «кузину». Да это же безумие! Она такая, такая… Он никак не мог подобрать слово. Капризная? Нет, не то… Гордая? Не совсем… Пожалуй, своевольная. Да, именно своевольная. Только зря она думает, что ей это поможет. Может, любитель грязнокровок Дамблдор и ее друзья терпели ее такую, но здесь, в мире аристократии, ценится послушание.

Гермиона перестала улыбаться. Она посмотрела с отвращением на перстень Лестрейнджей, но надела его.

— Нам пора. — Коротко бросил он Гермионе и первый встал и направился к выходу.

***

Гермиона направлялась в класс Магловедения, когда ей в голову пришла неожиданная мысль. Девушка развернулась и бегом кинулась в подземелья. Она понимала, что может опоздать, но это только станет своеобразным вызовом, который она бросит Кэрроу.

Спустя несколько минут Гермиона влетела в их с Блез комнату и кинулась к своему шкафу. Недолго порывшись в нем, девушка нашла то, что искала. Это была карта мародеров и волшебная монета, которой она пользовалась в ОД. Она посмотрела на монету и поняла, что не ошиблась. ОД снова набирал силы. Значит, именно об этом сборе говорили Парвати и Лаванда в туалете. Теперь Гермиона сможет следить за ними по карте и узнавать о встречах с помощью монеты. Они вероятно забыли, что она и придумала этот способ связи. Ну что ж, ей это только на руку. Девушка засунула карту и монету в карман мантии и поспешила на урок.

***

Слизеринцы и гриффиндорцы стояли в коридоре перед дверью в класс Магловедения и бросали друг на друга враждебные взгляды. Кто-то уже успел поцапаться. Обычно этим занимался Малфой с Поттером. Но сейчас Поттера не было, а больше Малфою не хотелось ни с кем ругаться. К тому же ему было о чем подумать. Вот например, Грейнджер опять куда-то пропала. Вроде шла с ними, а потом раз… Как трансгрессировала. Только это невозможно в Хогвартсе. Если она опоздает к Кэрроу, ей это просто так не сойдет с рук.
Прозвенел звонок. Гермионы все не было. Алекто распахнула дверь и велела им входить. Ученики повалили в класс, спеша занять места получше. Малфой сел на третью парту и кинул сумку на соседний стул. Малфой хотел, чтобы Грейнджер села с ним.

Когда ученики расселись, Алекто начала урок.

— Здравствуйте, студенты! — начала она. При этом на ее губах заиграла гадкая ухмылка. — Мы встретились сегодня с вами, чтобы я поведала вам о мире маглов, с которым лучшие из нас, конечно, не знакомы. Я говорю «лучшие», подразумевая чистокровных волшебников, потому что полукровки и предатели крови в любом случае хуже нас.
Малфой заметил, что гриффиндорцы уже едва сдерживаются, чтобы не высказать все, что они думают, вслух. Вон, Долгопупс аж кулаки от злости сжимает. Впрочем, не он один. Прежде чем Алекто продолжила, чья-то рука взметнулась вверх. Ну, конечно, Финниган. Сейчас начнется.

— Можно вопрос? — поинтересовался он. На лице Кэрроу мелькнуло удивление, сменившееся предвкушением наказания.

— Конечно, мистер…

— Финниган.

— Да, мистер Финниган, я вас внимательно слушаю.

— Как вы можете рассказывать нам о маглах, если сами с ними не знакомы? — Алекто открыла рот, чтобы опровергнуть сказанную фразу, но Симус продолжил: — Или вы не чистокровная? Ведь чистокровные маги не общаются с такой грязью, как маглы, верно?

— Что вы себе позволяете? — глаза Алекто сузились от злости.

— Я всего лишь задал вопрос.

— Замечательно, мистер Финниган. Я вам отвечу. Врага нужно знать в лицо. Поэтому даже мы, чистокровные, вынуждены общаться с этими животными, маглами. Это все. Еще вопросы?

— Да. — Вот и Долгопупс не выдержал.

— Да, профессор. — Поправила его Кэрроу. Малфой знал наперед, какой последует ответ. И почему гриффиндорцы всегда нарываются?

— Ну, до профессора мне еще далеко. Это у нас скорее Гарри.

— Как вы смеете! Двадцать баллов с Гриффиндора! И отработка.

— Что еще за отработка? — нагло поинтересовался неуемный Долгопупс.

— Узнаете, когда придете. Завтра в семь вечера. А пока вы будете наглядным пособием… Я никому не позволю так со мной разговаривать.

Кэрроу взмахнула палочкой, и в Невилла полетел красный луч. Драко узнал режущее заклятие. Через секунду на щеке гриффиндорца появился глубокий порез. Долгопупс дернулся от боли, но не произнес ни слова. Лаванда молча протянула ему платок, которым Невилл промокнул рану.

— Надеюсь, вы все поняли. Продолжим. — Торжествующе сказала Алекто.

Но продолжить ей не дали. Дверь распахнулась, и на пороге появилась запыхавшаяся Грейнджер. Гиппогриф ее побери! Лучше бы вообще не приходила. Сейчас не лучшее время. Малфой незаметно достал палочку и приготовился защищать «кузину».

***

Гермиона опоздала. Она уже не считала, что это было такой хорошей идеей. Но сделать уже ничего было нельзя. Девушка подошла к двери и прислушалась.

— Надеюсь, вы все поняли. Продолжим. — Услышала она голос Алекто. Что ж, самое время войти, пока она не начала снова говорить.

Гермиона резко открыла дверь и выпалила:

— Извините за опоздание, профессор Кэрроу.

Черт. Похоже, она ошиблась. Алекто смотрела на нее так, как будто собиралась убить. Гермиона быстро оглядела класс. Ухмыляющиеся слизеринцы, побледневшие гриффиндорцы. Невилл, прижимающий к щеке пропитавшийся кровью платок. Что-то произошло. Внутри начала закипать злость, когда Гермиона, наконец, разобралась в ситуации. Что она себе позволяет, эта чертова Пожирательница смерти?

«Они предали тебя. Ты ничего им не должна». — Напомнила себе Гермиона. Девушка отвернулась от студентов и посмотрела на Алекто. В ее глазах полыхала ярость.

— Ваше имя, мисс. — Почти прошипела она.

— Гермиона Лестрейндж. — Четко произнесла девушка. Ярость Кэрроу мгновенно сменилась подобострастием. А все-таки, в чем-то Джинни была права. Быть дочерью Беллы было удобно. Ее мать имела власть, ее боялись, а значит, боялись и Гермиону.

— Присаживайтесь, мисс Лестрейндж. — Пролепетала Алекто.
Краем глаза Гермиона заметила, как Драко кивнул ей на место рядом с собой и убрал оттуда сумку. Гермиона направилась к нему, стараясь не смотреть в глаза студентам.

***

Из кабинета Гермиона вышла выжатая, как лимон. Весь урок девушке приходилось сдерживаться, чтобы не поставить Кэрроу на место. Гриффиндорцы тоже были странно притихшие. Неужели произошедшее с Невиллом их так испугало?
А сейчас еще и Защита от Темных Искусств с братом Алекто, Амикусом. И что-то подсказывало Гермионе, что это будут Темные искусства в чистом виде. Спасибо, если на них непростительные не будут практиковать.

Гермиона хотела посмотреть на перемене Карту мародеров, но Малфой все десять минут ходил за ней, как привязанный, и странно смотрел. В ответ на ее вопросы молчал, девушка так и не поняла, в чем дело, но решила не заморачиваться. И так много всего, о чем нужно подумать. Например, что ей дальше-то делать. Гермиона понимала, что не сможет смотреть, как наказывают ее друзей, пусть и бывших. Это было несправедливо, ужасно. Ведь на самом деле многие из них совсем еще дети. Это она пережила многое за годы дружбы с Гарри и Роном, а некоторые все это время сидели в уютных комнатах, грелись у каминов и не знали никаких забот. Однако открыто противостоять Кэрроу Гермиона тоже не могла. Ведь она не могла отступать от своего плана. Как же это сложно - подстроиться под всех и не потерять себя!

***

Всю перемену Малфой ходил за Гермионой. Девушка только поначалу пыталась от него отделаться, но потом погрузилась в свои мысли и, кажется, забыла о его существовании.
Когда они вошли в кабинет Защиты от Темных Искусств, Малфой взял Гермиону за локоть и потащил к последней парте. Девушка не была против. Ей хотелось быть как можно дальше от Амикуса.

На этот раз урок был спаренный с Когтевраном. Гермиона ошиблась, непростительные на них стали практиковать. Под Круцио попали Терри Бут и Майкл Корнер, тоже большие любители задавать вопросы. Оказалось, что Амикус менее терпеливый, чем его сестра. Поэтому парней пришлось вести в больничное крыло прямо посреди урока.

Гермиона старалась не смотреть на то, как мучают ее бывших друзей, но не могла ничего сделать: взгляд то и дело возвращался к ужасным сценам. К середине урока, когда забрали в больничное крыло уже обоих парней, Гермиона не выдержала. Она подняла руку и попросила выйти. Амикус с удивлением посмотрел на девушку, но разрешил.

Как только Гермиона покинула кабинет, она побежала. Девушка неслась, не разбирая дороги. На глаза наворачивались слезы. Наконец она остановилась и села на пол, прислонившись спиной к стене. Гермиона никак не могла успокоиться. Она плакала, плакала, плакала… Она не знала, сколько так просидела. Наверное, прошло много времени. Но ей было все равно. Слезы кончились, и накатила усталость. Не физическая, душевная. Гермиона устала жить. Она не хотела такой жизни. Когда она была маленькой, каждый вечер, засыпая, она думала о том, как она вырастет и влюбится. Она мечтала о том, что ее любимый будет самым лучшим на свете, что он будет любить ее и заботиться о ней. И почему-то Гермионе всегда казалось, что она найдет свою любовь в семнадцать лет, как и ее мама.

Сейчас, вспоминая о своих мечтах, Гермиона лишь горько смеялась. Теперь нужно думать не о любви, а о том, чтобы выжить. Разве можно совместить любовь с войной?.. «Нельзя» — говорил разум. «Можно» — отвечало сердце. Ведь смогли же это сделать Гарри и Джинни, Билл и Флер, Люпин и Тонкс… Все они любили, женились… Пусть Гарри и пришлось расстаться с Джинни на некоторое время, но они оба знали, что в будущем, когда война закончится, они будут вместе.

Нет, Гермиона не завидовала им. Наверное... Просто ей тоже хотелось, чтобы у нее был кто-то, кого она будет любить больше жизни, кто увидит в ней женщину, а не друга.
Гермиона вспомнила, как еще в прошлом году ревновала Рона к Лаванде. Тогда ей казалось, что именно Рон и есть парень, о котором она мечтала. Добрый, заботливый, веселый… Но она его не любила, точнее любила, конечно, но как брата. Гермиона знала, что нравится Рону, но это была не любовь.

Что за глупые мысли лезут в голову? У нее на глазах мучают людей, а она думает о любви!

Вдруг Гермиона почувствовала знакомое тепло в кармане мантии. Это сработал фальшивый галеон ОД. Девушка быстро достала его и прочитала: «Сегодня в половине второго ночи в Выручай-комнате. Отомстим за Терри Бута и Майкла Корнера!»
«О нет, их же могут поймать!» — была первая мысль Гермионы. Но она сразу отмела ее. Невилл прав, они должны отомстить. И Гермиона тоже. Хватит лить слезы и истерить. Пора действовать!

***

Вместо обеда Гермиона направилась в библиотеку. Сегодня был ее первый урок окклюменции со Снейпом, и девушка не собиралась идти туда неподготовленной. К тому же, у нее слишком мало времени, чтобы освоить невероятно сложную науку. Гермиона не знала, сколько времени потребовалось Снейпу, но почему-то ей казалось, что больше, чем полтора месяца, которые были у нее.

После обеда была Трансфигурация. Гермиона пришла туда в довольно хорошем настроении. Чтение всегда ее успокаивало. Однокурсники смотрели на нее удивленно, но она не обращала внимания. Ведь она нашла необходимую информацию по окклюменции, пусть для этого и пришлось тайком пробираться в Запретную секцию, и придумала неплохой способ отомстить Кэрроу.

Оставшиеся уроки прошли относительно спокойно. Слухи о наказаниях Пожирателей быстро разнеслись по школе, и ученики старались не высовываться. Больше никто не пострадал. Только Джинни получила пощечину за то, что сказала Амикусу, что более необразованного преподавателя еще не было за всю историю Хогвартса.

***

Клуб юных Пожирателей снова собрался в библиотеке. Главным вопросом дня стали выборы лидера клуба.

"Каждый член клуба должен выдвинуть одного кандидата. Если выбранный кандидат уже выбран, вы просто говорите: "Я пропускаю". Вы не обязаны голосовать за выбранного вами кандидата. Вы не можете выдвинуть себя как кандидата или голосовать за себя".

Эти простые правила объяснил Нотт перед началом процедуры. Сам Теодор выглядел не слишком довольным. Неудивительно, ведь власть ускользала из его рук. Нотт не был идиотом, чтобы не понять, что его не выберут. Но не это сейчас волновало Гермиону. Ей очень не нравился взгляд, которым на нее смотрели Блез и Малфой. Они явно что-то замышляли. И это заставляло Гермиону нервничать.

— Итак, я думаю, следует начать с Гермионы. — Сказал Нотт с сарказмом. — Дадим новенькой высказаться. Ведь она это так любит.

Все прекрасно поняли, что Нотт намекал на предыдущее собрание, где она говорила в пользу Малфоя. Но, к чести присутствующих, никто не засмеялся. Только Крэбб с Гойлом согласно гоготнули.

— Я выдвигаю Драко Малфоя. — Сегодня Гермиона была предельно кратка.

На лице Нотта отразилось разочарование. Видимо, он ожидал жаркой речи, а тут никаких объяснений и лишних слов.

— Я выдвигаю Теодора Нотта. — Объявила сидящая рядом с Гермионой Фецилия.

Все остальные участники, кроме Малфоя, сказали по очереди «Я пропускаю». Теперь настал черед Драко. Теперь все внимательно смотрели на Малфоя, ожидая его слово. Но больше всего Гермионе не нравилось, что некоторые слизеринцы бросали взгляды и на нее. Выдержав довольно длительную паузу, Драко громко сказал:

— Я выдвигаю Гермиону Лестрейндж.

Все замерли. Ни шёпота, ни скрипа стульев. Только полная и совершенная тишина. Только некоторые члены клуба многозначительно переглянулись. Все смотрели на Гермиону, ожидая ее реакции. Но она не могла ни двигаться, ни говорить. Гермиона была слишком шокирована. Ее мысли быстро проносились одна за другой. Что происходит? Это что, шутка? Может, она в конце концов сошла с ума? Или спит? А может, это розыгрыш? Если так, то зачем Малфою ее разыгрывать? И Блез? Она и подумать не могла, что могут именно ее назначить лидером клуба юных Пожирателей смерти. Как они себе это представляют? Да и кто будет за нее голосовать! Хотя… Как-то странно они на меня смотрят. Может, они заранее обо всем договорились? Что ж, если они хотят играть в игры, то они это получат.

— Отлично. Теперь можно приступать к голосованию, верно? — бодро сказала Гермиона.

Нотт медленно кивнул. Он еще не успел отойти от шока. Если его место займет девчонка!.. Хотя у нее есть потенциал. Не зря же она дочь Беллатрисы Лестрейндж. В это время началось голосование.

— Я голосую за Драко Малфоя. — Сказала Гермиона. Сначала ей очень хотелось проголосовать за Нотта в отместку за глупую шутку Драко, но потом передумала. Все-таки из Малфоя лучший лидер.

— Я голосую за Теодора Нотта. — Настаивала на своем Фецилия. За него же проголосовали и Крэбб с Гойлом.

— Я голосую за Гермиону Лестрейндж. — Спокойно сказала Блез. Ну, конечно, вы же наверняка с Малфоем это вместе придумывали.

— Я голосую за Гермиону Лестрейндж. — Неуверенно пробормотала Пэнси и бросила вопросительный взгляд на Малфоя. Тот одобрительно кивнул.

Миллисента поддержала подругу, тоже проголосовав за Гермиону. От Малфоя ничего другого уже и не ожидалось. Оставались Нотт и Пьюси.

— Это, несомненно, очень интересная идея, — недовольно проворчал Нотт. — Но я ее не поддерживаю. Девочка еще и не до конца в коллектив влилась, а вы уже хотите поставить ее лидером. Я лучше проголосую за Драко Малфоя.

— Оу, у меня, значит, решающий голос. — Обрадовался Андриан. — А что? Давайте поставим лидером клуба юных Пожирателей бывшую гриффиндорку, подружку Поттера.
Андриан, как всегда, высказал мысли, вертевшиеся у всех в голове. Пэнси и Милли нервно заерзали на стульях. Фецилия недовольно поджала губы. Крэбб и Гойл тупо пялились на Гермиону. А Нотт с ненавистью смотрел на Малфоя, довольно улыбающегося провернутой афере.

Никто из присутствующих не мог понять, говорит Пьюси серьезно или просто насмехается. Гермиона молилась Мерлину, чтобы они передумали и выбрали Малфоя. Да даже Нотту она была бы рада. Но Мерлин покинул ее еще тогда, на свадьбе. Поэтому Андриан сказал:

— Я голосую за Гермиону Грейнджер. Поздравляю нас с новым лидером!

Участники клуба вяло зааплодировали, а Гермиона поняла, что на этот раз она попала по-крупному. Зато Беллатриса будет в восторге, когда узнает. Хорошая дочь, хорошая подруга и хорошая слизеринка. Гермиона определенно делала успехи.

---

Та-дам! Как вам все новые успехи нашей детки? Забегайте к нам на Кострище

---