Глава 5

3 июля 1960

Некрасивая женщина страшно рыдала и всё никак не могла остановиться, хотя слезы уже разъели её глаза, и ей было очень больно.
Лекарь в смущении стоял рядом с её кроватью, обмениваясь с сестрами-целительницами беспомощными, резкими жестами и призывая как-то успокоить молодую мать. Выкатывая глаза, он бросал резкие, беззвучные фразы и девушки отвечали ему тем же.
- Мисс... Миссис Петтигрю... - начала было одна из них, ласково коснувшись плеча женщины, но та ещё пуще залилась слезами, всхлипывая и икая. Голос её срывался, лицо опухло и покрылось пятнами, мышиного цвета волосы свалялись и прилипли к мокрым щекам и рту.
- Дорогая, я вас прошу, успокойтесь, вы навредите себе, вам сейчас нельзя волноваться, у вас...
- Вы н-не понимаете, У-у-уильям не мог уйти, он н-не мог так п-поступить, вы совсем не зн-знаете Уильяма, - причитала она. - Пусть кто-нибудь транс... — Всхлип. - ...трансгрессирует к нам домой, или на ферму... Или в паб, он должен быть где-то там, я знаю... - она умоляюще оглядела окруживших её людей.

Её соседки по палате, две молодые и очевидно счастливые (судя по количеству цветов на столиках), женщины, переглянулись. На лицах обеих было написано сочувствие, смешанное с едва уловимым самодовольством. Едва ли бедолагу можно было назвать красавицей — тонкие, курчавые волосы, небольшие водянистые глаза, нос с горбинкой. Единственное, что было в ней привлекательного — это пухлые, чувственные губы. Но и они не удержали рядом с ней мужчину.
- Я лично ездил к вам домой, миссис Петтигрю... - доктор замялся, вспомнив какое гнетущее впечатление на него произвел маленький деревянный коттедж, расположенный рядом с разрушенной фермой гиппогрифов и трусливая записка, придавленная к кухонному столу пустой бутылкой огненного виски. Это было не ново — такие записки старый целитель видел на своем веку великое множество раз. И всегда самым трудным в подобной ситуации было убедить бедную женщину в том, что её никто не обманывает и в том, что ей необходимо в первую очередь думать о ребенке...
- ...я не нашел там вашего супруга. Я думаю, он...
- С ним что-то случилось, - простонала Вилл.
Молоденькая, особенно сочувствующая её горю сестра вскинула на целителя блестящие глаза, не переставая гладить молодую мать по курчавым волосам — словно неразумную девочку, хотя та была старше её чуть ли не в два раза.
- Ну что вы, конечно нет. Я думаю, он поехал... М-м... Проведать своих родителей.
- У него нет никого, кроме меня! - прорычала роженица, глядя на него в упор. Передние зубы у неё были длинными и выдавались вперед, как у кролика.
- Тогда он сам вам скажет, куда так срочно... уехал.

Красивые губы задрожали, выгнулись дугой и роженица вдруг взвыла, заставив всех подскочить.
- Ради всего святого, да возьмите же себя, наконец, в руки, миссис Петтигрю! - не сдержался целитель, раздраженно хлопнув себя ладонями по ногам. Девушки переглянулись — они редко видели, чтобы целитель Пастернак терял хладнокровие. - Если вы продолжите плакать, у вас испортится молоко и ваш сын заболеет или станет сквибом!
Она испуганно икнула, вскинув на него светло-голубые глаза.
- Конечно, вы не хотите, - проворчал целитель, засовывая руки в карманы светло-желтого халата. - Советую вам успокоиться и не искать черную кошку в черной комнате. Всё ещё может быть хорошо. Вы заболеете, а ваш муж завтра приедет и выясниться, что все это время вы напрасно мучили себя и... - он чуть было не сказал «нас». - ...Элизабет сейчас принесет вам горячего чаю.
- Он не приедет, - вдруг ровным, деревянным голосом сказала Вилл и выпрямила спину. Глядя куда-то перед собой, она принялась расстегивать рубашку и без конца повторять какое-то спокойное, уравновешенное «Нет, не приедет!».

Все сестры как одна посмотрела на Пастернака и тут женщина вдруг крикнула, снова заставив всех нервно дернуться:
- Да пошел он к черту вместе со всеми своими гиппогрифами!!! Он думает, что бросил меня! Так вот, пусть все сейчас узнают, что его выгнала я! Я! Он нам не нужен, чертов пьяница! - она стянула рубашку с плеча, беззастенчиво оголяя грудь. - Ворюга! Негодяй!
Целитель стушевался, тяжело вздохнул, и, многозначительно кивнул одной из сестер, после чего покинул палату — мрачный, но уже отрешенный, занятый другими проблемами и другими болезнями.
Сочувствующие сестры стайкой покинули палату вслед за своим предводителем, в душе радуясь, что, наконец, могут пойти и заняться своими делами.
- Я останусь с вами миссис Петтигрю, - сказала Элизабет, когда они остались одни. Она попыталась помочь ей с первым кормлением, но Вилл резко отстранила её руку. - Я посижу здесь и позову целителя Пастернака, если вам станет нехорошо. И разбужу вас, если приедет...
- Да бросьте вы, - брюзгливо сказала Вилл, наблюдая за тем, как её ребенок сосет молоко. - Вы не хуже меня знаете, что этого не будет... - она окинула девушку цепким, неприятным взглядом тридцатилетней женщины. - Элизабет.
Девушка, смотревшая на неё добрыми, все ещё полудетскими глазами, смущенно поджала губы, кажется, не решив, стоит ей улыбаться или нет, и тихонечко встала с низенького прикроватного стула.
- Я сейчас принесу вам ваш чай, - промолвила она и поспешно вышла из палаты, на ходу поправив одеяло на одной из спящих пациенток.
Вилл угрюмо проследила за её быстро семенящими, точеными ножками и снова опустила взгляд.
- Хотелось бы мне знать, ради кого твой отец бросил нас, - прошептала она, поглаживая маленькую круглую головку, на которой вились пружинками редкие прядки. Ребенок зачмокал ротиком, обливаясь молоком. - Ш-ш... - она осторожно отерла его лицо. - Но ты не бойся, малыш, я тебя не предам, - она принялась мерно покачивать мальчика, который уже наелся и начал зевать. - В этом мире никому нельзя доверять... Совершенно никому. Тебя все будут предавать. Но я... Я никогда... Никогда...

Глава 6

31 июля 1970 года

Это было давно, это было давно,
В королевстве приморской земли:
Там жила и цвела та, что звалась всегда,
Называлася Аннабель-Ли,
Я любил, был любим, мы любили вдвоем,
Только этим мы жить и могли.

И, любовью дыша, были оба детьми
В королевстве приморской земли.
Но любили мы больше, чем любят в любви,—
Я и нежная Аннабель-Ли,
И, взирая на нас, серафимы небес
Той любви нам простить не могли.

Оттого и случилось когда-то давно,
В королевстве приморской земли,—
С неба ветер повеял холодный из туч,
Он повеял на Аннабель-Ли;
И родные толпой многознатной сошлись
И ее от меня унесли,
Чтоб навеки ее положить в саркофаг,
В королевстве приморской земли...

Э.По

Влажный морской ветер ворвался в гостиную летней резиденции Малфоев, с силой распахнув стеклянные двери. Старый эльф испуганно грохнул поднос с чайным набором на кофейный столик и в очередной раз побежал успокаивать взбесившуюся ткань. Толку в этом было мало, но Эдвин каждый раз недовольно морщилась, когда занавеси поднимались у неё за спиной, и эльфу волей-неволей приходилось с ними сражаться.
Гроза набухла над Сан-Себастьяном с самого утра, придавив маленький город к земле так, что жители едва могли дышать. Тяжелые черные тучи уже больше часа угрожающе рокотали над морем, и оно то и дело в панике накатывалось на горный кряж, на котором и стоял дом Малфоев. Казалось, что вода стремится выломать эту часть материка и унести в свои воды.
- Отвратительная погода, - заметила миссис Малфой, прикрывая голые плечи шифоновой накидкой. Она выглядела великолепно в своем темно-зеленом шелковом платье. - Что может быть хуже ветра? - женщина как бы невзначай коснулась своей прически, проверяя, не растрепались ли крепко уложенные локоны.
- Погода просто ужасная, - немедленно подтвердила Друэлла Блэк, передавая дочери свою чашку и натягивая накидку, которую она пару минут назад сбросила на диван, так как было довольно душно.

Бледная, малокровная девочка с крупными, как у фарфоровой куколки золотистыми локонами, молча приняла из рук матери чашку и так и замерла с ней в руках, не зная, что дальше делать и не смея вздохнуть под скользящим взглядом Эдвин Малфой — своей будущей свекрови.
Неожиданно в детской комнате, находящейся по соседству с гостиной, раздался взрыв веселого смеха. Голубые глаза девочки тут же вспыхнули, и взгляд их жадно метнулся к запертой двери.
- Неужели вам не страшно, дорогая? - Вальбурга Блэк лениво протянула руку в сторону, и расторопный эльф тут же подал ей чашку. Миссис Блэк была облачена сегодня в длинное, узкое как перчатка черное шелковое платье. Смоляные волосы были такими гладкими и блестящими, что казались мокрыми — по новой моде она укладывала их на голове замысловатой короной, так что можно было подумать, будто это не локоны, а сплетенные в тугой комок змеи. Холодные глаза стального цвета казались приклеенными к лицу стеклышками.
- Из вашего окна море видно, - свободной рукой она отодвинула длинную, нервно вздрагивающую занавеску. - Мы, англичане, уже привыкли к сырости, но на вашем месте я бы немедленно умерла со страху.
Эдвин одарила будущую родственницу улыбкой.
- Как здоровье вашего супруга?..
Из детской вдруг донесся очередной приступ смеха и сразу кто-то засмеялся: «Тс-с-с!».
Губы владелицы дома дрогнули.
- Благодарю, намного...
Снова послышались голоса, и Эдвин непроизвольно дернула головой, но от крика удержалась.
Она терпеть не могла маленьких детей, так как полагала, что более глупых и бесполезных существ трудно сыскать и предпочитала не связываться с ними до тех пор, пока они не вырастут. И только для одного из них она делала исключение.
Дверь в гостиную отворилась, привлекая внимание женщин.
Эльф, отвечающий за прием, склонился, чуть ли не до самого пола, придерживая дверь.

- Матушка, я только что получил...
Люциус Малфой остановился, увидев находящихся в комнате женщин, и, выпрямив спину, медленно поклонился, коснувшись рукой богатой серебряной вышивки у себя на груди. Как этот часто бывает в женском обществе, появление представителя мужского пола мгновенно внесло небольшой разлад в атмосферу. Дамы зашевелились, зашуршали платьями и приветливо заулыбались, провожая взглядами стройную фигуру юноши, облаченную в серебристо-голубую, просторную летнюю мантию.
С его появлением в комнате, и без того смущенная и зажатая Нарцисса совсем стушевалась. Бледные щеки залил лихорадочный румянец, а скучающие глаза наполнились беспокойством, которое она тут же попыталась скрыть под ресницами. Чашка мелко застучала о блюдце.
- Люциус! - восторженно воскликнула Друэлла, незаметно отбирая у дочери чашку и с улыбкой протягивая юноше свободную руку. - Как мы рады тебя видеть!
Как учитель танцев непроизвольно повторяет движения за своими учениками, когда они танцуют самостоятельно, так и Эдвин, следя за сыном, машинально склонила голову, когда Люциус поцеловал руку гостьи.
- Рад вас видеть, мадам, - Люциус взглянул на Вальбургу, которая в это время отошла от окна, и, покачивая бедрами, изящно опустилась в свободное кресло, одаряя молодого Малфоя вежливой улыбкой. - Вы просто обворожительны. Впрочем, как всегда.
Эдвин, расцвела и взглянула на Вальбургу с плохо скрываемым торжеством.
Преодолев себя, Нарцисса бросила взгляд на окно, находящееся за спиной Люциуса и немедленно опустила ресницы, а её будущий супруг тем временем перешел к матери.

- Матушка...
Он сжал её плечи и сухо поцеловал в щеку.
- Доброе утро, дорогой, - до неузнаваемости мягким голосом молвила Эдвин, пожимая его ладонь.
Несмотря на наличие ещё и младшей дочери, именно Люциуса она считала своим и только своим, любила жадно и собственнически и старалась обустроить его будущее самым лучшим образом - именно поэтому Нарциссу, под её влиянием лет с одиннадцати старательно подгоняли под идеальную миссис Малфой.
- Мы наслышаны о твоих успехах... в учебе, Люциус, - многозначительно сказала Вальбурга, поднося расслабленные пальцы к подбородку и глядя на юношу тяжелым, как одна из туч за окном, взглядом. - Мои поздравления. Родители могут тобой гордиться.
- Благодарю, Bourgie, мы действительно горды, - проговорила Эдвин, все ещё не отпуская руки сына. - Это большая честь.
Нарцисса медленно подняла ресницы.
- Совершенно с вами согласна, - Друэлла улыбнулась, показав десны. - Поздравляем, Люциус! - говоря это, она слегка стиснула холодную как лед руку дочери.
Люциус непроизвольно бросил взгляд на Нарциссу, но она сосредоточенно смотрела на складку юбки.
- Благодарю вас, миссис Блэк.
С официальной частью было покончено.
Вальбурга завела речь о последнем собрании совета попечительниц больницы Святого Мунго и о возмутительного попустительства дирекции больницы, которая допускала к лечению магглорожденных. Друэлла, бросив последний пытливый взгляд на Люциуса, подхватила эту тему.
Люциус же, воспользовавшись случаем, прошептал, склонившись к матери и глядя как Нарцисса осторожно поправляет раскрутившийся локон.
- Матушка, только что доставили почту из Болгарии.
- Я сейчас немного занята, Люциус, - Эдвин коротко взглянула на своих собеседниц, без неё обсуждающих дела Попечительского Совета, и с легким раздражением снова взглянула на сына. - Ну что там такое? Надеюсь, они не вздумали отказать?
- Её приняли, - с трудом подавив горечь, промолвил Люциус.
- Прекрасно, - сухо ответила женщина, отворачиваясь. Ноздри её затрепетали, лицо озарилось откровенной радостью и чтобы скрыть это, она поскорее поднесла чашку к губам.
- Мама... - Люциус подвинулся ещё ближе. - Может быть ещё не поздно... передумать?
Эдвин возмущенно подняла брови, даже не взглядывая на сына. Уголки её губ врезались чуть глубже, ресницы вспорхнули всего два раза, словно хотели стряхнуть облепившие её слова.
Но этого было достаточно.
Люциус быстро выпрямился и когда он заговорил опять, из его тона выскользнул весь шелк, он стал сухим и деловитым.
- Могу я сказать ей?
- К чему вообще это обсуждать! - яростно прошептала Эдвин, снова взглядывая на него. Длинные тяжелые серьги резко качнулись из стороны в сторону. - Если надо - значит надо и конец! Нечего здесь обсуждать.
- Разве она не имеет право...
- Нет и кончено, это не её ума дела, - она отставила от себя чашку. - Прикажи Тобби, пусть соберет её вещи. Я скажу ей завтра.
- И все же, матушка? - Люциус улыбнулся и положил ладонь на её плечо, прекрасно зная, как мимолетное проявление нежности действует на мать. - Я очень хочу сам сообщить ей эту... новость.
Эдвин поджала губы, бросая на него короткий ревнивый взгляд.
- Что ж, будь по твоему, скажи ей, раз уж тебе так хочется, - наконец сказала она, отворачиваясь, и легонько взмахнула рукой. - Она в детской. Ступай.

Сириус стоял на коленях на небольшом ситцевом диване, упираясь подбородком в колючую ткань, и зачарованно смотрел в темное окно, карауля высокое кипарисовое дерево, растущее совсем рядом с домом. Над ним уже несколько раз штрихом пролетала молния, но почему-то в само дерево так ни разу и не попала. Сириус был уверен, что если она в него попадет, то дерево непременно загорится, начнется пожар и наконец-то его пребывание в доме этих скучных Малфоев обретет хоть какой-то смысл. Он смотрел как волнуется сочно-зеленая, уставшая от жары листва и представлял себе, как во время пожара единственный из всех не запаникует, найдет где-нибудь волшебную палочку и каким-то чудом вызовет страшный потоп — море выйдет из берегов, зальет все вокруг и они будут на шлюпках искать себе провизию и грабить соседние дома...
Мальчик глубоко, прерывисто вздохнул. Ему уже надоело сидеть в одной позе, но он был уверен, что если отвернется хотя бы на секунду, то молния обязательно ударит и ударит именно в дерево.
А ещё ему нравилось делать вид, что гроза и раскаты грома его нисколечки не пугают. Всякий раз, когда небо над домом с оглушительным треском ломалось на части, Сириус высокомерно хмыкал, вскидывая подбородок, и краем глаза следил за тем, как едва заметно отодвигается занавеска и на него взглядывают испуганные, любопытные глаза...

- Сириус Блэк, твой ход! - сердито сказала Меда, бросая в него сбитую фигуру.
Они играли в шахматы, и Сириус из-за своей невнимательности проигрывал уже третий раз подряд.
- А?..
Мальчик вздрогнул и отвернулся от окна. Штора тут же резко отодвинулась и девочка, сидящая на подоконнике, испуганно проследила за тем, как Сириус скрылся за спинкой дивана. Похоже, без его компании она не рассчитывала совладать с бурей.
- Я только что сбила твою ладью, - сообщила Меда, после чего нагнулась и подняла с пола сбитую фигуру. Та уже восстановилась и попыталась укусить обидчицу за палец, но девушка бросила её на диван и откинула за спину тяжелую русую косу. У неё было очень волевое, но не очень привлекательное лицо: крупные, бросающиеся в глаза красные губы, вздернутый нос, круглые щеки и небольшие, но очень умные светло-карие глаза. - Ходи.
- Давай ещё одну, Белла! Ещё!
Услышав радостный голос Регулуса, Сириус поспешно закрыл уши руками, но все равно напоследок услышал жалобный писк, который издала мышь, слепо мечущаяся по клетке, в бессмысленной попытке спастись.
Регулус подобрался на полу, возле маленькой самодельной плахи и уперся руками в коленки, жадно глядя как Беллатриса Блэк, красивая, взрослая кузина, которую вместе с Медой оставили присматривать за ними, за хвост вытаскивает из клетки отчаянно сопротивляющееся животное.
- Сириус, ты будешь ходить или нет? - раздраженно спросила Андромеда, поднимая глаза от доски. Похоже, забава старшей сестры и маленького Регулуса и ей действовала на нервы. Она увидела, что Сириус её не слышит, в ужасе следя за животным в руках девушки, и обернулась к старшей сестре:
- Белла, может быть, уже хватит?
- Это не большая жестокость, чем твои шахматы, сестра, - проговорила Белла. - Оглашай приговор, Регулус. - она поцеловала черную, пронзительно попискивающую мышку и прижала маленькое тельце к доске. Звякнул ножик. Мышь, словно почувствовав близость смерти, отчаянно заверещала и забилась в её руках, но это было бесполезно.

Регулус засмеялся, похоже, для него это было что-то вроде циркового представления.
- Обвинение: участие в п'геступных связях с магглами, на'гушение волшебного кодекса о сек'гетности... - заученные слова и смешно и страшно звучали в устах лопоухого восьмилетнего мальчишки. - Наказание, вынесенное судом Ви-зем-ган-мон-та: сме'гтельная казнь!
Нож со стуком опустился на доску, обрывая писк. Сначала повисла жуткая, гнетущая тишина, а потом Регулус вдруг оглушительно захлопал в ладоши и захохотал.
Сириус обернулся. Мышка, лежащая в лужице черной крови, казалась игрушечной. Сначала он не понял, что за маленький мохнатый комочек лежит рядом с ней, а когда понял, ему стало дурно.
- Ещё, ещё! Давай, казним её за то, что она вышла замуж за г'гязнок'говку!
Андромеда покачала головой, глядя на шахматную доску. Брови её были высоко подняты.
Сириус, не глядя, сделал ход.
На черную клетку упала слеза, и мальчик тут же смазал её пальцем, несолидно шмыгнув носом.
Андромеда, увидев это, решительно встала на ноги и подошла к Беллатрисе.
- Белла, ты не слышала меня? Я же попросила: хватит!
Беллатриса запрокинула голову, оглядев грозно нависшую над ней фигуру младшей сестры, и медленно поднялась с пола.
- В чем дело, Меда? - старшая Блэк тряхнула головой и кудри, похожие на гадюк, рассыпались по её полным белым плечам и высокой груди. Регулус, испуганно поднялся на ноги, прижавшись к её юбке. Белла положила когтистую руку на его взъерошенную голову. - Мы играем. Ты мешаешь нам.
- Ты пугаешь их! - воскликнула девушка и указывая куда-то себе за спину.
- Кого я пугаю? - Белла чуть склонилась набок и увидела привставшего на одном колене Сириуса, уже готового броситься кузине на выручку. - Этого щенка? Неужели в нашей семье водятся такие трусы?
Сириус взвился с дивана, словно это слово его ужалило. Звякнул ножик, подхватываемый с пола.
- Сириус! - Андромеда бросилась к нему и схватила за плечо. Тяжело дыша, мальчик быстро взглянул на неё, поколебался, и с силой вонзил оружие в половицы, напоследок отломав у него ручку и отшвырнув куда-то в угол. Регулус с воплем кинулся на брата, за то, что тот сломал его любимое оружие, но Сириус легонько толкнул его и тот с грохотом повалился на пол. Тощие ноги в коротких серых шортиках и тяжелых ботинках мелькнули в воздухе.
Белла захохотала низким грудным смехом и наклонилась к Сириусу, отчего в глубоком вырезе почти целиком показались полные, круглые груди.

- Мерлин, да это не щенок, а настоящий волчонок! - она больно стиснула его лицо рукой, впиваясь ногтями в кожу и сжимая его губы в трубочку. Сириус дернулся, ударяя её по руке. Он не любил, когда к нему прикасались. Особенно женщины, похожие на его мать.
- Всегда любила волчат... - Белла вздохнула, выпрямляясь и задумчиво поглаживая по голове зареванного Регулуса. - Особенно люблю выпускать из них кишки. - Она вдруг резко выхватила палочку, и Сириус отшатнулся, вызвав у ведьмы довольный хохот.
- Белла, прекрати, или я скажу маме! - не выдержала Меда.
Внезапно над домом снова прокатился гром и все, кто был в комнате, услышали испуганный вскрик, донесшийся со стороны мягкого, убранного подушками и занавесками подоконника. Белла среагировала на этот звук как охотничья собака на треск кустов и, прежде чем кто-нибудь успел пошевелиться или сказать хоть слово, она на цыпочках подбежала к нему и схватилась за ткань.
- Вот, кто у нас боится! - крикнула она, резко распахивая шторы.
Девочка тоненько пискнула и соскочила с подоконника, под торжествующий хохот ведьмы.
Она была очень маленькой, даже меньше Регулуса, а рядом с Беллой и вовсе казалась высокой куколкой. Сходство лишь усиливалось её опрятным темно-синим платьицем, белыми колготками и белоснежными, точь-в-точь как у матери волосами, собранными в растрепавшуюся мальвину. Несколько прядок, похожих на завитки крема, выбились из прически и образовали вокруг головы пушистое облачко. Ни одной родинки не было на бледных щеках, ни одной веснушки на мило вздернутом носике - только глаза её были совсем черными и выделялись на белом личике как две капли черной краски.
- Так значит, ты боишься грома, маленькая Роксана? - спросила Беллатриса, подступая к ней все ближе и ближе. - Боишься, что гроза убьет тебя, Рокси-докси?
- Беллатриса, не надо! - строго сказала Андромеда и попыталась схватить сестру за руку, но та не далась, сверкнув на неё страшными, черными глазами.
- Не суйся, Меда! Будешь командовать в Слизерине, а ко мне не лезь! - прорычала она, взмахивая перед носом сестры палочкой.
По окрестностям снова прокатился гром, и дети невольно вздрогнули. Ожесточенные лица сестер на секунду озарила молния.
Белла резко наклонилась к перепуганной девочке и доверительно прошептала:
- А ты знаешь, почему бьют молнии? Знаешь?
Ребенок поддался на нежный тон и покачал головой.
- Они освещают путь Демону, который охотится в темноте за непослушными детьми... - Роксана побледнела и машинально, вместе с Беллатрисой взглянула в окно. Небо совсем почернело, наполнившись благодатной летней влагой и выгляделотак, будто в нем действительно сидят демоны. - Всякий раз, когда бьет молния, где-то умирает непослушный ребенок.
Беллатриса, вальяжно покачиваясь, прошлась по комнате и подняла с пола клетку с мышами. Роксана следила за ней большими испуганными глазами.
- Ты считала, сколько раз сегодня вспыхивали молнии?
Девочка покачала головой, отступая. Черные, жалкие как у шиншиллы глаза заблестели от слез, покрасневшие губы отлепились одна от другой, но девочка не заплакала. Беллатриса встряхнула клеткой, отчего мыши ударились о прутья и заверещали так, что Роксана зажмурилась, вжавшись спиной в стену.
- Десять! - прорычала Беллатриса, страшно выпучив глаза. - И все они здесь! Умирая, непослушные дети превращаются в мышей! - важным голосом сообщила она и добавила прежним, устрашающим голосом: - И все попадают ко мне! На твоем месте я бы не стала сегодня тушить свет в своей спальне, Рокси-докси!
Неожиданно раздался разъяренный крик, и Сириус вцепился в клетку со зверьками. Ему уже давно хотелось вырвать бедняг из лап этой чокнутой.
- Что ты делаешь?! - Беллатриса рванула клетку на себя, но Сириус не отцепился, налетев и вцепившись на сей раз в её руку, стараясь отцепить пальцы девушки от клетки.
- Пусти их, пусти!
- Ах ты, маленькая дрянь!
- Отпусти!
- Сириус!
Сверкнула яркая вспышка и на руке у мальчика появился глубокий порез. Кровь пролилась на пол.
- Белла, что ты делаешь?! - закричала Меда, бросаясь к брату, но тут дверь, ведущая в комнату, отворилась и все замерли, повернувшись к ней.
- Что здесь происходит? - строго спросил Люциус, входя в детскую и захлопывая за собой дверь. Серые глаза остановились на Беллатрисе и она по-детски спрятала палочку за спину. - Почему такой шум?
С пронзительным криком «Люциус!», маленькая девочка вдруг сорвалась с места, и прежде чем кто-либо успел её удержать, стрелой пролетела через комнату и бросилась брату на руки.
Люциус подхватил её, но тут же вернул на ноги.
- Роксана, что за поведение... - едва слышно пробормотал он, одергивая на ней платьице. Оказавшись на ногах, Роксана испуганно вцепилась в него и спрятала лицо в его мантии.
- Что с тобой такое? - обеспокоенно спросил Люциус. Девочка не отвечала, тараща на Беллатрису большие черные глаза.
- Что ты опять сделала, Белла? - совсем другим голосом спросил парень. Серые глаза остро сверкнули — прямо как две льдинки. Ведьма, демонстративно разжала руки в стороны и бросила клетку с животными на пол. Мыши запищали от боли. - Тебе велели просто трансфигурировать их во что-нибудь, чтобы повеселить детей!
Роксана выглянула из складок мантии. Лицо её было сухо, но глаза горели нечеловеческим страхом. Похоже, страшные сказки Беллатрисы были чем-то вроде постоянной процедуры в последнее время.
- Сколько раз я просил тебя не пугать её!
- Тебе стоит заняться своей сестрой, Люциус! - подойдя к нему, Белла провела волшебной палочкой по расшитой серебром мантии, повторяя замысловатый узор на его груди. Роксана немедленно спряталась при её приближении. - Разве моя вина, что она боится всего на свете?

Белый как полотно Регулус потирал ушибленную руку, которая на самом деле уже давно перестала болеть, и нервно топтался в одиночестве, явно не зная, к кому ему сейчас приткнуться и кто прав. Андромеда присела на корточки рядом с тяжело дышащим Сириусом, носовым платком стирая с его лица кровь.
Мальчик с ненавистью смотрел на спину Беллатрисы, затянутую лиловым шелком и страстно мечтал о волшебной палочке...
Малфой хмыкнул, снова переведя взгляд на будущую родственницу.
- На её месте я бы тоже испугался. Провести с тобой всего пять минут в одной комнате — это уже испытание не для малодушных, Белла.
- Девочке нельзя быть такой трусихой. - Беллатриса посмотрела ему в глаза, голос её пролился как мед. - Если все Малфои такие трусы, то разве они заслуживают внимания, Люциус? - она выдержала короткую паузу. – Чьего бы то ни было?
Глаза юноши недобро потемнели.
- Она боится грома и молнии, какая же волшебница из неё получится? - продолжала Белла, питаясь его гневом. - Как же ославится благородное семейство Малфоев, когда выяснится, что их дочь боится собственной тени?
Девочка, до этой секунды испуганно жавшаяся к брату, вдруг с силой дернула его за мантию и закричала:
- Я ничего не боюсь, понятно тебе, змея?!
Белла засмеялась.
- Роксана! - возмутился Люциус.
Словно в насмешку над словами девочки, над домом по тучам снова прокатился исполинский сухой горох и она, не выдержав, расплакалась. Белла зафыркала.
- Не боюсь, не боюсь, не боюсь! - крикнула ей в лицо маленькая Роксана, оттолкнула Люциуса, и, прежде чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, выбежала в дверь, ведущую на улицу.
- Роксана! - закричал ей вслед Люциус, но его голос ударился о стекло захлопнувшейся двери. Он шагнул следом.
- Пойдешь за ней? - отрывисто спросила Белла, и Люциус остановился, оглянувшись.
Сириус, воспользовавшись паузой, вдруг схватил с пола клетку с мышами, спасая их от неминуемой гибели, и побежал следом за девочкой, напоследок бросив на Беллу поистине волчий взгляд.
- Эй, постой!
- Сириус!
Дверь захлопнулась во второй раз.
- Надо сказать родителям! - Меда кинулась к двери, по пути гневно взглядывая на невозмутимую сестру. - Там же обрыв!
- Правильно, Люциус, - проговорила Беллатриса, когда её сестра вышла из комнаты. Люциус никак не отреагировал, с тревогой провожая глазами маленькую фигурку в платье, скрывшуюся в палисаднике. - Нельзя потакать всем этим глупым слабостям. Малодушным не место среди тех, кого избрал Лорд и тебе это прекрасно известно. - Имя своего наставника она произнесла с придыханием, так, словно оно ласкало её горло изнутри.
Люциус медленно вздохнул, и после мучительного колебания, отступил от стеклянной двери, потирая губы. Белла, хищно следящая за каждым его движением, безрадостно улыбнулась, и произнесла уже своим обычным голосом.
- Рада, что ты это понимаешь.