Глава 37

Предупреждение от авторов. В этой и следующей главе упоминается употребление наркотиков. Ну и все, что собственно с этим употреблением связано.

«29 сентября 1978 года.

Так, это становится уже какой-то нездоровой тенденцией, но сегодня утром нам с Альбусом снова пришлось воспользоваться думосбором, чтобы восстановить события прошлой ночи. Опять.

Я очнулся в кресле в кабинете крестного в Хогвартсе. На мне была старая потрепанная школьная мантия. Во рту пустыня, облюбованная кошками, и чудовищная головная боль. Ни хрена не помню. Но! Я абсолютно точно знаю, что вчера не пил!

О, а вот и Альбус со стаканом антипохмельного.

Единственное отличие — это огромный, многоярусный, политый взбитыми сливками и шоколадом с прослойками из медовых орешков торт! Наполовину съеденный. Глядя на него, меня затошнило.

— Мальчик мой, ты что, даже не спросишь какой сегодня день?

— И?

— А давай поиграем в интересную игру. «Горячо-холодно» называется. Ты будешь угадывать, какое сегодня число, а я буду говорить тебе горячо, если ты почти угадаешь, и холодно, если уж совсем далеко. А если угадаешь с первого раза, я тебе целую банку лимонных долек подарю.

Меня передернуло.

— И что ты кривишься? Сегодня ночью, например, лимонные дольки пошли на ура. Как и половина этого чудесного торта, что стоит сейчас на моем столе. Ну так что, будем играть? Начнем мы, пожалуй, с года.

— А может хватит надо мной издеваться?!

— Ладно. Смотри сюда.

И он быстро наколдовал предмет, состоящий из множества кубиков, расположенных в три ряда.

— Подойди и дотронься до него.

Я подошел и коснулся этого нечта. Кубики замерли, а затем стали складываться в слова.

— Смотри внимательно. Первая строчка — Северус Снейп. Это — если ты забудешь кто ты. Вторая строчка — Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, кабинет директора. Это — если ты забудешь, где ты. Третья строчка — 29 сентября 1978 года. Это, собственно, сегодняшняя дата.

Вот сволочь старая!

— Ну что, ты мне поведаешь, что вчера произошло или сразу пойдем к думосбору?

Я промолчал.

— Что, совсем ничего не скажешь? Тогда объясни мне, сволочь, куда ты делся вчера из своей комнаты, в которой должен был сидеть до возвращения Милтона?

А голос у него какой приторный. Прямо как этот ужасный торт.

Рассказывать было стыдно, я даже слегка покраснел, но это было необходимо.

В общем, вчера я действительно просидел в комнате до семи вечера.

А ровно в семь, неожиданно, прямо посреди моей комнаты материализовался этот странный малфоевский эльф. То ли Бобби, то ли Мобби... А! Добби! Который зачем-то сразу начал биться головой об стенку, причитая: «Добби плохой! Добби должен наказать себя!».

Честно говоря, я в первые видел эльфа-мазохиста. Целых пятнадцать минут я простоял в ступоре, абсолютно не понимая, чем я могу ему помочь и что собственно ему от меня нужно.

Когда этот чокнутый эльф удовлетворил свои потребности, он наконец-то обратил на меня внимание.

Из его сбивчивого рассказа я сумел вычленить главное: меня ждут в Малфой— мэноре уже приблизительно часов шесть. Зачем-то я спросил у эльфа, а где, собственно, он был раньше?

Добби закатил глаза и с воплем: «Добби плохой! Добби должен себя наказать!» схватил со стола лампу и начал бить ею себя по голове. Минут пять я тщетно пытался лампу отобрать, но поняв, что эльф вошел во вкус, плюнул на него и аппарировал в поместье.

На крыльце меня встретил вышедший мне на встречу Люциус.

— Ты где шлялся?! Лорд рвет и мечет! Ты как умудряешься игнорировать его вызов?! Это же больно в конце концов! — орал на меня Малфой.

у что ты орешь? Может, я беру пример с твоего домового эльфа. Мне может быть нравится, когда мне делают больно. А потом до меня дошло.

— Вызов? Какой вызов?

— Темный Лорд уже несколько часов пытается тебя призвать к себе. Ты вообще помнишь, кто такой Темный Лорд?

С минуту я боролся сам с собой, чтобы не ляпнуть: «Не, не помню». Но потом решил не издеваться над Люциусом. А то он и так на меня странно смотрит. Как на сумасшедшего.

Я не почувствовал никакого вызова, а это перерастает в одну большую проблему, о развитии которой я предполагал. Я совсем не чувствую метку. Она ведет себя как обычная татуировка. Быстренько закатав рукав, я окинул взглядом предплечье. Метка была на месте. Но она была гораздо бледнее, чем в момент ее получения. Похожа на маггловские татуировки, которые были у байкеров.

Сдается мне, что ближайшую пару недель мне придется провести в лаборатории. Нужно разобраться в том, что она вообще из себя представляет, да попытаться на вызов ее хотя бы настроить, чтобы не получилось как сегодня.

— Я еще от позавчерашнего не отошел. У меня болит все. На этом фоне, видимо, вызов сильно не выделялся.

— Ну —ну,— в голосе Малфоя прозвучало недоверие, — надеюсь, ты готов морально к круцио вместо «здрасьте».

Ну, круциатус так круциатус. Главное сосредоточиться и не пропустить момент. А то получится как в прошлый раз.

Мы зашли в бальный зал. В центре стоял Лорд, остальные Пожиратели стояли возле своего господина, образуя полукруг.

Все сразу повернули головы в нашу сторону на звук открывающейся двери. Де-жа-вю.

Я твердой походкой прошествовал в центр круга, отодвинув Беллу, стоящую у меня на пути. Кто-то засмеялся.

— Круцио,— ласково произнес Лорд, направив палочку на шутника. Смех почему-то очень быстро оборвался. Только тогда Лорд соизволил обратить свое высочайшее внимание на мою персону.

— Здравствуй, Северус, мы тебя оооочень долго ждали,— прошипел Риддл и направил палочку на меня.

Вот оно. Сейчас. Издав какой-то странный звук, я упал на колени и дернул левой ногой. Вокруг вдруг наступила тишина, по наличию которой я догадался, что что-то пошло не так. Скосив глаза в сторону Лорда, меня озарило: кто-то здесь снова прокололся.

Почему? Да все просто. В то время, пока я старательно дергал ногами, Лорд отвел от меня палочку и теперь внимательно ее разглядывал.

— Северус, встань и иди,— как-то отстраненно прошептал Волдеморт, не отрывая взгляда от своей палочки.

— Куда, мой Лорд? — я все-таки решил уточнить направление.

— Подальше отсюда...Что ты спросил, мой мальчик?

— Куда мне идти, мой Лорд?

— Займи свое место в круге.

Правда он забыл уточнить, где это самое место находится.

Не придумав ничего лучшего, я подошел и подвинул Беллу, втиснувшись между ней и Рудольфусом. Не могу сказать, у кого зубы заскрипели громче: у Беллы или Рудди. Беллатрикс вызывала во мне все мои самые темные чувства, а еще я просто не мог не подначивать ее. Она так великолепно бесилась. Алекс как-то показал мне колдографии ее жертв, точнее то, что от них осталось. Красивая, опасная тварь. Как же мне нравится тебя доводить.

— Любовь моя, не делай так. Если зубы у тебя сейчас выпадут, ты будешь не в моем вкусе.

Белла обернулась ко мне, в ее глазах начало разгораться бешенство.

— Мои верные слуги,— наконец-то пришел в себя Лорд.— Сегодня я собрал вас всех здесь, чтобы проверить вашу сплоченность и верность нашему общему делу. Сейчас вы отправляетесь в рейд. Все. Пора наконец показать этим грязным животным, где находится их место. Для этого я выбрал деревню под названием Литтл-Хэнглтон. Сотрите ее с лица земли.

Он взмахнул палочкой, и в воздухе начали появляться огненные буквы с координатами аппарации. Пока Волдеморт демонстрировал свое величие, чтобы мы ненароком не забыли, все шустро достали плащи и маски, а Малфой протянул один из экземпляров данной униформы мне. Быстро надев все это на себя, мы аппарировали.

А что мне еще оставалось делать? Предупредить Милтона я не мог. Поэтому я утешался тем, что смогу снизить количество жертв. Настроил себя на то, что первыми я буду спасать детей, и, по возможности, женщин. Действовать буду по ситуации.

Очутились мы на каком-то холме. Внизу была раскинута небольшая деревушка, которая начала уже светиться зажженными окнами. На соседнем холме возвышалась мрачная груда камней, бывшая некогда замком возможно когда-то жилым, потому что признаков жизни сейчас в нем не наблюдалось.

Мы начали спускаться с холма, и тут между деревьями увидели разожженный кем-то костер. Возле костра обнаружились два маггла. Очень странных маггла. От их вида в ступор впали все. Даже Белла. Попробую их описать. Двое мужчин, в возрасте примерно 30-35 лет. Примерно, потому что точный возраст у данных экземпляров определить было сложно. Одеты они были явно не по погоде, но, судя по всему, им было тепло. На одном из них было что-то оранжевое в ярких сине-зеленых пальмах. На втором что-то едко-салатовое в фиолетовых бамбуках. На головах у обоих были странного вида шапочки, цвет которых мог сравниться с радугой, из под которых торчали в разные стороны дреды. Увидев это, Шарль бы скончался на месте. И почему он мне сейчас вспомнился? Ах, да, они были босиком. У одного в руках была зажата сигарета, другой играл на неизвестном мне музыкальном инструменте, напоминающем африканский барабан, и тихонько что-то подвывал. Назвать это песней было сложно, но почему-то цепляло. Сигарету они передавали друг другу после каждой затяжки, при этом глупо хихикая. Рядом с костром стояло ведро, наполненное какой-то травой. Я невольно сделал шаг вперед, и тут мой нос уловил сладковатый, до боли знакомый мне, запах.

— Боб, чувак, у тебя на Ямайке улетная травка,— произнес тот, который с бамбуками.

Второй, который с пальмами, поднял голову и вперил в нас мутный взгляд.

— Джонни, чувак, я с тобой полностью согласен. Глянь, назгулы...

— Чувак, мы в Нарнии.

— Ты гонишь, чувак, в Нарнии нет назгулов.

— Ты прав, чувак.

И тут Люциус зачем-то снял маску и протер глаза.

— Чувак, глянь, Леголас.

— Боб, чувак, Леголас не может быть назгулом.

Вообще-то Малфою должно льстить такое сравнение, но, судя по его выражению лица, он совершенно не мог понять: его сейчас унизили или оскорбили. Самое интересное заключалось в том, что никто не пытался вытащить палочку и напасть на них. Вероятно, Пожиратели приняли их за каких-то неизвестных магических существ, от которых неизвестно чего можно было ожидать. Что-то в плане Волдеморта пошло не так. Я не выдержал и тоже снял маску.

— Джонни, Арагорн!— затягиваясь с наслаждением произнес, судя по всему, Боб.

Белла, не выдержав, стянула маску и истерично заорала:

— Кто это?!

— Боб, глянь-глянь, это моя любовь, чувак.

— Чувак, какая любовь?

— Арвен, чувак.

Меня передернуло. Не удержавшись, я ткнул Беллу локтем в бок и, еле сдерживая смех, прокомментировал:

— Слышь, чувиха, нас только что поженили.

— Сев, ты что несешь, я замужем.

— А их это не волнует. Смотри как получается: нас поженили десять секунд назад, а я уже не грязный полукровка, а милый Сев.

Предугадать дальнейшее в принципе было невозможно, но следующее событие не вписывалось ни в один из раскладов. Рудольфус Лестрейндж. Железный Рудди. Тот самый, чьим именем матери всей магический Британии пугали своих детей. Тот, который не боялся ни авроров, ни самого Мерлина, никого не предупредив, упал в обморок. Судя по всему, он не ожидал, что самый обыденный рейд, коих на его счету было около сотни, сможет закончиться разводом с любимой женой. Причем его мнение на сей счет абсолютно никого волновать не будет. Рядом с мужем прилегла отдохнуть Белла. От счастья, видать.

— Чувак, ты что, их понимаешь?— удивленно посмотрел на меня Малфой.

— Чувак, да ты, похоже, тоже начал вкуривать тему, — сквозь смех и слезы пробубнил я.

Конечно я их понимал. В мое последнее лето на Базе Эван заставил ночевать меня пару раз в казармах, где набирался опыта один паренек с Ямайки. Одет он был не столь экзотично, но дреды и «чувак» стали его визитной карточкой. Даже Эван не смог его сразу отучить от этого. Однажды он обратился так к самому полковнику, что заставило Эвана принять более решительные меры. Не знаю, что он с ним сделал, но через неделю это слово исчезло из его лексикона, а дреды превратились в короткую стрижку.

Малфой, кстати, находился в прострации после моего ответа.

— О, Мерлин, да кто вы такие!— и что они маски-то все срывают? У кого там нервишки сдали? А, это ты, Рабастан. И кем ты у нас будешь? Послушаем.

— О, Владыка Элронд!

Я не понял, а где «чувак»?

— Чувак, дочку-то в чувство приведи,— затягиваясь в очередной раз, произнес Боб,— а то девка-то у тебя на сносях. Че она на голой земле валяется?

— Какая дочка? На каких сносях?

Я решил немного помочь с переводом и пояснил Рабастану:

— Вот эта — твоя дочка, — я некультурно ткнул пальцем в начавшую приходить в себя Беллу, — а на сносях она, видимо, от меня.

Рабастан оказался покрепче своего брата. Он всего лишь свел глаза к переносице, но остался стоять на ногах. Остальные боялись даже пошевелиться.

И тут я решил, что пора с этим завязывать. Стоило Пожирателям прийти в себя, как от этих двоих не останется даже кусочка, чтобы положить в гроб. Взяв палку, я быстренько соорудил простенький портключ, ориентируясь на виднеющуюся деревеньку, и бросил его магглам, надеясь, что сработает хватательный рефлекс. Надеялся я зря, палку они не поймали. Зато подняли ее с земли, чтобы посмотреть, а что это свалилось на них с неба. Дождавшись, когда они оба дотронутся до нее, я активировал портключ. Сделал я это все очень вовремя. Потому что пришедшая в себя Белла вскочила и бросилась к тому месту, где только что находились эти двое, вопя что-то типа: «Я требую развод!»

— Поздно, дорогая, они уже улетели и вернуться не обещали.

— КУДА?!

— В страну вечного кайфа.

— Где она находится?

— Тебе все равно туда никогда не попасть.

В следующий момент я понял, что перешел незримую черту в своих шутках. Белла взревела и швырнула в костер первое, что попалось ей под руку. А первым, что попалось ей под руку, было ведро, до верху наполненное первосортной ямайской коноплей.

Вот собственно все, что я помню.

Прежде чем нырнуть в омут думосбора, наполненного той частью воспоминаний, которые представлялись мне в виде непонятных, почему-то закрученных в спирали разноцветных лент, крестный попросил показать ему этих магглов.»

— А кто такой Леголас?— вопросительно поднял брови Драко.

— «Сага о кольце» профессора Толкина, полюбопытствуй на досуге, чистокровный ты наш,— видимо, в Гермионе снова проснулся «синдром отличницы». Одновременно с этим она разглядывала Малфоя-старшего, пытаясь найти в нем черты легендарного эльфа.

Люциус тем временем, не обращая ни на кого внимания, что-то писал на длинном пергаменте, время от времени покусывая перо.

— Альбус, эти твои мантии, случайно не...

— Перси, мальчик мой, а что ты не читаешь?