Только лишь появившись в Лаллиброх, Джейми едва окинул равнодушным взглядом подворье и первым делом направился в дом на поиски сундуков. Их действительно оказалось предостаточно: на кухне, в холле, в спальнях и даже на чердаке.

«Порядок, — потирал руки парень, держа под мышкой свою бутылку из-под виски; наполненная виски Колама, она составила единственное приданое мистера Фрейзера. — Фее будет где разгуляться».

У него заметно поднялось настроение.

А Клэр, приехав домой, переоделась и, пока не стемнело, отправилась в поле.

Джейми познакомился с младшей сестрой своего «пугала» — пятнадцатилетней Лири и подслеповатой кухаркой, миссис Фитц. А также двумя работниками: Рупертом и Ангусом. Парень опасался всех четверых одинаково.

Ангус хорошо знал английский, потому как рос в доме Дугала, да и Лири неплохо выучила этот язык от Клэр. Но общался Джейми всё-таки больше с говорящими только на гэльском Рупертом и кухаркой.

Пока жена работала в поле, мужа оставили в помощь миссис Фитц на кухне. Это была довольно полная женщина зрелых лет, рыжая, с маленькими голубыми добрыми глазками и улыбкой в уголках губ. Она провела хозяина по постройкам, чтобы знал, где брать воду и куда выкидывать отходы, а он, воспользовавшись случаем, жадным взором искал «дополнительные» сундуки вне дома. Чем чёрт не шутит, может быть, именно здесь и находится «тот самый», заветный?

За ними увязались любопытная Лири да два дворовых пса разной масти, но одинаково неопределённой породы.

Свинарник оказался пуст.

— Все свиньи сейчас на желудях, — разъяснила девчушка, пока миссис Фитц какой-то деревянной мотыгой отгребала от входа расползающуюся грязь. — Желуди опали с дерева.

В отгороженных «яслях» за стеной сарая возилась свиноматка, своими габаритами и звуками достойная соперничать с небольшим легковым автомобилем и его прогнившим глушителем. Вокруг неё суетились штук двадцать пять вполне взрослых отпрысков — один грязнее и счастливее другого.

В конюшне из обитателей их встретил неприветливым фырканьем одинокий огромный вороной конь в отдельной укреплённой загородке. Даже через решетку и доски проглядывалась особая стать и отменные размеры. Джейми залюбовался.

— Это Донас, — поясняла Лири во время того, как они с миссис Фитц подбирали разбросанную морковь и складывали в корыто. — Вот если обидишь нашу Клэр, мы тебя на него посадим и выпустим, чтобы он тебя со скалы сбросил. Ну, или с моста. Он любит сбрасывать, — гордо похвасталась новоиспечённая родственница. В этот момент кухарка посмотрела на Джейми и что-то сказала девчушке на гэльском.

— Точно! Забыла напомнить, — спохватилась Лири. — При нём с Клэр лучше не ругаться и голос на неё не повышать. Он запомнит и потом может укусить или затоптать. Она его маленького выходила, от болезней вылечила, и вот какой он вырос, — назидательным тоном рассказывала девчушка и, как взрослая, по-деловому похлопала ладошкой по загородке. — Пока её нет дома, его из конюшни никто не выводит — боятся.

Джейми всё это было душераздирающе скучно и мучительно индифферентно. Чтобы не зевать, он сделал очень серьёзное лицо, понимающее всю важность правильного поведения с Донасом.

Зато на псарне его ещё издалека встретили улыбками и дружным поскуливанием. В основном здесь смешали легавых и борзых.

— У нас есть ещё много пастушьих, но они почти всегда в горах, — махнула Лири рукой куда-то в сторону дороги и потрепала по холке одну из собак.

За конюшней находился птичник, где туда-сюда бегали коричневые куры.

— Гуси и утки на озере, — проходя мимо, пояснила Лири.

А вот сундуков больше не оказалось.

«Очень жаль», — растянул губы Джейми.

А вообще, жизнь в восемнадцатом веке показалась ему весьма простой и незатейливой. Телефонов не было, холодильников тоже, телевизоров и кофеварок — тем более. Не имелось даже газовых плит, чайников со свистком и часов. Поэтому никто не знал, что и как в соседских поместьях, и не вспоминал об этом каждые десять минут. Всё, что готовилось на кухне, тут же съедалось в столовой; вместо телевизора перед сном беседовали у камина; вставали по солнцу и ложились по луне.

Этим же вечером все собрались за ужином. Муж всё поглядывал на жену — скоро предстояло идти укладываться спать, а ему необходимо ещё как-то улизнуть на встречу с феей.

«Только вот ещё бы знать: куда?» — озадачился Джейми, поскольку отдельные комнаты работникам полагались, а вот мужьям — нет. Муж должен спать с женой, и Вжикки вряд ли пожалует к ним с Клэр в спальню. Поэтому, пораскинув мозгами, подопечный решил попробовать для начала камин в главном холле.

«Только бы не помешали», — обвёл он досадливым взглядом сотрапезников. Тревоги прибавляло ещё и то обстоятельство, что он почти не понимал гэльского и не знал, о чем говорят все эти люди.

Что касалось супружеского долга, то вроде бы первая брачная ночь мало чем отличилась от добрачной, поэтому здесь угрозы своим планам Джейми не видел. Насколько он знал девственниц, эти, ещё не вкусившие прелестей соития и оргазма, несведущие особи с «неразбуженной» сексуальностью могли вполне себе мирно сосуществовать с потенциальным половым агрессором в одной комнате, даже в одной постели. Просто не знали, чего лишаются.

С мыслями о том, чего лишается он, парень решил пока не пересекаться. Он — отдельно, они — отдельно. Хотя, если уж быть честным, красавец чувствовал, что привыкает к внешности «пугала», хоть её ожог и стал ещё темнее. Или это так подействовал выпитый виски, или её деловитость вкупе с искренними улыбками и заразительным смехом, или то, что девушка перестала изображать из себя брутального троглодита, или ещё чего, но Фрейзеру сделалось любопытно увидеть её с нормальным лицом, в привычной обстановке, в окружении только близких ей людей. То есть, без нового мужа.

«Ещё неизвестно, какой она окажется тогда, — облизал он пальцы после медовых лепёшек. — Если, конечно, всё-таки начнёт расчёсываться».

— За недельку подправлю дела на наделах — и отправимся на охоту. — Клэр намазала хлеб чем-то наподобие мягкого козьего сыра.

— А он останется здесь? — ткнула пальцем в Джейми Лири. — Ты не возьмёшь его с собой?

— Возьму, — кивнула миссис Фрейзер. — Джейми поедет с нами. Он тоже любит охоту, — улыбнулась она и переглянулась с мужем.

— Угу, — согласился тот.

«Только я привык стрелять из «фалькона» или «вэйпена». Ружья дешевле трёх тысяч фунтов отец не признаёт. А вот интересно, из чего стреляете вы?»

Но всё-таки до ближайшей охоты здесь задерживаться не планировал, потому и эти разговоры тоже вошли в него через одно ухо и через другое вышли.

Дорога из Леоха в Лаллиброх, потом поездка по полям и ужин с виски сделали своё дело, — только лишь войдя в спальню, Клэр стыдливо скинула верхнее платье и мышкой юркнула в постель. Перекинувшись с Джейми парой фраз по поводу его впечатлений, отвернулась и тут же уснула.

Поначалу его даже позабавило, как жена стеснялась своего вида в одной сорочке, хотя та сорочка, по сравнению с «наноплатьями» из полосочек и треугольничков красоток в ночных клубах, больше походила на паранджу, но потом ему сделалось даже немного обидно. Вообще-то, в постели с ним девушки так быстро не засыпали. Не было подобного. Фрейзер он или нет?! Допустим, она девственница, но чтобы так равнодушно проигнорировать такого красавца, как он, — это чуть ли не вызов!

Муж тихонечко хмыкнул про себя и отвернулся к догоравшему камину: «Подумаешь!»

Нет, он её не хотел, конечно, и даже не представлял себе секса с таким… пугалом? Да вроде бы она уже не казалась каким-то уж чучелом или чудищем. Обычная деловая молодая женщина восемнадцатого века с грузом взрослых проблем, насколько он понял из её разговора с преподобным Муртой по дороге в Лаллиброх.

Клэр со священником всю поездку — то на французском, то на английском, то на гэльском — обсуждали какие-то посевы, наделы, урожаи, здоровье лошадей, собак, овец, цены на рынке на сахар и свечи, шерсть и виски. Джейми ехал рядом, молчал и с каждой милей всё сильнее чувствовал себя бродягой, выброшенным на обочину жизни. Поэтому, до того момента, как они подъехали к имению, у него появился ещё один серьёзный стимул к поиску сундуков. Становиться таким же трудолюбивым, ответственным и замороченным на хозяйстве, как его новоиспечённая женушка, он не собирался, да и вообще боялся этого, как топора осина.

С таким же страхом отмахнулся и от вывода, что его жена, по сути, оказалась обладательницей тех самых добродетелей, которые он так жаждал видеть в своей будущей спутнице жизни. Согласился с собой только в том, что красота в человеке — совершенно не главное. Это дело такое... относительное, сиюминутное. Уж это Джейми точно знал. Вот она, самая лучезарная из всех отборно прекрасных, стоит перед тобой, а затем открывает рот — и всё как рукой сняло. И куда что делось? Таких Фрейзер опасался больше других. Он боялся узнать в них себя до поры до времени.

А эта вот, занятая такая, деловая, всё знает, во всём разбирается, ответственность какую несёт и не гнётся, не хнычет. Все мысли о хозяйстве да об охоте. Уже третьи сутки ни слова о платьях, прическах и что сейчас носят в Париже.

«Она действительно похожа на мою мать», — сделал неутешительный вывод проигнорированный муж, однако кручинился и восхищался отнюдь недолго — время тикало.

Только лишь жена задышала ровно и умиротворённо, он, подавляя жгучее желание укутаться поуютнее и поспать впервые за долгое время в нормальной постели без гнилой соломы, вонючих луж и клопов, аккуратно выбрался из-под одеяла, поднялся с кровати и подошёл к двери. Выйдя из комнаты и тихонечко закрыв за собой створку, в коридоре, в стоящем в торце кресле, увидел Ангуса.

«Приехали», — ухнуло в пятки сердце Джейми.

— Эм… а… я… Я на кухню водички попить, — пролепетал он первое, что пришло в голову и чуть не ударил себя по лбу — у них в спальне с Клэр стоял кувшин с водой.

Ангус молчал.

Тогда Джейми сбросил с себя все маски и решил идти ва-банк.

— Слышь, чувак, выпить охота нормально. Давай вместе, а? — жалостно скривился он.

Или поняв, или проигнорировав странное, но звучное «чувак», Ангус тут же поднялся и двинулся по коридору, показав следовать за ним.

На этот раз они очутились на кухне. Поскольку его приданное, бутылка виски, осталось в спальне, Джейми по аналогии с замком дядюшки Лэма направился к примеченному заранее буфету, но работник остановил его жестом и отогнул небольшой гобелен сбоку окна. Как оказалось, в стене выдолблена глубокая ниша, где стояли три бутылки с виски.

Мужчины так же молча сели и разлили по стаканам. Чокнувшись «тарой», они опрокинули в себя первые порции.

— Что, не даёт? — вытер усы Ангус.

Джейми чуть не поперхнулся, но замешательство сыграло ему на руку.

— Да ты не смущайся, — по-свойски махнул рукой работник. — Клэр у нас девушка с норовом, но она лучшая из всех, кого я знаю. Поэтому ты... — мужчина похлопал своей грязной мозолистой ладонью по лежавшей на столе холёной, а по местным меркам, даже утончённой, кисти господина, — потерпи.

— Угу, — с готовностью согласился тот и подлил себе и Ангусу по новой порции.

За разговорами и рассуждениями они быстро «приговорили» бутылку и взяли ещё одну. Джейми почти забыл про фею. И если её саму удерживал в голове, то смутно припоминал, зачем она ему, собственно, нужна, не говоря уже о её сложном имени.

Пока Ангус отвернулся нарезать хлеба, новоиспечённый господин, бывший сын бродячих музыкантов рухнул на стол головой и тут же вырубился.

Он очнулся, когда тот же Ангус с Клэр тащили его назад в спальню, а на следующий день проснулся только к обеду — то есть опять в лучших традициях своих каникул двадцать первого века. И весь день провёл так же.

Он ни сколько не удивился, что Клэр встала рано утром и уехала в поле, но очень обрадовался тому, что она не разбудила его и не взяла с собой. Он полностью смог отдаться горю, что пропустил, а если называть вещи своими именами, то попросту пропил встречу с феей.

«Всё. Сегодня нужно споить Ангуса. Как бы ему так подливать, чтобы самому не надраться?»

Но когда этой ночью вышел из спальни, в заветном кресле его уже ждала бутылка виски в компании Руперта.

С этим всё прошло ещё лучше — они плохо понимали друг друга и от этого больше пили и веселились. Руперт оказался простоват и туповат, и Джейми удалось его споить примерно к середине ночи. И только хотел оставить отключившегося собутыльника и направиться к камину в холл, как припёрся Агнус и попросил отнести «готового» друга в его комнату. Тут же проснулась Клэр, отругала их всех, но, разумеется, это не помогло, и на следующий день, точнее, ночь, всё повторилось.

Только наоборот.

На этот раз Джейми долго не выходил из спальни из боязни в «кресле соблазнов» увидеть миссис Фитц. Он понятия не имел, как действовать с этой женщиной, и даже предполагал, что тут у него шансов нет вообще от слова «никогда». Эта подслеповатая кухарка видела его насквозь и ещё пару футов под ним. Поэтому, что и говорить, он очень насторожился, услышав, что в дверь кто-то тихонечко скребётся.

Памятуя вчерашнюю взбучку от миссис Фрейзер, Джейми крадучись выбрался из постели, отворил дверь и увидел на пороге преподобного Мурту.

— Не желаешь ли исповедаться, сын мой? — пропел юродивым голосом священник.

— Гхм... — крякнул новый хозяин и почесал макушку.

«Я бы с удовольствием, да тебе же хуже будет, боюсь. — Джейми оглядел фигуру преподобного с ног до головы и с сожалением сжал губы. — Если я тебе сейчас исповедаюсь, ты имя Господа своего забудешь».

И тут священник вынул из-под рясы бутылку виски.

Мистер Фрейзер облизнул губы, но всё-таки решил держаться.

— «Клэрасил» ругаться будет, — заговорщическим шепотом пожаловался он, сделав бровки домиком, и кивнул себе за спину на спальню.

— Кто? — повернулся к нему ухом преподобный. — Клэра…

— Да это я Клэр «Клэрасилом» называю.

— А-а-а… понятно. Верно, она будет ругаться, но ты же муж! — сделал зверское лицо святой отец. — Хрясь кулаком по столу — и всё, я сказал!

Но наоборот — так наоборот!

За бутылкой виски преподобный Мурта полночи исповедовался Джейми о том, как ездил с Клэр в Париж, поскольку с детства состоял при ней и её младшем брате, Фергюсе, кем-то вроде гувернёра и учил их грамоте. И как его в этом рассаднике порока и безнравственности блудницами соблазняли, да не поддался он, как бы тяжело ни было. А ещё о нелёгких буднях священника и том, что молодёжь совсем от рук отбилась и знать Господа не хочет, и его нелёгкий труд — образумить безбожников.

И Джейми понравилось.

Взрослые мужики принимали его за равного, относились, как к одному из них, даже лучше. Здесь он был только Джеймс Фрейзер, а не Джеймс Фрейзер, сын умного и всего такого из себя положительного Брайана Фрейзера. Над ним, так сказать, не довлела «тень отца Гамлета». Красота, и только. Свобода!

Да, «Клэрасил», конечно, ворчала и дула губы, но что делать, если муж вкусил сладость сущности взрослого, самостоятельного мужчины, главы семьи и поместья.

Познакомившись с мужиками, он начал день за днём проводить с ними — на конюшне, на псарне, за деревней у мельника. А скоро, кстати, он отправится ещё и на охоту. Казалось, Клэр настолько привыкла справляться в полях одна, что даже не просила его помочь. Они мало общались — только за трапезами и перед сном.

Именно в это время Джейми сумел обратить внимание на дом, узнать лучше двор, изучить все постройки и тропинки вокруг. Да и вообще парень немного успокоился, поскольку повесить его уже вроде бы никто не грозился, «пугало» оказалась вполне дружелюбной и симпатичной, во всяком случае, пока никаких порок и экзекуций не наблюдалось, поэтому путешественник во времени стал замечать мир вокруг себя.

«Если уж попал в прошлое, грех не узнать, как тут всё устроено», — стоя у окна, постучал он костяшкой пальца по старинной добротной деревянной раме.

Вообще-то, всё здесь для Джейми выглядело так, будто сделано вручную. Хотя, при ближайшем рассмотрении, так оно и оказалось. Ну, может, только килты ткали на станках.

Обратив внимание на ложки, вилки, тарелки, струны для резки сыра, шумовки и половники, чайник с двумя носиками и сковороды, парень не мог хорошим словом не помянуть консерватизм англичан и шотландцев — всё выглядело почти так же, как и у него дома. Может, ещё и потому, что матушка любила старинные столовые приспособления и приборы вслед за своим старшим братом, который часто и с охотой всем этим добром с ней делился.

Только ножницы в доме Клэр выглядели как посылка Гулливеру из страны великанов в страну лилипутов; ими удобно было только килты резать да лошадям гривы подстригать.

Столового серебра у леди Лаллиброх не имелось, только украшения и замки в дверях дома, а вот медной утварью забиты несколько сундуков. Парню сразу же не понравились глиняные кружки — огромные и лёгкие, сколько в них не наливай, всё кажутся пустыми. А вот медную, тяжелую, с неровными стенками, словно вылепленными ребёнком из пластилина, он был не прочь забрать с собой и показать отцу. «Он оценил бы», — вертел Джейми одну такую, прихлёбывая из неё крыжовниковый морс с листьями дикой вишни.

Вместо ковров почти везде лежали свалянные из овечьей шерсти войлочные циновки немаркой расцветки «перец с солью», на стенах висели такие же, но белые. От их шерстяного, мохнатого вида Джейми делалось теплее не только снаружи, но и внутри.

А вот так называемая мягкая мебель хозяину не понравилась. Даже в том самом «сундуке времени» на поеденных мышами килтах лежать было мягче, чем на диване в холле у Клэр. Деревянный диван с обивкой из качественного гобелена своими манерами и повадками больше напоминал гаубицу — такой же тяжелый, бестолковый, жесткий, а на звук — громкий и скрипучий. Он отзывался на любое движение на нём. Как ни ляг, всё неудобно, везде давит, чуть шевельнулся — на улице начинают лаять собаки, думая, что в дом лезут воры. Джейми со щемящим чувством тоски вспоминал шведские диваны у него дома — огромные, полностью матерчатые, все такие округлые и с кучей мягких подушек.

Зато парень как ребёнок обрадовался очень даже уважительной причине не бриться — у Клэр бритв не имелось за ненадобностью, а Руперт с Ангусом ходили с бородами. Джейми благодарил небеса, что небольшая щетина ему шла (а что не шло?), скорее всего, ещё и поэтому лень его часто побеждала и дома, поскольку это нудное, бесполезное занятие выматывало и взрывало мозг даже в двадцать первом веке с его удобствами.

То же самое в восемнадцатом делала необходимость, как стемнеет, везде ходить со свечой.

«Как в церкви», — поднимался он по ступенькам и загораживал ладонью пламя от сквозняков, которые в лестничной шахте чувствовали себя как дома. Во всех смыслах. Он явно ощущал, что его глаза начинают отдыхать от экранов ноутов и айфонов, но тут же напрягала эта кромешная тьма после сумерек.

Свечи воняли, дезодоранта не было, шампуня — тоже. Как выяснилось, весьма громоздким образом мыли головы.

Ещё с утра Клэр с Лири ходили в тюрбанах из полотенец. Как подслушал из разговоров Джейми, они намазывали локоны хлебным мякишем, а после обеда смывали и натирали головы скисшим молоком со свежим яйцом и кашицей из листьев ежевики. Споласкивали вечером отваром льна и вереска над корытом в кухне.

«Пф-ф… жуть», — забрался пятернёй в свои рыжие кудри Джейми от таких издевательств над личностью. Слава богу, ему, как хозяину и обладателю не очень длинных локонов, разрешалось просто помыть их мылом, которое, кстати, очень экономили. Та же миссис Фитц мыла руки на кухне песком и глиной с берегов близлежащего озера, принесёнными Рупертом и Ангусом.

Зато Джейми весьма повезло с тем, что его жена жила во Франции и, приехав оттуда, распорядилась сделать у себя в Лаллиброх почти нормальные туалеты, а для восемнадцатого века и по сравнению с ужасами Леоха — и вовсе прогрессивные и передовые.

Новый хозяин почти не совал нос на кухню, поскольку миссис Фитц казалась ему даже строже Клэр. А однажды ему довелось увидеть, как Лири с её подружкой Вехтой из посёлка уселись друг напротив друга в углах войлочной циновки в холле и катали туда-сюда деревянный цилиндр размером с небольшой пылесос. Как выяснилось, таким образом в восемнадцатом веке взбивали масло в молоке.

«Ну и ну», — вспоминал Джейми прилавки супермаркетов, как тротуарной плиткой, уложенные пачками масла различной жирности, отдушки и предназначения.

Пока молодой муж и хозяин осваивался и обживался, в одно прекрасное раннее утро пришла пора супружеской чете всё-таки отправиться на первую совместную охоту.

Конечно же, для Джейми, который до этого отстреливал зайцев, сурков и рябчиков в обширных угодьях, отведённых клубу Шотландии, показались немного детскими походы Клэр на небольших участках клана МакКензи, но даже там, без отца, он сумел заблудиться. А когда на него сзади прыгнул молодой дикий кабан, опрокинув охотника, и встал копытами на спину, парню почудилось, что на него поставили чугунный кухонный стол с каменными ножками, да ещё и хрюкающий, как динозавр.

Вся жизнь пронеслась перед глазами. Только вепрь прикусил ему ухо с серьгой, как грохнул выстрел — и животное рухнуло как подкошенное опять же на спину Джейми.

Как оказалось, жизнь ему спасла жена, своим выстрелом убившая кабана прямо в глаз. После она рассказала, что не иначе как Господь ей помог, направив в ту сторону каким-то колокольчиком; она пошла на звук трели.

«Значит, фея рядом!» — обрадовался Джейми.

Излишне говорить, что по возвращению стресс он снимал с помощью виски. А утром случайно, будучи ещё во хмелю, услышал, как Клэр плакала и жаловалась в столовой преподобному Мурте на французском, что, вероятно, всю жизнь ей суждено мучиться одной и биться с этим поместьем.

Джейми учил французский в школе и университете, поэтому знал его гораздо лучше гэльского и даже смог разобрать суть диалога.

— Я надеялась, муж мне помощником будет, но, видимо, не получится, — вздыхала жена.

— Ну, так скажи ему, что он поганец и лентяй, — советовал преподобный.

— Так ведь я сама такого выбрала. К тому же он красивый.

— А если красивый, то причешись!

— И что? Расчёсанная или нет, всё равно возле него... дурнушка.

— Ты глупая.

— Нет, не глупая. Он мне не помогает и никогда не будет мужем. Да мне и не надо, ты знаешь, почему.

«То надо, то не надо. Настоящая женщина», — вздохнул Джейми, но совестно ему всё-таки сделалось, чуть ли не впервые в жизни. Он поплёлся во двор, вылил себе на голову ведро воды, вернулся в столовую и заявил, что готов приступить к обязанностям.

Клэр подскочила и с визгом повисла у него на шее. Она повела себя с ним как с братом, другом, но парень тут же почувствовал, что уже довольно сильно соскучился по девушкам. Ещё терпимо, конечно, но уже проблематично. Запах её волос ударил в ноздри и заставил организм «заиграть». Тем более, ожог у жены почти сошёл, начали показываться брови и ресницы, приходил в норму цвет лица.

Когда они на лошадях ехали по улице имения, чтобы встретиться с селянами по поводу аренды, Джейми будто заново посмотрел на своё «пугало».

Солнце играло лучами в её локонах. Девушка улыбалась и искрилась счастьем, что едет уже не одна, а с мужем. Оказалось, у неё очень женственные пухлые губки, аккуратные чёрные бровки тонкой дугой, неплохие ресницы, которые наконец-то позволили оценить миндалевидные голубые глаза. Да и цвет лица, после того как сойдёт покраснение, и летний загар обещал быть в лучших шотландских традициях, — молочная бледность со здоровым румянцем.

«А сразу так нельзя? — любовался парень. — Обязательно нужно было из меня заику делать своим «пугалом»?»

Но когда они начали выяснять дела с арендаторами, Фрейзеру сделалось уже не до того.

Клэр совещалась с группой собравшихся у дверей местного аптекаря мужчин. За время разговора дело доходило и до смеха, и до повышенных тонов, и до откровенной ругани. Но пока жена справлялась, муж не вмешивался.

На обратном пути попросил растолковать ему суть беседы. Он ехал, слушал размеренный цокот копыт лошадей и сбивчивое объяснение Клэр и тихо уходил в шок от того, насколько эти люди, включая его жену, тёмные и несведущие в делах хозяйствования, не говоря уже об экономике в целом.

«Какой там восемнадцатый век?! Это же палеозойская эра кембрийского периода!» — шевелились рыжие кудри у него на голове.

Всё начиналось с того, что, оказывается, всю документацию, бланки, печати, росписи заменяли пальцы. Всё объяснялось и подтверждалось на пальцах. Клэр расспрашивала людей про урожай, не требуя доказательств и не проверяя их показания. Она верила им на слово, а ведь они могли сказать всё что угодно.

«Я бы на их месте так и сделал», — веселился Джейми.

В свою очередь жена отчитывалась перед людьми за свои отношения с лэрдом: сколько отвезла ему ржи и мяса с салом. И люди опять же верили ей просто так.

Парень был в шоке.

«Чисто дети. — У него текли слюнки. — Таких на члене провертеть — одно удовольствие, да жаль я в избиении младенцев не участвую».

Он проучился на экономическом факультете университета Глазго четыре курса, но сейчас, рядом с женой, ощущал себя Уорреном Баффеттом. С высоты своей компетенции начал потихоньку втолковывать ей японскую систему поощрений и теорию рисков Маршалла и Найта, да плюс немного, самую малость, об экономике аренды.

— Пока ты не дашь почувствовать людям, что от их труда тоже что-то зависит, толку не будет. Вот как вы рассчитываетесь?

Леди Лаллиброх часто заморгала.

— Мы с Рупертом и Ангусом едем и собираем плату.

— Вот видишь! Это ты забираешь у людей, а нужно сделать так, чтобы они забирали у тебя. Ты должна раздавать, — сделал он ударение на слове «ты».

— Как это?

— Попробуй так, чтобы они возделывали все поля вместе, а потом ты им платишь. Отдаёшь им или деньги, или продукты, — проповедовал без пяти минут экономист современную систему взаимоотношений в сельском хозяйстве.

Девушка задумалась и ответила не сразу.

— Они побоятся, что я им мало заплачу.

«Разумеется, побоятся! — скрипели зубы у Фрейзера. — Ни договоров, ни штатных списков, ни номеров для налоговой — ничего».

Он, конечно же, изучал историю экономики, но на деле всё оказалось намного безнадёжней.

— А ты заплати нормально. В конце концов, им не охота куда-то срываться и искать лучшей жизни. Ты должна внушить, что лучше, чем у тебя, нет нигде. — Джейми говорил, а у самого кулаки сжимались, что не может поведать о знакомых современных примерах и находках двадцать первого века. Да даже о Генри Форде и его системе премирования и конвейере не рассказать.

А Клэр, знай себе, «подливала масла в огонь»:

— А откуда я знаю, где лучше, а где хуже?

У парня посыпались искры из глаз.

— О нет! — прихлопнул он себя по лицу, но осторожно, чтобы не испугать лошадь. — Это пипец!

— Что?

— Ничего. Ну, хорошо. Вот у тебя много навоза от скота. Договорись с арендаторами, что удобрения твои, но вносить будут они, и излишки поделите поровну. Всё лучше, чем выкидывать или засорять свои наделы.

— Да не хочу я! Зачем мне это?

— Как «зачем»? Чтобы оптимизировать использование ресурсов, свести к минимуму потери и корреляцию.

У Клэр от терминов расширились глаза, и пружинки встали дыбом, но она справилась с собой и сказала просто:

— Не хочу.

— Почему?

— А зачем? Чтобы половину отдать Коламу на строительство крыла замка для любовниц Дугала или капитану Рэндоллу?

Джейми ухватился за последнее имя:

— Капитану Рэндоллу?

— Да, — неохотно ответила девушка. — Есть тут такой... англичанин. Он собирает военный налог и мне мстит.

— За что?

Она сделала недовольную гримасу, как бы не желая распространяться на эту тему.

— Считает, что я погубила его брата Фрэнка, — низко опустила голову леди Лаллиброх. — И он прав.

Для Джейми этот капитан Рэндолл был пока только тем, «кто по мальчикам», — и всё. Оказывается, у него ещё брат имеется. Или имелся.

— Ты его убила что ли?

— Можно и так сказать, — отвернулась в сторону жена и посмотрела на край озера, открывающийся с дороги. — Всё равно узнаешь… Лучше сразу тебе рассказать. Мы познакомились с Фрэнком во Франции. Он учился в университете Декарта на медицинском, я — в школе в Норме, но встретились как-то на ярмарке. Он был очень хорошим. — Клэр говорила так, чтобы муж разделил её симпатию к брату капитана Рэндолла.

— Извини, что произношу это в твоём присутствии, — как бы спохватилась она. — Ты — мой муж, я обязана любить тебя и быть тебе верной до конца своих дней, и буду, но Фрэнк действительно лучший из всех, кого я знала. Он совсем не такой, как его брат. — Она замолчала.

— И что же вам помешало? — Джейми хотел показать, что совсем не обижен. Заодно и самому себе.

— Не что, а кто. Мой младший брат Фергюс застал однажды Фрэнка, когда тот выходил из моей комнаты утром, но мы только разговаривали! — с мольбой посмотрела она на мужа. — Это правда!

— Я верю тебе. — «И как они живут тут все с такими понятиями?»

— А Фергюс не поверил. Он вызвал Фрэнка на дуэль, тот его убил и попал в Бастилию. Он там... умер. — На глазах девушки появились слёзы.

Джейми опустил голову.

— Мда…

— Извини, что рассказываю. — Она вытерла глаза ладошкой и шмыгнула носом. — Ты — мой муж, я не должна с тобой разговаривать о других мужчинах. Ты не рассердился на меня?

— Нет. — «Если посчитать всех, кто выходил из моей спальни, мы до Леоха доехать успеем».

Признание жены о каком-то Фрэнке отрезвило Джейми, и следующие две ночи он провёл в обнимку с камином в холле — опять вспомнил о фее. Ему удалось завоевать доверие Руперта и Ангуса, и они сняли осаду с двери их с Клэр спальни. Теперь появилась возможность ночами аккуратно пробираться в большую залу.

В первую ночь, никого не дождавшись, он вырубился к утру, во вторую почти сразу же уснул на тамошнем диване-«гаубице». Потом корил себя за лень и слабость, но тут же надеялся, что ещё ничего не проспал, и фея, если появится, в любом случае его разбудит.

«Прожила же она как-то семьсот лет. Авось не пропадёт, пока не отправит меня отсюда».

А до этого времени парень решил действовать сам и, так сказать, пошел по сундукам. По всем подряд. Не знал он: должен тот стоять исключительно на земляном этаже или же подойдут и чердачные?

Однажды, воспользовавшись отсутствием жены дома, Джейми попробовал залезть в один из сундуков и даже решился накрыться крышкой. Но она легко закрывалась и открывалась, а когда, проигнорировав такой пустяк, он стал биться в дно ногами, на шум прибежала миссис Фитц и, подняв крышку, спросила, не нужно ли ему чего.

Он постоянно вспоминал маму и, зная миссис Фрейзер, был убежден: она ищет своего пропавшего сына и верит, что он жив, и не сдастся, пока не увидит. А отец всячески будет её поддерживать и наверняка, в обход полиции, уже нанял детектива.

Но его мытарство длилось недолго — много времени отнимали поля, где они убирали остатки фасоли и тыквы; вереск и чечевицу срезали наёмные рабочие. А через некоторое время Клэр засобиралась на пастбища. Где-то далеко в горах, вместе с отарами Колама, пасли её овец. Подходило время их навестить.

Джейми ехать не хотел, во всяком случае, совсем не жаждал. Однажды фею он уже пропил, потом прогулял, теперь осталось ещё и проездить. И что докатился до того, что не смог отпустить жену одну, его абсолютно не устраивало. Парень был жутко недоволен собой, а перспективы и развитие событий откровенно страшили.

Так вот, навьючили они лошадей и отправились глубже и дальше в Хайлэндс, на север.

Джейми ехал хмурый и сосредоточенный — весь в себе. Он всё пытался проследить момент невозврата и понять, как дошёл до жизни такой.

Вначале было дело. Как-то так незаметно, из раза в раз, сделалось очевидным и даже привычным, что они с Клэр отлично могут оставаться наедине, вдвоём, бесконечное количество времени о чём-то болтать или что-то мастерить. И их не тянет зевать, не хочется закатывать глаза под потолок и быстрее смыться хоть куда-нибудь подальше. В один прекрасный момент такой факт игнорировать сделалось совершенно невозможно, потому что парня перестало тянуть к виски.

«Это что-то новенькое», — заторможено почесал он затылок, вспоминая, что не брал ни капли в рот уже дней пять. Что самое непонятное и настораживающее — не тянет! Он покачал головой: «Ох, не к добру эти перемены».

А пока они неспешно следовали по дороге на Томдаун. Девушка что-то щебетала про Францию и тамошнюю охоту, про двор короля, которому её представил младший брат отца, Жюль фон Туарах, и про то, как там красиво, чисто и скучно.

— Имя французское, а фамилия — немецкая, — заметил Джейми.

— Они выходцы из Саксонии, — пояснила Клэр. — Так что я тоже сассенах, — лукаво улыбнулась она.

— Я не сассенах, — ухмыльнулся мистер Фрейзер. — Я шотландец.

Лицо Клэр полностью зажило, девушка начала расчёсываться и оказалась прихорошенькой. Не красавицей, конечно, но смотреть на неё было несказанно приятно, даже любоваться.

«А если ей ещё там всякие салоны красоты и студии маникюра, «настройки»*, то...» — Джейми и сам не знал или не хотел, что же означает это самое «то».

«А актриса какая!» — помог он сам себе перескочить с мысли на мысль.

Всё это относилось к внешней стороны вопроса, не самой главной. Но необратимой ситуация сделалась из-за того, что в Клэр открылись смешливость и весёлый нрав; она была не прочь над кем-нибудь подшутить, могла посмеяться даже над собой.

Джейми очень нравилось, как она по-доброму общается с сестрой, как терпеливо занимается с ней науками. Поэтому он всё чаще замечал за собой какие-то нехорошие щемящие нотки внутри, когда дело касалось жены, и именно перед поездкой понял, что уже не владеет ситуацией и устал бороться с упрямыми фактами.

А когда к такому убойному комплекту парень добавлял энергичность, сноровистость и, самое главное, беспрецедентную честность и искренность леди Лаллиброх, то всё больше чувствовал, что ему того и гляди начнёт сносить крышу, поскольку захватывало дух от его «Клэрасила» иногда весьма конкретно.

Перед самой поездкой до него вдруг дошло: ему очень жаль, что не встретил её в своём времени. Фрейзер был бы не прочь забрать её с собой в сундук, потом жениться там, дома, в двадцать первом веке, зарегистрировать брак и заняться с ней сексом (а может быть, и любовью) в первую же брачную ночь. Короче, всё начать сначала.

При первых проблесках таких мыслей он пробовал трясти головой, чтобы выбить всю эту муру, но потом плюнул и махнул рукой. «Один чёрт, не помогает».

Как сделал вывод Джейми, девушка вообще-то от природы являлась весёлым, не унывающим человеком, но обстоятельства и то, чем ей довелось заниматься, плюс ответственность, которую приходилось нести каждый день, сделали из неё довольно властную, решительную, а иногда даже резкую особу. Бойца.

Однажды он спросил, порет ли она мужиков.

Клэр кивнула и заулыбалась:

— Было пару раз. С соседскими парнями. Одни увели у меня корову, другие забрали плуг у кузнеца, сказав, что это я прислала. Но я стараюсь, чтобы о порке знали все, и приукрашиваю. Иначе весь скот разворуют, растащат. Бояться должны, понимаешь?

— А мне Дугал говорил, ты работников порешь.

— А-а-а, вон ты о чём, — опять засмеялась миссис Фрейзер. — Да это Руп и Ангус однажды были зимой на свадьбе у родственников в клане МакМанус и полезли там к каким-то девушкам. Их поймали и выпороли. Дугал увидел у них полосы на спинах, и они сказали, что это я.

— Зачем?

— Потому как он считает, что я плохо управляю поместьем, всех распустила.

Ехали медленно и долго. Джейми почти не смотрел по сторонам. Не очень он любил все эти озёра, болота и косогоры, только в рамках охоты, не больше. Некоторые его парни частенько выезжали на берег какого-нибудь очередного «лох», но он присоединялся редко. Его — это пабы, клубы, красивые дома и тачки, такие, которыми управляет твой спинной мозг — только задумал, а она уже послушалась. А вот сейчас от созерцания этой суровой шотландской картинки каменистых гор и словно плюшевых холмов как-то незаметно пришло ощущение, что, пожалуй, единственная крепкая связь между временами — природа. Горы, деревья, леса, озёра, реки и всё тот же чертополох. Если не видеть построек и оказаться в дикой местности, то почувствовать разницу между веками практически невозможно.

Наконец, перед сумерками, Клэр скомандовала свернуть с дороги и заночевать в знакомом месте.

— Тут недалеко есть пещера. Её я знаю. А если уедем дальше, то, может, негде будет расположиться.

Пока расседлали и стреножили лошадей, разожгли костёр, принесли воды из небольшого озера рядом — уже стемнело. Быстро разогрели гороховые блины с курятиной, поели, запили горячим, обжигающим травяным чаем и легли спать. Укутались, как и положено, пледами, подстелив овечьи шкуры.

Джейми не очень уютно себя чувствовал при температуре в пять градусов по Цельсию, да ещё и так, что ни плечи по кровати раскидать, ни ноги вытянуть куда-нибудь «на север». Трезвым он так не спал.

Но это оказалось только началом.

—Ты извини, но нам лучше сегодня спать тесно, — придвинулась к нему Клэр.

Она копошилась и укладывалась удобней, а парень уже понял, что это конец; он опять почувствовал её запах. Запах женщины даже сквозь вонючие овечьи шкуры, в пропахшей костром пещере, в секунду смог поставить мужским мозгам «импичмент» и отстранить их от дел.

И за работу тут же принялись инстинкты.

Ему страшно, на разрыв аорты, захотелось её поцеловать. Джейми казалось, что от этого зависит его жизнеспособность или даже жизнестойкость. Грудную клетку, не говоря уже о других частях тела, стянуло сильнейшим спазмом, будто кожаными ремнями, требуя расслабления одним совершенно определённым способом — снять напряжение к чёртовой матери!

Он чуть приподнял девушке голову за подбородок; та с удивлением распахнула глаза. Не дав ей опомниться, парень лизнул её губки, потом ещё раз и пососал нижнюю.

А дальше — искра, буря, безумие.

И невесомость космоса.

Девушка всю дорогу ничего не понимала, но всё-таки проявляла чудеса послушания и готовности сотрудничать. Может быть, именно это сыграло решающую роль, но Джейми очень понравилось. Очень!

Он потом ещё полночи лежал и перебирал причины, желая разобраться в себе и понять, что же такого особенного сейчас произошло и почему ему не то что хочется ещё — к этому он привык, — хочется всегда. Да-да, именно всегда! Словно купил тачку, которую сделал бы собственными руками, если б умел; услышал песню, что сам же сочинил; приехал в город, который построил. Так, как ему хочется, нравится, чисто для себя и под себя, под свои вкусы и приоритеты.

До этого он замучил бедную Клэр вопросами – «как ты?», «тебе не больно?», «тебе больно?». Когда она ответила: «Я потерплю», — Джейми взвился, словно это ему предложили потерпеть, тогда как раньше терпение считал одной из главных женских добродетелей вообще.

Клэр же была такая искренняя, самоотверженная. Парень заметил: в том, в чём она ничего не понимала и не разбиралась, девушка не пыталась умничать и делать вид всезнайки, а быстро подчинялась навыкам и опыту. Это он заметил ещё на кухне, где она полностью доверяла миссис Фитц и не пыталась учить её «как на самом деле надо».

Он доподлинно знал, что сейчас Клэр не получила ровным счётом никакого физического удовольствия, а даже скорее наоборот, но всё-таки её личико источало полное удовлетворение и счастье, глаза лучились восхищением в сумраке ночной пещеры, куда только лишь чуть-чуть проникал свет луны.

Правда, всё это внезапно оборвалось.

— Ты что наделал, грешник?! — вдруг возмутилась жена, когда поняла, что он кончил себе в руку и вытирает её о плед.

— В смысле? — опешил жутко счастливый и радостный, но тяжело дышащий Джейми.

— Так нельзя делать! Ты что, забыл?! — постучала она указательным пальчиком себе по лбу.

— Что «нельзя»? Что «забыл»?

Девушка задохнулась и яростно засопела, словно злясь на то, что не может говорить.

— Это!

— Да что «это»?! — уже взревел Джейми.

— Ты сам знаешь, — не сдавалась Клэр, не желая озвучивать смущающие пикантные подробности.

— Ты — моя жена, я — твой муж. Что ещё я обязан знать?

— Вот именно, что жена и муж. Семя мужа должно оставаться в жене всегда, потому что иначе — грех. Мы согрешили! Не бывать между нами счастью! — налились слезами её глаза.

Джейми застыл, перестав дышать. И отмер только после того, как услышал хлюпанье носом.

— Ну, ладно, извини, я забыл, — подвинулся он опять и принялся гладить её по голове. — Не расстраивайся. Мы обязательно будем счастливы вместе, вот увидишь.

— Нет, не будем. Господь нас накажет. Это всё из-за меня. Я какая-то несчастливая. Из-за меня погибли брат и Фрэнк! И вот опять что-то не так.

— Да всё так! Не печалься! — прижал он к себе девушку, хоть сам вообще мало что соображал. Джейми знал только одно: оставлять в прошлом детей он не собирается. Ни мальчиков, ни девочек. Это совершенно ни к чему.

«И как быть?» — встал вопрос настолько неожиданно, насколько внезапно разгорелась страсть.

Фрейзер прикидывал и так и этак, но всё время упирался в восемнадцатый век. Даже если женщины и умеют использовать какие-то травы или способы, то как, спрашивается, убедить Клэр их применять? Какие доводы приводить? Что он не хочет от неё детей? Или что потом всё равно бросит, и ей же будет хуже одной с ребёнком?

В конце концов Джейми не придумал ничего лучше, чем воздержание. И опять вернулся к мыслям о фее.

«Валить надо отсюда скорее, да и всё», — отвлекался он от желания послать всё подальше и повторить с Клэр только что проделанный фокус счастья. И даже самому себе боялся признаваться: держит его только то, что ей наверняка сейчас очень больно.

Поэтому проснулся настроенным на скорое возвращение, что в свете последних событий как-то притупилось в нём уже в который раз.

На следующий день они доехали до пастбища, где работали пастухи и собаки. Мужчины отчитались перед владелицей: сколько овец не уберегли, какая шерсть, сколько стричь не получится, сколько баранов готовы к спариванию — и так далее. Поговорив с пастухами и выпив с ними чаю и виски, муж с женой отправились обратно.

На этот раз они ночевали в той же пещере, но Джейми уже не тронул девушку, хоть и стоило ему это много чего и ещё больше. Он подозревал, что она расстроится и опять обвинит во всём себя.

И так оно и произошло. «Я тебе не понравилась», «я неумёха», «я страшная», «я плохая» — слышалось на утро через слово. Парень уже хотел было согласиться, но всё-таки набрался терпения и всю дорогу утешал и оправдывался.

— Клэр! Клэр! Капитан Рэндолл приезжал! — неслась к ним во всю прыть Лири, как только они показались на подворье.

* «настройки» - имеется ввиду tuning (англ) - настройка, регулировка.

Большое спасибо за помощь Марине АкваМарина