Те, кто ждал в гостиной Гриффиндора результатов исполнения карточного долга Гермионы, уже долгое время скучали. Кто-то предложил прогуляться по восьмому этажу и посмотреть, почему все так задерживаются. Но тут дверь открылась, и в гостиную вошла Гермиона, которая так и не сняла мантию и даже не откинула капюшон. Как только она уселась на диван, со всех сторон на нее посыпались вопросы.

Гермиона, склонив голову к коленям и обхватив ее руками, безудержно смеялась, подозревая, что у нее начался нервный припадок.

«Я только что целовалась с Малфоем. И все это видели, а кто не видел, те сейчас узнают, а завтра начнут обсуждать на каждом углу, и он узнает… Тогда насмешек не избежать. Что делать? Но, с другой стороны, ему понравилось… А мне?» – истерично думала девушка, в то время как присутствующие продолжали допрос.

- Гермиона, так ты выполнила задание? – услышала она очередной вопрос.

- Да… – сдавлено ответила она.

- А кто это был?

- Лучше не спрашивайте! – через смех выдавила бедняжка.

- О, это была девушка?

- Это был кто-то из профессоров?

- Это был кто-то из слизеринцев?

- Посмотрите на ее состояние - наверное, это был сам директор!

- Или Филч.

- Или Безголовый Ник?

- А разве можно целоваться с привидением?

Игра в предположения продолжалась бы и дальше, но в этот момент в гостиную ввалились Невилл и Ханна. Парень сразу кинулся к Гермионе, присел рядом с ней и, смеясь, сказал:

- Гермиона, прости, я решил переписать письмо бабушке. А потом Ханна пришла, и мы заболтались. Мы видели его там, в совятне, но мы не думали… не думали… - бедный Невилл не мог найти слов, ведь на самом деле ни он, ни Ханна даже не вспомнили о том, что сегодня Гермиона должна была исполнять карточный проигрыш.

«Они видели его в совятне? Невилл знает, что это был Малфой. Значит, они видели его в коридоре…», – быстро проанализировала причитания друга Грейнджер.

- А он, что, все еще стоит в коридоре? – удивленно спросила она, поднимая голову.

- Не знаем, но когда мы появились в коридоре, он там был, а его палочка валялась на полу, – ответила за Невилла Ханна.

- Да кто он-то?

- Вы его видели?

- То есть, это не девушка?

- И не Филч, у него нет палочки.

Продолжился хор вопросов, и они уже были обращены не только к Гермионе.

- По всей видимости, он все еще там стоит, раз никто из наблюдателей все еще не вернулся, – заметил Эрни Макмиллан.

Эта версия понравилась многим.

- Идем, посмотрим, может, он все еще там.

- Да! Скажем, гуляли.

- Или шли в совятню.

- И наконец узнаем, кто это - он.

Маленькая компания направилась к выходу, но тут в очередной раз им помешали вновь пришедшие. Гарри и Джинни появились в гостиной, громко смеясь. Теперь вопросы задавали уже им, но они, усевшись рядом с Гермионой на диван, лишь хохотали. Наконец Джинни смогла выдавить сквозь смех:

- Гермиона, ты уже можешь снять мантию. Он точно сюда не ворвется.

- Да, потому что он ушел, причем туда, откуда пришел, – веселился Гарри.

Только сейчас Грейнджер заметила, что забыла снять мантию. Хотя ей не очень хотелось это делать, потому что под капюшоном никто не видел ее лица, но раз Джинни попросила, пришлось откинуть капюшон.

В это время вернулись Рон и Лаванда, последняя сразу кинулась к Гермионе за объяснениями:

- Это было так… красиво. А тебе понравилось?

Это вопрос волновал всех, даже тех, кто еще не понял, кто тот счастливчик, что целовался с проигравшей.

«А мне понравилось? Нет, я подумаю об этом потом… ночью… завтра… одна. Что ответить? Может быть, полуправду?» – размышляла девушка.

- Лаванда, как мне могло понравиться, если я все время думала… - она не успела договорить, как ее перебила Джинни:

- Гермиона, ты меня поражаешь! Как можно думать во время поцелуя?

- Можно! Если у тебя есть цель! – возразила Гермиона. – Я думала, как сделать так, чтобы он застонал.

- И ведь он застонал, да еще как! – радостно заметил только что подошедший Энтони. – Ему точно понравилось! Я, если честно, ему позавидовал.

- И ты все это время, – Джинни многозначительно выделила последних два слова, – думала об этом?

- Да?! – поддержала ее Лаванда. – Это можно было придумать за минуту, а вы целовались целых пять минут.

- Пять минут? – в ужасе переспросила Гермиона.

- Да! – хором ответили Джинни, Лаванда и Энтони.

- Не может быть… - подавленно прошептала девушка.

- Как вы определили, что ему понравилось?

- Повторите, как он застонал!

- Да кто это был?!

- С кем она целовалась пять минут?

Взмолились те, кто не был на представлении.

- А еще я думала… Я очень боялась, что он меня оттолкнет и я врежусь в Джинни и Гарри, которые стояли позади меня в мантии-невидимке.

- Он так вцепился в тебя, что я… - раздраженно заговорил Рон, - еле сдержался, что бы не выйти и не набить ему морду.

Почему-то эта фраза вывела Гермиону из себя. Она поднялась с дивана, уперлась руками в бока и нервно закричала:

- Это все из-за тебя! Если бы не ты придумал это… "м-м-м..." – конечно, она хотела изобразить мычание так, как показывал Рон, но у нее получился лишь визг. – Я бы не стояла там… так долго… думала… целовалась с этим… с этим… - каждое слово давалось ей с трудом.

- Да я вообще не думал, что он будет с тобой целоваться! – как умел, оправдывался Рон. – Я думал, что он уйдет сразу после того, как ты начнешь его целовать.

- Зря ты это сказал, – сдавленно прошептал Гарри, который уже перестал смеяться.

Так же подумали все присутствующие и тоже перестали хихикать.

«Зря ты это сказал. Зря ты вообще начал говорить, Рон», – злобно подумала Гермиона.

Это были ее последние адекватные мысли.

Девушка подбежала к Рону и ударила его в плечо ладонью. Все напряжение последнего часа, все раздражение, весь страх вылились сейчас в ее словах:

- Ему, видите ли, не понравилось, что он вцепился в меня, он, видите ли, хотел ему морду набить! А он что, виноват, что оказался не в то время не в том месте? Я вообще думала, что это будет не он, а Невилл. А ты, что, надеялся, что ему не понравится? Что, думаешь, со мной так противно целоваться? И за что ты хотел ему морду набить, за то, что ему приятно, или за то, что он не оттолкнул меня в начале поцелуя? – спокойным голосом сказала она.

Хотя голос и был спокоен, но вот мысли, а соответственно, и слова не отличались глубокомыслием. Джинни и Луна с трудом, но поняли, о чем говорит их подруга, определив, в каком предложении она говорила про Рона, а в каком про Драко. Они как-то разделили для себя Малфоя и Уизли, хотя сама Гермиона не очень-то заботилась о том, чтобы слушатели понимали, о ком конкретно, помимо Рона, она говорит, называя обоих парней ни по имени, ни по фамилии, ни по другим отличительным признакам, а одним словом «он». После некоторых раздумий это удалось Энтони и Ханне. И даже Гарри и сам Рон уловили толику того, что хотела сказать Гермиона. Остальные же находились в огромном недоумении. Пока все пребывали в задумчивости, Гермиона вспомнила то, чем она больше всего терзалась за последние полчаса.

- И я хотела бы всех вас попросить, чтобы этот случай остался между нами. Я не хочу, чтобы вы завтра обсуждали то, что я целовалась с ним. Я не хочу, чтобы он знал! Вы понимаете, чем это грозит!

- Но ты ведь была в мантии, – неуверенно сказал Гарри.

- Вот именно! – воскликнула Гермиона, повернувшись к Поттеру. – Представь, если завтра ему станет известно, что он целовался со мной, а я была в этой мантии. Представил? А теперь подумай, что он может по этому поводу сказать… Примерно то же самое, что и Рон.

- Думаю, он скажет, что не стал бы с тобой целоваться, если бы знал, кто ты… если бы на тебе не было этой мантии, – озвучил мысли всех присутствующих Рон.

И опять зря он это сделал.

- Ты идиот, Рон, – констатировала Джинни факт, в котором после сегодняшних заявлений ее брата никто не сомневался.

- Да, именно так он и будет говорить! – взвизгнула Гермиона и уже более спокойно продолжила. – Поэтому я не хочу, чтобы вы это обсуждали. Я не хочу, чтобы вы смотрели на него косо, я не хочу, чтобы вы ему на это намекали, я вообще не хочу, чтобы он когда-либо узнал, что это была я!

- Гермиона, успокойся! – ласково начал Невилл. – Мы не скажем. Мы не будем обсуждать это завтра. И никто, кроме тех, кто находится здесь сейчас, не узнает об этом. Я правильно говорю? – оглядел он окружающих.
Со всех сторон посыпались обещания и клятвы:

- Да!

- Мы обещаем!

- Никогда!

- И я тоже никому не скажу.

- Я тоже обещаю, хотя не понимаю, кому я не должна это говорить, – заверила Парвати.

Гермиона переключила свое внимание на сокурсницу и, подскочив к ней, предупреждающе проговорила:

- Никому! Это значит, что ты ни с кем не должна об этом говорить! Никаких сплетен! Никаких обсуждений! Никто не должен этого знать, кроме тех, кто находится сейчас в этой комнате!

- Я тебя поняла, успокойся. Я обещаю, что не буду обсуждать это даже с Падмой, – боязливо отодвигаясь от разъяренной девушки, пообещала Парвати.

- Это ко всем относится! – грозно предупредила Гермиона.

И опять послышались заверения, обещания, клятвы, выслушав которые, девушка объявила:

- Вы дали слово, и я вам доверяю. А сейчас я пошла спать, я очень устала. Это, знаете ли, очень выматывает. Всем спокойной ночи.

- Да, я понимаю, до завтра.

- Пока, Гермиона.

- Не беспокойся, Гермиона. Спи спокойно.

- Спокойной ночи, Гермиона.

Наперебой прощались с девушкой присутствующие.

Как только Гермиона скрылась за дверями своей спальни, в гостиной повисло молчание. Каждый обдумывал произошедшее. Быстрее всех обдумала его Луна.

- А они на самом деле красивая пара. Я думаю, ей тоже понравилось с ним целоваться, – меланхолично сказала она.

- Только вряд ли она в этом признается, – таким же тоном добавила Джинни.

- Кто-нибудь наконец скажет, кто это - он? С кем это - с ним? – взмолились некоторые ребята, которым не выпало счастье наблюдать за действом воочию.

- Я думаю, вы неправы! – возразил Гарри Джинни и Луне, проигнорировав восклицание тех, кто не понимал, о ком речь. – Я не думаю, что ей понравилось. Он все-таки Пожиратель Смерти…

- Гарри, ты опять об этом… – протянула Джинни. – То, что он, по твоим словам, – эту фразу Джинни сказала язвительно, - Пожиратель Смерти, не отменяет того факта, что он мужчина и, по всей видимости, хорошо целуется.

- Откуда ты знаешь, что он хорошо целуется? – удивленно спросил ее Рон.

- Ох, - вздохнула Джинни, - это же очевидно! Если бы он плохо целовался, или если бы ей не понравилось, она бы быстрее придумала, как вызвать у него стон наслаждения. А они целовались пять минут. Значит, - Джинни выдержала паузу, давая окружающим продолжить ее мысль, но желающих не оказалось, поэтому она продолжила сама, – ей понравилось, и она была занята не тем, чтобы думать, а тем, чтобы получать удовольствие.

- Этого не может быть! – воскликнул Гарри.

- Ты не так все поняла! – всполошился Рон.

- Так это был Малфой! – победоносно крикнула Парвати.

Неожиданная тишина… Все, даже те, кто точно знал, что Парвати права, замолчали и с большим потрясением посмотрели на нее.

- Как ты догадалась? – спросила ее Лаванда.

- Любимая тема Гарри: Малфой – Пожиратель Смерти. Самый страшный кошмар Гермионы – встречаться с Малфоем. Значит, это был он! – торжественно ответила Парвати.

- Ты права! – улыбаясь, сказала Джинни. – Это был Малфой. И ему понравилось целоваться с Гермионой, и ей с ним тоже. И если, - быстро продолжила она, заметив, что некоторые личности собираются опротестовать ее слова, - Гермиона не хочет, чтобы мы распространялись об этом, мы не будем. Не правда ли?

- Конечно! Мы ей обещали, - согласились остальные.

- Но мы обещали не обсуждать это завтра, а сегодня можно. Я жажду подробностей! – провозгласила Парвати.

Все те, кто не был на представлении, поддержали ее. И все, желающие подробностей, получили их. Перебивая друг друга, те, кто имел счастье наблюдать поцелуй Гермионы и Малфоя, начали описывать произошедшее в красочных тонах, разумеется, с преувеличениями, приукрашивая рассказ своими выводами и мнениями. Слушатели только и успевали охать, ахать, сожалеть, что сами не присутствовали, и завидовать говорящим. Бурное обсуждение продолжалось довольно долго. Еще больше времени потребовалось Гарри для того, чтобы проводить гостей до их гостиных, воспользовавшись мантией-невидимкой.

Уже за полночь, после ухода последних гостей, гриффиндорцы и гриффиндорки разбрелись по своим спальням.

Когда Лаванда и Парвати зашли в спальню, Гермиона уже спала. Девчонки тихо, чтобы не разбудить подругу, улеглись в свои постели и даже пересилили себя и не стали сплетничать между собой. Им очень хотелось задать Грейнджер пару вопросов, например, как целуется Малфой и хочет ли она еще раз с ним поцеловаться, но, опасаясь впасть в немилость, девушки оставили вопросы при себе… до лучших времен… до удобного случая.
Гермионе повезло, что она успела уснуть буквально за полчаса до прихода соседок. Все то время, что она оставалась в комнате одна, Гермиона как раз отвечала на эти два вопроса, которые задавала сама себе. Как только она покинула друзей и оказалась в тишине своей спальни, она скинула с себя злополучную мантию и поспешила принять ванну. Ей казалось, что аромат одеколона Малфоя впитался в ее одежду, кожу, волосы. Стараясь избавиться от этого запаха, Гермиона с остервенением намыливала свое тело гелем для душа. Еще год назад мама подарила ей ароматизированный набор: гель для душа, шампунь и духи с нежным, чуть уловимым запахом черемухи, который очень нравился Гермионе. Она знала, что черемуха - одно из тех растений, что не растут в магическом мире и не применяются в магических зельях, а значит, для ее однокурсников аромат черемухи будет чем-то необычным, неповторимым, запоминающимся. Ни одна из ее подруг не смогла описать его. И вот сейчас Гермиона очень хотела, чтобы аромат черемухи перебил запах одеколона Драко. В процессе ее посетила удивительная мысль о том, что буквально час назад аромат "Le chemin de lune"… ассоциировался у нее с Виктором, а уже сейчас - с Малфоем. Это поразительное открытие подтолкнуло ее к дальнейшим размышлениям.

До этого ее мысли перескакивали с одного на другое, ни на чем конкретном не задерживаясь. Но Гермиона Грейнджер, в отличие от многих других, обладала талантом оперативно анализировать свои мысли, ощущения, действия и слова, делать довольно правильные выводы и строить реалистичные планы на будущее, исходя из всего вышесказанного. Вот и сейчас, наслаждаясь теплой водой ванны, вдыхая любимый аромат черемухи, Гермиона стала сравнивать поцелуи Виктора с поцелуем Драко. Вначале она рассмотрела техническую сторону вопроса и пришла к выводу, что Виктор целуется лучше. Но тут же, неожиданно для себя, подумала:

«Но Виктор старше Малфоя, а значит, у него больше опыта. К тому же, Малфой, наверное, растерялся - не каждый день его внезапно целуют незнакомые девушки, да еще в темном коридоре, да к тому же в странных мантиях. А еще… с Виктором я не была так сдержана, не думала о том, как заставить его стонать, а просто целовалась. С Малфоем же… я была довольно скована и все время думала не о поцелуе, а о том, как выполнить задание, и о том, что за нами наблюдают».

Гермиона замерла…

- Я его оправдываю? – изумленно вслух сказала она.

«Я устала, я сильно перенервничала, я хочу спать, поэтому… поэтому в данный момент не могу мыслить рационально, – успокаивала она саму себя. – Я подумаю об этом завтра. А сейчас я подумаю… об эссе по нумерологии».
Целых двадцать минут, пока она заканчивала вечерний туалет, Гермиона думала о нумерологии. Но как только ее голова коснулась подушки, мысли о произошедшем вернулись. Она, конечно же, старалась сосредоточиться на чем-нибудь другом, но безуспешно. Поэтому она решила, что раз сейчас не получается выкинуть поцелуй из головы, то нужно проанализировать это в данный момент, сделать выводы и больше к этому не возвращаться. Девушка опять вернулась к сравнениям. Вспоминая свои ощущения от поцелуя Виктора и поцелуя Драко, Гермиона поначалу убеждала себя, что с Виктором целоваться было приятней.

«Я помню, как мне нравилось, когда Виктор проводил языком по моим губам. Я помню, как мне хотелось, чтобы он вернулся к поцелую, если он вдруг прерывал его. А Малфой… я не помню… я не помню, что я целовалась с ним пять минут».

Она поняла, что может восстановить в памяти только то, как подошла к Драко и прикоснулась губами к его губам. Как почувствовала его руки на своей талии и осознала, что ее главная цель не в самом поцелуе, а в том, чтобы добиться от парня стона удовольствия. Остальное она, как ни старалась, вспомнить не смогла. Это немного озадачило ее.

«Вот я подхожу к нему… провожу рукой по его щеке. А он небритый. Вернее, не так… он брился, скорее всего, утром. Хм, это не заметно при взгляде на него, только при прикосновении… Интересно, а как часто бреются Гарри и Рон?»

Здесь Гермиона начала размышлять о том, что ее мальчики уже выросли. Она и раньше знала, что девушки в физиологическом и психологическом плане взрослеют быстрее, но сейчас поняла, что тот момент, когда мальчишки ее возраста повзрослели, она пропустила. И Драко... тоже вырос. Вдруг вспомнились ощущения и желания, которые она испытывала, когда ругалась с ним по поводу письма. Да, тогда она необъяснимо для себя хотела, чтобы он ее поцеловал. Да, она почувствовала хотя и мимолетную, но горечь от того, что этого не случилось.

Сейчас она признала, что ей понравилось прикасаться к нему: к его небритой щеке, к его мягким волосам, к его теплым губам.
«Но почему я помню лишь часть? Почему я не могу вспомнить те минуты, когда я не думала о задании, а просто целовала его? Или он целовал меня? Или мы целовались… - потерялась в размышлениях Гермиона. – Такого со мной еще не было. С Виктором я могу, если захочу, вспомнить каждый поцелуй, все то, что я думала при этом, что ощущала. С ним… я ни разу не отключалась до такой степени, чтобы не думать…»

Попытавшись вспомнить поцелуи с Виктором, Гермиона поняла, что каждый поцелуй с ним она может обрисовать словами, а если нужно, написать по каждому из них отчет, эссе, сочинение. Описать поцелуй с Малфоем и свои ощущения ей удалось частично.

«Я провела рукой по его щеке… Он не брился с утра. Запуталась пальцами в его волосах… Восхитительное ощущение… Я прикоснулась к его губам… сладкие… теплые… нежные… Я думала, что его губы будут жесткими, действия - напористыми, прикосновения - отвратительными, но… даже то, что я не забыла, пропитано нежностью. Почему я не помню половины? Неужели я настолько погрузилась в поцелуй, что сейчас не могу воссоздать в памяти свои ощущения? Но почему? Вот с Виктором… Неправильно сравнивать Малфоя и Виктора. Это два разных человека и две разные ситуации».

Ответить на эти вопросы Гермионе не удалось. Сейчас она пришла к выводу, что все ощущения, которые остались от поцелуя с Малфоем, можно выразить двумя словами: теплота и нежность. Дальше возник закономерный вопрос:
«А хотела бы я еще раз поцеловаться с Малфоем? Еще раз почувствовать нежность и теплоту? Да, скорее всего, да! – неожиданно для нее возник ответ, который ее напугал. – Если бы я снова с ним поцеловалась, то постаралась бы запомнить и проанализировать свои ощущения».

Да, Гермиона любила, чтобы во всем не оставалось белых пятен. И теперь, когда чувственная сторона ее натуры хотела снова испытать нежность поцелуя, чем вызывала мимолетное чувство вины, ее рациональная сторона нашла оправдание этому желанию, подавив чувство вины познавательным интересом. На этой оптимистичной ноте Гермиона уснула… Только завтра она поймет, что ее талант к оперативному анализу ситуаций, мыслей, ощущений, действий и слов подвел ее. А выводы, которые она сумела сделать из случившегося, не покажутся ей такими уж правильными, и порадует ее только то, что ей своевременно пришла в голову гениальная идея запретить друзьям обсуждать весь этот балаган.

Драко повезло меньше…