Я сидел на подоконнике в своей комнате, жадно ловя каждый новый звук, раздающийся в доме и на его близлежащих территориях. Когда все закончилось, первой моей мыслью было броситься к Белле и валяться у нее в ногах, вымаливая прощение, потому что я не представлял своей жизни без этого хрупкого темноволосого ангела, но меня останавливали две объективные причины. Во-первых, уже была глубокая ночь, и моя девочка наверняка уже спала, вымотанная переживаниями напряженного дня, а во-вторых, я не мог поставить окончательную точку в наших запутанных отношениях с Эльзой и это просто сводило с ума, делая меня последним ублюдком по отношению к ним обеим. Этот поцелуй не был случайностью, как бы мне этого не хотелось. Я знал эту девушку всего пару недель, и конечно, мои чувства к ней не шли ни в какое сравнение с тем, что я испытывал к Белле, но положа руку на сердце, я не мог гарантировать, что подобного никогда больше не повторится. В прошлом году я отчаянно боролся со своим необыкновенным влечением к Белле, и проиграл, подвергнув ее жизнь смертельному риску и постоянным страданиям, причиной которых являлся я сам. Сейчас ситуация повторялась и она неминуемо вела к катастрофе, избежать которой не было ни единого шанса.
Я, как заядлый мазохист, слушал приглушенные стоны девушки, пока Карлайл заново зашивал и обрабатывал ее раны в своем кабинете, и вновь проклинал себя за трусость и слабость, отчаянно желая находиться рядом с ней, чтобы облегчить ее страдания, успокоить, снова попросить прощения, но я не мог заставить себя пошевелиться, панически боясь нового срыва и ее осуждения, которого я, безусловно, заслуживал. Эльза винила во всем себя, возводила ситуацию до размеров вселенского грехопадения и планировала свой побег в ближайшем будущем, но Элис мысленно обещала мне не дать ей наделать глупостей и поддержать, пока я не разберусь со всем что приключилось. Джаспер тоже необычайно остро переживал свой срыв. До утра он отправился в горы, чтобы еще раз поохотиться и немного прийти в себя. Элис хотела составить ему компанию, но он предпочел одиночество, желая разобраться со своими эмоциями сам.
Дождавшись, пока Карлайл останется один, я тихо скользнул в его кабинет. Мудрый отцовский совет был моей единственной надеждой. Убрав остатки окровавленных бинтов в стеклянную миску, он облил их спиртом и быстро поджег, кивком указывая мне на противоположное кресло.
- Я не знаю, как быть, - без предысторий честно признался я, вглядываясь в его глубокие золотые глаза, наполненные печалью и состраданием.
- Если бы дело было в одном лишь поцелуе, ты бы не пришел ко мне, не так ли? – отец заглядывал в самую душу, видя меня насквозь, - Насколько сильна твоя привязанность?
Я горько усмехнулся, откидываясь на спинку широкого кожаного кресла. Привязанность было не совсем подходящим словом, чтобы оценить степень моего безумного влечения.
- Послушай, Эдвард, не мне осуждать тебя в этом, - Карлайл сделал значительную паузу, мысленно прося не заставлять его произносить это вслух. Он тоже был очарован этой хрупкой незнакомой девочкой, и не считал себя в праве давать мне советы по поводу моих чувств. На самом деле отец наговаривал на себя. Эльза неизменно ассоциировалась у него с новообращенной Эсме, которая еще не была его женой, но к самой же девушке он относился поистине с отцовской любовью, заботливой и всепрощающей.
Мы оба отчетливо слышали, как наверху в гостевой комнате плачет Эльза, уткнувшись в ледяное каменное плечо моей матери, но я не мог заставить себя подняться к ней, я не знал, что ей сказать. От сострадательных мыслей Карлайла легче не становилось. Он понимал, что наилучшим выходом из ситуации был бы переезд Эльзы в любое другое место на планете, благо с нашими деньгами и возможностями это не составило бы ни малейшего труда, но одно существенное «но» перечеркивало все эти пути одной жирной беспощадной чертой. Мы все еще не знали каким образом и почему она оказалась в тот день в нашей гостиной, и верить в случайность произошедшего было бы слишком наивно. Все свободное время отец посвящал поискам любой доступной информации, но за прошедшие две с половиной недели он ни на миллиметр не приблизился к разгадке. Она, очевидно, нуждалась в постоянном присмотре, и учитывая это, мои чувства к ней были по меньшей мере крайне жестоки и неуместны. Я разрушал все, к чему прикасался, и отчаянно искал пути предотвратить надвигающийся апогей этой нездоровой привязанности. Я знал, что кто-то непременно будет страдать, и если бы это был только я, данная проблема не имела бы ни малейшего значения.
- Давай сначала определимся, что именно тебя беспокоит, - тактичным полушепотом Карлайл вывел меня из моих глубоки раздумий.
Я тяжело выдохнул.
- Меня тянет к ней словно магнитом, я не могу не думать о ней, я не могу держаться в стороне, - я с силой сжал свои непослушные волосы в кулак и обреченно опустил голову. Не смотря на предыдущие слова отца, я до леденящего ужаса боялся увидеть в его глазах осуждение. – Это сродни жажде, безумной и всепоглощающей. Я люблю Беллу, люблю всем сердцем, она самое дорогое, что у меня есть, но это другое.
Я не знал, как достаточно точно выразить то, что гнетет меня, съедает изнутри. Я разрывался между ними, и не знал, как положить конец этим терзаниям. Я не знал, как противостоять безумному соблазну в лице совершенной, невинной живой девушки, словно она была моим заслуженным наказанием, моим личным проклятием.
- Эдвард, ты должен выбрать одну из них, как бы тяжело это ни было, - сквозь свои глубокие размышления, я не сразу услышал голос отца.
- Да здесь нечего выбирать, - я вспылил, я ощутил, как бешеный животный гнев разливается по телу. - Я люблю Беллу! – На секунду закрыв глаза, я тяжело выдохнул, Карлайл искренне пытался помочь мне, и он не был виноват в том, что я не могу разобраться в себе. – Я просто не знаю, как контролировать себя с Эльзой. Я не могу обещать, что такого больше не произойдет, даже себе.
- Просто будь честен, с ними обеими. Я уверен, все образуется, тебе просто нужно время, - я благодарно кивнул, и вышел из кабинета отца, наткнувшись на Элис.
«Прости, я не хотела подслушивать, но увидела этот разговор, как только вы вернулись» - сестра взяла меня за руку и потянула к крыльцу, - «Все произошло слишком спонтанно, я не могла предупредить тебя, но я все равно чувствую свою вину».
Я покачал головой и вымученно улыбнулся, показывая, что я так не думаю. Конечно, она не могла этого увидеть и тем более предотвратить.
Элис робко улыбнулась в ответ. Мы настолько привыкли к подобному общению, что делали это даже наедине. Мы оба вынуждены были хранить чужие секреты, поэтому она как никто понимала меня, и я был искренне рад и благодарен, что сестра говорила по делу, не читая нотаций, не осуждая, не пытаясь влезть в душу или голову, даже мысленно.
«Я присмотрю за ней, не волнуйся. Ты знаешь, они обе мне дороги, постарайся сделать все правильно».
Я кивнул.
«И еще. Поспеши, щенок не будет долго ждать».
Я рванул в лес, позволяя мышцам просто двигаться, как идеальному слаженному механизму. Я старался не думать, старался выбросить все из головы и просто существовать. Автоматические бездумные движения были для вампиров чем-то вроде несуществующего сна, но сейчас и это не помогало. Я понял, что двигаюсь к дому шерифа, к дому моей Беллы, и чем ближе я приближался тем сильнее чувствовал свою вину. Это было похоже на то, что у меня насильно выдирают сердце из груди, и я заслуживал каждую секунду этой пытки. Я не хотел рассказывать Белле о том, что произошло в лесу. Я до одури боялся ее гнева, ее осуждения и ее презрения. Я боялся ранить ее и потерять, и это было самым сильным и навязчивым страхом. Всего несколько часов разрушили мою жизнь до самого основания, но если я этого не сделаю, то утром ей обо всем поведает щенок, и у меня не останется ни единого шанса когда-нибудь вымолить у нее прощение. К тому же я не мог все время врать ей и изворачиваться, капля за каплей убивая нашу любовь и доверие. Если она возненавидит меня и не станет слушать, то будет абсолютно права, но я буду честен с ней до конца, она заслуживает этого как никто другой. И если же у меня будет хотя бы один единственный шанс на прощение, то я буду, как верный пес лизать ее подошвы и исполнять любой ее каприз, жадно ловя каждый ее взгляд, каждый вздох, каждый удар сердца. Я уйду из дома, я больше не буду видеться с Эльзой, и этот кошмар больше никогда не повторится. Я не позволю.
Стоя под любимым окном, я услышал приглушенный всхлип, затем еще один и еще. Мое сердце забилось быстрее, предчувствуя новую беду. Белла не спала, она плакала лежа в своей постели, а это означало только одно: щенок не стал дожидаться утра, не давая мне шанса на оправдания.
Без лишних колебаний я запрыгнул в окно, и застыл у стены, медленно переводя взгляд на кровать. Она лежала там, такая уязвимая, такая беззащитная и сломленная, что я был готов выть от одолевающих меня чувств, но я продолжал, молча, стоять и смотреть, как слеза за слезой неспешно стекают по ее щекам. Я хотел губами осушить эту соленую едкую влагу, кончиками пальцев коснуться ее волос, жадно и ревностно вдохнуть ее нежный аромат клубники и фрейзии, но не мог, я был не достоин ее.
Ее покрасневшие от слез, одурманенные горем глаза, скользнули по моему застывшему лицу, на секунду остановились на сжатых в тонкую полоску губах и вновь уставились в потолок, но любимое сердечко забилось в миллион раз быстрее.
- Я знаю, зачем ты пришел, - холодно произнесла любимая, устало садясь на кровати.
Внутри все оборвалось. Мое мертвое сердце разбилось на миллион саднящих осколков. Все закончится, здесь и сейчас. В это мгновение, я вдруг нестерпимо ясно осознал, что это конец. Конец моего непомерно долгого существования. Вот он, здесь и сейчас. Без нее я ничто.
Вот сейчас Белла скажет, что я мерзкая тварь, недостойная быть рядом с ней, что все наши попытки выстроить свое, такое хрупкое и невозможное счастье были глупейшей из допущенных ею ошибок, что я предал ее, и не заслужу прощения никогда. Его просто не может быть. Время не отмотаешь назад и сколько бы я не пытался искупить свою вину, того что было уже никогда не вернуть.
Белла встретит хорошего парня. Влюбится снова и однажды скажет ему заветное да. У нее будут прекрасные дети, а у меня нескончаемое одиночество и вечность, чтобы бесконечно упиваться тем, что я сам разрушил собственное счастье.
Все мои размышления длились секунды в человеческом мире, и наконец, собрав в кулак все свое мужество, я заткнул собственный страдальческий монолог и приготовился услышать то, что поставит последнюю точку. Сейчас и навсегда. Наверно я все же решусь попросить прощения, я не смотря ни на что, буду умолять ее о новом шансе, я слишком слаб и эгоистичен, чтобы безмолвно отпустить ее.
Неожиданно Белла резко подскочила, падая передо мной на колени:
- Я знаю, что недостойна тебя, знаю что не заслужила права быть с тобой, но я умоляю, не оставляй меня, дай мне еще один шанс, я исправлюсь, я буду лучше, я сделаю все…
Мои ноги подкосились, а язык онемел. Мне хватило нескольких мгновений, чтобы оказаться перед ней на коленях, и накрыть ее губы своей холодной ладонью, останавливая это безумное признание.
- Замолчи, - из моей груди раздался грубый раскатистый рык, заставивший Беллу резко вздрогнуть от неожиданности, но она не отпрянула ни на миллиметр, а лишь придвинулась ближе, замерев всем телом, словно в ожидании неминуемого сокрушительного удара.
Ее маленькое сердечко трепыхалось словно птичка, пойманная в клетку, стенки которой медленно и неумолимо сжимались.
- Девочка моя, - я осторожно, едва касаясь кончиками пальцев, погладил ее нежную теплую щечку, - как ты могла подумать, что я когда-нибудь найду в себе силы оставить тебя, - ее заплаканные уставшие глаза изумленно взлетели вверх, но я продолжал удерживать ладонь на ее губах, не позволяя произнести ни звука, - я люблю тебя больше всего на свете, но я так виноват, - снова несдержанный и отчаянный рык разразил хрупкую ночную тишину, - я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, я всем сердцем жалею о том, что ничего нельзя исправить.
Белла настойчиво оттолкнула мою ладонь.
- Ты любишь ее? Ты хочешь быть с ней?
- Я люблю тебя, только тебя, и я не знаю…
В один миг мягкие теплые губки приникли к моим, горячие ладони прошлись по щекам и скрылись в волосах, притягивая мою голову, чтобы углубить поцелуй. Отчаяние с громким лязгом свалилось с моих плеч, я самозабвенно пил ее нежность и ласку, чувствуя едкий соленый привкус слез, текущих по лицу моей девочки. Сейчас реальность приобрела совершенно другую плоскость. В нашей вселенной не было никого, кроме нас двоих, и мы оба отчаянно нуждались друг в друге, мы оба испытывали нестерпимую необходимость слиться в единое целое.
Осторожные пальчики тихо подкрались к моей рубашке, одну за другой расстегивая маленькие пуговицы, горячее дыхание опаляло мою ледяную кожу, а нежные урчащие стоны любимой будили во мне недавно утихомирившегося зверя.
Я хотел этого больше всего на свете, но реальность накрыла меня ледяной волной правды. Белла отчаянно хотела подтверждения того, что я принадлежу только ей. Она хотела доказать, прежде всего себе, что я все еще люблю ее, что она желанна и нужна, но это был слишком ответственный шаг, она была не готова к столь скорой близости, да и обстановка была совсем не той.
Боже, что я несу? Я же могу убить ее за долю секунды! Мы даже никогда не обсуждали этого, я не думаю, что подобное вообще возможно для нас.
Почувствовав мою нерешительность Белла отстранилась, ее дыхание стало более прерывистым и глубоким, но это не помогло ей подавить новую волну слез. Она чувствовала себя отвергнутой.
- Малыш, - я нежно приподнял кончиками пальцев ее подбородок, заставляя смотреть на меня, - я хочу этого больше всего на свете…
Белла опустила глаза вниз, не совладав с нахлынувшим потоком слез, которые я тут же вытер губами, но их было слишком много. Да, звучало паршиво.
- Не здесь и не так, - осторожно проговорил я, не найдя в себе сил на однозначный отказ.
- Обещаешь? – ее глубокие шоколадные глаза смотрели с такой надеждой, я не мог обмануть ее ожидания.
- У меня есть одно условие, прежде, - меня прервал громкий собачий лай, и последовавшее за ним громкое жалостливое скуление.
Брови Беллы настороженно сошлись в центре, образуя забавную задумчивую морщинку.
- Что это? – ее тело напряглось, вслушиваясь в ночную тишину и звуки раздающиеся снизу.
- Твой подарок, - улыбнулся я, взяв ее за руку, мне просто необходимо было чувствовать ее рядом. – Разве Чарли не рассказал тебе?
- Отец уснул перед телевизором, а я тихо поднялась к себе наверх. Так что там?
- Его зовут Рокфеллер, - нежно поцеловав любимые маленькие пальчики в моей руке, я потянул Беллу вниз, совершенно не кстати вспомнив о том, что идея подарка принадлежала Эльзе, но сейчас мне казалось что это лучшее, что можно было придумать из всех возможных вариантов.