Космопорт Руды-122 отличался от всех перевалочных пунктов, на которых Эйгу приходилось бывать раньше. Горс не преувеличивал, говоря о нежелании посетителей планеты ступать на её открытые просторы – работники порта, судя по всему, были в этом вопросе солидарны с путешественниками.

Платформа, на которой располагались взлётно-посадочные поля и множество обязательных для любой станции зданий, висела над планетой. Примерно прикинув, сколько денег было потрачено на антигравитационные подушки для обеспечения этого красивого, но, в общем-то, бесполезного ноу-хау, Эйг был ошеломлён. И чем внимательнее он изучал обстановку космопорта, тем в большее замешательство приходил. Оборудование на станции было далеко не новым. Административные здания поражали воображение своим убранством: Эйг не мог припомнить, видел ли когда-нибудь столь старомодные сооружения. Последней каплей в чаше его недоумения стало наличие обслуживающего персонала.

Подойдя к стойке регистрации в главном зале порта, Эйг тихо кашлянул, привлекая внимание сидевшей за пластиковой – пластиковой! – перегородкой девушки – живой девушки!

Вскинув голову, она устремила на профессора профессионально-вежливый взгляд, который, впрочем, быстро сменился искренним восторгом.

- Сэр МакКинли! Мы с нетерпением ждали вас. Как прошёл полёт?

Эйг поморщился. Что его всегда привлекало в популярных и густозаселённых планетах – так это полное равнодушие их жителей к его персоне. Как правило, им не было дела до какого-то учёного, сколько бы наград и премий не было ему вручено. На небольших же, подобных Руде-122 планетах, его неизменно приветствовали с излишним энтузиазмом, радуясь вниманию такого известного человека к их скромному жилищу. При этом Эйг был уверен, что все эти люди не читали ни слова из опубликованных им работ. Они могли только уважительно кивать и поддакивать, глядя на него с подобострастием во взгляде и с неуместным восторгом реагируя на каждое его слово. Тьфу!

- Как всегда, - буркнул он, облокачиваясь на стойку.

Не обращая внимания на неприязнь его тона, девушка повернула к Эйгу экран планшета, который так самозабвенно изучала до прихода учёного. На экране Эйг увидел свою фотографию и статью о вручении галактической премии за заслуги перед человечеством, от приглашения на которую Эйгу еле-еле удалось откреститься.

- Вы настоящая звезда металловедения, - благоговейно проговорила девушка. Её голубые глаза сияли от восторга, делая её похожей на маленькую девочку, впервые увидевшую голограмму своего любимого сказочного героя. – Если честно, я не очень хорошо разбираюсь в науке, но после известия о вашем скором визите прочла о вас всё, что смогла найти. Хорошо, что Гарри знал, кто вы такой, а то мы не смогли бы нормально подготовиться к вашей встрече.

- Какой ужас, - тихо пробормотал Эйг. Попадись ему на глаза этот чёртов Гарри, он, не задумываясь, сказал бы тому пару ласковых.

Наконец осознав, что важный гость как-то неправильно реагирует на её восторги, администратор осеклась. Кашлянув, она достала из-за стойки пластиковый ключ, чем вновь удивила Эйга.

- Он от вашего номера-люкс, - смущённо проговорила она. Щёки девушки окрасил лёгкий румянец. – У нас тут всё по-простому, по-старинке, к сожалению...

- Да, кстати, - с готовностью ухватился Эйг за интересовавшую его тему. Он готов был на всё, только бы больше не давать собеседнице возможность изливать своё восхищение его персоной, - почему у вас здесь устаревшее оборудование? Те же идентификаторы личности стоят совсем недорого, а уж если космопорт может себе позволить антигравитационные подушки...

Девушка кинула на него настолько озадаченный взгляд, что Эйг даже немного смутился. Разговор явно не вяжется, если собеседникам по очереди приходится краснеть от стыда.

- Вы не знаете? – спросила она, сделав особое ударение на слове «Вы». Эйг физически чувствовал её разочарование. – Это не подушки. Это магниты.

Уже давно профессору не приходилось чувствовать себя идиотом.

- Магниты? – тупо переспросил он.

- Магниты, - солидно подтвердила девушка, явно гордясь возможностью объяснить столь очевидную вещь знаменитому учёному. – Скопление диамагнетиков в породе прямо под космопортом позволяет левитировать без использования дорогостоящих подушек. Правда, оно же мешает использовать большинство современных приборов. – И уже немного другим тоном добавила: - Это общеизвестная информация, сэр МакКинли.

Эйгу оставалось только немного виновато пожать плечами.

- Я настолько погрузился в детали, что упустил очевидное, - пробормотал он и нехотя улыбнулся администратору. Теперь, когда из её взгляда пропало подобострастие, девушка даже показалась ему очаровательной. – Простите, позвольте узнать ваше имя?

- Лита, - с готовностью ответила администратор. – Вы можете обращаться ко мне по всем возникающим у вас вопросам! Держите коммуникатор, - сказала она, протягивая Эйгу старомодный аппарат, - звоните в любое время суток. Капитан Горс сообщил, что вы не собираетесь задерживаться в порту надолго... скажите, это шутка?

- Как вы могли заметить, мы с капитаном не производим впечатление балагуров, - хмуро проговорил Эйг. Ему уже начинала надоедать всеобщая уверенность в том, что ему не стоит даже думать о выходе на планету.

- Да, но там...

- Живёт ужасный Бармалей, я уже понял.

Как Эйг и рассчитывал, Лита растерялась.

- Простите, что?

- Это из довоенной сказки.

- Не знаю такой, - с достоинством проговорила Лита. – Но ужасный – это вы правильно отметили. Те, кто ступают на земли Зэй, не возвращаются, профессор.

Эйг хохотнул.

- Звучит как начало заштатного хоррора, милочка. Простите мой скептицизм, но я не очень верю в эти слухи. В конце концов, Руда-122 не включена в список Крогга, а в нём, как вы знаете, перечислены все опасные для высадки планеты нашей галактики.

- Мы уже несколько лет пытаемся это изменить, - серьёзно ответила ему девушка. – Но Комитет твердит, что оснований недостаточно.

- Значит, так и есть. – Видя искреннее расстройство Литы, Эйг добавил: - Спасибо за предупреждение, но я, пожалуй, рискну. Сомневаюсь, что здешние жители могут оказаться хуже обитателей Арахны.

Рот Литы распахнулся, а в глазах снова появилось благоговение. Эйг мысленно чертыхнулся – и кто его за язык тянул?..

- Вы бывали на Арахне?..

- Да, и в этом нет ничего необычного. На Арахне расположено три наших станции, там работает более тысячи научных сотрудников. И слухи об окружающих их ужасах сильно преувеличены, поверьте.

Лита поникла, осознав, что от долгожданного Крейга МакКинли она не услышит ни захватывающих историй о его подвигах, ни лекций об открытиях.

- Вы хотели бы узнать что-нибудь ещё, сэр? – подчёркнуто вежливо произнесла она, рассматривая свой маникюр.

- Да, - с готовностью ответил Эйг, застав Литу врасплох. – Как мне спуститься на поверхность?

***

Спустя четыре часа, заполненных беготнёй, руганью, попытками уговорить его передумать и бесконечными чашками травяного чая, который здесь пили в невероятных количествах, Эйг возненавидел всех представителей рода человеческого и Руду-122 впридачу. Поэтому тот факт, что он понятия не имел, где расположится, когда окажется на поверхности, не помешал ему настоять на немедленном спуске; желание оказаться подальше от этих милых и надоедливых людей затмевало даже доводы разума.

Причитая и охая, словно заботливые бабушки, провожающие в опасный полёт своего молодого внучка-пилота, персонал станции пичкал Эйга советами и бесчисленными коробками с «самым необходимым». Среди «необходимого» было не меньше десятка кастрюль и лук – настоящий лук со стрелами! – который поверг Эйга в такой шок, что он не стал заглядывать в остальные упаковки, боясь своей реакции.

Практически всё оборудование пришлось оставить наверху, заручившись разрешением приходить и пользоваться им, когда это будет необходимо – благо нейтрализующее поле, окружавшее взлётно-посадочные полосы, захватывало и небольшое административное здание. В нём располагались самые нужные приборы, не работающие на основной поверхности станции, и начальник космодрома Гиннс, важный пухляк с влажными мягкими ладонями и огромным носом, отвлекавшим внимание от его, в общем-то, в целом непримечательного лица, заверил Эйга, что место для его оборудования там найдётся. На самом деле, он пытался убедить его остаться, обещая освободить как можно больше места, только чтобы учёному было удобно, но Эйг к тому времени был доведён до точки и так сурово рявкнул: «Нет!» - что бедному Гиннсу оставалось только вжать голову в плечи и признать своё поражение.

Спускали Эйга на магнитной платформе, и весь персонал столпился у перил, наблюдая за удаляющимся учёным. Его не оставляло впечатление, что для полноты картины им недостаёт белых платочков, которыми женщины могли бы вытирать слёзы, а мужчины – печально махать вслед Эйгу.

Оказавшись внизу, он с облегчением вздохнул и, кинув последний взгляд на нависшую над ним громаду космопорта, двинулся по извилистой дорожке, которая, петляя, скрывалась среди деревьев. Тех самых – с серыми стволами и розоватыми кронами.

Кинув взгляд через плечо, Эйг убедился, что часть платформы с лежавшими на ней вещами отделилась от основы и теперь медленно плыла за ним. Эйг заполнил лёгкие чуть сладковатым воздухом и улыбнулся. Единственное, что нравилось ему в человеческом теле – это возможность обонять. Конечно, иногда она оказывалась совсем некстати, но в такие моменты, как этот, когда терпкая сладость патокой разливалась по его телу, Эйг не мог не наслаждаться до сих пор непривычными ощущениями.

Размеренно шагая по засыпанной гравием дорожке, он внимательно смотрел по сторонам. Лес вокруг него был полон звуков, и впервые за долгое время Эйг почувствовал себя собой. Не человеком, которым ему приходилось быть; собой. Казалось, ещё немного – и он сможет безжалостно переплавить надоевшую оболочку во что-то иное. Сможет вновь стать частью мира – неотъемлемой, необходимой, важной. Обретёт утерянную силу и забудет о произошедшем, как о страшном сне...

Словно в трансе, Эйг шёл и шёл, всё ускоряя шаг. Сначала далёкий, едва слышный гул становился громче, и Эйг побежал на звук. Там, впереди, виднелся просвет между деревьями, и он стремился туда, словно мотылёк, летящий на огонь.

В конце концов он вырвался на открытое пространство, где замер, тяжело дыша.

Эйг стоял на краю огромной воронки. Справа от него блестел в белых лучах местного солнца водопад, струи которого с грохотом разбивались о землю и исчезали где-то там, внизу, в белёсом тумане. А впереди... впереди находилось самое величественное сооружение, которое Эйгу доводилось видеть.

Это говорило о многом. Мало строений в мире могли поспорить с Университетом, в котором Эйг провёл большую часть своей «человеческой» жизни. Но здесь...

Чем дольше Эйг смотрел на это здание, тем больший им овладевал трепет. На человеческий взгляд оно было более чем странным: состоявшее из кусков разноцветного металла, с выступами, похожими на шипы, и вмятинами, хаотично раскиданными по стенам; расширяясь к верху, оно было похоже на гигантский гриб, поеденный червями и скрещённый с розой. Но что люди понимали? Что люди видели? Ничего. Потому что всё в этом здании было правильно, и уже забытое спокойствие омыло каждую клеточку тела Эйга.

Он медленно начал спускаться, не отрывая взгляда от своей находки. Всё его существо пело, воспрянув от вынужденно-долгого сна. Прямо перед ним, отсвечивая в закатных лучах, сияла надежда.

Ошалев от обрушившихся на него ощущений, Эйг не смотрел по сторонам, и внезапно, запнувшись обо что-то, полетел вниз, поднимая клубы пыли. Костюм успешно компенсировал все удары, защищая тело от повреждений, но приятного в этом полёте всё равно было мало – песок хрустел на зубах, а глаза нещадно щипало от попавшей в них грязи.

Проморгавшись, Эйг осмотрелся и окаменел. Он сидел посреди поля цветов, которое умудрился не заметить в своём восхищении возвышавшимся над ними храмом. Создавалось ощущение, что он стал камнем, брошенным в центр озера: находившиеся рядом с ним бутоны раскрывались, шевеля бордовыми лепестками, но чем дальше от Эйга они находились – тем меньше казались, тем больше синева стебля брала верх над тёмно-красным содержимым. Вскоре они перестали двигаться, замерли, не обращая внимания на порывы ветра, гнавшего на Эйга горьковатый цветочный аромат.

Завороженно протянув руку, Эйг коснулся лепестков – и тут же в воздухе вспыхнули, засияли, переливаясь, разноцветные нити, распахнулись прозрачные полотнища, и сила, о которой он успел забыть, заколола кончики пальцев, ощущавших мягкость цветка. Сидя прямо на земле, Эйг тихо смеялся, вертя головой.

Он нашёл свой дом.