Каждое утро я просыпалась с одним и тем же ощущением пустоты. Открывая глаза, я чувствовала глухую боль отчаяния и была бессильна что-либо сделать. С каждым новым днем я была все ближе к тому, чтобы возненавидеть родителей. Простой завтрак в кругу семьи становился тяжким испытанием. Их глупая болтовня сводила с ума. Неужели они не понимают насколько низко, жестоко, а главное, неправильно поступают?

Я не переставала думать о Роберте ни на минуту. Я твердо знала, что должна его увидеть. Но как? Ни раз и не два Роб приходил ко мне, но его и на порог не пустили.

Каждый день отец провожал меня в школу, а мама встречала, ожидая в автомобиле. Не было ни единой лазейки! Я ощущала себя заключенной. Так продолжалось шесть недель с того момента, когда мой обман всплыл наружу.

- Когда же вы наконец перестанете за мной следить? – спросила я однажды.

- Когда мы с отцом будем в состоянии поверить тебе, - ответила мама с благочестивым выражением на лице.

Продолжать разговор не было смысла. Бесполезно пытаться поменять их мнение о Роберте.

Сегодня понедельник. Говорят, понедельник день тяжелый, для меня же все дни стали одинаковыми: длинными, тоскливыми и одинокими. О Роберте я сегодня думала больше обычного, он мне приснился, такой красивый и любящий. Я подошла к окну и выглянула из него. На улице жара и ни облачка. Погода совершенно не свойственная нашему пасмурному городку.

- Кристен! Завтрак готов! – донесся голос мамы снизу.

Совсем скоро я сяду в машину рядом с отцом, он отвезет меня в школу, чтобы мама потом отвезла домой. И каждый день они созванивались с секретарем: та следила за каждым моим шагом. Они не поленились и школьную охрану предупредить о возможном появлении Роба.
Неохотно я спустилась, съела завтрак. Точнее, только немного поковыряла его вилкой – аппетита не было совершенно. А потом собрала книги.

Через пять минут появился папа. В последнее время в их отношениях усилилась напряженность. Или мне все это только кажется? Теперь они почти не разговаривают друг с другом. И, конечно же, это все моя вина.

- Сегодня жарко, - проворчал папа, натягивая пиджак.

- Да, говорят, сегодня будет жарче, чем вчера, - согласилась мама.

Папа даже не посмотрел на маму, только прошел к зеркалу в гостиной и выдернул очередной седой волосок.

- Сегодня я приду поздно, - сказал папа, беря портфель.

Мама ничего не ответила. Со всех сил швырнула посуду в мойку и включила воду, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

«Да что же это такое?»

По дороге в школу я решила начать разговор. Мы с папой ведь всегда понимали друг друга. Но даже самой жалкой искорки надежды не тлело в груди.

– Папочка, можно с тобой поговорить? – сказала я, решив во что бы то ни стало достучаться до него.

– Не сегодня, Кристен, – ответил он, сосредоточенно глядя на дорогу впереди. – Сегодня я не в настроении.

– А когда ты будешь в настроении?

– Не приставай ко мне.

И это все, что он мне может сказать? Моя жизнь рушится, а он говорит: «Не приставай ко мне!» Когда-то я могла подойти к нему, попросить совет, мы могли часами разговаривать, а теперь наши отношения больше напоминают холодную войну.

Когда мы приехали, я даже не потрудилась с ним проститься. Да и надо ли? Ему ведь не до меня…

У шкафчиков я встретила Викторию. Я никогда с ней не общалась особо, а уж о дружбе и говорить нечего, но она по-дружески поприветствовала меня. Это стало для меня неожиданностью.

– Ты слышала, что Роб сделал с Джейком? – спросила Виктория.

Я собиралась идти в класс, но одно только упоминание о Роберте заставило меня остановиться. Я вся обратилась во внимание.

- Что?

- Ты хочешь сказать, что не слышала? – Виктория не собиралась просто так все рассказывать.

– Нет, но ты мне скажешь или нет?

Виктория поправила волосы, затягивая с ответом, пытаясь подогреть мой интерес. Хотя в этом и необходимости-то нет.

– А чего ты злишься?

– Я не злюсь, но если ты хочешь что-то рассказать, так рассказывай, - выходя из себя ответила я.

- Ну, как я слышала, Роб все мозги вышиб из Джейка, – Виктория невольно хихикнула.

- Как это случилось?

- Это было у кафе. Джейк шел со своими друзьями. Навстречу шел Роб, они заспорили и Роб надавал как следует по морде ему. Смешно, правда?

Я просто умирала от желания узнать каждую деталь. Все внутри меня так и кричало: «Спроси! Спроси подробности!» Все так и клокотало от возбуждения, но я лишь сдержанно поинтересовалась:

– А… с Робертом все в порядке?

– Сказать по правде, – ответила Виктория, – мы с Робом больше не встречались.

Я кивнула. Раньше ведь я ревновала к ней!

- Слушай, я поняла, как он к тебе относится, и я не собираюсь вам мешать.

В ее голосе отчетливо чувствовалось сочувствие. Мое так тщательно оберегаемое спокойствие поколебалось, и я почувствовала, что на глаза начинают наворачиваться слезы. Они жгли мне веки. До этого момента еще никто не заговаривал со мной о Роберте. Да я и довериться-то никому не могла! Единственный наш союзник – Джексон – пропал и уже несколько дней не появляется в школе.

- Мои родители не разрешают с ним встречаться. Я не знаю, что мне делать, - с нотками отчаяния призналась я.

Глаза Виктории так и светились участием.

- Джексон рассказывал. От родителей всегда только неприятности, - беспечно добавила она, несколько секунд помолчав.

Я отрицательно покачала головой.

- Не мои. Мне так тяжело. Это из-за меня Роберта выгнали из школы. Я хочу сказать, что не по моей вине, но…

– Не страдай. Он с радостью теперь работает на заправке и плевать хотел на школу. Ты не виновата, что его выгнали. Это Джейк заставил родителей состряпать это грязное дело.

– Я знаю, ты права, но иногда я просыпаюсь по утрам с таким чувством, что все бы бросила и бежала куда глаза глядят.

Виктория понимающе кивнула.

– Да, у всех бывает такое чувство.

Мимо нас прошли Анжела и Анна. Они покосились на нас, сморщив носы, глядя на Викторию.

- Кристен, пойдем, ты опоздаешь, - сказала Анна таким надменным тоном, что мне противно стало. Да, Викторию не любили, но это ведь не повод для такого откровенного призрения. С минуту я поколебалась, а потом спросила:

– А что ты делаешь во время обеда?

Виктория замялась от удивления и огляделась по сторонам.

- Кто? Я?

– Но здесь, кроме тебя, никого нет. – Я улыбнулась ей.

– Ну, что обычно, слоняюсь вокруг. А что? Ты хочешь пригласить меня поесть?

– Да, хочу, мы бы еще с тобой поговорили.

Она явно обрадовалась, потому что глаза ее засверкали, и улыбка сама собой осветила ее лицо. До меня ведь никто не пытался с ней по-дружески заговорить.

- Я только за!



Мы с Викторией дружно сидели на траве и ели бутерброды с тунцом. Солнце жгло кожу. На улице была такая духота, что голова начала кружиться, но в помещении было еще хуже.

- Я знаю, вы с Робертом встречались, сказала я, не особо желая вникать в подробности, но все же мне до чертиков хотелось узнать, насколько были серьезны их отношения.

– Но это было до того, как он начал встречаться с тобой. Как только ты вошла в кадр, все было кончено. – Она передернула плечами. – Послушай, я все понимаю. У меня было много таких парней, как Роб. Знаешь, я им нужна только на ночь. Я всегда под рукой. Когда им нужно, они за мной приударяют. Но тебя он любит, а меня никогда не любил.

Я расслабилась. Глупо, конечно, ревновать Роберта, но все же небольшая доля сомнений не покидала меня. Я такая глупая! Я усмехнулась.

- Я хочу кое-что тебе сказать… - нерешительно сказала.

Было кое-что о чем мне нужно было с кем-то поговорить. Но не с кем. В такой сложный период в жизни я осталась абсолютно одна, всеми покинутая и растоптанная своими же родителями. Это не давало мне покоя вот уже больше двух недель.

- Давай.

– Это… как-то неловко говорить…

– Мне ты можешь доверять. Ведь я все знаю. И меня ничего не смутит.

Я глубоко вздохнула. Это был долгий и усталый вздох. Я собиралась с силами. Я одновременно хотела поделиться и боялась.

– Понимаешь, мои родители очень строгие и не разрешают мне видеться с Робертом уже почти два месяца… И я не знаю, что мне делать.

– Что ты имеешь в виду? Мне ты можешь сказать.

– Я… наверное… беременна, - мне было трудно, но я все же сказала.

Вот. Я это сказала вслух. И только сейчас поверила. Вот уже больше двух недель я плохо чувствовала себя: голова кружилась, при одном только взгляде на еду мутить начинало, а вчера я чуть в обморок не упала. Я прекрасно знала эти признаки, но боялась поверить. Сейчас же, когда я, наконец, выразила вслух все свои подозрения, стало как-то легче.

– Черт возьми! И сколько времени?

Я не отрывала взгляд от травы.

– Почти шесть недель, – промямлила я, – и я боюсь сказать родителям. Я должна увидеться с Робертом. Я должна сказать ему об этом.

– Ну, это хорошая мысль.

– Но как это сделать?

– А как ты можешь этого не сделать? Будь я на твоем месте, я бы сразу пошла на заправку и сказала бы ему. Ты не должна все это переживать одна, - заботливо обнимая меня за плечи, сказали Виктория.

Она оказалась такой доброй и чуткой! Мне стало ужасно стыдно, ведь мы с Николь ни один раз посмеивались над ней, считали недостойной девушкой, шлюхой, если быть до конца честной. И лишь она одна поддержала меня!

– А что, если об этом узнают родители? Они попросили школьного охранника и секретаршу следить за мной.

Виктория покачала головой.

– Но разве тебе может быть хуже, чем сейчас?

– Я это сделаю, – ответила решительно я.

– Может быть, вам стоит сбежать и пожениться? – сказала с воодушевлением Виктория. – Будет очень романтично.

– Да, и это очень понравится моим родителям.

– Перестань о них беспокоиться. Поговори обо всем с Робом. Как я понимаю, у тебя два пути: или выйти за него и родить ребенка, или сделать аборт.

Слово «аборт» ужаснуло меня. Оно звучало просто отвратительно. Ничего более страшного я и представить не могу. Если внутри меня уже зародилась жизнь, маленький ребеночек, как я могу причинить ему боль? Это ведь частичка меня и Роберта. Нашей с ним любви. Я просто не могу таким вот образом предать его.

Виктория вскочила и протянула мне руку.

– Пойдем, вставай, надо разработать план действий. Я помогу тебе улизнуть сейчас из школы, а ты иди прямо на заправку, послушай, что он на все это скажет, и тогда решишь, что тебе делать. Если повезет, ты вернешься сюда до приезда матери.

– Ты права, – сказала я, глубоко вздохнув. – Ведь правда, больше нечего делать!

– Конечно, и он так же за все отвечает, как и ты. Он, задница этакая, должен был предохраняться! Ну, не беспокойся, что бы вы ни решили, я твой друг и помогу, чем сумею.

– Спасибо, – сказала я, сжимая руку Виктории, – ты замечательная. И я твоя должница.