- Ты больше никогда его не увидишь! – гремел голос папы на всю комнату. – Ты понимаешь меня, Кристен?! Понимаешь?!

Да, я знала, что так оно и будет, его резкие, жестокие слова не удивили меня, но мое сердце разлеталось на тысячи мелких осколков, и мне захотелось умереть. Несколько недель без Роберта казались настоящим адом. Я посмотрела на маму, ища поддержки, но и она была против меня. Ее губы были сжаты в прямую, непреклонную полоску, и как бы говорили: «Разбирайтесь сами».

- Папочка, - жалобно начала я, но он поднял руку, прерывая.

– Нет! Я не желаю слушать твои объяснения. То, что ты совершила, непростительно. Ты взяла без спросу машину. И не ночевала дома.

– Но я же звонила, – возразила я, едва сдерживая слезы, – я же вам объяснила, что движение было запрещено. Я не могла попасть домой.

– А то, как ты обошлась с Джейкобом, я просто не способен понять, - не желая слушать мои оправдания, сказал папа.

Я вскочила с дивана, на котором сидела до сих пор. Моему удивлению не было предела: это я плохо с ним поступила? Я готова была рвать и метать. И это говорит мой родной отец, которым я с пеленок восхищалась, который учил меня помогать другим.

- Папа, он назвал меня шлюхой!

- Кристен! – ахнула мама, хватаясь за сердце.

- Как ты смеешь говорить так в присутствии матери! – взревел папа.

Мне показалось, что я попала к абсолютно чужим людям и наблюдаю разыгравшуюся семейную драму: Чарли Стюарт покраснел в праведном гневе, Рене Стюарт – увядающая провинциальная красавица – стоит в напряженной позе и ждет, пока ее разъяренный муж прекратит наставлять на путь истинный нерадивую дочь. И есть здесь еще Кристен. Ей семнадцать. Она безнадежно влюблена. И ее родители против.

«Вы не сможете нам помешать», - подумала я.

Я не успела через порог переступить, как родители накинулись на меня. В тот момент они напоминали парочку орлов нападающих на беспомощную жертву.

- Почему ты разорвала помолвку? – строго спросил папа.

- Роберт Паттинсон – отброс общества! – закричала мама.

- Как ты могла так с нами поступить?

- Что подумают люди?

«Да какое мне дело до того, что подумают люди?»

Это меня интересовало в последнюю очередь. Это казалось таким незначительным в сравнении с тем, что сейчас я ощущаю. Впервые я почувствовала, что живу полной совершенной жизнью.

- Отправляйся в свою комнату и не спускайся, пока мы не разрешим тебе выйти, - резко сказал отец, для большей грозности тряся указательным пальцем.

Если папа хотел напугать меня, то ничего у него не получилось. Мне только этого и надо было – остаться наедине со своими мыслями. В тишине своей комнаты я хотела снова пережить те незабываемые, чудесные, волшебные мгновения. Опять мысленно ощутить нежные прикосновения Роберта, вкус его губ, дрожь наслаждения в его объятиях. Я развернулась, чтобы уйти к себе.

- Мы очень разочарованы в тебе, Кристен, - бросила в спину мама.

В комнате царил беспорядок. Все было так, как я оставила перед отъездом: кровать не заправлена, простыни скомканы. Я наклонилась и подняла их. Возможно, они еще хранят его запах. Господи, мне просто необходимо увидеть его! Прошел всего час, а я уже так скучаю, будто не видела его целую вечность.

Мои любимые актеры – Бен Аффлек и Антонио Бандерас – смотрели на меня с постеров над кроватью. Когда-то они были моими кумирами, но теперь я понимаю как глупо любить издалека. Я сняла постеры, скатала в трубочку и засунула в шкаф, а потом долго смотрела на себя в зеркало. Вроде бы ничего во мне не изменилось, но я ощущаю себя абсолютно другим человеком. Хотя… мой взгляд. Появилось в нем что-то новое, едва уловимое.

С Робертом мы спали крепко обнявшись. Настолько крепко, насколько это только возможно. Из гостиницы мы уехали только в одиннадцать.

- Я выйду на заправке, если, конечно, Криси, ты не хочешь, чтобы мы вместе встретились с твоими родителями, - сказал Роберт.

- Лучше я встречусь с ними одна.

Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Роберт выслушивал их оскорбления. У заправочной станции Роб вышел из машины, а я заняла место водителя.

- Я позвоню тебе, - пообещал он и поцеловал меня в открытое окошко самым трепетным поцелуем. – Я люблю тебя.

- И я тебя тоже люблю.

Эти слова мы повторили друг другу тысячу раз за ночь, но они по-прежнему отдавались сладкой болью в моем сердце. Я смотрела, как Роб перебегал через дорогу.

«Мой герой в испачканном кровью смокинге и со сломанным носом!»

И я вернулась в мир действительности.

Очнувшись в безопасности своей комнаты, я схватила телефонную трубку – хотела позвонить Николь и узнать, что произошло за время моего отсутствия, но не успела я и номера набрать, как в комнату влетел папа.

- Тебе запрещено пользоваться телефоном. И отдай мобильный, - серьезно сказал папа.

- Но, папочка! – запротестовала я.

- Я тебе все сказал.

Он забрал мобильный, выключил телефон из розетки, взял его под мышку и унес с собой.

Я рассердилась еще больше. Внутри меня все буквально вибрировало от злости, но я ничего не смогла бы сейчас сделать. Все мои попытки привели бы к еще более плачевным результатам.

«Это все из-за того, что я рассталась с Джейком. Это не из-за того, что Роберт им не нравится. Может через несколько недель они успокоятся, и я смогу привести Роба домой».