Название: За минуту до конца времени

Категория: Авторские истории. Сумеречная Сага
Номер обложки: 39
Бета: -
Жанр: фантастика, романтика
Рейтинг: R
Пейринг: Белла/Эдвард
Саммари: Иногда приходится решить, на чью сторону встать. Особенно если дело касается спасения целого мира.

---

Мою семью постоянно преследовали неудачи, сколько себя помню: наш дом сожгли, когда мне было всего пять лет, старшего брата убили, когда мне исполнилось тринадцать. Не пересчитать, сколько покушений было совершено на моего отца, подполковника в отставке, ныне руководителя секретной лаборатории военных исследований «Дарпа Адвансед Тулс», занимающейся генной инженерией.

И вот новая напасть: весь лабораторный комплекс сгорел за одну ночь – по информации из надежных источников, в результате серии взрывов.

Кому могло понадобиться уничтожать лабораторию, ищущую способы победить самые страшные болезни современности, такие как СПИД или рак? Только настоящие варвары могли угробить работу нескольких десятилетий и откатить научные достижения назад, лишить миллионы пациентов надежды на выздоровление.

Мне исполнилось двадцать три, и я шла по стопам отца и брата, обучаясь в закрытой военной школе на факультете микробиологии. Навряд ли мне светило стать известным ученым, но я должна была сменить отца на его руководящей должности или возглавить одну из многочисленных лабораторий, когда придет срок.

Мой брат Джейкоб должен был стать ведущим специалистом в своей области – его проект по разработке генома млекопитающих, направленный на поиск возможности внедрения сорок седьмой искусственной хромосомы в клетку человека и изменения его ДНК, произвел настоящий фурор в мировом научном сообществе. Поговаривали, что это огромный прорыв, который позволит буквально переписать историю цивилизации и модифицировать человека до такой степени, что он станет устойчив к любым заболеваниям… в перспективе, даже бессмертен.

Джейк должен был представить свой проект Пентагону, но за несколько дней до рейса в наш дом вломились. Джейка застрелили, сейф со всеми документами разграбили - и ни клочка от его изысканий не оставили. Его многочисленные лаборанты имели фрагментарное понятие о проекте – в целях безопасности всю картину знал один только Джейк. Восстановить научное открытие не удалось, по крайней мере, далеко не сразу. Знания умерли вместе с братом.

Лишь недавно отец сообщил мне, что очень близок к успеху Джейкоба, и его отдел почти готов объявить результаты многолетних опытов. И тут этот взрыв. В засекреченной, строго охраняемой лаборатории с несколькими уровнями защиты! Как это возможно?!

Очевидно, что некая сила раз за разом уничтожала плоды трудов нашей семьи, с легкостью преодолевая самые навороченные охранные системы серьезной военной организации. Вероятнее всего, этот некто был хорошо знаком и с нами, и с нашим родом деятельности – близкий друг и сослуживец, - так что знал наперед, что и где произойдет, и действовал упреждающе. Ясно, что это был кто-то с высшим уровнем допуска, чтобы его никто не заподозрил. Непонятно одно – зачем он это делал, почему не хотел допустить важного открытия в медицине, способного облегчить жизнь всех людей на планете? Даже если он был одинок и не боялся потерять родных из-за неизлечимой болезни, сам-то разве был застрахован он смертельных недугов?

Это все были догадки, основанные на наблюдениях за отцом. Сам он был весьма скрытным человеком и посвящал меня лишь в те детали, которые позволены. Я надеялась со временем достигнуть хоть бы четверти успеха брата, чтобы быть достойной преемницей дела своей семьи, ну а пока… пока я прилежно училась, получала военную профессию и научную степень, ходила на курсы физической подготовки и на всякий случай училась стрелять.

Трагедия застала нас ранним утром, когда отец вёз меня в учебный корпус перед тем, как самому отправиться на работу. Дело не терпело отлагательств, и я была слишком заинтригована, чтобы тратить время на уроки, которые все равно не усвоятся, потому что я буду волноваться. Так что я напросилась поехать с отцом: своими глазами взглянуть на последствия взрыва. Однажды мне предстояло встать во главе одной из таких лабораторий и самой справляться с подобными случаями варварства, так что опыт не будет лишним.

Прошло довольно много часов, пока пожар тушили, а затем специалисты в защитных костюмах проверяли бактериологическую обстановку чувствительными дозиметрами. Только после этого внутрь пустили военных спецов, а также работавших здесь лаборантов – первые должны были обеспечить безопасность и не допустить повторных взрывов, если вдруг какая-то бомба не сдетонировала, а вторые искали уцелевшие части уникальной программы, любые мелочи, которые позволили бы восстановить уничтоженные формулы хоть в каком-то объеме. Вредители взорвали даже сервера! Так что шанс, что мы спасем данные, был невелик.

Отца я уже несколько часов не видела – он затерялся на огромной территории, состоящей из основного здания и бараков для полевых опытов, - но мне он выдал карту наивысшего доступа, так что я могла пойти, куда захочу. Для исследования я выбрала лабораторию модификации человеческого генома, надеясь быть полезной в поисках утерянных данных главного проекта отца. Лаборантам все равно, над чем работать, лишь бы получать зарплату, а я – заинтересованное лицо, значит, буду более внимательной.

- Осмотрите здесь всё! – услышала я за спиной властный мужской голос, когда ступила на хрупкое дымящееся месиво вместе с двумя десятками военных и научных сотрудников. – Обо всех находках сообщать лично мне!

Все подчинённые послушно отрапортовали капитану секретного военного подразделения «есть, сэр!», только я хранила молчание: я не его сотрудница, так что пусть не думает о себе лишнего.

- Если здесь хоть что-то уцелело, я найду это! – рявкнул капитан, отчего я даже поморщилась.

Уцелело немногое. А точнее – почти ничего. Я медленно пробиралась мимо обгоревших балок, надеясь только, что вся конструкция не обрушится прямо мне на голову, но генерал Уэртон заверил, что здесь безопасно. Чёрные от копоти стены и остатки лабораторных столов, лопнувшие от жара стекла колб и медицинских резервуаров, грязь и угли – ничего не сохранилось от былого изобилия.

Я не знала, что именно необходимо искать, не видела прежде, как выглядело научное оборудование и документация, имела лишь общее представление да воспоминания почти десятилетней давности о разработках брата, которые он показывал семье. Суетливые лаборанты живенько складывали в коробки непонятные мне обугленные предметы, считая, видимо, что их можно отмыть и восстановить. А я, чтобы не мешать, направилась вперед – в самые дальние помещения, до которых еще не добрались вездесущие сотрудники.

Эпицентров было несколько – это можно было понять по глубоким воронкам с обугленным нутром и разбросанным кругами предметам. Я насчитала три таких воронки, и вокруг остались только осколки. Но в других помещениях было больше уцелевших вещей. Я нашла даже стопку бумаги – обгорел верхний слой, но страницы в середине остались целы. К несчастью, это оказались просто чистые листы – запас для ксерокопирования.

Тревога моя росла с каждым шагом. Чем глубже я пробиралась сквозь руины, тем сильнее меня охватывало напряжение. Вопросы не давали покоя и будоражили воображение: кто был способен установить в защищенном лабораторном комплексе столько взрывчатки и уйти незамеченным? Это физически невозможно даже при наивысшем уровне доступа.

«Ищем труп, - давал указания Уэртон своим подчиненным-военным, когда мы входили. - Все, что от вас требуется, это обнаружить следы человеческих останков и отдать их на экспертизу. Мы найдем сукиного сына, который все это устроил».

О каких останках он говорил, если на момент аварии была ночь и лаборатория официально пустовала? Данные камер наблюдения и отчеты свидетельствовали, что ночью по базе даже крыса не пробегала. Мне казалось, что взрывчатку должны были установить еще с вечера и активировать дистанционно. И все же Уэртон и мой отец были уверены, что диверсант остался где-то здесь – раз он не покидал базу, то вероятно, покоится в руинах мертвый. Они хотели сделать анализ ДНК и узнать, кто это был. Но моя интуиция упорно подсказывала, что все окажется гораздо сложнее.

От происходящего веяло тайной - у меня, как у ученого, на такие вещи всегда был нюх. Я тяжело вздохнула и тут же пожалела об этом – едкий воздух заполнил лёгкие, и я закашлялась, так что слёзы брызнули из глаз. Присев на корточки, я постаралась отдышаться, прикрыв нос рукавом куртки. И тут мой взгляд выцепил из чёрного месива что-то странное…

Возле стены, метрах в двух от эпицентра взрыва, под обломками провалившейся крыши я заметила светло-серый квадрат напольного покрытия, не испачканный сажей. А это значило, что в этом самом месте стояло что-то, не подверженное высоким температурам. Ответ пришёл за несколько секунд – конечно же, это был сейф!

Итак, если на момент взрыва тут находился сейф, значит его кто-то забрал. Это не были военные и лаборанты – они сюда еще не добрались, никто не сообщал о находках. Да и пожарные, которые занимались тушением и проверкой безопасности, вернулись ни с чем. Это казалось невероятным, но если кто-то действительно был в лаборатории во время пожара и сумел выжить? Или имел доступ сюда и смог проникнуть во время суматохи, когда все только-только потушили? Тогда очевидно, что этот человек каким-то образом забрал сейф с собой!

Я подошла ближе и вгляделась в очертания. В сторону прохода вели едва заметные полосы, покрытые сажей, но немного меньше, чем пол вокруг. Сердце заколотилось в груди: я оказалась близка в раскрытию личности диверсанта, который мог быть где-то здесь, и рука машинально потянулась к кобуре. Но я была не на стрельбище, а на «экскурсии», и, черт возьми, оружия у меня с собой не было.

Позвать военных не представлялось возможным: мой крик спугнет преступника. Уж если он до сих пор умело скрывался среди толпы, то при обнаружении и подавно затаится. Осталось только тихонько красться вперед и надеяться, что мне хватит боевых навыков, чтобы задержать подрывника голыми руками, когда его увижу.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я скользнула в следующий блок, куда вели едва заметные следы на полу, но они оборвались в одном месте. Что за чертовщина? Словно этот сейф воспарил! Или же человек сумел поднять его, что маловероятно.

Приглядевшись, я увидела ведущую на подземный этаж винтовую лестницу, из-за копоти слившуюся с черной стеной. Раньше туда вел, судя по корпусу, стеклянный пропускной пункт, но теперь от него остались лишь грязные осколки на полу. Оставалось надеяться, что там не производили бактериологическое оружие или оно начисто выгорело, иначе мне конец. Военные были далеко, а поисковики не обнаружили при проверке опасных веществ, да и любопытство мое было слишком разожжено, чтобы просить помощи – мне хотелось быть первой.

Внезапно снизу, прямо из-под пола раздался приглушённый металлический лязг. Безудержное стремление самолично поймать диверсанта и тем самым заслужить уважение отца придало мне сил, и я с удвоенным энтузиазмом рванула вперед. Только на секунду я засомневалась и позволила страху (или здравому смыслу) завладеть собой. Но уже спустя мгновение я кралась вниз по узкой металлической лестнице, зажав в руке обернутый рукавом кусок стекла в качестве заменителя ножа.

Нижнее помещение оказалось не таким обгоревшим, доверху набитым коробками, насколько я могла видеть, не имея качественного источника света. Лишь слабый луч солнца через разрушенную крышу проникал сюда с лестницы, а воспользоваться фонарем я побоялась, чтобы не спугнуть злодея.

Нижний ярус служил складом. Здесь было огромное количество различных медицинских аппаратов и приборов, настолько редких и необычных, что я такие даже не встречала. Я представила, сколько всё это может стоить, и решила, что даже будь этот склад набит золотом, он был бы не так ценен.

Когда глаза постепенно привыкли к темноте, позволяя разглядеть очертания предметов и проходов между ними, я увидела далеко впереди отсвет фонаря и тихонько пошла за ним. Крадясь между коробками, я старалась быть невидимой и неслышной, как профессионал. На тренировках нас обучали умению двигаться бесшумно для внезапного нападения на противника.

Я обнаружила его на небольшом пятачке, освобожденном от тяжелых предметов: мужчина сидел ко мне спиной, при свете фонаря колдуя над замком. Точнее, не совсем: дверца сейфа была покорёжена и немного приоткрыта с одного угла, и диверсант пытался расширить ее… голыми руками.

Я чуть было не бросилась вперед, но вздрогнула, осознав, что у него это неплохо получается: металл гнулся под его пальцами как замерзший пластилин – туго, но уверенно. Это заставило меня в ужасе остановиться, в голове пронеслось множество пугающих идей: этот человек смог проникнуть в строго охраняемую лабораторию и взорвать несколько бараков, оставшись незамеченным для камер видеонаблюдения и людей и выжив в огне. Он может поднять сейф и несколько метров нести его на руках, в том числе и спокойно спуститься по лестнице, а затем рвать толстенные металлические листы как пластилин. Что-то здесь не так, и я не хотела бесславно погибнуть от одного-единственного удара по голове необъяснимо сильного врага.

Я лихорадочно соображала, что могу сделать в этой ситуации. Понимала, что время на исходе, с минуты на минуту мужчина доберется до содержимого и сбежит, а если я встану на его пути, то с большой долей вероятности погибну в неравном бою. Пока я размышляла, примеривая угол, с которого могу всадить ему в шею стекло, он вытащил объемную черную папку из сейфа и, даже не раздумывая, чиркнул зажигалкой и поднес пламя к уголку.

- Нет! – вырвалось у меня непроизвольно. Я не могла сдержать этот порыв, ведь речь шла о деле всей жизни моего отца, о страдающих миллионах! Не нужно было иметь большого ума, чтобы сопоставить факты и догадаться – преступник уничтожает последние чудом сохранившиеся данные, вернувшись сюда только ради них, потому что сейф уцелел в пожаре!

Мужчина дернулся и резко обернулся, выронив папку из рук и ища меня во мгле. Уже не было смысла скрываться, и я выскочила на освещенный пятачок, затаив дыхание наблюдая за медленно разгорающимся огнем на документах необычайной важности.

- Ты одна? – пошарив взглядом за моей спиной, недоверчиво произнес диверсант, задвигая папку ногой себе за спину, чтобы я не могла до нее дотянуться. Я посмотрела на него с яростью, готовясь броситься в бой, и потрясенно застыла – его лицо оказалось мне знакомым!

Нет, это был вовсе не папин работник, которого я могла видеть в одной из лабораторий. Его скуластое бледное лицо с благородным прямым носом и растрепанными рыжеватыми волосами я видела совсем в другом месте и в другой обстановке! Дома! В ночь смерти моего брата!

- Ох… - моя челюсть поздоровалась с полом, а мысли о драке вылетели из головы, настолько я была в шоке от неожиданности.

Это был страшный момент моей жизни – может быть потому я так хорошо его и помнила даже спустя столько лет. Этот парень был светлым пятном в моей семейной трагедии, если не считать того, что он вполне мог быть тем убийцей. Несколько секунд, показавшихся вечностью, понадобилось мне, чтобы воскресить в памяти события из детства:

Меня разбудил громкий звук. То ли хлопнула дверь, то ли форточка от ветра, но меня почему-то охватило тревожное чувство, будто что-то не так.

Родители праздновали годовщину свадьбы в ресторане и обещали вернуться к утру, в доме оставались только я и брат. Стояла поздняя ночь, в мои тринадцать мне полагалось спать. Но я, решив, что это вернулись мать с отцом, отправилась в этом убедиться, потому что брат на звук не вышел, и в доме после единственного хлопка воцарилась полная тишина.

- Ма-ам? Па-ап?- протянула я, перегибаясь через перила лестницы, чтобы оглядеть гостиную. В ней было темно и тихо.

- Джейк? – позвала я, услышав из его кабинета, располагающегося на втором этаже рядом со спальней, шуршащие звуки.

Он молчал, и я пошла вперед, движимая растущим страхом, что случилось нечто плохое. Он бы не оставил меня без ответа просто так.

Когда я приблизилась, из его кабинета вышел посторонний мужчина. Я не успела испугаться, потому что он улыбнулся широко и от души:

- Привет, детка, ты разве не должна сейчас быть в кровати?

Он был уверен в себе и так спокоен, словно имел все основания находиться здесь, и я растерялась, а мой страх куда-то сам собой испарился.

- Да, но Джейк… - в ту секунду, пока за спиной незнакомца закрывалась дверь, я мельком увидела кабинет – брат сидел за столом, опустив голову на руки, будто устал и решил подремать.

- Давай, я провожу тебя в твою спальню, - предложил вежливый гость и, взяв меня за руку, повел прочь. Его ладонь была теплой, очень мягкой и нежной, внушающей доверие, и я послушно следовала за ним, позабыв о страхе и подозрениях.

- Вы друг Джейка? – спросила я, когда он помог мне улечься на подушку и бережно укрыл одеялом. Его глаза излучали доброту, а улыбка была приятной и открытой, придавая чертам лица мальчишеский вид. Волосы, отливающие бронзой, находились в идеальном беспорядке. Мне было тринадцать – вполне подходящий возраст для первой любви, и как это зачастую происходит, объектом страсти становились вовсе не прыщавые худосочные одноклассники, а кто-то недоступный и взрослый, широкоплечий и с надежными, чувственными руками.

- Возможно, ты подумаешь, что нет, но я клянусь, что желаю вашей семье только добра. Запомни это, что бы ни случилось потом, - он тронул кончик моего носа, как будто я пятилетняя, и я расстроилась, что он видит во мне лишь ребенка. Хотелось встать, взять мамину тушь для ресниц и помаду, надеть ее платье и каблуки, чтоб он разглядел во мне женщину, но я понимала, что все это не сработает – разница между нами была слишком велика, как между солнцем и луной. Мне было тринадцать, а ему не меньше тридцати…

- Как тебя зовут? – воскликнула я, когда мужчина стал разворачиваться, чтобы оставить меня в одиночестве. Я тянула время, словно Шахерезада, продлевая первый в моей жизни романтичный момент, разглядывая мужчину внимательно и находя его все более и более привлекательным.

Он присел на край моей кровати, и его улыбка стала немного грустной. Затем он легонько кивнул, тряхнув рыжеватыми волосами.

- Меня зовут Эдвард Каллен, и я пришел, чтобы помочь тебе – и всем нам. Однажды… - он перевел дух, решаясь, и вдруг взял меня за руку, не замечая, как мое лицо безудержно наливается румянцем от восторга и смущения, - произойдет что-то очень плохое, и я обязан это предотвратить. Методы покажутся тебе жестокими, но это только на первый взгляд – ты сделала бы что угодно, чтобы спасти своего отца или брата, верно? – Он посмотрел на меня страдающими, виноватыми, больными глазами. – Если бы перед тобой стоял выбор – целый поезд пойдет под откос или погибнет всего один человек, - что бы ты выбрала?

- Ну, это просто: конечно, лучше один человек, чем тысяча, - легко решила я. Воспитанная отцом-военным, собирающаяся идти по его стопам, я постоянно слышала от него подобные утверждения и точно знала, как поступить верно.

- Ты очень взрослая для своих лет, - признал Эдвард удивленно, и я почувствовала гордость собой.

Секунду подумав, Эдвард вытащил из кармана черный браслет, состоящий из кожаных ремешков и продолговатых гладких камней, напоминающих темный гематит. Точно такой же висел на его запястье, поблескивая в скудном освещении настольной лампы. Он застегнул браслет на моей руке креплением, которое было невозможно разглядеть, настолько оно сливалось с изделием.

- Это подарок? – испытывая восхищение и любуясь украшением, прошептала я, в мечтах уносясь далеко во взрослую жизнь, где Эдвард Каллен любит меня и ждет, когда я вырасту.

Он накрыл мою руку своей и очень серьезно посмотрел в глаза:

- Однажды ты обязательно поймешь, что это такое, обещаю, - поклялся он. – И если это произойдет – если ты обнаружишь, что мир нуждается в спасении, что произошло или вот-вот произойдёт нечто ужасающее, - воспользуйся им, и у тебя появится шанс все исправить.

Я ничего не поняла, но слушала очень внимательно, завороженная приятным тембром голоса.

- Мне пора, - тут же сказал Эдвард, и уже ничто не могло удержать его рядом со мной. Наше общее время вышло.

Утром я все поняла. Когда домой вернулись родители и обнаружили Джейкоба мертвым, с пулей в голове, когда дом заполонила полиция и отовсюду полетели вопросы, не видела ли я посторонних, тогда я осознала, что мой ночной гость – мужчина, в которого я с первого взгляда влюбилась – тот самый убийца.

Конечно, я не знала этого точно, по моему описанию и имени полиция не смогла разыскать подозреваемого, словно он не существовал. И он казался мне слишком хорошим, чтобы хладнокровно лишать жизни других людей, поэтому мой детский разум, как мог, защитился от травмирующего опыта, разделив образ на две разные личности. Тот, кто убил моего брата, стал чужаком, которого я боялась и ненавидела. А незнакомец, подаривший загадочный браслет и первые чувственные эмоции, так и остался в моих воспоминаниях приятным гостем, которого я надеялась еще раз когда-нибудь увидеть и покорить его сердце.

И вот теперь он стоял передо мной, разрушая дело моего отца, и осознание этого ядом отравляло разум, лишая прежний образ всякой романтичности. Я уже не была наивной юной девочкой, готовой влюбиться в первого встречного с обаятельной улыбкой и красивыми глазами, скрывающими истинную суть. Этот гад застрелил моего брата и уничтожил все плоды его трудов, а теперь то же самое делает с многолетней работой нашей семьи! Кто знает, быть может к пожару, спалившему наш первый дом, и покушениям на моего отца тоже он причастен?!

Недолго думая, я бросилась вперед, пытаясь спасти то, что осталось от папки, на треть охваченной огнем. Это было все равно что напасть на бетонную стену: мужчина выставил руку и молниеносно схватил меня за горло, подняв в воздух и удерживая на расстоянии. В бешенстве зарычав, я попыталась пнуть его ногой, но его рука оказалось слишком длинной. Тогда я со всей мочи стала лупить его стеклом, пытаясь проткнуть кожаный костюм, в который он был одет, и повредить кости или кровеносные сосуды, чтобы вынудить отпустить меня.

Параллельно с этим я закричала, призывая военных поспешить, потому что было очевидно, что одна я с громилой не справлюсь. Пальцы на моем горле сильнее сжались, превратив крик в жалобный хрип, но кожа его костюма, наконец, поддалась ударам.

- Успокойся, - холодно просил он, глядя на меня из-под сведенных бровей как на чокнутую бывшую. – Ты навредишь себе больше, чем мне. Не вынуждай меня причинять тебе боль, я не хочу тебя ранить. Я пытаюсь помочь, даже если выглядит все иначе.

- Ты повторяешься, - прорычала я, кромсая его руку с исступлением берсерка, но брызнувшая под моими ударами кровь не заставила диверсанта ни вздрогнуть, ни даже пошевелиться – он терпел, ожидая, когда папка сгорит. - Ты уже обманул меня один раз.

Его глаза вспыхнули узнаванием, и от неожиданности он чуть ослабил хватку, позволив мне вырваться. Я приземлилась на ноги и встала в стойку, готовая к борьбе.

- Белла? – пробормотал он удивленно и растерянно. – Белла Свон?

- Да, это я, сукин ты сын! И сейчас ты умрешь!

Наверху послышался топот ног – мой крик о помощи был кем-то услышан. Я усмехнулась, глядя то в напряженные глаза мужчины напротив, то на догорающую папку, прикидывая, успеют ли военные до того, как она полностью сгорит. Он тоже просчитал вероятность и, искоса следя за мной, поддел папку ногой, отчего она мгновенно вспыхнула целиком, унося с собой последнюю надежду на ее спасение.

- Сволочь! - процедила я, ненавидя его сейчас всей душой, а он… сочувственно улыбнулся, будто я все еще тринадцатилетняя девочка, которой мудрость взрослого недоступна.

- Он здесь! – крикнула я военным, спускающимся по лестнице с таким грохотом, что шатались стены.

- Давайте сюда, живо! – голос Уэртона не сулил ничего хорошего, было слышно, что он в ярости.

Поразительно, что выражение лица Эдварда оставалось спокойным, даже стало несколько снисходительным, будто он на все сто процентов был уверен, что вновь уйдет безнаказанным. Это было невозможно – мы находились в тупике и отсюда не было другого выхода. Он, конечно, был невероятно сильным, но он не сможет ничего противопоставить пулям – ни одно существо не способно выжить под автоматным огнем.

И все же он просто стоял, глядя на меня так, будто прощается и запечатлевает мой образ на долгую память.

- Пожалуйста, пожалуйста, быстрей, - скулила я, мысленно обращаясь к военным, чувствуя какой-то подвох, о котором не подозревала. – Давааайте жееее!

Эдвард Каллен поднял руку, на которой все еще красовался тот самый браслет, который он подарил и мне. За секунду до появления солдат с вызовом мне улыбнулся. И исчез.

Что, черт возьми, это было?! Как он это сделал?! Я моргнула, потом еще раз, не веря глазам. Меня будто ударили поддых, лишив дыхания. Я ринулась вперед, посчитав, что подлец каким-то образом стал невидимым, и я сумею его задержать, перехватив за ногу, за руку, или за что попадется. Но там, где он только что стоял, и повсюду вокруг было пусто. Сколько я ни металась, в помещении никого не было.

- Какого чёрта, мисс Свон?! – услышала я голос прямо над ухом и подпрыгнула от неожиданности.

Это был Уэртон, и он был очень зол, потому что выглядело все в его глазах как мой наглый обман. Папка дотлевала, распространяя отвратительный запах жженого пластика, а вокруг не осталось никаких доказательств, что это сделала не я.

- Я… Я увидела следы и решила спуститься, проверить, что здесь, - как можно уверенней бормотала я, понимая, что влипла по самые уши, и даже папочка может не поверить мне. – Тут был человек… он жег документы, и я пыталась его остановить, - продемонстрировала я свои окровавленные руки со все еще зажатым куском стекла, - но не справилась. А потом он исчез.

- Исчез?! – взревел Уэртон, явно считая меня сумасшедшей. Я сглотнула.

- Я думаю, он еще где-то здесь, - здраво рассудила я, что он не мог никуда мгновенно переместиться – такой технологии попросту не существует. – На нем какой-то скрывающий камуфляж, - вот это уже было ближе к истине, такие разработки, насколько мне было известно, проводились, и я не знала, насколько они были успешны. И это объяснило бы, почему камеры видеонаблюдения ни разу его не поймали.

- Отойди! – рявкнул на меня недовольный Уэртон, грубо отталкивая с пути. – Осмотреть здесь все, живо!

Все бойцы по приказу ринулись врассыпную, вооруженные фонариками на шлемах и автоматическим оружием с лазерными прицелами.

- Здесь никого нет, генерал, - разочарованно произнёс один из них после тщательной проверки.

- Мисс Свон? – генерал развернулся ко мне, желваки заходили на его скулах, но я понятия не имела, что ответить и как теперь оправдываться. Не мог же Эдвард телепортироваться в самом деле?

Или мог? Я слушала, как Уэртон отдает приказы, как его солдаты прочесывают каждый кубический сантиметр свободного пространства, растягиваясь цепочкой, чтобы загнать невидимую жертву в угол. И думала о том, кто этот Эдвард такой. Откуда у него силища, способности и навороченные средства, знания и уверенность в том, что он делает благое дело?

Машинально я подняла левую руку к лицу, чтобы увидеть свой браслет, который носила, не снимая, все десять лет в память о той единственной встрече. За эти годы он потерял флёр романтизма, но стал для меня чем-то вроде талисмана. Помогал концентрироваться на экзаменах, когда я перебирала ремешки пальцами. Но теперь до меня дошло, что это не украшение, а какой-то неизвестный инструмент, с помощью которого Эдвард оказывается в местах, недоступных для обычного человека.

Вот бы знать, как оно работает? Я провела пальцем по гладкой поверхности гематита, прищурившись в поисках скрытых механизмов. В детстве Эдвард сказал, что однажды я обязательно пойму, для чего эта штука предназначена, и смогу воспользоваться ею. И сейчас я как никогда оказалась близка к разгадке ее действия.

Если бы я поняла, как она включается, то переместилась бы вслед за Эдвардом и притащила чертового убийцу папе на блюдечке. И как только я об этом подумала, поверхность камня едва заметно засветилась изнутри.

Я удивленно моргнула. И тут же была сбита с ног проходящим мимо человеком.

- Извините, - вежливо буркнул он, и я чуть не заорала во всю глотку, осознав, что нахожусь на переполненной людьми улице в совершенно другом месте, чем была до этого. Меня чуть не разбил инфаркт, когда я завертела головой, выхватывая взглядом все больше и больше странностей.

Ярко светило солнце. Ослепляло, вися над крышами домов странной конструкции – высоких металлических небоскребов-шпилей, похожих на упирающиеся в небо иглы. Над моей головой что-то с визгом пронеслось, и я невольно пригнулась, полными ужаса глазами провожая автомобиль, летящий по воздуху! И таких в небе было невероятное количество!

Меня снова кто-то толкнул, и я ойкнула, отпрыгнув в сторону. Человек даже не посмотрел на меня, шагая вперед с рассеянным видом в толпе других. Все они были странно одеты: непривычный покрой и сочетание цветов, словно все были поделены на какие-то касты или группы, одевающиеся исключительно по форме. Волосы их были коротко либо полностью острижены, и лишь изредка окрашены в необычный цвет. И ходили как будто строем, нога в ногу, друг за другом, а я им откровенно мешалась на пути. Взгляды пустые, будто люди зомбированы или пребывают глубоко в своих мечтах. И только двое из них, более широкоплечие и высокие, стояли на перекрестке и пялились на меня не отрываясь, будто я преступник, нарушивший какой-то важный закон.

То, что я оказалась в совершенно чуждом мне месте – не в своем мире, не в своем городе и даже словно не на своей планете, я почувствовала сразу: тут даже запах стоял совсем другой, дышалось сложнее из-за пыли и газов. А эти двое лишь увеличили мое убеждение, что я переместилась куда-то совсем не туда, куда бы стоило. От них веяло очевидной угрозой, от которой у меня волосы зашевелились на голове.

- Не стой как истукан, оптимусы заметут, – голос раздавался откуда-то со стороны, и, приглядевшись, я заметила бомжа под старой бетонной лестницей надземного перехода.

- Оптимусы? – нахмурилась я, прорвавшись сквозь ряды людей и спрятавшись в тени, подальше от внимательных глаз странных полицейских – а это были они, без сомнения, хотя форма их была совершенно другая, чем у американских копов.

- Да, эти, - кивнул бомж в сторону тех самых патрульных, которых я испугалась.

- Кто они?

Он посмотрел на меня как на идиотку.

- Ты что, с луны свалилась, девочка?

Тут до меня дошло, что в моих умозаключениях таится явный просчет: я на своей планете и, скорее всего, даже в Америке, иначе как бы мы с этим человеком понимали друг друга? Вопрос был в том: где я. Или, если правильнее сказать, когда?! Осматривая окрестности, я стала узнавать некоторые здания, но они будто бы обросли со всех сторон новыми домами, неумолимо меняя облик города. На месте старого Сиэттла возвысился новый, непохожий на известный мне.

- Какой сейчас год?

- Ты точно не отсюда, - сделал вывод бомж, протягивая руку и с интересом щупая ткань моей кожаной куртки.

Я спешно отдёрнула руку, пока этот мистер не решил, что у меня есть чем поживиться: устраивать разборки и привлекать к себе внимание копов мне точно не хотелось.

- Если хочешь выжить здесь, тебе придётся ооочень постараться, девочка, - он продолжал изучать меня внимательным взглядом. – И чего ради тебя сюда занесло…

- Я ищу одного человека, - ответила я. – Высокий, бронзовые волосы, плотный камуфляжный костюм. Он должен был появиться здесь буквально пять минут назад, с раненой рукой, скажите, вы его видели?

- Видел ли я?! Ха! – брызги слюны вырвались из его беззубого рта. – Я всё вижу и всё знаю…

- Тогда… Может, вы скажете, в какую сторону он пошёл? Мне очень-очень нужно найти его!

- Даже если я скажу, тебе это ничем не поможет, - проскрежетал он и разочарованно отвернулся.

- Что? Но почему?

- Видишь этих? – он кивнул в сторону оптимусов. – Они и шагу тебе не дадут ступить, если ты хоть на секунду вызовешь у них подозрения. А там, глядишь, допросная, где ты точно облажаешься, палата да лагерь. Все вы нынче там.

- Кто все? И что за лагерь?

- Подозрительные, - хмыкнул он и нарисовал в воздухе знак кавычек. – Все, кто выбивается из массы, все, кто ещё умеет думать. Оптимусы выискивают их – они ищейки, такой уж у них нюх. Сперва допросная, потом инъекция, и либо ты в стаде, как эти, - кивнул он на шагающих рядами людей, - либо в лагере. А там долго не живут.

- Тогда почему они не трогают вас?

- А я их информатор! – старик безумно рассмеялся, глядя на моё испуганное лицо. – Но тебе я помогу, если, конечно, отдашь мне свою милую курточку. Я кое-что знаю, кое-что, чего не знают они…

Выхода у меня не было, как и денег, которые тоже могли бы разговорить бомжа. Куртка мне не была особо нужна: в будущем оказалось жарко.

Получив награду, старик наклонился ко мне и быстро зашептал на ухо что-то о сопротивлении и о том, что надо спасти человечество. Я пыталась понять его нечёткую от алкоголя и отсутствия зубов речь, но получалось слабо. Острый запах нечистот и перегара, исходивший от бездомного, вызвал во мне приступ тошноты, и я поспешила отстраниться, запомнив самое важное – адрес. Я знала, что это может быть ловушка и что я шла на риск, но если бы он хотел сдать меня оптимусам, он сделал бы это прямо сейчас, верно?

Поблагодарив мужчину за помощь и попрощавшись, я двинулась прочь, стараясь оставаться в тени моста. Не прошло и пары минут, как я заметила, что уже двое других «оптимусов праймов», или как их там, подозрительно поглядывают в мою сторону. К счастью, проходящая мимо колонна зомбо-людей на несколько мгновений скрыла меня от их глаз.

Не придумав ничего лучше, я юркнула в небольшое пространство между двумя рослыми мужчинами, шедшими в середине колонны, и натянула капюшон своего худи на голову, чтобы скрыть длинные волосы. Люди двигались по направлению из центра города, что, по моим скромным географическим соображениям, совпадало с тем местом, куда я теперь направлялась. Маршируя в строго заданном ритме, внутренне я готовилась к борьбе. У меня была цель, был адрес, а это уже что-то!

«Движение», если можно так назвать потоки людей, снующих туда-сюда, было достаточно плотным, и это играло мне на руку. Если я правильно помнила, до нужного места оставалось не больше пары кварталов. Я попыталась заглянуть в лица своих «попутчиков», но на них словно застыли восковые маски – мне казалось, что даже моргают они синхронно. Улучив момент, я осторожно помахала перед лицом своего соседа, но он не выразил ни малейшей эмоции.

От нервов у меня крутило живот: я оказалась в опасном месте, и мне совсем не хотелось попасть на инъекцию и уж тем более в лагерь. Я не знала, как мне вернуться домой, и понятия не имела, что меня ждёт впереди, но отступать было поздно.

Я была полна решимости и злости, если быть честной. Вновь увидев человека, мечты о котором я лелеяла всю свою юность, да при таких жутких обстоятельствах, я лишила себя шанса жить спокойной обычной жизнью. А увиденное будущее наводило на новые размышления о праведности моей собственной семьи. В моих венах бурлило желание докопаться до правды!

Может, мой отец что-то скрывал от меня? Почему Эдвард решил бороться с плодами его трудов? Ведь не может же быть, что цели моего брата, а затем отца были кристально чистыми, раз благодаря их открытиям люди превратились в «послушное стадо», «пасущееся» под присмотром полицейских и отправляющееся в лагеря в случае несогласия с системой? Что же такого наворотила моя семья с этим генным модифицированием человека, что жизнь человечества не улучшилась, а явно ухудшилась? Так, что даже понадобилось «сопротивление» и путешествия во времени, чтобы все исправить. Оглядываясь вокруг, я невольно содрогалась от мысли, что это всё произошло по вине моей семьи. Что такого ужасного они могли создать, что привело к полному подавлению людской воли этими «крепкими орешками»?

Погрузившись в раздумья, я не сразу заметила, как моя колонна изменила направление, удаляясь от нужного мне места. Тихо чертыхаясь себе под нос, я стала крутить головой в надежде пересесть на человеческий «поезд», следующий нужным маршрутом. В пятидесяти метрах от нас двигалась такая группа людей. Поравнявшись с ними, я постаралась незаметно прошмыгнуть в середину. К счастью, сопровождающего оптимуса отвлек его коллега громким приветствием, и мне удалось остаться незамеченной.

Я внимательно вглядывалась в номера домов и названия улиц, боясь пропустить нужный адрес, на ходу размышляя о том, как мне выбраться из строя. Но вскоре я обратила внимание, что некоторые люди иногда покидают колонну парами и по трое, направляясь к парадным дверям ближайших зданий – может, они там жили, а может, работали. Они маршировали ровным шагом, как солдаты. Если я постараюсь двигаться так же, как они, возможно, меня не заподозрят!

Мне повезло: возле нужного мне дома строй покинули женщина и мужчина. В этом месте города я часто бывала в своем времени, и здание оказалось мне знакомым: пять этажей, красный кирпич, полукруглые окна. Разве что разбитых стёкол поприбавилось, да и вид стал более потрёпанным.

Стараясь в точности повторять действия зомбо-людей, я промаршировала до входа в дом и, не меняя шага, подошла к лифту. Только когда двери закрылись за мной, я выдохнула и облегчённо ссутулила спину, но увидев, что мои спутники по-прежнему стоят по стойке «смирно», неохотно выпрямилась. На первом этаже я заметила оптимуса и изо всех сил теперь молилась, чтобы его сослуживцы не дежурили на всех этажах – вряд ли в этом обществе разрешены походы в гости.

Мужчина вышел на третьем этаже вместе с женщиной, я же поднималась до пятого. Покинув лифт походкой заправского робота, я с волнением оглянулась по сторонам, ища номер нужной квартиры и заодно проверяя опасность в виде «надсмотрщиков». Коридор был чист. Со всех ног ломанувшись к нужной двери, я стала неистово жать на кнопку звонка, и едва не провалилась внутрь, когда дверь распахнул подрыватель, убийца и по совместительству моя первая любовь – Эдвард Каллен собственной персоной.

- Белла?! – сдавленно воскликнул обнажённый по пояс мужчина, и все мои страхи отступили на второй план, накрыв меня волной смущения – его накаченный торс был слишком горяч, чтобы я могла сосредоточиться на своей цели схватить преступника и доставить к папе. Я тут же растерялась. – Ты что здесь делаешь?

Резко схватив за руку, так что я ойкнула, он рывком втащил меня вглубь квартиры, нервно осмотрел вестибюль и быстро запер дверь, убедившись, что меня никто не преследует.

Пока он возился с дверными замками, я заглянула из прихожей в комнату и ошарашенно застыла: дверцы огромного шкафа, занимавшего всю стену, были распахнуты настежь, а его наполнению мог позавидовать любой, кто хоть примерно знаком с оружием. Его тут хватило бы на целый взвод!

Едва я открыла рот, чтоб выразить удивление, как Эдвард молнией метнулся к шкафу, со злостью захлопывая дверцы. Снаружи шкаф выглядел безобидно – и не догадаешься, что внутри спрятано такое сокровище.

- Как ты здесь оказалась? – строго спросил меня Эдвард, проходя на кухню и подставляя израненную мной руку под холодную струю воды. Я осторожно подошла, разглядывая рану со смесью потрясения и сочувствия: кровь почти остановилась, Эдвард смывал ее остатки. Рядом были приготовлены перекись водорода и ватные тампоны, нитки и игла. Он что, собирается сам накладывать себе швы?! Ах, ну да, в мире будущего у него нет возможности обратиться в больницу – его сразу заграбастают оптимусы.

- Подумала о том, чтобы последовать за тобой, и переместилась, - взглянула я на Эдварда, проверяя свою теорию, и показала ему запястье, на котором красовался подаренный им замысловатый браслет. Он кивнул, выглядя при этом мрачным и хмурым.

- Не думал, что это произойдет так скоро. В твое время их еще изобрели, - на его лице отобразилась задумчивость, будто он чего-то не договаривал. – А ты догадливая. Предполагалось, что ты поймешь назначение браслета, только когда твой мир начнет рушиться. Но никак не раньше. Ты хоть понимаешь, как это опасно для тебя – оказаться здесь, совершенно не понимая серьезность ситуации?!

- Так расскажи мне! – выдохнула я, когда он посмотрел на меня в ярости. Но эта ярость была наносной, он не хотел причинять мне никакого вреда, иначе давно бы уже сделал это. Он не тронул меня ни в детстве, ни в лаборатории… ни сейчас, когда я заявилась к нему домой с недобрыми намерениями. – Когда ты дал мне этот браслет, чего ты ожидал от маленькой девочки? Наверное, не того, что она будет носить этот сложный и наверняка редкий прибор как обычное украшение. Я думаю, - прищурилась я, осознавая истинность своих слов, - ты надеялся сделать из меня свою союзницу.

- Ты права, - вздохнул он и, выключив воду, набросил на мокрую руку полотенце. Он даже не поморщился, хотя ему должно было быть очень больно.

- Давай, помогу, - предложила я свои услуги, беря из его пальцев иглу. - Конечно, я не медик, но кое-чему в военной организации научилась. Где обезболивающее?

- Его нет, - спокойно информировал Эдвард, вытягивая передо мной раненую руку с невозмутимым выражением лица. – Можешь шить, боли я не чувствую.

- Как так? – удивилась я, пододвигая себе табуретку и чувствуя неосознанное разочарование: может, он и других эмоций не испытывает? Как те люди на улице, шагающие словно роботы. Может, в этом ужасном будущем нет места не только боли, но и любви? И мой личный принц, о котором я мечтала с детских лет, просто машина, ничего не чувствующая?

- Я… не совсем человек, - признался Эдвард, подтверждая мою случайную догадку. Мне стало грустно.

- Так я и думала, - пробормотала я, примериваясь иглой. Рана выглядела лучше, чем можно было ожидать: словно прошел не час с нашей стычки, а по меньше мере сутки или двое. Она почти затянулась, и зашивать ее стоило не ради заживления, а лишь для того чтобы уменьшить размер шрама. – Ты слишком сильный и быстрый для обычного человека. Кто же ты?

Мстя за свои десятилетние страдания, я от души вогнала под кожу иглу, но Эдвард не издал ни звука и даже не вздрогнул.

- Когда-то давным-давно, еще до изобретения путешествий во времени, - начал он, тряхнув своим браслетом, чтобы я поняла, о чем он ведет речь, - мой мир был уничтожен. Тогда я еще не знал, кем и зачем. Я служил в ФБР, в отделе психологической подготовки значился капитаном – тренировал новобранцев справляться со стрессовыми ситуациями. Многие из нас, служащих различных подразделений, были выбраны для новой военной программы по созданию модифицированных солдат. Дело было добровольное: кто на это соглашался, получал по завершению службы приличную пенсию, а вдобавок улучшенные способности, отменное здоровье и интересные задания. Для офицера, протиравшего штаны в запасе, это был неплохой шанс изменить свою жизнь. Да к тому же в моем роду все мужчины умирали рано – пороки сердца различной степени тяжести. Увы, и я не избежал этой участи: профессию я выбрал непростую, но медицинские ограничения не позволяли мне стать больше, чем кабинетным психологом. Так что я с радостью согласился, ведь новая программа обещала излечение от всех без исключений заболеваний!

- Это то, чем занимался мой отец, - улыбнулась я.

- Не совсем, - покачал Эдвард головой. – Разве новые открытия всегда используются человечеством лишь во благо? Вспомни про ядерное оружие.

- Да уж, - помрачнела я, затягивая очередной стежок специальным узелком и поражаясь выносливости и терпению мужчины. Его рука лежала спокойно, выдерживая боль – сильная, рельефная и мужественная, она привлекала мой жадный взгляд. Мускулы груди и кубики пресса тоже постоянно отвлекали от дела. Это раньше я была маленькой девочкой с романтическими мечтами о принце. Сейчас я уже стала взрослой женщиной и не могла не оценить сексуальность и красоту сидящего передо мной великолепного мужчины.

- Военные загорелись идеей создать суперсолдат, - продолжал Эдвард. – Оптимизировать все скрытые способности человека - силу, скорость, выносливость, неуязвимость, продолжительность жизни, и это только маленький перечень возможных преимуществ. Вот что могла дать модификация генома помимо панацеи от болезней. И она дала. Эксперименты твоей семьи открыли перед цивилизацией новые возможности: улучшить человека настолько, что отпадет необходимость в таком понятии как медицина. Но разве это выгодно?

Я прищурилась, осознав, что медицинские корпорации, получающие огромные прибыли от продажи лекарств, ни за что бы на такое не согласились.

- Технология вашей семьи так и не дошла до простых граждан, - поморщился Эдвард, - военные ее засекретили. Правительство решило направить разработки на увеличение оборонной способности страны. Армия, собранная из таких оптимизированных людей, способна на гораздо большее, чем обычная – один такой солдат будет стоить тысячи.

- И ты стал этим солдатом? – догадалась я, закрепляя последний шов на одной ране и принимаясь за следующую – рука была исполосована в нескольких местах аж до кости. – Оптимусом?

- Я – не оптимус! – почему-то оскорбился Эдвард, сердито сдвинув брови. – Я имею к ним отношение только как заклятый враг.

Пока ничего не понятно, но жутко интересно.

- Я был участником одной из первых групп. Испытания прошли успешно, и вскоре все мы наслаждались преимуществами «оптимизации», усиленно осваивали новые способности и проверяли их на боевых заданиях в горячих точках. Но шила в мешке не утаишь.

- Кто-то узнал о технологии?

- Да, - Эдвард кивнул. – Помимо военных целей, оптимизацию пожелали использовать сильные мира сего, чтобы лечиться и продлевать жизнь себе и своим родным. Кто-то проболтался, и правительства других стран потребовали поделиться разработками с остальным миром. Из-за отказа началась война.

- И суперсолдаты показали себя во всем блеске? – улыбнулась я, пытаясь предугадать развитие событий.

- Суперспособности бесполезны, если солдат психологически не готов убивать всех подряд. Бывшие кабинетные служащие не способны нажать на курок, особенно если в бою могут пострадать невинные. Эмоции – вот что делает человека слабым.

Я похолодела: до меня мгновенно дошло, что произошло потом. Дальше Эдвард мог и не рассказывать – очевидно, ситуация развивалась по непредсказуемому и наихудшему сценарию.

- Суперсолдат лишили эмоций, сделали их бездушными и бесчувственными машинами! – выдохнула я в ужасе.

- Оптимусы, - Эдвард подтвердил.

- И что, они вышли из-под контроля? – закончив с иглой, я намочила тампон и стала мягко обрабатывать швы перекисью водорода.

- Вместе со страхом ушли и остальные эмоции: любовь, привязанность, совесть, умение подчиняться – тоже. Не обремененные чувствами, оптимусы действовали исходя из холодной логики: высшие существа не обязаны служить слабым и недалеким людям. Они действовали быстро и хладнокровно, начав собственный переворот. Заняв место правительства, рассеялись по другим странам, обратили достаточно солдат для своих целей и планомерно захватили весь мир. Не успело человечество оглянуться, как оказалось порабощено суперсолдатами, у которых было свое представление об «идеальной планете». На первый взгляд, не такое уж и плохое, но скольким людям пришлось умереть и в каком аду им приходится жить теперь ради этого «лучшего будущего»!

Я пыталась представить себе действия оптимусов, но не могла. На мой взгляд, ходящие строем люди, которых я видела на улице, никак не тянули на счастливых жителей светлого настоящего.

- Все, что делало нас людьми, но, по мнению оптимусов, вредило цивилизации, было уничтожено: в первую очередь это коснулось сокращения населения Земли, а еще заводов, фабрик, производств, без которых можно обойтись. Ядерной энергетики и нефтяной промышленности. Люди на уничтожение выбирались системно – в живых оставляли молодых и перспективных, из возрастных – только профессоров и ученых, обладающих полезными знаниями. Они могли перебить всю семью, не тронув лишь младшее поколение, а чтобы не возникало недовольства, всем делали избирательную инъекцию, превращающую оставленных в живых в безмозглое стадо, которое будет выполнять для оптимусов всю черную работу. Такие люди не приобретали суперспособностей – кроме, конечно, отменного здоровья, - зато лишены были эмоций, способных в перспективе привести к бунту.

- А что за лагеря? – мрачно поинтересовалась я.

- Вначале не планировалось выживание «нормального», не подвергшегося инъекции населения. Но вскоре стало очевидно, что модифицирование сопровождается бесплодием. Вымирания цивилизации оптимусы не добивались – они хоть и дольше людей живут, но вовсе не бессмертны, и инстинкт продолжения рода в них не исчез. Так что пришлось им реорганизовать свою систему, и тогда появились лагеря: для размножения в них свозили сопротивленцев, выявленных случайно. Шла война, в ходе которой учета никакого поначалу не велось – кто прошел оптимизацию, а кто нет, - и ради выживания многие нормальные люди стали притворяться рабами - изображали пустоголовых, ими на самом деле не являясь, ходили на работу и получали паёк. Даже и сейчас некоторая часть населения остается «чистой», до поры до времени успешно скрываясь от солдат. Именно они входят в сопротивление, тайно ищущее способ уничтожить оптимусов и вернуть людям свободу.

- Ты один из них?

- Да. Но для меня все было гораздо сложнее, чем эта вкратце рассказанная история, - наклонившись вперед, Эдвард взял меня за руки, давая понять, что сейчас начнется самая важная часть. – Я помню времена, которых больше не существует – я единственный, кто помнит каждую новую реальность, измененную после моего вмешательства. Всякий раз, когда я путешествую в прошлое и что-то кардинально меняю в нем, будущее, в которое я возвращаюсь, становится другим, не тем, которое я оставил. Мир, который ты видишь вокруг, Белла, для меня такой же чужой, как и для тебя. Тот мир, в котором я родился, давным-давно стёрт из истории, и вернуться в него нельзя.

Мне было трудно постичь смысл его запутанных объяснений, но я изо всех сил старалась.

- Но тебе что-нибудь удалось исправить? – сжала я его теплые пальцы, и он посмотрел на них удивленно.

- Незначительно, - скривился он. – Мне удается лишь отодвинуть наступление конца, но не предотвратить его. Я уничтожаю саму идею оптимизации человека, но всякий раз находится кто-то еще, кто продолжает дело твоего брата – другие ученые тоже способны создать модифицированный геном. С усовершенствованием технологий и защиты все труднее становится уничтожать данные, а прыгать в прошлое я могу ограниченное число раз.

- Почему? – искренне посочувствовала я, напуганная грядущим будущим до самой крайней степени.

Выдвинув ящик стола и нажав скрытую кнопку, Эдвард продемонстрировал мне потайное отделение с несколькими лежащими там браслетами.

- Каждый из них рассчитан на несколько прыжков, причем, чем дальше в прошлое совершается путешествие, тем больше энергии оно требует. Когда я совершил свой первый прыжок, сопротивление насчитывало тысячи людей, среди которых были и ученые. Я был чужим среди своих: притворялся оптимусом, подделав справку о своей модификации, - и поэтому у меня был доступ в секретные лаборатории. Именно там я познакомился с учеными-сопротивленцами, создавшими машинку для путешествий во времени втайне от наших злейших врагов. Но когда я вернулся после первой попытки, мой мир изменился, и не в лучшую сторону: оптимусы стали подозрительнее, злее и беспощаднее. Шла война между нормальными и модифицированными, люди скрывались в лесах, лагерей еще не было – вроде как мое вмешательство отодвинуло массовую гибель человечества, но и лаборатории еще не существовало, в которой я познакомился с профессором, создавшим машинку для перемещения. Я истратил всю энергию своего единственного браслета, совершив несколько безрезультатных прыжков в прошлое, надеясь добиться цели и отменить само появление оптимусов, но мне это так и не удалось – твой отец и научное сообщество слишком сильно стремились повторить этот эксперимент. Когда я вернулся в очередной раз, браслета для путешествий во времени еще не существовало, и мне пришлось ждать несколько месяцев прежде, чем его изобретут опять. Заново заводить связи, подделывать документы – все это огромный риск, и я никогда не знаю, есть ли у меня надежда продолжить миссию после очередного прыжка. Однажды я вернусь и окажусь в лагере вместе с другими заключенными, и тогда у меня больше не будет шанса.

- Это все, что у тебя осталось? – взглянула я на жалкие несколько штук.

- Того профессора больше нет в живых, - подтвердил мужчина. – Я слишком часто путешествовал, видимо, оставлял следы, и оптимусы смогли догадаться, кто за этим стоит. Тот человек – герой, раз он не сдал врагам имена и фамилии участников сопротивления, только благодаря этому я все еще свободен и могу исправить ошибки прошлого, изменить будущее к лучшему. В последнюю нашу встречу я попросил его отдать мне все, что есть, и теперь всегда таскаю с собой весь запас на несколько десятков прыжков. Надежды спасти человечество от саморазрушения, правда, становится у меня все меньше: с каждым разом все сложнее устранять опасные знания и нужных людей.

- Почему? – уточнила я, стараясь отбросить мысли о смерти моего брата: перед лицом грядущего геноцида это убийство меркло.

Эдвард поднял на меня ясные зеленые глаза.

- Как я уже говорил – этот мир для меня чужой, я ничего о нем не знаю. Что чему предшествовало, когда все началось, кто виновник, совершивший опасное открытие – знания об этом нужно добывать в библиотеке, а попасть туда, как ты понимаешь, нелегко, не привлекая к себе излишнего внимания, даже если я сойду за своего. Я рискую, даже просто находясь здесь, - обвел он рукой помещение. – Мне везет, что всякий раз сопротивление еще не подавлено окончательно: соратники дают мне адрес ближайшей штаб-квартиры, где я могу временно окопаться, пока не придумаю новый план.

- И в твоих планах всегда присутствуют взрывы и убийства? – подняла брови я. – Ты мог просто поговорить с нужными людьми!

Эдвард пренебрежительно фыркнул.

- Ты думаешь, я не пытался? – воскликнул он, вскочив и наспех заматывая уродливую рану эластичным бинтом. – Думаешь, я хотел убивать твоего брата или сжигать ваш дом? Что-то изменится, если я объясню твоему отцу, что ему стоит закрыть свой проект? Он меня послушает?!

Я последовала за Эдвардом в комнату, где он вновь открыл шкаф и выбрал себе небольшой удобный пистолет, проверив патроны и спрятав его за пояс джинсов. После чего, схватив со стула рубашку с отличительными знаками оптимусов, накинул ее на свои широкие красивые плечи. Я думала об отце и в целом о военных и прекрасно понимала, что разговоры с ними ни к чему не приведут. Даже если предоставить им доказательства – фотографии и газеты из будущего, – они либо не поверят, либо отмахнутся. А, узнав о существовании машины времени, еще и этой технологией заинтересуются, и тогда у оптимусов появится еще одно преимущество. Разговоры делу не помогут, Эдвард был прав.

- Я не стану рисковать всем ради пустой надежды убедить правительство одуматься, - продолжал размышлять он, застегивая все пуговицы и скрывая от моего жадного взора великолепный торс. Но и в форме он выглядел потрясающе мужественным. Он был сильным, умным и очень одиноким героем – единственным, кто знал, как спасти рушащийся мир.

И в моей голове уже формировался собственный план – вовсе не по захвату «преступника» и доставлению его отцу. Я хотела помочь ему в борьбе, стать его союзницей. Создание суперсолдат в моем времени было уже не за горами, а значит, человечество находилось в огромной опасности, и я не могла теперь так просто все это оставить.

- Подожди, - попросила я, подходя к нему вплотную и аккуратно стирая засохшую кровь с брови, которую он пропустил в излишней спешке. Он смотрел на меня сверху вниз взглядом мужчины, который изо всех сил старается выглядеть равнодушным. Плоховато у него выходило, я чувствовала вибрации, пробегающие между нами.

- Маленькая девочка выросла и стала умной и убийственно красивой женщиной, - констатировал он факт, и я непроизвольно вспыхнула в ответ на его неожиданный комплимент. Эдвард оставался предельно серьезен: – Что же она намерена делать дальше?

Итак, теперь он хотел знать о моих планах. За эти полчаса он раскрыл мне все свои секреты, доверился мне целиком и полностью. Он мог отнять у меня браслет, чтобы я не могла вернуться и предупредить отца в случае, если посчитаю это правильным решением. Но он этого не сделал, потому что увидел во мне потенциал, - и теперь, и еще тогда, когда мне было всего тринадцать лет. И он оказался прав: у меня не было ни капли сомнений, чью сторону я должна принять.

- Есть у тебя для меня задание? – заглядывая доверчиво в зеленые глаза, я положила ладони на мужественную грудь и приподнялась на цыпочки, откровенно флиртуя и провоцируя его мужское естество, чтобы добиться согласия.

- Ох, Белла, - одна его рука схватила обе мои ладошки, не давая шалить, а вторая оказалась на талии, прижимая нас друг к другу, и я поймала себя на том, что с жадностью вдыхаю мужской аромат, совершенно забыв о цели.

Эдвард самоуверенно улыбнулся, разгадав мой коварный маневр по соблазнению, и наклонился к самому моему уху, обдавая кожу горячим дыханием.

- Я думал перетянуть тебя на свою сторону, пока тебе было тринадцать. Я не знал, что ты станешь такой милой привлекательной женщиной. Теперь я совсем не желаю втягивать тебя в эту заваруху: хочется отправить тебя домой, в безопасное место, где ты будешь сидеть смирно и ждать, пока я со всем закончу.

- Исключено, - покачала я головой, тоже чуть повернув голову и задевая губами его ухо, отчего его рука на моей талии сжалась сильнее. – Я дочь подполковника и тоже будущий офицер. Я не смогу отсиживаться в тылу, зная, что грядёт. Тебе придется принять меня в свою команду. Тем более что о моем времени и моей семье я знаю гораздо больше тебя! А значит, я буду гораздо полезнее здесь, и у тебя появится шанс действительно повлиять на события. То есть, я остаюсь.

- Так я и думал, - Эдвард отстранился с крайне довольно улыбкой. Его рука скользнула в мои волосы и сжала их на затылке. Секунду я думала (и мечтала), что он меня сейчас поцелует, но, видимо, на такие нежности рассчитывать было рано. Да и не дело это – устраивать личную жизнь, когда мир вот-вот сгорит в адском котле. Мы словно стояли на хрупком льду, застыли за минуту до конца времени, балансируя на канате судьбы, и лишь от нас зависело прошлое, настоящее и будущее всего человечества.

- Так что, ты готова поучаствовать в этом со мной? – осторожно спросил Эдвард со всей серьезностью.

- В спасении мира? – хмыкнула я. – Думаю, я должна, учитывая, что всё это произошло по вине моих родных.

- Должен предупредить ещё раз: это очень опасно, Белла, - он легко коснулся моей щеки кончиками пальцев. – Я… боюсь за тебя.

- Ну, ты ведь не дашь меня в обиду? – улыбнувшись, я крепко взяла его за руку, готовая разделить с прекрасным мужчиной все трудности по спасению человечества.

________________________

Форум