Pov Аро

Сиреневая дымка ранних сумерек незаметно опустилась на укрытый серым пологом низких туч город. По-кошачьи мягко скользнула по извилистым улочкам старых кварталов, укутав тончайшей вуалью полутонов нахохлившиеся, словно мокрые воробьи, темные дома. Прозрачной мглой растеклась по широким площадям и проспектам. Чтобы медленно раствориться в рассеянном желтом свете вспыхнувших фонарей, ярких бликах горящих разноцветными огнями причудливых вывесок и мягком сиянии вечерней подсветки… и испуганно отступить в чернильную тень узких проулков.

- Как красиво! – выдохнула Изабел, сжав мою руку и с нескрываемым восторгом глядя на сияющую кипенно-белым мрамором стен на фоне стремительно темнеющего неба, словно парящую над вершиной холма величественную громаду Сакре-Кёр.

- Да… - задумчиво протянул я, откровенно любуясь своей спутницей. Ее глаза так возбужденно сверкали, а на лице читались столь искренние радость и предвкушение, что я не смог сдержать улыбки, чувствуя удовлетворение от удачного воплощения в жизнь своих планов и растекающиеся в груди непривычную теплоту и щемящую нежность к этой необыкновенной девочке… Моей девочке…

Словно почувствовав мой взгляд, Изабел обернулась, смущенно потупилась и чуть прикусила нижнюю губу, и мне тут же захотелось впиться в эти губы властным поцелуем, стирая все ее сомнения и еще раз утверждая свои права. Что я и сделал, с удовольствием ощущая страстный и самозабвенный отклик прильнувшей ко мне девушки. С трудом оторвался от ее пьянящих, словно молодое вино, сладких уст и чуть прикрыл глаза, усмиряя жар желания, обжигающей волной разнесшийся по телу.

Дьявол, что же она со мной творит?!.. Веду себя как мальчишка…

Не удержавшись, втянул носом ее неповторимый, чуть горьковатый цветочный аромат с явственно ощутимыми пряными нотками ответной страсти.

Моя…

Тяжело сглотнул, с трудом возвращая себе ясность мысли.

Потом… у нас еще будет на это время…

Ласково провел подушечками пальцев по мягкому бархату девичьей щеки, ловя полный нежности взгляд Изабел и непроизвольно улыбаясь в ответ. Предложил ей руку, и мы выскользнули из уютного полумрака проулка на освещенные рассеянным светом фонарей узкие ступени ведущей к самой вершине холма крутой лестницы.

Где-то совсем рядом, за домами, слышалась музыка и гомон оживленного проспекта. Здесь же было на удивление тихо и малолюдно. Лишь одинокая парочка таких же любителей уединения неторопливо брела несколькими пролетами выше, да старый художник, расположившись практически у самого подножия лестницы, священнодействовал над пришпиленным к мольберту листом бумаги.

Мы неспешно поднимались по влажно поблескивающим в свете фонарей ступеням, наслаждаясь видами старого Монмартра и увлеченно обсуждая судьбы и творчество обитавших здесь в разное время писателей и художников. И я с изумлением ловил себя на мысли, что мне самому нравится эта необычная прогулка и непередаваемая пленительная атмосфера ночного города, что окутывала нас мягким шлейфом, кружа голову и заставляя беспричинно улыбаться неизвестно чему…

Так странно…

Раньше я не раз бывал в Париже и ради собственной прихоти, и по делам клана, но никогда не замечал в нем чего-то особенного… никакой «ауры любви» или тому подобных глупостей, о которых так любят красиво рассуждать экзальтированные туристки. Город как город. Не лучше и не хуже многих других, что мне довелось видеть на своем веку.

Но сейчас все было совершенно иначе…
Пахнущий опавшей листвой, корицей и мокрой брусчаткой теплый ветер, шаловливым котенком ласкающий кожу… Узкая ладонь, сжимающая мое предплечье… и заразительное, опьяняющее и согревающее, словно старый коньяк, ощущение счастья, исходящее от Изабел, заставляющее вспыхивать золотыми искорками ее темно-карие глаза…

На ум невольно приходили строки многочисленных поэтов, воспевавших Париж в своих стихах. И я, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, будто влюбленный мальчишка, перескакивая с одного языка на другой, с упоением цитировал их изумленно и восторженно взирающей на меня девушке…
И чувствовал себя на удивление живым…
Словно не было всех этих веков изматывающего душу бесконечного одиночества… Само воспоминание о них стерлось, растворившись в полумраке парижских улиц, оставив лишь меня, Изабел и чарующую сказку этой волшебной ночи…

Лестница неожиданно быстро закончилась, приведя нас на вершину холма. И из тихого, словно отгороженного от всего остального мира серыми стенами домов, уединения узкой улочки мы окунулись в пеструю многоголосицу заполненной туристами центральной площади у самого подножия Сакре-Кёр. Чересчур яркий свет бесчисленных рекламных огней неприятно резанул по глазам, побуждая отступить назад, в кажущуюся сейчас невероятно притягательной уютную полутьму. Подальше от разрушающей очарование момента безумной цветовой карусели кричащих вывесок, гомона толпы и какофонии льющейся из окон кафе излишне громкой музыки.
Однако, покосившись на свою спутницу, с жадным любопытством озирающуюся вокруг, но так и не решающуюся переступить невидимую черту, отделяющую нас от этого пестрого многообразия, я усилием воли подавил в себе столь малодушный порыв.

В конце концов, за этим мы сюда и пришли. И я прекрасно знал, на что подписываюсь, предлагая Изабел вместе посетить одну из туристических столиц мира. Так что поздно идти на попятный.

К тому же необходимость немного потерпеть некоторые неудобства – ничтожная плата за искренний восторг в лучистых глазах Изабел… за то ощущение счастья, что она не задумываясь дарит мне, просто находясь рядом… за непривычное теплое чувство, поселившееся в моем, казалось бы, давно мертвом каменном сердце… За возможность накрепко привязать к себе эту необыкновенную девушку, и душой и телом… на всю оставшуюся вечность…

Поэтому, преодолев собственное отвращение к чересчур шумной и бестолково суетящейся толпе, я накрыл ладонью нервно подрагивающие на моем предплечье тонкие пальцы, ободряюще кивнул поднявшей на меня неуверенный взгляд девушке и без колебаний шагнул вперед, позволив себе лишь задержать дыхание, чтобы отсечь невообразимо соблазнительную и одновременно раздражающую смесь ароматов.

Изабел с видом впервые попавшего на праздник ребенка беспрестанно вертела головой, обозревая площадь, заполненную припозднившимися туристами, лавирующими между группками музыкантов и импровизированными экспозициями уличных художников. Чувствовалось, что ей не терпится все потрогать и хорошенько рассмотреть, но она явно обуздывала свой энтузиазм, подстраиваясь под мою сдержанность.
- Смелее, - шепнул я в маленькое аккуратное ушко.
Изабел подняла на меня немного виноватый взгляд и, увидев одобрение в моих глазах, со счастливой улыбкой убежала вперед. Я же небрежно прислонился к стволу росшего чуть в стороне старого клена и стал с интересом наблюдать за порхающей от мольберта к мольберту, словно нетерпеливый мотылек, девушкой.

Какой же она еще ребенок, несмотря на всю ее внутреннюю силу и целеустремленность…
Что она видела в своей жизни? Наверняка не слишком радостное и обеспеченное детство в Фениксе, потом несколько месяцев в вечно дождливом Форксе... бесконечные тренировки в Вольтерре…
И да! - мои губы дрогнули, тронутые грустной усмешкой. - Как я мог забыть?!.. Пара десятков рейдов по всему миру. Вот только отнюдь не в погоне за достопримечательностями…
Так пусть насладится этим хотя бы сейчас. Наконец-то воплотит в жизнь хоть одну свою мечту…

Ведь ради этого я все и затеял.
Разве нет?..
Показать Изабел яркие грани ее новой жизни, помочь исполнить детские мечты и желания… а самому тем временем прочно занять место в ее сердце…
Я поджал губы, подавляя шевельнувшуюся где-то в глубине души мысль о предосудительном своекорыстии собственных действий.
Плевать!
Главное – результат.
Изабел станет моей женой во что бы то ни стало! Я просто уже не смогу ее отпустить… Да это и ни к чему. Ведь она счастлива здесь… со мной…
Я вспомнил двое суток, проведенных нами в Альпах, ее горящий страстью взгляд, плавящееся в моих руках гибкое тело, шальную улыбку на исцелованных губах и, успокоив собственную не вовремя проснувшуюся совесть, подошел к замершей у одной из картин девушке. Нежно обнял ее за талию.

- Нравится? – спросил я, глядя на довольно талантливо написанную панораму Парижа, что с таким интересом рассматривала Изабел. Она как-то неопределенно качнула головой.
- Мне сказали, это вид с верхней галереи Сакре-Кёр, - задумчиво проговорила она, с тоской посмотрев на возвышающуюся над нашими головами белоснежную громаду закрытого на ночь собора, и непроизвольно поморщилась от раздавшегося в паре метрах от нас пронзительного вопля мучимой каким-то дилетантом скрипки.

Я усмехнулся.
Похоже, кто-то уже нагулялся.
Не удивительно. Как только была удовлетворена первая жажда новых впечатлений, инстинкты тут же взяли свое и царящий вокруг «праздник жизни» стал вызывать неизбежное раздражение. Тем лучше…
К тому же мы вполне можем исполнить желание Изабел и полюбоваться столь заинтересовавшим ее видом прямо сейчас. Когда это вампиров удерживали закрытые двери?..

Pov Изабел

Закутавшись в пушистый махровый халат, я стояла у большого панорамного окна нашего номера и рассеянно смотрела на раскинувшийся внизу ночной город. Умело подсвеченные, словно искусные театральные декорации, достопримечательности исторического центра прекрасными воздушными миражами мерцали среди темных барханов спящих жилых кварталов. Между ними сверкающими реками текли разноцветные огни оживленных магистралей, разбивающихся на тонкие ручейки извилистых улочек, чтобы исчезнуть, растворившись в уютной полутьме дворов и подворотен.
Я задумчиво провела пальцем по прохладному стеклу, очерчивая силуэт Эйфелевой башни, острым золотым клинком вспарывающей ночное небо.

Вот и подошел к концу наш неожиданный, но оказавшийся поистине волшебным отпуск…
Двенадцать дней, которые я не задумываясь могла назвать самыми счастливыми в своей жизни.
В них уместилось все…

Долгие, наполненные новыми яркими впечатлениями и увлекательными беседами совместные прогулки по самым непредсказуемым маршрутам. Аро прекрасно справлялся с добровольно взятой на себя ролью экскурсовода, показывая мне наиболее интересные и зачастую скрытые от глаз большинства обывателей уголки Франции. Начиная со знаменитых парижских соборов и дворцов Версаля и заканчивая величественными замками на берегах Луары, служившими резиденциями не одному поколению французских монархов и хранящими немало ужасных и пикантных тайн разных столетий. При этом он щедро делился со мной собственными впечатлениями от посещения этих мест в разное время своей долгой и, как оказалось, весьма насыщенной событиями жизни. Я слушала эти рассказы затаив дыхание, невольно открывая для себя еще одну грань личности этого необыкновенного мужчины и с удивлением понимая, что у всегда холодно-отстраненного и невозмутимого старейшины, как и у большинства моих знакомых, могут быть свои интересы и увлечения, совершенно не связанные с его ролью в жизни клана. Например, я и не подозревала, что Аро увлекается наблюдением за перипетиями человеческой политики, с особым интересом следя за различными потрясениями вроде революций и государственных переворотов, и даже лично общался с некоторыми особо выдающимися историческими личностями: Маратом, Бонапартом, Талейраном…

А еще было разделенное на двоих сладкое безумие страсти. То тихо тлевшей где-то внутри и дурманившей сознание пряным дымом желания при случайных прикосновениях, мимолетных объятиях и терпких поцелуях-обещаниях. То вспыхивавшей неумолимым всепоглощающим пламенем, стоило лишь нам оказаться наедине в собственном номере, или во влажном от недавнего дождя предрассветном лесу, или в покрытом пылью веков заброшенном тайном ходе одного из королевских замков…

И ощущение абсолютного слияния, когда на пике наслаждения я слышала хриплое «Изабел», слетающее с губ моего любовника…

И пьянящее чувство абсолютной свободы. Когда планы на день продиктованы лишь нашим желанием и благосклонностью переменчивой погоды, а не необходимостью выполнения взятых на себя обязательств…

Все было настолько хорошо, что казалось сказкой, которая вот-вот закончится, стоит лишь только закрыть глаза.
Я безумно боялась надвигающегося с неумолимостью горной лавины завершения отведенных нами самим себе двух недель, всерьез опасаясь, что после возвращения в Вольтерру все волшебство последних дней исчезнет, растворившись в суете повседневных забот и обязанностей. И все вернется на круги своя. Аро из безумно интересного собеседника и чуткого, страстного любовника вновь превратится в сдержанного и неприступного старейшину, в жизни которого просто не будет для меня места. А я… Мне, как и прежде, останутся лишь тоска и раздирающая сердце боль, медленно пожирающие меня изнутри…

И вот момент, которого я так опасалась, настал…
Это наша последняя ночь в Париже.
Завтра придется покинуть этот необыкновенный, подаривший мне столько незабываемых моментов город и вернуться в Вольтерру.

Завтра…

Я еще раз посмотрела на панораму раскинувшихся передо мной спящих кварталов, словно стараясь навсегда запечатлеть в своей памяти эту завораживающую картину, и с силой зажмурилась.
Плевать! Будь что будет! Не хочу больше бояться!
Ведь даже если завтра все закончится, у меня все равно останутся воспоминания об этих волшебных двенадцати днях, что я провела рядом с Аро. Днях, когда я была абсолютно, бессовестно счастлива… А это не так уж и мало. И уж точно гораздо больше, чем было у меня раньше.

Губы сами собой искривились в горькой улыбке.

Наверное, и впрямь стоило пройти через все испытания иллюзорной реальности, чтобы научиться ценить каждое мгновение выпавшего на твою долю счастья, с благодарностью принимая любую возможность быть с тем, кто тебе дорог…

Мою талию обвили ласковые руки, вырывая меня из омута невеселых мыслей.
- О чем задумалась? – шепнул Аро, щекоча дыханием мгновенно ставшую невероятно чувствительной мочку моего уха и посылая по телу сотни огненных мурашек.
Я чуть откинулась назад, прислоняясь к широкой груди бережно сжимающего меня в своих объятиях мужчины, и, не отрывая взгляда от наших чуть размытых призрачных отражений в оконном стекле, чуть пожала плечами:
- Завтра заканчивается мой отпуск…
- Следовательно, мы вернемся вместе, - невозмутимо заключил Аро, нежно целуя мою шею. Я прикрыла глаза, наслаждаясь его лаской и заполнившим душу невероятным облегчением: «Он хочет, чтобы мы вернулись вместе… Значит, я нужна ему…»
- Или ты против? – в голосе мужчины послышалось напряжение. Открыв глаза, я тут же встретила устремленный на меня испытующий взгляд его «зазеркального» двойника.

Я чуть заметно улыбнулась, отрицательно покачала головой, повернувшись в кольце сжимающих меня рук, тихо выдохнула «никогда», пристально глядя в будто пронзающие меня насквозь багровые глаза, и впилась поцелуем в губы Аро. Он ответил, не менее яростно сминая мои губы, словно клеймя, словно утверждая на меня свои права. Я запустила пальцы в его волосы, привлекая его еще ближе и безмолвно моля не останавливаться… не отпускать…
Халат упал на пол, и мир растворился в безумном неистовом вихре…

Мы лежали на разоренной постели, медленно приходя в себя после столь бурной вспышки страсти. Я бездумно смотрела в потолок, на моих губах блуждала шальная улыбка. И пусть я с трудом представляла, что ждет нас по возвращении в Вольтерру, главное – мы вернемся туда вместе…

- Ты не должна больше участвовать в боевых рейдах, - нарушил уютную тишину спальни уверенный голос Аро. Я вскинулась, собираясь возразить. Но сильные пальцы нежно накрыли мои губы, гася уже готовые сорваться с них гневные слова. - Я не хочу, чтобы ты пострадала, - настойчиво глядя мне в лицо, продолжил он, - если кто-то из моих врагов захочет причинить мне боль твоей смертью.
Я на мгновение закрыла глаза, борясь с неистовым вихрем взметнувшихся в груди противоречивых эмоций. С одной стороны, подобная забота была безусловно очень приятна, согревая сердце надеждой на то, что наша близость значит для Аро несколько больше, чем просто секс. Но с другой – я просто не могла бросить все, к чему так упорно шла все эти годы, и оставить своих друзей без поддержки и защиты моего дара… К тому же вряд ли все настолько серьезно…

- Думаешь, хоть кому-то будет дело до твоей очередной любовницы? – пренебрежительно поморщившись, с нарочитой бравадой спросила я, старательно отводя взгляд от вспыхнувших каким-то, казалось, обжигающим меня темным огнем глаз мужчины.
- Ты не очередная, - с нажимом сказал он, и в его голосе отчетливо лязгнул металл едва сдерживаемой холодной ярости.

Я отчаянно закусила губу.
Господи, как сильно мне хотелось в это поверить! Прекратить постоянно одергивать себя, сдерживая порывы глупого сердца, и окончательно раствориться в этих чувствах… Вот только я все еще слишком хорошо помнила, как больно бывает, когда сказка вдруг заканчивается… Лучше не питать напрасных надежд и просто наслаждаться ощущением полета, ценя лишь то, что есть здесь и сейчас. И постараться сохранить хотя бы крупицы независимости. Тогда, возможно, будет не так больно падать, когда, разбившись о стену равнодушной, жестокой реальности, душа обрушится с высоты, ломая о камни хрупкие белые крылья…

- Но они-то этого не знают, - с немного горькой усмешкой ответила я.
Аро недовольно поджал губы. На его лицо словно набежала тень внезапного осознания.
- И тебя не волнует, что о тебе будут думать подобным образом? – тихо спросил он немного напряженным голосом, пытливо глядя мне в глаза.

Я лишь немного нервно передернула плечами:
- Те, чье мнение для меня действительно важно, никогда не станут говорить обо мне гадости, а остальные меня не интересуют, - и поняла, что действительно верю в то, что сказала. Друзья уже не раз доказали, что примут меня любую и поддержат, что бы ни случилось. А грязные сплетни и пренебрежительные взгляды… Что ж, я готова заплатить эту цену за то, чтобы быть рядом с Аро. Оно того стоило, даже если нашему роману суждено продлиться всего пару месяцев….

Вот только у Аро, похоже, было на этот счет другое мнение.
Он на несколько секунд о чем-то задумался, отстраненно глядя перед собой и машинально потирая пальцем нижнюю губу. А когда вновь посмотрел мне в лицо, я поняла, что он принял какое-то решение.
- А знаешь, - с чуть заметной усмешкой сказал он, - я, кажется, придумал, как немного смягчить эту ситуацию.

Я заинтересованно приподняла брови, ожидая продолжения.

- Просто не стоит сразу огорошивать клан известием о нашем романе. Некоторое время не будем афишировать наши отношения и дадим всем немного привыкнуть к тому, что у тебя в принципе может быть любовник. - Я понимающе хмыкнула, вспоминая безуспешные попытки Джейн свести меня хоть с кем-нибудь. Неужели Аро и об этом знал? Хотя чему я удивляюсь. Вряд ли был хоть один аспект жизни клана, ускользнувший от его внимания. – Тогда к тому времени, когда все всплывет, по крайней мере, твои мотивы не вызовут ни у кого сомнения. Да и сам факт, что мы взяли на себя труд что-то скрывать, скажет о многом… - он нежно обвел кончиками пальцев контур моего лица и вопросительно посмотрел на меня, ожидая моего вердикта. Я облегченно кивнула, с благодарностью принимая его заботу о моем душевном спокойствии. Ведь подобная схема действий ничего не давала ему самому - только лишние неудобства, связанные с необходимостью конспирации, - но спасала мою репутацию в глазах клана. А мнение остальных мне было действительно не важно…

- Тогда, наверное, нам лучше вернуться в замок порознь, - выдохнула я, ощущая невесомые прикосновения к своей шее, и слегка наклонила голову, выгибаясь навстречу ласке.
Аро улыбнулся, и в его темно-бордовых глазах зажглось столь хорошо знакомое мне пламя.
- До рассвета я все равно никуда тебя не отпущу, - шепнул он, припадая губами к невероятно чувствительному местечку за ухом. Я лишь сдавленно охнула, чувствуя, как по телу прокатилась волна дрожи, прикрыла глаза и с радостью отдалась во власть умелых ласк своего любовника.
Все остальное подождет до завтра…

Pov Аро

Я обвел языком чуть выступающую тонкую ключицу и тихонько подул, с удовлетворением слыша прерывистый вздох Изабел и ощущая, как затрепетало, выгибаясь в моих руках, ее тело.

Моя девочка…
Такая сладкая…
Такая храбрая…
Такая недоверчивая и ранимая…
Я был уверен, что за эти дни смог тебя приручить. Думал сделать тебе предложение сразу по возвращении в Вольтерру… назвать своей на глазах у всего клана…
Но ты опять огорошила меня своей неожиданной реакцией.
Неужели ты все еще мне не доверяешь?
И тем не менее согласна быть рядом?.. Несмотря на то, что для этого тебе пришлось бы пожертвовать своим добрым именем и уважением друзей?.. Друзей, которых ты готова защищать даже ценой своей жизни…
Как сверкнули твои глаза, когда я попросил тебя больше не участвовать в рейдах!
Моя воительница…

Я нежно прикусил темную горошину соска, услышав в ответ хриплый гортанный стон. Накрыл губами широкий розовый ореол. Тонкие пальцы зарылись мне в волосы, побуждая не останавливаться.

Моя нетерпеливая…

Как я мог забыть о той сомнительной славе, которой неизменно удостаиваются мои любовницы?.. Как мог не подумать о том, что и тебя будет ждать то же самое, стоит лишь во всеуслышание заявить о нашей связи?..
Впрочем, это понятно: ведь я никогда даже в мыслях не ставил тебя на одну доску с этими прожженными циничными шлюхами, что с радостью прыгали в мою постель, стремясь оказаться как можно ближе к столь манящей их власти и рассчитывая получить какие-то привилегии?.. Ты всегда была выше этой грязи, и я собирался уберечь тебя от нее, сразу назвав своей женой перед лицом Бога и всего мира.
Но ты еще не готова…
Ну ничего, я подожду. Надеюсь, у нас обоих хватит осмотрительности на пару месяцев конспирации…
А там…
Я докажу тебе, что даже вернувшись в Вольтерру, заняв свое место и надев привычную маску, для тебя я все равно останусь прежним. Таким, каким был во время нашего небольшого, но столь насыщенного отпуска.

Ты полюбишь меня, обязательно полюбишь.
Ведь я уже видел отсветы этого чувства в твоих колдовских глазах…
А значит, у меня есть шанс на свое маленькое личное счастье.
И ты станешь моей, чего бы мне это ни стоило…
Целиком и полностью…
Навсегда…