Погода Ванкувера удивляла своей переменчивостью, то ли капризничая, то ли заигрывая с жителями Британской Колумбии, посылая на следующий же день после дождя и снега ясные и теплые солнечные дни.

С самого утра я скрывалась в парке клиники, найдя безлюдную аллею. Сидела уже, наверное, час на деревянной лавочке, укутавшись в теплый плед, поджав ноги и обхватив колени руками. Казалось, чем меньше места я буду занимать, тем сложнее меня будет найти, но нет. Изредка мимо все-таки проходили постояльцы в серых костюмах, прогуливаясь под руку с родными, которые приехали к ним в этот воскресный день.

Я же знала, кто ожидал меня в комнате отдыха, и целенаправленно избегала ее, прячась в чаще, пусть и специально засаженного леса.

Видеть и слышать я никого не хотела, а отвечать на вопросы больше не могла. Моя голова была забита мыслями и одновременно пуста. Я задавала себе все тот же вопрос, поднятый Амритой на последнем сеансе: «Кто он для меня?». И никак не могла дать ответ. Меня мутило от неопределенности, скрючивало от отвращения. Натянутые на кулаки рукава моей кофты, казалось, вот-вот порвутся от ногтей, впивавшихся в манжеты.

Я старалась дышать, как учили в этом центре. Я старалась додумывать свои мысли до конца, как советовала Патани. Проживать и переживать свои эмоции.

Вновь, и вновь я кривилась себе от своей слабости, трусости, глупости, тупости. Я снова падала в ту же пропасть, из которой не так давно выбралась. И падая, я признавала правду, которую не было смысла скрывать.

Мне было страшно. Мне было противно. Мне было чертовски больно.



Джонатан Патрик Раймонс с самого начала показался мне человеком приятным. Моих душевных сил хватило лишь для скупой оценки его поведения, но даже она позволяла понять, что этот обросший, похудевший мужчина сражался на задворках своего сознания за возможность, всего лишь возможность сохранить остатки своего разума. Его грустный и тоскующий взгляд откликался в моей душе знакомой болью.

Уже позже я порой замечала, как он с силой сжимал подоконник на нашей кухне, засмотревшись в окно. Я сжимала его точно также, стоило мне уйти далеко в свои мысли. Выныривая из своей личной пропасти, он закапывался рукой в свои густые сильно отросшие волосы, оттягивал их и морщился от боли.

Я знала эти чувства, нутром чувствовала его скорбь и будто бы слышала убивающие его мысли. Он отгонял самые счастливые воспоминания, которые приносили ему самую жуткую душевную боль. Он мог забыть о сигарете в руке, замереть и практически не дышать, всматриваясь в темный лес Форкса. Он был там, в своих счастливых воспоминаниях. А когда огонь доходил до фильтра и обжигал пальцы, он мог тихо выругаться, затушить ее в старой банке из-под зеленого горошка, а затем обессиленно упасть на деревянное крыльцо. Спустя пару недель после его появления я положила на ступеньки старый плед, пристрастившись брать сигареты из оставленных им в нашем доме незаконченных пачек.

Джонатан приехал в Форкс уже на следующий день после моего звонка. Без лишних расспросов, разбирательств, уточнений. Он лишь спросил адрес по СМС и отписался, когда его ждать. И ровно в обозначенное время на нашей подъездной дорожке появился темно-синий форд с закрепленными на крыше пластиковыми контейнерами.

Его темные, почти что черные волосы отросли до плеч, борода с редкой проседью старила его, под глазами пролегли тени, а на лбу отчетливо виднелись морщины. На нем была большая по размеру сине-зеленая фланелевая рубашка и темно-серые джинсы, туго затянутые на поясе. И хоть я не особо хорошо помнила свою поездку в Филадельфию, легко признала, что за последний месяц мужчина, которого я видела в общей сложности около часа своей жизни, сильно похудел.

Измотанный долгой дорогой он сразу же достал с задних сидений свой рюкзак и офисную коробку с бумагами и без промедлений взошел на крыльцо дома. Поставив короб на пол, мужчина крепко пожал руки Джо и Алекса, а затем взял мою руку в свои ладони и легонько сжал ее, прошептав: «Спасибо…»

На нашей белоснежной кухне он выглядел словно пришелец, нерадивый и несуразный. Джонатан Раймонс сидел на белом пластиковом стуле за глянцевым столом и держал в руке ярко-розовую дизайнерскую чашку, купленную Джулс в Барселоне.

Джозеф, сидевший напротив гостя, внимательно изучал переданные документы, периодически отхлебывая свой красный африканский чай из точно такой же ярко-розовой чашки.

Алекс читал копию дела из Чикаго, неизвестно каким способом полученную, и попутно делал заметки у себя в тетради. До того момента я даже и не знала, что у брата была тетрадь, посвященная делу маньяка из Порт-Анджелеса.

Я же решала последние тесты по алгебре, которые должна была сдать в школе следующим утром, в противном случае, мне пришлось бы закрывать долги дополнительными занятиями.

- Неверно, - нарушив тишину, он ткнул на пример в моем тесте, - ты перепутала формулы.
- Очень вероятно, - сухо протянула я, но на ошибку не взглянула.
- И еще в четырех задачах, которые я видел, - добавил Джонатан, раздражая меня. – Ты совершенно не понимаешь суть решения неравенств.
- Даже спорить не буду, - покачала я головой, - математика никогда не была моей сильной стороной.
- Тебе придется переписывать этот тест, - сухо заключил мужчина и отхлебнул чай из розовой чашки.
- И тут спорить не буду, - буркнула я и захлопнула учебник по алгебре. – Шансов мало, придется ходить на отработки.

- Мы тут не об алгебре собрались поболтать, - вмешался крестный, откладывая от себя папку с листами и снимая очки, - а об этом… этих преступлениях.
- Я готов слушать, - кивнул Джонатан, - любые ваши мысли мне будут полезны. В моей голове тысяча вопросов, но почти что нет ответов на них.
- Может, я помогу ответить на парочку, - отозвался крестный и, прокашлявшись, откинулся на спинку стула. – Ты разобрался в символе, который был найден у всех жертв?
- Перепроверил все древние языки и алфавиты, - покачал Джон головой, - есть какие-то сходства с алфавитом Гонория и арамейским, но ничего конкретного. Я понимаю, что он написан там кровью не просто так, но смысла в одном небольшом символе априори много быть не может. Должны быть комбинации, сочетания для обрядов.
- Комбинации… Сочетания… - покачал головой Джозеф. – Джонатан, ты сам откуда?
- Родители из Вермонта, последние семь лет жил в пригороде Чикаго, - нахмурился наш гость, - а что?
- А ковен?
- Никогда не вступал, без закреплённой магии нет особого смысла, - пожал Джо плечами, - а сестры отца, воспитывавшие меня после того, как моя мать бросила меня и сбежала в Вегас со своим новым дружком, ничего не знали о … нашем мире.
- Джо, ты вообще зачем спрашиваешь? – отвлекся от чтения дела Алекс.
- Видимо, тебя никто не учил…
- Да, я самоучка, - ранее тихий бас прозвучал слишком громко и горделиво. – Помнил пару фокусов еще из детства, которые мне показывала бабушка, пару раз встречался с людьми из ковена Северо-Востока США, они немного помогали мне в юности.

- Тебе никто не рассказывал о румынских заклятиях?
- О чем? – отозвались мы хором.
- Ты хочешь сказать, что это древний румынский? – с издевкой спросил брат.
- Нет, я не про язык, я про термин, - устало начал Джозеф, - очень старый термин «румынские заклятия», в Европе так называли раздел черной магии, которую практиковали восточно-европейские ведьмы.
- Никогда не слышал, - покачал головой Джонатан, попутно вопросительно посмотрев на меня и брата.

В ответ на его вопросительный взгляд мы лишь пожали плечами.

- Ну, могу успокоить, что и сам об этом услышал уже далеко во взрослом возрасте, - кивнул крестный. – Вы же знаете, что видоизмененная латынь в заклятиях используется всего пару столетий, и в основном американскими ковенами.
- Да-да, потому что у нас тут смешение культур и национальностей, и этнической магией мы пользоваться не можем, так как уже далеки от нее по крови, - повторил Алекс слова, которые мы уже десятки раз слышали от других ведьм.
- А мне говорили, что опасно притягивать на себя чью-то культуру, поэтому мы пользуемся пустым языком, - качнул головой Раймонс.
- Я всегда думала, что дело в том, что мы не говорим на всех языках, и поэтому не можем понять и призвать ту или иную энергию, - нахмурилась я.

Джозеф устало выдохнул и прикрыл глаза, хмыкнув себе под нос. В задумчивости он почесывал свой впервые за десять лет гладко выбритый подбородок, периодически легонько посмеиваясь. Мы же терпеливо ждали.

- Тотальная безграмотность современной молодежи меня даже пугает, - крестный наконец озвучил свои мысли. – Ваше незнание основ, обрывочное понимание базовых понятий нашего мира может повергнуть в шок любого…
- Да, мы в курсе, что плохо учили матчасть, но давай к сути, - внезапно слишком резко отрезал Алекс. – Что там с вашими румынскими заклятиями?
- Алекс, - шикнула я на брата, но он лишь отмахнулся.
- Ну ладно, - собрался крестный. – Скажу сразу, я совершенно не специалист в этом вопросе. И теоретиком я никогда не был, предпочитая практику и реальную помощь людям. Об этом явлении слышал ранее вскользь, но лет двенадцать назад мне в руки попалась одна книга по древним символам и их значениям в мировых культурах.
- Боже, Джо, - устало взвыл брат, - давай к сути, пожалуйста. Ночь на дворе.
- Да-да, - закатил глаза крестный. – В общем, вы же знаете, что любые символы в магической практике закрепляются только после сотен лет их повсеместного использования? – спросив, Джо заглянул нам троим в глаза и, получив в ответ неуверенные кивки, продолжил. – Мы сейчас пользуемся в основном именно такими символами, которые напрямую связаны либо с определенными потоками энергии, либо с конкретными заклинаниями, наговорами, обрядами, ритуалами. С одной стороны, это удобный унифицированный инструмент магии, которым может пользоваться любой человек, если он вхож в ту же магическую систему, в которой закреплен символ, а если и нет…
- Джо… - устало провыл мой брат. – Румынские заклятия, помнишь?
- Не перебивай старика, - цокнул крестный. - Я к тому и веду, что это мы сейчас так живем, но никто не знает, как ведьмы, маги и ведьмаки жили раньше в своих обособленных магических системах. Если сейчас почти что все ведьмы западного мира пользуются видоизмененной латынью, изредка прибегая к этническим и национальным инструментам, то раньше тебе как магу была доступна очень ограниченное количество информации.

Тут уже не выдержала я, устало вздохнув и многозначительно посмотрев на Джозефа. Раймонс, сидевший рядом со мной, терпеливо ждал, не задумываясь тихо барабаня пальцем по стенке розовой кружки.

- Так вот, к чему я, собственно, и вел, - откашлявшись, Джо встал из-за стола и вышел из кухни в гостиную, продолжая вещать. – Книга, о которой я уже говорил, - кричал он нам, судя по гулу, из кладовки, - досталась мне от Чарли. Ваш отец вообще любил тратить деньги на абсолютно ненужные вещи, он как-то купил коллекцию шахмат из янтаря и полное собрание сочинений Дюма-отца, изданного в девятнадцатом веке. Когда родился Алекс, Чарли решил, что должен собрать библиотеку для сына, и начал скупать книги университетов Лиги Плюща, - послышался звук падающих книг и металлических посудин, а затем радостный возглас Джозефа. – Нашел!
- Если что, он не всегда такой буйный, - тихо прошептал брат в сторону Джонатана, на что тот настороженно кивнул.

Джозеф вернулся на кухню и кинул на стол пыльный томик темно-синего цвета.

- Идея с библиотекой у него не задалась, потому что в книгах Чарли разбирался так же хреново, как и в шахматах, но пару десятков все-таки успел заказать, - продолжил Джо, садясь за стол. – Большая часть из них осталась в вашей квартире в Филадельфии, парочка пострадала от детских фломастеров, но вот эту, - крестный ткнул пальцем на томик, - я посоветовал Мари забрать с собой.

Я взяла ничем непримечательную книжку в руки. На синей обложке красовались выцветшие золотистые буквы: «История языков и культур». На пожелтевшем титульном листе яркими пятнами разместились кривоватые цветочки и солнышки, нарисованные фломастерами, а по центру красовалось название, обведенное синими и желтыми кружочками, отдаленно напоминавшими облака.



- Лингвистический труд из семидесятых? – хмыкнула я. – Ты уверен, что мы говорим об одном и том же?
- Я не так глуп, как вам всем кажется, - отрезал Джозеф, сверкнув своими серо-зелеными глазами. – Книга сама по себе является то ли частью курса из Бостонского университета, то ли переизданной диссертацией, и для магов она не представляет ценности ничем, кроме одной главы.
Крестный забрал издание из моих рук и с нетерпением принялся листать страницы в поисках нужной. Когда же нашел, то, положив томик на стол, ткнул пальцем в большие курсивные буквы: «Глава XII. Особенности фольклора Восточной Европы XII-XIII вв».
- Можете потом почитать, но если вкратце…
- Аллилуйя! – воскликнул Алекс, но Брандермайер даже не заметил.
- Люди, проживавшие на территории Румынии в те времена, пользовались никому не известными символами, никак не связанными с их письменностью. В данной книге говорится о теориях, что это часть локального фольклора, но в мире магов есть легенда, что раньше темные маги могли кратковременно наделять любой придуманный ими знак энергией, подчиняя себе. А после совершения обрядов, энергия в этих символах могла быть передана лишь заклинателю.
- А как они это делали? – в непонимании спросила я.
- Никто не знает, - откинувшись на спинку стула, крестный развел руками. – Магия сложная, древняя и забытая. А учитывая скрытность ведьм в средние века, вряд ли мы когда-либо узнаем подробности.
- И ты думаешь, что это, - Раймонс положил на книгу фотографию с места преступления и ткнул пальцем в размазанную кровь на полу, - румынский символ?
- Символ может быть любым, но вот практика с неизвестными символами и непонятными энергетическими полями, свидетелем которой стала Белла в Порт-Анджелесе, не напоминает мне ни один известный ритуал. А я, вы уж поверьте, видел их не мало.

- Очень много «но» получается в твоей теории, Джо, - задумчиво протянула я. – Вроде никто и не знает механизм работы этих заклятий, но легенда старая и многим известная. Вроде данных не сохранилось, но в обычной лекции по лингвистике они упоминаются.
- Ты прочитай, - кивнул крестный в сторону книги, - поймешь, почему я об этом вспомнил.
- Я не спорю, что это может быть связано с нашим случаем, но если подходить к делу со здравым скептицизмом, - поджав губы, я взглянула на нашего позднего гостя и крестного, - то пока что у нас есть старая легенда и двадцать четыре страницы в учебнике из семидесятых. Для разгадки преступления маловато.
- На самом деле, - спустя несколько секунд тишины выдохнул Джонатан, - это больше, чем смог выяснить я за последний месяц.

Я посмотрела на Джонатана и не смогла сдержать печальный вздох. Борода скрывала почти что всю его мимику, но я готова была поклясться, что он сжимал челюсти от напряжения.

- Что именно можно было бы закрепить в случае использования этих румынских заклятий? – спросил Алекс, забирая книгу себе.
- Если это оно, а мне почему-то кажется, что это оно, - глухо начал Джозеф, - то это могло быть лишь транслятором личного потока энергии.
- Быстрый способ присвоить свободную детскую магию, - тихо добавила я.
- Это невозможно. Никто не может присвоить чужую магию себе, это бессмысленно, тем более в таких количествах, - покачал головой Алекс.
- Может быть, Джозеф и прав, - наш гость разложил на столе детские портретные фото, - учитывая, что убийства очень похожи на ритуальные, как говорит Белла…
- Я говорила, что от места преступления исходили сильнейшие энергетические потоки.
- Да, и мы принимаем это за факт, но эти убийства все равно совершаются каким-то человеком, - продолжил Раймонс.
- Человек не сделает такого, - выдохнул брат, указывая на фотографии.
- Здоровый человек, - кивнул Джозеф, - но я понимаю, куда клонит Джон.
- Да, значит, и мотив должен быть человеческий.
- Это не секс, - подтвердила я, - не деньги, не вымогательство.
- И это не убийство ради убийства, - постучал по папке с делом Алекс.
- То остается лишь один мотив, - отрешенно добавил Джонатан, - власть.
- И наша теория о присвоении детской магии очень под него подходит, - закончила я.



Я постелила ему в единственной свободной комнате дома. Джозеф убедил мужчину остаться на ночь, уверив, что утром они вдвоем еще раз смогут обсудить все детали. Гость сильно смутился от нашего неожиданного гостеприимства, но сопротивляться долго не смог. Судя по его виду, он давно отказывал себе в нормальных условиях.

- Белла, - позвал он меня, когда я уже собиралась выходить из гостевой, - я хотел сказать…
- Не надо, - покачала я головой, - я ничего не сделала. Всего лишь позвонила.
- Это очень и очень многое для меня значит, правда, - серьезно и искренне продолжил Джон, заглядывая в мои глаза.
- Не знаю, что из этого всего выйдет, - вздохнула я, собираясь с мыслями, - но я постараюсь помочь, честно.
- Зачем тебе это? – спросил он, покачав головой.
- Без понятия, - голос прозвучал до отвращения обессиленно. – Может, это поможет мне.

И не дождавшись ответа, я вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Казалось, приезд незнакомца по такому странному, пугающему, даже ужасающему поводу должен был повернуть нашу жизнь на все сто восемьдесят градусов.

Но нет.

Утром мы встали рано и как обычно вышли на пробежку. Затем были такие же обыденные сборы в школу, когда я носилась по дому в поисках всех своих домашних заданий, та же привычная дорога, скучные и не очень уроки, обед в окружении одноклассников, где я от силы сказала два слова.

- Как ты сегодня? – аккуратно спросила Анджела, как делала это каждый день.
- На удивление, все еще плохо, - честно отвечала я.

Скрывать что-либо было бессмысленно. Все и так видели, что я скатилась на эмоциональное дно. Половина моих школьных друзей, куда входили почти все парни и пара девочек, тупо и жестоко шутила над этим, но сил реагировать на них не было. А половина старалась поддерживать меня, если не словом, то молчанием. К моему удивлению, в эту добрую половину входили Майк и Эрик, а также Лорен, которая хоть и смотрела на меня порой вызывающе надменно, осаживала зарывавшихся парней резким или даже грубым словом.

Джессика и Анжела продолжали играть свои любимые роли доброго и злого полицейского. И сложно было понять, кто раздражал меня больше. Если Анжела мягко и ненавязчиво пыталась поддержать меня, аккуратно обходя все острые темы в наших и так скупых диалогах, то Джесс вела себя дерзко и даже нахально, делая вид, что ничего страшного в моей жизни не произошло. Спорить с ней мне не хотелось, наверное, потому что я прекрасно понимала, что контраргументов у меня не найдется.

- Мама сказала, что у вас еще один новый гость, - уже громче спросила Стенли.
- Да, приехал друг крестного, - врала я, решив не спрашивать об источнике информации ее матери. – Останется у нас на пару дней.
- Полный дом мужчин, - с язвительными нотками в голосе продолжила Стэнли, - как ты с ними справляешься?
- Организовываешь одного, а остальные за ним подтягиваются, - сухо ответив, я толкнула дверь столовой.

Как и все предыдущие дни, зайдя в кафетерий, я сразу же находила глазами дальний стол у окна. Их стол. Пустой стол. Затем закрывала глаза, легко мотала головой, скидывая наваждение.

- Тебе нужно немного подождать, со временем будет легче, - сказала Анджела, погладив меня по руке.
- Ну, или просто не пялься как умалишённая на каждое место в школе, где ступала нога Каллена, - вставила Джесс и прошла к раздаче, оставив нас с Анжелой стоять в недоумении.
- Иногда я начинаю сильно сомневаться в ее выборе профессии, - покачала головой Вебер.
- Я тоже.

Майк, к слову сказать, очень странно смотрел на меня за столом. Очень… недовольно. Будто бы я должна была ему что-то сказать, но не говорила. Он и Джессика сейчас были в той стадии отношений, когда все вокруг, кроме них, понимали, что не пройдет и месяца, как они расстанутся. А они не понимали, продолжая жестоко подкалывать друг друга, смеяться и осуждать каждое действие. Слишком разные. Слишком характерные.

Хотя, может, я и ошибалась. Никто не мог и предположить, что Он кинет меня и в тот же день свалит из города. Никто не поставил бы на это и пяти центов. Но он кинул. И свалил.

- Алло, Белла! – Тайлер щелкнул у меня перед носом пальцами. – Где летаешь?
- Что?
- Я спрашивал, сдала ли ты тот тест по алгебре? – спросил Эрик, сидевший на другом конце стола. – Я свой собираюсь отнести после занятий.
- Да, я утром успела, еще до уроков. Но не думаю, что это поможет мне. Буду ходить на отработки.
- Ну тогда, я с тобой, - салютовал мне Эрик банкой с содовой.

Однако после последнего урока я все-таки зашла к мистеру Прайду. Не интереса ради, а так… Хотелось добить себя еще сильнее, и алгебра была мне верной помощницей в этом деле.

- О, мисс Свон, - отчего-то радостно встретил меня учитель. – А я как раз проверил вашу работу. Что ж, поздравляю.

- Когда начнутся отработки, сэр? – устало вздохнула я и взяла в руки свои листы.
- Мисс Свон, я держу свое слово, - сказал он, взглянув на меня поверх своих квадратных очков.
На титульном листе ярким пятном будто бы светилась «А», правда с широким минусом.
- Много перечеркнутых решений, слишком много, за это и минус, - пояснял он, - но вы наконец-то разобрались в логарифмических неравенствах. Так что жду завтра на уроке, как раз будет проверочный тест по этой теме.

Я стояла и выдавливала из себя улыбку, просматривая листы, на каждом из которых двумя линиями крест-накрест были перечеркнуты все решения и расписаны сбоку заново. Почерк, конечно, очень похож на мой, но все-таки не он.
- Спасибо, мистер Прайд.
- Не за что, Белла, - кивнул он и вернулся за свой стол. – Увидимся завтра!

Так я и шла к своей машине, рассматривая решенный за меня тест, и совершенно не понимала, как на это реагировать. Ложь в своей жизни я больше терпеть не хотела, но черт, кто захочет ходить на отработки по алгебре?

Я бы так и доехала до дома в смешанных чувствах, если бы не сцена у моего Лексуса, устроенная Алексом и Майком Ньютоном.

Майк и Алекс стояли у передней двери машины и были готовы начать драку. Брат держал Ньютона за грудки, подтягивая к себе, а тот пытался оттолкнуть противника.
На парковке уже собирался народ, с интересом наблюдая за картиной.

- Алекс! Майк! – подбежала я к ним. – Вы что здесь устроили?
- Спроси у своего брата, Свон! – резко выплюнул блондин. – Хотя он у тебя разговаривать нормально не умеет, судя по всему…
- Что ты сказал?! – сощурившись, Алекс сделал шаг вперед, заставляя Ньютона отступать спиной к моей машине.
- Алекс! Отпусти Майка! – зашипела я, пытаясь расцепить их.
- Отвали, Белла! – рявкнул брат, оттолкнув меня одной рукой.

Конечно же, я потеряла равновесие и упала на асфальт. Свалилась на левый бок, и кажется, стесала кожу на руке.
Послышалась пара взволнованных вздохов от стоявших рядом десятиклассниц, и несколько возмущенных мужских «Эй».

- Белла? – испугался Майк и, видимо, все-таки вырвался из рук брата.
- Беллз? – испуганно прозвучал Алекс. – Ты как?

Он в секунду подбежал ко мне и аккуратно, держа за руки, помог встать.
- Больно? – спросил он на мое шипение.

Левую ладонь я действительно стесала до крови. Казалось бы, уже давно должна была привыкнуть к виду крови и не чувствовать себя плохо при ее появлении. Но нет, от нескольких неглубоких царапин и пары алых капель меня замутило и закружилась голова.

- Терпимо, - выдохнула я, отворачиваясь.
- Давай, ты сядешь в машину? Да? – я кивнула, и брат, поддерживая меня, довел до пассажирского сидения. – Аккуратненько, давай.
- Белла, ты как? – послышался голос Майка из-за спины брата.

Я открыла глаза, стараясь не смотреть на ладонь.

- Все нормально, - прохрипела в ответ. – Вы лучше объясните, что это было!
- У брата своего спроси! – ядовито выплюнул Майк. – Я тебе все сказал, Свон. Больше не подходи к ней!
- Я сам решу, что мне делать или нет, ясно? И не лезь больше, Ньютон! – рявкнул Алекс, на что Майк вновь завелся и дернул брата за плечо!

- Так! Что здесь происходит? – послышался нервный крик директора Кларенса. – Расходитесь, давайте, не на что тут глазеть!
- Черт, Алекс, - устало закрыла я глаза.
- Майкл. Александр. Позвольте узнать, что вы выясняете? – подойдя к машине, директор положил руки обоим на плечи и попытался мягко развести парней.

Майк легко поддался на силу директора, но вот Алекс даже не шелохнулся.

- Ничего, директор, мы просто немного поспорили, - выдохнул брат, все-таки сделав шаг назад. – Да, Майк?
- Да, директор, - кивнул блондин. – Думаю, мы пришли к компромиссу.
- Что ж, компромисс – это хорошо. А вы, мисс Свон?
- А я упала и поцарапала ладонь, - в доказательство своих слов я, зажмурившись, протянула директору ладонь.
- Думаю, жить будете, - констатировал Кларенс. – Раз никаких больше вопросов не осталось, можете разъезжаться.
- Да, сэр, - кивнул Алекс и зашагал к водительскому сидению.

Уже через минуту мы выехали со школьной парковки.

- Прости, Беллз, - сухо извинился брат. – Я не хотел, чтобы ты упала.
- Так, может, ты скажешь, что все-таки произошло? – спросила я, пребывая в полном непонимании. – С чего вы с Ньютоном так взъелись друг на друга? И ты… вел себя странно, не как обычно.

Брат усмехнулся и покачал головой, будто бы я сморозила какую-то глупость.

- Как обычно… Белла, ты хоть помнишь, как я обычно себя веду?
- И что это должно значить?
- Ничего, - сгримасничал он, не сдержав смешок. – Все прекрасно.
- Ну, уж нет! Останови машину, давай поговорим.
- Да не о чем разговаривать, - с ленивой ухмылкой ответил брат.
- Останови. Машину, - отрезала я, и на этот раз брат послушал.

Он съехал с дороги и припарковался на обочине почти что у самого леса. За день с неба не упало ни капли дождя, что являлось редчайшим явлением для ноябрьского Форкса. Однако это не отменяло тумана, который расстилался на дорогах. Меня почему-то до сих пор пробирало от необъяснимого страха, стоило только представить, как плотная дымка обволакивает все вокруг.

- Рассказывай, - потребовала я спустя пару минут тишины.
- Что тебе рассказывать?
- Что сейчас было на парковке. И что значат твои слова, - кивала я на каждый пункт. – Я слушаю.
- А что, если я не хочу рассказывать?
- Алекс, пожалуйста, мне надоело спорить, - прикрыла я глаза.
- Вау! Тебе надоело? Спорить? А мне не надоело ждать? Когда же ты решишься поделиться со мной всем, что тебя гложет? - с надрывом высказал он.
- Это другое, - процедила я сквозь зубы.
- Правда? Другое? Иди ты нахер! – в секунду завелся он, перейдя на крик. – Сиди в своем болоте, наслаждайся своей печалью. Нашла, блять, горе!
- Алекс! Какого черта? Что ты несешь?!
- Такого! Ты вообще в курсе, что месяц живешь словно в танке? Он тебя киданул, да, херово. Но ты сама подпустила к себе этот кусок дерьма! - брат орал на меня. – Ты сама ему позволила так с собой обращаться!
- Я тебя не узнаю! – в ужасе уставилась я на него. – Кто ты? Где мой брат?
- Блять, он сдох! Нет его! Умер! – чеканил он каждое слово, все ближе и ближе наклоняясь ко мне. – И ему никто, блять, не сказал!
- Я не могла!
- Почему?!
- Потому что!! – взревела я, и из глаз брызнули слезы. – Ты представляешь, что я пережила тогда? Ты хоть на секунду можешь себе представить, какого это, смотреть умершего брата?
- Блять, так расскажи мне об этом! – откинулся он обратно на сидение и ударил кулаком по рулю.
- Что я должна тебе рассказать?! Что выгнала его? Послала его и его семью? Осталась с тобой? Боролась за тебя? Выбрала тебя?! – орала я. – Да! Я выбрала тебя! – ткнула я ему в плечо. - Не позволила тебе уйти… А ему позволила.

Запал пропал. Дыхание сбилось, из глаз текли слезы, а грудь сдавливало рыданиями, но я держалась.

- И ты жалеешь об этом, - глухо выдохнул он.
- Нет… - выдохнула я.
- Да, - спокойно отрезал Алекс, - я же вижу. Ты боишься признаться себе, прячешься от меня. А прячешься ты только тогда, когда тебе стыдно.

Брат слишком хорошо меня знал. Я порой забывала об этом, зацикливаясь лишь на том, как хорошо его знала я. Оказывается, не столь хорошо.

Оказывается, он знал меня лучше.

- Я выбрала тебя, - прошептала я. – Хоть он и любовь всей моей жизни…
- Ты не знаешь этого, - помотал он головой.
- Я знаю, - спокойно и открыто сказала я. – Я редко тебе говорила о своих чувствах, но это так. И дело не в том, что мне восемнадцать, а тебе шестнадцать, и мы в каждое новое чувство окунаемся с головой.
- Ты чувствуешь это?
- Душой, телом, силой… Что-то могущественнее меня, моего разума и моего сердца не отпускает его. Как бы я ни пыталась, - покачала я головой, глотая слезы и ощущая знакомую пропасть внутри. – И бессмысленно врать себе. И тебе.
- Магия?
- Судьба.
- И ты все равно выбрала меня, - серо-голубые глаза брата выловили мой взгляд.
- Да, - голос сорвался, но я не отвела взгляд. – И вернись я в ту ночь, то повторила бы свой выбор.
- Почему?
- Потому что без Него я могу жить, херово, но могу, - дыхание перехватило, и голос сбился, сбиваясь на плач, - а без тебя… нет.

Закрыв рот рукой, я старалась проглотить рев, рвавшийся наружу. Истерика, уже почти забытая, вновь требовала своего выплеска.

- Я без тебя тоже, - прошептал брат и заключил меня в крепкие объятия.

Было неудобно обнимать его с соседнего сидения, но я не разрывала объятия, а лишь крепче сжимала Алекса. Он лишь еще сильнее прижимал меня к себе, уткнувшись мне в шею. Я пыталась прекратить свои рыдания, но не выходило. Брат же давил свои всхлипывания, шмыгая носом.

Когда же я отпустила его из своей хватки и взглянула на его лицо, то помимо пары дорожек слез заметила, что оно изменилось.

- Ты повзрослел, - прошептала я, стирая большими пальцами капли с его щек.
- Я сейчас плакал у тебя на плече, что было очень по-взрослому, - устало усмехнулся он.
- Нет, в прямом смысле, повзрослел, - нахмурившись, я взяла в руки его лицо и покрутила. – У тебя легкая щетина, появились скулы…
- Не хочу хвастаться, но они всегда у меня были, - пошевелил он бровями, натягивая улыбку.
- Не такие, - покачала я головой, - ты выглядишь старше. Совсем не на шестнадцать.

Я ожидала вновь услышать возражения, но брат замолчал. Поджав губы, он внимательно на меня посмотрел, словно оценивал.
- Алекс?
- Я… Я и чувствую себя не на шестнадцать, - надломленным голосом признался он. – И не столько не на шестнадцать, сколько… Я вообще. Не чувствую. Себя.
- Не понимаю…
- Я вечно злюсь, - серьезно продолжил он, - постоянно нахожусь в напряжении, в запале гнева и ярости. Кажется, я готов разнести все на куски, разрушить стену или врезаться на полной скорости в столб.
- Алекс…
- Я серьезно, Беллз. Меня это пугает, - признался он, ловя мой взгляд.

В родных серо-голубых глазах читался страх, хотела бы я сказать, детский страх. Но нет, брат смотрел на меня по-взрослому. От безысходности в его взгляде у меня пошли мурашки по всему телу, и самой захотелось спрятаться за чью-то спину.

- Может, это из-за силы ведьмака, что просыпается в тебе?
- Наверняка, из-за нее, но от осознания этого факта не легче, - откинув голову на подголовник, он надавил ладонями на лицо, а затем резко скинул руки на руль. – Я становлюсь опасным, и я это сам понимаю.
- Ты никого не обидишь, Алекс. Ты не такой.
- Да? Я на прошлой неделе приехал к парням в зал. Хотел просто побить грушу с Джейком, выплеснуть эмоции…
- И?
- Я вырвал железный трос из бетонной стены, на который ее крепили.

У меня вырвался короткий выдох, и я не произвольно сглотнула, представляя картину с вырванной стальной цепью, которую через кронштейны крепили к бетонному перекрытию в зале резервации. Должно быть, он выбил ее с кусками бетона.

Откинув устрашающие мысли, я постаралась звучать спокойно.

- Ты просто становишься сильнее, Джо предупреждал об этом.
- Он не предупреждал, что я захочу убивать, - резко отрезал брат. – Я когда приехал, почувствовал их. Волков. У меня кожа горела… Я еле успокоил свои трясущиеся руки. Я хотел их убить. Когда бил по груше, в голове так и возникали мысли, как я бью Джейка по лицу, а затем еще раз, и еще, и еще… - лицо брата перекосило от отвращения, а рука вновь ударила по рулю.

- Почему ты молчал? – с сожалением спросила я.
- Прости, Беллз, но последние недели ты была не лучшим собеседником, - он бросил на меня красноречивый взгляд. – Я говорил с Джозефом, он посоветовал найти что-то, что сможет утомить меня. Предложил пару вариантов, но они не подходят.
- Какие?
- Секс. Бокс, - брат скривился в притворной улыбке.
- Ньютон… Так вот почему ты с Майком сегодня…
- Нет, я не… Мы с Хейли так и не перешли к этому. Даже наоборот, мы расстались.
- Что? Когда? И ты мне не сказал?
- Повторю, в последнее время…
- Я была не лучшим собеседником, - устало закончила я. – Да-да. Так когда?
- На прошлых выходных.
- Почему? – не понимала я.

Несмотря на то, что его девушка мне не нравилась, отношения Алекса и Хейли казались гармоничными. Как пара они внушали доверие, казалось, что эти двое будут встречаться до окончания школы, если не дольше.

- Я не могу… Когда я ее целую или трогаю…
- Не уверена, что хочу знать, - скорее самой себе пробормотала я.
- Мне кажется, что трогаю ребенка, - скривился Алекс. – Это… ужасно. Становится противно от самого себя. И я…Я попробовал ее избегать, но не получилось. Так что лучшим решением было обрубить все сразу.
- И Майк пришел поговорить с тобой об этом, - сделала я очевидный вывод.
- Сказал, что я поступил как подонок: бросил ее, ничего не объяснив. Но как я могу? Что я должен был ей сказать? «Прости, я ощущаю себя взрослым мужиком, а с тобой еще и педофилом».
- Как все сложно… - устало прошептала я.
- И кажется, легче уже не будет, - устало покачал брат головой.

Было больно. Больно в душе. Больно от предательства. Больно от одиночества.
Теперь было больно за брата.
И ему было больно.

Нам всем было больно.

Он сидел, опустив голову и прислонившись лбом к рулю, закусывая губу. Я мягко гладила его разодранной рукой по растрепанным рыжевато-русым волосам, совершенно не представляя, как помочь, и не до конца понимая, что именно с ним происходит.
- Поехали домой? – ласково, насколько хватило сил, спросила я.
- Поехали.

Дома брат ушел к себе в комнату, отказавшись от обеда. Мне тоже любой кусок встал бы поперек горла. Но и желания делать что-либо еще не находилось. Я, наверное, час просидела в гостиной, не в силах идти на второй этаж в свою комнату. Мысли роились в моей голове, доводили до головокружения и тошноты.

Я совершенно не понимала, что мне делать. С собой, с братом, с крестным, и еще с Джонатаном. Еще вчера его появление и дальнейшее присутствие не казалось мне таким… обременяющим. Но сегодня, после всего, что я вывалила на брата, а брат вывалил на меня, разбираться с чужими проблемами, пусть и свидетелем которых я стала, не было никаких сил.

Но Джонатан, несмотря на мою внезапную неготовность, все еще находился в моем доме. И все еще ждал моей помощи.

- Привет, - бросил крестный, заходя в дом, - давно дома? Мы вот только пришли из леса.
- Да, привет, уже минут сорок, - рапортовала я. – Что делали?
- Завтра тридцать первое октября, вообще-то, - хмыкнул Джозеф, - готовили место для ритуала.

- Черт, - зажмурилась я, - черт-черт-черт! Только не Хеллоуин…
- Здравствуй, Белла, - в дом вслед за Джозефом вошел Раймонс.
- Здравствуй, - грубовато отозвалась я и сразу же зажмурилась, коря себя за эмоции. – То есть, привет.

К списку проблем добавился еще и обряд Самайна. Традиционный день, когда ведьмы и маги отдают дань уважения духам своего рода и укрепляют связь поколений. Обычно глава всего рода преподносит символическую жертву, отдавая зачарованную каплю крови, произносит ритуальное заклятие и наделяет свою семью своей же силой.

Ритуал помогает концентрировать энергию между живыми членами одной семьи, которые присутствуют при этом.
В этом году главой рода стала я. И именно я должна была провести ритуал, поделиться, пусть и образно выражаясь, своей силой с членами семьи. То есть с Алексом.

Мы уже это обговаривали. Когда-то давно Мари учила меня, как правильно связывать поколения, делиться своей энергией и добровольно пускать в свою энергетическую систему других людей. Пусть это и было несколько лет назад, но я до сих пор помнила о ритуальных особенностях польских ведьм нашего дома.
Мы чаще других использовали огонь в своих семейных заклятиях, применяли нестандартные символы для концентрации энергии, допускали некровных родственников на обряде по связыванию поколений. А еще наша семейная магия легко подчиняла себе силу крови, поэтому нам так важно было проводить ритуалы каждый год. Алекс и я обязаны были пожертвовать каплей своей крови, чтобы наши энергии оставались в нейтралитете.

В этот год, правда, появились новые нюансы.

Нюанс первый: Алекс больше не являлся частью ковена, в тот же момент я все еще в нем состояла. Те тринадцать проклятий, навешенные на меня, могли слишком сильно резонировать с теперь уже чистым магическим началом брата.

Нюанс второй: Алекс становился полноценным ведьмаком, и его магия могла попросту видоизмениться, не войдя в гармонию с моей. В таком случае, Алексу предстоит проводить свой собственный ритуал рода. А для этого ему надо было бы отказаться от магии семьи Свон.

Нюанс третий: у меня совершенно вылетел из головы Хеллоуин. Я… Я была абсолютно не готова, ни эмоционально, ни физически проводить этот чертов ритуал, требовавший серьезной концентрации и сноровки.

И вот третий нюанс вызывал у меня больше всего беспокойства.

А тут еще и Раймонс.

- Как школа? – спросил он, раскладывая ветви лапника перед камином.
- Как обычно, - не задумываясь ответила я, но резко встрепенулась. – Хотя нет, не как обычно. Мистер Прайд удивительно быстро проверил мой тест сегодня, и угадай, что?

Джонатан усмехнулся, не сдержав, пусть и грустную, но улыбку.

- Пять с минусом! Я, правда, раньше не замечала за собой, что во сне могу решать логарифмические неравенства, но жизнь умеет удивлять, - сложив руки на груди, с вызовом уставилась я на Раймонса.
- Я просто хотел так поблагодарить, - тихо ответил мужчина. – Ответить помощью на помощь.
- Я..Ты.. Нет, я не… - начав сбивчиво что-то лепетать, я резко остановилась и выдохнула. – Спасибо. Правда, большое спасибо, Прайд ничего не заподозрил, я получила хорошую оценку, но…
- Но? – одновременно со мной вставил Джон.
- Но завтра у меня будет проверочный тест по всей теме, а я в ней… Мягко сказать, плаваю.
- Очень «мягко сказать», - подметил мужчина.
- И завтра будет позор с выяснением обстоятельств, - с натянутой улыбкой пропела я.
- Или мы можем сегодня разобрать эту тему, - легко парировал он.
- Как разобрать? Сейчас? Всю тему?
- Да, там и разбирать особо нечего, - хмыкнул Раймонс, - это не продвинутый курс дискретной математики. Просто школьные логарифмические неравенства.
- И ты мне сможешь их объяснить? Мне? Не хочу тебя расстраивать, но я безнадежна.
- Я читал дифференциальную геометрию на философском факультете, - закатил Джон глаза, садясь в кресло напротив меня. – Поверь, ты ничем не сможешь меня удивить. Так что бери пару листков и ручку.

Недоверчиво кивнув, я принесла тетрадь, шариковую синюю ручку и села на ковер так, чтобы на низком журнальном столике было удобно писать. Джонатан подсел ко мне поближе, раскрыл учебник и с типичным учительским «Так, ну начнем», начал объяснять тему.

Через пять минут я уже рисовала графики.

Через десять решала уравнения.

Через тридцать минут я неожиданно для себя поняла, что бесцеремонно рассматриваю его лицо, пока он исправлял мои ошибки.

Это был первый раз, когда я доверилась ему. Подпустила чуть ближе, чем позволяла зона комфорта.
И не пожалела об этом.

Тогда я не пожалела об этом.

Предыдущая глава