Тяжек труд актерский, сладок плод дублерский

Сирена «Скорой помощи» резко ворвалась в ночную тишину, наполненную лишь нашим сбившимся дыханием, постепенно возвращая в тускло освещенный переулок, в уличную прохладу, в городскую глубокую ночь. Роберт медленно отстранился, отбирая свое тепло, и я почувствовала озноб, пробежавший по коже. Я не хотела отпускать его, понимать, что все закончилось... Не хотела в этом момент смотреть ему в глаза. За упоительным восторгом так привычно следовала мучительная опустошенность. Острая жажда получить больше и еще больше отдать...
Мы молча приводили в порядок одежду, хотя из моей поправить можно было разве что платье. Туфли стали никуда не годными, трусики упали в лужу. Роберт лишь мимолетным взмахом руки отряхнул поднятую с земли кепку и натянул на спутанные мной волосы. Потом достал из кармана мобильный, и через несколько мгновений я услышала, как он вызывает такси. Сжимая дрожащими пальцами свои испорченные вещи, я снова прислонилась к стене, не отрывая от него взгляда. Мое тело, все еще пронизанное наслаждением, отказывалось слушаться. Наконец, Роберт повернулся, избегая смотреть мне прямо в глаза, и равнодушно, как мне показалось, сказал: «Машина сейчас будет». В груди неминуемо собирались слезы, и я изо всех сил крепилась, чтобы удержать их. Наверное, я ждала большего после такой близости... А может быть, безумно чувственной и страстной она была только для меня?..
Вероятно, заметив, как меня трясет, Роберт снял куртку и укутал ей мои плечи. Задержав дыхание, чтобы справиться с собой, я вяло улыбнулась и запихнула руки в рукава. Сразу стало теплее. И вернулся его запах, снова овевая меня... Так было легче перебороть это внезапное, неуместное отчаяние. Только неловкая напряженность между нами все равно не проходила. Возможно, потому что мы оба не знали, что сказать. Я не могла говорить о чувствах, уверенная, что ему это не нужно, а он – из-за того, что ненавидел меня. Именно ненавидел, ведь обычное презрение не подпитывается сильными страстями, а тут... Конечно, у него есть на то какие-то основания. И, скорее всего, он даже не понимает, что я теряюсь в нем так же, как он во мне. Только Роберт, такой непохожий на других, такой удивительный, такой противоречивый, делал меня беспомощной перед ним. Он скидывал все покровы опыта, цинизма, рассчетливости, оголял мою душу и заставлял плакать...

Я ехала в такси, отвернув голову к окну, и слезы медленно катились по щекам. Роберт остался где-то там, в туманной ночи, спокойно захлопнув за мной дверцу машины. Больше ни одного слова, ни одного взгляда. За что же он так со мной? Почему так холоден в общении, хоть страстен в близости? Он ведь даже не помнит того, что когда-то было... Неожиданно мое дыхание замерло вместе с потоком слез, рвущимся наружу. Внезапная догадка стала осознанием, когда из памяти вынырнули его слова: «Тебе ведь это не нравилось». Невероятно, непостижимо, но... Он помнил! Он все помнил. И узнал меня. Я не могла в это поверить... Это выставляло реакцию Роберта в совершенно ином свете. Придавало другой смысл словам и поступкам. У него ведь действительно были веские причины ненавидеть...

Память унесла меня в события двухлетней давности. В солнечную Тоскану, где я неожиданно оказалась, на съемки «Новолуния» в живописном городке Монтепульчано. Я чувствовала себя крутым секретным агентом, внедренным в неизведанную среду для извлечения важной информации. Хоть на самом деле все было гораздо прозаичней – обычная папарацци, охотящаяся за любой новостью. Мне нужна была сенсация, связанная с новой вспыхнувшей звездой, что угодно о нем самом, его жизни, отношениях с парнершей по фильму или, возможно, с какой-то статисткой. Теперь все, где так или иначе фигурировало его имя, имело бешеный спрос. И я знала, как добыть что-то необычное. Я воспользовалась деньгами и связями, чтобы пробиться в съемочную группу, не выдавая себя. И уже на второй день мне привалило счастье. Ведущая актриса приболела и, чтобы процесс не простаивал, решили снять все, что было возможным, без ее участия. Сцену с выходом Эдварда на солнце, когда он медленно расстегивает рубашку, эпизод, где он стоит, закрыв глаза, готовясь к желанной смерти... Планировали заодно отснять момент со спасением его Беллой, то, как она побегает и бросается ему на шею – просто вид со спины. Я все время мелькала на съемочной площадке и, когда стали искать замену, бесцеремонно предложила себя на роль дублерши, не давая времени на раздумья, потому что в темном парике вполне сойду за «оригинал», притом хорошо бегаю. Ассистент режиссера и оператор были непротив и предложили небольшую репетицию. В первых нескольких дублях я пробовалась без парика и в своем платье. Оценив, как это выглядит через камеру, режиссер одобрил мою кандидатуру, и костюмер тут же повела в гримерку, подобрав одежду и накладные волосы. Это была маленькая пауза, которая помогла мне немного прийти в себя после прямого столкновения со звездным парнем. Первый тесный контакт с будущим героем «моего романа»...
До этого я лишь втихаря разглядывала Роберта со стороны. Раньше он никогда не будил во мне бурных чувств. Я не очень-то понимала, почему от взгляда на него у женщин сносит крышу. Но мне хватило суток, всего суток, чтобы почувствовать, как сети его обаяния медленно опутывают меня... Это не поддавалось объяснениям, логике, доводам рассудка. Когда наши взгляды случайно встречались, у меня начинали дрожать колени и по телу пробегала горячая волна. Когда он улыбался, такой милый и солнечный, в животе начинали порхать бабочки. А когда работала камера, и он превращался в своего персонажа, я лишь смотрела, как завороженная, не в силах оторваться. Он был бледным от грима, в нелепых точках для будущих спецэффектов, в несочетающихся с брюками рыжеватых туфлях, вызывающих недоумение... Но Роберт казался мне, далекой от романтики, непередаваемо прекрасным. В нем было что-то ангельское, ослепительное – и вовсе не игра освещения вводила меня в состояние бездыханного и молчаливого растворения в его красоте. Я будто чувствовала тихий свет, исходящий от него... «Ты еще расскажи об этом редактору своей желтой газетенки, он будет в бешеном «восторге» и, не задумываясь, отправит тебя в ближайший дурдом», - осадила я себя, разглядывая в зеркале дурацкий парик, надетый поверх моих тщательно стянутых заколками волос. Ангел-не ангел, но прикосновение к его телу вызвало во мне бурю новых эмоций, причем очень земных... Его твердый обнаженный торс и руки, прижавшие к груди, сделали всех бабочек в животе слонами. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем вернуться на площадку.

Дубль за дублем, крики «Мотор!» и «Снято!», сменяющие друг друга. Было жарко, вокруг собралась толпа зевак, и мне уже порядком надоело бежать к своей красивой полуголой цели, а потом возвращаться на исходную точку. Сколько же можно, я ведь не железная... После следующего дубля, будто услышав меня, режиссер объявил, что до вечера съемки закончены. Я быстро переоделась в гримерной, распустила уже сопревшие под париком волосы, вытирая капли пота со лба и шеи. Моя гостиница была за городом, в пятнадцати минутах езды. Может, рискнуть и поболтать с «героем»? Мы ведь уже, можно сказать, сблизились. Легко будет начать. Убедив себя в этом, я решительно отправилась на поиски.
Роберта нигде не было видно. Я прошла мимо осветителей и декораторов, курящих в сторонке. Остановилась, оглядываясь.
- Как его угораздило, звезду нашу? – хмыкнул один из мужчин.
Я невольно прислушалась.
- Дублерша-то посимпатичней будет. Если бы в тебя столько раз врезалась такая шикарная деваха, притираясь к некоторым частям тела, тоже бы стояк начался.
Они загоготали.
Что он сейчас сказал?! Я в оцепенении пошла дальше. Ну и глупые шутки. Потом я вспомнила Роберта. Тогда я думала только о том, как мне посчастливилось. Раз за разом подбегать и кидаться ему на шею... Его поддерживали сзади, чтобы не заносило. Лицо «Эдварда» было в кадре, в то время как дублершу камера ловила лишь издалека или сзади, потому я могла практически висеть на нем, уткнувшись носом в шею. Обнаженные плечи, грудь... очень низкий пояс брюк.
На последнем дубле его скулы чуть дернулись, челюсти сжались, и я подумала, что нечаянно ударила его. Он извинился и отошел в сторону, немного щурясь – от света, солнца... Внутренних усилий?
Не может быть... или может? Взаимодействие тел, молодой парень... И правда, неловко. Чуть комично, но... впрочем, так естественно.

Я заглянула в темный прохладный коридор здания, у фасада которого проходили съемки. Прогулялась дальше и увидела Роберта.
- Привет, что ты тут делаешь?
Его лицо было в тени. Он провел рукой по волосам и чуть хрипло ответил:
- Перерыв объявили. Отдыхаю.
Что ж он врет? Перерыв... до вечера. В полумраке я почувствовала напряжение... или его смущение? Хочет, чтобы я ушла? Я все поняла по его прерывистому дыханию. И мне стало жарко. Какое-то безумие. Я вспыхнула от одной мысли, что он возбужден. Что я произвела на него такой... компрометирующий эффект.
- Ты в гостиницу? – спросил он еще более хрипло.
Мое сердце заколотилось. Как же я хочу его. И будь, что будет. Я сойду с ума, если этого не сделаю...
Я коснулась рукой пояса его брюк.
- Я не спешу... Иди сюда.
Я потянула его за собой в приоткрытую рядом дверь. Задвинула старинный засов.
- Что ты делаешь?
- Хочу помочь тебе решить одну маленькую... - Моя ладонь накрыла его ширинку, и он с глубоким стоном выдохнул. – То есть, уже немаленькую проблемку...
Он попытался удержать сладкий вздох, когда я чуть сжала ткань его брюк в том самом месте. Потом закрыл глаза и судорожно сглотнул.
- Роб, я все знаю и вижу, потому не притворяйся. И не сдерживайся. Это вредит здоровью, - ухмыльнулась я.
С каких пор я стала такой плохой девчонкой? Ответ очевиден... Находясь рядом с этим ходячим сексом, тело недолго остается расслабленным, разум – незамутненным, а мечты – целомудренными...
Роберт, обычно такой спокойный и смешливый, теперь, похоже, был в шоке от самого себя и стыдился непроизвольной реакции, которую кто-то подметил. Это было слишком интимно... и слишком возбуждающе для меня. Мне нравилось его смущение... и пульсация под моей изучающей рукой.
Я прислонилась спиной к стене, глядя в его глаза... Ох, если бы одежда могла слетать с тела от одного взгляда, то от такого взгляда она бы растворилась в один миг... А на деле я лишь избавилась от ненужных деталей гардероба вроде белья и сняла верх платья, обнажая грудь. Потом притянула Роберта к себе за пояс брюк, расстегнула единственную застежку, и, спустив ткань вниз, прошептала: «Иди ко мне». Его ладони судорожно сжали мои ягодицы, пальцы скользнули по внутренней стороне бедер, и я задрожала. Потому что он почувствовал, какая я горячая и влажная, почувствовал, как сбилось дыхание, услышал тихий стон. Он медленно вошел в меня, и я снова тихо простонала ему в шею, вцепившись руками в плечи. Приподнялась и обвила ногами его бедра. Ох, как же он дразнил, как мучительно, неспешно двигался, целуя ключицы, гладя длинными пальцами по позвоночнику, удерживая на весу другой рукой. Плечами я чувствовала твердую стену, выгибаясь ему навстречу. Какая завидная в его состоянии выдержка... Или это компенсация за отсутствие прелюдий? Я так больше не могла.
- Роб, черт возьми, перестань быть джентельменом... просто оттрахай меня по полной программе, - выдавила я, теряя голову.
Он шумно выдохнул и резко дернулся, отчаянно вжимая меня в стену, сдавливая мои бедра. Быстрее, грубее...
- Еще...сильнее... – простонала я, дрожа. Сердце билось, как сумасшедшее. Кожа к коже, и он во мне...
- Жестче... пожалуйста...
Кажется, я схожу с ума... Как исступленно я хотела его! Я готова была забиться в агонии, я пыталась ловить его ритм, потом двигалась ему навстречу, лихорадочно, дерзко, ничего не соображая.
- Еще...
Было почти больно, бедра сводило, в ушах шумело, тело жаждало лишь освобождения – ослепительного, мучительного, сладостного.
- Я больше не могу, - хриплый голос мне в шею.
- Я тоже...
Если б я не дошла до предела и так, то кончила б от одних его слов и жаркого дыхания на коже. Мы вжимались друг в друга, замирая, тяжело дыша, смешивая сладкие стоны. Мое тело сразу стало ватным, ослабело, растеклось, впитывая его, принимая его страсть, опаляющую все внутри. Безумие... какое безумие... Раньше были трепет, и нежность, и тихий свет... но вдруг меня охватил дикий порыв, свел с ума – его руки на мне, его плоть во мне, губы, язык, сладкое трение, покалывание волосинок в живот, густая шевелюра под пальцами... И его стоны, низкие, хриплые, его голос, слова... как же это возбуждало. Хотелось обладать им... Хотелось, чтобы он овладел мной – быстро, жестко, подавляя своим желанием. Его тело, горячее, липкое от пота, самым совершенным рисунком сливалось с моим. Я не могла отпустить его ни на миг. Невероятное, неземное ощущение... Никогда еще близость с мужчиной не была для меня такой глубокой и гармоничной, не смотря на всю неинтимность обстановки и обстоятельств.