Служащие отеля легко уверовали в наше представление с разбитым окном. Панику, захлестнувшую их на мгновение, притупил спокойный и четкий голос Карлайла. Они так легко смирились со счастливой случайностью, по которой рядом с пострадавшей девушкой оказался опытный врач, что моментально выполняли все, о чем просил отец.

Быстро приехавшая скорая забрала Беллу. Карлайлу и мне разрешили поехать с ней, хотя я понимал, что это было огромной уступкой со стороны медработников Финикса. В больнице девушку срочно поместили в реанимацию. Я же остался в комнате ожидания и следил за ней через мысли персонала, хотя подобное бездействие просто убивало меня... Все мои внутренности просто скручивало от чувства вины и отвращения к себе. Это я виноват в том, что Белла пострадала... Если бы не я, Джеймс…

Я не смог сдержать стона, когда увидел чужими глазами заключение осмотра, которое заняло почти три бланка - повреждений было слишком много! Перебирая в голове скупые строчки врачей, я с мазохистским удовольствием примерял все раны на себе, но даже богатое воображение не могло заглушить горькое понимание, что эти раны не мои, а ЕЁ!

Через три с половиной часа моего личного ада Беллу перевели в отдельную палату интенсивной терапии, подключив к капельнице, и мне нехотя разрешили побыть с ней. Она с ног до головы была в бинтах, фиксирующих повязках и датчиках приборов, и на ней почти не осталось живого места - сплошные синяки, ссадины, порезы и переломы. Видеть ее в этом состоянии своими глазами было еще хуже, чем чужими.

Кожа Беллы на фоне белых простыней казалась еще бледней, а к губам не вернулся нормальный цвет. Она выглядела, как неподвижная восковая скульптура, очень хрупкая и нереальная. Единственными признаками жизни был монотонный писк прибора, выводящего пульс, и ее неглубокое дыхание.

Восхитительный аромат ее крови пропитался запахами больницы и лекарств, что напоминало мне, как совсем недавно идеальный купаж ее вкуса смешивался с лишними нотками яда ищейки. Да, я до сих пор не понимаю, как смог остановиться тогда. Мой внутренний монстр буквально вырвался из оков от первых же капель ее крови на моих губах. Рецепторы передавали в мозг сигналы неземного наслаждения, подобные состоянию нирваны и экстаза. Больше не существовало Эдварда, ни одной разумной мысли цивилизованного существа, не было маленькой частички меня, которая чувствовала себя человеком рядом с этой хрупкой, прекрасной девушкой, в мгновение ока я перенесся в эдем, где меня окружало блаженство, нега и самый совершенный и желанный вкус в мире. Я был проклятым и самым грешным хищником, но я парил в раю. Ее кровь – совершенство. Амброзия. Но я сумел остановиться.

Отец так гордился мной. Его вера в то, что любовь к Белле навсегда изменила меня, была настолько заразной, что я даже сам почувствовал уверенность в том, что монстр внутри меня навсегда потерял власть надо мной. Глядя на израненное тело любимой, я дал клятву самому себе, что никогда не причиню ей боли, никогда не позволю причинить ее другим.

Белла - моя жизнь, моя душа, мое солнце и тепло, моя вечная любовь. Она подарила мне так много, саму возможность мне, монстру, быть рядом с ней, а что дал ей я? Из-за меня, из-за моей глупой самонадеянности, что я смогу обезопасить ее жизнь, даже если в ней будут вампиры, она напоминает сломанную куклу. Страшно было подумать, какую боль она будет испытывать, когда очнется, даже несмотря на действие лекарств.

По прогнозам врачей, девушка должна была очнуться только к концу следующего дня, но погруженный в свои мысли, я не сразу заметил ее затуманенный строгий взгляд, который она не спускала с меня. Если бы мое вампирское сердце все еще билось, оно бы наверняка остановилось, прочтя в темно-карих очах свой приговор…

- Эдвард…

Мгновение, и я стою на коленях, склонив голову к ее израненной руке. Мне хотелось кричать, молить ее о прощении, но я не смел начать первым.

- Мне, наверное, стоит сказать тебе спасибо, - ее голос звучал надтреснуто. Она еще хотела благодарить меня...

- Белла, я так виноват перед тобой! Прости, что не смог уберечь тебя! Этого больше никогда не повторится!

- Что-нибудь когда-нибудь все равно прервет мою человеческую жизнь. Это неизбежно, Эдвард.

Ее спокойный голос взрывал мое сознание. От перспективы ее смерти все мое существо будто выворачивалось наизнанку, ломая, корежа, искажая. Мой эгоистичный мозг уже начал допускать возможность превращения, когда Белла спросила:

- Каков мой диагноз?

- Сломаны правая нога и четыре ребра, плюс трещины в черепной коробке, синяки по всему телу, ушибы, порезы и значительная кровопотеря. Тебе сделали несколько переливаний крови…

Мой голос был далек от беспечного.

- Сотрясения мозга нет?

- Нет, к счастью… Тебя не тошнит? - я очень волновался за ее здоровье.

- Нет, - все так же спокойный голос продолжил расспросы, - Я в Финиксе?

- Да, мы обставили все как несчастный случай, ты упала с лестницы и вылетела в окно, - смотреть в ее серьезные глаза было страшно. Господи, почему я не могу слышать ее мысли?

- Оригинально…

- Прости, это все, что мы успели сделать, чтобы не привлекать внимания.

Она усмехнулась и тут же поморщилась от боли в сломанных ребрах. Ей вообще не стоит напрягаться в этом состоянии…

- Конечно, не объяснять же, что на меня напал вампир-ищейка…

Я сглотнул. В глазах потемнело от боли. Я мысленно возвращался в зеркальную комнату, слышал, как наяву, ее истошный крик и хруст, с которым ломалась ее нога… По телу прошла болезненная судорога.

- Когда отъезд в Форкс? – ее по-прежнему спокойный голос выражал вежливую заинтересованность.

- Не думаю, что скоро, - поспешил ответить я, - Твое лечение здесь лучше не прерывать переездом.

Она поджала губы, как если бы хотела меня поправить. Вглядевшись внимательнее в ее отрешенное лицо, я внутренне похолодел:

- Говоря про отъезд в Форкс, ты имела ввиду… - у меня не хватило сил закончить.

- Я имела ввиду тебя и твою семью, - лишая последней надежды, отчеканила Белла.

Пытаясь переварить услышанное, я судорожно проталкивал обжигающий запах любимой, не желая даже допускать мысли, что это скоро закончится.

- Если ты боишься за тайну нашей семьи и то, что нас может выдать солнце… - я хотел сказать Белле, что все это не важно, что мы будем осторожны, и никто ничего не заметит, но она вновь перебила меня:

- Нет, это не главная причина, хотя, безусловно, Финикс не лучший город для вампиров.

Она не могла… Просто не могла говорить о том, о чем я подумал… Она должна, должна знать, что я сделаю все, чтобы быть с ней.

- Я не могу оставить тебя, - я осторожно прижался губами к ее тонким пальчикам, которые были почти так же холодны, как мои.

- Эдвард, я тебе не пара, - она смотрела на меня, как будто пытаясь смягчить свои слова неловкой улыбкой.

Я же перевел дух. Господи, неужели она могла думать, что хоть чем-то недостойна? Она более чем достойна кого бы не выбрала, к тому же, из нас двоих это я был ничтожным монстром, а не она.

- Ты самое лучшее, что было, есть и будет в моей жизни, Белла! – надеюсь, она слышала всю ту любовь, с которой я произнес ее имя. С таким трепетом верующий обращается к Мадонне в молитве. Белла была для меня всем.

- Нет, не будет, Эдвард.

Ее горький голос ворвался в мои мысли, окончательно ввергая в ступор.

- Я не хочу тебя знать.

Ее слова выбили почву у меня из-под ног. Если бы я уже не стоял перед ней на коленях, я непременно упал бы на них сейчас.

- Что? – мой голос был хриплым, но тихим, как будто я сорвал его при крике.

- Конечно, я буду часто вспоминать это маленькое приключение молодости, возможно, в старости даже расскажу эту историю, как сказку внукам… - ее голос приобрел оттенки тепла, как будто ее фантазия уже нарисовала ее седой в кресле качалке, окруженную малышами, - Но недавние события показали, что счастливый конец этой сказки проще придумать, чем осуществить, Эдвард.

Каждое слово било в грудь, а пули оставались в теле и разъедали сердце кислотой.

Но даже в таком состоянии я не желал сдаваться.

- Белла, я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Чтобы конец сказки был счастливым. Я готов на все! Карлайл… Он… Он может обратить тебя, ты станешь бессмертной…

- Холодной, твердой, бездетной оболочкой, идеальной машиной для убийства, с вечной жаждой человеческой крови… Так себе перспектива, - она строго взглянула на меня, а я превращался в статую с каждым сказанным ею словом, - До недавнего времени я и не знала, что жажда крови настолько сильна, Эдвард. Но случай ясно дал понять мне, как силен вечно голодный монстр внутри вас. Я видела твои глаза, когда ты высасывал яд Джеймса, в них было не больше разума, чем у пиявки, которую подсадили к свинье. И ты столько лет боролся со своей сутью… Столь хорошо развил свой самоконтроль. Бессмысленно сравнивать тебя с Джеймсом, но и в его глазах я видела желание сохранить мне жизнь подольше, но чтобы продлить мои мучения, хотя все его желания очень быстро затмила жажда, стоило в воздухе разлиться сладкому запаху моей крови. А ведь он готовил свою месть долго, прекрасно зная, что это блюдо нужно подавать холодным…

- Я тебе не пара, - повторил я ее слова тихим шепотом. Выдавил из саднившего от проклятой жажды горла.

Она не возразила. Конечно, что можно возразить на это?

Последние мои слова, в которых уже не осталось даже надежды:

- Я люблю тебя.

Она улыбнулась, но ее улыбка была грустной, прощающейся. Она прощалась со мной и прощала мне проклятую любовь к ней.

- Я знаю это. Чтобы тебе было проще справиться, я даже прекращу общение с твоей семьей… И, пожалуй, перееду к маме, хотя это очень расстроит Чарли. Полный разрыв… Уверена, ты еще будешь счастлив. В конце концов, жизнь вампира полна приключений, но прошу тебя… Не делай глупостей, - на секунду ее взгляд потеплел, я увидел в них, если не прежнюю любовь, то хотя бы заботу, нежность.

Ничего не обещая, я пулей вылетел из ее палаты. Промчался по коридорам больницы. По улицам города. Все дальше и дальше. От своего безумия. Которое следовало за мной попятам. Оно знало, что у меня не хватит сил.

Я вернусь.

***

Эгоистичная часть меня победила через три недели. Я достал большую дозу морфия, надеясь, что ее будет достаточно, чтобы девушка ничего не почувствовала.

Дождавшись, когда она заснула, я приблизился к ее постели и аккуратно ввел лекарство в вену. Несмотря на капельницу и множественные раны, Белла проснулась от нового укола. В ее глазах, которые узнали меня, мелькнула тревога. Я быстро закрыл ей рот поцелуем, выражая им всю свою боль и безумие последних дней. С трудом оторвавшись от Беллы, я посмотрел, как ее глаза подёрнулись дымкой. Это действует лекарство.

- Возможно, я сделаю глупость сейчас, любовь моя, но у тебя будет вечность, чтобы смириться с ней, - дождавшись, когда до ее затуманенного разума дойдут мои слова, я наклонился к ее шее, разрывая тонкую белую кожу зубами и впуская в кровь девушки свой яд.

Источник